Текст книги "Печать Тамирайны"

По-прежнему я не могла найти ничего, что говорило бы о каких-то пристрастиях или увлечениях Романа Коваленко. Видеокассеты со стандартным набором модных фильмов – как современных, так и классических. Компакт-диски – тоже бессистемный набор хитовых мелодий. Классической музыки, к счастью, не наблюдалось, что, с моей точки зрения, говорило в пользу Романа.

Наконец за стеклянной дверцей одного из шкафов стенки я заметила нечто особенное – статуэтку. Подошла, чтобы рассмотреть ее поближе, и почувствовала, как но телу прокатилась холодная волна озноба. За стеклом стоял атлант. Выполненный куда более искусно, чем самобытное творение Степана Изъюрова, он был вполне узнаваем. Земной шар под его ногами не оставлял никаких сомнений. На постаменте статуэтки красовалась табличка с надписью: «Роману Коваленко, пресс-секретарю историко-археологического общества „Атлант“, за выдающиеся достижения в сохранении культуры и изучении истории родного края».

– Чур меня, чур, – суеверно произнесла я и три раза плюнула через левое плечо, надеясь, что это нейтрализует черную магию атлантов.

– Ка-а-ак? – раздался за моей спиной хриплый голос.

Я оглянулась. Сзади стояла птица, которую можно было бы счесть гусем, если бы не разноцветное оперение и пара длинных перьев, торчащих из хвоста. Оперение, правда, изрядно подвыцвело (очевидно, птичка преклонного возраста), но все равно в пернатом угадывался какой-то дальний родственник павлина. Птица обиженно терла крылом хохолок, видимо, плюнула я все-таки чересчур энергично.

– Ка-а-акр? – еще раз возмутился пернатый.

– Ну извини, не ожидала, что так получится! – искренне повинилась я и скромно примостилась на диване – смотреть телевизор.

Павлин тяжело вздохнул, подпрыгнул, захлопал крыльями и, полувзлетев-полувскарабкавшись, тоже плюхнулся на диван. Кажется, птица хотела познакомиться поближе. Пернатый залез ко мне на колени, принюхался, вытянул шею и начал тереться головой о мою щеку.

– Да-да, ты мне тоже очень понравился, – в подтверждение своих слов я почесала его шею.

Павлин блаженно прикрыл один глаз и свернулся клубком у меня на коленях. Я гладила его, а он лежал, что-то тихо воркуя, и изучал меня незакрытым глазом. Странные у него были глаза, какие-то совсем не птичьи, а вполне человеческие – серо-голубые, сияющие, как алмазы. Всегда питала слабость к красивым серо-голубым глазам.

Роман вошел в комнату с двумя тарелками салата и чуть не выронил их, увидев нашу идиллию.

– Он тут давно? – сквозь зубы процедил Рома, осторожно поставив тарелки на столик.

– Минут пятнадцать, – ответила я. – Кстати, как зовут эту прелесть?

«Эта прелесть» встрепенулась, приосанилась, гордо вскинула голову и как-то странно каркнула:

– Ар…

– Гус, – торопливо ответил Роман.

– Гусь? – удивилась я.

– Точно, Гусь. Так его и зовут, – криво улыбнулся Рома, а птица возмущенно каркнула: «Ар!»

– Иди сюда, пернатый! – позвал Роман, протягивая руки к птице.

Павлин отрицательно покачал головой, спрыгнул на пол и шустро засеменил под стол. Рома кинулся за ним, из-под стола раздались вопли Гуся, минуты три продолжалась какая-то возня, но силы явно были неравны. Роман вылез, в одной руке сжимая птицу, второй прикрывая глаз.

– Сейчас я избавлюсь от него и вернусь, – злобно прошипел мужчина моей мечты.

– Рома, что ты собираешься с ним делать? – испуганно спросила я.

– Ничего, верну в гнездо. – С этими словами Роман поволок отбивающегося павлина в соседнюю комнату.

