Текст книги "Ответная любовь"

Люси Гордон
Ответная любовь
Роман

Lucy Gordon

His Diamond Bride

* * *

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.

Это издание опубликовано с разрешения «Арлекин Энтерпрайзиз II Б. В./С.а.р.л.».

Иллюстрация на обложке используется с разрешения «Арлекин Энтерпрайзиз II Б. В./С.а.р.л.».

Товарные знаки Harlequin и «Арлекин» принадлежат «Арлекин Энтерпрайзиз лимитед» или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением.

Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.

Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.

Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

His Diamond Bride

© 2011 by Lucy Gordon

«Ответная любовь»

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2012

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2012

Глава 1

5 августа 2003 года

Фотография была сделана шестьдесят три года назад – красивый мужчина в форме военного летчика с твердым подбородком и насмешливой улыбкой.

Он сидел на корточках на крыле «спитфайра», одной рукой опираясь на колено. На лице, обращенном к камере, какое-то загадочное выражение, словно он видел будущее и готовился к встрече с ним. Все на снимке дышало жизнью и мужским обаянием. Сейчас в этом летчике трудно было найти сходство со старым человеком, каким он стал. Пожалуй, сохранился лишь блеск глаз…

– Наверно, он был самым красивым мужчиной на свете, – вздохнула Пеппе, не в силах оторвать глаз от фотографии. – Вы только посмотрите на его ли цо – словно у кинозвезды – и на эту легкую улыбку, будто он хочет поделиться с вами какой-то тонкой шуткой.

– Эта улыбка многих сводила с ума, – кивнула Лилиан. – Мама говорила, что он птиц на деревьях мог околдовать, и они сидели там как зачарованные. – Ей было пятьдесят восемь – седые волосы, живое лицо. Она улыбалась, рассказывая о своих родителях.

– Хоть он и был героем, но клянусь, был и дьяволом! – с восторгом заключила Пеппе.

Ей только что исполнился двадцать один. Ее мать гордилась дочерью-красавицей, но старалась этого не показывать. «Слишком хороша, чтобы извлечь из этого толк», – было ее любимым выражением.

– Да, я слышала о нем и такое, – согласилась она, глядя на фотографию лейтенанта Военно-воздушных сил Марка Селлона. – Между прочим, им заинтересовалась одна местная телевизионная студия. Они хотят сделать передачу, которая будет называться «Герой войны и его жена, празднующие шестидесятилетний юбилей своей свадьбы». А местная газета пришлет сюда своих корреспондентов сделать фотографии и взять у него интервью.

– Дедушке это вряд ли понравится, – заметила Пеппе. – Он не любит вспоминать о войне. Ты никогда не задумывалась, почему мы так мало обо всем этом знаем? «Спроси бабушку», – всегда говорит он. Но бабушка тоже почти ничего не рассказывает.

– Я хотела, чтобы этот праздник прошел в нашем доме, – предложила Лилиан. – Мы смогли бы тогда пригласить больше гостей. – Она неодобрительно обвела взглядом небольшую комнату в маленьком домике на Краймиа-стрит.

– Но здесь все начиналось, – напомнила Пеппе. – Здесь они встретились, когда он приехал сюда на Рождество перед самой войной. В доме полно мест, которые напоминают бабушке о нем, каким он был тогда.

– Думаю, ты их знаешь лучше, чем любой из нас, – проворчала Лилиан.

Пеппе была младшим ребенком в семье, на несколько лет моложе своих братьев. Она родилась, когда они уже ходили в школу, а Лилиан собиралась вернуться к своей работе в больнице. Ее мать пришла ей на помощь, объявив, что если уж они живут через пару улиц друг от друга, то она могла бы взять на себя большую часть заботы о ребенке. В результате Пеппе стала очень близка со своими бабушкой и дедушкой, считая их чуть ли не вторыми родителями.

