Текст книги "Возьми с полки пирожок"

Глава девятая

Я позвонила в соседнюю квартиру, никто не открыл. В третьей тоже никого не оказалось. А вот из четвертой квартиры на звонок вышла миленькая бабулька. Одета она была в уютный плюшевый халат весь в розочках, поверх которого был повязан передник с рюшами. Седые кудряшки обрамляли доброе лицо в лучиках морщинок. Казалось, она только что отошла от духовки, в которой выпекала для своих внуков вкусное печенье.

В иностранных фильмах ужасов именно такие добренькие бабушки заманивают детей домашним печеньем прямиком в лапы к маньяку. Но сейчас передо мной стояла наша, отечественная бабулька, и опасаться мне было нечего.

Всем своим приветливым видом пенсионерка располагала к долгой болтовне.

– Что с вашим соседом? – спросила я у нее.

– Он мануальный терапевт, – ответила бабулька. – Костоправ, другими словами.

– Все мануальщики, которых я знала, были весьма охочи до денег. Ни один бесплатно не работал, драли с клиентов три шкуры. А этот от денег отказывается.

– От каких денег? – заинтересовалась собеседница.

– Я хотела предложить ему деньги за одну небольшую услугу, так он меня из квартиры вытолкал.

– Боится, – кивнула бабулька. – Обжёгшись на молоке, дует на воду.

– На каком молоке?

Хозяйка распахнула дверь:

– Заходи внутрь, чего на пороге-то разговаривать.

Я вошла в квартиру. В коридоре были поклеены обои в мелких розочках. С места, где я стояла, хорошо просматривалась комната, там обои тоже были в розочках, только покрупнее. Очевидно, что розы были любимыми цветами у бабульки.

– Как у вас здесь красиво, – похвалила я. – Прямо розовый сад.

– Правда? – просияла старушка. – А дочке моей не нравится. Говорит, пошлость.

– А она здесь живёт?

– Нет, я тут одна.

– Тогда, главное, чтобы вам нравилось. Так что же напугало вашего соседа-костоправа?

– Жена его бывшая. Она, когда с ним разводилась, так прямо и сказала: «Я тебе жить спокойно не дам». Видать, насолил он ей чем-то. Или мало денег дал. Стала она подсылать к нему разных баб под видом клиенток. Они сначала спину лечили, а потом в полицию бежали и заявление об изнасиловании писали. Устал он доказывать, что не верблюд. А уж сколько денег следователям на взятки отвалил, и подумать страшно. С тех пор расставил камеры повсюду, чтобы никто его оговорить не смог. Да от баб шарахается, как черт от ладана.

– Зачем же он тогда женщин на лечение приглашает? – удивилась я, вспомнив про Светлану Косолапову. – Брал бы одних мужчин.

– Сначала так и было. Потом, видимо, расслабился, решил, что бывшая жена успокоилась, и опасность миновала. Да и с клиентами сейчас не густо, кризис же. Ну, а тут ты с каким-то предложением… А ты чего от него хотела-то? – полюбопытствовала старушка.

– Да мне там… в машине… – заблеяла я. – В общем, ничего сложного… Просто мужская сила требуется.

– А, ну это ты к Толику иди, он на втором этаже как раз надо мной живёт. Он за любую работу берётся, лишь бы деньги платили.

– Спасибо за совет. Всего доброго!

Проходя мимо квартиры мануального терапевта, я прильнула к дверному глазку. С обратной стороны на меня пялился костоправ. Кажется, я даже слышала его прерывистое дыхание.

Эх, жаль, такой отличный вариант пропадает! Мануальщик мог бы помочь Юльке, даже не обязательно было бы прикидываться ее любовником. Луконина могла просто прийти к нему в нужное время на сеанс массажа. Но, увы, бедняга пуглив и, возможно, дошёл до паранойи, он ни за что не согласится на мою аферу.

– Извините, – сказала я в глазок и пошла по лестнице на второй этаж.

Дверь квартиры, где произошло убийство, по-прежнему была опечатана. Одна я знала, что она лишь прикрыта, замок сломан, и в квартиру легко зайти, сорвав хлипкую бумажку с печатью.

