Текст книги "Весенние мелодии для осенних скрипок. Первая и вторая части романа. Рассказы об иностранцах"

Лариса постаралась неопределенно улыбнуться и перевела взгляд на Николь, которая с аппетитом закурила сигарету… – Счастливая. Никаких проблем! Наверное, не думает, что ей купить сначала, стол в квартиру или себе туфли, – подумала Лариса. Она посмотрела на Арно, который бросил в чашку с чаем какую-то таблетку, и решила, что он боится заболеть, и это специальная таблетка, для России, как обеззараживатель. Ей стало смешно, его вид Фантомаса не вязался с такой предосторожностью. На секунду она представила себя на месте Николь.

Она ехала в автомобиле с мужем, одетым в форму жандарма, на ней красивое платье… а сбоку море и горы, и солнце!

– Да это картинка из того фильма! – вдруг вспомнила она. А еще?! Лариса вдруг вспомнила свой сон, тот сон в ночь перед Рождеством, когда и она и все ее подружки решили загадать на жениха.

Ей было всего шестнадцать. Сон разочаровал ее. Потому что в нем

Она бежала и бежала по темной, московской улице, освещенной только светом витрин. Она, казалось, убегала от чего-то, хотя не боялась этого, но вернее не хотела. Она убегала, и путь ее лежал в темноту, в которой горел уличный фонарь и все. Ей стало немного страшно, потому что, цивилизация центральной улицы с магазинами кончалась, и начинался, возможно, сквер, или другая улочка. Она уже почти испугалась, но увидела, что на пути у нее стоит мужчина. Это был человек в форме милиции. У него были светлые волосы и усы. Лицо мужчины не вызвало в ней никакого интереса, потому что не было похоже на тот тип, который был ей мил тогда. Но, она обрадовалась ему, как спасению.

Проснувшись, Лариса даже расстроилась, потому что, поняла, что сон не очень положительный. Почему она убегала, от чего? И почему ночью? Но, в нем было и хорошее. Впереди надежда на спасение – мужчина в форме, большой город! Она помнила его лицо, не знакомое, и потому запомнившееся ей не мелочами, а, в общем. Мужчина, даже сказал ей свое имя. Его звали, кажется, Антон!

Теперь этот мужчина сидел в ее доме! Он был жандарм. У него были светлые волосы и усы. И его лицо не вызывало в ней никакого интереса, как к потенциальному любовнику. Он не был в ее вкусе. Только фигура, подтянутая, с широкими плечами, жестким торсом и крепкой шеей, произвели на нее впечатление. Ну и, конечно то, что это был француз, придавало ему шарма. В нем была спокойная сила и уверенность. И, звали его Арно! Это, почти что, Антон! Возможно, она во сне слышала именно это имя?! А потом перепутала?! Но, на помощника и спасителя, каким он был во сне, он не был похож, потому что совершенно не реагировал на Ларису.

– Там была ночь. Это уже ближе к концу жизни, это, наверное, его пятьдесят, а не тридцать! Так что, время еще есть. Что же изменится? Что он будет моим спасителем? Сейчас я для него ноль.

Она смотрела на него украдкой и удивлялась своему открытию, которое впрочем, она пока еще приписала своей фантазии.

Арно сидел молча, не сближаясь с Ларисой, ни каким образом. Он словно только исполнял обязанность, сопровождения матери в чужой дом, и не ждал от этого ничего, чтобы его могло заинтересовать. Она попробовала заговорить с Арно, но он отвечал без интереса продолжить разговор. Но, Лариса попробовала объяснить это присутствием здесь жены и матери, и его скромностью. Потому что, до сих пор с таким равнодушием к своей персоне она не встречалась. Это было даже не вежливо. Быть в доме, есть, пить и, не обратить внимание на хозяйку, не улыбнуться ей, не сказать парочку дежурных фраз. Это было бы нормально, и совершенно ни к чему не обязывало.

