Текст книги "След на весеннем снегу"
Автор книги: Людмила Мартова
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Красавчик, – теперь она обращалась уже к Игорю, которого соизволила заметить, – а ну-ка помоги даме встать. Придатки простужу, худо будет. В больницу сейчас попадать хуже, чем в тюрьму. Да и была я там недавно. Сколько времени-то? Как давно я тут… лежу?
– Понятия не имеем, сколько вы тут лежите, а времени десять минут восьмого. Утро совсем. Вы правы, нельзя по такой погоде долго на земле лежать. Игорь, помогите ей встать, надо ее домой отвести. Вы где живете?
– Вот еще, буду я домой всякую шваль отводить, – обиделся охранник. – Я к ней прикасаться не собираюсь. Изгваздает всего, потом не отмоешься. Если она тут с вечера лежит и не подохла, так и до дому сама доберется.
Савелий стоял неподвижно, смотрел на пьянчужку во все глаза, на лице его отразилось страдание. Ну надо же, какая у него тонкая душевная организация. Словно решившись на что-то, он шагнул вперед и протянул женщине руку, в которую она тут же вцепилась.
– Давайте я помогу вам встать. Как вас зовут и где вы живете?
– На Сокольничьей я живу, – сообщила женщина, поднявшись на ноги и с трудом выпрямляясь. – Знаете, где это? А зовут меня Полина Егоровна.
Убедившись, что их «находка» приняла вертикальное положение, Савелий оторвал ее руки от своего рукава и сделал шаг в сторону.
– До Сокольничьей один квартал. Ночью вы не дошли всего ничего, – сказал он. – Постарайтесь теперь все-таки добраться до дома. Вас там кто-то ждет, Полина Егоровна?
– Дети, – гордо заявила женщина и икнула. – Сын и дочь. Двойняшки. По четырнадцать им.
Мила заметила, как Савелий снова поменялся в лице. В несколько шагов он метнулся в кусты, где его начало мучительно выворачивать. От ужасного запаха, что ли. Она топталась на месте, не зная, как ему помочь. Дождавшись, пока он выберется из сугроба обратно, бледный, с покрытым испариной лбом, она молча протянула носовой платок, к счастью, лежащий в кармане. Он с благодарностью взял, приложил ко рту, тяжело дыша.
– Спасибо. Простите.
– Ничего страшного.
– Пойдемте. Нам, наверное, надо уже возвращаться, чтобы вы не опоздали на работу.
Мила с сомнением оглянулась на Полину Егоровну, которая медленно и не очень уверенно, но все-таки брела в сторону ближайшего перекрестка, туда, где действительно начиналась Сокольничья улица.
– Игорь, может, вы все-таки проследите, чтобы эта женщина дошла до дома? Вы же слышали, ее там дети ждут. Мы с Савелием отведем Кактуса домой, и он доставит меня на работу на машине, так что по дороге со мной точно ничего не случится. А вы бы потом приехали прямо в школу, если уж это столь необходимо. Так-то у меня уроки до четырнадцати тридцати, поэтому я обещаю, что до этого времени из здания не выйду и одна не останусь. Если надо, то я позвоню Александру Николаевичу, чтобы сказать, что это я вас попросила. Пожалуйста.
– Ладно, – сдался охранник, – только вы сначала позвоните, чтобы он такое распоряжение отдал. Я только его поручения выполняю, Камилла Александровна.
Пришлось так и сделать. Соболев, которого Мила разбудила, признаться, ничего не понял, но получив ее заверения, что за ней присмотрят, а охранник позже присоединится к ней в школе, милостиво согласился, чтобы тот выполнил Милину просьбу.
– Я перед Андреем Михайловичем в долгу, так что моими ребятами можете распоряжаться как хотите. Дайте Игорю трубку.
Еще через две минуты Игорь, вздохнув, сопровождал пьянчужку домой, а Мила и Савелий с резво бегущим по дороге Кактусом шли в обратную сторону.
– А вы, оказывается, добрая, – сказал Савелий через пару минут молчания. Видно было, что он думает о чем-то своем, довольно тяжелом, и Мила не рисковала первая нарушить воцарившуюся между ними тишину. Странный он был человек, этот архитектор. – Вас так взволновала судьба этой мерзавки и ее детей.