Пеппе была живым, деятельным ребенком, и, когда в подростковом возрасте у нее возникли сложности в отношениях с матерью, она часто искала себе защиты и утешения в домике на Краймиа-стрит. Потом эти сложности, как и сам переходный период, были пройдены и мать и дочь снова стали друзьями. И все же теперь Пеппе опять жила на Краймиа-стрит, уже сама присматривая за своими старенькими родственниками.

На первый взгляд это было прекрасным решением, хотя о Пеппе беспокоились все, кто любил ее. «С ее-то внешностью и способностями, – говорили они, – ей ничего не стоило найти себе что-то более интересное, чем работу в магазине, и не ограничивать свою личную жизнь домашними стенами».

И все это из-за Джека, с горечью думала Лилиан. Он казался достойным молодым человеком, и все были рады, когда он обручился с Пеппе. Но буквально за несколько дней до свадьбы Джек разорвал их помолвку…

Это было девять месяцев назад. Пеппе уже пришла в себя, но краски жизни для нее поблекли. Ее улыбка по-прежнему могла свести с ума любого мужчину, но в глазах появилась отрешенность…

В дверь позвонили. Лилиан пошла открывать. И в этот вечер ей уже не пришлось даже присесть – она принимала гостей и вводила их в дом. Пеппе приветствовала каждого, приложив палец к губам.

– Они сейчас наверху, – произносила она вполголоса, тоном заговорщика. – Я хочу, чтобы они еще чуть-чуть отдохнули. Сегодня их ожидает большой день.

Пришел и брат Лилиан, Терри, – плотно сложенный мужчина с седеющими волосами и крупными чертами лица, что обычно бывает признаком добродушной натуры. С ним была его жена Силия, их двое детей и трое внуков. Следом за ними со всем своим выводком появилась его первая жена Ирен, снова вышедшая замуж.

– Я что-то не пойму, – призналась Пеппе своему дяде. – Это что, тоже наши родственники?

– Один из них определенно, – сказал Терри, с лукавой улыбкой указывая на четырнадцатилетнего подростка. – Мама говорит, что он копия своего деда, каким тот был много лет назад. Он точно так же может свести всех с ума своими выходками и обезоружить одной своей улыбкой. Но зато и способный, чертенок, первый в своем классе.

– Ну, это уже не от дедушки, – заметила Пеппе. – По словам деда, он был чуть ли не последним по успеваемости. У него всегда находились более интересные занятия, чем читать скучные книги.

Терри добродушно рассмеялся:

– Похоже на отца. Его представления о хорошей литературе – это журналы с фотографиями смазливых красоток. Хорошо, что он хотя бы маме их не показывал.

Пеппе хмыкнула:

– Бабушку это не беспокоило. Более того, она сама ему их покупала.

– На нее это тоже похоже. – Потом, словно что-то вспомнив, спросил: – А фотографии ты достала?

– Ага. Они там. – Пеппе провела дядю Терри в комнату, украшенную в честь праздника бумажными гирляндами, цветами и фотографиями. Некоторые снимки были групповыми.

Вот Лилиан в день своего совершеннолетия. А вот Терри в костюме альпиниста – горы были его страстью.

– А что ты скажешь насчет ее родителей? – сказала Пеппе, показывая на снимок пары, одетой по моде тридцатых годов. – Может, передвинуть фото немного вперед?

– Да, по-моему, так лучше. Ей это будет приятно. – Терри протянул руку к другой фотографии – молодой красивой женщины с эффектной фигурой. – И Сильвию тоже.

– Ах, бабушка Сильвия! – пробормотала Пеппе. – Жаль, что я так мало о ней знаю. Не она ли была той, которая…

– Она самая. Тогда был большой скандал, но в те дни по-другому и быть не могло. Времена меняются… Поставь фотографию так, чтобы было лучше видно. Мама Сильвию очень любила. – Он еще раз посмотрел фотографии. – Похоже, одной не хватает. Здесь должна быть еще Полли.

