Текст книги "В гости по утрам"

Глава 3

– Всем доброе утро. – Катарина прошла в столовую и, плюхнувшись на стул, тихо вздохнула.

– Как спалось на новом месте? – спросила Варвара Тарасовна, дымя сигареткой.

– Честно? До пяти утра меня мучила бессонница, а когда наконец задремала, за окном разразилась лаем собака.

– Аналогичная ситуация, – хохотнула Валентина Олеговна. – Эту собаку нужно пристрелить. Эх, если бы вы только знали, какими словами я ее поминала, ворочаясь с боку на бок.

В столовой появились Инна с Дмитрием.

– Налейте мне скорее винца, – попросила Терентьева. – Замучило похмелье.

Дмитрий наполнил бокал и протянул его супруге.

– А себе почему не налил?

– У меня в два совещание, – сухо буркнул мужчина и посмотрел на Нижегородскую. – Варвара Тарасовна, мне пора ехать.

– Дим, да ты хоть позавтракай.

– Некогда.

– Молодежь, – мечтательно проговорила Огнева. – Все в делах и в обязанностях. Вот и Ленка с Севкой с утра пораньше в город сбежали.

– Не мешало бы и нам с тобой, подруга, в магазин поехать.

Валентина отмахнулась.

– Варь, ты смеешься? Какой магазин, у тебя праздник.

– Он уже закончился.

– Ничего подобного, вспомни, ты мне обещала, что на твое семидесятилетие мы будем гулять целую неделю. Ну вспомни, вспомни.

Варвара с упреком покосилась на подругу.

– Бездельница ты, Валька.

– Этим и горжусь. И тебе советую на денек забыть про магазин, никуда он не денется. К тому же там Натаха, а она лучше нас с тобой с делами справляется.

После того как Дмитрий с Инной откланялись, Варвара обратилась к Копейкиной:

– Катарина, надеюсь, хоть вы составите компанию двум нудным старухам и не сбежите от нас?

Вспомнив, что дома неистовствует Розалия, Катка радостно закивала.

– Если не прогоните, могу остаться до самого вечера.

Огнева скорчила недовольную гримасу.

– Варька, ты кого сейчас старухами назвала?

– Далеко ходить не надо, подруга.

– Ну и язва же ты.

– Прости-прости, я забыла, что ты у нас дама вечно молодящаяся и не имеешь к старухам ни малейшего отношения.

– К тому же я на десять лет тебя моложе.

– Ты еще скажи…

– А где Павел с Ириной? – неожиданно громко и несколько тревожно спросила Катарина.

Варвара Тарасовна приложила к щеке ладонь.

– Спят как новорожденные. Впрочем, ничего удивительного. Они у нас голубки свободные, работой не обремененные. Гуляй – не хочу. Могут хоть до вечера в кровати проваляться, а потом до утра колобродить.

– Я в молодости тоже поспать любила, – начала Валентина.

– Ага, – закричала Нижегородская, – вот ты и попалась, дорогуша. Значит, в молодости, говоришь? Из чего можно сделать вывод, что молодость давным-давно прошла, я права?

Схватив яблоко, Валентина замахнулась и рассмеялась.

– Варька, не придирайся к словам.

Вскоре Анюта принесла женщинам чай и свежую сдобу.

– У-у, – говорила Огнева с набитым ртом, – вкуснятинка. Варь, можно я украду у тебя Аньку на пару месяцев, а? Она так вкусно печет, у меня прям слюнки текут.

– Нельзя, – парировала подруга, – ты потом в дверной проем не влезешь, а мне не нужна компаньонка весом с центнер.

– Катарина, – не могла успокоиться Валентина Олеговна, – а ты почему пирожки игнорируешь? Только не говори, что бережешь фигуру. Ты обязана попробовать выпечку Анюты. Ой, как вкусно! Во рту тает! О-о-о!

В одиннадцать вниз спустилась заспанная Ирина. Не глядя на присутствующих, она промямлила:

– Доброе утро.

– Смотрите, кто соизволил встать. Ириша, душка, а ты не рано?

– Знаете, Варвара Тарасовна, если вы опять нарываетесь на ссору, то лучше сразу оставьте свою затею. По утрам со мной не стоит связываться – я злющая как собака.

