Текст книги "Свет за окном"

Глава 8

В понедельник утром Конни оказалась на ступеньках Уонборо-Мэнор – большого усадебного дома на окраине Гилфорда, городка в графстве Суррей. Ее поселили на верхнем этаже в комнате, где стояли четыре узкие кровати. Занята была, судя по всему, только одна. Конни распаковала чемоданчик, развесила платья и блузки в просторном красного дерева гардеробе, отметив попутно, что у соседки по комнате, кто бы она ни была, манера одеваться куда богемнее, чем у нее. Между шелковыми малиновыми брюками и длинным цветастым шарфом висело золотистое платье-футляр.

– А вы, надо полагать, Констанс, – с подчеркнутой медлительностью произнес за спиной женский голос. – Очень рада, что вы приехали – мне совсем печально оставаться тут единственной особой женского пола. Я Винишия Берроуз, или скорее Клодетт Десалли.

Констанс обернулась, чтобы поздороваться, и ахнула, так хороша собой и эффектна оказалась новая знакомая. Блестящие иссиня-черные волосы почти до талии, кожа цвета слоновой кости и огромные зеленые глаза, броско подведенные так, чтобы не теряться в соседстве с ярко-красной помадой. Трудно было вообразить более вопиющий контраст между этой экзотической внешностью и уставной формой Корпуса медсестер. Странно, удивилась Конни, что такую яркую девушку сочли пригодной для стоявшей перед ними задачи; она за версту заметна в любой толпе.

– Констанс Карратерс, или скорее Шапелль, – с улыбкой представилась она и, протянув руку, шагнула навстречу соседке. – Не знаете, еще кто-нибудь из женщин приедет?

– Нет. Когда я спросила, мне сказали, что мы с вами будем вдвоем. Нас готовят вместе с мужчинами. – Винишия села на кровать и закурила. – Да, есть кое-какие плюсы и у этой работы… – Она глубоко затянулась. – Вы же знаете, мы с вами обе чокнутые, не иначе!

– Да, это не исключено. – Конни подошла к зеркалу взглянуть на себя и убедилась, что волосы в порядке и аккуратно убраны в пучок.

– Так где же они вас нашли?

– Я служила делопроизводителем в МИ-5. Мне сказали, я подошла потому, что у меня беглый французский и я знаю страну.

– А я единственное, что знаю про Францию, так это что на террасе в Кап-Ферра подают отличные коктейли! – Винишия рассмеялась. – Ну, плюс еще факт, что у меня бабушка – немка, поэтому я прилично владею немецким… Впрочем, французский мой, говорят, тоже неплох. Я работала в Бличли-парке… Вы, конечно, слышали, что там, раз служили в военной разведке.

– Еще бы! Ваши криптоаналитики сумели расшифровать немецкий секретный код!

– Да, это был триумф! – Винишия подошла к окну, где на подоконнике стоял замученный комнатный цветок, и стряхнула пепел в горшок. – Очевидно, им позарез нужен радист во Франции. И благодаря моим навыкам в дешифровке это как раз я. А известно ли вам, – добавила она, вернувшись к кровати и растянувшись на ней во весь рост, – что продолжительность жизни радиста по нынешним временам – приблизительно шесть недель?

– Не может быть!

– А чему удивляться? – протянула Винишия. – В лифчик ведь рацию не спрячешь, верно?

Конни было странно, что можно так легкомысленно рассуждать о собственной смерти.

– Разве вы не боитесь?

– Даже не знаю. Я знаю только одно: нацистов надо остановить. Мой отец перед самой войной сумел вывезти бабушку из Берлина, а вся остальная его родня пропала. Ни слуху ни духу. Понимаете, они евреи, евреев отправляют в лагеря смерти, и мы подозреваем, что их тоже… В общем, – Винишия тяжело вздохнула, – если я могу что-то сделать, чтобы остановить их, то я это сделаю. Никому не будет жизни, если не закопать Гитлера и его компанию. И чем скорее закопаем, тем лучше. Одна беда: говорят, придется отрезать волосы. Вот это, – Винишия села, тряхнув роскошной эбеновой гривой так, что та рассыпалась по плечам, – вот это в самом деле проблема.

– У вас прекрасные волосы, – сказала Конни с мыслью, что если кто-то в состоянии в одиночку перехитрить и заморочить врага, то как раз вот эта необыкновенная женщина.

– Нет, ну как все переменилось! – Винишия снова легла. – Всего четыре года назад я была дебютанткой в Лондоне, меня представили ко двору. Жизнь была сплошным праздником. А теперь… – она повернулась к Конни, ища сочувствия, – вы только взгляните на нас!

