Текст книги "Весенние мелодии для осенних скрипок. Первая и вторая части романа. Рассказы об иностранцах"

Лариса посмотрела на стюардессу, которая двигала столик и предлагала напитки.

– Мне красного вина, пожалуйста, – попросила Лариса. Ей уже было спокойно лететь над облаками, самолет шел плавно и бесшумно. А бокал вина и вовсе улучшил настроение.

Она попробовала вспомнить лица и имена сыновей Ани, ее саму, и оказалось, что за это время, а прошло уже лет десять, она подзабыла их внешность и Серж с Арно смешались у нее в голове. Кристиан и Аля от них очень отличались.

– Но, вот, эти двое! Как бы, не напутать, а то некрасиво получится, – подумала она.

Николь она помнила хорошо. Такую яркую мадам забыть было сложно. Красная юбка, огромные серьги, сигарета!

– По моему ты забежала вперед, – сказал ей внутренний голос. Так ты запутаешься. Иди по порядку.

***

Прошел год. Лариса уже получила и отправила много писем с дифирамбами стране Франция, ее актерам, писателям и вообще людям. Она действительно восхищалась этой страной, ведь в их кинотеатрах шли фильмы с Луи де Финесом, от игры которого, можно было надорваться от смеха. Красавчик Жан Маре собирал новых поклонниц. На пластинках звучали симпатичные мелодии, Азнавура, Ива Монтана. А по экрану порхали красавицы француженки, Мишель Мерсье, Бриджит Бордо, Милена Де Монжо. Катрин Денев. Боже! Это все было очаровательно, легко, романтично и очень лирично. Пожалуй, в те дни эта страна была самая популярная! Все носили прически Бобетта, мечтали о французских духах, и туфельках из Парижа. А тонкие талии француженок, были символом французских женщин, которые лучше не купят пирожное, но приобретут пару новых перчаток.

Но, Аня! Она жила в этом мире! Аня, конечно, была русской женщиной, но за столько лет, проведенных во Франции, приобрела черты западной мадам. А потом, ее муж и сыновья были настоящими французами!

– Как романтично звучали их имена! Кристиан, Арманд, Арно!

– Правда Арно больше сходило за имя армянина, и по-французски оно не звучало, – влез внутренний голос. – И Серж, и Аля тоже. Но, имена женщин?! Ивет, Николь, Сабин, и даже …Мари Жо!

– Да! – подумала Лариса, и имена, и все эти французские слова, все эти романтичные кадры из фильмов рождали в голове какой-то очень соблазнительный и очаровательный образ французов вообще. Мерси, пардон, силь ву пле… Это звучало нежно и красиво, даже как-то волнительно.

– Это был созданный рефлекс! – съязвил и трезво добавил внутренний голос. – Ведь мы не знали настоящей Франции, а создали ее образ из всего, самого симпатичного, что нам показывали, вот и возникало ощущение восторга от любого сказанного по-французски слова, или от вида Эйфелевой башни, или от Монмартр… Лувр, Елисейские поля… А на самом деле? Вдруг, все совсем по-другому?

– Ты помнишь, какие она мне присылала открыточки? – не обратила внимания на вредность внутреннего голоса Лариса. У меня их целая коробка. До сих пор, храню! Волшебное Рождество с симпатичными домиками, незамерзающей речкой, детишками в очаровательных пальтишках и шапочках, играющих в снег. И все это посыпано сверкающим снежком! Они даже раскладывались, образуя объемную картинку рождения Иисуса, природы, или сюжета сказки. И они так пахли!

Лариса сделала вздох, вспоминая тот волшебный запах и те ощущения, и отпила глоток вина.

– Ой! – подумала она. Что же я пью одна? Надо, предложить и моему невидимому собеседнику. Лариса отлила часть вина в другой стаканчик и предложила чокнуться.

