Текст книги "Роковое завещание"

Людмила Мартова
Роковое завещание

Москва: Эксмо, 2024

ISBN

© Мартова Л., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Увлекательность, легкий стиль, узнаваемые женские образы – отличительные черты романов Людмилы Марковой. На фоне захватывающей детективной интриги автор в легкой, доступной форме непринужденно разбирает непростые житейские ситуации, в которых может оказаться любая читательница, и ненавязчиво подсказывает пути выхода из них.

* * *

«С первых же страниц – не оторваться! Увлекательная завязка переходит в остросюжетный детектив с яркой любовной линией и неожиданным финалом. Привлекает и главная героиня – сильная и смелая женщина, которой начинаешь сопереживать и желать счастья. А это дорогого стоит, когда автор может и интригу закрутить на высоком уровне, и не растерять эмпатии читателей к персонажу. Аплодируем и искренне советуем любителям детективного жанра!»

Редакция журнала «Лиза»

* * *

Все события вымышлены.

Любые совпадения случайны.

Глава первая

Из суда Женя вернулась довольная, дело она выиграла. Конечно, она с самого начала знала, что так и будет, проигранных дел в практике Евгении Волиной не так уж много, менее пяти процентов, и к каждому из них она относилась как к бесценному опыту, позволяющему выигрывать в будущем, но это дело к сложным не относилось.

Справедливый раздел имущества при разводе. Ничего особенного, если рука набита и все возможные хитрости ушлого мужа знаешь заранее. В том числе и благодаря своему собственному разводу. Кстати, если бы не он, то вряд ли она стала бы адвокатом. Сдать квалификационный экзамен с маленьким ребенком на руках – тот еще квест, но слишком уж сильно Жене тогда хотелось доказать мужу и его родне, что она чего-то стоит.

Сцепила зубы, и все получилось. Помог Аркаша Ветлицкий, конечно. Если бы он тогда не взял ее на работу в свою контору, где Женя смогла набраться опыта, то и не вышло бы из нее ничего. Свекор много сделал для того, чтобы Аркаша ее не брал, даже прямым текстом просил посодействовать, чтобы Женька не дурила, а сидела под крылом мужа, растила ребенка и не думала о работе.

– У тебя же пахать надо двадцать часов в сутки, – говорил свекор Ветлицкому, Женя подслушивала. – А нам надо, чтобы она, как положено жене, всегда была дома и обеспечивала работающему мужику нормальный быт. С жиру баба бесится. Дом свой, полная чаша, между прочим. Сашка мой – мужик нормальный. Видный, красивый, богатый. Он уже сейчас приличные деньги зарабатывает, а в будущем у него, сам понимаешь, перспективы продолжить мое дело. Когда я решу отойти от него, само собой.

– Вы, Георгий Юрьевич, человек неугомонный, так что от дел отойдете не скоро. И бразды правления Александру передавать не поспешите, – степенно отвечал Аркадий, который мог себе позволить роскошь спорить с владельцами крупного бизнеса. – А что касается того, что жена должна сидеть дома и варить борщи, так тут мы с вами не сойдемся. Моя первая жена в следственном комитете работала, я ее и не видел почти, а вторая – модельер со своим домом моды, так что тоже весьма деловая особа. Не знаю, как вам, а мне нравится. А что касается Евгении, то сотрудник она исполнительный и сообразительный. Перспективы у нее хорошие, а толковый юрист в вашей компании наверняка пригодится. Тем более свой, из семьи.

Этот аргумент, возможно, оказался решающим, и работать Жене позволили. Правда, ничем хорошим для семейной жизни это все равно не кончилось. Мужа она поймала на измене и сразу ушла, забрав ребенка. Вернулась в доставшуюся в наследство от бабушки однокомнатную квартиру, благословляя судьбу, что у нее есть работа. Иск о разделе имущества, собственноручно составленный, хоть и проверенный Ветлицким, выиграла, в результате чего панельная однушка превратилась в евротрешку в новом доме.