– Да уж, – согласилась Конни. – Вы замужем?

– Чего еще не хватало! – отмахнулась Винишия. – Я сразу решила, что надо вначале пожить, а потом уже остепениться. Похоже, я как раз это и делаю. Живу. А вы?

– Нет, я замужем. Мой муж Лоуренс – капитан шотландских гвардейцев. Он сейчас где-то в Африке, пропал во время боевых действий.

– Сочувствую, – сердечно сказала Винишия. – Черт знает что, эта проклятая война. Но ваш муж выберется, я в этом уверена.

– Что еще остается? Верить! – отозвалась Конни, преувеличивая свой стоицизм.

– Скучаете по нему?

– Ужасно… Впрочем, пришлось научиться жить без него. Вокруг столько женщин, чьи мужья воюют.

– И никаких романов? – с ехидной улыбкой осведомилась Винишия.

– Как вам в голову только пришло, что вы! Я никогда… – Конни почувствовала, что краснеет, и резко сказала: – Нет.

– Ну конечно, нет. Вы и по виду – вылитая верная жена. – Сказано это было так, что рассудить, оскорбление это или комплимент, оказалось сложно. – Но что до меня, – продолжала Винишия, – я очень рада, что замуж не выскочила. Как же весело я жила эти четыре года! Да и в наступившие трудные времена мой девиз – «живи одним днем», потому что не дано знать, вдруг он последний. А с учетом того, что предстоит нам с вами, – она поднялась загасить окурок в цветочном горшке, – это как раз наш случай.

Ближе к вечеру женщин пригласили спуститься в просторную гостиную, где был сервирован чай с пирожными, и представили другим учащимся.

– Любопытно, кто тут жил перед тем, как дом реквизировали? – прошептала Винишия.

– Да, дом красивый, – кивнула Конни, оглядывая высокий потолок, массивный мраморный камин и двустворчатую, в георгианском стиле, застекленную дверь, ведущую на террасу.

– И вот он тоже красив.

Проследив за взглядом Винишии, Конни увидела молодого мужчину, который живо беседовал у камина с одним из инструкторов.

– Познакомимся? Пошли!

И они пошли, и Конни, стоя за плечом Винишии, также была представлена.

– Приятно познакомиться, девушки. Меня зовут Анри дю Барри, – ответил он на небезупречном французском.

С изумлением понаблюдав, как ее новая подруга пускает свой шарм в дело, Конни, чувствуя себя лишней, потихоньку ретировалась.

– Да, вот она, наша Мата Хари, – прошептал ей кто-то на ухо. – Меня зовут Джеймс Фробишер, он же Мартин Кост. А вы…

Конни, повернувшись на голос, увидела перед собой высокого, с редеющими волосами джентльмена в очках в роговой оправе.

– Констанс Карратерс… то есть Шапелль.

Они обменялись рукопожатием.

– Как у вас с французским? – по-товарищески спросил он.

– Это родной язык моей матери, так что я с ним выросла.

– К сожалению, я подобным похвастаться не могу, – вздохнул Джеймс. – Сделал некоторый прогресс после интенсивного курса, но так и не помню, в каких случаях говорить vous, а когда tu!

– Думаю, вас бы не послали, если бы не были уверены в том, как вы владеете языком.

– Да, но во Франции такая катавасия, что агенты нужны позарез. Там, говорят, вовсю аресты идут, – поморщился Джеймс. – Впрочем, не важно, мы тут на борту по разным причинам, – я, например, показал себя неплохим подрывником. А с динамитовой шашкой беседовать особенно не о чем. – Он ухмыльнулся. – Должен сказать, что не могу не восхищаться женщинами, которые идут на это по своей воле. Работенка опасная.

– Не сказала бы, что решение было моим, однако же рада, что могу быть полезна, – чинно ответила Конни.

В тот вечер, сидя за ужином в столовой, Конни ближе познакомилась с четырьмя агентами-мужчинами, которые проходили подготовку здесь же. Каждый из них шел себе своей дорогой по жизни, а теперь, благодаря тем или иным умениям, был избран для этой работы. Она поболтала с Фрэнсисом Мон-Клером и Хьюго Сороки (оба, как и она, были наполовину французы), Джеймсом и, разумеется, пилотом истребителя Генри, который был душой всей компании. Вина было вдоволь. Конни выпила пару бокалов, оглядела собравшихся, и ее охватило чувство нереальности ситуации: чем не обыкновенный ужин, который за таким же столом проходит по вечерам по всей Британии!

