Текст книги "Мои истоки. Часть 1"

«Дорогой мой, Димитрий! Истосковалось по тебе, родной, моё сердечко, аж занемогла я. Ничего не радует мой взор. Ты был так далеко, и я боялась никогда не увидеть тебя более. Никакие занятия не могли отвлечь меня от дум о тебе. Вышивая васильки, вспоминала твои глаза, рожь – пряди твоих шелковых волос. Как стосковалась по твоим письмам. Теперь я знаю, что ты рядом, и радость наполняет всё моё существо. Грех великий – наша с тобой Любовь. Папенька с маменькой не отдадут меня за тебя. Даже подумать об этом страшно. Как поступить? Как найти выход из создавшегося положения? Лёнка – одна надежда. Я готова на всё, что позволит быть нам вместе. Навеки твоя Лукерья.»

Прочитав и поцеловав письмо, Димитрий сжег его в печке. Вытянувшись на узкой кровати, первый раз за всё время в Москве уснул он умиротворённый. А ночью опять снился сон, возможно вещий:

«Необъятное поле. Они с Лукерьей – по разные стороны этого поля. Вихрь подхватил, закружил, и они, вдруг, очутились в объятиях друг друга. Какое блаженство эти объятия, какая кругом красота. Но о чём беспокойство? Что за сила стоит за спиной? Оглянулся, опять тот же старик с клюкой. Прошёл между ними и пропал. Заплаканная Лукерья, будто слепая, ощупывает вокруг пространство, будто ищет кого-то. Димитрий кричит: „Я здесь, рядом!“ Обнимая, прижимает её. Лушенька затихла, перестала всхлипывать, и всё волнение улеглось. Только тревога осталась, тягучая, липкая, колючая, словно заноза.» С этаким чувством проснулся Димитрий. Обязанности, хлопоты и заботы развеяли это чувство и Димитрий забылся. Сон он и есть сон, мало ли, что приснится. Забыл Димитрий про это сон, но на время. Другие думы волновали и занимали его воображение.

Жизнь со всеми её коварствами и превратностями парень знал не понаслышке. Реально понимал и оценивал весь трагизм событий случившейся любви. Всё – против влюблённых. Вера и Положение – главные преграды их счастья. Как найти ту золотую середину, чтобы судьба не обошла его стороной? Богатство папеньки Лукерьи не нужно было Димитрию, он привык отвечать за свою семью сам. Иллюзии насчёт приданного, он не питал. Какой хозяйкой будет Лукерья, его не беспокоило, потому что надеялся парень на свои силы и помощь братьёв. Но тут стоп. Братья маленькие. Им нужна женская забота. Вот, пусть о воспитании братьев и заботится Лушенька, а с хозяйством он справится. Может чему и обучит она братьев, в люди выбьются. Такие мысли вертелись в голове юноши, когда он размышлял о будущем. А ещё он думал, как бы встретиться с ненаглядной.

