Текст книги "Ключевые идеи книги: Хроники антропоцена. Эссе о человекоцентричной планете. Джон Грин"

Ключевые идеи книги: Хроники антропоцена. Эссе о человекоцентричной планете. Джон Грин

Оригинальное название:

The Anthropocene Reviewed: Essays on a Human-Centered Planet

Автор:

John Green

www.smartreading.ru

Очутившись в лабиринте, или Как началась эта книга

Эта книга началась… с потери способности писать. В конце 2017 года Грин вернулся из тура, связанного с выходом его нового романа «Черепахи – и нет им конца», и собирался провести время с семьей. Как вдруг, в один далеко не прекрасный день, ища что-то в ящике стола, он ощутил, что земля стала уходить из-под ног. Мир поплыл перед глазами, равновесие нарушилось. Грина доставили в больницу, где врач поставил диагноз: лабиринтит, воспаление внутреннего уха. Точная причина болезни неизвестна, но симптомы очень неприятны.

Мир продолжал вращаться со скоростью большей, чем ему положено, и в течение следующих нескольких недель Грин мог только лежать в постели, борясь с подступающей дурнотой: ни чтения, ни прогулок, ни игр с детьми. Вот тебе и урок судьбы: мы полагаем, что все спланировали на недели и месяцы вперед, но тут болезнь с красивым названием превращает жизнь в запутанный лабиринт.

Лежа в кровати, оставалось размышлять да вспоминать. Когда-то Грин жил в Чикаго и работал помощником редактора в журнале Booklist, рецензировал книги. Каждый обзор должен был уместиться в 175 слов, ни больше, ни меньше.

Сегодня оценить книгу или услугу еще проще: пользователи Amazon ставят от одной до пяти звезд. Идя на поправку, Грин думал о том, как удачно можно соединить эти форматы. Оценивать ведь можно не только книги, но и все, что дарит нам разнообразные впечатления: вечернюю прогулку и вкусный обед, погоду и посиделки с друзьями, закаты и восходы. Даже лабиринтит, хотя он не заслуживает больше одной звезды.

Так родилась идея этой книги: коллекция впечатлений, биографический пунктир, путеводитель по антропоцену. Так некоторые ученые именуют современную эпоху: мол, влияние человека стало ключевым фактором жизни на Земле, изменило природные ритмы, трансформировало экосистемы. Иногда этому стоит ужаснуться, иногда – восхититься. Поэтому коллекция вышла очень разнообразной. Несколько текстов – например о канадских гусях – были написаны задолго до «Хроник» для разных журналов и сначала напоминали научно-популярные очерки, там не было обращения от «я». Однако в антропоцене нет независимых наблюдателей, только непосредственные участники. Джон Грин – один из них.

Дюжина разных историй

Когда настанет конец света?

Когда Грину было 10 лет, он побывал на экскурсии в планетарии, где экскурсовод рассказал, что примерно через миллиард лет Солнце будет гореть на 10 % ярче. Это приведет к испарению океанов, так что жизни на Земле придет конец. Следующие 30 с лишним лет ушли на то, чтобы примириться с этим известием. Новости то и дело подливают масла в огонь: время от времени обнаруживается проповедник, обещающий, что человечеству скоро настанет конец. И пусть жуткие прогнозы пока не оправдываются, в глубине души все равно ворочаются тревожные сомнения. То, что имеет начало, имеет и финал.

Человеческой расы это тоже касается. Она к тому же довольно молода: скажем, черепахи и аллигаторы существовали задолго до нас и прекрасно представляют Землю без человека. Мы сами были свидетелями исчезновения целых биологических видов, причем принимали в их истреблении самое непосредственное участие. Где несчастные неповоротливые дронты? Где гигантские ленивцы? То-то.

Весной 2020 года перспектива апокалипсиса стала приобретать конкретные очертания. Мир был поставлен на паузу. Какой-то доброжелатель сразу прислал Грину подборку его высказываний о страхе перед возможной пандемией. Оказывается, еще в 2019 году Грин сказал в подкасте, что все должны готовиться к эпидемии. Сказал и благополучно забыл об этом, ничего не сделал, чтобы подготовиться к неизбежному. И вот в 2020 году неизбежное настало.

В ужасе Грин позвонил старшему брату Хэнку – образцу спокойной уверенности. И сразу поставил вопрос ребром:

– Что со всеми нами будет дальше?

– Ну, – помолчав, сказал Хэнк, – думаю, человеческий вид это переживет. Ты как, кстати?

