Текст книги "Струн несмолкающие звуки"

Людмила Жеглова
Струн несмолкающие звуки

© Жеглова Л., текст, 2019

© Геликон Плюс, оформление, 2019

* * *

Посвящается моим сыновьям и внукам

Венки сонетов

Поэт и слово

 
Творить из мглы расцветов и лучей,
Включить в оправу стройную сонета
Две капельки росы, три брызга света
И помысел, что вот еще ничей.
Узнать в цветах огонь родных очей,
В журчанье птиц расслышать звук привета,
И так прожить весну и грезить лето,
А в стужу целоваться горячей.
Не это ли веселая наука,
Которой полный круг, в расцвете лет,
Пройти, повинен мыслящий поэт?
И вновь следить в духовных безднах звука,
Не вспыхнул ли еще не бывший след
От лёта сказок, духов и комет.
 

 
Творить из мглы расцветов и лучей, –
Наедине с божественной природой
И высекать слова, как искры из камней,
Не из земных – камней иной породы.
 
 
И восхищаясь красотою слова,
Что наконец с таким извлек трудом,
И что теперь оно служить готово
В веках и вечером, и днем!
 
 
Оно крепко, надежно и весомо.
Как много в нем сверкания и света,
Горит оно ста тысячью свечей;
 
 
В парчу и золото оно одето.
Спеши, не думая, его скорей –
Включить в оправу стройную сонета.
 

 
Включить в оправу стройную сонета
Слова, что оживут и зацветут,
Не дожидаясь ни весны, ни лета,
И в скором времени плоды дадут, –
 
 
За тяжкий труд вознаградив поэта.
Его лесные феи заведут
Туда, где сказкой чудной все одето,
Туда, где птицы райские живут;
 
 
И нимфы встретят ласково поэта,
Окружат, в хороводы завлекут,
Все звезды из небесного букета
 
 
В его венок с готовностью вплетут,
А он добавит в свой венок сонета,
Две капельки росы, три брызга света.
 

 
Две капельки росы, три брызга света,
Семь красок ярких из зори рассвета,
Семь нот прекрасных, звучных из мюзетта[2]2
  Мюзетт – пастушеский веселый танец (фр. Musette).


[Закрыть]
Для красоты и звучности сонета.
 
 
И рифмы взяв у муз – звучней их нет, –
Они божественны, в них много света, –
Вплетет в венок талантливый поэт,
Чтобы сиял он все года, все лета.
 
 
И звал к свершеньям и победам тех,
Кто отдал себя музам в вечно рабство,
Всем существом своим, душою всей
 
 
Приветствуя священный этот цех, –
Небесное святое это братство
И помысел, что вот еще ничей.
 

 
И помысел, что вот еще ничей.
Со временем он может быть твоим.
На ветер не бросай пустых речей,
Будь осмотрителен, ко всем – терпим.
 
 
Из ножен не выхватывай мечей.
Не ведаем мы часто, что творим.
Не совладав с собой, убить – спешим,
А надо лишь понять всю суть вещей,
 
 
Дарить любовь и другу, и врагу,
Не сетуя на холод и пургу.
Природа тот же организм живой,
 
 
Он сотворен из плоти, как людской,
Ты как с живою обращайся с ней, –
Узнай в цветах огонь родных очей.
 

 
Узнай в цветах огонь родных очей,
С рожденья, кажется, тебе знакомых,
С весною вновь родившихся, и новых,
Не помнящих совсем своих корней.
 
 
Согрей теплом, любовью их своей.
Они корнями сразу прорастут,
И летом красным бурно расцветут.
Не устрашит их даже злой пырей!
 
 
И ты, любуясь красотой цветенья,
Услышишь голоса других орбит,
Что, несомненно, дух твой поразит,
 
 
А так же слух – их неземное пенье.
Узнать зимой, где отдыхает лето,
В журчанье птиц расслышать звук привета.
 

 
В журчанье птиц расслышать звук привета –
Не всем такое слышать по плечу,
Узнав, как чувствует себя там лето, –
Я к лету с журавлями полечу.
 
 
У нас весна, холодная на редкость,
Я в теплом свитере весь день хожу,
И пасмурно, и солнце светит редко –
Тепла и солнца всю весну я жду.
 
 
А лето греется на берегу
Иль, может, бродит меж мирами где-то.
Но я не злюсь, я нервы берегу
 
 
И терпеливо возвращенья жду
Тепла, и ласки, и привета. Могу
Я так прожить весну и грезить лето.
 