– Николь, ты похожа на Аллу Пугачеву. Мам, правда? – попросила поддержки Лариса, отгоняя от себя эти неприятные и, немного корыстные, мысли.

– Да. Такая же красивая. И волосы густые, – подтвердила мама.

– Что такое Алла? – спросила Николь на русском.

– Это наша певица. Ее все знают, и часто показывают по телевизору.

– А! Мне уже говорить. На улице, – сказала Николь.

– Ну вот! – обрадовалась Лариса. Если по телевизору покажут, то ты увидишь. Запомни Алла Пу-га-че-ва, попробовала напомнить Николь Лариса.

Но, ни Николь, ни Аня, так и не поняли про кого шла речь. Они знали только своих и американских певцов. А русских! И не запомнили. И эта лесть не тронула Николь.

Лариса в душе немного удивилась этому открытию. Потому что, она и сама была очень похожа на Аллу, такая же худая, такое же удлиненное лицо, впадины на щеках, такие же шикарные волосы. Это отмечали все. Подружки дочек удивлялись, что их маму сфотографировали на настенный календарь. Но, там был кадр из фильма «Женщину, которая поет». Николь была совсем другая. Широкая, с крупным лицом и узкими губами, но сходство между ними было!

– Если мы обе похожи, то Арно должна я нравиться тоже! Я еще лучше, у меня красивая фигура! – подумала Лариса, не столько потому, что ей понравился этот мужчина, сколько потому, что он не высказывал, ни малейшего интереса к ее особе. Она привыкла к вниманию со стороны мужчин. И это безразличие, граничащее с полным игнорированием, ее удивило.

– Ой! – вздрогнула Лариса, от того, что самолет затрясло, как будто, вместо ровной дороги, он стал съезжать с горы посыпанной булыжниками. На табло появился сигнал – «пристегнуть ремни»

Лариса закрыла глаза и вцепилась в кресло.

– Что-то страшно! – подумала она, хотя остальные пассажиры сидели, как и прежде, продолжая заниматься своими делами. – Или, они так ловко скрывают свой страх? – подумала она.

Ларисе не понравилось, что, стюардессы, с лицами, как будто их застали врасплох, поспешно исчезли за занавесками и, сев на свои сидения, тоже приготовились к турбуленту. От этого ей стало совсем тошнехонько.

– А ты вспомни про тот Новый год, – посоветовал ей внутренний голос. – Время и пройдет. Помнишь, как мы его представляли? Год прихода коммунизма! Смешно?

– Хм, смешно! Ты тоже представляла? – удивилась Лариса. Я-то о нем думала еще в 60-м, когда нам на уроке объясняли про двадцатый съезд.

– А я где была? С тобой, на уроке, – уверенно сказал внутренний голос. – Помнишь, как я еще возмущалась, что в тридцать лет он уже и не нужен будет!?

– Не присваивай! – возмутилась Лариса. – Это я возмущалась.

В голове у нее пробежали две этих даты – 1960 и 1980, быстро, мелькая, как кадры пленки, где-то она мельтешила, и смазывала все, что было на ней, а где-то останавливалась. Иногда пленка прокручивалась назад, и в результате появилась объемная картина прошлого.

***

До нового года оставалось всего-то несколько часов. И это был не просто Новый год, наступал 1980!

– А что в нем особенного? – спросят некоторые, которые родились лет этак на тридцать позже. – Просто круглая дата?

– Нет! Это была не просто круглая дата, хотя все почему-то их любят.

– Сто лет прошло с момента, 50 лет, 10 лет? – отсчитывают историки, а чем хуже дата 24, 101, или 49? Ничем, просто в круглых датах стоит нолик, и почему-то, он играет роль.

Но, это был особенный год и особенный нолик. Потому что, наступал тот самый, восьмидесятый. Именно в 1980, по решению 20 съезда должен был начаться коммунизм! Так нам говорили на уроках в школе, и мы все вызубрили эту дату.