Пока мужчина моей мечты возился с птицей, я решила накрыть на стол. Поскольку Роман уже все приготовил, много времени это не заняло. Роковой брюнет тоже не отличался особыми кулинарными дарованиями: курица у него слегка подгорела, картошка недожарилась, салаты были пересолены. Безупречными оказались только фрукты и конфеты. Но я решила, что критиковать его не буду. Во-первых, он искренне старался, а во-вторых – сама бы сделала не лучше.

Роман вернулся, все еще прикрывая глаз, в который его клюнул Гусь, зажег свечи, достал два бокала, открыл бутылку вина и выключил свет.

Как только мы чокнулись, собираясь выпить за мою Удачную поездку и избавление от всех проблем, за стенкой кто-то дурным голосом хрипло заорал: «Сижу за решеткой в темнице сырой, вскормленный в неволе орел Молодой…» От романтики свидания тет-а-тет не осталось и следа. Роман поперхнулся, отставил бокал в сторону и закусил губу.

– Рома, у вас тут такая слышимость, – заметила я, выслушивая рулады невидимого певца.

– А, не обращай внимания, – махнул рукой изменившийся в лице Роман. – Сосед-алкоголик глотку дерет.

– Странно, впечатление такое, как будто поют в соседней комнате, – удивилась я.

В это время певец, видимо, запамятовав текст про молодого орла, плюнул и завопил: «Смело, товарищи, все по местам! Последний наш час наступает! Врагу не сдается наш гордый „Варяг“, пощады никто не жела-а-ает!»

– Вера, извини, пойду проверю, как там птица. Его всегда пугают песни нашего соседа, – пояснил Рома и вышел, пробормотав: «Врагу не сдается наш гордый маньяк».

Песня стихла. Минут через пятнадцать крайне недовольный Роман вернулся с павлином на руках.

– Прости, придется потерпеть его присутствие. Он слишком сильно переволновался сегодня. В его возрасте это вредно. Старческий маразм, знаешь ли, – пояснил мужчина моей мечты.

Да я, в общем-то, и не возражала, но самого Романа присутствие пернатого изрядно смущало. Он то и дело косился на павлина, который без особого аппетита клевал подгоревшую курицу с салатом, и подливал в его стакан вино. Сам же Гусь весь вечер задумчиво изучал меня, казалось, решая какую-то важную задачу. Его невероятные глаза излучали серо-голубое сияние. Временами я не могла оторвать от них взгляд.

Мы с Романом трепались о разных пустяках. Он рассказывал о своем обучении на историческом факультете, о работе в «КРАЙней мере». При этом он ни разу не упомянул о родителях. Да я и не спрашивала. Если он остался сиротой, то зачем бередить рану? Зато поинтересовалась историко-археологическим обществом «Атлант». Мне показалось, что Роман испугался.

– Откуда ты о нем знаешь? – напрягшись, спросил он.

Я показала ему статуэтку атланта. Рома несколько успокоился и объяснил:

– Это своего рода очень закрытый клуб, существующий уже… довольно долго. Нас называют историками-фанатиками. Ты просто не представляешь себе, какой огромный исторический пласт выпал из истории нашего края. И как много о местном фольклоре не знают ваши фольклористы.

– Например? – Я уже начинала пьянеть, и очередной наезд на филологов, пусть и фольклористов, меня покоробил.

– Ну, например… Знаешь, что находится в районе деревни Устинка, куда ты завтра направляешься? Если верить преданиям, обнаруженным членами нашего общества, в тамошних лесах затеряна могила, в которой запечатан сам дьявол, владыка Бездны. Над могилой стоит Камень. Говорят, что еще в конце позапрошлого века люди видели зеленоватое сияние над Камнем и скитающихся вокруг него ужасных чудовищ. Мы несколько раз организовывали экспедиции, искали Камень, но он как сквозь землю провалился.

– А-а-а, гм, очень интересно и познавательно, – растерялась я.

Кажется, Гусь заговорщицки мне подмигнул. Или мне просто нельзя больше пить? Вдруг глаза Романа загорелись:

– Слушай, ты бы у своего деда поспрашивала… Вдруг он знает, где этот Камень находится? Это было бы настоящей сенсацией! Представляешь, какой материал на эту тему можно написать?!

– Да-да, всенепременно спрошу, – пообещала я, думая, как бы перевести разговор на другую тему.