 
И так прожить весну и грезить лето –
Для жителей привычно Петрограда.
Иду тропою Летнего я сада
По следу мной любимого поэта,
 
 
И бьется птицею в груди отрада:
Он по аллеям этим же ходил,
И в этих вот аллеях он творил.
И вот она, та самая ограда,
 
 
Что им воспетая была в стихах,
И волею его ей жить в веках.
Чугун приятно руку холодит.
 
 
Нева во льдах, и сед ее гранит.
Я вижу здесь обнявшихся людей:
А в стужу целоваться горячей!
 

 
А в стужу целоваться горячей,
Любовь по венам гонит кровь быстрей,
А губы милой – слаще всех сластей,
Нежней лебяжьих крыл ее объятья,
 
 
Как я люблю любовные занятья;
Ты словно бы в благоуханье сада,
Ты позабыл, кто ты, зачем ты здесь,
Такая вот любовь на свете есть –
 
 
Космического плана, не иначе,
Дается свыше нам один лишь раз
Как выигрыш неожиданный, удача.
 
 
И распознать тот день, тот звездный час
Во что бы то ни стало вам бы надо –
Не это ли веселая награда!
 

 
Не это ли веселая награда,
Самой природою, судьбой дана,
Она была так долго не видна,
Скрываяся в тени чужого сада.
 
 
Ждала она и выжидала время,
Когда отважишься ты бросить семя.
И вот оно взошло и дало цвет,
Но полной радости пока что нет.
 
 
Дождаться надо завязи плода
И созревания – и вот тогда
Звезда с небес прольет на землю свет,
 
 
Провозгласив: родился тот поэт,
Что за собой поэтов поведет,
Как полный круг в расцвете лет пройдет.
 

 
Который полный круг в расцвете лет
Пройдет, преодолев все ада муки
И страх пред «корифеями науки».
Поставит четко для себя завет:
 
 
«Поблажки – никакой! Ни дня без строчки!
Не допускать в работе проволочки:
Писать, писать, не покладая рук.
Искать слова, где в каждом слоге звук
 
 
Звучит, приятен каждому на слух.
Читаешь стих – захватывает дух,
И, как ребенок, радуешься вслух,
 
 
И восхищению предела нет».
Так полный круг еще в расцвете лет
Пройти повинен мыслящий поэт.
 

 
Пройти повинен мыслящий поэт,
Чтоб соответствовать поэта званью,
А также и читателей признанью;
И чтоб стихи пошли бы прямо в свет.
 
 
О том мечтает в жизни всяк поэт.
Читатель для поэта – камертон.
Достоин он почета, уваженья,
Поэта может возвести на трон,
 
 
Или отправить в «камеру забвенья».
И, как маяк, он освещает путь,
Поэту не дает в дороге сбиться,
 
 
Плутать в сомнениях когда-нибудь,
А даст собрать ему всю силу духа,
И вновь следить в духовных безднах звука.
 

 
И вновь следить в духовных безднах звука,
Оттачивая мастерство свое,
И отсекая лишнее: – наука!
На том стоит все в мире мастерство.
 
 
Внести в поэзию свое то слово,
Что ценным камнем станет, как основа,
Родившись заново в обличье новом.
Сияния добавит, больше света!
 
 
Вот в чем предназначение поэта.
В движенье, устремленье весь секрет,
Кто топчется на месте, в том проку нет.
 
 
Лишь устремление дает эффект,
Увидеть новое в сиянье света –
Не вспыхнул ли еще не бывший след!
 

 
Не вспыхнул ли еще не бывший след,
Не послан ли на землю тот поэт,
Преодолев что «звездны тернии»,
Всю землю озарит, как луч весенний;
 
 
В стремительном потоке устремлений
Пройдет по ней под знаменем планет,
В сверкании негаснущих комет.
И мир заявит, что родился гений!
 
 
Других на этот счет не будет мнений.
Он тот, кому в пути препятствий нет –
Пройдет, минуя молнии и громы.
 
 
За ним пойдут другие, им ведомы,
Чтобы пролить на землю ясный свет –
От лёта сказок, духов и комет.
 

 
От лёта сказок, духов и комет,
Что впитывает ум наш с ранних лет,
Приоткрываются Вселенной двери.
И мы, всем сердцем – дивным сказкам веря,
 
 
Не думая, куда ведет тот след,
Идем, блуждая в тайнах лабиринта,
Откуда выхода так часто нет;
Не веря, всё ж бежим мы в темпе спринта.
 