– Почему она мерзавка? Несчастная опустившаяся женщина. Можно только пожалеть, – заметила Мила. – И вы зря стараетесь казаться хуже, чем есть на самом деле. Вас тоже ее положение задело за живое.
– Если бы я мог сделать это безнаказанно, я бы ее убил, – с отвращением сказал ее спутник. – В этом существе сосредоточено все, что я в этой жизни больше всего ненавижу. И наличие двоих детей ее не оправдывает, а совсем даже наоборот.
– Мы не знаем, почему она оказалась на улице пьяной, – упрямо сообщила Мила. – Возможно, с ней это случилось в первый раз в жизни.
– Вы рожу ее видели? Она же пропитая вся.
– Лицо. Видела. Даже если и так, и эта женщина сильно и давно пьющая, это все равно не повод дать ей замерзнуть в снегу и уж тем более убивать. Савелий, я вам не верю, вы не можете на самом деле желать ей смерти.
– Ну и не надо мне верить, – вздохнул он. – Иногда я сам себе не верю. Отведите собаку в дом, Мила, я буду ждать вас в машине.
В школе, разумеется, только и разговоров было о вчерашнем убийстве и о том, что «англичанка» нашла клад. Второе, разумеется, меркло в сравнении с поножовщиной. Еще из книги Николая Валевского Мила знала, что древние монеты тут находили довольно часто. Сам старый учитель, купивший участок, на котором когда-то располагался старинный храм, и обследовавший его с металлоискателем в поисках обломков церковного колокола, тоже находил несколько монеток, серебряных и медных.
Конечно, в горшке, вырытом Кактусом, монет было много, но в целом стоимость клада все равно не была такой уж значимой, чтобы о ней говорили взахлеб. Правда, нашлись и те, кто два события, произошедшие воскресным утром в Кузнечной слободе, связывали между собой.
– Может, Серегу-то убили за то, что он про клад знал да хотел его забрать? – спросила у Милы маленькая, кругленькая, почему-то в одном и том же кримпленовом платье учительница биологии Ирина Сергеевна с выпученными от базедовой болезни глазами, которую ученики меж собой, как знала Мила, называли «жабой». – То есть его конкурент какой убрал, а пока они между собой разбирались, вы, Камиллочка, их и обошли на повороте.
Выпученные глаза светились таким острым любопытством, что Миле стало смешно.
– Никого я на повороте не обходила, Ирина Сергеевна. Я просто гуляла с собакой. Вы мне лучше скажите, а дом этот брошенный, на территории которого клад оказался, он чей?
– Так государство выкупило, – с недоумением посмотрела на нее биологичка. – Там же дорогу к аэропорту будут строить. Вот все участки на окраине Кузнечной слободы и выкупили. Вы же знаете, Камиллочка, что из-за этого воспитанницу Валевского и убили. Его-то участок в результате государству и так отошел, без всяких денег. Наследников-то не было, а директор интерната Сыркин убийцей оказался, а потому наследовать никак не мог. А еще пять участков выкупать пришлось. Государственные они теперь.
– Этот-то у кого конкретно выкупили? – спросила Мила с досадой.
Ей часто было непонятно, как не очень умные и быстро соображающие люди умудряются еще учить чему-то других. Ирина Сергеевна не поражала интеллектом, если честно.
– Да его не то чтобы выкупили, скорее на другое жилье поменяли. Дом-то видела, совсем же развалюха покосившаяся, в землю вросшая. Семья Кедровских там до последнего времени жила. Бабка-то у них, Аполонией звали, дельная была, в советские годы в ателье работала, потом на дому шила. Весь Малодвинск к ней ходил, если надо было простыни подрубить или пошить чего несложное. Работящая была, непьющая. Старший сын у нее в Афганистане погиб, а младшая дочка непутевая с юности оказалась. Я-то знаю. Классной руководительницей я у них была. Аполония ничего с Полинкой сделать не могла. Уж и драла ее, и дома запирала, и в колонию сдать обещала, а только все впустую. С юности девка пила да гуляла. Только и делала, что матери в подоле внуков приносила. А та знай воспитывай.