Письмо о своих чувствах, думах и сомнениях он написал, и спрятал до случая. Случай выдался очень скоро. Лёнка появилась в обители с просьбой передать подарки и весточку родителям. Сама же скоро забрала письмо, и удалилась, сунув записку, завернутую в платок, в руку Димитрию. Весь день платок грел Душу парню. Только в ночи, при свечах развернул он заветный платочек, бережно вышитый руками любимой. Ба, на нём васильки и ржаные колоски. Записка коротусенькая: «Очень хочется увидеть тебя милый, хоть одним глазком. Завтра буду гулять после обеда возле Сухаревской башни. Твоя Лукерья». Как выбраться? Что придумать, чтобы не вызвать подозрений? Обязанностей у Димитрия много, но все они в пределах обители. Как уйти, что сказать? Ничего не придумал юноша, справно нёс свои обязанности, вида не подал, что нервничает. А Лушенька не дождавшись любимого, расстроилась, и даже всплакнула на плече у Лёнки. Лёнка, чтобы её утешить стала рассказывать о строгих обычаях и жизни людей в обители. Как завороженная слушала рассказ Лушенька. А в голове стучало: «Ну и пусть трудно, ну и пусть строго, всё перенесу ради того, чтобы быть рядом с Димушкой». Для себя решила ограничить себя в развлечениях и нарядах. Больше стала уделять времени занятиям с учителями, приходившими обучать её наукам. Впитывала тонкости ведения хозяйства, постоянно задавая вопросы нянюшке. Нет, нет, да забежит на кухню покрутиться, и разведать рецепт понравившегося блюда. Нянька не нарадуется на свою любимицу. Взрослеет девушка. Справной хозяйкой будет, всё подмечает, всё запоминает. Даже барыне об этом рассказала. А та свои выводы сделала. Пора жениха искать, скоро шестнадцать стукнет. Пора. Стала потихоньку выведывать о женихах завидных. Девка-то на выданье. Прослышала Лушенька о маменькиных помыслах, разрыдалась. Все в один голос говорят о трудностях. А какие трудности, если Душа рядом с любимым? Все свои мысли записала Лушенька в письмо, и послала Лёнку к Димитрию с поручением. Отпросившись у няньки на молебен, Лёнка помчалась в обитель. Появившись снова в обители, Лёнка вызвала подозрение у монашек. Что-то ты девка зачастила к нам, может парень по душе пришелся? Негоже самой на шею вешаться. Если серьёзно, то сговор делать нужно. Еле отговорилась Лёнка, и попросила о встрече с Димитрием. Димитрий вышел к Лёнке, долго проговорили они. Рассказала она юноше про всё, что творилось в доме Лукерьи. Сказала, что готова, помогать влюблённым до конца, даже в ущерб полюбившейся работы. Заверив Лёнку, что будет думать, как поступить, Димитрий удалился. Ох и сложную задачу поставила перед ним судьба! Как решить её? Без совета – никак. Промучившись всю ночь, пошёл Димитрий к Макарию с разговором. Выслушав своего подопечного, тот заверил, что поможет влюблённым. Только с условием: Димитрий свою судьбу будет строить далеко от Москвы, на Родине, а о карьере в Москве забудет навсегда.

Сложный выбор встал перед юношей, как в сказках русских: направо пойдёшь….

Прямо пошел – согласился!

Часть 4

План был не из лёгких. Сначала нужно было подготовить побег, потом удалить из Москвы Лёнку, чтобы запутать следы, и обезопасить её от гнева господ. А далее – сам побег. Вся подготовка заняла месяц. Из деревни пришла весточка, что родители Лёнки собрались выдать девку замуж, и ждут её домой. Поплакав навзрыд на кухне о своей горькой судьбинушке, с ближайшим обозом Лёнка уехала домой. По сговору Лукерья должна была, дать весточку о своей готовности бежать. Предполагалось, что убежав из дома, она спрячется в обители.

Рано в том году «пришла» Масленица. В Москве начались широкие гулянья, сопровождающиеся хороводами, песнями, плясками, играми. Самое главное – с обрядом славословия, кормления и сжигания самодельного чучела Зимы. С детства каждый ребёнок знал о ритуальном значении масленичных закличек и игрищ, почему нужно сжигать Масленицу, заманивать Солнце блинами, славить Весну, просить доброго урожая. Хоть и не христианские это обычаи, а языческие, церковь никогда не препятствовала этим гуляньям. Масленичная неделя была буквально переполнена праздничными делами; обрядовые и не обрядовые действия, традиционные игры и затеи, обязанности и поступки до отказа заполняли все дни. Сил, энергии, задора хватало на всё, поскольку царила атмосфера предельной раскрепощенности, всеобщей радости и веселья. Каждый день масленицы имел свое название, за каждым закреплены были определенные действия, правила поведения.

Понедельник – «встреча»

В этот день дворовые девки из соломы сделали чучело Масленицы, надели на него старую женскую одежду, насадили это чучело на шест и с пением возили на санях. Затем Масленицу поставили на снежной горе, где назавтра должно было начаться катание на санях, и до воскресного сжигания это чучело красовалось на горе. Песни, которые пели в день «встречи», очень жизнерадостны. Ничем не отличался этот день от празднования прошлых годов.