– Мы уже заметили, – прыснула Валентина.

– Это у меня с детства, – продолжала Ира, наполнив чашку чаем. – Минут сорок после пробуждения я сама не своя: все и вся вызывает раздражение, на людей не могу смотреть, и вообще мир видится исключительно в черных тонах. А потом, – Иришка слабо улыбнулась, – прихожу в норму, и все встает на круги своя.

– Мы учтем это на будущее, дорогая, – прошептала Варвара и покосилась на часы. – А Павел, я так понимаю, собрался проспать до обеда?

Ира неподдельно удивилась.

– Павел? Да его уже в восемь утра в спальне не было. Я проснулась, а его место пустует. Наверное, уехал по делам, оставив меня на растерзание тиграм. – Ира уставилась на Огневу.

– По делам, – передразнила Варвара Тарасовна, – Ирка, кому ты врешь? Здесь все свои, нет необходимости строить из себя важную птицу. Нет у Павла никаких дел, и у тебя их тоже нет.

– На что же, по-вашему, мы живем?

– На что? – брови Нижегородской поползли вверх. – На три тысячи долларов в месяц, которые Пашке платят квартиранты за аренду трешки в центре Москвы. Вот и все ваши капиталы, милочка. Ни сбережений, ни работы – ничего.

– Упрекаете?

– А есть ли смысл? Вы все равно не прислушаетесь к моим словам. Только потом, когда придет время пенсии, ты вспомнишь наш разговор и поймешь…

– Ой, я вас умоляю, не надо про пенсию. Мне до нее еще жить да жить.

– Время быстро пролетит, не успеешь оглянуться.

Ирина взяла чашку и пошла в гостиную.

– Я удаляюсь, с вами невозможно находиться в одном помещении. Вы заклюете любого.

– Красавица, – крикнула Варвара, – а ты домой собираешься или планируешь задержаться у нерадивой тетки супруга?

– Успокойтесь. Выпью чай и вызову такси.

– Ну-ну.

– Карга, – услышала Катка шепот Ирины.

Час спустя Ира, облаченная в черное платье, нервно прохаживалась по гостиной.

– Ну ответь, ответь же, – кричала она в трубку.

Катарина хотела задать вопрос, но в этот момент на лестнице появилась Анюта.

– У вас в спальне звонит телефон, – сказала она Ирине.

– Какой телефон?

– Мобильный. Он лежит на тумбочке. Я убиралась и…

– Неси его сюда.

Анюта скрылась.

– Блин, неужели Пашка опять сотик забыл?

– Бывает, – сказала Катка, отметив, что у Ирины дрожит правая рука.

– Павел хронический растеряха. Знала бы ты, сколько раз за последний месяц он терял ключи от квартиры. Три раза! Ты только представь. Я уже устала замки менять.

Анюта протянула Ире телефон Павла.

– Ну так и есть. Мои опасения подтвердились.

Бросив телефон мужа в сумочку, Ира подмигнула Копейкиной и вышла в холл.

– Покедова.

Катка молча кивнула.

День пролетел на удивление быстро. Успев выслушать десяток историй из богатой на события жизни Огневой, Катарина засобиралась домой.

– Я тоже поеду, – сказала Валентина Олеговна. – В гостях, конечно же, хорошо, а дома лучше. Да и тебе отдохнуть не мешает, подруга.

Катка с Огневой уже намеревались выйти на крыльцо, когда в холл прибежала бледная Анюта. Теребя в руках передник, она мотала головой, не в силах проронить ни слова.

– Боже, Аня, что с тобой?

– Ты увидела мышь? – усмехнулась Валентина.

– Я… я видела… он там… весь синий, – лепетала служанка.

– Кто он? – Нижегородская взяла Анну за руку.

– Павел.

– Пашка снова приехал? Когда?

– Он лежит… там… в морозильной камере.

Катарине моментально сделалось дурно – голова пошла кругом, в ушах зазвенели сотни колокольчиков.

Валентина Олеговна расстегнула норковую шубу и вытаращенными от ужаса глазами смотрела на ошарашенную подругу.