 
Не так ведет себя большой поэт.
Чтоб создавать бессмертные творенья,
Он в Разуме Вселенском ищет след,
 
 
Душою чувствуя его веленье,
Беря как основную из идей:
Творить из мглы расцветов и лучей.
 

 
Творить из мглы расцветов и лучей,
Включить в оправу стройную сонета
Две капельки росы, три брызга света
И помысел, что вот еще ничей.
 
 
Узнать в цветах огонь родных очей,
В журчанье птиц расслышать звук привета,
И так прожить весну и грезить лето,
А в стужу целоваться горячей.
 
 
Не это ли веселая наука,
Которой полный круг в расцвете лет
Пройти повинен мыслящий поэт?
 
 
И вновь следить в духовных безднах звука,
Не вспыхнул ли еще не бывший след
От лёта сказок, духов и комет.
 

Рождение весны

 
Еще последний снег в долине мглистой.
На светлый лик весны бросает тень,
Но уж цветет душистая сирень,
И барвинок, и ландыш серебристый.
 
 
Как кроток и отраден день лучистый,
И как приветна ив прибрежных сень.
Как будто ожил даже мшистый пень,
Склонясь к воде, бестрепетной и чистой.
 
 
Кукушки нежный плач в глуши лесной
Звучит мольбой тоскующей и странной.
Как весело, как горестно весной,
 
 
Как мир хорош в своей красе нежданной –
Контрастов мир, с улыбкой неземной,
Загадочный под дымкою туманной.
 

 
Еще последний снег в долине мглистой
Лежит сплошной и плотной пеленой,
Сверкающей своею белизной,
Не тронутой еще ручьем речистым.
 
 
Там не родился еще ясный день,
Луч солнца не пробился через тучи,
Густая на долину легла тень,
И веет там прохладою могучей.
 
 
А в городе уже в улыбке день,
И солнцу рады все и даже пень.
Как рады ручейки, пустившись в бег,
 
 
Но кое-где лежит ноздрястый снег,
И он и покосившийся плетень
На светлый лик весны бросают тень.
 

 
На светлый лик весны бросает тень.
Возьму лопату, выйду я из дома;
Хочу убрать я снег, поднять плетень,
Но в теле и усталость, и истома.
 
 
Вдохну всей грудью воздух я весенний:
От запаха вскружится голова.
Из чащи слышится уж птичье пенье.
– Как хорошо, какая лепота! –
 
 
Скажу я сам себе, от счастья млея,
И чувствую, что становлюсь сильнее.
Прогнал усталость от себя и лень,
 
 
Легко расчистил снег, поднял плетень.
Гляжу – кругом не только зеленеет,
Но уж цветет душистая сирень!
 

 
Но уж цветет душистая сирень,
И аромат идет на всю округу;
Вдыхаю с наслажденьем! Мне не лень
В подарок срезать веточку для друга –
 
 
Приятно будет и ему, и мне.
Поставит в воду, будет любоваться!
Сирень цветет ведь только по весне,
Как жалко будет с ней мне расставаться.
 
 
Год целый ждать, когда весна придет.
С ее приходом вновь все оживет;
Сирень моя, как прежде, расцветет,
 
 
И ветер запах разнесет душистый;
Весной все оживает и цветет –
И барвинок, и ландыш серебристый.
 

 
И барвинок, и ландыш серебристый
Притягивают взор всех красотой,
Такой неброской и такою чистой,
Что глаз не отвести от них порой.
 
 
Стою, любуюсь уж который час;
Я полон радости и вдохновенья;
Стихи на ум приходят всякий раз,
И не сдержать никак мне слез, волненье
 
 
Охватывает с головы до пят.
И мне невмоготу, уж я не рад:
Расчувствовался и пустил слезу,
 
 
И хоть мужчине это не к лицу –
Очистил душу я слезою чистой.
Как краток и отраден день лучистый!
 

 
Как краток и отраден день лучистый.
Как важно каждым часом дорожить,
Быть добросовестным во всем и чистым –
Достойно жизнь до старости прожить!
 
 
Общение с природой – дарит радость
И жизненные силы придает;
Энергия ключом забьет, и младость
Вольется в душу, ощутив полет, –
 
 
Свободной птицей устремится ввысь!..
Преодолеть себя во всем стремись,
Прогнать сумей назойливую лень –
 
 
Воспрянет сразу дух в груди, поверь!
Увидишь свет, пробившийся сквозь тень,
И как приятна ив прибрежных сень.
 