Вторник – «заигpыш»

С этого дня начались разного рода развлечения: катания на санях, народные гулянья, представления. Молодежь большими компаниями катались по городу, на тройках и на простых розвальнях. Было в почете и другое нехитрое развлечение – катание с обледенелых гор. Ледяные горки были настроены по всей Москве. В ожидании предстоящего и, чтобы не вызвать подозрений, Лукерья от Души веселилась и принимала участие во всех развлечениях.

Среда – лакомка.

Как принято среда открывала угощение во всех домах блинами и другими яствами. В семье Лукерьи было заведено, накрывать столы с вкусностями, яствами, печь блины и приглашать гостей. Накрывались отдельные столы и для челяди. В этот день по Москве повсюду появились, как обычно театры, торговые палатки. В них продавались горячие сбитни (напитки из воды, меда и пряностей), калёные орехи, медовые пряники. Прямо под открытым небом, из кипящего самовара можно было выпить чаю и отведать блинов на всякий вкус.

Четверг – разгул (перелом, широкий четверг)

На этот день приходилась середина игр и веселья. Именно в четверг по всей Москве проходили и жаркие масленичные кулачные бои, кулачки, ведущие свое начало из Древней Руси. Были в них и свои строгие правила. Нельзя было, например, бить лежачего («лежачего не бьют»), вдвоем нападать на одного (двое дерутся – третий не лезь), бить ниже пояса или бить по затылку. За нарушение этих правил грозило наказание. Биться можно было «стенка на стенку» или «один на один». Это была игра, праздник, которому, естественно, соответствовала и одежда. Роскошь в одежде не поощрялась. Даже очень богатые люди рядились в простую одежду, и очень сложно было определить, к какому сословию кто относится. Именно этот обычай и должен был сыграть главную роль во время побега. На этот день и наметили побег влюблённые. Именно во время кулачного боя должно было всё произойти. А уж пятницу и следовавшие за ней дни Масленицы Лукерья надеялась встречать в общине.

Быстро приближался день побега, и сердца влюбленных трепетали. Всё собрала Лукерья для побега: самые скромные платья, носильное бельё, обувь, и вышитые полотенца с салфетками, а так же маленький сундучок с личными любимыми вещами. Легла в сундучок и шкатулка из карельской берёзы, наполненная папенькиными и маменькиными подарками. Всю ночь, в канун побега, Лукерья не сомкнула глаз, последний раз нежилась в своей постели, а, вот, сон не шёл. Думы были скорее радостные, чем тяжкие. Не догадывалась, и представить не могла, какие сюрпризы готовит для неё жизнь.

Наступило утро этого памятного и судьбоносного дня. После сытного завтрака всё семейство с челядью направилось посмотреть кулачные бои. Лукерья была и весела, и задумчива одновременно, но подозрений в поведении ни у кого не вызвала. Ребята из дворовых принимали участие в развлечениях, девки взяли кучу одежды, чтобы сразу переодеть парней в сухую одежду, по окончании участников этой импровизированной битвы. В эту кучу одежды и положила свой узел наша беглянка. Все веселились, смеялись, кричали, радовались победам, огорчались поражениям. Весело проходила битва. Вдруг, сердце Лукерье застучало, когда она очутилась в «куче мала» в объятьях Димитрия. Шепнув на ухо: «Пошли», направились к саням, где были вещи. Осмотревшись, убедились, что нет никакой опасности, взяли узелок, и сели в стоящие рядом розвальни. Лошадь побежала быстрой рысью, увозя беглецов от масленичных гуляний навстречу судьбе.