А Варвара Тарасовна бросилась в сторону кухни.

Анюта осталась стоять на месте. Глотая слезы, она тихо завывала, непрестанно повторяя:

– Павел… он лежит там… в морозильной камере.

Картина, открывшаяся взору, заставила Катку вскрикнуть.

Посиневший Павел, свернувшись клубочком, лежал на полу. Рядом валялась замороженная курятина.

Варвара Тарасовна, издав пронзительное: «Не может быть», упала в обморок.

Иван вызвал милицию, Анюта забилась в истерике, а Катка, прижавшись к стене, во все глаза смотрела на окоченевшее тело Павла.

Час спустя коттедж наводнили люди в форме и штатском. Нижегородская не нашла в себе сил спуститься вниз, посему с ней проводили беседу в спальне в присутствии Валентины Олеговны.

Катка два раза пересказала капитану события вчерашнего вечера, не забыв упомянуть утренний разговор с Ириной.

– Понимаете, мы все пребывали в уверенности, что Павел уехал из коттеджа рано утром. Нам и в голову не могло прийти, что он… находится в доме.

Вопросы обрушились на Катку бурным потоком. Но она стоически – иногда по несколько раз подряд – давала на них ответы, понимая, что уже ничем не сможет помочь покойному.

В гостиной появился щупленький мужичок.

– У меня все, – сказал он капитану и направился к входной двери.

– Так, – протянул сотрудник правопорядка. – Интересная история. Должен признать, за мою практику подобное случилось впервые. Труп в морозильной камере. Бр-р… Прям озноб по коже. Не повезло бедолаге, такая нелепая смерть. – Он зацокал языком.

Катарина напоминала зомби. Она практически не замечала творящегося вокруг хаоса. В настоящий момент ей хотелось одного – положить голову на подушку и заснуть крепким сном.

Словно из ниоткуда возник Иван. Взяв Кату под руку, он помог ей подняться на второй этаж и, подведя к кровати, проговорил:

– Ложитесь, вам надо поспать.

– Как Варвара Тарасовна?

– Не спрашивайте. Она еле разговаривает.

В спальню постучала Анюта.

– Я принесла отвар.

– Катарина, выпейте, – потребовал Иван.

– Это чай?

– Нет. Отвар поможет вам успокоиться. Пейте-пейте, не бойтесь, я и Варвару Тарасовну им напоил, да и нам с Анютой не мешало бы выпить.

– Голова… Какая-то она странная. Мне кажется, что я плыву.

Катка легла, прикрыла глаза и в ту же секунду оказалась в большом светлом зале, где под самым потолком летали десятки разноцветных воздушных шариков. Но это уже был сон. Сон, на время унесший Копейкину от тревожной, пугающей реальности.

* * *

Первой, кого увидела Катарина, очнувшись, была – невероятно! – Розалия.

Склонившись над невесткой, свекровь прохрипела:

– Детка, как ты?

– Розалия Станиславовна, где я?

– В доме у грымзы… э… у Тарасовны.

Стоявшая у комода Нижегородская скривилась, но такт вкупе с воспитанием не позволили достойно ответить на нелицеприятный выпад в свой адрес.

– Катарина, вы в порядке? – спросила она, стараясь не замечать Розалию.

– Отвар, – лепетала Копейкина. – Иван напоил меня каким-то отваром.

– Это успокоительное, Ванечка и меня заставил выпить целую чашку.

– Наверное, подмешал вам сильнодействующих снотворных, – выдала свекровь, неодобрительно взглянув на Варвару. – Хорошо, что я вовремя спохватилась. Детка, мы с Наткой глаз не сомкнули. Ты поступила подло и гадко. Почему не позвонила, что ты себе позволяешь?

– Как вы здесь оказались? – задала вопрос Копейкина, попытавшись встать.

– Позвонила тебе на мобильник!

– Вы оставили сумочку в гостиной, – пояснила Нижегородская. – Я услышала звонок и ответила.

– И я моментально примчалась тебе на помощь, – заключила Розалия. – Ты можешь идти?

– Я в норме, просто голова немного кружится.

– Тогда пошли, этот дом пропитан негативной энергетикой.

