Текст книги "12-й удар"

Глава 8

ГЕНЕРАЛЬНАЯ ПРОКУРАТУРА

Матвеев провел бессонную ночь, раздумывая, как поступить в отношении Стрельникова. Дело было практически закончено. Виновность Сергея не подлежала сомнению, но впервые в жизни Матвеев сомневался. Он не знал, как ему поступить. С одной стороны, он хотел помочь Стрельникову, с другой – понимал, что тем самым он нарушит закон. Матвеев еще раз хотел поговорить со Стрельниковым перед тем, как дело окончательно передадут в суд.

Утром он отправился на работу. Там его ждал неприятный сюрприз в лице полковника ФСБ Прохорова. Матвеев пригласил его в свой кабинет.

– У меня есть несколько вопросов к вам, – сказал, присаживаясь Прохоров.

– Пожалуйста.

– Где вы были 15-го июня с 10 до 13 часов? – задал первый вопрос Прохоров.

– На работе! – коротко ответил Матвеев.

– Кто может подтвердить?

– Мой помощник Мишин и секретарь. Меня видели и другие сотрудники прокуратуры. А почему вы спрашиваете?

– У вас имелась информация о готовящемся убийстве гражданина Дохлякова?

– Вопрос, по меньшей мере, странный!

– Отвечайте! Да или нет?

– Нет.

– Правда ли, что в убийстве вашего сына обвиняли Дохлякова?

– Да.

– Правда ли, что вы пытались вмешаться в ход дела?

– Это не имеет значения!

– Имеет! У нас есть сведения, что вы пытались вмешаться, несмотря на прямой приказ начальства, которое отстранило вас от дела!

Матвеева охватила злость:

– Да! Пытался! Дохляков убил моего сына!

– Суд решил иначе!

– Суд ошибся!

– Почему вы так считаете?

– Одноклассник моего сына видел, как Дохляков ему насильно вкалывал героин. Он мне рассказал об этом, но на суде выступить отказался. Его запугали. Его и родителей. В 1987 году я посадил Дохлякова за решетку, он предлагал мне взятку, а когда я отказался, пригрозил расправой. Как вы не понимаете? У него были причины убить моего сына!

Прохоров прищурился:

– Так же, как у вас – убить Дохлякова?

– Я слуга закона!

– Вы не ответили на мой вопрос!

– Полагаю, что ответил. И ответил из вежливости. Я мог бы вас сразу выставить из моего кабинета.

– Ну, что ж, – Прохоров встал, – надеюсь, мы с вами еще увидимся, товарищ Матвеев.

У Матвеева остался неприятный осадок в душе после встречи с Прохоровым. Он снял трубку и набрал номер Никонова.

– Аркаша, Никонов!

– Вася, ты что ли? Куда пропал? Почему не звонишь, не приходишь?

– Потому и звоню. Исправиться хочу, Аркаша. В кафе наше приглашаю. Пивка выпьем, шашлычками побалуемся. Что скажешь?

– Когда?

– Да прямо сейчас.

– Пойдет!

Матвеев положил трубку. Через час он обнимался с другом. Оба сели за столик и подозвали официанта:

– Две кружки холодного пива и две порции шашлыка мне. Ему не надо, – Никонов указал на Матвеева, – товарищ вегетарианец.

– Принесите три порции, – Матвеев улыбнулся шутке.

Они с удовольствием отпили по глотку холодного пива, а вскоре подали шашлык с приправой.

– Рассказывай, что случилось, – сказал Никонов, отправляя большой кусок мяса в рот.

– Ничего, хотел тебя увидеть, – Матвеев последовал его примеру.

Жуя, Никонов рассмеялся.

– Вася, ты только мне лапшу на уши не вешай! Я тебя как облупленного знаю. Говори, а то у меня времени в обрез.

– Сдаюсь, Аркаша, ты прав. Ко мне сегодня Прохоров из вашей конторы приходил, допрашивал меня.

– Причина?

– Убийство «Дохлого». Хотел выяснить что мне известно.

– «Дохлого» убили? – Никонов обрадовался. – А я и не знал. Вот это новость так новость. Кто сделал известно?

– Шестнадцатилетний парнишка, Сергей Стрельников.

– Ну и ну, – восхищенно выдохнул Никонов. – Молоток парень. Гнилой был человек «Дохлый». Беспредельничал в Москве. Не только ты один от него пострадал. Парню медаль надо дать.