Гулянье продолжалось, все веселились и отсутствия Лукерьи никто не заметил. Хватились только вечером. Братья объехав всех знакомых, и не найдя сестру привезли дурную весть. Запричитала старая нянька, завыли в голос дворовые девки. Дворовые мужики кинулись на поиски в округе. Маменька зашла в комнату дочери заметила отсутствие, на обычных местах вещей, сразу всё поняла. Ни выказав никаких эмоций, зашла к мужу в кабинет, и закрыла дверь. О том, что происходило за закрытыми дверями можно только догадываться, и это осталось тайной для всех кроме супругов. Потому что челядь подбиралась не любопытной и за этим строго следила нянька. Через час вышел глава дома под руку с хозяйкой, распорядился пригласить всех в гостиную. Спокойным голосом объявил, что Лукерья отправилась в ближайший монастырь, так как решила принять постриг. Какое либо упоминание о случившемся будет незамедлительно караться, и даже имя дочери приказал не упоминать. Так решил и постановил, и – точка.

Влюбленные прибыли в обитель. Монашки сразу повели девушку на женскую половину в отведённую для неё келью. Осмотревшись, девушка приготовилась обустраиваться. Комната была маленькой и скудно обставленной, но теплой.

Вся обстановка состояла из кровати, комода, стула и маленькой тумбочки с кувшином и тазиком для умывания. Не успела девушка осмотреться, как в комнату прошмыгнула маленькая старушечка, и елейным голосом запела: «Ой девонька, ой лапушка, всё расскажу, всё покажу, всё подскажу. Вот книги старинные почитай, чай грамоту ведаешь. Всё своё держи при себе, ничего не унесут, но срочно может понадобиться. Свечей много не жги. Как устроишься, приходи в трапезную, там и разговор будет, да платок повяжи». Пропев, удалилась.

Разложила девушка вещи в комод, повязала платок, и направилась в трапезную. Народу там было не много, а вот Димушки она не увидела, и немного испугалась. Женщины хлопотали вокруг стола, а мужики сидели за столом, и возглавлял его высокий и красивый мужчина с окладистой бородой. Глаза были добрыми, и эти добрые глаза придали Лукерье смелости. Девушку не пригласили за стол, угощения не предложили. Мужчина заговорил с Лукерьей на удивение ласково. Вопросы не задавал, а просто рассказал всё, чем придётся в ближайшее время заниматься Лукерье. Из разговора девушка поняла, что никакие возражения не принимаются, она беспрекословно должна подчиниться выбранной судьбе.

До момента крещения, пищу ей будут приносить в келью. На время подготовки к обряду к ней приставлена сестра Акулина, которая посвятит её в особенности жизни членов общины. Далее после обряда и вплоть до свадьбы она будет нести послушание на одной из выбранных ей самой работ. С женихом встреч не будет. После нехитрого обряда венчания, она со своим суженым удалится из обители на вольные хлеба.

Разговор закончился, как из-под земли выросла Акулина, старушка, приходившая к ней в келью. Взяв девушку под локоток, повела её из трапезной. Пришли в келью, старушка села на стул и начала рассказ о том, где и как должна вести себя Лукерья. От её сладкого голоса, от голода кружилась голова, всё тело наполнялось свинцом, кровь прилила к голове, и Лукерья потеряла сознание. Очнувшись, поняла, что лежит на кровати, а вокруг хлопочут монашки, приводя девушку в сознание. Рядом на комоде стоят блины и кружка с питьём. Увидев, что девушка очнулась, все удалились, оставив её одну. Подойдя к пище, Лукерья стала жадно поглощать блины, запивая их вкусным напитком. Ей казалось, что вкуснее она никогда ничего не кушала. Блины были из гречневой муки вкусные, воздушные и сытные. Заправлены были сметаной и мёдом. Напиток Лукерье, как и блины, понравился. Отведав угощенье, девушка взяла книгу и начала читать. За чтением и застала её сестра Акулина. Поставила кувшин с водой, забрала остатки пищи и удалилась, так же беззвучно, как появилась. Умение ходить, и делать дела беззвучно, очень удивило Лукерью. В доме папеньки было иначе вся челядь, что бы ни делалось, всё сопровождал грохот и шум, все очень громко разговаривали. От всех в обители веяло спокойствием, размеренностью и основательностью. И эта размеренность нравилась девушке.