– Думаешь? У меня есть несколько ее фотографий. Но ведь ей еще и года не было, когда она умерла, можно сказать, и не жила вовсе.

– Только не вздумай этого при них ляпнуть! – строго сказал Терри. – Отец просто обожал мою сестричку. Прошло пятьдесят лет с тех пор, как она умерла, но все равно она член нашей семьи, и, если ее здесь не будет, он расстроится.

– Ну, тогда конечно, – согласилась Пеппе. Она достала две фотографии: на одной – годовалая малышка, улыбающаяся прямо в камеру, на другой – она же на руках ее отца. Их лица повернуты друг к другу, словно ничего больше для них не существует.

– Он был замечательным отцом, – задумчиво проговорил Терри, глядя на фотографию. – Но не думаю, что папа когда-нибудь так смотрел на кого-нибудь из нас. Этот взгляд был только для Полли, может, потому, что она была очень похожа на маму…

– Думаешь, это действительно было как-то связано с бабушкой?

– Не знаю, но, когда Полли умерла, он наверняка сошел бы с ума, если бы не она.

– И сейчас, когда дед входит в комнату, он всегда смотрит, нет ли ее там. А если нет, начинает поглядывать на дверь, ожидая, когда она придет. И успокаивается только тогда, когда она наконец приходит.

В дверь позвонили, и Пеппе пошла открывать.

– Стаси, репортер местной телевизионной станции, – представилась молодая женщина.

Вместе с ней был оператор, который сразу же начал ходить по комнате, пытаясь найти лучшую точку для съемки.

– Я первый раз попадаю на такой юбилей. Подумать только – шестидесятилетие свадьбы! – с восторгом проговорила Стаси.

– В те времена было не так, как сейчас, – сказала Пеппе. – Люди вступали в брак на всю жизнь. И потом, если уж дедушка столько за ней ухаживал, он бы не отпустил ее так просто.

– Ага, – пробормотала Стаси, делая пометки в блокноте. – Вот с этого мы и начнем…

Наконец все собрались: дети Марка и Дедри, их внуки, племянники и племянницы, зятья, невестки, коллеги из больницы, где когда-то работала Дедри, или, как ее все называли, Ди.

– Всем тихо! Они идут!

Оператор занял свою позицию, готовясь начать съемку звезд этого вечера – мистера и миссис Селлон, Марка и Дедри.

Им обоим было за восемьдесят – оба седые, хрупкие, но с прямой осанкой и смеющимися глазами. Они спускались по лестнице, держась за руки и одновременно поддерживая друг друга, когда в какой-то момент Ди споткнулась, крепко сжав руку мужа.

– Осторожней, дорогая, – сказал он, усаживая жену на стул. – Что случилось? С тобой все в порядке?

– Ничего. Я просто споткнулась о ковер.

– Ты уверена, что все нормально? Может, тебе принести чаю?

– Чаю?! – возмутилась она с притворным негодованием. – Сегодня? Я бы скорее выпила хорошего крепкого шерри.

Он поспешил принести ей бокал шерри. Лилиан не могла скрыть своего восхищения, к которому примешивалась капелька зависти.

– Посмотри, как он вытанцовывает вокруг нее, – вздохнула она. – И это после стольких лет! Большинство мужей к этому времени уже и не замечают своих жен.

– Только не дедушка, – согласилась Пеппе. – Бывает, он просто душит ее своей заботой. Он ужасно боится, что она уйдет первой.

– Говорят: всегда есть тот, кто любит, и тот, кто позволяет себя любить, – напомнила Лилиан. – Насчет этих двоих можно не сомневаться, кто из них какую роль играет.

– Дорогой, со мной все в порядке, – прозвучал голос Ди. – Перестань суетиться.

Это слышали все, но только она слышала, что ответил ей Марк:

– Ты знаешь, что не перестану. Сколько лет ты это говоришь, а я никогда тебя не слушаю. Почему в таком случае тебе самой не перестать говорить мне об этом?