Помог Гусь. Он смачно втянул клювом последние капли вина из своего стакана, уронил голову в тарелку с остатками салата и через несколько секунд захрапел.

– Уложу его и вернусь, – радостно пообещал Рома.

Я и ждала, и боялась его возвращения. До сих пор он" не скрывал, что я ему нравлюсь, но не делал никаких попыток к сближению. Это иногда огорчало меня. Практически все мои однокурсницы и знакомые оказывались в постели с парнем в первый же вечер знакомства: как они объясняли, чтобы проверить, стоит ли это знакомство продолжать. Я не никогда не понимала их в этом, но сейчас не понимала Романа. Наше знакомство с ним продолжалось уже вторую неделю. Если ничего не произойдет и сегодня, значит, я его не привлекаю вовсе. А если произойдет?

Произошло…

Я оставалась девственницей (какое глупое слово, совсем не из нашей реальности!) до двадцати одного года отнюдь не от врожденной скромности или допотопного целомудрия (ни тем, ни другим не страдаю!). Просто все потенциальные ухажеры умудрялись взбесить меня задолго до того, как дело теоретически могло дойти до постели. Про Юрку Смирнова я уже вспоминала. Остальные были еще хуже, поэтому опыт близкого общения с мужчинами у меня отсутствовал напрочь.

Мои отношения с Романом побили все рекорды длительности. За две недели я не только не разочаровалась в нем, но, кажется, влюбилась окончательно и бесповоротно. И решила, что пришло время стать взрослой женщиной. Поэтому позволила Роману отнести меня в спальню…

Ну почему я в свое время не расспросила у Марины поподробнее, как себя вести в такой ситуации? Конечно, она мне говорила, что первый раз не очень приятен. Но почему не сказала, что он неприятен настолько? Я сильно сомневалась в том, что когда-нибудь захочу заняться сексом еще раз. Зато была твердо уверена, что свой первый опыт хочу забыть как можно скорее. Да и о чем вспоминать-то? Больно и бессмысленно.

Когда я вернулась из ванной, Роман уже спал. Примостившись рядом, я смотрела на мужчину моей мечты и понимала, что все равно люблю его. Но уже, кажется, намного меньше…

О это северное лето – карикатура южных зим! Если вчера весь город умирал от жары, то сегодня температура упала чуть ли не до нуля. Утром я натянула ветровку поверх футболки. Но высунула нос на улицу и решила поддеть под ветровку еще и свитер.

Роман подвез меня до автовокзала. Набивался отвезти нас с Макаром до самой деревни, но я категорически воспротивилась: мне хотелось избавиться от него как можно скорее. Он служил уж слишком ярким напоминанием о прошедшей ночи. На прощание Рома надел мне на шею цепочку с маленькой металлической коробочкой, сказал, что это талисман и потребовал пообещать, что я ее не сниму. Пообещала, мне что, жалко, что ли? Да, на плече – клеймо, на запястье – дракон, на шее – ладанка.. Если дело так и дальше пойдет, в самом ближайшем времени я стану похожа на изукрашенного татуировками и увешанного амулетами вождя племени мумба-юмба.

Как только автобус тронулся, Макар достал из сумки учебник по латыни и демонстративно погрузился в чтение. Если он думал, что меня это расстроит, – сильно ошибся. Я мрачно смотрела в окно, считая пролетающие мимо елки. Старенький автобус подпрыгивал на каждом ухабе, трещал и скрипел, грозя вот-вот рассыпаться. В салоне жутко воняло бензином. Под ухом Макар ожесточенно бубнил что-то типа: «дицеро, тацеро, кондуцеро». Усилием воли я заставила себя заснуть.

Макар растолкал меня, когда автобус остановился у какого-то столба. Мы вылезли и направились в лес. Не знаю, по каким приметам ориентировался мой проводник, но шел он абсолютно уверенно. Для меня же все елки-палки, сосны и березы были на одно лицо. Через полчаса плутания по лесу я уже даже под страхом смерти не смогла бы определить, в какой стороне находится дорога. А через час, усталая и искусанная мерзкими комарами, заканючила:

– Макар, давай остановимся и отдохнем! Я больше не могу!