– Аркаша, скажи, зачем Прохоров ко мне приходил?

– Как-то связан он с твоим делом, Вася. Это я еще тогда понял, когда мы с тобой «Дохлого» не смогли прижать. Прохоров помог! Его рука!

– А что он за человек, Аркаша? – поинтересовался Матвеев.

Никонов нахмурился:

– Держись от него подальше, Вася. Я в ФСБ из «ментовки» пришел, а этот – из ГРУ. Темная личность. Рядом с такими как он, даже дышать опасно.

– Думаешь, Аркаша, он как-то замешан в ситуации вокруг убийства «Дохлого»?

– Трупы были? Свидетели?

– Да!

Никонов отрицательно покачал головой:

– Если эти ребята что – то захотят сделать, после них не останется ни трупов, ни свидетелей – ничего, одна пустота.

– Тогда по какой причине он помогал «Дохлому»? Где связь?

– И не старайся понять, не получится! А если получится, на одном из московских кладбищ появится мемориальная доска с твоим именем.

– После смерти сына я ничего не боюсь.

– И все же будь осторожен в отношениях с Прохоровым, – посоветовал Никонов.

– Буду, – пообещал Матвеев и тут же спросил: – Аркаша, я хочу помочь Стрельникову, но не знаю, как быть. Ведь придется закон нарушить.

– Да не будь ты таким правильным, Вася! Взгляни, что вокруг твориться. Сажают кого? Мелочевку, шпану, детей, которым есть нечего, вот они и воруют. А не тех, кто кровь людскую и слезы потоками льют, на «шестисотых мерсах» ездят, виллы строят в Испании. А что парнишка этот сделал? То, что государство должно было сделать. Самоуправство не выход? Тогда где выход? Надо помочь, Вася. И не сомневайся. Это самое малое, чем ты отплатить можешь.

– Спасибо, Аркаша! Честно говоря, я и сам так думал. И я помогу! А дальше пусть сам дорогу выбирает.

После разговора с Никоновым Матвеев больше не сомневался в том, что ему делать. Он отправился на «Петровку».

Матвеев находился один в кабинете Ветрякова, когда ввели Стрельникова. Стрельников был по-прежнему холоден и молчалив.

– Может, присядешь? – спросил у него Матвеев.

В ответ молчание. Стрельников даже не сдвинулся с места.

– Как пельмени, понравились?

В глазах Стрельникова появился удивленный вопрос.

– Я про те, что тебе Ирина Аркадьевна приносит, – пояснил Матвеев.

– Оставьте ее в покое! – отчетливо, с холодной угрозой предупредил Сергей.

– Ты уж прости, – Матвеев улыбнулся, – не могу. Видишь ли, Сережа, Ирина Аркадьевна – моя жена.

Впервые Матвеев увидел, как холодность исчезает с лица Сергея, уступая место растерянности. Матвеев вытащил из портмоне фотографию улыбающегося подростка и положил на стол перед Сергеем.

– Это мой сын! Его тоже звали Сергеем, как тебя. Моего сына убил человек, которого убил ты. Знаешь, Сергей, я не смог посадить «Дохлого», хотя знал, что именно он убил моего сына. Не было дня, чтобы я не мечтал сделать того, что совершил ты. Но у меня духу не хватило. А ты смог! Ты отомстил за своего дядю и за моего сына. Я буду благодарен тебе всегда. Я восхищаюсь тобой и твоим поступком. И еще. Не знаю, какое тебя ждет наказание, не знаю, как сложится твоя судьба, но хочу, чтобы ты знал: ты больше не будешь, одинок, Сережа. Отныне у тебя есть семья. Мы с Ириной Аркадьевной всегда будем ждать тебя…

Матвеев не смог продолжать – к горлу подступил комок.

– Мне нужно идти, – тихо произнес Сергей.

Матвеев увидел, что Стрельников едва сдерживает свои чувства и не хочет показать свою слабость.

– Иди с Богом, Сережа!

Вызванный конвоир увел Сергея.

Через две недели после этой встречи состоялся суд. Сергея приговорили к двум годам лишения свободы и этапом должны были отправить в колонию для несовершеннолетних преступников. Перед самой отправкой состоялась последняя встреча Сергея с Ириной Аркадьевной.