– Позвольте… – начала Варвара.

– Не позволю! Я не должна была отпускать Катку одну на ваш шабаш. Или что у вас тут устраивалось?

– У меня был день рождения.

– Один хрен. Ката, мы немедленно уезжаем.

– Нет.

– Что значит, нет? Ты в своем уме? Хочешь поселиться у ведьмы?

– Розалия Станиславовна, – Варвара Тарасовна скомкала сигарету, – попрошу вас выбирать выражения. Не забывайте, вы в моем доме.

– Да плевала я на тебя и твой дом! Подумаешь, хижина дяди Тома! Тоже мне сарай на курьих ножках.

Катка попросила свекровь замолчать.

– Мне надо переговорить с Варварой Тарасовной наедине. Подождите меня внизу.

– Я тебя не оставлю.

– Розалия Станиславовна, умоляю.

– Хорошо, будь по-твоему, упертая овца. Но учти, если она начнет колдовать, сразу зови меня. Примчусь со скоростью света.

Выпроводив свекровь из спальни, Катка приблизилась к Нижегородской.

– Варвара Тарасовна, простите. Она не в себе. Не принимайте ее слова близко к сердцу.

– Поверь, мне сейчас настолько тяжело, что оскорбления твоей свекрови кажутся детским лепетом.

– Примите мои соболезнования.

Варвара стукнула кулаком по комоду.

– Ненавижу! – процедила она, отвернувшись к окну. – Ненавижу ее!

– Розалия способна любого довести до ручки, а порой…

– Я ненавижу Ирку! – выпалила Нижегородская. – Ката, это ведь не несчастный случай, как думают органы. Смерть Павла была заранее спланирована. Его убили. Его убила собственная жена.

Копейкина села на край кровати.

– Варвара Тарасовна, что вы такое говорите?

– Ты не ослышалась, я действительно обвиняю эту дрянь в убийстве единственного племянника. Она, чертовка, способна на многое, ты сама видела, как Ирка хамила мне в присутствии гостей. Дьявол во плоти! И я не успокоюсь, пока она не окажется за колючей проволокой.

– А на каких основаниях вы обвиняете Ирину в убийстве?

– Хочешь узнать? Хорошо, я скажу, только сначала спустимся вниз.

– В гостиную?

– Нет. Я хочу, чтобы ты еще раз взглянула на морозильную камеру.

Ката сжалась.

– А это обязательно?

– Да! – закричала Варвара. – Ты лично должна убедиться, что мои обвинения имеют под собой основу. Пошли.

Взяв Катарину за руку, Нижегородская толкнула дверь и вышла в коридор.

А тем временем в гостиной Розалия терроризировала Анюту.

– Детка, почему у тебя такое перекошенное лицо? Тебе говорили, что ты похожа на больную перепелку? Ты когда-нибудь загорала на солнце? Купи себе автозагар, это должно помочь.

– Мне надо на кухню, – шептала Анна.

– Нет, постой. Я гостья, и ты должна всячески мне угождать. Отвечай на вопрос: почему ты такая?

– Какая?

– Зажатая. Тебе неприятно мое присутствие?

– Мне надо готовить обед.

– Значит, отказываешься разговаривать по душам? Ну что ж, тогда придется применить силу.

Появившаяся Варвара властным тоном попросила Анну следовать за ней и Каткой.

– А я? – вопрошала свекровь.

– Останьтесь здесь.

– Куда ты повела мою невестку? Ката, тебя зомбировали? Куда вы идете? Я, кажется, с вами разговариваю!

Саданув ногой по дивану, свекровь выругалась.

– Чертов дом!

В дверях нарисовался Иван. Розалия мгновенно взяла его в оборот.

– Котик, ты кто? Любовник ведьмы? Быстро подойти ко мне, у меня к тебе возник ряд вопросов. Во-первых, почему у тебя такая рожа?..

Спустившись в предбанник, Варвара Тарасовна остановилась.

– А теперь, Катарина, попрошу вас быть предельно внимательной. Смотрите, слушайте и делайте соответствующие выводы. Для начала посмотрите сюда, – она постучала указательным пальцем по реле. – Стрелка показывает на отметку минус семь градусов.