– Давай отдохнем, – неожиданно согласился Макар. – Метров через пятьсот подходящая полянка будет. Там и устроим привал.

Полянка действительно оказалась подходящей. На ней была пара поваленных деревьев и широкий пенек. Мое внимание привлекла странная береза. Вернее, две березы. Они росли из одного корня в форме латинской буквы V, кроны их причудливо извивались. Я собралась осмотреть дерево поближе, но тут заканючил Макар:

– Ну мы есть-то будем или нет?

Когда мы утолили голод, мой спутник достал пачку сигарет, закурил и тоном заправского проповедника произнес:

– Вера, опомнись! У тебя еще есть шанс остановить эту войну!

– Какую войну? – не поняла я.

Макар закатил глаза к небу:

– Между мирами, естественно! Или ты думала, что Тамирайна без боя сдастся?

– Если честно, о Тамирайне я пока вообще не думала, – призналась я. – Кстати, а где ее искать?

– Скорее всего в Замке над Бездной. Во второй его половине, – пояснил Макар и присвистнул: – Ничего себе! Да ты, похоже, не знаешь самого элементарного! А как ты тогда во всю эту историю с демоном вляпалась?

Я коротко описала Макару мое трудное детство, страшные сны, гадание у Марины и выходку моей прабабки. Блондин меня внимательно выслушал и тяжело вздохнул:

– Что ж, мы в одной лодке: грехи отцов падут на детей их. Значит, ты тоже за грехи предков отдуваешься. Ты – за прабабку, я – за прадеда. Тогда самое время тебе выйти из игры…

– Не могу, – решительно остановила я Макара. – Демон обещал, что Ширкут даст новое тело моей лучшей подруге, Марине. Она недавно умерла.

Блондин скорчил жалобную гримасу и проскулил:

– Нет, я никогда не пойму этих женщин! Ради одной жизни они готовы сгубить все человечество!

– Да не собираюсь я губить человечество! – Вопли паникера меня искренне возмутили. – И помрут-то максимум два человека: жертва и Тамирайна.

– Ага, а что будет после того, как сюда заявится демон? – поинтересовался Макар.

– Ну-у-у, он убьет Тамирайну. Наверно…

– Как же! Тамирайна – богиня, не забывай. Я уже думал над этим: возможны три варианта развития событий. Вариант первый: демон не находит Тамирайну и до конца своей жизни бессмысленно шарит по Земле. Этот вариант самый предпочтительный. Но учти, покоя ни тебе, ни мне не будет: демон не остановится, он будет искать Тамирайну, и мы будем искать вместе с ним. Жизнь, полная вечных странствий, скитаний и лишений… Привлекательно, правда?

– Не очень, – призадумалась я. – А что с другими вариантами? Огласите весь список, пожалуйста!

– Поверь, остальные варианты еще хуже. Допустим, происходит чудо, и мы с демоном находим Тамирайну. Трое человек против богини… Да она нас прихлопнет как комаров. Такой вариант тебе более по нраву?

– Но ведь у демона же должны быть какие-то особые способности, с помощью которых он Тамирайну и победит, – не очень уверенно предположила я.

– Как бы не так! – злобно прошипел Макар. – Это в Срединном промежутке у демона какие-то способности есть, да и то пока луна полная. А здесь он будет располагать только возможностями своего тела. Пересели его в тело калеки – и он из инвалидной коляски не вылезет. Против Тамирайны у нас нет шансов…

– Надежда умирает последней, – прервала я пораженческие излияния Макара.

– А первой умирает Вера, – с откровенным намеком гнусно осклабился он.

– Кажется, был еще третий вариант? – спросила я, делая вид, что не замечаю его издевательств.

– О да! – улыбнулся Макар. – Предположим, чудеса происходят одно за другим: мы находим Тамирайну, после череды долгих ожесточенных сражений или в результате нелепой счастливой случайности убиваем ее. Дальше что?

– Хеппи энд!