Признаться, Мила слегка запуталась. В восьмом классе у нее учились брат и сестра Кедровские, Витя и Оля. Плохо учились, надо признать. В голове у нее что-то щелкнуло, вспомнилась утренняя пьянчужка, представившаяся Полиной Егоровной и утверждающая, что дома ее ждут сын и дочь, двойняшки. Что ж это получается, это она и есть та самая беспутная Полинка, приносившая матери в подоле, которой, если верить биологичке, принадлежал раньше дом, под которым оказался зарыт клад?
– Погодите, Ирина Сергеевна. Это семьи Вити и Оли Кедровских дом?
– Бабки их Аполонии. Когда она померла, дом в наследство Полинке остался. А она, известное дело, только пьет да гуляет. Не работает нигде. Ни за домом, ни за детьми не смотрит. В общем, когда участки стали выкупать, никто в здравом уме Полинке деньги бы в руки не дал. Ей ее долю квартирой в городе отдали. Двухкомнатная, добротная, с отоплением и горячей водой. О дровах заботиться не надо.
– На Сокольничьей, – пробормотала Мила.
– Вроде да. Я не интересовалась, мне без надобности. Но этой зимой дети хоть не мерзли, а раньше-то бывало, когда дров, понимаешь, не было…
– А на что же они живут, если эта женщина нигде не работает? Дети что едят?
– В школе бесплатно обедают. Да и пособия на двух детей государство все ж таки платит. Как малообеспеченным. Ну и старший брат у них еще есть, Антоном зовут. Он на фанерном заводе работает. Живет отдельно и матери денег не дает, конечно, знает, что пропьет, но продукты приносит. Да и Вите с Олей помогает, то одежду покупает, то канцтовары. Не бросает их.
– Что же они при переезде горшок с монетами не забрали? Или не знали о нем?
– А может, и не знали. Аполония от Полинки с детства все прятала. Девка-то была чисто клептоманка, все тащила, что плохо лежало. А уж потом, как пить начала, так и вообще. Как Аполония слегла, так она из дома чуть ли не все вынесла. Если от предков чего ценного и оставалось, так неудивительно, что Аполония сховала все надежно да с дочерью местом схрона делиться не спешила. Пропила бы все равно.
– А в результате дом достался государству, и теперь клад принадлежит ему, а не детям, которым положенная за него сумма очень бы даже пригодилась.
– А кстати, ты-то со своей долей что делать будешь? – биологичка буравила Милу острым взглядом. – Ты же клад нашла. Или все-таки Васин? Вы вообще с Олегом Ивановичем чего вдвоем в Кузнечной слободе делали? И глаз тебе кто подбил? Неужто он?
Прозвеневший звонок, к счастью, лишил Милу необходимости отвечать. Первый урок у нее был как раз в том самом 8 «В», в котором учились Витя и Оля Кедровские. Почему-то сегодня она смотрела на них с болезненным любопытством. Как должны выглядеть дети, чья мать ночевала в сугробе под кустом и добрела до дома, когда им уже нужно было убегать на уроки? Ели они сегодня что-нибудь или пришлось обойтись без завтрака?
Выглядели они, впрочем, как обычно. Потертые, но чистые джинсы, черные одинаковые толстовки. Светлые головы. У Вити коротко стриженная, а у сестры его с длинными волосами, собранными в аккуратный хвостик. Не толстые, но и не изможденные. Лица открытые, славные, глазки умненькие. Оле английский давался легче, чем Вите. Точнее, мальчик просто откровенно забивал на домашние задания и на зубрежку, без которой выучить иностранный язык невозможно. А вот Оля старалась, и если в первой и второй четверти у нее по английскому языку выходила тройка, то сейчас Мила была уверена, что в третьей четверти поставит девочке заслуженную четверку.
Прозвеневший звонок известил о конце урока, все школяры, как стайка птенцов, сорвались с места, собирая тетрадки и пеналы, подхватывая рюкзаки. К учительскому столу подошли Оля и Витя.