После десерта дежурный инструктор капитан Биван хлопнул в ладоши, призывая к молчанию:

– Леди и джентльмены, надеюсь, сегодня вечером вы в полной мере использовали возможность познакомиться друг с другом поближе. Впредь вам предстоит в течение нескольких недель работать в самом тесном сотрудничестве. Однако боюсь, веселье на этом заканчивается. Завтра план такой: завтрак в шесть утра, после чего вы пройдете тщательный медицинский осмотр. В последующие дни перед завтраком каждое утро – пробежка на пять миль.

Присутствующие отозвались на это стонами и вздохами.

– В значительной степени задача, которую вам здесь предстоит выполнить – это тренировка вашей физической выносливости. Чрезвычайно важно, чтобы каждый из вас отправился во Францию в лучшем состоянии здоровья. Уже одно это вполне может спасти вам жизнь.

– Думаю, сэр, что нациста с ружьем у меня за спиной окажется довольно, чтобы я припустил со всех ног и побежал очень быстро, – пошутил Джеймс.

Винишия хмыкнула, а капитан улыбнулся:

– Некоторые из вас уже имеют армейскую подготовку и привыкли к физическим нагрузкам. Другим же, особенно дамам, – капитан бросил взгляд в сторону Конни и Винишии, – придется труднее. Возможно, недели, проведенные здесь, окажутся самыми трудными в вашей жизни. Однако же если вы цените свою жизнь, то приложите все старания, чтобы освоить навыки и умения, которым мы рассчитываем вас обучить. Каждый день в шесть часов вечера на доске в холле я буду вывешивать расписание на следующий день. За время подготовки вы научитесь стрелять, взрывать динамит, прыгать с парашютом, выживать в экстремальных условиях и освоите азы азбуки Морзе. Полученные вами знания подготовят вас к тем опасностям, с которыми вы, возможно, столкнетесь. Нельзя недооценивать тот факт, что наши агенты подвергаются не меньшей опасности, чем те, кто с оружием в руках сражается за наши права и свободы в обстановке военных действий.

В комнате стало тихо. Все словно протрезвели. Все взгляды были прикованы к капитану.

– Но хочу добавить, что без мужчин и женщин вроде вас, кто отдает себе отчет в грозящей им смертельной опасности и все-таки готов взяться за дело, наша победа в этой войне – недостижима. Поэтому позвольте мне от лица британского и французского правительств принести вам сердечную благодарность. А теперь – для тех, кто желает, кофе и бренди в соседней гостиной. Тем же, кто не желает, – спокойной ночи.

От кофе и бренди отказались только Конни и Джеймс, оставшиеся вдвоем в холле, когда остальные исчезли за дверью гостиной.

– Устали? – спросил Джеймс.

– Да, устала, – ответила Конни, хотя правильнее было бы сказать – потрясена.

– Я тоже.

Они подошли к лестнице. Джеймс, поднявшись на первую ступеньку, вдруг повернулся к Конни:

– Скажите, вам страшно?

– Не знаю.

– А мне страшно, – признался Джеймс. – Но, разумеется, «делай что должно, и будь что будет». Спокойной ночи, Констанс, – и, вздохнув, он пошел верх по лестнице.

– Спокойной ночи.

Стоя внизу, Конни смотрела, как он исчезает из виду. Внезапно ее пробрала дрожь. Обхватив себя руками, она подошла к окну – огромному, и здесь их было несколько. В чистом ночном небе плыла полная луна. Страшно ли ей? Нет, она в самом деле не знала. Возможно, она очерствела, чувства притуплены войной, которая украла почти четыре года ее молодости. С тех самых пор, как Лоуренс уехал на фронт, а произошло это всего через несколько недель после свадьбы, Конни казалось, что жизнь ее замерла, зашла в тупик, причем как раз в тот момент, когда, по сути говоря, начиналось все самое главное.

Поначалу она невыносимо тосковала по мужу. Жила в его огромном, продуваемом сквозняками доме в компании немногословной свекрови и двух стареньких черных лабрадоров, и времени все обдумать было у нее предостаточно. На мысль отправиться в Лондон работать в военной разведке свекровь посмотрела косо. Конни, однако, схватилась за эту возможность, возникшую благодаря связям отца, который видел, что в Блэкмур-Холле она чахнет от одиночества. Многие ее сотрудницы по МИ-5 вовсю наслаждались лихорадочно оживленной атмосферой Лондона военной поры; офицеры, приезжавшие на побывку, то и дело приглашали их то поужинать, то потанцевать. Этому ничуть не мешало то, что некоторые из сотрудниц были уже обручены и даже замужем, и их избранники, подобно Лоуренсу, сражались на фронтах за границей.