– Ну, наконец-то, – возрадовался внутренний голос. – Такое отношение каждому приятно. Но, я чокнусь с тобой виртуальным бокалом. Так мне проще. – А ты помнишь фотографии Ани? – воскликнул внутренний голос. – То она на Средиземном море на своей вилле, то она гуляет по парижскому парку с мужем, то она воображает около золотых ворот в Нанси. И всегда счастливая.

– Да! – продолжал внутренний голос. – Правда нам не очень понравился вид фабрики, которая была недалеко от дома Ани. И, наверное, мы с тобой сегодня разочаруемся, увидев такой пейзаж около ее дома. Но, что делать? Все хорошо не бывает. Все равно это Франция!

– Ничего, потерпим. Зато, она обещала поехать со мной в Париж! – ответила Лариса внутреннему голосу, и даже один день в Париже, стоит всей поездки! За Париж можно отдать все! И даже потерпеть фабрику с ее отходами у себя под носом.

– А ты знаешь, я как-то плохо помню их лица, и вообще, они у меня все перемешались, кто Арно, кто Серж. Аню я, конечно, помню. А Патрик теперь уж большой! Сколько ему теперь? Тогда было семь, значит сейчас …уже… двадцать семь! А Александру – двадцать шесть. Вот это да! Как же быстро бежит время! С 1978 года прошло целых двадцать лет! А помню…

– Ларсенок, это тебя, – сказал муж, заглядывая в комнату. – По-моему, это твоя Аня, – прошептал он.

Лариса подбежала к телефону.

– Это я, – сказала Аня. – И, здравствуй. Я тебе звоню из Пари! На следующей неделе, я приезжаю в Москву.

– Да!? Как хорошо! – только успела вставить Лариса, и в душе у нее пронеслась маленькая тень. Она знала, что последует за этой фразой. Но, она была не готова!

– А сейчас я у Арно и Николь, – продолжала лепетать Аня. – Мы сейчас идем обедать рэсторан, а потом я поживу у них неделю и приеду в Москву. В отель Метрополь. Знаешь?

– Знаю, знаю, – сказала Лариса, и плечи ее опустились еще ниже.

– И ты, как думаешь, мы можем к тебе в гости придти? – спросила Аня. Я хочу посмотреть, как ты живешь.

– Ой, ну конечно, – ответила Лариса, наскоро проворачивая все варианты приема иностранцев в своем доме.

Ей стало плохо, до тошноты. Не потому, что она не хотела видеть Аню. Нет! А только потому, что она боялась, что гости из Франции, которые ходят по ресторанам в Париже, и останавливаются в Метрополе, увидят ее еще не обустроенную квартиру.

– А еще, надо быть красиво одетыми. А еще угостить! И подарки! Как же отпустить без подарков?! А самый дешевый, например поднос с росписью стоит 25р. Четыре таких сувенира – вот и месячная зарплата! – эти мысли просверлили голову Ларисы.

Ей стало тоскливо от всего этого, опустившегося на нее так внезапно. Ей как будто не хватало воздуха, и она вздохнула тяжело-тяжело.

– Тебе и что привезти? – спросила Аня. – Говори и что ты хочешь!?

Лариса остановила в голове этот круг безысходности, чтобы понять фразу Ани.

– Да ну, что ты, Аня, ничего не нужно. Приезжай, мы будем очень рады! – поспешила ответить Лариса, хотя желаний получить подарки из Франции, у нее конечно были.

Она представила массу красивых вещей, которые видела в фильмах, и которые иногда привозили из-за границы знакомые или родственники. И как ей хотелось тоже иметь иностранные вещи. Она даже представила себя в новом наряде, примерно в таком, каком она видела девушку в последнем французском фильме. А бархатный костюмчик, например. зеленого цвета! Или, нет! Синенького! И кофточку летучая мышь, и кусочек кримпленчика, а мама потом сошьет…

Мысли могли уйти еще дальше, но Лариса оборвала свои мечты. Это было не вежливо заказывать себе подарки, и не хотелось выглядеть бедной и вожделеющей, это тоже было стыдно. И потом, она подумала, что Аня сама догадается, что привезти, ведь она видела ее, и знает что у нее две дочки и муж.