– Я никогда не перестану замечать, когда ты чем-то встревожен, – прошептала она. – Тебе пора уже знать об этом.

– Я это знаю. И ценю.

Он нежно коснулся ее лица. Это лицо никогда нельзя было назвать красивым, но оно всегда светилось теплотой и великодушием, тем, что не подвластно течению времени. Глядя на них, все понимали: то, что Марк впервые увидел в Дедри много лет назад, он видел в ней и сейчас.

Их проводили в большую комнату, где была собрана коллекция старых фотографий. Не торопясь старики разглядывали каждый снимок, тихо переговариваясь между собой. Вот Ди взяла в руки фотографию маленькой Полли, и они вместе с Марком долго смотрели на нее.

– Клянусь, у него на глазах были слезы, – говорила потом Пеппе.

Наконец, они сели на диван, пока все гости по очереди подходили к ним и, тепло обнимая, поздравляли. Принесли шампанское, зазвучали тосты. Каждому хотелось что-то сказать.

Потом взялась за работу Стаси:

– …один из последних из поколения героев Второй мировой войны, – говорила она, глядя в камеру, – которые отдавали все за нашу страну… Ночь за ночью они садились в свои самолеты и улетали в темноту, не зная, вернутся ли к своим любимым… Мы должны гордиться, что один из этих героев находится сейчас среди нас…

– И долго она собирается так болтать? – проворчал Марк.

– Тихо, – шепнула ему Ди. – Твоя семья гордится тобой.

– Моя семья ничего об этом не знает.

– А откуда им знать? Они тогда еще даже не родились.

Потом Стаси переключилась на них самих. На ее вопросы о войне Марк давал вежливые, но краткие ответы, клянясь, что забыл детали. Наконец, она сказала:

– Я понимаю, ведь у вас тогда был «роман». А скажите, это правда, что вы ухаживали за своей будущей женой несколько лет, прежде чем смогли уговорить ее выйти за вас замуж?

– О да, – кивнул Марк, – ее не просто было завоевать. Мне пришлось серьезно потрудиться, чтобы произвести впечатление.

Все заулыбались.

– Как романтично! – воскликнула Стаси. – Влюбленный, тоскующий по своей далекой возлюбленной! Миссис Селлон, почему вы заставили его так долго ждать?

– Теперь я не могу сказать об этом с уверенностью. Мы ведь тогда были совсем другими.

– А сейчас вы бы поступили иначе?

Губы Ди дрогнули.

– О да, – сказала она, – я бы заставила его ждать намного дольше.

Репортер из газеты задавал им те же самые вопросы, но его глаза то и дело возвращались к фотографии боевого лейтенанта Марка Селлона, о которой его семья говорила в начале вечера.

– Какая замечательная фотография, – сказал он. – Мне бы хотелось использовать ее для своей статьи. Не могли бы вы одолжить ее мне на…

– Нет, – быстро сказала Ди. – Мне очень жаль, но вы не можете забрать ее отсюда.

– Только на несколько часов. Я буду очень с ней аккуратен…

– Я в этом не сомневаюсь, но не могу пойти на такой риск. Мне очень жаль. – Вежливым, но решительным движением она забрала у него фотографию. – Она моя.

Молодой человек оглянулся по сторонам, но никто не поддержал его. Все знали: когда Ди так говорила, спорить было бесполезно.

Вечер приближался к своему завершению. Все чувствовали, что праздник прошел удачно. Находясь в центре внимания, Марк и Ди, казалось, тоже получали удовольствие, но, улучив минутку, он обнял ее за талию и пробормотал:

– Ну, когда же, когда же они все уйдут?

– Скоро, – пообещала она.

Они улыбнулись друг другу, и в этот момент щелкнула камера. Фотография появилась в местной газете на следующий день.

Наконец, все закончилось. Гости разъехались, и Лилиан пошла проводить родителей в их комнату.