Конни так не могла. Лоуренс был – с тех самых пор, как в шесть лет она познакомилась с ним на теннисной площадке, – ее единственным возлюбленным. Будучи достаточно толковой, чтобы, окончив Сорбонну, расти профессионально, и в душе предпочитая Францию унылому йоркширскому пейзажу, она тем не менее безропотно согласилась на жизнь, сулившую ей лишь статус супруги любимого Лоуренса и со временем хозяйки Блэкмур-Холла. И что же? Месяца не прошло после счастливейшего дня в ее жизни, когда под сводами поместной католической церкви она дала свой брачный обет, как мужчину, которого она четырнадцать лет любила, вырвали из ее объятий.

Конни вздохнула. Четыре года она жила, каждый день сгорая от страха, что принесут страшную телеграмму. И вот такая телеграмма пришла. Лоуренс пропал без вести. Работая в МИ-5, она слишком хорошо знала, что по истечении двух месяцев шанс увидеть его в живых уменьшается с каждым днем.

Оторвавшись от зрелища полной луны в окне, Конни побрела через холл к лестнице. Страшнее того, что она испытала, открывая ту телеграмму, в жизни у нее не случалось. И теперь, когда Лоуренс так и не объявился, ей было, в общем-то, все равно, умрет она или нет.

Она легла спать, для Винишии оставив включенным ночник, но та явилась почти уже на рассвете, разбудив ее смехом, когда обо что-то споткнулась.

– Ты спишь, Конни? – прошептала она, скрипнув кроватью.

– Да, – сонно отозвалась Конни.

– О боже, вот это была ночка! Генри – просто мечта, ты не находишь?

– Да, очень хорош.

Винишия зевнула.

– Похоже, эта учеба окажется приятнее, чем я смела надеяться. Спокойной ночи!

Вопреки оптимизму Винишии, последующие недели до предела физических сил вымотали каждого из агентов. Каждый день был плотно загружен разного рода испытаниями: если не осваивали подрыв динамита, сидя в траншее, то лазали по деревьям, учась маскироваться среди ветвей. Их натаскивали различать съедобные грибы-ягоды-орехи и бесконечно гоняли на стрельбы, не говоря о ежеутренней пятимильной пробежке, во время которой Винишия, вдобавок ко всему крутившая бурный роман с Генри и ложившаяся зачастую часа в четыре утра, стонала в самом хвосте.

Конни и сама не ожидала, что так хорошо справится с учебой. И без того спортивная благодаря жизни на свежем воздухе, она чувствовала, как с каждым днем у нее прибывает сил и умений. Стреляла она лучше всех в группе, а в подрывном деле стала экспертом, чего никак нельзя было сказать про Винишию, которая едва не угробила всю команду, детонировав гранату прямо в траншее.

– Ну, по крайней мере это доказывает, что я могу это сделать, – хмыкнула она, когда они вернулись в Уонборо-Мэнор.

– Ты в самом деле считаешь, что наша Винишия годится в дело? – как-то спросил Джеймс, когда они вечером сидели в гостиной за кофе и коньяком. – Вряд ли ее назовешь скрытной! – И рассмеялся, глядя, как на террасе Винишия обнимается с Генри.

– Думаю, она справится превосходно, – защитила Конни подругу. – Изворотлива, как уж, а это девяносто процентов успеха, как нам тут толкуют.

– Очень привлекательна, спору нет, и, пожалуй, сумеет выкрутиться из множества переделок. Уж во всяком случае, получше меня, – кисло прибавил Джеймс. – Сейчас затишье перед бурей, а, Кон? И, сказать по совести, я в ужасе от того, что нам предстоит, особенно прыжок с парашютом. Колени мои и без того никуда.

– Ничего, – Конни потрепала его по руке, – может быть, повезет, и «Лиззи» благополучно перенесет тебя через пролив и высадит на французскую землю. – «Лиззи» – так ласково называли легкий одномоторный самолет «Лизандер», верно служивший британским военно-воздушным силам.

– Да уж хорошо бы. Не то, зная мою удачу, непременно повисну на дереве, и меня тут же поймают.

Джеймс единственный из всех не скрывал того, что предстоящие испытания пугают его. Они с Конни в группе были самые тихие и вдумчивые, и между ними завязалась дружба.

– Разве не странно, куда может завести тебя жизнь? – продолжал Джеймс, сделав глоток коньяка. – Будь у меня выбор, я бы предпочел совсем другие возможности.

– Думаю, это касается сейчас большей части населения земного шара. Война! Если бы не война, жила бы я себе в Северном Йоркшире и рожала в год по ребенку.

– Есть новости? – спросил Джеймс, имея в виду Лоуренса.