***

– Что такое коммунизм? – диктовала учительница Анна Ивановна, проходя между партами. – Это, когда, каждому по потребностям, а от каждого, по способностям.

Лариса сидела за партой, и, слушая Анну Ивановну, старалась понять, как это, каждому по потребностям?

– Это значит, что при коммунизме, будет все бесплатно. Бери, что хочешь! Но, общество от тебя ждет, что ты тоже отдашь ему и стране все что можешь, на что ты способен. Сильный, здоровый – трудись. Маленький – учись на пятерки, а если болеешь, то тебя обязательно вылечат, потому что при коммунизме будет все самое лучшее и больницы, и школы и сами люди, – рассказывала Анна Ивановна.

– У всех будет все! И квартиры? – задала себе вопрос Лариса. Значит, при коммунизме, у всех будут квартиры с ванной и собственной кухней?! Здорово! Это сколько же домов надо будет построить? Но, тогда все будет просто, потому что и техника будет лучше, и производительность труда выше!

– А сколько же мне будет лет? Лариса посчитала, – я с 49-го, значит, в 80-м мне будет… У, – разочарованно вздохнула Лариса. Мне будет 31 год! Я уже буду старая! Зачем мне тогда будет нужен коммунизм?! Вот если бы сейчас! Я бы пошла в Детский мир, в Москве! Ой, и билет на автобус будет бесплатный? Езди сколько хочешь! И кофе с пирожным?! Захотел поесть, зашел в булочную и тебе все дали! Здорово! Я купила бы, в первую очередь, себе новую куклу, большую, с длинными волосами…

– Значит, все детство пройдет без коммунизма! А потом не интересно! И долго ждать! – разочарованно подумала Лорочка.

Лариса улыбнулась, вспомнив себя за первой партой, в которую была вмонтирована чернильница, и было место для ручки с перышком, которой можно было выловить из чернильницы остатки промокашки. Это называлось поймать рыбку. На ней была коричневая форма, черный фартук и красный галстук! И она была отличница!

– И вот прошло двадцать лет, и этот год пришел! – подумала Лариса, вспомнив, тот зимний вечер 31 декабря.

Пленка прошлого замелькала, замелькала…

– Как-то незаметно пробежало время! И вот уже восьмидесятый, а мне уже тридцать один год! – вздохнула она, закладывая в салатик «Оливье» зеленый горошек, и вспоминая себя за школьной партой.

До обещанного коммунизма оставалось только шесть часов. Лариса грустно улыбнулась.

– И квартиры пока не у всех! Например, мама с папой так и живут в коммуналке. Денег у нас с Витькой маловато! Все приходится рассчитывать и экономить. И получается, что в мои – тридцать один, коммунизм мне бы пригодился! Да еще как! Вот уж теперь, я бы знала, зачем мне лозунг «Каждому – по потребностям».

И квартиру обставить, и девчонок одеть, и розовую детскую для них с лошадками и огромной коробкой игрушек. А еще комнату с зимним садом! И каждый год на море! А куклы можно было бы купить для детей! Вон сейчас иностранные куклы, Барби. Но, дорогие какие! А им хочется!

И тридцать один, это же совсем мало! Я еще молодая и так хочется нарядиться!

В дверь позвонили, это была мама. Она вошла с сумкой полной продуктов.

– Сейчас разденусь и буду помогать! – весело сказала она, потирая руки, и стараясь согреться после мороза на улице. – Что мне делать?

– Попей сначала чаек! – предложила Лариса. Вон там тортик начатый есть. Бери, и я с тобой попью. А потом буду ставить тарелки. А ты полежи немного. Ты ведь после ночи!

– Правильно, чего ждать? Начнем! Сначала старый Новый год проводим, – сказала мама. – Я немножко поспала. Если сейчас лягу, то Новый год просплю. А где Витя?

– Витька должен уже вернуться. Я его за горошком и майонезом послала. На всякий случай, на завтра. И, может быть, что хорошенького еще увидит.