Алименты на Кристинку тоже вышли вполне достойными, поскольку Женя быстро и на пальцах объяснила, что знает все возможные схемы уменьшения суммы официального дохода, а также в курсе, что предъявить в ответ, чтобы порадовать налоговую вместе с ОБЭПом.

Муж и свекор зубами поскрипели, но вышло так, как хотела Женя. Правда, на дочь Александр Волин денег и так не жалел, потому что действительно ее любил, а Женя в ответ не препятствовала встречам Кристины с отцом. В конце концов, ребенок ни в чем не виноват, и у него должно быть два родителя.

Сама же она после развода сконцентрировалась на карьере, сдала квалификационный экзамен, получила адвокатское удостоверение и ушла из конторы Ветлицкого в самостоятельную жизнь, в которой неплохо состоялась и обустроилась.

В свои тридцать шесть лет Евгения Волина считалась известным адвокатом с обширной практикой и впечатляющими результатами. Специализировалась она в основном на делах, касающихся недвижимости, в том числе и наследственных. Сложных дел никогда не чуралась, считая, что именно на них и становишься профессионалом.

Если кейс технический, то и проиграть его невозможно, просто действуешь по алгоритму и все. Многие коллеги Волиной так и поступали, старательно обходя неоднозначные дела, на которых можно обжечься, а она с головой окуналась в такую работу, рвалась в бой, даже зная заранее, что может проиграть, и всегда хотя бы минимизировала ущерб для клиента, если уж выяснялось, что избежать его совсем невозможно.

Кристинке исполнилось четырнадцать. Выросла она девицей вполне самостоятельной и серьезной, хорошо знающей, что хочет от жизни. В этом году сама перевелась из государственной школы в частную, поскольку посчитала, что так будет легче подготовиться к ЕГЭ. Женя, подумав и съездив в школу, дала на это согласие. Годовой взнос они с Александром заплатили пополам. Он оказался ощутимым, но им обоим вполне по карману.

– Евгения Алексеевна, вы на обед поедете или заказать? – В кабинет заглянула помощница Мила, студентка третьего курса юридической академии, набирающаяся под началом Волиной ума-разума.

Женя взглянула на часы. До следующей назначенной встречи сорок минут. Съездить она точно никуда не успеет, а поесть надо.

– Закажи мне салат с хрустящими баклажанами и мини-хачапури, – попросила она. – Мила, кто к нам записан, напомни.

– Татьяна Михайловна и Александр Петрович Гордеевы, – помощница с готовностью открыла свой ежедневник. – У них какое-то наследственное дело.

– Понятно. – Женя вздохнула. В наследственных делах всегда присутствовали человеческая корысть, зависть и жадность. – Ладно, будем надеяться, что заказ доставят быстро и поесть я успею.

Она была почему-то уверена, что потенциальные клиенты Гордеевы – муж и жена. На деле Татьяна Михайловна Гордеева, дорого одетая миниатюрная женщина шестидесяти четырех лет, оказалась мамой Александра – высокого, почти под два метра, сорокалетнего амбала в пуховике. Мать и сын, ну надо же. Впрочем, в наследственных делах это частенько случается.

– Я слушаю вас, – доброжелательно сказала Женя, нацепив на лицо дежурную улыбку. – Вы собираетесь заявить свое право на спорное наследство?

– Нет, – покачала головой Гордеева, – мы бы хотели, чтобы вы представляли наши интересы в суде. Мы проходим по делу в качестве ответчиков, и нам очень многое кажется странным. Мягко говоря.

Так, значит, кто-то подал в суд иск, а эти двое отбиваются и хотят стать доверителями Евгении Волиной. Ладно, чуть понятнее.

– В чем суть иска?

– Мы живем в загородном доме, – начала рассказывать женщина. Александр Гордеев хранил молчание. Свой пуховик он так и не снял, хотя в кабинете у Жени было тепло. – Этот дом достался Саше по наследству. От деда.