Во время суда, Ирина Аркадьевна каждый день навещала Сергея. Она поддерживала его как могла. А сейчас её просто невозможно было остановить. Ей всё время казалось, что она ей не хватает слов.

Ирина Аркадьевна просила Сергея быть осторожнее и писать обо всём, что с ним происходит. Она пообещала приехать при первой же возможности. И обещала помочь, в случае если у Сергея возникнут неприятности. Она говорила очень много, наставляя его едва ли не на каждый день из тех двух лет, которые ему предстояло провести в колонии. Позже Ирина Аркадьевна перешла на быт. А с быта на учёбу. Она надеялась, что Сергей после колонии сможет учиться. Ну и на работу потом можно будет устроиться.

Сергей слушал её, не перебивая. Когда Ирина Аркадьевна закончила, Сергей улыбаясь ответил:

– Не беспокойся, я справлюсь с трудностями. Мне не привыкать. И не надо меня навещать. Я не хочу, чтобы ты приезжала, потому что мне будет ещё тяжелее. Я сам приеду к тебе, как только выйду на свободу. Ну всё. Береги себя, мать.

Сергей обнял Ирину Аркадьевну и ушёл в сопровождение конвоира.

Снаружи Ирину Аркадьевну ждал Матвеев. Он сидел на лавочке одной из аллей и читал газету. Увидев жену с заплаканными глазами, он с хмурым видом спросил.

– Обидел тебя?

– Мамой…назвал…

Глава 9

В середине июля на одной из законспирированных квартир около Ленинградского вокзала полковник ФСБ Прохоров заслушивал доклады своих людей. Прохоров восседал за столом в небрежной позе, перед ним сидели четыре человека.

– Что известно из Ростова? – спросил у первого Прохоров.

– Мазуров начал вести активные действия. Он убирает в основном тех, кто работает с Ираклием. Ему помогает местная милиция, которая, ко всему прочему, устраивает обыски проезжающих автопоездов.

– Есть провалы?

– Ни одного. Поставки идут по графику.

– Отлично.

– Однако существует опасность разоблачения. Людям Мазурова удалось разыскать двух цыган, которым «Дохлый» продавал наркотики. Они могли видеть схему провоза. Если так, то «Мазур», скорее всего, узнает обо всем.

– Так я же приказывал, никаких действий во время маршрута! – повысил голос Прохоров. – Как вы могли прошляпить такое?

– Мы следили за машинами в определенных точках. По-видимому, «Дохлый» сгружал товар где-то между ними.

– Мы не можем допустить утечки. Если «Мазуру» станет известно о наших действиях, возникнут огромные проблемы.

– Ликвидировать «Мазура»?

– Ликвидируйте цыган. Тем самым мы предотвратим утечку, а пока «Мазур» будет выяснять отношения с цыганами, Ираклий сам с ним разберется. Кстати, что там по Ираклию? – Спросил Прохоров второго.

– По Ростову ничего, – ответил второй, – ему не до «Мазура». Ираклию удалось подмять под себя две бригады в Тольятти. В данный момент он занимается еще одной, самой крупной – «бригадой Моченого», которая контролирует ВАЗ. Требует с них пятьдесят процентов доли. Однако известно, что Моченый наотрез отказался платить. После отказа «Моченого» Ираклий послал в Тольятти Касыма. Для каких целей – пока не известно.

– Не вмешивайтесь в события, – приказал Прохоров, – только следите! А что по Стрельникову узнали? – спросил он у третьего.

– Несколько дней назад осудили. Никаких контактов с группировками. «Дохлый» убил его дядю – лесника, Стрельников отомстил.

– Закройте эту тему, она нам не нужна. И займитесь Матвеевым. Я хочу знать о нем все: куда ходит, с кем дружит, что любит, даже какой туалетной бумагой пользуется. И последний вопрос – это профессор Никольский.

– Наотрез отказывается от сотрудничества, – доложил четвертый. – Он отклонил предложение об освобождении сына из тюрьмы. Считаю невозможным уговоры.

– Никаких действий против Никольского не предпринимать без моего приказа. Все на сегодня. Встречаемся ровно через неделю, если ничего экстренного не произойдет.