– Ты действительно дура или притворяешься? – поинтересовался Макар и, не дожидаясь ответа, пояснил: – Пока Тамирайна жива, жива и ее кровь, скрепляющая печать, которая закрывает Ширкуту вход в наш мир и во все миры, расположенные за нашим. Если Тамирайна умрет, в наш мир припожалует сам Ширкут. И вот тогда наступит полный… конец света! – последние слова Макар произнес с апокалиптической интонацией Радзинского.

– А конец света тут при чем? – не поняла я.

Макар в очередной раз закатил глаза к небу и сам ответил на заданный им же чуть раньше вопрос:

– Да, она – дура.

– Слушай, ты, умник… – начала было я, но блондин прервал меня: – Объясняю для особо одаренных. Как ты думаешь, почему даже по утверждениям большинства наших фантастов во все мирах, параллельных нашему, в лучшем случае царит средневековье, а в худшем – первобытнообщинный строй? Почему нет технически развитых цивилизаций?

– Это-то как раз вполне объяснимо и очень просто, – осознавая собственное превосходство, пояснила я. – Романтика, колорит, магия-шмагия, всякие крэкс-пэкс-фэкс плюс рыцари и прекрасные принцессы в вечерних платьях и шикарных набалдашниках. Еще неизменная пара драконов, несколько сотен упырей и вурдалаков, чтобы главному герою жизнь малиной не казалась. А также восторженные пейзане с кольями, готовые за героем в огонь, воду и на штурм замка главного злодея. Вот и весь стандартный фантастический роман. В каком технически развитом обществе все это возможно?

Макар прихлопнул комара на щеке и тяжело вздохнул:

– Ты, видать, еще и на филфаке училась плохо. Любая литература, даже фантастическая, имеет в основе своей реальность, хоть и искаженную. Технически развитых Цивилизаций нет потому, что одной половиной Вселенной правит Ширкут, а второй – Тамирайна. Они – боги, и развитые люди им не нужны. Неразвитыми легче управлять. Да и зачем какое-то развитие, если от людей требуется только плодиться, размножаться и поклоняться богу (богине). Как только обитатели какого-нибудь мира высовываются из средневековья, бог (богиня) вмешивается и в это же средневековье их носом тыкает. Способы бывают разные: от жестокой казни особо продвинутых до череды природных катаклизмов и полного уничтожения цивилизации.

Наш мир получил уникальный шанс: Ширкуту сюда не добраться, а Тамирайна сюда соваться боится – слишком близко к ее смертельному врагу. У нас появилась возможность стать такими, какими мы стали. Плохими или хорошими – это уже другой вопрос. Но свой путь мы выбрали сами, и с него уже не свернем. Не знаю, как ты, а я не хочу, чтобы наш мир скатился в средневековье.

– Ух, тебе бы лекции в универе читать, – зевнула я. – Аж спать захотелось. С чего ты взял, что Ширкуту понадобится катить нас в средневековье?

– А кто ему у нас поклоняться будет? – вопросом на вопрос ответил Макар. – Прикинь: возвращается бог после долгого отсутствия в украденную у него вотчину. Но место его уже занято другими богами, божками и новомодными теориями. Что сделает Ширкут? Попытается убедить заблудшую паству. Сначала устно. Как ты думаешь, что скажут в ответ на его убеждения все религиозные деятели и правительства Земли?

– Пошлют в… какое-нибудь ОБСЕ, – после секундной заминки ответила я.

– Или еще дальше, – подхватил Макар. – Ширкут обидится – и пиши пропало.

– Да что он нам при нашем развитии сделать-то может? – усмехнулась я. – Наш Путин этого Ширкута в сортире его же Замка замочит. Про Буша я уж и не говорю – тот вообще безбашенный. Штатовские морские пехотинцы этот Замок по камушку разнесут.

– Вашему бы теляти да нашего волка съести, – издевательски скривился Макар. – Всю Россию чеченские террористы достают, американцев горстка иракцев в пустыне мочит по полной программе. А мы еще на бога замахиваемся! У нас что, давно континенты под воду не уходили? Помнишь, было такое с Атлантидой? Прогневали тамошние жители Ширкута. И где теперь та Атлантида? А ведь тогда Ширкут в зале Замка над Бездной только вентиль открутил. Прикинь, что будет, если он свет выключит…

– Слушай, – задумчиво произнесла я, – а ваш Ширкут часом нашему Чубайсу не родня?