Я позвонила в квартиру Толика. Открыл всклокоченный мужик лет пятидесяти с помятым лицом. На нем были спортивные штаны и драная футболка.

– Анатолий? Меня зовут Людмила, у меня к вам деловое предложение.

Его наружность показалась мне знакомой.

– Мы уже встречались? – спросила я.

– Я тоже где-то вас видел, – отозвался мужик.

Мы уставились друг на друга. Меня осенило первой.

– Ведь это вас приглашали понятым? На убийство в соседнюю квартиру?

– Так это было убийство? – удивился Толик. – Я думал, он сам умер. А вы как свидетельница проходили, верно? Вы и одеты были точно так же.

Сейчас на мне действительно была короткая кожаная куртка, а под ней синее шерстяное платье, как и в тот злополучный вечер. Надо бы обновить гардеробчик, а то меня уже понятые узнают.

– Так что за деловое предложение? – спросил Анатолий.

– Позволите войти? Дело довольно конфиденциальное.

– Прошу. – Мужчина попытался изобразить что-то вроде галантного поклона, но не удержал равновесие и схватился за стену.

– Если вы не трезвы, я зайду в другой раз, – холодно сказала я.

– Да я чист, как стёклышко! – оскорбился Анатолий. – Меня шатает от усталости, я же только с ночной смены приехал, отпахал двенадцать часов. Я рабочий человек, между прочим!

Квартира у Анатолия оказалась очень запущенной. Такое ощущение, что ремонта тут не было со дня сдачи дома в эксплуатацию.

Я знаю, что многие москвичи так живут. Получают неплохие зарплаты, ездят на хороших машинах, одеваются в брендовые вещи и покупают крутые мобильники. Но в их квартиры стоимостью больше десяти миллионов рублей страшно зайти. С потолка на голову падает облупившаяся краска, линолеум на полу стёрся до дыр, а обои на стенах вздулись и покрылись сантиметровой пылью.

Вот и у Анатолия отваливающийся кусок обоев прямо нависал сейчас над головой. Я понимаю, когда одинокой слабой старушке тяжело переклеить обои, но что мешает это сделать здоровому мужику средних лет? Кстати, в реальной жизни старушки как раз не распускаются и находят возможность хотя бы частично обновить ремонт.

Хозяин пригласил меня на кухню, где царил невероятный срач. Без сомнения, сейчас Анатолий жил один, но когда-то у него была женщина, пусть и недолго. Об этом свидетельствовал набор в стиле «гжель» из кухонных полотенец, прихваток и коротких штор на окнах. Прихватки уже залоснились от жира, шторы запылились, а полотенца были в подтёках от еды, но бело-синий рисунок все еще создавал подобие радостного настроения.

– Присаживайтесь, – предложил гостеприимный хозяин.

Я села на краешек табурета, стараясь ни до чего не дотрагиваться. Анатолий уселся на такой же табурет по другую сторону стола.

– Так что за деловое предложение? – повторил мужчина.

– Помните день, когда вас пригласили понятым? Это был четверг, двадцать второе сентября. И помните девушку, вместе с которой я была в квартире? Это Юля, моя подруга, мы вместе обнаружили тело. Надо, чтобы вы подтвердили, что в этот день приблизительно с восьми до девяти часов находились с ней у себя в квартире. Она пришла к вам, и вы… ну, скажем, близко общались. У вас давняя связь. Необходимо, чтобы вы подтвердили, что в это время Юля была с вами.

– Кому подтвердить?

– Следователю. Он обвиняет Юлю в убийстве двоюродного брата, но это полный бред! Сами знаете, как сейчас работает полиция…

– Да знаю я, – подхватил Анатолий. – Им лишь бы на кого дело повесить.

– Именно! – обрадовалась я, встретив понимание.

– Значит, я должен подтвердить алиби вашей подруги?

Я кивнула.

– И сколько заплатите? – деловито поинтересовался собеседник.

Я еще раз оглядела убогую обстановку и сказала:

– Пятьдесят тысяч рублей.

– Согласен, – поспешно ответил Анатолий.

Я почувствовала некоторую досаду: не переплатила ли нищеброду? Может, и меньшей суммой бы обошёлся?