Глава 10

В четверть часа езды от Самары в стороне от жилых кварталов расположилась колония для несовершеннолетних преступников. Колония представляла собой квадрат, окруженный высокими стенами. На территории колонии разместились несколько зданий: здание администрации колонии, библиотека с читальным залом и кинозалом, казарма для солдат внутренней службы, спортзал, несколько мастерских, а также самое длинное здание – или барак как его называли. В нем содержались преступники, не достигшие восемнадцатилетнего возраста.

Барак был разделено на восемь больших помещений, каждое из которых имело свое название. Кроме того, здесь имелись туалеты, общая душевая, комната для проведения досуга, где стоял телевизор, и просторная столовая.

Колония для несовершеннолетних сильно отличалась от взрослых зон не только обстановкой, но и относительной свободой передвижения. Воспитанников, правда, под охраной, не раз выводили в город. Или устраивали им походы по грибы в ближайшие леса. Наверное, поэтому колония напоминала не тюрьму, а скорее, охраняемый интернат.

В один из августовских дней, около двух часов дня, все осужденные собирались на летней спортплощадке во внутреннем дворе колонии. Ежедневно, но только в летние дни, они проводили время играя в футбол. Начальство колонии поощряло спортивные увлечения своих воспитанников.

Наигравшись в футбол, ребята, разбившись на группы, разбрелись по площадке. Одни отдыхали, другие вели оживленный разговор. В центре одной из таких групп, развалившись на скамье, полулежал долговязый парень по прозвищу Шнырь. Он был самым старшим в колонии. Ему должно было исполниться скоро восемнадцать лет, после чего оставшиеся три года наказания ему предстояло провести на взрослой зоне.

Шнырь являлся неприкасаемым авторитетом в колонии, так называемым «смотрящим», и имел очень хорошие связи на воле. Вокруг него, как сейчас, всегда собиралось человек тридцать – сорок, которые ловили каждое его слово. Стоило Шнырю кому – то из ребят дать команду, они тут же выполняли ее. Все знали: ослушаться – значить быть наказанным.

Пока «блатные», так их называли – вели свой разговор, немного в стороне расположилась другая группа. Человек двадцать, их называли «молокососами», так как они были младше других, курили с завистью глядя на окружение «Шныря». Еще одна группа, человек пятнадцать, молча сидела в одном из уголков площадки. Это были «чмошники», самая низшая каста в колонии. Даже «молокосос» мог наехать на них, не опасаясь последствий.

И отдельно от всех на скамейке сидели двое семнадцатилетних парней. Они составляли резкий контраст между собой. Один – невысокий, худой, с правильными чертами лица, по прозвищу Махно Другой – высокий, здоровый, с огромными кулаками. Сила этого парня вошла в шутку здесь, в колонии. Наверное поэтому его наградили кличкой «Барракуда». Оба лениво потягивались на пригретых солнышком скамейках и вели беседу.

– Арбат где? – спросил Махно.

– В библиотеку пошел, – отозвался «Барракуда». – В натуре придурок. Учиться хотел – надо было в институт поступать, а не сюда на каникулы приезжать. Знаешь, ведь Арбат попал сюда случайно.

Махно лениво махнул рукой:

– Ладно, глохни, «Барракуда», не то расплачусь от жалости к «Арбату». Эх, скукота…

– Эй, Махно! – позвал его со своего места Шнырь.

– Чего тебе родимый? – отозвался Махно.

– Ай-да ко мне, а то скучно!

– Ты мне за веселье не платишь, Шнырь.

– Харю начищу, Махно!

– Телохранитель не позволит, – Махно показал на Барракуду, – да и мамочке расскажу, она тебя, хулигана, за уши оттаскает.

Шнырь, а вместе с ним и его окружение загоготали. Махно с Барракудой встали и подошли к Шнырю.

– Глядите, пацаны, у Махно мамочка появилась! – весело закричал Шнырь.

– И помечтать нельзя? Так и быть, пацаны, расскажу анекдот.

– Вали! – милостиво разрешил ему Шнырь.

– Здорово, Вован, – Махно помахал рукой солдату внутренней службы Вавилову, которые в это время нес службу на вышке и внимательно следил за происходящим.

Вавилов нахмурился, услышав приветствие Махно Он недолюбливал его и, откровенно говоря, было за что.

– Спецом для тебя анекдот, родной. Хочу показать свою скрытою любовь к мусорам, прошу прощения, к нашей родной и всеми любимой милиции.

– Хорош трещать, Махно, анекдот выкладывай! – Шнырь лениво зевнул.