– Вижу.

– Это оптимальный температурный режим для морозильной камеры. Вы согласны?

– Думаю, да.

– А теперь скажите мне, дорогая, как по-вашему, может ли человек, нашедший свою смерть в столь ужасном месте, закоченеть словно сосулька при температуре минус семь градусов?

– Наверное, может.

– Наверное, – повторила Варвара. – А я с вами не соглашусь. Вы видели Павла? Видели, во что он превратился? В ледышку! А по словам эксперта, при минус семи такое невозможно! Ну, и какие выводы делаем?

– Возможно, реле стояло на другой отметке.

– Вот! Вы мыслите в правильном направлении. Оно действительно стояло на другой отметке. Эксперт предположил, что в камере температура была около минус пятнадцати градусов.

– И?

– Да не и, Катарина. Неужели вы еще не поняли? Ну посмотрите на реле. Там же минус семь. Семь, а не пятнадцать! Кто-то постарался, чтобы Пашка как можно скорее отправился на зимовку. И этот кто-то собственноручно переключил реле.

Стоявшая молча Анюта вжала голову в плечи.

– Подождите, – Ката пыталась переварить услышанное. – Когда вчера приехали органы, на какой отметке стояла стрелка?

– На семи, – пискнула Анюта.

– Его переключили! – топнула ногой Нижегородская. – Я не верю, что камера взбесилась и начала выкидывать фортели. Хотя милиция уверена как раз в обратном. Они предположили, что произошла неполадка и моя морозилка вместо семи выдала минус пятнадцать. Эдакий заскок техники. Смешно! Мне ясно как день, смерть Паши спишут на несчастный случай, никто не станет расследовать это дело. Убийца оказался хитер, но я хитрее. Я не допущу, чтобы он безнаказанно ходил на свободе, он еще не знает, с кем связался. – Варвара Тарасовна сжала кулаки. – Уничтожу!

Изъявив желание подняться наверх, Катка услышала:

– Рано! Я не все вам показала, дорогая. Анюта, открой, пожалуйста, морозилку.

На негнущихся ногах Анна выполнила указание.

Стоило металлической ручке коснуться стены, как дверь моментально замерла.

– Мощный магнит, – пояснила Варвара. – Когда дверь открывается, ручка притягивается магнитом к стене. Тем самым исключается предположение, что дверь ни с того ни с сего захлопнулась. Это невозможно.

– А если ее приоткрыть?

– Нет, нет и нет. Вы заметили наверху пружину?

– Ага.

– Теперь подойдите к двери и резко дерните на себя ручку.

Катка колебалась.

– Ну, смелее.

Стоило ручке оторваться от магнита, как дверь – благодаря пружине – в мгновенье ока захлопнулась.

– Теперь понимаете, что приоткрыть ее нельзя? Либо дверь держит магнит, либо она тут же захлопывается.

– Действительно странно.

Нижегородская кивнула в сторону лестницы.

– Больше здесь делать нечего, предлагаю переместиться в кухню.

Усадив Катку на стул, Варвара Тарасовна обратилась к Анюте:

– Аня, рассказывай про коньяк.

Женщина втянула щеки, поерзала и несмело проговорила:

– Утром, когда я зашла на кухню, то увидела на столе бутылку коньяка и рюмку. Сначала подумала… – Аня умолка.

– Продолжай.

– Я подумала, что ночью на кухню приходил Иван и… в общем, грешила на него. Но он заверил меня в обратном. Я решила, что спускался кто-то из хозяев. Убрала коньяк в шкаф, а рюмку вымыла и поставила на место.

– Это Пашка, – безапелляционно заявила Нижегородская. – Он пил коньяк. Я попробую воссоздать картину произошедшего. После обильных возлияний племянник рухнул на кровать прямо в одежде и заснул богатырским сном. Ночью он проснулся и решил «поправиться» очередной дозой горячительного, для чего, собственно, и спустился сюда.

– Как же он оказался в морозильной камере?

– Интересный вопрос. А главное, не ясно, для чего Павлу вообще понадобилось туда идти? Ну не за замороженной курятиной, в конце концов.