Даже если и так, всё равно мне следует себя похвалить. Большое дело провернула! Конечно, Анатолия еще предстоит хорошенько натаскать, чтобы на допросе у капитана Дубченко он шпарил как по писаному. Но самое главное, что договорённость достигнута, и с Юльки Лукониной скоро снимут все обвинения!

Анатолий тем временем вытащил смартфон, открыл калькулятор и принялся что-то подсчитывать. Он так увлёкся, что даже бубнил себе под нос:

– От шести до пятнадцати… пусть десять с половиной… тогда получается… а если целиком…

– Что это вы там считаете? – спросила я.

– Да сколько денег вы мне заплатите.

– Мы же договорились на пятьдесят тысяч, – напомнила я.

– Так это в месяц.

Я обомлела.

– Как в месяц?! Побойтесь бога!

– А что вы хотели? Свобода – это наивысшая ценность, дарованная человеку. Вот, почитайте Уголовный кодекс, за убийство без отягчающих обстоятельств дают от шести до пятнадцати лет. В среднем получается десять с половиной. Значит, если вы мне платите пятьдесят тысяч в месяц, в год это выйдет шестьсот тысяч, а за десять с половиной лет накапает шесть миллионов триста тысяч. Вот сколько стоит свобода вашей подруги.

Я потеряла дар речи.

– Ладно, сделаю скидку, пусть будет шесть миллионов. Но это мое последнее слово!

– Окститесь, Анатолий! Это огромные деньги, у моей подруги таких нет!

– Выход всегда найдётся. Она может взять кредит. Или пусть перепишет на меня свою квартиру. Расскажите подруге о моем предложении. Я уверен, она согласится. Когда сидишь в предвариловке…

– Где?

– В камере предварительного заключения. Так вот, когда там сидишь, начинаешь смотреть на жизнь совсем другими глазами. Готов отдать буквально всё, последнюю рубашку, лишь бы выйти оттуда. Потому что на самом деле кроме свободы человеку ничего не нужно. Я уверен, ваша подруга придумает, где найти деньги. У нее сейчас соображалка очень хорошо работает, мозги крутятся с бешеной скоростью.

Интересно, откуда у него такие глубокие познания в этом вопросе?

– Может быть, вы согласитесь оформить расписку? – Я пыталась найти какой-то более щадящий вариант. – Договор займа? Как будто бы Юля взяла у вас в долг шесть миллионов рублей, и она будет каждый месяц выплачивать по частям?

– Нет, – решительно ответил Анатолий. – Я обычный человек, а не коллекторское агентство, у меня нет рычагов давления на должника, только если идти в суд, а это долго и без всякой надежды на получение денег. Нет-нет, никаких расписок. Мне нужны только наличные, и вся сумма целиком, иначе не буду обманывать следствие.

Я тяжело вздохнула. Рано я радовалась, мужичок оказался не таким простофилей, каким выглядел.

– Я вас поняла. Я передам Юле ваше предложение. Но, знаете, это всё-таки безумно дорого, я бы на ее месте не согласилась. За какой-то час времени, с восьми до девяти утра, что вы якобы провели с ней, отвалить шесть миллионов… Там даже не полный час, а минут сорок на самом деле получается. Потому что в восемь часов сорок семь минут она уже вышла из подъезда…

– Подождите, – встрепенулся мужчина. – Вы сказали, с восьми до девяти утра? Почему утра? Я думал, что вечера! Ведь тело нашли вечером!

– Да, тело нашли вечером, но убили, судя по результатам экспертизы, в этот день утром. Юля зашла в подъезд в восемь часов семь минут утра и пробыла тут сорок минут, на это время ей и нужно алиби.

– Нет, если утром, то я не могу! – сказал Анатолий. – В четверг я работал в ночную смену до девяти утра. Еще час ехал домой с «Речного вокзала». Раньше десяти часов меня дома не было.

Я подавленно молчала. Вариант с Анатолием, конечно, был слишком дорогим, но он всё-таки был реальным. И вот он сорвался. Удастся ли сфабриковать Юльке другое алиби, неизвестно.