– А вот и Витя! – открыла дверь мама. Замерз?!

Виктор с красными щеками и инеем на шапке, вошел с двумя большими сетками.

– Ну как Вить, все купил? – спросила Лариса, забирая сумки.

– Все есть! В магазине никого! Даже окорок купил, и шампанское и любительской колбаски. Курицу на всякий случай прихватил. Не то, что днем! – радостно сообщил Виктор. – Курочка наша на весь подъезд пахнет!

Он прошел на кухню и открыл духовку

– Не повредит смазать сметанкой, – авторитетно заявил он, и чесночка подсыпем с перчиком. Теперь в самый раз.

– Мы с Витькой утром час в очереди в кассу в универсаме стояли! Теперь будем знать. Если идти, то вечером. Потому что, все уже сидят за столом, и на полках все лежит! – объяснила Лариса маме.

***

Несмотря на дефицит, и большие очереди за некоторыми продуктами, стол ломился. И холодец, и салатик оливье, и пирожки, и курица и много чего еще, что не умещалось на столе, и ждало своей очереди на кухонном столе. Лариса напекла печенья. Мама пирожков. Свекровь Анна Михайловна выставила на стол свои коронные угощенья в виде рыбы в маринаде и хвороста, соленых опят и огурчиков, которые были мелкие и хрустящие.

– Когда мы сядем за стол? – спрашивали с нетерпением девочки. Им так хотелось скорее попробовать их любимый салатик оливье. И газировку.

– Скоро, скоро. Вот еще дедушку Петю подождем. Наверное, он уже в автобусе к дому подъезжает, – уговорила бабушка Надя девочек. – Потерпите немножко! Лучше покажите мне свою елочку, и подарки.

Настоящая, зеленая, разнаряженная елка стояла возле окна. Пахло хвоей, мандаринами и Новым годом, ведь он имел свой собственный запах, который складывался из блеска дождя, сверкающих игрушек и праздничной суеты. Девочки не успели посмотреть под елочку, как в дверь раздался звонок и стук чего-то об пол.

– Откройте Деду Морозу! – услышали все голос за дверью.

– Кто это? Светик, Люсик. Да там Дед Мороз! – сделал удивленное лицо Виктор, бабушки, и Лариса.

Они пропустили в гостиную настоящего деда Мороза в красном полушубке с белой бородой, снежной шапкой и главное, с мешком!

– Светочка и Люсенька? Я принес вам подарки. Вот только сначала хочу послушать, как вы учились, как слушались маму с папой? – И может быть, вы нам песенку споете, или стишок расскажете? – сказал дед Мороз, устало усаживаясь на стул, и поставив перед собой, таинственный мешок.

И стишки и песенки были подготовлены. И исполнены. Дед Мороз раздал подарки, а пока девчонки с восторгом и любопытством раскрывали пакеты и коробки, он незаметно вышел из комнаты, разделся, и уже как просто дедушка Петя, снова позвонил в дверь.

– Ага, – сказал внутренний голос. Они потом мне потихоньку сказали, что это! – Хи-хи-хи! Только никому не говори, это дедушка Пее-тя бы-ыл!

– А что ты еще помнишь? – спросила Лариса.

– А еще я помню, как мы смотрели «с Легким паром» и ждали огонек, а пока шел концерт, и сатирики смеялись по поводу обещаний Коммунизма.

Лариса забыла о турбуленте, и вся была там, в восьмидесятом.

– А я тогда сказала так, – вспомнила Лариса.

– Хорошая программа сегодня по телевизору. И фильмы, и концерты. А представляете, какой будет 2000-ный! Наверное, такие фейерверки устроят! Представляю, какой огонек будет! Уж постараются, это же двухтысячный, конец одного столетия и начало второго и даже не столетия, а тысячелетия!

– Да, – сказала мама. – Интересно посмотреть, какой будет праздник. Только мне уже будет семьдесят шесть лет, я уже буду старая, – улыбка у мамы стала грустной и немного иронической.