– С чего ты взяла? – не понял Макар.

– Манера поведения у них уж очень схожая – оба, чуть что, за рубильник хватаются.

Блондин достал пачку сигарет и спички, закурил, пытаясь унять дрожь в руках, затянулся и зловеще произнес:

– Шутишь? А между прочим, не до шуток! Надеюсь, что Тамирайну мы не убьем. Во всяком случае, сделаю все, чтобы этого не произошло. Я спасу наш мир, хотя и пацифист по натуре. Я даже на филфак поступил, чтобы откосить от армии, но если Родина скажет «Надо!»…

Кажется, Макар собирался заплакать, и мне неожиданно стало его жалко – на самом деле ведь переживает парень.

– Ладно, – смилостивилась я, – возможно, я и не принесу жертву демону. Тогда он не перейдет на Землю и всех этих ужасов не произойдет.

– Если ты не принесешь жертву демону, – тихо, но веско заявил Макар, – в следующее полнолуние он вселится в твое тело.

– То есть? – не поняла я.

– А то и есть, – глубокомысленно затянувшись и выпустив струйку дыма, с наслаждением произнес Макар, – Вы с демоном теперь связаны неразрывно, куда ты – туда и он. Так что в твое тело он может вселиться, как только у него появятся силы – в полнолуние. Если ты не предоставишь ему другое… Сама понимаешь…

– Может, мне уехать куда-нибудь? – заволновалась я. – Ну, там, на юг, например. Или даже за границу…

– Она еще глупее, чем я предполагал, – опять закатил глаза к небу Макар. – Сказано же тебе: куда ты – туда и он. В Срединном промежутке нет расстояний! Демон возникнет там, где находится человек, который его вызвал.

Хамящий недоросль меня уже порядком раздражал, но он был единственным источником сведений. Ценных сведений. Поэтому я не высказала пока все, что о нем думаю, а скромно заметила:

– Но должен же ведь быть какой-то выход?

– Есть выход, – обрадовался Макар. – Ты можешь покончить жизнь самоубийством.

– Ну спасибо! Только после тебя! – Я задохнулась от возмущения, прикидывая, как бы потуже затянуть шарфик на тощей шее блондина. Шарфик? И тут до меня дошло…

– Слушай, Макар! А зачем тебе мой шарфик нужен был? Это ведь ты натравил на меня оборотня?

Блондин закашлялся, отвел глаза в сторону, но честно признался:

– Да, я. А что тут такого? За ради спасения человечества я на все пойду.

И медленно-медленно, задом, Макар стал продвигаться к кривой раздвоенной березе. Я сперва не обратила на его маневры ни малейшего внимания. Мне очень не нравилась сложившаяся ситуация: я одна в чаще совершенно незнакомого леса с маньяком, который уже пытался меня убить. И вполне способен повторить свою попытку – ради благой цели. Ибо, по мнению Макара, только я мешала полному благоденствию человечества. За моим спутником нужен глаз да глаз…

А спутника-то никакого и не было. Оглядевшись, я поняла, что осталась совсем одна. Ни малейших намеков на Макара. Только струйка сигаретного дыма, медленно таявшая в воздухе. Мое сердце ухнуло в пятки.

– Макар, – шепотом позвала я, потом чуть громче добавила: – Макар, это не смешно!

Блондин не откликался. Все понятно: он меня бросил. Надеется, что я никогда не выберусь из этого леса. А ведь и не выберусь! Потому что даже предположить не могу, в какую сторону идти. Стоп! Только не паниковать! Может, парень в кустики отошел по неотложной надобности. Что ж его сразу в дезертиры записывать?

– Макар! Макарушка! – В поисках блондина я обшарила все кусты вокруг раздвоенной березы. Никаких следов – зловредный недоросль буквально растворился в воздухе. Интуиция упорно подсказывала мне, что он не вернется.