– Никаких, – вздохнула она.

– Ты не отчаивайся, Конни. – На сей раз Джеймс потрепал ее по руке. – Там такая неразбериха! Есть все основания надеяться, что твой муж жив.

– Я стараюсь, – кивнула Конни, которой каждый прошедший день казался горстью земли на могиле Лоуренса, и сменила тему. – Послушай, вот ты чем займешься, если эта проклятая война когда-нибудь кончится?

– Трудно даже представить, – хмыкнул Джеймс. – Сейчас это кажется совершенно несбыточным! Так же, как ты, вернусь домой и начну вить гнездо. Женюсь, произведу на свет наследника… – Он пожал плечами. – Обычное дело.

– Что ж, – улыбнулась Конни, – зато ты сможешь обучить своих отпрысков французскому. Правда, ты так заметно вырос в профессиональном плане за последнее время!

– Ты очень добра, Кон, но должен сказать тебе, что слышал, как наш капитан обсуждал нас всех в разговоре с Бакмастером по телефону. Ну да, подслушал, – ухмыльнулся Джеймс. – Разве нас не учат, что уши даны для того, чтобы собирать информацию? В общем, капитан пел тебе дифирамбы, говорил, из всех нас ты просто звезда. Отличница! Сектор «Ф» на тебя рассчитывает, моя дорогая.

– Вот уж спасибо! Впрочем, в школе я всегда считалась зубрилой, – рассмеялась Конни. – Беда в том, что у меня не было случая проверить себя в жизни.

– Не горюй, Конни, кажется, теперь тебе представится шанс…

Месяц спустя подготовительный курс завершился. Каждого агента вызвали на разговор к капитану, и тот в своей суровой манере без обиняков указал выпускникам на их сильные и слабые стороны.

– Вы превосходно справились, Констанс, и мы весьма удовлетворены вашими успехами. Единственное замечание, высказанное вашими преподавателями, это некоторое замешательство при принятии решений. А на поле боя от быстроты реакции может зависеть судьба. Вы это понимаете?

– Да, сэр.

– У вас отличное природное чутье, вы это доказали. Прислушивайтесь к нему, оно не обманет. Для дальнейшей подготовки, наряду с теми, кто выдержал испытания здесь, мы посылаем вас в Шотландию. Удачи, мадам Шапелль, – он поднялся и с улыбкой протянул ей руку.

– Благодарю вас, сэр.

– И да хранит вас Бог, – прибавил он, когда дверь за ней уже закрывалась.

Так Конни, Джеймс, Винишия и, к восторгу последней, Генри отправились в необжитой район Шотландии, дабы еще основательней освоить тонкости партизанской войны. Упражнялись они вдали от населенных мест: взрывали мосты, на утлых лодках переправлялись через потоки, собирали и заряжали разного вида и производства оружие и в кромешной тьме палили по мчащимся грузовикам. Им подробно объяснили значение демаркационной линии Виши, пересекать которую по-прежнему оставалось опасно, поскольку она разделяла Францию на две зоны, оккупированный немцами север и вишистский юг. Базовые навыки выживания, привитые им в Уонборо-Мэнор, подверглись проверке, когда на несколько дней их оставили на шотландских пустошах на подножном корму. Кроме того, профессиональный наемный убийца специально приезжал преподать им способы быстрого и бесшумного уничтожения противника.

После двух недель подготовки Винишию неожиданно отозвали.

– Вот и отлично, – говорила та, второпях собирая чемодан. – Надо думать, меня пошлют в Тэйм-парк для переподготовки. Что-то там происходит, во Франции, какая-то паника, и срочно нужны радисты. Ох, Кон, – она обняла подругу, – будем надеяться, мы еще увидимся! И позаботься о моем Генри, ладно?

– А как же, – вздохнула Конни, захлопывая чемодан и стягивает его с кровати. – Хотя ты, я в этом не сомневаюсь, скоро отыщешь, кем его заменить…

– Возможно, и так. – Винишия подняла на нее глаза. – Возможно, и так…

Раздался стук в дверь.

– Мисс Берроуз, за вами пришла машина.

– Мне пора. Удачи тебе, Кон. – Винишия подхватила чемодан и пошла к двери. – Я рада, что мы с тобой встретились.

– И я. Ты, пожалуйста, не теряй надежды и верь, что вернешься назад.

– Постараюсь, – Винишия распахнула дверь, – но я знаю, Кон, что я там умру. – Оглянулась в дверном проеме, пожала плечами. – Всего доброго, дорогая моя! A bientôt![1]1
  До скорого (фр.) – Примеч. ред.


[Закрыть]