– И кто-то опротестовывает завещание? – догадалась Женя. – Кто-то из наследников первой очереди.

– Нет-нет, – Татьяна Михайловна энергично затрясла головой. – Никакого завещания нет и не было. Как и наследников первой очереди. Мой покойный муж был единственным сыном. Сашин дед, то есть мой свекор, рано овдовел. Моего мужа он воспитывал один. Потом, когда мы с Петей поженились, то жили отдельно, и в нашу жизнь Александр Васильевич не влезал. Это свекра моего так звали. Александр Васильевич. Конечно, у него были женщины. Он, знаете ли, был видным мужчиной. Председатель колхоза, при деньгах, при должности, красивый, да еще и вдовец. Вы не представляете, как женщины вокруг него вились. Словно мухи над медом.

Женя вполне себе представляла.

– После того как родился Саша, Александр Васильевич жил с Галиной Серафимовной. Она работала главным бухгалтером в его колхозе. Они не расписывались, просто жили гражданским браком много лет. Галина – удивительная женщина, добрая, порядочная, некорыстная. Она действительно очень любила Александра Васильевича. И Сашу помогала мне растить. Всегда соглашалась с ним посидеть. Своих детей у нее не было. Мы до сих пор общаемся, даже после всего того, что случилось.

Женя внимательно слушала, делая пометки на листе бумаги. Она умела слушать. Профессиональное качество для адвоката. В отстаивании наследства может пригодиться любая мелочь. Почему-то Женя уже понимала, что с этим делом далеко не все однозначно.

– И что же случилось? – проявила она свой интерес, бросив мимолетный взгляд на Александра Гордеева.

Он сидел практически неподвижно, лишь крутил в руках какую-то монету. Кажется, золотую. Нет, что за бирюк. Он ей не то чтобы не нравился, а как-то задевал и царапал всем своим внешним видом. Или это имя виновато? После измены мужа и развода на всех Александров Женя смотрела с легким подозрением.

– Случилась банальность. Александр Васильевич после двенадцати лет жизни с Галиной Серафимовной сообщил той, что они расстаются, потому что он полюбил другую. Это произошло вскоре после того, как они переехали в новый дом. Тот самый, в котором мы сейчас живем. Галине пришлось собрать свои вещи и уйти. А свекор привел в дом новую пассию, неприлично моложе себя.

– Насколько неприлично?

– У Александра Васильевича шестидесятилетний юбилей был на носу, а ей двадцать два только-только исполнилось.

Да, подобная разница в возрасте действительно выглядела неприличной. Впрочем, что-то не складывалось. Если Александру Васильевичу шестьдесят, то сидящему перед Женей его внуку никак не может быть сорок. Или ей рассказывают про события давно минувших дней? Ладно, сейчас выяснится.

– Вместе с Ренатой свекор прожил пять лет. Надо признать, что все это время он выглядел совершенно счастливым. Она очень его поддержала и когда погиб Петя. Мой муж. Александр Васильевич тяжело переносил горе. Петина смерть очень его подкосила. Спустя год с небольшим он умер. Внезапно. Ничего не предвещало такой беды. А поскольку на Ренате он так и не женился и завещания не оставил, то его единственным наследником оказался мой Саша.

Татьяна Михайловна кивнула в сторону сына, продолжавшего с совершенно невозмутимым видом хранить молчание. Немой он, что ли.

Цифры и даты по-прежнему не сходились, но все остальное становилось более или менее ясно. Молодуха Рената не для того пять лет мучилась со стариком, чтобы остаться с носом. Ясно, как божий день, что она подала иск в суд, опротестовывающий наследство по закону.