– У меня на работе пропускная система, – продолжал объяснять мужчина, – и камеры повсюду напиханы. Я еще ключ от щитка сдал и расписался в журнале, время указал. И в подъезд я вошёл около десяти утра. Нет, никак не получается у меня подтвердить алиби вашей подруги на это время. Менты обязательно проверят и докопаются до правды.

– Очень жаль, – сказала я, поднимаясь с табуретки.

– А перенести никак нельзя? На другой день? – с надеждой спросил Анатолий.

– То есть? – оторопела я.

– Вот, например, два следующих дня у меня были выходные. Может, на эти дни договоримся? Я могу в любое время.

– Как мы договоримся? Убийство уже произошло, именно двадцать второго сентября, около восьми часов утра.

Кажется, только сейчас до мужчины дошло, что случилось. Еще секунду назад он чуть было не поднял на пустом месте шесть лямов, но из-за какой-то ерунды всё сорвалось. А ведь он, должно быть, мысленно уже потратил эти деньги.

На Анатолия было страшно смотреть. Его охватило отчаяние, лицо перекосила мучительная боль от утраты халявы.

– Да что же мне так не везёт-то! – в сердцах воскликнул он.

– Бывает, – ответила я, продвигаясь к выходу.

Мужчина совсем не вызывал у меня сочувствия, не люблю жадин.

Закрывая за мной дверь, Анатолий грустно промолвил:

– Если ваша подруга еще кого-нибудь убьёт, обращайтесь. Сделаю хорошую скидку.

– Обязательно, – хмуро ответила я. – У меня таких подруг полно.

Глава десятая

Неудача с Анатолием должна была меня расстроить, но произвела противоположный эффект. Я убедилась, что нахожусь на верном пути. Любой мужчина из этого подъезда согласится подтвердить алиби Юльки Лукониной, вопрос лишь в цене.

Вообще было бы неплохо сначала обсудить с самой подозреваемой – насколько она готова раскошелиться, чтобы с нее сняли обвинения в убийстве. И готова ли вообще. Однако общаться с подругой напрямую я не могу, только через адвоката, но вряд ли я скоро увижу Марка Давидовича, чтобы поговорить с глазу на глаз, всё-таки это не телефонный разговор. Так что я продолжила действовать по собственной инициативе.

На втором этаже больше никто на звонок не открыл. Немудрено, самый разгар рабочего дня, мне имеет смысл заглянуть в подъезд вечером.

На третьем этаже ближайшую квартиру открыла девушка с младенцем на руках. Младенец верещал и вырывался.

– Мужчина в квартире есть? – спросила я.

– Какой еще мужчина? – в раздражении отозвалась мамаша, вид у нее был измученный.

– Да любой. Лучше помоложе.

– Вот самый молодой мужчина в квартире, – кивнула она на ребёнка.

– А вообще мужчины тут живут? Я бы попозже зашла.

– Это еще зачем? – подозрительно уставилась на меня девушка.

– Провожу соцопрос, – нашлась я. – Хорошие подарки за участие. Можно взять деньгами.

– Я могу поучаствовать в соцопросе, мне деньги нужны.

– Извините, он только для мужчин.

– Нет тут мужика, был да сплыл, – хмуро ответила девушка и захлопнула дверь.

Ну что ж, бывает, дело житейское. А я уже звонила в соседнюю квартиру. Долго не открывали, наконец мужской голос спросил:

– Кто там?

– Здравствуйте! – бодро зачастила я. – Я провожу соцопрос, за участие вы получите ценный приз, можно взять в денежном эквиваленте. Откройте, пожалуйста!

– Документы покажите в глазок.

Я растерялась:

– Какие документы?

– Те, на основании которых вы проводите соцопрос.

– Впервые слышу, что для этого нужны какие-то особые документы. Я работаю внештатно, подрабатываю, в фирме мне никаких документов не выдали.

– Тогда паспорт покажите.

Я вытащила главный документ гражданина России, хорошо, что он по-прежнему был у меня в сумке, и, раскрыв на первой странице, поднесла к дверному глазку.

– Ближе, – велел мужчина. – Покажите лицо, я сравню с фото.

– Я вообще-то недавно причёску сменила, учитывайте это, пожалуйста.