– Камилла Александровна, а правду говорят, что вы у нашего старого дома вчера клад нашли? – спросил мальчик с вызовом. Его сестра, потупившись, стояла рядом.
– Правда. А кто говорит, Вить?
– Да люди говорят, – степенно ответил он. – Эх, не знал я, что у нас там чего-то спрятано, а то бы сам вырыл.
Теперь в голосе мальчика сквозило сожаление.
– И Антоха не знал. Говорит, что в детстве с друзьями они иногда искали клады, особенно когда старый учитель на своем участке с металлоискателем бродил, но бабка от дома всегда гоняла, говорила, что дурью маются. Даже интересно, сама она знала, что под домом горшок зарыт и от мамки его прятала, или просто не в курсе была. Да теперь уж не узнаешь.
Под старым учителем, видимо, подразумевался Николай Валевский, искавший останки колокола Варлаама. Впрочем, эта страница истории Малодвинска была уже перевернута.
– Если я что-то узнаю, то обязательно вам расскажу, – пообещала Мила. – Бегите, а то сейчас следующий урок начнется. Перемена-то совсем небольшая.
День тек своим чередом. Начинались и заканчивались уроки, не происходило ничего необычного или опасного. Вчерашние события терялись в повседневных мелочах, их острота размывалась. Иногда Миле казалось, что все, что случилось с ней в воскресенье, происходило с кем-то другим, не с ней. И только темные очки на переносице напоминали о полученном фингале под глазом, да еще легковая машина, в которой сидел охранник Игорь, периодически выходящий размять ноги. Мила видела его через школьное окно, и эта картина была свидетельством, что ни клад, ни нападение, ни случившееся поблизости убийство – не плод ее воображения.
Закончила она около трех, вышла из школы, подошла к поджидавшей ее машине, покрутила головой в поисках другой, ярко-красной, но ее нигде не было. Что ж, оно и понятно, к ней приставили охрану и занятому архитектору вовсе незачем тратить на нее, Милу, свое время.
– Домой? – спросил ее Игорь.
– Мне бы в магазин заехать, – попросила Мила. – Продуктов купить. А уже потом домой.
– Не вопрос, – тут же согласился он.
У супермаркета, имеющего странное название «Бочка», Игорь остановил машину.
– Мне с вами идти? – спросил он Милу. – Или тут подождать?
– Я справлюсь, – ответила она. Ей вообще было неловко, что из-за Андрея Погодина с ней носятся как с писаной торбой. – Вы подождите, Игорь. В людном магазине в разгар дня мне точно ничего не угрожает.
– Ладно, я тут, у входа.
Взяв тележку, Мила не спеша пошла вдоль рядов, прикидывая, что нужно купить, чтобы хватило на несколько дней, да еще с учетом возможных гостей. Ей хотелось верить, что вчерашний внезапно прервавшийся ужин с Савелием продолжится, да и Игоря и его возможных напарников, наверное, надо кормить. Не дело это – по двенадцать часов сидеть на улице в машине.
Она была рачительной хозяйкой, поэтому, прикидывая в голове возможное меню, корзинку наполняла вдумчиво и основательно, полностью погрузившись в процесс выбора.
– Милка, – услышала она звонкий девичий голос и даже подпрыгнула от неожиданности. – Вот уж не ожидала тебя увидеть. Ты какими судьбами здесь?
Обернувшись, Мила не поверила собственным глазам. Перед ней стояла ее одноклассница Женя Калинина. И что, спрашивается, она делает в Малодвинске. Впрочем, еще летом, в самый разгар эпопеи с ее переездом сюда, Женя, кажется, устроилась на работу в Ассоциацию лесопромышленников, а фанерный завод, который работал под Малодвинском, как раз входил в эту самую ассоциацию. Так что, скорее всего, Женька просто приехала в командировку.
Ее удивление, вызванное встречей, было вполне понятным. Никому из друзей и подруг Мила не рассказывала о том, куда именно переехала. Так что знать о том, что она здесь, Женька действительно не могла.
– Я здесь учительницей работаю, в школе, – засмеялась Мила и кинулась обниматься. Встретить человека из той, прошлой жизни оказалось неожиданно приятно. Надо же, она успела по всем ужасно соскучиться. – А ты как здесь, в командировку приехала? На фанерный комбинат?