– Ты никогда не будешь старой, – сказал папа, нажав на кончик носа мамы. – Ты у меня красивая. А я буду еще очень даже молодой. Мне будет всего восемьдесят семь. Он гордо поднял вверх голову и изобразил из себя достойного старого аристократа.

– А жизнь пробежит также быстро, как пробежали эти двадцать лет. – Чего мы все торопим время? – подумала Лариса. Какая разница 1999, 2000! – Мне самой тогда будет уже пятьдесят один. Уж у девочек, наверное, дети будут. Кошмар!

И стало грустно? Но, ненадолго.

– Чего грустить? – подумала Лариса. – Вот мы все здесь. Живые, еще не старые! У нас праздник! И когда еще будет этот 2000-ный? Через целых двадцать лет! А пока жизнь продолжается! И впереди еще столько всего!

– Потом все пили коньяк Наполеон – подарок Николь и Арно, и написали им об этом в поздравлении с Новым годом. А они писали: «А мы пьем сейчас вашу водку и тоже поздравляем вас». Правда, ответ пришел в феврале!

– Да уж, пунктуальностью они не страдали! – вздохнул внутренний голос. – Написали, когда твое поздравление получили.

Лариса представила Париж, его улицы, квартиру Арно и Николь, хотя никогда не видела ни того, ни другого. И это было немножечко обидно. Потому что ужасно хотелось посидеть за столом в этой парижской квартире и побыть гостями у них, так же, как они побыли здесь. Уже три раза! И побродить по Монмартру и посмотреть Эйфелеву башню.

Но, ни Николь, ни Арно их в гости в Париж не пригласили, а Аня, как всегда пригласила, но забыла сказать, и пообещать, что пришлет приглашение. А без него, это были только пустые слова.

***

– Да, – грустно сказал Внутренний голос. – Хоть до 2000 осталось еще два года, но его не увидит ни твоя мама, ни Виктор. Виктор умер 1987 году, в свои сорок один год! Мама в 1992 – в 67! Совсем молодые были. А маме, ей так хотелось узнать, чем закончится сериал Дикая Роза. А Витька, я думаю, он умер из-за той кавиар. Вернее из-за последствий с кавиар, – голос затих.

– Может быть, так, а может, и нет. А как бы им было интересно сейчас. Они бы меня и провожали и ждали, что я им потом расскажу, – вздохнула Лариса, стараясь отогнать свои обвинения в сторону Ани.

– Да может быть, вы сейчас и вдвоем летели, а то и втроем с мамой! – представил внутренний голос. Мама бы радовалась, и у тебя статус был бы выше. Замужняя дама.

– Да они, эти французы, разве они понимали тогда, и, вообще, думали о том, как нам было трудно устраивать для них приемы, каким путем нам все это дается. Эгоисты! – вздохнула Лариса. И эта икра… А я еду к ним! Как будто ничего и не было!

– С паршивой собаки хоть шерсти клок! – съехидничал внутренний голос. Но, последняя выходка Ани, сильно пошатнула мое отношение к ней.

Аня приезжала один – два раза в год в Москву и, естественно, приходила к Ларисе в гости. Вместе с ней всегда был один из сыновей с другими членами семьи.

Они привозили очередную кучу старого барахла, и увозили с собой многочисленные отборные подарки. Лариса радовалась приезду французов, но чувствовала, что эти приемы превратились в повинность. Два раза в год, она должна была устраивать приемы на уровне и запасаться подарками. Планка в первый раз была поставлена высоко, и теперь ее снизить она не могла. Часто она облегчала себе задачу с подарками, отдавая Ане все лучшее из своего дома. К Ане перекочевали все сервизы, наборы чайников-петухов, самовары, которые дарили им когда-то. Весь имеющийся янтарь, хрусталь и все, что могло подтвердить, что в СССР есть красивые вещи, достойные французов. А их квартира и сервант, время от времени, приобретали снова аскетический вид.