– Рената собрала свои вещи и переехала в однокомнатную квартиру, которую Александр Васильевич подарил ей на двадцатипятилетие. Она попросила разрешения забрать из дома кое-какую мебель, чтобы обставить эту квартиру. Мы не возражали, конечно. В частности, она забрала дубовый резной буфет, который ей очень нравился. Потом мы с Сашей переехали в дом жить. Он очень удобный, расположен в Излуках, транспортная доступность отличная и река рядом. Нам там нравится. И вот теперь мы узнаем, что Рената подала на нас в суд, потому что внезапно нашла завещание, по которому дом и все имущество полностью отходят ей. На этом основании она требует признать недействительным свидетельство о праве на наследство по закону и выселить нас с сыном из нашего дома.

– Что значит «нашла завещание»? – уточнила Женя. – Где?

– Она не говорит. Даже в исковом заявлении в суд не указала, где и при каких обстоятельствах обнаружила эту бумагу. Евгения Алексеевна, вы не сочтите, что мы какие-то рвачи, пытающиеся удержать то, что им не принадлежит. Если бы завещание было обнародовано сразу после смерти Александра Васильевича, то мы бы отнеслись к нему с полным пониманием и ни на что не претендовали. Это был его дом, его колхозный пай и его деньги на счетах. Мне бы и в голову не пришло опротестовывать его последнюю волю. Но сейчас, когда прошло двадцать два года, все это кажется очень странным.

– Сколько? – Женя решила, что ослышалась.

– Александр Васильевич скончался двадцать два года назад.

– То есть эта самая Рената случайно нашла документ, составленный почти четверть века назад? И на его основании пытается через суд выселить вас из дома?

– Да.

– Впервые в жизни сталкиваюсь с подобным, – призналась Женя. – А как она жила все эти годы?

– Довольно быстро снова вышла замуж. Разумеется, тоже за состоятельного человека. Детей у них, правда, не было, и недавно они развелись, потому что выяснилось, что у ее второго мужа есть женщина, которая ждет от него ребенка. Рената опять же вернулась в ту свою квартиру. Мы это со стороны знаем, потому что много лет не общаемся.

Доверительница была права. Вся эта история выглядела крайне странной. Впрочем, Евгения Волина за свою многолетнюю карьеру не раз убеждалась в том, что в жизни случается все, что угодно. Дело не казалось ей сложным. Слишком много лет прошло, чтобы эта Рената смогла доказать в суде свое право на дом.

– Найденное завещание заверено у нотариуса? – уточнила она у Гордеевой.

– Мы не знаем. Рената не приложила его к иску, с которым мы смогли ознакомиться в суде. А это что-то меняет?

– Не думаю. В 2001 году, когда вы вступали в права наследства, Рената знала об этом?

– Разумеется. Она тогда расстраивалась, что свекор не оставил завещания, хотя и признавала, что купленная ей квартира является достаточной компенсацией за время, которое они провели вместе. И из дома мы ее не выгоняли, дали время, чтобы съехать. Что она и сделала.

– Я в качестве вашего адвоката заявлю ходатайство, чтобы суд истребовал наследственное дело у нотариуса и приобщил к материалам, а истица предоставила тот экземпляр завещания, который она якобы нашла. Срок исковой давности для предъявления подобного иска давно истек. Я просмотрю судебную практику, но навскидку позиция вышестоящих судов в таких вопросах заключается в том, что для восстановления срока для принятия наследства по завещанию необходимы определенные условия. То есть Рената должна доказать, что не знала о завещании раньше, а это непросто. В общем, наши с вами шансы на успех я оцениваю как довольно высокие.

Женя улыбнулась.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Татьяна Михайловна. – Тогда давайте подписывать соглашение?

На все формальности ушло не больше двадцати минут. Официально доверителем Евгении Волиной стал Александр Гордеев, как наследник своего деда по закону и владелец загородного дом в Излуках. На все необходимые вопросы он отвечал самостоятельно, хотя и скупо, то есть оказался не немым все-таки.

При подписании соглашения монету, которую он крутил в руках, Гордеев положил на стол.