 
И как приятна ив прибрежных сень,
Что отражается в озерной глади;
И как ласкает, освежает тень
Тебя. Так хорошо сидеть в прохладе
 
 
Под пологом из ив на берегу
Я просидеть хоть целый день могу,
Любуясь отраженьем водной глади.
От восхищенья – сердце мое млеет,
 
 
И в нем усиливается крови ток.
И вот в груди огонь уж пламенеет,
И мыслей нескончаемый поток,
 
 
Бежит в мозгу, и ширится, и зреет.
Весна! Как радостна мне птичья трень!
Как будто ожил даже мшистый пень.
 

 
Как будто ожил даже мшистый пень,
Выглядывает он из лужи грязной,
Но вид его и радостный, и праздный,
Ведь он сумел всю зиму пережить,
 
 
Зачем ему теперь тужить-грустить,
Когда так хорошо на свете жить
И есть еще надежда полюбить! –
Так думал старый пень, презревший лень,
 
 
И слушал, как журчит ручей сребристый.
Он долго жил, и он когда-то был
Могучим дубом! – Пень теперь он мшистый!
 
 
А был он молод, был красив, любим;
Вздохнув, признался, что и сам любил,
Склонясь к воде, бестрепетной и чистой.
 

 
Склонясь к воде, бестрепетной и чистой,
Свой лик узрев в воде ее зеркал,
Вдруг в ужасе отпрянул, застонал –
Так отраженье было неказисто.
 
 
О, время, время! Ты наш вор и враг!
Воруешь красоту у нас с годами,
Смеясь и издеваяся над нами, –
Ты заключаешь нас в полон и мрак.
 
 
Но не смиряюсь я перед судьбой,
Найду я выход из темницы той;
Отныне я любуюсь не собой,
 
 
А лишь божественною красотой,
Что восхищает! – Чу! Слышу за рекой
Кукушкин нежный плач в глуши лесной.
 

 
Кукушкин нежный плач в глуши лесной –
Как душу он волнует и лелеет,
Как сердце наполняется слезой, –
И не понять – кого – оно жалеет:
 
 
Мать иль дитя? Но ночью – непокой,
И днем мне не заснуть – днем дождик сеет
Холодный и косой и ветер веет,
Срывая листья, гонит их метлой.
 
 
Мне думается, – он сегодня злой
Не потому, что сыплет дождь незваный,
Он опечален, как и я, судьбой
Подкидыша. Но жизнь не будет пряной
Для матери. Как плач в глуши лесной
Звучит мольбой тоскующей и странной.
 

 
Звучит мольбой тоскующей и странной.
Мы в разногласии с собой живем,
Грешим, ответственности не несем,
К молитве прибегаем, как охранной.
 
 
Не видим в жизни своей цели главной.
Как по теченью щепкою плывем.
Но срок придет – пред Богом предстаем
С сознанием, что жили жизнью странной.
 
 
Вся шелуха слетает сразу с нас!
Покаяться бы!.. Но теперь уж поздно –
Пробил тот покаяний уже час;
 
 
Ведь покаяния – удел земной!
Выходит жизнь была пустой? – Курьезно!
Как весело, как горестно весной!
 

 
Как весело, как горестно весной!
Ты восклицаешь это неспроста –
Весна! На то она и есть – весна. –
Ее характер, скажем, не простой!
 
 
Непредсказуемость – ее черта,
Пожалуй, главная из всех причуд.
Весну капризной девицей зовут
И доброю колдуньей иногда.
 
 
Как завораживает нас она,
Когда пред нами предстает в цветенье
И стоголосом, звонком птичьем пенье!
 
 
Чудесница, кудесница Весна,
Какою ты бываешь несказанной! –
Как мир хорош в своей красе нежданной!
 

 
Как мир хорош в своей красе нежданной!
И мы его душой благотворим.
Как в мире дышится таком отрадно, –
Душа поет! Ты любишь и любим!
 
 
Но мы порой его не узнаем,
Так многое от нас сокрыто в нем;
Нам не постичь и не понять умом,
Что за большим скрывается замком?
 
 
Он с виду кажется понятен, прост,
Внутри таит он множество угроз;
И не надежен, шаток его мост,
 
 
Тот, по которому с тобой идем.
И смотрит на нас с неба мир другой –
Контрастный мир с улыбкой неземной.
 