Судя по осторожности, я имела дело с пожилым человеком. Вот теперь я уже сомневалась, подойдёт ли он на роль Юлькиного любовника? Поверит ли в такое алиби следователь?

– Теперь покажите страницу с постоянной регистрацией.

Я раскрыла нужную страницу.

– Москва?

– Москва. Центральный округ.

– Так бы сразу и говорили, а то голову мне морочите, – проворчал хозяин и открыл дверь. – Проходите.

Мужчина действительно оказался немолод: лет шестидесяти, может, чуть меньше, невысокий, коренастый, с небольшим брюшком, но в целом еще в неплохой физической форме. Одет он был, как и Анатолий, в спортивные штаны и футболку, но вещи были чистые, новые и отличного качества. Этот бодрый пенсионер, пожалуй, сгодится на роль любовника. Сейчас таблеточки разные есть, виагры там и прочие, с точки зрения физиологии всё будет выглядеть достоверно. А вообще ему должно льстить, что у него молодая любовница. Может, еще будет хвастаться перед друзьями.

Я смотрела на пенсионера и не могла определить, что за человек передо мной. Вот старушку видно сразу, добрая она или злая, простодушная или хитрая. А мужчины после пятидесяти лет как-то деревенеют лицом, не разберёшь, что на нём написано.

Кстати, насчёт старушки. Надеюсь, супруги у пенсионера нет, иначе с алиби возникнут проблемы. Придётся дополнительно придумывать, куда это жена умотала в восемь утра, и почему она вообще закрывала глаза на наличие у мужа любовницы. Да и стоить такое алиби будет значительно дороже.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросила я мужчину.

– Леонид Григорьевич.

– Очень приятно, а меня Людмила зовут.

– Людмила Анатольевна, – педантично поправил собеседник.

Судя по всему, он изучил мой паспорт самым внимательным образом.

– Леонид Григорьевич, вы здесь один проживаете?

– А какое это имеет значение? – ощетинился собеседник.

– Ответьте, пожалуйста.

Пенсионер хитро прищурился:

– Наврали, значит, про соцопрос?

– Наврала, – кивнула я. – Понимаете, и у стен есть уши. У меня к вам конфиденциальное предложение, я не могу кричать на весь подъезд.

– Да знаю я ваше предложение.

– Откуда знаете? – запаниковала я. – Это тайна вообще-то.

– Тоже мне, тайна Мадридского двора. Знаю я, зачем вы все тут ходите с выгодными предложениями. Ведёте охоту на одиноких пенсионеров, хотите квартиру мою к рукам прибрать. Так вот, сразу заявляю, что ничего у вас не выйдет, у меня есть дочь, внуки, квартира завещана им.

– Леонид Григорьевич, не волнуйтесь, ваша квартира меня не интересует. Я совсем по другому вопросу. Слышали, на втором этаже человека убили?

Пенсионер заинтересовался.

– Ничего не слышал, видел только, что милиция, ну, полиция по-нынешнему, квартиру опечатала. А что там случилось?

– Убили мужчину, который там жил…

– Он там, кстати, не один жил, – перебил меня Леонид Григорьевич, – а с Зиной.

Я на секунду зависла.

– С какой Зиной?

– Красивая такая, темноволосая девушка, кажется, таджичка, работает рядом в супермаркете, в рыбном отделе. Очень красивая девушка.

Наверное, и правда красивая, раз пенсионер так настойчиво это повторяет.

– Ну так вот, – продолжала я, – это двоюродный брат моей подруги Юлии. Следствие пришло к выводу, что убийство произошло двадцать второго сентября около восьми утра. А моя подруга в это время имела неосторожность прийти к брату, и камера наблюдения над вашим подъездом это зафиксировала. Она хотела с ним поговорить, но тот не открыл дверь и на звонки не отвечал. К своему несчастью, Юля пробыла в подъезде сорок минут, поэтому следствие сделало вывод, что за это время она убила брата.

– Ну так, конечно, целых сорок минут! – воскликнул Леонид Григорьевич. – Это же уйма времени! Можно успеть не только убить, но и расчленить тело!

Я немного опешила от таких слов.