– Золотая? – спросила Женя.

Визитер тут же убрал свою реликвию в карман, как будто боялся, что адвокат Волина может на нее посягнуть. Женя почувствовала неприязнь.

– Да. Дед подарил на восемнадцатилетие, незадолго до смерти. Это двадцать пять рублей 1908 года. Выпущена после того, как в Сибири нашли золотой самородок весом в пять килограммов. Николай Второй распорядился отчеканить из найденного золота монеты, которые раздаривал на своем дне рождения близким.

– Ваш дед увлекался нумизматикой?

– Нет. Просто вкладывал деньги, чтобы избежать их обесценивания. Монета довольно дорогая, но мне больше важна память о деде. Он меня любил. И я его тоже. После его смерти ношу ее всегда с собой в качестве талисмана.

Соглашение было подписано, и Гордеевы удалились. Телефона Ренаты Максимовой у них не было, но раздобыть номер проблемы не составляло. Для начала Женя собиралась назначить истице встречу, чтобы попытаться выяснить детали и попробовать договориться во внесудебном порядке. Если эта самая Рената поймет, что ей ничего не светит, то можно будет не тратить время и нервы в судебных заседаниях. Время – Женино, а нервы – Гордеевых. Впрочем, глядя на Александра, она сомневалась в том, что они у него есть.

После ухода новых доверителей Женя закончила намеченные на сегодня бумажные дела, сделала несколько телефонных звонков, нашла в базе данных номер Ренаты Максимовой и под конец рабочего дня набрала необходимые одиннадцать цифр, чтобы договориться о встрече на завтра. Откладывать некуда, первое судебное заседание по иску назначили уже через четыре дня. Женя отметила, что Гордеевы обратились к ней не сразу.

Трубку долго не брали, и она уже собиралась отключиться, но тут раздался щелчок.

– Слушаю, говорите, – произнес женский голос, чуть задыхаясь.

На заднем фоне слышался какой-то шум, а может, музыка. Женя не разобрала.

– Это Рената Николаевна Максимова?

– Да, это я. Что вам угодно?

– Здравствуйте. Меня зовут Евгения Волина. Я – адвокат Александра Гордеева. Мне нужно с вами встретиться и поговорить.

В трубке царило молчание.

– Алло, вы меня слышите? – Женя подавила детское искушение подуть в телефон. Так всегда делала мама, когда ей не отвечали.

– Вы шутите? Или издеваетесь? – в голосе Максимовой звучало подозрение. – Саша умер более двадцати лет назад.

Да, когда внука называют в честь деда, иногда возникает путаница.

– Я – адвокат Александра Петровича Гордеева, – уточнила Женя. – Буду представлять его интересы в судебном заседании по рассмотрению вашего иска. Так мы можем встретиться и поговорить?

– О чем? – удивился голос в трубке. – Я все в иске указала. Оказывается, дом в Излуках мой. И все, что в нем находится, тоже мое.

По сравнению со стоимостью дома, все, что в нем находилось, можно было не упоминать.

– И все же, я думаю, нам стоит поговорить, – твердо стояла на своем Женя. – Вам удобно приехать ко мне в офис? Или, если хотите, я готова приехать к вам.

Максимова снова помолчала.

– Приезжайте ко мне, – наконец ответила она. – Не понимаю, что это дает, но мне нечего скрывать. И я не боюсь адвокатов. Завтра утром сможете? Сегодня у меня массаж.

На заднем фоне раздался звонок в дверь. Видимо, массажист пришел.

– Да. В девять утра буду у вас. Диктуйте адрес.

– Новгородская, 25, квартира 49.

Женя услышала шаги, видимо, ее собеседница шла открывать дверь.

– Хорошо, до завтра, – сказала она и отключилась.