– Так, значит. Сидят двое зеков на берегу реки. Один другого спрашивает: О чем мечтаешь, братан? Тот отвечает: Вот бы сейчас кораблик приплыл и меня прямиком домой к жене отвез. А ты о чем? А я представил: вот бы сейчас погрузить всех ментов на твой кораблик и к Робинзону Крузо на хер.

Вокруг грянул хохот, ребята попадали на землю. Шнырь смеялся держась за живот. Барракуда дернул Махно за руку со словами:

Глянь на Вована!

Махно посмотрел и увидел, как охранник снял с плеча автомат и направил в его сторону.

– Не понтуй, Вован, все одно не выстрелишь, – крикнул ему Махно.

Тот сделал вид, будто не слышит Махно, вздернул автомат на плечо и отвернулся.

В это время к Шнырю подошел один из «молокососов» и услужливо протянул сигарету. Шнырь взял ее, и тут же несколько человек чиркнули спичкой. Шнырь затянулся и выдохнул клубок дыма.

– Махно, давай сюда «чмошников», – приказал он.

– Он тебе не шестерка, – раздался голос «Арбата», который в этот момент вернулся из библиотеки. Твердым шагом он подошел к Шнырю.

– Тогда сам сходи! – Шнырь хищно прищурился.

– Тебе надо, ты и сходи!

– Борзый ты больно, Арбат, пора тебе на место показать! – Шнырь поднялся.

Все его окружение только и ждало знака, чтобы кинуться на «Арбата».

Вмешался Махно:

– Да ладно тебе, Шнырь, не кипятись. Сейчас схожу, какие проблемы!

Но Шнырь уже подал знак, и «блатные», как свора собак, бросились на «Арбата». Арбат до колонии занимался боксом и успел нанести несколько ударов, прежде чем его повалили на землю и стали избивать. Барракуда и Махно бросились на помощь «Арбату». Барракуда сразу же оттащил двух напавших за шиворот, но на него тут же навалились шестеро, и ему самому пришлось отбиваться. Махно так и не добрался до «Арбата» – ему сразу же разбили лицо в кровь.

Послышался резкий свисток охраны, но прежде чем охранники появились на площадке, «блатные» бросили троих друзей лежащими на земле и разбежались врассыпную, всем своим видом показывая, что они не имеют к происходящему никакого отношения.

Охрана ушла, так и не добившись ничего. Как всегда, виновников не оказалось. Пострадавшие сказали, что упали со скамейки и разбили себе лицо. Все трое под ехидные взгляды блатных пошли в туалет умываться.

– Надо было тебе против Шныря выступать, – трогая разбитую и опухшую губу, упрекнул Арбата – Махно.

– Я ему не раб и вы не рабы! – отозвался Арбат, подставляя голову под струю холодной воды.

– Да пойми ты, дурья башка! Шнырь от вора поставлен колонию смотреть. Против них не попрешь!

– Мне до них дела нет, я просто хочу, чтобы нас не трогали. Может, Шнырь и главный, но вы мои друзья.

– Когда вас бьют, мне плевать, кто это делает, я просто даю им в морду, как могу, – вмешался «Барракуда», меньше всех пострадавший в потасовке и нанесший самый значительный урон нападавшим.

– Все одно, пока Шнырь здесь, нельзя с ним воевать, – стоял на своем Махно.

– А кто воюет? – разозлился Арбат. – Он сам лезет, все время задирается.

Спор прервало сообщение о прибытии пятнадцати новичков.

Глава 11

КОЛОНИЯ.

Тюремный автобус въехал во двор колонии. Задняя дверь автобуса открылась. Раздалась команда сопровождающей охраны, приказывающая осуждённым покинуть автобус.

Сергей выходил четвертым. Когда прозвучала его фамилия, он на секунду остановился, распрямляя затекшие ноги и руки. В то же миг он получил сильный удар в плечо. Над его ухом раздался громкий окрик: «Двигай, гаденыш!». Повинуясь инстинкту и не думая о возможных последствиях, Сергей резко развернулся и нанес удар по челюсти охранника. Тот свалился как подкошенный.

Стрельникова сразу же скрутили и отвели к начальнику колонии. Подполковник Рыхлый был краток: «В карцер!»

– Что будешь делать? – спросил Рыхлого его заместитель Васин. – Дело возбудишь?