– Как Пеппе? – спросила Ди. – Я беспокоилась, как она выдержит сегодняшний вечер. Юбилей свадьбы все же. Если бы ее свадьба состоялась, то скоро был бы и ее юбилей.

– Я знаю, – вздохнула Лилиан. – Но, глядя на Пеппе… Ох, мне кажется, я бы могла убить этого парня за то, что он сделал с ней!

В дверях появилась Пеппе, и тема была закрыта. Вдвоем они помогли старикам приготовить постель и пожелали им спокойной ночи.

– Вы не очень устали? – спросила Пеппе.

– Устали? – удивился Марк. – Да мы еще только начали! Сейчас мы возбудимся, покачаемся на люстре и займемся безудержным сексом. Эх, молодежь! Не умеете вы наслаждаться жизнью… Ой! Только не надо меня бить!

– Веди себя как следует, Марк, – легко хлопнув мужа по спине, скомандовала Ди.

– Нет, вы только посмотрите, как она со мной обращается! – застонал Марк. – Да что вам говорить! Вы, наверно, и своих мужчин так же третируете, а они еще удивляются, откуда это у вас. Надо бы им разок увидеть, как мне тут достается. Ой!

Лилиан потянула дочь за руку:

– Идем отсюда. Если честно, они как пара расшалившихся детей.

– Возможно, в этом и есть их секрет? – задумчиво проговорила Пеппе.

В темноте Марк и Ди прислушивались к их удаляющимся шагам.

– Мы должны быть счастливы, – сказала она, – что наша семья так заботится о нас.

– Разумеется. Но надеюсь, они не вернутся. Мне бы так хотелось побыть с тобою вдвоем… Почему ты улыбаешься?

– Я помню тот день, когда ты впервые мне это сказал. И все, о чем я мечтала, неожиданно стало правдой.

– Да неужели? В те времена у меня был ужасный характер. Не представляю, что ты могла найти во мне.

Ди решила его поддразнить:

– Ну если ты не знаешь, то я тоже тебе не скажу. У нас были проблемы, но мы все же сумели добраться до дома. А это главное.

– Добраться до дома, закрыть двери и почувствовать себя в безопасности. Подумать только, шестьдесят лет ты терпишь меня! Не представляю, как тебе это удается.

– Я тоже, поэтому перестань напрашиваться на комплименты… Кстати, что это за игру ты затеял сегодня вечером?

– Игру? Не понимаю, о чем ты.

– Ради бога, только не изображай из себя святую невинность. Все эти слова о том, как ты ухаживал за мной долгие годы, пытаясь произвести впечатление… Ты же знаешь, что все было по-другому.

– Ничего подобного!

– Ну, неужели ты не помнишь…

Марк остановил Ди, мягко прикоснувшись пальцами к ее губам:

– Тише! Я помню то, что я помню, а ты помнишь то, что ты помнишь. Может, это не одно и то же, но разве это имеет значение?

Она задумалась:

– Не знаю… может, и не имеет… Какой ты сего дня мудрый!

– Клянусь, ты в первый раз меня так назвала. Ну, а теперь скажи, понравился тебе мой подарок?

– Очень. Но тебе все же не стоило тратиться на бриллианты.

– На один ничтожный маленький бриллиант, – уточнил Марк. – Ну, должно же быть у тебя хоть что-то с бриллиантом на наш бриллиантовый юбилей… О боже… я совсем забыл! – воскликнул он в ужасе. – Забыл про другой подарок.

– Я просто умираю от любопытства с того самого момента, как ты сказал, что бриллиант – это только официальный подарок и у тебя есть еще кое-что более интересное для меня. Ты сказал, что подаришь его потом, когда все разойдутся.

– Господи, а я только сейчас вспомнил об этом… – простонал он.

– Ничего страшного, дорогой. В нашем возрасте все становятся забывчивыми.

– В нашем возрасте? – возмутился он. – Ты что, хочешь сказать, что я старый?

– Как ты мог такое подумать?! Уж ты-то, конечно, и в сто лет будешь молодым.