На следующее утро адвокат Волина стояла перед нужной ей дверью. Часы показывали без двух минут девять – пунктуальность была второй привычкой Жени. Она нажала на кнопку звонка. Раздалась трель, такая же, как она вчера слышала в телефоне. Ничего. Она позвонила снова, но ей никто не открывал. Женя нахмурилась, потому что необязательности в людях не любила.

Она позвонила в третий раз, но ситуация не поменялась. Что ж, придется приезжать еще раз. С досады Женя слегка стукнула кулачком по пластику двери. Та внезапно поддалась, приоткрывшись. Что за черт? Женя только сейчас заметила, что дверь закрыта неплотно. И что это означает?

Внезапно ей стало не по себе. По-хорошему сейчас ей нужно повернуться и уйти, чтобы не накликать неприятности на собственную голову. Но Евгения Волина не была бы собой, если бы сейчас ушла. Внутри незапертой квартиры мог находиться человек, нуждающийся в помощи. Она еще раз толкнула дверь, которая легко поддалась, открываясь вовнутрь. Женя натянула перчатки, которые сняла в подъезде, и распахнула ее пошире.

– Эй, есть кто-нибудь? – крикнула она в открывшийся перед ней темный проем.

Тишина была ей ответом.

– Рената Николаевна, – снова позвала Женя. – Это Волина, мы договаривались о встрече. Я могу зайти?

Ей по-прежнему никто не отвечал. Женя оглянулась через плечо, но подъезд был тих и пустынен. Все, кто хотели, уже ушли на работу, а для мам и бабушек с детьми еще слишком рано. Женя вздохнула и переступила через порог.

– Рената Николаевна!

Тишина. Через несколько шагов коридор кончился, и она оказалась на пороге большой и светлой гостиной, посредине которой в неестественной позе, ничком, вывернув руки, лежала женщина. Лицо ее закрывала рассыпавшаяся копна волос. Чтобы подойти к ней, пришлось преодолеть жуткий, какой-то нутряной страх, забивающий горло липкой тошнотворной массой.

Женя напомнила себе, что незнакомка еще может быть жива и нуждаться в помощи. Сглотнув противный комок и преодолевая тошноту, она подошла поближе, присела, стянула с правой руки перчатку и нащупала тонкое, совершенно ледяное запястье. Пульса не нащупала.

Лежащая на полу женщина уже мертва. Женя аккуратно поднялась, сделала шаг назад, чтобы не испортить возможные следы, вытащила телефон и набрала номер знакомого полицейского. Точнее, она дружила с его женой Дашей, когда-то обратившейся к ней за какой-то незначительной услугой и ставшей одной из самых близких подруг. С Дашиным мужем, ее тезкой Женей Макаровым была, разумеется, знакома, но общалась с ним нечасто, потому что тот практически постоянно пропадал на работе.

Трубку Макаров взял сразу.

– Привет, тезка, – ответил он бодро. – Судя по тому, что ты мне звонишь, причем с самого утра, у тебя что-то случилось.

– Случилось, но, к счастью, не у меня, – сказала Женя. Голос у нее был деревянный, она сама слышала. – Жень, так получилось, что я нашла труп.

– Что ты нашла? Труп? Ты ведь не шутишь, подруга моей жены?

– Я максимально серьезна, – заверила его Женя. – Я пришла на назначенную встречу к истице, обратившейся в суд. Ответчики – мои доверители. Мы договорились вчера на девять утра, но когда я явилась, то обнаружила незапертую дверь и тело женщины на полу. Она мертва, я проверила.

– Это и есть истица?

– Понятия не имею. Я ее никогда не видела. Да и лежит она так, что лицо закрыто, а переворачивать тело я не стала. Я ж все-таки юридический институт окончила, кое-что понимаю.

– Ладно. Давай адрес и данные владелицы квартиры. Сейчас приеду. Тебе повезло, подруга моей жены, сегодня мое дежурство.