С годами, зарплата Ларисы росла и этот прибавочный кусок был, как облегчение к предстоящим тратам на визиты Ани и ее родственников. Лариса уже не ждала от их приезда сюрпризов и сувениров, она снисходительно смотрела на мешки барахла, приезжающие с Аней и прекрасно понимала, что она давно могла бы ходить в новых красивых вещах по размеру, не будь этих трат. А так, гардероб Ани и, возможно, ее снох плавно перетекал в гардероб Ларисы, и она научилась превращать его в конфетку, проведя некоторые операции.

За десять лет все уже считали Аню своей родственницей. Она навещала Москву регулярно. Все уже привыкли к ее голосу, лицу и знали все про ее семью, кто как живет и как вырос. Кто появился в семье Бенуа еще, кто развелся, а кто женился.

Правда, фантазии Ларисы и Виктора с подарками истощились, и так как день приезда попадал на день рождения Ани, то они с мужем купили ей колечко из золота с хрусталиком. Еще Аня попросила приготовить ей несколько баночек икры, Толька, чернай, – сказала она.

Поспрашивав по знакомым, Лариса не получила положительного ответа. Никто не знал где взять икру.

– Вить, твой брат заместитель директора. Он уж точно может. Попроси у него, – предложила Лариса..

Борис, который работал с Виктором в одном институте, имел в своем ведении наборы к праздникам для служащих, и естественно имел связь с директорами магазинов не только в праздничные дни. Достать икры было для него делом не сложным. Он пообещал брату, и Виктор с удовольствием сообщил об этом Ларисе по телефону.

***

– Зайдите в первый отдел! – позвонили Виктору, когда он пришел на работу на следующий день.

Это был допрос.

– Ларсенок, меня так тряханули, – сообщил Виктор, вернувшись домой, в поникшем состоянии. Два часа надо мной измывались, запугивали, орали!

– Почему? – удивилась Лариса.

– Я не имею права видеться с иностранцами. Если это снова повторится, то со мной будут разговаривать в органах? – посмотрел на жену Виктор. – Но, мне не велели никому об этом разговоре говорить. Тебе говорю, потому что нужно что-то делать.

– А меня теперь тоже вызовут в органы? – затряслась Лариса, правда, не понимая, что плохого они сделали. Ведь, если Ане разрешили приехать в Москву, то она, все равно, общается с русскими людьми. Какая разница на улице или дома?! А потом, если запрещено переписываться и общаться, то давно уже могли сказать им об этом. Шутка ли это все продолжается уже лет десять. Ведь все письма читаются, все адреса на виду, да и познакомились мы на хлебозаводе, значит, им это разрешили….

– Если вы еще раз вступите с ними в контакт, то ваше дело будет разбираться в другом месте. Понимаешь? Ларсенок?! Скажи им, чтобы не приезжали. Ну, зачем нам такие неприятности? – посмотрел на жену Виктор.

Лариса и сама уже готова была отказаться от встречи. Но, как? Позвонить им, придумав какую-нибудь отговорку, некуда. Тем более, что как им все это объяснить? Такой резкий поворот! И, приедут они уже завтра! Просто придут в квартиру. И как им дверь не открывать? Или открыть и сказать, чтобы они домой ехали?

– Вить, как откажем? Что мы им скажем? Нам не разрешило КГБ? Ведь подробности разглашать нельзя, – беспомощно искала выход из положения Лариса.

– Ладно, я завтра уйду, а ты их держи не долго. Я погуляю в сквере, схожу в кино. Потом тебе позвоню как дела, – Виктор махнул рукой и лег на диван. Мне чего-то плоховато, сердце колет. Не знаю, как я выдержу столько времени на улице. Так что, ты уж выгони их поскорее.

– Кошмар! – подумала Лариса, представляя самые страшные картины допроса, потом отсиживание в камере, а потом позорный суд, ехидные замечания ее подчиненных, и звание – предатель Родины. – Да ну! Ерунда! – вдруг перебила она себя. Это не Сталинские времена, и не Гулаг. Пусть проверяют, ничего предосудительного мы не сделали и сажать нас не за что. Но Борис! Это точно он накапал! – подумала она, и сказал об этом мужу.