Пятница и суббота пролетели незаметно. За стенами обители гремела, грохотала широкая Масленица, а в обители шла размеренная и спокойная жизнь. Казалось, что время остановилось. Но нет, Прощеное воскресенье с обильным застольем затронуло и обитель, только всё это прошло мимо Лукерьи, она в празднествах не принимала участие, так как считалась в обители пришлой и мирской. Ей продолжали приносить разные угощенья в келью, поэтому в пище она не нуждалась. Учение с Акулиной продвигалось, так как девушка была способной, дважды повторять не приходилось. А разница в обычаях была незначительной, поэтому всё, что нужно было для обрядов, Лукерья усваивала быстро, чем очень радовала свою наставницу.

Наступил Чистый понедельник. А с ним и обязательные обряды этого дня. В Чистый понедельник все обязательно мылись в бане, а женщины мыли посуду и «парили» молочную утварь, очищая ее от жира и остатков скоромного. Но и к этому действу девушку не допустили. Начался Великий пост. А с ним все строгости и ограничения. Поползли дни все похожие один на другой. Лукерья истомилась без привычных занятий. Поведала о своих тягостях Акулине, и та сразу принесла ей вышивку и всё к ней. Веселее и более наполненными стали проходить дни у Лукерьи. Вот и подошел день крещения. Не волновалась девушка, и всё прошло по чину. Никаких перемен после обряда Лукерья в себе не почувствовала, кроме того, что получила при крещении новое имя Акулина. Радость случилась, во время обряда на минутку встретилась глазами со своим суженным, промелькнувшим, как будто невзначай. Кажется, кроме неё, этого никто не заметил. На следующее после обряда утро девушку пригласили на трапезу. Блюда были расставлены посередине стола в общих мисках, напротив каждого стояли свои приборы: миска, ложка, кружка, в которые раскладывалась пища из общих мисок. Кушанья были незатейливые: каша, капуста квашеная, солёные огурцы, помидоры, арбузы, грибы, орехи, мёд, хлеб и разные напитки. Напитки представляли собой разные взвары из сушеных ягод, из смеси листьев и трав, заваренных кипятком. Чай и кофе в обители не употребляли, считались эти напитки греховными. После трапезы мужики, взяв свои ложки, миски и кружки, направлялись к умывальникам, расположенным за стеной, а вымыв каждый свой набор посуды, расходились по своим делам унося свою посуду. К трапезе приступили женщины по тому же манеру. А после трапезы женщины сначала мыли каждая свою посуду, а далее общую посуду из-под блюд, расставленных на столах. Для Акулины-Лукерьи – это было в диковинку.. Гостеприимны были жители обители, но существовали обычаи, которым следовали все, а именно: посуда делится на «добрую» и «мирскую». Человека, даже «с ветра», обязательно покормят и попоят, но только из «мирской» посуды.

После первой всеобщей трапезы, старшая монахиня предложила на выбор девушке несколько повинностей. Акулина-Лукерья выбрала для себя выпечку хлеба. Начались тяжелые будни, в работе и молебнах. Всё, что делается всё – к лучшему. Несколько монахинь занимались тем же делом и встретили девушку по-доброму. Всё очень подробно рассказывали, показывали и делились секретами, а их было ни мало этих секретов, чтобы не убить тесто, и чтоб хлеб получился. Кроме братии хлеб пекли под заказы. Хорош получался монастырский хлебушек, ведь пёкся под молитвы, с добрым сердцем и от души. Хоть и труден был труд, но девушка с любовью исполняла свою работу. Быстро освоила Акулинушка эту науку. Очень скоро из её рук стал выходить вкусный хлеб, ничем не отличавшийся от того, который выпекали монашки. Складывалось всё справно, только к новому имени девушка привыкала сложно. За делами молитвами и ожиданиями промчались недели Великого поста. В обители начали готовиться к Великому празднику. Работы у девушек в пекарне прибавилось. Нужно было испечь много куличей. С огромным благоговением приступили к выпечке. С детства любила этот обычай девушка, в этот день по всему дому разносился тонкий дух свежевыпеченной сдобы. В семье Лукерьи выпекались куличи по старинному рецепту, который передавался из уст в уста. Помнила этот рецепт девушка, но применить на деле не решилась. Этот сладковатый дух перенёс её воображение в родной дом. Пасхи готовили другие монашки, но и о пасхе вспомнила Акулинушка. Взгрустнулось девушке не на шутку, аж всплакнула в ночи.