– Варвара Тарасовна, я все-таки не понимаю, почему вы обвиняете в убийстве мужа Ирину?

– Предположим на минутку, что ночью к нему присоединилась Ирка. Возможно такое?

– Допустим.

– Она отвела Павла в предбанник, открыла морозильную камеру и…

– Ой, – на лбу Анюты выступили капельки пота.

– Ирка могла толкнуть Пашу внутрь и захлопнуть дверь. Далее она переключила реле и отправилась на боковую. А утром, перед отъездом, спустилась вниз, и стрелка перекочевала с минус пятнадцати до минус семи. Логично?

– Не очень.

– Катарина, повторяю, это убийство! Я не верю в несчастный случай. Или вы действительно думаете, что Павел хотел полакомиться обледенелой рыбкой, зашел в камеру, и дверь сама собой захлопнулась?

– Вы меня простите, но с таким же успехом в убийстве Павла можно обвинить любого находившегося в доме человека. Да, да, я серьезно. Под подозрение попадаю и я, и вы, и Анна, и все остальные.

Анюта затряслась мелкой дрожью.

– Вы говорите глупости, Катарина, – с чувством произнесла Варвара.

– Почему ваш выбор пал именно на Иру?

– Анюта, дорогая, оставь нас с Катариной наедине, – попросила Нижегородская.

Стоило служанке удалиться, как Варвара Тарасовна зачастила:

– Катарина, я прошу вас помочь мне. Вы должны разоблачить Ирину и заставить ее признаться в убийстве мужа. Я сама не смогу… на вас последняя надежда. Не отказывайте. Выслушайте меня, и вам станет ясно, что собой представляет наша Ира. Она алчная особа, которая поставила себе целью завладеть имуществом Павла. Конечно, он не «новый русский», и даже не средней руки бизнесмен, но у него есть недвижимость. Две квартиры в центре Москвы. Согласитесь, в наше время убить могут даже за крошечную комнатушку в коммуналке, чего уж говорить о шикарных трешках. Я сразу подозревала Ирку в нечистоплотности – с первого нашего знакомства.

– Они давно женаты?

– Без году неделя. Расписались полгода назад, после двухмесячного знакомства. Как вам это нравится? Нарвался Пашка, нарвался на мегеру. Я чувствовала, она его сгубит. Где это видано, чтобы люди мчались в загс с заявлением после трех дней знакомства? А они именно так и поступили. В понедельник познакомились, а в четверг уже праздновали знаменательное событие.

– Что вам известно об Ирине?

– Решительно ничего. Кто она, откуда, чем занималась до встречи с Павлом – все словно в тумане. Из нее слова не вытянешь, единственное, на что она способна, так это на скандалы и препирательства. А Павел… мне кажется, он и сам до конца не понял, с кем связал свою жизнь. Она очень скрытная и расчетливая бабенка. Вы поверьте мне на слово, Катарина, – Варвара Тарасовна хищно улыбнулась, – я умею разбираться в людях. Умею! В былые времена я бы, не задумываясь… – Нижегородская осеклась. – Опять давление подскочило. Это невыносимо, я разваливаюсь на глазах.

– Поднимитесь к себе.

– Нет. Пока не услышу вашего решения, не сдвинусь с места.

– Конечно, я могу поговорить с Ириной…

– Поговорить? О чем вы, Ката? Неужели надеетесь, что она сразу же чистосердечно во всем признается и отправится с повинной в прокуратуру? Бог с вами, Ирка еще та штучка, с ней ни в коем случае нельзя вести доверительные беседы. Облапошит в два счета.

– Ваше предложение?

– Ее надо подловить! Именно подловить. Расставить сети, заманить, а потом прижать к стенке. С такими людьми иначе нельзя.

– Я попытаюсь, но все же… Варвара Тарасовна, возможно, в конечном итоге выяснится, что смерть Павла действительно несчастный случай.

Нижегородская сверкнула глазами и каким-то чужим – более низким – голосом произнесла:

– Я ошиблась в тебе. Ты не боец! Прости и забудь весь наш разговор.

– Варвара Тарасовна, я же не отказываюсь.

– Но изначально ставишь мои слова под сомнение.