– Да, от Бориса я этого не ожидал, ну ладно, ему все это когда-нибудь вернется, – с горечью сказал Виктор.

Ему было тошно. Потому что и унижение, и стресс от произошедшего, еще не прошли.

Лариса вспомнила детские фотографии мужа и его брата, вспомнила самодовольное лицо его мамы, вечные похвалы и сочувствие Борису, который развелся с женой и теперь страдает, и его слащавое лицо. И ей стало противно. Это был удар сзади. Это было не по-человечески.

***

Аня приехала с сыном Сержем. Она как всегда путала французский и русский, как всегда показывала фотографии, и выкладывала «подарки». А Лариса как всегда угощала и дарила свои. В этот день встреча была без Виктора и на душе скребло, и немного было не по себе. А Аня и Серж ничего не подозревали, и, как на зло, не хотели долго уходить.

Николь с Арно уже не жили в Париже, и это было прискорбно, потому что Лариса все же надеялась погостить у них. Они построили себе дом в том же городе, что и Аня. И теперь вся семья была вместе. Все жили в городе Домбаль сюр Морт,

– Почему вы к нам не приезжаете? – спросила Аня. Она всегда задавала этот вопрос, и Лариса всегда отвечала, что для этого нужно приглашение.

– Ну, сколько можно? Сто раз уже ей все объяснили, не можем мы просто так сесть и поехать во Францию. И денег пока что не хватит, и никто нас туда, просто так, не пустит.

– Приезжайте, беззаботно продолжала Аня. – У меня хата большая. И всего полно. Будете есть все, что хотите!

– Спасибо, – только сказала Лариса, поняв бесполезность объяснения, и вспомнив сказку « Как журавль к лисе в гости ходил». – Приедем, как сможем. Недельки на две.

– Вы что, дураки?! Почему на две? Приезжайте на месяц! – возмутилась Аня.

И Лариса так и не поняла, ее забывчивость – это старость или специально? Это было как тарелка для журавлиного носа, приглашение на словах, без документов.

Виктор позвонил из города: «Ларсенок, мне надоело. Когда они уйдут. Мне плоховато.

– Вить скоро, – прошептала Лариса в трубку. – Держись.

***

Стресс, вызванный посещением Виктором первого отдела, вылился в серьезную болезнь. За год он растаял, и в 1987 году его не стало. Ему было тогда сорок один. Их французские друзья, конечно, об этом не подозревали. Да и к тому же, они вообще не вникали в чужие трудности и проблемы. Им и в голову не приходило, во что Ларисе и Виктору обходились их встречи и проводы, и что получилось из Клавиной просьбы достать кавиар! Или просто не хотели задумываться? Скорее так!

У Ани тоже умер муж. После его смерти в ее распоряжении осталось все имущество движимое и недвижимое, и пенсия мужа. Она продолжала жить в своем двухэтажном огромном доме, в окружении своих четырех сыновей и внуков, по-прежнему пользовалась привилегиями жены работника «фабрик», и продолжала ездить по профсоюзным путевкам в Россию.

Ларисе осталось двое детей и маленькая пенсия на них, которая к их восемнадцати годам закончилась. На ней снова лежал груз, как тогда в начале ее семейной жизни, когда она и работала, и училась и еще умудрялась растить двух малышек. Только теперь он этот груз был двойной. Тогда на их свадьбе, бабушка мужа сказала очень правильный совет, – Берегите друг друга. Ведь если одна лошадка в повозке гибнет, весь груз приходится везти второй. Так и получилось. Первая лошадка вышла из повозки и теперь все везла одна – вторая, то есть, Лариса. И не будь с ней мамы, ей пришлось бы еще тяжелее, но, мама как всегда спасала и помогала.