– Ну, тогда пока. Чмок, чмок, – радостно и как-то облегченно, раздалось в трубке.

– Чмок, чмок, – поцеловала трубку Лариса, с некоторым удивлением, не услышав от Ани вежливых, уговаривающих слов, в пользу подарков.

Но, на передний план мгновенно выбежали другие мысли и слова. С испуганным и, одновременно, восхищенным лицом она повернулась к мужу.

– Она едет к нам! – Аня будет здесь через неделю! – Лариса, сделав лицо щенка, посмотрела на мужа. Ей хотелось, чтобы он воспринял ее сообщение с пониманием. Ведь они только что приехали из отпуска с моря, и в кошельке было пусто!

– Лариса глубоко вздохнула, обведя взглядом свою, не оформленную гостиную. Она представила себя в том наряде, который она собиралась купить со следующей зарплаты. Он висел в галантерее, и был такой милый, и совсем не дорогой! Он бы и к встрече, и на Новый год подошел! Белый трикотаж с серебряным люрексом! Чудо! И всего 47 рублей. Но, теперь, с ним можно было проститься.

– Вить, мне и самой это не очень хочется, – сказала Лариса. Как-то это внезапно, мы с тобой не готовы. Ни квартира, ни… Мне совсем нечего одеть к гостям! – грустно сказала она. – Платье мое серое, я уже видеть не могу! – сморщила она мордочку.

– Ларсенок, ты у меня красивая в любом наряде. Они еще обзавидуются, какая ты у меня, – успокоил ее Виктор, и поцеловал в щеку.

– Ты будешь в сером костюме и голубой рубашечке. Тебе идет! Хорошо, что мы купили его в прошлом году, – продолжала рассуждать Лариса.

Она в голове промотала все варианты одежды, и вздрогнула от того, что колготки у дочек были штопанные. А новые, в магазине купить было сложно! Их попросту не было.

Все проблемы, с которыми предполагалось жить еще долгое время, и которые могли не так уж мешать в обычной жизни, на фоне приема гостей из Франции, вдруг, обозначились слишком ядовитым-зеленым цветом, потому что все они были не преодолимые! Тем более, за неделю!

– Ларсенок, наприглашала ты их на свою голову! – вздохнул муж. – Ну что ж, давай писать список! Завтра пойдем в универсам, купим мяса, горошек, вина. Приготовим! Я у тебя кто? – спросил Виктор, гордо подняв голову, обозначив римский профиль.

– Ты у меня «Повар – золотое перышко». Это было название королевского повара из одного мультфильма, которое Лариса присвоила своему мужу, за то, что он любил готовить.

Мысли перебивали друг друга, и пока что, не давали выхода, вернее, легкого выхода из положения.

– Вино, газировка, горошек, майонез, мясо, окорок, капуста для пирожков, конфеты, торт, Что еще? Конечно шампанское, любительская колбаска, может быть, сделаем пельмени? – перечислила она, наскоро обозначившиеся продукты.

– Не вопрос, – ответил, улыбаясь, Виктор.

Только обед тянул на пол зарплаты! Такие обеды были позволительны на Новый год, или на день Рождения. Но, они бывали запланированными и не после отпуска! Теперь все усугублялось.

Как всегда спасла мама.

– О, Лорочка, не переживай! – сказала она по телефону. И Лариса представила мамино доброе лицо, ее улыбку. – Все приготовим, помогу тебе убраться и денежек дам. Напечем пирожков, сварим холодец, сделаем рыбку в маринаде. Все будет складненько.

Лариса представила, как мама потирает руки, у нее была такая привычка, и ей стало спокойнее. Пока у нее была мама, все становилось не страшно.