– Продиктуйте мне адрес Павла.

– Обещаешь не дать задний ход?

– Обещаю!

– Тогда вперед.

В кухню вбежал перепуганный Иван.

– Ваня, за тобой кто-то гонится?

– Варвара Тарасовна, умоляю, оградите меня от той ужасной женщины в гостиной. Я больше не могу. Сначала она задавала мне бестактные вопросы, а потом, заявив, что я шпион, потребовала оставить отпечатки пальцев для какого-то сличения в ЦРУ.

Катка занервничала.

– Иван, та ужасная женщина скоро уедет. Я лично увезу ее. Потерпите еще пару минут.

– Куда все подевались? – громыхала Розалия. – Эй, люди, мать вашу! Что за свинство?!

Четверть часа спустя, сев в «Фиат», свекровь негодовала:

– Маразм! Чертовщина стопроцентная! Племянник ведьмы покончил жизнь самоубийством в морозильной камере. Абсурд! Сама ведьма, похоже, ничуть не расстроилась, по крайней мере, на ее мерзкой физиономии я не увидела ни капельки печали. Идем дальше. Слуги у них полные идиоты! Кретинку Анюту надо поместить в психушку, она социально опасный элемент. Ты видела, как она на всех смотрит?

– Нормально смотрит, не придирайтесь.

– Зыркает исподлобья. Создается впечатление, баба хранит какую-то тайну и боится, что она вот-вот всплывет наружу. А ее братец… Ката, он же вылитый шпион. Глазки так и бегают по сторонам. Пронырливый, шустрый, изворотливый. Короче, в доме обитают психи, место которым в палатах с решетками.

– Вы все сказали?

– Нет. Ты дура! Теперь все.

– Спасибо на добром слове.

В коттедже, собираясь провести день в раздумьях, Катка узнала очень интересную новость. Оказывается, через несколько недель Розалия собирается везти Арчибальда на выставку.

– Первое место за нами, – светилась свекровь. – Арчи затмит всех своей красотой и сообразительностью.

Услышав свое имечко, пернатый любимец Розалии взмахнул красно-желтыми крыльями и перелетел на плечо хозяйке.

– Сволота! – закричал он, мотая головой.

– Ангел мой, ты лучший.

– Неси жрать! Отвали от шкатулки! – слетало с клюва пернатого. – Гламурова мать!

Наталья хихикнула.

– Розалия Станиславовна, а вы не боитесь, что Арчи ляпнет на выставке лишнего?

– Не ляпнет. У нас почти целый месяц, за это время ты успеешь научить моего мальчика новым словечкам. И, между прочим, сейчас ты должна не сидеть в кресле, а заниматься с попугаем! Живо валите в кабинет!

– А обед?

– Я сказала, вали в кабинет!

Взяв Арчи, Наталья, бормоча под нос, посеменила в кабинет.

Катка усмехнулась. Вряд ли за месяц Арчибальда можно чему-нибудь научить. Нет, в умственных способностях попугая она нисколечко не сомневалась, скорее напротив, пернатый способен на многое.

Пятидесятисантиметровый Арчибальд, как и его неугомонная хозяйка, являлся штучным экземпляром. Разговаривал Арчибальд довольно-таки хорошо и достаточно часто. Иногда пернатый мог тараторить без отдыха минут сорок. Но! Самое страшное, что Арчи говорил не совсем то, что обычно хочется услышать. Попросту говоря, Арчибальд непрестанно матерился. Матерными выражениями его словарный запас пополняла Розалия. Когда она начинала отчитывать Наталью или Катку, Арчи моментально затихал, склонял голову набок и запоминал адреса. Далее попугай посылал по этим адресам любого, кто попадался ему на глаза. Посылал так искусно, что порой сама Розалия раскрывала рот, услышав от любимца, в какую экспедицию тот послал Натку.

И вот это «сокровище» Станиславовна собралась везти на выставку. Да ее выставят оттуда сразу, как только Арчи раскроет клюв.

Слава богу, что Катка не увидит этого позора, а раз так, то можно смело выбросить ненужную информацию из головы и вплотную заняться расследованием, на которое она согласилась, поддавшись уговорам Нижегородской.