– Нет, зачем, – ответил Рыхлый. – Мы не в концлагере находимся. Бить и оскорблять осужденных ребят нам права не давали. Пусть посидит трое суток. После этого поймет, что можно делать, а что нет.

Перед ужином Махно, несмотря на возражения «Арбата», примирился со Шнырем. Тот благосклонно принял руку дружбы. Затем Шнырь торжественно объявил о начале праздника по поводу приема прибывших в коллектив. Ведущим праздника он назначил Махно. Вновь прибывших построили по одному возле входа в столовую. Все остальные выстроились в столовой в две параллельные колонны. Разрыв между колоннами составлял один метр. Махно и Барракуда стояли у двери первыми. Арбат не принимал участие в этом представлении.

Шнырь поднял руку, и по его знаку Махно заговорил:

– Господа фраера, мелкие бродяги и честные мошенники! От вашего имени открываю прием в честь прибытия новых страждущих в коллектив. Блатных ждет понимание, «молокососов» – неуважение, а «чмошникам» выражаю свою глубокую жалость. Погнали!

«Новенькие» заходили по одному в столовую, попадая под град щелбанов. Первым был Махно, затем «Барракуда», а уж потом все остальные, когда новички проходили между рядами.

– 14-й! 15-й … – Махно заглянул за дверь. – Сказали, вроде пятнадцать прибыло. Где 15-й, желторотики?

– В карцер отправили! – отозвался один из них.

– Ничего, – Шнырь махнул рукой. – Устроим встречу отдельно.

Когда начался ужин, по установленному порядку «чмошники» подходили к столу «Шныря» и оставляли свою порцию компота и котлету, которые тут же распределялись среди блатных. «Чмошники» ели постную кашу и запивали ее водой.

После ужина Шнырь собрал всех в душевой. Махно и Барракуда тоже пришли. «Чмошники» стояли испуганные, сжавшись в углу.

– Ты, – показал Шнырь на одного из них в очках, – иди сюда!

Мальчик, испуганно озираясь, вышел вперед.

– Где бабки, чмо? – в упор спросил его Шнырь.

– У меня их нет. Мне некому присылать. Мама в больнице, а кроме нее никого нет.

– Я же тебе сказал, паскуда, чтобы деньги были сегодня! – угрожающе выдохнул Шнырь.

Мальчик от страха закрыл руками лицо.

– Пожалуйста, Шнырь, не бей меня! Я правду говорю – мама в больнице…

Шнырь нанес первый удар, за ним начали бить «блатные». Они ударами загнали свою жертву в одну из душевых.

– Вали Шурика! – закричал Шнырь.

Удары сыпались один за другим. Наконец Шнырь приказал прекратить избиение.

– Жду три дня, Шурик. Не будет бабок – встретимся еще раз. И вы, – Шнырь угрожающе направил палец в сторону перепуганных «чмошников», – если не заплатите, на месте Шурика будете. Пошли!

Избитый мальчик, сжав колени, горько плакал. Вода лилась ему на голову, разбегаясь тысячами капель и смешиваясь с кровью.

Не могу так больше жить! – шептал тихо Шурик, сотрясаясь в рыданиях.

Махно и Барракуда вернулись в барак, где в одиночестве сидел Арбат и читал книгу.

– Что за сходка была? – спросил Арбат.

– Шурика избили! – коротко ответил Махно.

– Опять! Ну и гад же этот Шнырь. Знает же, что мать в больнице лежит. Денег нет, помочь не кому. Может, и на ноги не встанет. Откуда у него бабки возьмутся, если единственный родной человек в таком положение находится?

– Это не наши проблемы, Арбат! – вяло отмахнулся Махно.

– Не наши проблемы… – с горечью повторил вслед за ним Арбат.

Сергея отпустили через три дня. Как ни странно, он чувствовал себя отлично. Три дня, проведенные в карцере, дали ему возможность побыть одному, собраться с мыслями. Время было предобеденное. Сергей отправился на спортплощадку, где сейчас находились все ребята. Он нашел свободную скамейку. Сидя в одиночестве, он заметил, что все бросают на него испытывающие взгляды. Смысл этих взглядов Сергей понял, когда появился в столовой. Махно и Барракуда встречали его у дверей, далее стояли две шеренги ребят.

– Подставляй котелок, – Махно поднял руку для того, чтобы выдать щелбан, но в ту же минуту получил удар такой силы, что отлетел в сторону, перевернув стол и несколько стульев.