В глазах Женьки отразилось такое откровенное изумление, что Мила даже почувствовала гордость за свои аналитические способности.
– Не совсем, – сказала она. – И кто тебе уже проболтаться успел? Я думала, ты ни с кем из наших не общаешься. Пропала с концами. Да и я о себе особо не распространяюсь. Так что, откуда ты знаешь?
– О чем? – не поняла Мила.
– О фанерном комбинате.
Признаться, Мила не сообразила, что имеет в виду одноклассница.
– Никто мне ничего не рассказывал. Только ты говорила, что устроилась на работу к лесникам. А у них здесь комбинат. Увидев тебя здесь, я сделала вполне логичный вывод, что ты приехала в командировку. Что тебя удивляет?
– Я, оказывается, успела забыть про твои аналитические способности. – Женька звонко расхохоталась. – Но я здесь не в командировке. Я приехала к своему жениху. Насовсем. Дело в том, что он как раз директор этого самого фанерного комбината. Да вон он идет. Я вас сейчас познакомлю.
Мила с любопытством смотрела на неторопливо приближающегося мужчину лет тридцати – тридцати пяти. Был он не очень высок ростом, но ладный и лицо открытое, славное, глаза ясные. Не бывает таких глаз у людей с двойным дном.
– Андрей, знакомься, это моя школьная подруга Мила. Она, оказывается, тоже в Малодвинске живет, работает учительницей английского. А я и не знала.
– Андрей Васильев, – он протянул Миле руку, сильно и энергично ее пожал. – Директор местного фанерного комбината. Рад знакомству.
Имя и фамилия, произнесенные вслух, вызвали едва ощутимый щелчок в голове.
– Ой, так это вы вчера труп нашли, – воскликнула Мила, не сдержавшись. Директор фанерного комбината слегка изменился в лице.
– Да, я. А вы – та самая приезжая учительница, собака которой откопала клад?
Несмотря на то что ситуация мало располагала к веселью, Мила все-таки рассмеялась:
– 1:1. Я живу в Малодвинске восемь месяцев и никак не привыкну к тому, как хорошо здесь расходится информация. Да, надо признать, что вчера нас обоих угораздило оказаться в Кузнечной слободе не вовремя. Лично я бы предпочла не становиться источником повышенного внимания для всего города.
– Согласен. Я тоже. Хотя в целом к пересудам отношусь спокойно.
– А что вы делали в лесу? – Нет, права была мама, утверждавшая, что если Милу что и погубит, так это ее излишнее любопытство. – Я там, конечно, накануне тоже была, но у меня собака. А у вас?
– У меня нет собаки, – сообщил ей новый знакомый. – Я по роду своей деятельности часто езжу между Малодвинском и областным центром, да и на лесозаготовительные предприятия периодически выезжаю. Собаку в связи с этим позволить себе не могу. По крайней мере, пока. Вот построю собственный дом, поселю в нем жену, заведу детей, а уж потом и собаку.
При этом он так тепло улыбнулся Женьке, что Мила испытала острый укол зависти, хотя завистливой не была. Ни капельки. Школьная подруга улыбнулась ему в ответ.
– А в лес пошел, потому что хотел посмотреть его потенциал.
– Для рубки? – Миле вдруг стало остро жалко небольшого леска рядом с Кузнечной слободой. Люди, строившие там дома, могли рассматривать его как место для прогулок. И вырубать лесок казалось варварством.
– Почему для рубки? Для создания рекреационной зоны, – тут же развеял ее опасения Васильев. – Когда я принял решение купить там земельный участок, то встретился с Олегом Васиным, чтобы обсудить, как нам максимально благоустроить территорию, чтобы жилось комфортно и безопасно. Лес рядом с домом нужен, но чистый, без сухостоя и опасности пожара. А я все-таки хоть немного, но специалист. Было время – пошел глянуть, что да как. В общем, ничего сенсационного, Мила.
– Ничего, – согласилась она, – за исключением того, что в лесу вы нашли труп, и это для Малодвинска, разумеется, стало сенсацией. А вы убитого знали?