– Уверяю вас, Юлия не убивала и не расчленяла. У нее выпал камешек из серьги, и всё это время она пыталась его найти. Кстати, вы не видели, как на втором этаже молодая женщина чуть ли не по полу ползала, в начале девятого утра это было?

– Я так рано из дома не выхожу, нет надобности.

– Значит, вы на пенсии? – уточнила я.

Пенсионер кивнул.

– И двадцать второго сентября, в четверг, с восьми до девяти утра находились дома?

– Куда ж я денусь.

– И живете вы один? Жены нет?

– Развёлся около двадцати лет назад, и с тех пор свободен.

Я лучезарно улыбнулась.

– Леонид Григорьевич, ну тогда вам повезло! У меня для вас есть эксклюзивное предложение! Только для вас, и только сегодня, на самых лучших условиях!

– Так вы ножи продаёте, что ли? – разочарованно протянул пенсионер. – Я-то думал, что-то интересное…

Пожалуй, я переборщила с рекламой. Пора переходить к сути дела.

– Моей подруге требуется алиби на время, которое она провела в подъезде. Я хочу, чтобы вы подтвердили, что Юля находилась у вас в квартире и что у вас с ней давняя любовная связь.

В глазах собеседника загорелся неподдельный интерес.

– Ну, допустим, я подтвержу…

– Спасибо! – Я так обрадовалась, что даже захлопала в ладоши.

– Однако словам не поверит ни следователь, ни судья. Где доказательства нашей с ней связи?

– Какие могут быть доказательства? Вы же не извращенцы какие-нибудь, домашнее видео не снимали. Если вы оба дадите показания…

Леонид Григорьевич покачал головой.

– Повторяю еще раз: одних слов для следствия недостаточно, нужны факты. Например, каким образом мы с Юлией раньше общались? Следствие запросит записи звонков от сотовых операторов. Или хотя бы само наличие таких звонков в течение какого-то времени до убийства. Также подошли бы совместные фотографии, лучше сделанные на мероприятиях, переписка в соцсетях, мессенджерах, денежные переводы, оплата счетов, покупка женщине подарков, букетов с доставкой на дом, разумеется, оплаченных с моей карты. Понимаете? Алиби необходимо готовить заранее. А хорошее алиби – хорошо так заранее, за три месяца минимум.

А ведь дедок верно говорит.

– Откуда вы так хорошо разбираетесь в вопросе?

– Сериалы про ментов смотрю, – хитро улыбнулся Леонид Григорьевич. – Что еще на пенсии делать.

– Если алиби уже поздно создавать, что же делать моей подруге?

– Надеяться на следствие. Если она не убивала, значит, найдут настоящего убийцу.

– Это раньше так было: «моя милиция меня бережёт». А сейчас, знаете, кто работает? Оборотни в погонах. Сидит там такой капитан Дубченко, дуболом натуральный, ему хоть кол на голове теши. Вцепился в мою подругу и подводит ее под статью. Ему лишь бы дело закрыть, а на судьбу человека плевать. Понимаете?

– А вы понимаете, что уже заработали себе на срок? И не потенциальный, как у вашей подруги, а вполне реальный? Статья 309 УК РФ – подкуп свидетеля в целях дачи им ложных показаний, статья 310 УК РФ – разглашение данных предварительного расследования. Вы осознаете, что разболтали мне, постороннему человеку, важные сведения, а если я убийца, и воспользуюсь ими в своих интересах?

– Вы не убийца, вы сами следователь, – догадалась я.

– Бывший, – кивнул Леонид Григорьевич. – Отдел МВД по Лосиноостровскому району, двадцать шесть лет выслуги.

Да что ж сегодня за день такой! Третий мужчина, которого я пытаюсь завербовать на свою сторону, и третий облом. А я еще опрометчиво показала свой паспорт, и бывший следак, конечно, сфотографировал его своей профессиональной памятью.

– Леонид Григорьевич, вы наставили меня на путь истинный. Я поняла свою ошибку, этого больше не повторится. Спасибо огромное, век не забуду, – тараторила я, спешно покидая квартиру.

Я и в самом деле поняла свою ошибку. Ну их, этих мужиков, не везёт мне с ними, буду делать ставку на женщин!