– Аня приезжает, – продолжала мама. – Я помню, она у меня в цехе булочки ела. Хорошая женщина! Она со мной тогда поговорила. Я еще удивилась, что на нашем языке. Она мне и мужа своего показала. Такой черненький, кудрявый. Хорошие люди. Вот интересно на них снова посмотреть!

– Представляешь, мам, к нам в дом едут французы! – воскликнула Лариса, у которой тоска и страх ушли на второй план, после слов мамы. А предстоящая встреча, из ядовито-зеленого цвета окрасилась в розовую.

Это было так необычно. Ведь в представлении Ларисы, это были люди с кадров кинофильмов. Почти неправдашные! Живущие, такой идеальной жизнью, которая очень отличается от ее сегодняшней. Они существовали, но где-то там, в другом измерении, и сами по себе.

По сравнению с ними и их возможностями, сегодня она чувствовала себя Золушкой, и даже немного стеснялась своей жизни. И вдруг эти люди с улочек Парижа, из жизни, где у всех машины, где каждый день ходят в ресторан или пьют кофе за столиком парижского кафе прямо на улице, разглядывая прохожих, скоро будут в ее доме! Это было почти так же, как самой впрыгнуть в тот фильм, который она видела в юности. Невероятно! И интересно!

– Правда, чудно! – продолжила она. – Я и не думала, что так будет. Думала, переписываться будем. И все! Но, так страшно, если им у нас не понравится. У них ведь все есть, а у нас с Витькой еще начать и кончить. Стыдно!

– Ничего! – успокоила Ларису мама. – Им интересно посмотреть, как мы здесь живем. Поэтому, даже если что не так, не переживай! А потом, Аня же русская, она-то все понимает. А, я тоже принаряжусь, причесочку сделаю, – мама улыбнулась, представив себя в праздничном виде. – Наготовим всего! Встретим! – уверенно сказала она.

***

Виктор писал список дел и продуктов, а девчонки скакали по полу и пели,

– французы, настоящие французы? Ля, ля, ля. К нам едут французы! А они что-нибудь нам привезут? Мы хотим жвачки, и куклы. А еще заколочки для косичек.

– Конечно, привезут! Может, опять духи привезут, или мне кофточку?! А вам куколок! Барби! – постаралась исправить положение своих эгоистических желаний Лариса, смеясь на радость дочек, их смешную песенку и голоса как у Буратино. – Они же богатые! Французы!

– Вить, ты представляешь, какие они хорошие, даже к нам в гости захотели, – посмотрела на мужа Лариса, протирая пол. К кому еще в гости из Франции приезжают? Только к нам! Подумаешь деньги! Только месяц и получим зарплату. Переживем! Месяц и все! А может быть, они привезут красивые вещички, вот мы и сэкономим, на одежде.

И все страхи вдруг превратились в ожидание праздника для всех. Письма оживали. И их дом уже ждал в гости людей из такой красивой страны, где Шарль Азнавур, Луи де Финес и мушкетеры, и Наполеон. И от этого эта страна, как будто становилась ближе и доступней.

Аня приехала с маленьким внуком Патриком и его мамой Мари-Жо, женой ее второго сына Сержа.

Хорошенькая мордочка как у лисенка, модная стрижка и капитальный костюмчик с лакированными ботиночками. Маленький, милый мальчик. Тихий и нежный как девочка. Лариса теперь, получше разглядела Аню, образ которой, подзабылся за год.

Это была уже не молодая женщина, так показалось Ларисе тогда с точки зрения ее возраста. Хотя Ане в то время было то всего 55, но Ларисе было 29! У Ани были подслеповатые глаза, под очками с толстыми стеклами, но улыбка шаловливой девочки, которой все сходит с рук. Она была одета в светлые брюки и красивую розовую кофточку.