Я минут пять посидела на месте, отказываясь верить в происходящее. Потом провела ревизию оставшихся припасов: почти кружка чая в термосе и недоеденный бутерброд с колбасой. На этом долго не протянешь. Почему я не взяла с собой еды побольше? Лень было бутербродов нарезать! Ну, теперь сожалениями делу не поможешь. Макара искать бессмысленно, надо надеяться на себя.

В лесу люди как-то ориентируются по солнцу. Ага, если б оно еще было. Наоборот, все небо затянуто темными тучами, того и гляди ливанет дождь. Со снегом. Надо куда-то двигаться, на одном месте ничего не высидишь. Меня ведь даже искать никто не будет! Никто и не знает, куда меня понесло. Даже Роман лишь примерно предполагает, куда мы с Макаром отправились.

Глянув себе под ноги, я увидела муравьев, которые озабоченно волокли куда-то кусок батона, найденный, видимо, на месте нашего привала. Должно быть, насекомые торопились успеть до дождя домой. Меня осенило обрывком школьных познаний в природоведении: если найти муравейник, можно определить стороны света. Пришли мы с запада, значит, туда и надо двигать – рано или поздно выйду на дорогу. Я подхватила сумку и, не сводя глаз с насекомых, двинулась за ними следом.

Естественно, не сделав и трех шагов, споткнулась о какую-то корягу и растянулась во весь рост. Упала очень неудачно – прямо между двух стволов растреклятой березы. И так ударилась, что аж ребра затрещали. Минут десять я не видела ничего, кроме сплошной черноты и звездочек. Когда зрение вернулось, прямо перед носом разглядела тщательно затушенный окурок Макара.

Странно, готова поклясться, что раньше его на этом месте не было. Но раньше и место было другое! Вокруг кривой березы еще десять минут назад росли лишь хилые елки и не менее хилые кустики. Сейчас передо мной возвышались огромные, в три обхвата, деревья, между которыми петляла хорошо заметная тропинка. В дорожной пыли отчетливо отпечатывались следы кроссовок Макара.

Чертовщина какая-то! Превозмогая боль в ребрах, я с трудом встала на ноги и увидела все те же хилые елки и хилые кустики. А у березы в помине не было никакой тропинки. Я обошла дерево кругом, потом еще и еще раз. Намотав кругов десять, поняла, что это бессмысленно: тропинка пропала вместе с деревьями-великанами. От отчаяния мне пришла в голову мысль провести эксперимент. Отступив на два шага, я со всего размаху шлепнулась между стволами березы и…

Вот он, окурочек! Вот она, тропиночка! Тихо-тихо, медленно-медленно, чтобы не спугнуть удачу, я проползла между стволами кривого дерева и очутилась в совсем другом лесу. Здесь не пищали комары, не пробирал до костей пронизывающий ледяной ветер. Весело свистели какие-то птицы, в траве скакали непуганые зайцы и, кажется, даже светило солнце. Во всяком случае, в новом лесу было настолько жарко, что я сняла куртку и подумывала уже снять свитер.

Похоже, здесь Макар не опасался преследования. Идти по его следам не составило никакого труда. Недоросль опережал меня примерно на полчаса, но я и не собиралась его догонять: мало ли какой еще способ «спасти человечество» этот маньяк мог выдумать! Зато по его следам можно дойти туда, куда идет он. А он наверняка идет к деду. Надеюсь, его дед к спасителям человечества не относится. Иначе они вдвоем замочат меня в ближайшем болоте. И вдруг следы пропали, должно быть, Макар сошел с тропинки на траву. Ну и куда теперь идти?

Стало невыносимо душно. Я присела на траву, сняла свитер и обмахивалась веткой, отломленной от ближайшего дерева. Буквально пару минут отдохну и двину дальше… куда-нибудь. Где-то успокаивающе журчала вода, под убаюкивающие звуки хотелось заснуть. Вдруг за спиной раздалось женское хихиканье:

– Ой, девоньки, смотрите – парень. Давненько их у нас не бывало! Эй, красавец, обернись!

Я обернулась глянуть, не Макара ли увидели невесть откуда взявшиеся «девоньки», и обомлела. На меня откровенно пялились три девушки неопределенного возраста в одинаковых голубых купальниках. Объемам девиц позавидовала бы сама Памела Андерсон. Незнакомки были практически неотличимы одна от другой: одинаково смазливые личики, длинные распущенные волосы совершенно зеленого цвета. Либо дамы переборщили с бытовой химией, либо передо мной стояли типичные русалки.