 
Контрастный мир с улыбкой неземной
Как будто бы испытывает нас
И строит козни чуть не каждый час, –
Нас вызывая на неравный бой.
 
 
И это месть его за тот разбой,
Что вытворяем мы с его природой, –
Ответный бумеранг – летит с погодой,
Им посланный с усмешкой нам с тобой.
 
 
Кто выдумал, что мир зол и жесток, –
Несправедливо поступает с нами?
Во всех мы бедах виноваты сами,
 
 
И нам дается жизненный урок. –
И это парадокс довольно странный, –
Загадочный под дымкою туманной.
 

 
Загадочный под дымкою туманной
Скрывается почти оживший лес,
Безмолвной тишиною осиянный;
Таинственно он замер – ждет чудес.
 
 
Но вот подует ветер-благовест,
И с ним из незнакомых дальних мест
В лес гости прилетят – душе желанны,
Которые на пир всегда им званы.
 
 
Весна идет, торопится, спешит
С улыбкой светлой, солнечной, лучистой,
С дыханьем теплым, ароматным, чистым.
 
 
С пригорков снег уж ручейком бежит,
Но кое-где местами все ж лежит
Еще последний снег в долине мглистой.
 

Прощание с летом

 
Как ясен Август, нежный и спокойный,
Сознанием законченности дел;
Приятно удалиться в свой удел
Теперь на отдых одухотворенный.
 
 
Как юноша подтянутый и стройный,
Душа его поет, он все успел –
Леса в багрец и золото одел
И урожай собрал; собой довольный.
 
 
Он весь от радости звучал и млел.
И солнце с высоты его ласкало,
Но ласки его было уже мало,
 
 
Луч с каждым днем его бледнел, скучнел,
И грустный взгляд бросал он на цветы –
Сознавший мимолетность красоты.
 

 
Сознавший мимолетность красоты,
Взгрустнул и ликом темным стал при этом.
Прощаясь с нежным и любимым летом,
Окинул речку, рощи и кусты.
 
 
На грани разделяющей черты
Стоит он в ожиданье пред рассветом.
Зарделись облака чуть алым цветом
Вблизи, а где? – Всего лишь с полверсты.
 
 
Вмиг вспыхнули и озарились светом
Река, долины, горы и леса.
И посветлел наш август, и приветом
 
 
Встречая день, он славит небеса.
Спешило солнце, глядя с высоты,
Позолотить древесные листы.
 

 
Позолотить древесные листы,
Деревья приготовить к зимней спячке.
В природе все решения просты,
Как у простой решаемой задачки.
 
 
Пусть спят и видят радужные сны,
Пока зима, метели и бураны,
Пусть снятся экзотические страны.
До наступления у нас весны…
 
 
Все в жизни четко следует по кругу,
Как будто кто-то крутит чинно фугу,
Собой, как правило, вполне довольный,
 
 
Все возвращая на круги свои.
По правилам законов и любви
Он чувства заключил в порядок стройный.
 

 
Он чувства заключил в порядок стройный,
Не растекаясь мыслями по древу,
Он действует по правилам, чтит веру,
Тем самым отзыв заслужил – достойный.
 
 
Не усмотрел бы глаз и посторонний,
Хотя б желал увидеть где, прореху
Или вопрос какой неразрешенный,
Чтобы потешиться над ним для смеху.
 
 
В его делах – не подточить и носу,
Все убрано, стоят снопы с покосу.
Лес поредел и опустел; просторный,
 
 
Открыт он ветрам, ждет дождей, прохлады.
И солнцу яркому не все уж рады,
В нем кажется ошибкой полдень знойный.
 

 
В нем кажется ошибкой полдень знойный.
Приятней тем вечерняя прохлада,
Гулять до сумерек – одна отрада.
Приятно обдувает ветер вольный.
 
 
И для любви ночь – самое что надо,
Укроет от всеобщих глаз людских
И будет для влюбленных для двоих
Защитницей надежной, как ограда.
 
 
Дни стали коротки, а ночь длинней,
И перестал давно петь соловей,
Деревья сыплют дождь своей листвы.
 
 
Недолог час тот расставанья с летом,
И август наш все время знал об этом.
С ним больше сродниы грустные мечты.
 

 
С ним больше сродны грустные мечты,
Навеяны прощанием и встречей,
Июль ему является предтечей.
Как впечатленья каждый раз остры!
 
 
Сентябрь ждет, стоит уж у дверей,
Готовится принять он эстафету,
А август полон радужных идей,
Готов он сообщить об этом лету.
 