Мари-Жо, женщина с крупными бедрами и улыбкой, из-под второго подбородка, от которой ее маленькие глазки становились еще хитрее, потому что прищуривались еще больше. У нее были тонкие губы и изогнутый к низу носик и очень короткая стрижка. Ни на Бордо, ни на Анжелику, она не тянула. Да и на француженку, которая не есть круассанов и пирожных, тоже.

– На француженку в тот день была больше похожа ты! – воскликнул внутренний голос. – И, фигурка идеальная с талией, и одета со вкусом, твое серое платье, кстати, было очень милым, до сих пор его вспоминаю, – заявил он. – И волосы! Шикарные, рыжие! А, Мари Жо, ведь она была тебе ровесница, а смотрелась в два раза старше. Наверное, круассаны ела без предубеждения! – хихикнул внутренний голос.

– С гостями было три сумки! – удовлетворительно улыбнувшись похвале, и немного иронично, продолжала вспоминать Лариса. А в них лежали подарки!

– Вот мы вам привезли. Если не возьмете, то выбросим, – сказала решительным тоном Аня. Это прозвучало странно для подарка и статуса гостя из Франции.

Но, в ту же секунду из сумки каскадом, вылезали не подшитые джинсы, кофточки, платья, и всякая разная мелочь. Все это лежало смятой кучей на диване и совершенно ошеломило Ларису, своим не подарочным видом. И, главное, для девчонок там не было ничего! Лариса представила их разочарование. «Жвачки, куколки, заколочки…» – вспомнила она их песенку. Правда, в кучке мелькнули двое колготок розового и белого цвета. И это смягчало положение, если, конечно, размер был тот самый.

– Зачем выбрасывать? Такое все красивое, и для девочек и для меня! Спасибо! – сказала Лариса, обескураженная положением, берущей, кучу барахла, и, стараясь округлить свое невольно вытянувшееся лицо от такого подарка.

– У вас тута ничего нет в магазинах! Только в Березке, но, туда русских не пускають. А пошему? – спросила Аня, вероятно оправдывая, содержимое мешков, и, по всей видимости, даже чувствовавшей себя на высоте от такой щедрости.

– А вот вам, мы тоже купили подарки, – Лариса постаралась прервать свое замешательство и слишком длинный ответ на вопрос – «почему?».

– Вот сервиз, это настоящая Хохлома, вот ростовские подносы – это авторская работа, водка «Кристалл», это самый лучший сорт, вот посадский платок… самовар, конфеты, – Виктор и Лариса таскали из смежной комнаты свои подарки, купленные вчера на Арбате. Ой! – подумала Лариса, а для ребенка ничего нет! Переглянувшись с мужем, она сбегала в другую комнату и принесла свой любимый фотоаппарат «Смена». Она очень любила свой фотоаппаратик, другого у нее не было и она отбросила свои мелькнувшие скорбные мысли. – Бери, мы не знали, что ты приедешь, – протянула она мальчику.

Патрик важно повесил на себя фотоаппарат и сел рядом с бабушкой. Бабушка и мама восприняли это, как должное.

– Ну, садитесь за стол, – пригласила Надежда, мама Ларисы. – Пробуйте все, не стесняйтесь. Патрик, а вот котлетка вкусная и картошечка, будешь?

– Патрик посмотрел на бабушку, он не понимал, что ответить.

– Будет, будет, – сказала за него Аня.

– Мне нужен нож, – сказал малыш.

– Сейчас, – спохватилась Лариса, сбегав на кухню за ножами. Она хотела положить ножи, но забыла. К тому же, они были разные, потому что, в тот момент в их доме не было набора столовых приборов, а были отдельные вилки, ложки и ножи.

– А почему ты не купишь?! – удивилась, и почти что, возмутилась Аня, посмотрев на эту разницу.

– Все не успеешь, не получается… – Лариса была готова провалиться сквозь землю, и вдруг поняв, что не было бы приема, она купила бы и столовые приборы, и новую скатерть, и много еще чего. И этот упрек немного разозлил ее.