– Серегу-то? Знал. Я к нему на шиномонтаж ездил, впрочем, как и добрая половина города. Поэтому, когда на него наткнулся, то, разумеется, сразу узнал. Сначала мелькнула мысль, что это на него дикий кабан напал или еще какое животное, но быстро сообразил, что это дело человеческих рук.
– Мил, а ты чего Андрея расспрашиваешь? Ты что, расследование ведешь, да? – жарко зашептала Женька. – Ты не думай, я все понимаю. Я на нашем новогоднем корпоративе, том самом, где мы с Андреем познакомились, тоже свое расследование провела и преступника вычислила. Вот только ты же понимаешь, что это может быть опасно?
– Да не веду я никакого расследования, – с досадой отмахнулась Мила. – Мне просто любопытно, вот и все. Мне важно понять, связано это убийство с найденным мной кладом или не связано.
– После – не значит вследствие, – Васильев пожал плечами. – Хотя совпадение, надо признать, и впрямь странное. Десятилетиями эта Кузнечная слобода никому даром была не нужна. Разрушалось там все и ветшало потихоньку, и вот на тебе. И дорога к аэропорту, и взлетно-посадочная полоса неподалеку, и строительство активное, и клады, и убийства. И все в один год. Прямо пуп земли, а не слобода. Но Женя права. Вы аккуратнее, Мила, это может быть опасным. То, что вы так открыто задаете вопросы.
Информировал? Предостерегал? Пугал? Мила снова посмотрела директору фанерного завода прямо в глаза. Нет, не таилось в их глубине никакой мути.
– Ладно, рада была познакомиться, – сказала она. – Женька, надо бы встретиться поболтать. Сто лет же не виделись. Вот что. Вы приходите ко мне в гости. Я живу в отдельном доме, с собакой вас своей познакомлю.
– А что, мы с удовольствием придем, – воскликнула Женька. – Правда, Андрей? Введешь меня в курс малодвинской жизни, а то я себя совершенно инородным предметом здесь ощущаю.
Что ж, Мила подругу прекрасно понимала. Договорившись, что пара придет к ней завтра же вечером, они распрощались, и Мила двинулась в очередной круг между полками, чтобы доложить в тележку продукты с учетом неожиданного званого ужина. Женьку она действительно любила, ее спутнику симпатизировала и про обстоятельства обнаружения трупа собиралась выспросить все подробно, поскольку эта тема явно была важна для архитектора Савелия Гранатова.
Проезжая мимо окна со своей тележкой, Мила увидела, как ее охранник Игорь вылез из своей машины и о чем-то разговаривает с высокой красивой, спортивно сложенной девушкой в свободном спортивном костюме. Ее лицо Миле показалось смутно знакомым. Да, точно, девушка работала администратором в принадлежащем Олегу Васину отеле «Северное сияние». Впрочем, разговор их был коротким. Игорь и его собеседница коротко кивнули друг другу, и девушка, едва заметно прихрамывая, пошла прочь, а он снова уселся в свою машину. Хотя Милу это совсем и не касалось, она машинально отметила, что на возлюбленных пара не похожа. Прощаясь, они не поцеловались и даже не коснулись друг друга, словно были друзьями или просто знакомыми.
Купив наконец все необходимое, Мила вышла из супермаркета, чувствуя невольную вину за то, что ее пришлось ждать так долго.
– Простите, Игорь, – покаянно сказала она, когда охранник выскочил из машины, чтобы помочь ей загрузить сумки. – Одноклассницу встретила, она, оказывается, тоже в Малодвинск переехала. Мне так неловко, что вам пришлось меня ждать.
– Ерунда, – махнул рукой тот. – У меня ж рабочий день идет. Мне все равно где сидеть – перед школой, магазином или вашим домом. Ну что, поехали?
– Поехали.