Женя продиктовала адрес Ренаты Максимовой и осталась ждать оперативную группу. Топтать на месте возможного преступления она не хотела, поэтому отошла ко входу в комнату и оттуда обозревала открывшуюся картину. С чего она взяла, что здесь случилось преступление, Женя и сама не знала. Никаких следов насилия она не видела. Вполне возможно, что Максимовой просто стало плохо. Но внутреннее убеждение, что женщину убили, не проходило. Ладно, полиция разберется.

День был морозный, солнечный. Луч света скользнул по шторе, пробрался сквозь тюль, пробежался по черным волосам погибшей женщины и вдруг отразился от чего-то небольшого и круглого, лежащего у левой ноги трупа. Движимая неведомой силой Женя подошла к телу, нагнулась и подняла с пола блеснувший кругляшок. Это была монета. Двадцать пять рублей 1908 года выпуска.

* * *

Ночью Красные казармы опять горели. Дмитрию Макарову позвонили в половине второго. Несмотря на то что он только к полуночи доехал до дома из Москвы и свалился в постель уставший, совершенно разбитый и, кажется, простуженный, пришлось вставать, натягивать какую-то одежду и ехать на объект, который вот уже третью неделю считался «его», макаровским.

Вообще-то всю эту затею стоило считать безумием, и Макаров ни за что бы в нее не ввязался, если бы не Лена. Его жена Елена Беседина была архитектором-реставратором, сделавшим себе имя на восстановлении исторических зданий. Работу свою она делала бережно, с любовью и всей необходимой тщательностью, которой требовали бесконечные надзорные органы, наблюдающие за памятниками архитектуры и исторической застройки, но не дающими на это дело ни копейки. Претензий к ее работе не возникало, вот и слава богу.

Первые два восстановленные Леной деревянные дома своим спасением были обязаны меценату Петру Беспалову, вложившему в реконструкцию немалые деньги. Потом, правда, выяснилось, что интерес Беспалова к истории совсем не бескорыстный. Он просто искал спрятанное в одном из домов сокровище, сложив во время этих поисков свою седую, не очень благородную голову, но дома уже были возвращены к жизни, и на том спасибо[1]1
  Читайте об этом в романе Людмилы Мартовой «Алая гроздь турмалина».


[Закрыть].

Точнее, второй дом Лена доводила до ума уже на собственные деньги, потратив на это свою долю найденного клада. Вот уже год, как в доме работал музей, которым жена и руководила, несмотря на декрет. Макаров знал, что она скучает по своей основной работе и готова к ней вернуться, потому что дочка уже подросла. Вот только желающих вкладываться в реконструкцию памятников старины не находилось, да и с самими объектами негусто.

Именно Лена увидела новость о том, что комплекс зданий «Красных казарм» вместе с участком земли будет выставлен городскими властями на торги. И несколько дней ходила задумчивая, затем уселась за свой рабочий стол, что-то прикидывая, чертя и считая, а потом принесла мужу расписанное предложение, которое могло лечь в основу бизнес-плана.

Она предлагала Макарову выкупить весь комплекс, признанный объектом культурного наследия регионального значения, снести постройки, не имеющие исторической ценности, на свободной площади построить элитный жилой комплекс бизнес-класса с высокой стоимостью квартир, а прибыль вложить в реконструкцию трех основных зданий, в которых после этого открыть культурно-просветительский и бизнес-центр, чтобы заставить вложенные деньги работать.

На первый взгляд, идея выглядела такой безумной, что Макаров даже засмеялся. Красные казармы находились в полной разрухе после двадцати лет безвластия и регулярных пожаров, которые устраивали то криминальные бизнесмены, положившие глаз на жирный кусок земли с подведенными коммуникациями, но не желающие возиться с памятниками старины, то просто бомжи, обустроившие себе приют в заброшенных кирпичных зданиях, построенных в самом начале двадцатого века для расположения 198-го пехотного Александра Невского полка.