 
Исполнит их он в будущий сезон;
Отвесив уважительный поклон,
Он удалится в мир без суеты.
 
 
Пребудет там до будущих времен,
И успокоит его дивный сон, –
Прохлада, прелесть тихой простоты.
 

 
Прохлада, прелесть тихой простоты –
Что может для здоровья быть дороже?
Порхают бабочки, цветут цветы,
Какой прекрасный Мир создал Ты, Боже!
 
 
Тот мир беречь бы должен человек,
Заботиться, как о любимом друге,
Чтоб жизнь продлить себе, продлить свой век
Себе, и детям, и своей супруге…
 
 
И всем друзьям я пожелаю то же.
Жизнь сохранить лишь красота поможет,
Я в том уверен, мой совет бесспорный.
 
 
Депрессия, плохое настроенье? –
В природе ты найдешь успокоенье
И отдыха от жизни беспокойной.
 

 
И отдыха от жизни беспокойной
Найдешь ты в ней, без всякого сомненья.
Душой и телом одухотворенный,
Почувствуешь к поэзии влеченье.
 
 
И лучшего не сыщешь ты леченья,
Прибавишь к своей жизни год-другой
И обретешь и радость, и покой.
Жизнь новое увидит направленье.
 
 
Когда пройдут и знойная жара,
И осени гнетущая пора:
Закончатся дожди, грозы стрельба.
 
 
В поклоне склонится, как та раба,
Зеленая и сочная трава
В последней раз, пред острием серпа.
 

 
В последний раз пред острием серпа
Склоняются колосья наливные
И падают, как будто голытьба,
По обе стороны, еще живые,
 
 
Колышимые ветерком слегка.
Их тут же поднимают, вяжут в снопы –
Работа та ручная нелегка.
Теперь комбайны служат для работы.
 
 
Стал легким труд – колхозникам лафа!
Но изменилось все на ноте «фа» –
Стоят поля теперь совсем пустые,
 
 
Растет на них ковыль да трын-трава,
И в песнях лишь услышишь ты слова:
«Красуются колосья наливные!»
 

 
Красуются колосья наливные,
И в беге друг за другом, будто море,
Из края в край волною ходит поле.
Слепят глаза колосья золотые.
 
 
А васильки меж них, что так цвели
И красотою взгляды восхищали,
Поникли стебельками до земли
И голубым ковром ее устлали.
 
 
Всему природой срок определен:
Рожденье, рост, пора цветенья, плод…
На небесах закон тот закреплен.
 
 
Пора придет – настанет обновленье!
И как колосья в поле наливные –
Взамен цветов везде плоды земные.
 

 
Взамен цветов везде плоды земные,
Их изобилие чарует взгляд,
А как их нежен, тонок аромат!
И яблоки, как в сказке, золотые.
 
 
На вкус сочны и сладкие, как мед,
Недаром их медовыми назвали,
И тают, как откусишь, словно лед.
Ты пробовал те яблоки едва ли…
 
 
Окончилась тяжелая страда,
И ссыпано зерно все в закрома.
Запасены и для скота корма.
 
 
Пастух ведет на водопой стада,
Через поля к воде идет тропа –
Отраден вид тяжелого снопа.
 

 
Отраден вид тяжелого снопа!
Объемен, толст – похож он на попа,
И золотым обличием сверкает.
Недолго в поле всем снопам стоять.
 
 
Под крышею надежною сарая
Придется им всю зиму зимовать.
Но до весны из них все ль доживут?
Коровы не оставят – всех сожрут…
 
 
Жизнь, словно быстротечная река,
На месте не стоит, спешит вперед –
Ненужный хлам несет в водоворот…
 
 
В пурпур окрасил облака восход!
Смотрю я в небо, стоя у столба,
А в небе журавлей летит толпа.
 

 
А в небе журавлей летит толпа,
Их крик печальный слышен всей округе.
«Куда же вы? – кричу. – Мои вы други!»
Вдруг дождь пошел, посыпал, как крупа.
 
 
Прошли те дни багряно-золотые!
Те дни, что называют бабьим летом,
Пошли дожди с холодным, жгучим ветром,
И птицы подались в края другие.
 
 
А я стою, с тоской смотрю им вслед.
Не ухожу и мокну под дождем.
Кричу: «Друзья! Весною мы вас ждем!»
 
 
Сквозь птичий крик толпы летит ответ:
«Мы в гости вновь вернемся, дорогие!»
И криком шлют «прости» в места родные.