В доме кто-то побывал. Это Мила поняла сразу, только переступив через порог. Для начала, Кактус не бросился привычно ей под ноги, как делал со второго дня своего пребывания в Малодвинске. В свой первый день он тревожно выглядывал из-за двери, еще не понимая, что ожидать от новой хозяйки, и явно не чувствуя себя здесь своим. А уже со второго выкатывался навстречу, выказывая радость от ее появления. Искреннюю, но без раболепия. Чувство собственного достоинства у этого пса было удивительное.
Сегодня же, когда Мила открыла дверь, ее пес не выскочил в коридор, не сел рядом, позволяя погладить себя по голове. И это было странно и тревожно. Ящики стоящего в прихожей комода были выдвинуты, все их содержимое валялось на полу, так же как и обычно висящие на вешалке куртки. У Милы возникло ощущение дежавю, потому что такое уже было. Летом, когда они с мамой оказались втянуты в историю с пропавшими документами на строительство аэропорта, их квартиру, в которой они тогда жили, тоже обыскивали, и обыск был таким же грубым и откровенным, как будто человек, который что-то искал, даже и не думал прятаться.
– Кактус, – позвала Мила, стаскивая с себя куртку и жалея, что Игорь остался в машине, наотрез отказываясь заходить в дом.
Довел до крыльца, убедился, что дверь не взломана, и сбежал обратно, чуть поскользнувшись на талом снегу дорожки.
– Если вам будет что-то надо, то вы меня зовите, – сказал он. – А мешаться у вас под ногами я не стану.
Собака не реагировала, и Мила, отчаянно труся, прошла в комнату, чуть не споткнувшись о лежавшего на пороге Кактуса. Сначала она решила, что пса убили, и ее накрыло такое отчаяние, что Мила без сил опустилась на пол и ткнулась лицом в собачью шкурку, гладкую, шелковистую, пахнущую псиной и немножко шампунем. Спустя мгновение она поняла, что беззащитный собачий бок под ее щекой мерно поднимается и опускается. Кактус дышал.
Тогда она судорожно начала осматривать и ощупывать собаку, чтобы понять, куда она ранена, однако пес, совершенно не реагирующий на ее манипуляции, был совершенно целым и не окровавленным. Казалось, он просто спал, ровно посапывая во сне. Тут до Милы дошло, что его просто усыпили, чтобы не мешал. Интересно, и сколько времени будет действовать это собачье снотворное?
Кряхтя от натуги, потому что весил Кактус килограммов десять, она подняла его с пола и отнесла в специально купленную корзинку, в которой он обычно спал. В гостиной все тоже было перевернуто вверх дном, а вот спальню разрушения коснулись меньше. По крайней мере, шкаф неизвестного злоумышленника вовсе не заинтересовал.
Кухня в целом тоже избежала вандализма. Все банки с крупами стояли на своих местах. Скинуто все оказалось только с холодильника, да еще хозяйственный ящик выворочен. Тот самый, в котором лежали отвертки, молоток и прочий «мужской» скарб, а еще мотки веревки, скотч и изолента, какие-то пробки, огарки свечей и прочая ерунда. И что в ней могло заинтересовать грабителя, если, скажем, шкатулка с нехитрыми Милиными драгоценностями, стоящая в спальне, осталась и вовсе нетронутой.
Определить, пропало ли что-то, с первого взгляда не представлялось возможным. Впрочем, со второго пропажа все-таки обнаружилась. Просто потому, что Мила догадалась проверить. Четыре монетки: один и десять грошей, два и пять злотых, выкопанные вчера Кактусом и лежавшие на блюдечке от сервиза «кобальтовая сетка» в серванте, исчезли. Получается, злоумышленник приходил за ними?
В задумчивости Мила застыла перед сервантом, пощипывая себя за мочку уха. Она всегда так делала, когда ей нужно было подумать. Что-то не сходилось. Блюдце с монетами стояло на видном месте, и в их поисках не нужно было переворачивать все вверх дном, залезая в ящик с хозяйственными инструментами. Кроме этого, все четыре монеты тянули максимум на двести пятьдесят долларов, так оценил Савелий Гранатов, и ради них среди белого дня залезать в квартиру, да еще усыплять собаку, было крайне странно. Снотворное же еще достать надо было. Удивительная предусмотрительность, если ты охотишься за столь скромным кушем.