«Девоньки» пристально разглядывали меня. После долгого изучения одна из них разочарованно протянула:

– Ой, да это же не красавец…

– Хм, ну и не красавица, – съехидствовала вторая.

– Девка… в штанах, – догадалась третья. – Подруги, что же мы с ней делать-то будем?

На лицах, не обезображенных интеллектом, появилось странное выражение, обозначавшее, видимо, глубокую задумчивость. Наконец одна девушка неуверенно произнесла:

– А что у тебя в руках – полынь или петрушка?

– Прекрати, – оборвала ее вторая, – видишь же, что в руках у нее ветка березы!

– Чего с девкой делать-то? – чуть не плача, спросила третья. – Ведь не отпускать же? К нам так редко люди заходят!

– Надо ее защекотать и на дно уволочь, будет нам товаркой! – откликнулась вторая.

– А оно нам надо? – поинтересовалась первая. – И так водяной один на всех остался, нам бы парня, а ты предлагаешь еще одну девку!

– Надо – не надо, а традиции изволь блюсти! – назидательно произнесла вторая.

Русалки, профессионально рассредоточившись, взяли меня в кольцо и начали приближаться, с нездоровым хихиканьем протягивая ко мне руки. Я лихорадочно пыталась сообразить, чего же боятся русалки, и поняла, что ничего. Дело принимало совсем плохой оборот. «Девоньки» накинулись на меня с трех сторон, пытаясь защекотать, и вдруг отпрянули, жалобно запричитав:

– Она злая, злая! Она жжется, она кусается! Несчастные наши ручки! Она злая! Она одежду навыворот надела, чтобы мучить бедных русалок!

Чего разорались? Я оглядела себя: ну утром в очередной раз натянула футболку спросонья шиворот-навыворот – так не смертельно же! А русалки, собравшись в кружок, дули на руки, в глазах у них стояли слезы.

– Прошу прощения, – отважилась наконец заговорить я, – мне бы здешнего лешего повидать по очень срочному и очень важному делу. Дорогу не покажете?

– Не покажем, – не переставая причитать, хором откликнулись русалки, – а то ты и дядю Архипа мучить будешь!

– Да не собираюсь я его мучить! И футболку случайно навыворот надела.

– Не верим, не верим, не верим, не верим! – заголосили русалки.

Я призадумалась: если мне не изменяет память, русалки чуть ли не больше, чем утопленников, любят подарки. Злата-серебра, рубинов-изумрудов у меня не водилось, но одна явно незаменимая для земноводных девиц вещь была.

– Девоньки, покажете мне дорогу, подарю вам тушь для ресниц. – Я достала из сумки тюбик и показала его русалкам.

Они перестали голосить, призадумались, а потом передернули плечами:

– А зачем нам твоя тушь? У нас еще своя не закончилась.

Одна из девиц вытащила из лифчика флакон дорогущей импортной водостойкой туши и продемонстрировала его мне. Кто ж знал, что русалки такие продвинутые стали? Девица заодно и пожаловалась:

– Врут они все, что тушь водостойкая. Всего чуть-чуть под водой поплаваешь, а под глазами круги черные от туши этой.

– Ой, и не говорите, – махнула рукой я, – а эта так называемая устойчивая помада?

Русалки заголосили снова, но на этот раз предметом их негодования были производители импортной косметики. Через полчаса я поняла, что земноводные – девки хоть и недалекие, зато свои в доску. Они тоже прониклись ко мне доверием и повели к дому лешего короткой дорогой. По пути я сообщила им, что к лешему приехал внучок – Макар. Это известие вызвало у русалок приступ игривости. К дому лешего мы шли с песнями и плясками.

Как выяснилось, леший Архип жил в самом центре зачарованного леса. Его типично русский двухэтажный терем с банькой и хозпостройками стоял на огромной поляне. Подойдя к самому терему, русалки самыми соблазнительными голосами изо всех сил заорали: