Текст книги "Семь сестер. Атлас. История Па Солта"

«Да», – написал я.

– Хм-ммм…

Он уперся двумя пальцами в подбородок и поводил ими вверх-вниз и вправо-влево, словно размышляя, насколько я достоин обучения.

– Как ты можешь представить, много родителей приходят ко мне со своими маленькими гениями. С детьми, которые получили лучшие скрипки и частных учителей, и те заставляют их упражняться до изнеможения. Хотя с технической точки зрения они гораздо лучше тебя, я часто вижу, что они не вкладывают душу в свою музыку. Иными словами, это дрессированные обезьяны, проекция родительского самомнения. К тебе это определенно не относится, поскольку ты безродный сирота, а твой опекун едва ли нуждается в чужом ребенке, чтобы производить впечатление на своих друзей, поскольку он сам очень талантлив. Так что… хотя в твоей технике есть изъяны, в этом нет никакого неуважения к твоему отцу. Полагаю, он не был профессионалом?

Я покачал головой, как будто любое возражение было бы неуважительным с моей стороны.

– Не надо печалиться, юный мсье. Я вижу, что он учил тебя с любовью. И он открыл в тебе талант, гораздо более великий, чем его собственное дарование. В какой школе ты сейчас учишься?

«Ни в какой. Немых детей не берут в школу».

– Хотя это не мое дело, тут нет ничего хорошего. Я знаю, что ты можешь говорить, не только потому, что мне сообщили об этом, но и по твоим рефлекторным попыткам удержаться от ответов во время нашего разговора. Думаю, что ты находишься среди добрых и хороших людей, но, какие бы ужасные вещи ни случились в твоем прошлом, ты не осмеливаешься заговорить. Ради твоего же блага я надеюсь, что настанет время, когда это произойдет. Как бы то ни было, я говорю это как человек, тоже немало пострадавший после отъезда из России. Столько войн, столько страданий всего лишь за пятнадцать лет человеческой истории! Мы с тобой разделяем тяжесть этой судьбы. Только один совет, мой юный друг: не позволяй дурным людям одержать победу над тобой, хорошо? Они так много отобрали у тебя, твое прошлое и твою семью. Не позволяй им захватить твое будущее.

К моему замешательству, мои глаза наполнились слезами. Я медленно кивнул и потянулся за носовым платком.

– Прости, что довел тебя до слез. Я позволил себе слишком вольные выражения. Но хорошая новость состоит в том, что если у тебя нет школы, то мне будет гораздо проще включить тебя в расписание моих занятий. Давай-ка посмотрим…

Он достал блокнот из кармана пиджака и начал перелистывать страницы. Исписанных было немного, потому что январь наступил совсем недавно.

– Мы начнем с двух занятий в неделю. У меня есть свободное время в одиннадцать утра по вторникам и в два часа дня по пятницам. Посмотрим, как пойдет дело, но у меня есть хорошее предчувствие насчет тебя. А теперь я отведу тебя к опекунше; она производит впечатление доброй женщины.

Я кивнул. Он встал и направился к выходу из комнаты, чтобы проводить меня к лифту. Но тут я кое-что вспомнил и поспешно написал:

«Сколько я должен за каждый урок?»

– Я поговорю с мсье Ландовски, но мы, эмигранты, должны держаться вместе, не так ли?

Он так сильно хлопнул меня по спине, что я едва не упал в лифтовую кабину. Потом закрыл дверь, нажал кнопку, и мы поехали вниз. Я подумал, не то же ли самое ощущают птицы в полете, но усомнился в этом. Тем не менее все хорошо устроилось, и я с надеждой смотрел в будущее. Если Иван и мсье Ландовски договорятся насчет цены.

– Мадам, ваш мальчик произвел настоящий фурор! Я, несомненно, буду заниматься с ним, в одиннадцать утра по вторникам и в два часа дня по пятницам. Передайте мсье Ландовски, что я позвоню ему, чтобы обсудить подробности. Доброго пути домой!

Мсье Иван подмигнул мне, улыбнулся и зашагал к лифту.

Мерри

Дублин – Ницца

Июль 2008 года

5

Я закрыла старый дневник в кожаной обложке и посмотрела в иллюминатор реактивного самолета. Мое намерение поспать испарилось после чтения письма, направившего меня к дневнику, который теперь лежал у меня на коленях. Атлас, человек, называвший себя моим отцом, писал с глубоким сожалением:

«Я не могу выразить или объяснить любовь, которую испытывал к тебе, поскольку знал о твоем скором рождении. Я не могу рассказать тебе в этом письме, какие меры я предпринимал для поисков тебя и твоей матери, ведь вы были так жестоко отняты у меня перед твоим рождением…»

Эмоциональный груз последних нескольких недель тяжко давил на меня, и я чувствовала, как мои глаза наполняются слезами. В тот момент мне больше всего хотелось оказаться в объятиях моего мужа Джока, безвременно ушедшего от меня.

– Если бы только ты был здесь. – Я промокнула глаза одной из шелковых салфеток, находившихся в боковом кармане роскошного кожаного кресла. – Тебе бы наверняка понравилось это пятизвездочное обслуживание.

В письме от Атласа было обещано, что его дневник раскроет секрет моего истинного происхождения, но текст был огромным. После чтения первого раздела я не приблизилась к пониманию истории его жизни и тем более моего места в ней. Кем бы ни был мой «отец», он, несомненно, прожил богатую жизнь. Хотя вступительный раздел дневника был написан десятилетним ребенком, его слова были зрелыми и мудрыми, как будто в теле мальчика обитала древняя душа.

Я покачала головой при мысли о том, что схема последних нескольких недель повторяется снова и снова. Каждый раз, когда мне казалось, что я приближаюсь к правде о своем прошлом, появляются новые тайны. Почему мальчик притворялся немым? Почему он считал, что не может раскрыть свое подлинное имя? И какие события привели к тому, что его обнаружили под забором в пригороде Парижа? У меня складывалось впечатление, что Атлас слишком поздно начал вести дневник, чтобы я смогла понять полную картину.

«С другой стороны, – подумала я, – оказаться у двери знаменитого скульптора, стоявшего за созданием одного из новых семи чудес света – статуи Христа Спасителя, – было неплохим завершением первого жизненного этапа».

Я вздохнула, ощущая некую двусмысленность своего положения. Атлас доверил историю своей жизни мне, его биологической дочери, с которой он никогда не встречался, хотя мог позволить любимым приемным дочерям ознакомиться с этими записями. Это они, а не я, знали и любили своего дорогого Па Солта. Разве они не заслужили право первыми узнать его секреты?

Размышляя о своей нынешней ситуации, я старалась утихомирить тревожный трепет где-то в глубине моего существа. Я летела на частном реактивном самолете, чтобы присоединиться к группе совершенно незнакомых людей на роскошной яхте, совершавших плавание с целью возложить венок в память о человеке, связи с которым я пока не ощущала. Да, я мимолетно встретилась с двумя сестрами, но этого было недостаточно, чтобы успокоить мои нервы. Я даже не представляла, знают ли другие сестры о моей предполагаемой генетической связи с их приемным отцом. Это, в сочетании с желанием Атласа, чтобы я первой прочитала его дневник, могло настроить сестер против меня.

Я пыталась найти утешение в мысли, что это они всячески пытались выследить меня, а не наоборот.

«Они хотят видеть тебя, Мерри», – внушала я себе.

Конечно, главным утешением было осознание того, что я лечу к собственным детям, Джеку и Мэри-Кэт, которые уже находились на борту «Титана». Я знала, как они были рады моему решению присоединиться к ним в этом круизе. Даже если шесть сестер окажутся больными на всю голову, мои дети хотя бы будут рядом. Они защитят меня и помогут мне сохранить здравый смысл до конца поездки. Насколько я знала, круиз должен был продолжаться шесть дней: трехдневное плавание от Ниццы до острова Делос, возложение венка и три дня на обратный путь. Кроме того, если мне станет невмоготу, я смогу «покинуть корабль» на близлежащем острове Миконос, где имелся международный аэропорт.

Кто-то постучался в филенчатую дверь, отделявшую переднюю часть салона от задней.

– Да-да, входите, – сказала я, оторвавшись от раздумий.

Двернь отодвинулась и появилась высокая, сухопарая фигура Георга Гофмана. По-прежнему облаченный в безупречный черный костюм, он даже не ослабил узел галстука за время трехчасового полета.

– Добрый вечер, Мерри. Или, скорее, доброе утро… – Он покосился на выданные мне стюардом одеяло и подушку, которые остались неиспользованными и лежали на соседнем сиденье. – Насколько я понимаю, вы так и не отдохнули. Вы… вы открыли пакет?

– Да, Георг. Я прочитала письмо и, разумеется, принялась за дневник. Он такой огромный… Впрочем, вы знаете.

Усатое лицо Георга дрогнуло в слабом намеке на улыбку.

– Я долго хранил его, но клянусь, что не перевернул ни одной страницы. Он не мой, и я не имел права читать его.

– Значит, вы действительно не имеете представления об истории Атласа?

– О, нет, я этого не говорил. Хотя и не читал дневник. – Георг немного помедлил. – Я знаю… Я очень хорошо знал Атласа, вашего отца. Он был одновременно самым храбрым и самым добрейшим человеком, какого мне приходилось видеть.

– Сколько времени осталось до посадки?

– Пилот только что сообщил мне, что мы начнем заходить на посадку через несколько минут. В Ницце мы пересядем в автомобиль, который отвезет нас прямо в порт, где пришвартован «Титан».

Я выглянула в иллюминатор.

– Все еще темно, Георг. Который час?

Он взглянул на свои часы и приподнял брови.

– Около половины четвертого утра здесь, во Франции. Прошу прощения, я понимаю, каким стремительным для вас было такое развитие событий.

– И не говорите. Я до сих пор не знаю, правильно ли я поступила. То есть… Мне хотелось бы знать, известно ли другим дочерям… ну, согласно тому, что я прочитала… что я являюсь его настоящим ребенком?

Георг опустил глаза.

– Нет. Я… они считают вас «потерянной сестрой» из-за намерения Атласа удочерить вас, хотя он так и не достиг успеха. Должен признать, что, как ни странно это звучит, они даже не знают его подлинного имени. Как вам известно, они всегда называли его Па Солтом.

– Иисус, Мария и Иосиф, Георг! – Я схватилась за голову. – Я помню, что во время нашей встречи с Тигги, она работала над анаграммой и была близка к ответу. По крайней мере, одна из них знает! – добавила я с ноткой сарказма.

Георг кивнул.

– Мерри, вы должны понять, что я всего лишь наемный работник. Хотя я практически всю жизнь был знаком с вашим отцом и считал его близким другом, я обязан следовать его указаниям даже после его смерти.

– Тем не менее, Георг, похоже, что вы все знаете обо мне. Вы знали, где можно найти меня. Вы знали, что я, по всей видимости, дочь Атласа. И вы говорите, что все это стало известно за последние несколько недель?

– Я… да. – Георг неловко переминался с ноги на ногу.

– Поскольку Атлас умер год назад, где вы могли достать всю эту информацию? Кто рассказал вам о кольце, по которому меня нашли? – Усталость и раздражение начали прорываться наружу. – И как насчет Аргидин-Хауса? Каким образом вы узнали, что я родилась там?

Георг вынул носовой платок из нагрудного кармана и вытер лоб.

– Это отличные вопросы, Мерри, и я обещаю, что вы получите ответы. Но не от меня.

Его ответ не удовлетворил меня.

– Не хочу сказать ничего плохого о сестрах, но разве они не задавались вопросом, почему незнакомый человек решил удочерить их и назвать в честь звезд из скопления Плеяд? И о том, что их фамилия Деплеси является анаграммой от слова «Плеяды»?

– Они много раз задумывались об этом. Как вы узнаете, когда познакомитесь с ними, каждая из этих девушек не менее умна, чем человек, который вырастил их. Они поверили его объяснению, что их назвали в честь Плеяд и что их фамилия была отражением его любви к небосводу. Но они упустили из виду связующее звено – тот факт, что их имена означали происхождение от Атласа.

Я закрыла глаза. Перспектива войти в рукотворную сказку на борту «Титана» казалась все менее привлекательной.

– Вы много успели прочитать из его дневника?

– Совсем немного. Атлас еще ребенок. Его приняли в семью знаменитого скульптора.

Георг кивнул.

– Понятно. Вам еще многое предстоит узнать. Я обещаю, Мерри: чем больше вы прочитаете, тем яснее будет общая картина. Вы поймете, кем он был, кто вы на самом деле… и почему он удочерил шесть девочек.

– В том-то и дело, Георг. Не знаю, правильно ли, что я первой читаю его дневник. Вы сами сказали, что шесть других девочек выросли под опекой Атласа. Они любили его. А я его даже не знала. Думаю, другие должны были познакомиться с историей его жизни раньше меня.

– Я… понимаю, Мерри. Должно быть, это очень трудно. Но, пожалуйста, поймите: Атлас хотел, чтобы вы узнали его историю, как только мы сможем найти вас. Потому что это и ваша история. Всю свою жизнь он чувствовал себя виноватым за то, что вы думали, будто он отказался от вас, а это далеко от истины. Просто так получилось… стечение обстоятельств, над которыми мы не властны. Я не мог представить, что мы найдем вас вовремя, когда другие сестры соберутся возложить венок в честь годовщины его смерти. – Он слабо улыбнулся. – Можно сказать, что это было предначертано звездами.

– Что ж, вы можете так думать. Мне кажется, что звезды скорее разбегаются, чем складываются в предсказание. В письме сказано, что моя мать исчезла и что Атлас даже не знал, жива она или мертва. Полагаю, он также не знал, что меня подбросили на крыльцо к отцу О’Брайену?

Георг покачал головой.

– Нет. Опять-таки советую вам обратиться к дневнику. Чтобы понять, почему их удочерили, другие сестры сначала должны узнать, кто вы такая на самом деле.

– Вы слышали историю о блудном сыне, Георг?

– Мне знакомо это название, но…

– В Евангелии от Луки Иисус рассказывает о сыне, который обращается к отцу с просьбой о наследстве, а потом бездумно проматывает деньги, живя среди роскоши и плотских удовольствий. Когда деньги заканчиваются, он возвращается к отцу и извиняется перед ним, но вместо гнева отец радуется возвращению сына и устраивает пир в его честь. А знаете, какова самая важная часть этой истории, Георг? Брат блудного сына вовсе не рад его возвращению. Этот брат долгие годы оставался рядом с отцом и не получил никакой награды. Если вы уловили суть, я не хочу оказаться блудной дочерью.

Георг нахмурился, растерянный моей твердой позицией.

– Мерри, я прошу вас понять, сестры будут только рады принять вас в семью, если вы того пожелаете. Они знают, как сильно их отец желал найти потерянную сестру, и, уверяю вас, вы не увидите от дочерей Атласа ничего, кроме любви. Вы ведь уже встречались с Тигги и Стар. Разве вы почувствовали какую-то недоброжелательность с их стороны?

Я потянулась и открыла футляр из кремовой кожи, где лежали бутылочки с минеральной водой. Отвинтила крышку и сделала глоток.

– Со стороны Тигги – нет. В основном благодаря ей я нахожусь на этом самолете. Но Стар изображала аристократическую «леди Сабрину», чтобы вытянуть из меня информацию. Дело в том, Георг, что я хорошо знаю, какими ожесточенными могут быть семейные распри. Что, если некоторые сестры будут рады узнать, что у Па Солта есть родная дочь, а другие вовсе не рады?

Я мысленно вернулась к недавнему откровению, что у меня и Бобби Нойро – того человека, который заставил меня уехать из Ирландии, – есть общая бабушка, Нуала.

– Из моих разговоров с Мэри-Кэт я узнала о другой сестре, знаменитой фотомодели Электре, которая, так сказать… не отличается мягким характером. – Я снова отпила из бутылочки.

– Мерри, в прошлом году каждая из сестер совершила путешествие в свое прошлое по завету приемного отца. Мне выпала честь наблюдать за тем, как они повзрослели и стали великолепными людьми, каждая на свой лад. – Георг тяжело сглотнул, явно стараясь совладать с эмоциями. – Все они пришли к осознанию, которое слишком поздно приходит к большинству из нас: жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на бессмысленные распри.

Я вздохнула и потерла глаза пальцами.

– Вы говорили, каким великим и мудрым человеком был Атлас. Если частица этой мудрости передалась от него ко мне, то, наверное, я должна воспользоваться ею. По вашим словам, Георг, Атлас хотел, чтобы я ознакомилась с его историей, как только меня найдут. Этим я сейчас и занимаюсь. Но мне хотелось бы, чтобы вы изготовили шесть копий этого дневника для других девушек, чтобы мы могли одновременно получать знания о нашем отце.

Георг смотрел на меня, и я представляла, как в его мозгу вращаются маленькие шестеренки. По той или иной причине он был исполнен решимости дословно исполнять указания Атласа. О чем он мне не рассказал?

– Да… да, это неплохая идея. Выбор за вами, Мерри.

– Хотя я полагаю, что поиски фотокопировальной лаборатории в Ницце в четыре часа утра могут оказаться непростой задачей.

– О, не волнуйтесь. «Титан» полностью укомплектован современным оборудованием. На борту есть специальный отсек с компьютерами и несколькими принтерами. И это прекрасно, так как в дневнике содержится… – Георг помедлил, подбирая следующие слова, – …личная информация. Я не могу рисковать тем, что она попадет в дурные руки.

– Целый офис на борту яхты? Боже мой, а я-то думала, что шикарная яхта предназначена для всяких увеселений и отдыха от повседневных забот. Впрочем, я говорю «повседневных», но кто знает, что может означать это слово для владельца многопалубной яхты? Скажите, Георг, каким образом Атлас смог заработать такое огромное состояние?

Георг пожал плачами и указал на потрепанный дневник, лежавший у меня на коленях.

– Все ответы находятся внутри.

В дверь снова постучали, и в проеме появилось лицо стюарда.

– Прошу прощения за вмешательство, но капитан просит подготовиться к посадке. Будьте добры, пристегните ремни. Через несколько минут мы приземлимся в Ницце.

– Спасибо, разумеется, – кивнул Георг. – Что же, Мерри, тогда вам стоит на время передать дневник мне, и я распоряжусь изготовить шесть копий, как только мы окажемся на борту «Титана».

Я отдала ему дневник, но письмо оставила при себе. Георг широко улыбнулся.

– Обещаю, Мерри, вам нечего бояться.

– Спасибо, Георг. Увидимся после посадки.

Он исчез, а я снова посмотрела в иллюминатор. По мере спуска я видела, как первые лучи рассвета играют на ряби лазурно-голубого Средиземного моря. Я надеялась, что оно будет теплее, чем воды Атлантики на пляже Инчидони в Западном Корке. Откинувшись на спинку кресла, я закрыла глаза и задумалась о том, как маленький осиротевший мальчик, найденный под забором в Париже, однажды стал моим отцом.

6

«Титан»

Алли смотрела на полированный потолок красного дерева, украшавший все каюты на борту «Титана». Само слово «каюта» для описания этого места казалось Алли забавным, так как она привыкла пользоваться им, когда делила жилое помещение с дюжими и потными мужчинами на борту двадцатишестифутовой «контессы»[7]7
  «Контесса» – тип стеклопластиковой спортивной яхты длиной 26 или 32 фута, разработанный конструктором Дэвидом Садлером в середине 1960-х годов. (Прим. пер.)


[Закрыть]. Спальни на борту «Титана» скорее напоминали президентский люкс в Гранд-отеле Осло. Судно тоже находилось в безупречном состоянии. Хотя яхта не использовалась членами семьи большую часть года, здесь оставалась верная команда Па Солта, моряки, которые поддерживали высочайшие стандарты качества. Алли предполагала, что их работа оплачивалась из фонда, учрежденного Па Солтом незадолго до смерти. Как и многое в мире их приемного отца, такие вещи просто… случались, и Алли не ставила их под сомнение.

Солнечный луч проник через щелку в занавесках и упал на лицо Алли. Она гадала, сколько времени у нее остается, прежде чем плач Бэра в люльке у дальнего конца кровати возвестит о начале рабочего дня.

Было бы удивительно, если бы этой ночью ей удалось поспать больше получаса. Хотя тихая средиземноморская рябь в июне практически не вызывала качки, Алли настолько привыкла к ощущению воды под днищем судна, что чувствовала легкое касание каждой волны. Это, в сочетании с какофонией мыслей в голове, не способствовало здоровому отдыху. Ситуация, в которой Алли оказалась, сама по себе была довольно напряженной: ее сестры со своими любимыми собрались для того, чтобы официально почтить память отца. Но Алли предстояло согласовать еще множество других вещей.

В конце концов, именно она видела «Титан» у побережья Делоса вскоре после смерти Па Солта. У нее сохранилось яркое воспоминание о том, как она лежала на палубе «Нептуна», принадлежавшего Тео, и тот взволнованно сообщил, что его друг заметил со своего катамарана супер-яхту компании «Бенетти»[8]8
  Benetti – итальянская судостроительная компания, изготовитель многопалубных океанских яхт длиной от 37 до 110 метров. (Прим. пер.)


[Закрыть], название которой она знала с детства. У Алли в животе запорхали бабочки при мысли о возможности познакомить Тео с Па Солтом. Уже влюбленная по уши, она не видела смысла откладывать неизбежное. Алли радировала на «Титан», ожидая услышать знакомый размеренный голос капитана Ханса, но не получила ответа. Кто бы ни управлял яхтой, он явно принял решение уходить от Алли на полной скорости.

– Похоже, твой отец убегает от тебя, – заметил Тео.

Когда Георг и Ма уведомили сестер, что Па Солт завещал тайно похоронить его в открытом море (чтобы не причинять боли своим дочерям), Алли пришла к выводу, что она нечаянно столкнулась с похоронной церемонией. В сущности, она даже чувствовала себя виноватой из-за того, что нарушила последнюю волю отца. Однако с учетом недавних событий она начала сомневаться во всей этой истории.

Она вспомнила, что «Титан» был не единственным судном, стоявшим в тот день на якоре у побережья Делоса. Когда друг Тео радировал ему о «Титане», он упомянул о втором «плавучем дворце», стоявшем поблизости. Это была яхта «Олимпия», принадлежавшая печально известному Кригу Эсзу, владельцу «Лайтинг Коммуникейшенс». Еще более странным фактом были сообщения о смерти магната, которые появились в тот самый день и мелькали в заголовках газет по всему миру. Волны вынесли на берег его тело; очевидно, он совершил самоубийство. Алли вдруг испытала приступ тошноты. Почему она не изучила это событие более пристально?

И это была не единственная странность, как будто связывавшая Па Солта и Крига Эсзу. Координаты Мерри (которые были выгравированы на армиллярной сфере и лишь недавно обнаружены ее сестрами) указывали на Аргидин-Хаус в ирландском графстве Западный Корк. Несколько дней назад Алли узнала от Джека тревожную новость, что поместье принадлежало некоему Эсзу. Хотя здание давно стояло заброшенным, Эсзу числился его последним зарегистрированным владельцем.

То, что раньше казалось Алли нелепым совпадением, теперь вдруг обрело очертания зловещей тайны. Не было секретом, что Зед, сын Крига Эсзу, питал нездоровое пристрастие к сестрам Деплеси, граничившее с одержимостью. То, как он заманил юную Майю в свои объятия, благодаря привлекательной внешности и вкрадчивому обаянию, лишь для того, чтобы бросить ее, когда она больше всего нуждалась в нем, по-прежнему бесило Алли. Она часто думала, что Зед умышленно вознамерился причинить вред ее сестре. Алли не сомневалась в том, что «этот урод», как она язвительно отзывалась о нем, переключил свое внимание на Электру по заранее составленному плану. Несомненно, Зед рассчитал, что если кто-то из сестер Майи и примет его в качестве любовника после того, как он обошелся с ней, то это будет Электра. Для хищника его породы пристрастие к алкоголю и наркотикам было слишком соблазнительной уязвимостью. Было логично, что Тигги тоже оказалась у него под прицелом. Ее склонность видеть хорошее в каждом человеке в сочетании с тягой к духовным исканиям и раньше позволяла использовать ее в корыстных целях. Алли была чрезвычайно рада, что Тигги не поддалась на обольщения Зеда и вместо этого нашла замечательного Чарли Киннарда.

Алли была уверена, что Па Солт никогда не упоминал имени Эсзу. В сущности, это был один из первых вопросов, с которыми она обратилась к Майе после возвращения в Атлантис примерно год назад.

– Я уверена, что тут нет никакой связи, – настаивала Майя. – Они не были знакомы друг с другом, верно? А Делос – просто очень красивый остров, куда направляется множество яхт.

Алли начинала беспокоиться, что поспешный ответ Майи сводился к психологическому отрицанию той ужасной ситуации, в которой она оказалась. Алли укоряла себя за невнимательность к присутствию «Олимпии». В конце концов, что они все знали о жизни Па Солта, кроме его поместья и его яхты? Пока они росли, то практически не встречались с его друзьями или коллегами. Вероятность знакомства Па Солта и Крига Эсзу была не такой ничтожной, как могло показаться.

Алли закрыла глаза в надежде поспать еще час-другой. Как всегда, когда ей было не по себе, она вообразила глубокий, успокаивающий голос отца. Ее мысли обратились к Атлантису, где маленькой девочкой она видела, как Па Солт по выходным рассекал воды Женевского озера на быстроходном катере «Лазер». Изящное судно, скользившее по водам в спокойные дни и почти не оставлявшее ряби за собой, казалось метафорой его жизни. Па Солт всегда был столпом силы и власти, но тем не менее он проходил по жизни с изяществом и сноровкой, восхищавшими всех окружающих.

Однажды осенью Па заметил Алли, завистливо наблюдавшую с берега за его катером, и подвел «Лазер» к деревянному причалу у края сада.

– Привет, моя маленькая принцесса. Здесь очень холодно. Думаю, Майя сейчас читает в гостиной. Не стоит ли тебе присоединиться к ней и посидеть в тепле?

– Нет, Па. Я хочу посмотреть, как ты ездишь на катере.

– Ага. – Па одарил Алли теплой улыбкой, которая неизменно поднимала ей настроение, какие бы проблемы ни возникали в течение дня. – Тогда, наверное, ты будешь моим старпомом?

– Ма говорит, что это слишком опасно.

– Значит, очень хорошо, что сейчас она помогает Клавдии готовить ужин, – сказал он и подмигнул ей. Его мускулистые руки подняли Алли с причала, так что она почувствовала себя легче перышка, и усадили к нему на колени. – Ты видела, что, когда катер поворачивает, он кренится на борт. Когда мне нужно повернуть в другую сторону, я должен перейти на другой борт, пригнувшись под парусом.

– Да, папа! – Алли энергично кивнула.

– Отлично. – Он снял свой оранжевый спасательный жилет и стал надевать его на Алли. Естественно, она почти утонула в нем, и Па усмехался, стараясь как можно туже затянуть шнуровку.

– А как же ты, папа?

– Не волнуйся за меня, малышка. Ветер слабый, и мы пойдем очень медленно. Видишь вон ту ямку? – Он указал на неглубокую выемку в белом корпусе. – Думаю, она как раз подойдет для тебя.

Алли кивнула и заняла место в центре катера.

– Тебе нужно только глядеть вперед и раскинуть руки для равновесия. Мы собираемся описать большой круг, который приведет нас обратно к причалу, а это значит, что я буду отклоняться только в левую сторону. Вот эта сторона, видишь?

Алли кивнула, ощущая легкую дрожь предвкушения.

– Ну, хорошо. – Он снял ногу с причала, и «Лазер» начал дрейфовать в сторону. Па взялся за большую черную ручку, которую Алли определила для себя как рулевое устройство.

– Но мы стоим на месте, Па! – разочарованно воскликнула Алли.

– Когда ходишь под парусом без мотора, не все зависит от моряка. Нам нужно подождать ветра.

Словно по сигналу Алли ощутила, как порыв ветра увлек «Лазер» прочь от причала. Ветер зашелестел в ее густых каштановых волосах, и сердце встрепенулось.

– Поехали! – крикнул Па.

Алли помнила свой восторг от близости воды; «Лазер» скользил по спокойному озеру, не движимый ничем, кроме ветра вокруг них. Она оглянулась на величественный сказочный замок Атлантис. Заснеженные горные вершины круто вздымались за бледно-розовым домом, и Алли чувствовала себя счастливой в таком волшебном месте.

– Я собираюсь ускорить разворот, – предупредил Па. – Это значит, что лодка чуть больше накренится в мою сторону. Не забудь развести руки для равновесия.

Алли повиновалась.

– Отлично, девочка, превосходно!

Па широко улыбнулся, когда Алли без усилий приспособилась к изменению угла наклона и возвышения.

Солнечные блики плясали на стеклянистой водной глади, и Алли позволила себе закрыть глаза. В тот день она впервые ощутила свободу, которая возвращалась каждый раз, когда Алли оказывалась на воде. Когда Па умело направил «Лазер» к причалу и помог Алли высадиться на берег, сияющая улыбка дочери все объяснила ему.

– Ну вот, моя маленькая принцесса, теперь ты тоже это чувствуешь… Ничто не сравнится с плаванием по озеру. Это лучшее в мире место для размышлений.

– Поэтому ты так часто выходишь на озеро?

Он довольно хмыкнул.

– Пожалуй, это не совпадение. Совпадения случаются редко. – Он отвернулся от Алли и посмотрел куда-то вдаль, через озеро. Иногда папин взгляд затуманивался, и Алли казалось, что он мысленно переносится в другое место. – Совпадение лишь означает, что есть какая-то связь, которую предстоит обнаружить. – Он снова посмотрел на Алли. – Извини, малышка… Просто я очень рад узнать, что ты разделяешь с отцом его любовь к плаванию под парусом.

– Как думаешь, я смогу брать уроки? – прощебетала Алли.

– Хм-мм. Думаю, это можно будет устроить, если ты сможешь совмещать их с уроками игры на флейте.

Он снова подмигнул ей.

– Конечно, папа! Думаешь, однажды я стану такой же умелой, как ты?

– О нет, Алли. Думаю, ты превзойдешь меня. А теперь иди в дом и погрейся. Да, и не рассказывай Ма о нашей маленькой прогулке!

– Хорошо, папа, – ответила Алли, освобождаясь от спасательного жилета. Потом она стремглав побежала по причалу к стенам и башням Атлантиса.

Агуканье Бэра пробудило Алли от ее полусонных видений. Она потерла глаза ладонями, радуясь тому, что смогла хотя бы немного отдохнуть, соскочила с кровати и подошла к колыбели. При виде матери Бэр протянул ручки и запищал от удовольствия.

– И тебя тоже с добрым утром, – сказала Алли, поднимая сына на руки. – Проголодался, маленький джентльмен? Боюсь, меню нашего завтрака будет довольно скудным.

Она привычным движением расстегнула пижамную рубашку, и Бэр принялся радостно сосать, пока Алли глядела в иллюминатор.

Она ничего не могла поделать с противоречивым ощущением вины и удовольствия, бушевавшим внутри. Разумеется, ей было приятно снова увидеть Джека. Наблюдать за тем, как он расхаживал по прогулочной палубе вчера вечером. И этого было достаточно для подтверждения не только ее чувств, но и их глубины. Вместе с тем она собиралась приплыть в то самое место, где всего лишь год назад она была ошеломительно счастлива с Тео. Если бы только сейчас он мог находиться рядом с ней, это путешествие было бы гораздо легче. Алли не была склонна потакать своим желаниям, но она остро сознавала, что оказалась единственной из сестер, не имевшей человека, которому она могла бы полностью довериться или черпать у него силы. Хотя она была искренне рада видеть своих сестер и их избранников на борту «Титана», их присутствие сыпало соль на свежую рану, оставшуюся после безвременной и жестокой гибели Тео.