«Отдай, что взяла, сука» – так сказал вчерашний ее незваный гость, о котором напоминал заштукатуренный синяк под глазом. Она не могла отдать, потому что не знала, что именно взяла. А нападавшего прогнал Кактус, но сегодня тот вернулся, захватив с собой лекарство, способное нейтрализовать собаку, и что-то искал, а потом ушел, забрав четыре польские монеты. И что все это значит?
Кактус на своей корзинке-лежанке заворочался, просыпаясь. Мила шагнула к нему, присела, погладив лобастую собачью голову. Голова держалась нетвердо, норовила упасть, и взгляд был мутным, сонным, как бывает после наркоза. Розовый язык вывалился наружу, лизнул Миле руку, сухой, шершавый.
– Бедненький, ты пить, наверное, хочешь, – догадалась Мила.
Принесла миску с водой, понимая, что собаке сейчас до нее не дойти. Кактус, с трудом приподнявшись на дрожащих лапах, начал жадно пить. Мила снова погладила его по голове. Так, за собаку можно не тревожиться. Но что делать дальше? Мила вдруг сообразила, что до сих пор не сообщила о случившемся своему охраннику. Через окно она увидела, что тот сидит в машине с работающим мотором, уставившись в телефон. То ли кино смотрит, то ли читает.
Предыдущий охранник Соболева очень любил литературу, предпочитая русскую классику. Это, впрочем, не помешало ему влезть в дом Андрея Погодина и спланировать убийство последнего. Так что начитанность вовсе не гарантировала высоких моральных качеств. Впрочем, снаряд не мог попасть в ту же воронку дважды, а значит, уж кого-кого, а охранников Соболева можно было не опасаться. Наверное.
Пока Мила была на уроках, Игорь вполне мог доехать до ее дома и похозяйничать в квартире без малейшей опаски быть пойманным на месте преступления. Правда, когда они выходили на утреннюю прогулку, Кактус воспринял появление нового человека вполне спокойно. Если бы тот оказался тем самым визитером, которого ее пес вчера цапнул за ногу, то вряд ли бы пес просто дружелюбно обнюхал. Или Мила уже ничего не понимает в собачьей психологии?
Так рассказать, что в квартире кто-то был, или не надо? От умственного напряжения Мила даже вспотела и тут же рассердилась на себя, что не может принять простейшего решения. «Рохля», – прошипела она и набрала номер телефона, из-за занавески наблюдая за сидящим в машине Игорем.
– Да, Камилла Александровна, – тут же ответил тот, перестав пялиться в телефон. – Слушаю.
– Игорь, пока меня не было дома, сюда кто-то влез, – сказала она. – В доме все перевернуто, и мою собаку усыпили каким-то лекарством.
– Что? Вашу собаку убили?
– Нет-нет, ее просто усыпили, чтобы она не мешала обыскивать дом. Сейчас Кактус уже проснулся, и я уверена, что ему ничего не угрожает, но все-таки решила сообщить.
– Я сейчас зайду. Отоприте мне дверь.
Через минуту он был уже в доме, профессиональным взглядом окинул царящий здесь разгром.
– Что-то пропало?
– Четыре монеты из найденного мной клада.
– Что-о-о-о?
– Вас это удивляет?
– Признаться, очень. К вам в дом проникли уже второй раз. При этом в первый не испугались напасть на вас, а во второй предусмотрительно вывели из игры собаку. И все это ради четырех монет? Они что, так дорого стоят? Золотые?
– Некоторые серебряные, а некоторые вообще медные, – призналась Мила. – По оценке Савелия, ну, архитектора, которого вы видели сегодня утром, красная цена им долларов двести пятьдесят.
– Дичь какая-то.
С подобной оценкой Мила была полностью согласна.
– Точно больше ничего не пропало?
– Да на первый взгляд ничего.
– Может, преступник не нашел то, что искал, а монеты прихватил просто для отвода глаз?
– Возможно. Но это все равно не объясняет, что именно у меня искали. Я ничего ни у кого не брала.
– Может, взломщик думал, что весь мешок с найденными монетами у вас дома? Весь клад потянет больше, чем на двести пятьдесят долларов.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?