После Великой Отечественной войны здесь располагалась одна из Краснознаменных и орденоносных мотострелковых дивизий, а после перестройки и последовавшего за ней распада Советского Союза казармы пустовали и постепенно пришли в состояние полного упадка и запустения. Деньги на их реконструкцию требовались астрономические. Скорее всего, именно поэтому комплекс выставлялся на торги за весьма скромную сумму в два миллиона рублей.

Но чем больше Макаров думал над предложенной Леной идеей, тем больше она ему нравилась. На земельном участке, который шел в нагрузку к зданиям и был важной мечтой многих застройщиков, можно возвести жилой комплекс из пяти-шести домов, а также всю полагающуюся инфраструктуру, включая супермаркет. Располагался участок в зеленом, очень тихом месте, чуть в стороне от шумной автомагистрали. Неподалеку работали несколько школ и детских садов, существовал план строительства детской поликлиники, да и транспортная доступность хорошая. Хоть для общественного транспорта, хоть для личного.

Квартиры здесь разлетятся как горячие пирожки, а значит, оборотные средства на строительство вполне можно распределить и на реконструкцию исторических сооружений. Макаров съездил на место и убедился, что все не так печально, как кажется на первый взгляд. Да, здания сильно разрушены, но фундаменты и стены крепкие.

Конечно, нервотрепка с Комитетом охраны культурного наследия предстояла нешуточная, но это как раз была та часть работы, которую знала и умела хорошо делать Елена Беседина. И имея рядом такого сильного архитектора с бесценным опытом, не стоило расценивать начинание как совсем уж провальное. Макаров подумал еще и еще, посчитал затраты и возможные бенефиты, после чего решил рискнуть.

Для начала он навел справки, кто еще собирается принять участие в аукционе. И с этой точки зрения ситуация не выглядела угрожающей. Единственной компанией, которая положила глаз на комплекс, была фирма «ВолГА», название которой являлось аббревиатурой от имен ее владельцев – Георгия и Александра Волиных.

С Волиными Макаров частенько бодался на разных аукционах и конкурсах. Иногда побеждал он, иногда Волины. Дружбы между ними не водилось, как и особой вражды. По инсайдерской информации, восстанавливать исторические здания «ВолГА» не собиралась, потому что это были большей частью невозвратные инвестиции. В случае победы на аукционе охранные обязательства бы подписала, само собой, вот только кто и когда их выполнял. Участок бы застроили, это да. А полуразрушенные казармы так и остались бы уродливым пятном на городской карте. Или сгорели бы окончательно.

Макаров сделал второй шаг, назначив Александру Волину встречу, на которой максимально четко рассказал о своих планах. Тот, услышав про реальную реконструкцию казарм, удивился так сильно, что даже не смог этого скрыть.

– А зачем это вам, Дмитрий Михайлович? Это же огромные инвестиции, которые вы никогда не отобьете. Прибыль от продажи квартир в этом микрорайоне можно израсходовать на развитие бизнеса, а не на восстановление трех огромных кирпичных зданий, в которых каждое действие будет рассматриваться под микроскопом. Если бы хотя бы два из них снести, увеличив площадь под жилую застройку, то да. А так вот уж воистину глупость.

– И как вы собираетесь сносить исторические памятники? – уточнил Макаров.

– Ну, для начала я не буду никому говорить, что собираюсь их сносить. А вообще история нашего славного города знает немало примеров, как это бывает. Памятник может сгореть. У него может рухнуть кирпичная кладка. Да и втихаря пригнанные на место бульдозеры, которые за ночь сносят все подчистую, тоже однажды оказались решением проблемы. И никому за это ничего не было, как вы помните.

Макаров помнил. Лена до сих пор болезненно реагировала на огороженный металлическим забором пустырь на берегу реки в самом центре, на котором когда-то стояло здание первой половины двадцатого века, в одночасье снесенное владельцем, несмотря на возмущение горожан. Негодовать можно сколько угодно, вот только объект уже не вернешь.