А дома у Лукерьи в это время творилось следующее. Папенька выведал у няньки, под страхом выгнать, об интересе своей блудной дочери. Та рассказала, то немного, о чём ведала. Послали в деревню гонца проведать, не появилась ли в деревенской общине новая девушка. Вернулся гонец не с чем. Нигде беглянка себя не обнаружила, как в воду канула. А парень, на которого было показано, уехал для службы в Москву задолго до побега девушки. В общину, что в Преображенской слободе Лушенькин папенька отправился сам. Поехал без скандала, а вроде бы с благодарностью за работников. Но приезд этот Макарий ожидал. Встретили гостя со скромным угощением по причине поста. За разговорами Макарий, как бы невзначай, приказал позвать Димитрия. Тот пришел, и получил от Макария несколько разных поручений, как бы вскользь Макарий упомянул, что вот какой у него хороший воспитанник, далеко пойдёт, если не женится скоро. А Димитрий улыбнулся и ответил, что, мол, очень увлечён и занят он делами общины, на баловство нет времени. Широкая и открытая улыбка парня, убедила гостя, что он не причём. Дорого обошелся этот грех Димитрию, долго пришлось замаливать обман. Без вестей, но с подарками вернулся гость из общины. Вернулся и рассвирепел. Громко кричал в своём кабинете, а потом произнёс слова, которые перевернули судьбу всего рода Лукерьи. Слова проклятия сорвались с уст, но было уже поздно. Они были услышаны небесами, и начался отсчет странных событий.

Наутро от печали Акулины не осталось и следа, когда увидела она из окна, входившего в ворота обители папеньку. Жив, здоров и даже весел был папенька. Оправился, значит, от побега неблагодарной дочери. Легко стало на сердце. Если папенька весел, значит, все живы и здоровы. С лёгким сердцем побежала она в пекарню. А там уже хлопоты увлекли всё её внимание, не видела она папенькиного отъезда, но не расстроилась. Подготовка к Великому Празднику разворошила спокойное течение времени в обители. Все бегали, суетились, стараясь успеть подготовить всё к Празднику.

Всё время, пока Лукерья-Акулина жила в обители, не встречались влюблённые, а только иногда виделись издалека. Стоически переносили они эту вынужденную разлуку. Приближался Праздник, а за ним близилось и венчание, и скорый отъезд. Наступила настоящая весна. Дружная весна смыла обильными дождями остатки снега. С её приходом томление сердец влюблённых увеличилось. А так, как натуры были романтические, то весна принесла в души много радости. Засмотревшись на набухшие почки и распускающиеся листочки на деревьях, в душе Акулины звучала музыка. Эта музыка наполняла всё её существо. В такие минуты хотелось обнять всю Землю, и кричать: «Я счастлива!». Впервые Она так любила Весну. Димитрий по глазам любимой перенимал настроение и наполнявшие её чувства. Он так же всем своим существом ощущал это счастье.

Настала Великая Суббота! Кругом царит ощущение чего-то великого. Целый стол в трапезной заполнен крашеными яйцами, куличами и красочными пасхами.