Барракуда схватил Сергея сзади, но Сергей тут же ответил ударом головы в лицо. Барракуда зашатался, выпустил объятия и схватился за лицо. Сергей развернулся и нанёс несколько мощных ударов, которые свалили «Барракуду» с ног.

– Еще кто хочет? – не повышая голоса, спросил Сергей, окидывая столовую угрожающим взглядом.

В ответ полное молчание. Сергей прошел сквозь строй. Никто не осмелился до него дотронуться. Поэтому он спокойно взял обед и сел за отдельный стол.

– Борзый! – бросил Шнырь своим «блатным». – Ну, да ладно, время будет, разберемся.

Махно и Барракуда тоже взяли свои порции, и подсели к «Арбату».

– Чё не помог, скотина? – обиженно спросил у «Арбата», Махно.

– За дело получил, – отозвался Арбат. – К тому же с тобой был «Барракуда».

– Вы, как хотите, братцы, а я с ним драться не буду, лучше со «Шнырём». Он меня так треснул головой?! Аж показалось, что зубы сейчас все вылетят. А кулаки как из железа. Сильный, гад! – Барракуда несколько раз мотнул головой и потёр ушибленный подбородок.

И Арбат, и Махно с удивлением уставились на Барракуду. Впервые они услышали от него, что он боится с кем – то драться.

Шнырь подошел к Шурику. «Чмошники» отодвинулись от Шурика, опасаясь попасть под горячую руку «Шныря». Шнырь вылил обед Шурика на пол и поставил перед ним пустую тарелку.

– Вечером готовь бабки, Шурик или…

Шурик понурил голову, чувствуя не столько голод, сколько спазмы от наплывающего страха. Шурик хорошо понимал, что его ждет. Неожиданно он увидел, как пустую тарелку кто-то отодвигает в сторону, а вместо нее появляется полная, с супом. Шурик поднял голову. Над ним стоял Сергей.

– Ешь мой суп!

– А ты? – робко спросил Шурик.

– Я поем кисель с хлебом. Мне хватит, – Сергей вернулся на место, взял в руки хлеб и начал есть, запивая куски киселем.

Арбат с уважением посмотрел в сторону Сергея.

– Молоток, парень!

– Ты лучше посмотри, как на него Шнырь смотрит, – посоветовал «Арбату» Махно – Отвечаю, этого Стрельникова на куски порвут.

– Я с ним буду! – твердо сказал Арбат.

– Спятил, что ли?

– Мое дело, отвали Махно!

– Ну, и черт с тобой! Я за тебя лезть против «Шныря» не буду, – предупредил Махно.

Время до ужина пролетело незаметно. Все занимались тем, что обычно делали, то есть ничем. Шлялись по двору, некоторые играли в футбол. Все шло своим чередом. Перед ужином к Сергею подошел Шурик.

– Спасибо тебе за обед, Стрельников! Мне еще никто не помогал в колонии.

– Да не за что. А чего это долговязый до тебя докопался? – спросил Сергей.

– Шнырь? Денег хочет!

– Должен, что ли?

– Нет. Шнырь, каждый месяц со всех деньги собирает. Кто не дает, того бьют, пока не пришлют. А мне некому помочь. Мамка у меня одна только, а она не может. Ты не подходи ко мне больше, а то Шнырь и тебя побьет. У меня сегодня срок кончается, который Шнырь назначил. Опять бить будут. Не могу больше терпеть, лучше повешусь, – тихо закончил Шурик и на негнущихся ногах побрел в столовую.

Во время ужина все «чмошники» отсели от Шурика, оставив его в одиночестве. Как было принято, они понесли свой ужин к столу «Шныря». Шурик тоже поднялся с подносом, но рядом раздался жёсткий голос Сергея: «Сиди спокойно!» Сергей сел рядом с Шуриком. Тот бросал испуганные взгляды в сторону Шныря.

– Ты что, нужно отнести ужин Шнырю!

– Я сказал, сиди! – жестко повторил Сергей. – Сиди и ешь. А «Шныря» мне оставь.

Шурик дрожащей рукой взялся за ложку.

Все ребята замолчали и перестали жевать, ясно понимая, что Сергей бросил вызов Шнырю. Понимал это и Шнырь, не пропустивший ни слова из разговора Сергея и Шурика. Шнырь позвал двух блатных и показал пальцем на Сергея со словами: «Сюда его!»