– Спасибо тебе, дорогая.

– Но только дай мне скорее мой подарок, пока ты снова о нем не забыл.

Марк стрельнул в нее глазами, потом включил лампу и, порывшись в ящике, достал что-то оттуда и спрятал за спину.

– А теперь, – сказал он, – закрой глаза и подставь руки.

Она улыбнулась, закрыла глаза и, протянув руки, почувствовала мягое прикосновение. Это был маленький медвежонок. Радостно вскрикнув, она прижала его к щеке.

– Вот это, я понимаю, подарок! – сказала она. – Лучше всяких бриллиантов.

Казалось, в этой игрушке не было ничего, что могло вызвать такой восторг. Маленький мишка с блестящими глазами и нейлоновой шерсткой, он был таким же, как и тысяча других дешевых игрушек, но Ди была переполнена чувствами.

– Ты помнишь того первого, которого я тебе подарил? – спросил Марк.

В ответ она достала из-под подушки другого игрушечного мишку. Когда-то давно он был таким же, как и этот новый, но теперь его шерсть вылезла, а на некоторых местах была штопка.

– Он до сих пор у меня, – сказала Ди, показывая ему игрушку. – Я никогда не отпускаю его от себя слишком далеко.

– Ты так говоришь, будто он живой и может убежать.

– Он действительно живой, и он знает, что ему от меня не убежать. В тот вечер ты сказал, что даришь мне его, чтобы я о тебе помнила. Я так тебя любила, что ничто в целом мире не могло бы меня заставить забыть тебя. Но ты не знал этого.

– Потребовалось немало времени, чтобы я это понял. Я очень многого не замечал, пока не стало слишком поздно.

– Но у меня всегда был мой Чокнутый Бруин, – сказала она, поглаживая старую потертую игрушку.

– Чокнутый Бруин, – повторил он, беря мишку и внимательно разглядывая. – Я помню, когда ты меня так назвала. Ты была просто в ярости. Надо сказать, ты умела произвести впечатление, когда была рассержена. Да и сейчас тоже.

– Ты испугал меня, собираясь сделать глупость, причем опасную, – вспомнила она. – Ты был настоящим безумцем.

– И нам обоим устроили выговор, – сказал он, подмигнув старому мишке.

Она взяла обе игрушки:

– Ему будет приятно иметь компанию. Я рада, что ты сделал мне такой подарок. Я думала, ты забыл про Бруина.

– Нет, не забыл, но я заметил, что ты все время его почему-то прячешь.

– Просто никто бы этого не понял…

– Никто, кроме нас, – согласился он.

Ди положила обоих мишек под подушку. Марк выключил лампу, и они устроились рядом в темноте. Она почувствовала на себе его руку, привычно положив голову ему на плечо.

– Блаженство, – пробормотал он. – Это то, чего я ждал весь вечер. Все желали нам добра, но разве они понимали? Они просто не могли этого знать.

– Нет, – сказала Ди. – Только мы это знаем, и только нам нужно это знать.

– Спокойной ночи, милая.

– Спокойной ночи.

Через некоторое время Ди почувствоала, как изменилось его дыхание. Он заснул. Но ей не хотелось спать. Этот вечер оживил в ней воспоминания, которые перенесли их обоих назад в далекое-далекое прошлое.

Старый человек рядом с нею исчез, оставив на своем месте юного красавца, каким Марк был много лет назад. Она была ошеломлена своей первой любовью, чувствуя себя на седьмом небе, когда он улыбался ей, и тут же отчаиваясь, потому что знала, что он никогда не будет принадлежать ей.

Ди повернулась и, опершись на локоть, с любовью посмотрела на мужа. Он тут же проснулся.

– Что… Ди? Что-то не так?

– Ничего, ничего, – сказала она, привычно устраиваясь на его плече. – Давай спать.

Он успокоился и снова закрыл глаза. Но Ди не спала. Глядя в темноту, она вспоминала.