Скоро, уже скоро прозвучат жизнеутверждающие слова, венчающие дни Великого воздержания. Праздник захватил каждого члена общины. У каждого были свои строго предписанные обязанности, поэтому никакой суеты в обители не было, а было ощущение работы слаженного механизма. Праздник Воскресение Господне был одним из главных праздников, отмечаемых верующими, но отмечался у староверов менее помпезно, и ярко. Разными были и обряды ведения праздника. Всё это отметила Акулина, присутствующая на праздничном богослужении. Не было ярких одеяний священнослужителей после радостных слов: «Христос Воскресе», тем не менее, была огромная внутренняя радость, охватившая каждого участника Действа. Ничуть не устала Акулина, и совершенно не хотелось спать после окончания обедни. Ранним утром в трапезной был накрыт праздничный стол, и все разговлялись пасхами, куличами и яйцами, которые были освещены накануне, по характерному для старообрядческих общин чину. Всё определяло отношение к святой воде. К ней относились, как к настоящей святыне, и всё, что было связано со святой водой, исполнялось чётко, без единого касания её (водицы) земли.

В радости и заботах пролетела пасхальная неделя, приближался обряд венчания. Накануне Макарий призвал влюблённых, для напутствия. Кое-как привыкшую к своему новому имени Акулину ждала новость, которая ввергла её в недоумение. Оказалось, что имя её любимого так же было изменено. Димитрий превратился в Егора по средствам какого-то таинства, суть которого Акулина не поняла. На эти имена им выправили какие-то справки. Эти имена будут звучать при венчании. Но Макарий шепотом произнесёт и их старые имена всего один раз во время обряда. Именно с новыми именами им придётся жить всю жизнь. Всё это было предусмотрено и подготовлено, для того чтобы даже тени подозрения не закралось. Завязана была жизнь общины с заводом Лушенькиного папеньки.

По правилам общины все таинства исключали пышность и помпезность. Без суеты и шума был проведён обряд венчания. Попели, попричитали монашки, спели им обрядовые песни. После был общий для всех членов обители обед. Радость, счастье и полёт наполняли Души наших влюблённых. Прямо из трапезной молодые сели в коляску, запряженную двумя лошадьми (подарок общины), упакованную скромным скарбом молодых людей, и помчались навстречу неизведанной семейной жизни.

Путь к месту постоянного проживания занял несколько недель, благо погода стояла сухая и тёплая. Остановки и отдых на постоялых дворах, Акулине были в диковинку. Раньше, по дороге из Москвы в имение и обратно в Москву, семья останавливалась в имениях друзей и родственников, расположенных по дороге из имения в Москву. Поэтому жизнь «простых» людей со всеми её странностями, особенностями и страстями очень забавляла молодую женщину. Никогда она не видела столько пьяных и грязных ямщиков, которые грубо ругались, кричали и громко пели песни. Пища на постоялых дворах, так же не отличалась изысканностью и свежестью. А коль ехали они, как простые люди, то и отношение к ним было соответственное. Но ничто не могло испортить настроения Акулине и Егору. Вот, они знакомые до боли места. Уже появились на горизонте крыши родных домов. Защемило сердце. Свернув с большого тракта, направились наши молодые в деревню. Радостно встретили молодых, ждали. Прибежала Лёнка, бросилась обниматься с барышней. Выбежали и братья. Поздоровавшись с братом, с интересом подошли к Акулине. На удивление все называли их новыми именами. Тётка встретила молодых караваем с солью и повела всех в горницу к накрытому по праздничному столу. Девки пели величальные песни, старухи, характерные для общины, причитания. С весельем и размахом отметили свадьбу. На третий день, собрав вещи в несколько подвод, молодожены отправились к месту постоянного проживания за 30 вёрст от родной деревни Егора. Доехали быстро. К вечеру были на месте. Дом, в котором новая семья поселилась, был добротный пятистенок из красного кирпича местного изготовления. Дом с домашней птицей, барашком и козой достался им от дальних родственников Егора, взамен оставленного. Дом был прибран и истоплен. Красиво заправленная кровать за занавесками (их же подарок к свадьбе) гостеприимно ждала путников. Задремавших в дороге детей, Егор уложил на большую русскую печку. Сомлев в дороге, они быстро угомонились. Так началась семейная жизнь наших молодоженов.