– Ну, давайте шампанского, за ваш приезд, – предложила мама, улыбнувшись Ане и остальным, – Виктор наливай!

***

– А у нас так не пьють. У нас сначала аперитив, а потом вино белая или красная, – сообщила Аня, с удовольствием выпив рюмку водки, во время обеда. А если кто чужой придет, то только кофе, а то и кофе не дадут, тихо сказала она Надежде, чтобы не слышала Мари Жо.

– А у нас селедка не такая, здеся лучша, – сказала Аня, накалывая кусочек. – Я, когда в деревне жила, селедку очень любила. Мы в город, за ней ездили. До станции пешком, а потом на поезде час до Курска. Весело было, как праздник, тожа всего напекут, наготовят. Огурчики, капуста, сало. Это до войны. Мы до войны хорошо жили. В буфете всего полно. И самогон делали. Много!

– Пробуйте рыбку под маринадом, и холодец, очень вкусный. Не знаю, может, вам не понравится… угощала мама.

– Мам, прекрати, холодец идеальный, – сказала тихо Лариса.

– А вот пирожки, пробуйте пробуйте, – старалась угодить гостям мама. – И с капусткой, и с мясом, и с джемом… А этот салатик из кальмаров наш Витя делал. У вас такого нет! – улыбнулась мама. – Нравится?

И Мари Жо, и Аня, и маленький Патрик наворачивали все, накладывая то винегрет, то салат оливье, то селедочку с картошкой. Завершив блюдо, они отламывали кусочек хлеба и вытирали им до блеска тарелку, отправляя этот кусочек в рот.

Ларису передернуло от таких действий. И почти что, чуть не вырвало.

– Требовать для мягкой котлеты нож, и вылизывать оставшийся соус! – это было не понятно, и для Москвы не совсем прилично…

– А сейчас как вы живете? – спросила Надежда. У вас квартира или свой домик?

– У меня большая хата, – похвалилась Аня. – И у каждого сына большой дом и земля. И огород, и гуси, и куры, и огурчики. Мы тожа солим корнишон. У меня много банок в погребе. Мой мужик в саду работает и в огороде. Всего полно.

– Это не Париж! – вздохнула про себя Лариса. – Огород, гуси…

– Аня, а что, никого у тебя здесь не осталось? – сочувственно спросила Надя.

– Действительно, – подумала Лариса, почему она не пробует поехать в свою деревню, там наверняка остались родственники. За неделю в Москве, можно съездить и туда, и сюда. И переписываться тоже можно было бы. Боится бедных родственников? Наверное, – решила она.

– Може, и есть кто, – уклончиво сказала Аня. – Я писала после войны домой. Мне сестра отвечала. А потом нет. Но, я и писать не стала. А хочется посмотреть еще раз на деревню, на родных, и боюсь. Жалко. Ведь если кто и остался, то меня уже не знають. Теперь я уж старая.

– Мама моя умерла еще до войны. Мне тогда годика два было. Отец быстро женился, – махнула она рукой, у него потом еще дети были. А меня тетка взяла. Так я с ней до войны и прожила. А потом и тетка умерла. Потом немцы пришли, собрали всех на площади, и прямо с площади угнали в Германию. Мы думали, что по дорогое, може убьют. Но, нет! Привезли на фабрик.

– Страшно было? – спросила Надя. – Я один раз немца тоже видела. Тогда, нас из школы послали копать окопы, под Москвой. Это было в сорок первом. А тут, самолет немецкий, низко пролетел над нами, так, что даже лицо летчика было видно. У нас девочка была, Роза, так он в нее стрелял. Убил! Хорошая девочка была. Жалко!

– Страшно, – махнула головой Аня. – Работали много. Есть давали мало. «Арбайтен, арбайтен, нихт ессен!» – Аня сделала возмущенное лицо, надула щеки и сказала, – уф. Это был чисто французский жест надувать щеки и говорить уф, потому что и Мари-Жо делала также.