Сергей краем глаза наблюдал за блатными. Когда те приблизились, Сергей, не говоря ни слова, схватил стул и разбил его о головы блатных. Оба повалились сначала на пол, а потом стали отползать подальше от Сергея. Отшвырнул обломки стула, Сергей неторопливо направился в сторону «Шныря».

Арбат вскочил со своего места и пошёл рядом с Сергеем.

Махно и Барракуда пошли вслед за ним.

Сергей презрительно посмотрел на блатных, сидевших за столом «Шныря».

– А ну прочь, шакалье!

«Блатные» начали переглядываться. Тогда Сергей схватил крайнего за шиворот и скинул его со стула. Остальные поспешно вскочили со своих мест. Сергей сел напротив «Шныря».

– Не рамсуй, здесь моя зона! – предостерег Сергея Шнырь.

Не отвечая, Сергей подозвал Шурика. Тот подошел.

– За что с парня деньги требуешь? – обратился Сергей к Шнырю.

– Да он чмо, в натуре!

– Неважно кто он, – Сергей повысил голос. – Вопрос понял? За что?

– Не твое дело, паскуда, – огрызнулся Шнырь.

– Мое дело, гнида, – Сергей приподнялся и навис над Шнырем. – Отвечай. За что?

– Порядок такой, – сдался Шнырь, – со всех собираем, а кто не дает, того прессуем.

– Что значит «порядок такой?» – переспросил Сергей. – Он что, тебе в карты проиграл или деньги брал, а потом не вернул?

– Ты что в натуре, тупой? – взвился Шнырь. – Сказал же, порядок такой!

– Хорошо! Раз порядок такой, будем его придерживаться. Ты Шнырь, каждый день будешь мне по «лимону» отстегивать.

– За что это? – возмутился Шнырь.

– Порядок такой. Начнем прямо сейчас. У тебя есть «лимон», Шнырь?

– Ни фига себе, чего захотел, гнида!

– Значит, нет, – подытожил Сергей. – По вашему порядку, что делают, когда денег не отдают? Прессуют? – перегнувшись через стол, он ударил «Шныря» в глаз. Тот свалился со стула.

Сергей бросился к нему, поднял и начал избивать. «Блатные» рванулись, было, на выручку, но их со стульями в руках встретили Арбат, Махно и «Барракуда». «Блатные» остановились.

Сергей отошел от «Шныря» только после того как у него из разбитого рта показалась кровь.

– Тебе хана, – прохрипел Шнырь, выплевывая кровь изо рта. – Меня пахан поставил. Он тебя уроет, когда узнает, что ты на меня руку поднял.

– Пахану своему передай: пока я здесь, он ничего не получит от пацанов, а как выйду на волю, завалю гада, за беспредел. Ему за пацанами надо смотреть. На то воры и на общак поставлены, чтоб таким, как мы помогать, а он в обратку грузит, и кого? Таких как Шурик? Убью гада! Так и передай от Стрельникова! А теперь пошел вон, тварь, – Сергей пнул «Шныря» ногой, потом вернулся за стол, чтобы доесть ужин.

Шурик, не сводя с него восхищенного взгляда, сел рядом.

Махно, Барракуда и Арбат тоже подсели к Сергею. «Чмошники» собрали остатки ужина, и подошли к столу Сергея. Сергей с изумлением посмотрел на взгромоздившуюся гору тарелок:

– Вы что делаете?

– Ты главный, теперь тебе будем отдавать, – послышался ответ.

Сергей встал с места.

– Никто больше не будет отбирать у вас ужин, никто не будет отнимать деньги, никто без причины не будет обижать другого. Жить будете по понятиям. А крыс и беспредел давить будем. Запомните это, а сейчас заберите свою еду, и валите отсюда, – приказал он «чмошникам».

Те неспешно удалились, забрав все, что принесли.

– Я бы и без вас разобрался, – бросил Сергей в сторону Махно, «Арбата» и «Барракуды».

– Знаем.

– А чего решили помочь?

– Я тебе не помогал, а за «Арбата» пошел, – ответил Махно.

– А я за ними обоими, – добавил «Барракуда»

Сергей ничего не ответил.

– Что и спасибо не скажешь? – спросил у него Махно.

– За что? – искренне удивился Сергей.