Аня разговаривала, путая французскую и русскую речь. И ей это нравилось. Она смеялась, когда к своим родным обращалась по-русски, а к друзьям по-французски. Она махала рукой и смеялась, – опять запуталася! Это было забавно.

– А с мужем вы где познакомились? – спросила Надя.

– А с мужем мы в лагере познакомилися. На фабрик. Нам второй хозяин разрешал и в кино, и на танцы сходить. А мы молодые, повеселиться охота. Вот тама мы с ним и познакомилися. Там французы тоже работали.

– Кино, танцы?! – это было откровением для Ларисы и Виктора. Они представляли Аню в полосатом костюме, за колючей проволокой, изможденную и усталую. Такую, что падает после тяжкой работы на деревянные нары как есть. без душа, без переодевания. И вдруг танцы, кино!

– А потом Арно там родился, – продолжила Аня. Хорошенький, беленький, кудрявенький. Его все любили. Кто чего принесет. Кроватку ему сделали. Баловали его там. А потом уж, нас освободили американ.

– Как американ? – подумала Лариса и переглянулась с Виктором. – Это мы вас осовободили, – хотелось возразить Ларисе, но она сдержалась. – «Американ», – передразнила она в душе Аню. Сколько мы их просили открыть второй фронт?! А они, дождались, когда мы немцев разобоьем, только тогда и вступили в войну. А теперь все лавры им?! А русские, вроде, и ни при чем?!

Это было возмущение, которое так и рвалось наружу. Но, вступить в спор Лариса не решилась, да и разговор с Аней получался какой-то короткий. Аня ни о чем не спрашивала, не интересовалась, она просто односложно отвечала на вопросы. Фразами, которые, казалось, она заучила и никогда не меняла.

– Это не было разговором двух русских, – только сейчас поняла Лариса. – Ни охов, ни поддакивания, ни удивления, ни сочувствия. Ей, как будто, не было интересно ничего, что произошло на Родине во время ее отсутствия, да и сегодняшние дни ее не очень интересовали.

– С нашей стороны это было, а с ее? Могла бы и поинтереснее рассказать, как согнали, как везли, что есть давали, как вообще там в лагере было. Это было бы логично, ведь не каждый день она разговаривала о своей жизни с соотечественниками. А за прошедшие с войны тридцать с лишним лет, накопилось столько и в душе, и в голове.

Казалось, что Аня старая, и поэтому, не может рассуждать и хорошо излагать. Но ей было всего 55. Это была вполне еще молодая женщина. Это несоответствие немного путало Ларису, не давая ответа.

– Сначала, отправили домой французов, – продолжала Аня. Мой муж мне дал свой адрес и сказал: «Хочешь, езжай со мной, хочешь, домой»

– Куда я с ребенком, без мужа? – Лучша, я с тобой поеду, – Но, русских еще не сразу отпустили. Их отпустили в сорок четвертом, а нас в сорок пятом, когда русские пришли. Арно уже годик был, – махнула она рукой.

– Сейчас уж мне не страшно. А сначала, уф! – надула она щеки. – Ничего не знала, говорить не умела. А свекровь заставляет делать, а я не умею. Потихоньку, потихоньку научилась. Так надо сказать ложка, а так вилка, так фасолики варить, так салат мыть… Люди там не все хорошие, – снова шепнула она Наде.

***

Аня раскраснелась от приема, от теплых слов, от сочувствия и одобрения. Ей и самой хотелось доказать себе, что все у нее хорошо, и сделала она правильно оставшись во Франс. Так показалось Ларисе.

Надежда спрашивала Аню о жизни. Виктор развлекал Мари-Жо, он показывал ей коллекцию почтовых марок и вид из лоджии, а Мари—Жо с удовольствием принимала его компанию. Патрик играл с девочками.

– А я-то недооценивала своего мужа! – подумала Лариса, моя тарелки на кухне, глядя, как кокетничает с ним Мари-Жо.