– Гм, я купил 670 банок диетического Dr Pepper[1]1
  Безалкогольный газированный напиток.


[Закрыть] – по две на каждый день изоляции.

Стоит признать: Хэнк, как всегда, оказался прав. Человечество выносливее, чем кажется. В XIV веке, в куда более отсталые времена, оно пережило чуму. Но тогда стоит признать, что и Земля выносливее человечества. 66 млн лет назад врезавшийся в Землю астероид поднял такое облако пыли, что Земля не видела солнечного света как минимум два года. Нашей планете не привыкать начинать заново – по крайней мере, до тех пор, пока океаны не начнут испаряться. Но тогда нас уже не будет, некому будет оплакать эту катастрофу и тем более внести ее в анналы истории.

Вот и найдена причина наших душевных метаний. Мы боимся не конца мира – нам страшен мир без нас. Мы смогли сфотографировать поверхность Марса и дно Тихого океана. Мы умеем любоваться Джокондой и сопереживать Отелло. В конце концов, мы единственный вид, который знает, чем все кончится.

А еще мы потрясающе упрямы и изобретательны. Много веков назад мы научились сообща ловить добычу, обманывая хищников хитрыми уловками. Сегодня мы в кратчайшие сроки создали вакцину от коронавируса, объединив лучшие умы с возможностями искусственного интеллекта, который создан нами же. Мы способны адаптироваться, меняться, и это невероятно важно, потому что, как кто-то когда-то сказал, перемены – это единственная константа Вселенной.

Да, Хэнк был прав. У нас есть неплохой шанс пройти очередное испытание и измениться к лучшему. Не стоит придумывать человечеству крайнюю дату. У нас еще достаточно времени.

И поэтому Грин ставит человечеству четыре звезды.

Жизнь в кометах Галлея

Комета Галлея – самая известная из комет, и тем более странно, что мы не знаем, как правильно писать имя ее открывателя. Он и сам этого не знал, подписываясь то Хейли, то Холи. Ну да, как обычно в английском: пишем «Манчестер», произносим «Ливерпуль». Важнее другое: космическое тело, открытое знаменитым астрономом, определило для человечества новую точку отсчета.

Комета Галлея возвращается к Солнцу каждые 75 лет, что вполне укладывается в человеческую жизнь, и при этом прекрасно видна с Земли. Эдакий пунктуальный небесный посланник. Писатель Марк Твен родился в 1835 году, когда комета в очередной раз пронеслась над Америкой. 74 года спустя он писал: «Я явился на Землю с кометой и уйду вместе с ней».

Так и вышло: Твен умер в 1910-м.

В следующий раз комета появилась на небе в 1986-м, и это одно из самых ярких воспоминаний Грина. Они с отцом отправились на выходные в национальный парк, чтобы в бинокль понаблюдать за небесной гостьей. Люди с древних времен разглядывали небо, но большую часть истории – в страхе. Они думали, что кометы несут беды, а звезды управляют судьбами. Гений Галлея в том, что он укротил мистику математикой.

И это не только его заслуга. На самом деле Галлей не был уверен, что комета вернется через 75 лет. Его расчеты были подтверждены другими великими умами XVIII века: наука не делается в одиночку. Вообще говоря, в то время хватало и заблуждений. Скажем, Галлей полагал, что внутри нашей Земли есть еще одна Земля со своей атмосферой. Он сделал такой вывод, основываясь на неверных расчетах Ньютона о плотности Луны. Знание и ошибки всегда идут рука об руку.

Как бы то ни было, в 1986 году даже третьеклассники вроде Джона Грина имели представление о том, что такое кометы и почему они возникают на небосводе. Именно благодаря цепочке прозрений, ошибок, догадок два человека, отец и сын, теплой ночью 1986 года сидели рядом и передавали друг другу бинокль, а сидели они на скамейке, которую отец за несколько часов до этого соорудил своими руками, а еще развели костер, и сучья так приятно трещали, и спустя годы Грин все еще не может передать, насколько важны для него были та ночь, тот костер, та скамейка.

…Комета Галлея примерно того же размера, что астероид, погубивший 66 млн лет назад динозавров. И хотя с ней нам столкновение не грозит, комета все ближе подлетает к Земле. В 2061 году она будет в пять раз ближе к нашей планете, чем в 1986-м. Она будет видна в ночном небе лучше, чем любая звезда. Грину тогда будет 83, и он, если повезет, увидит свет кометы своими глазами. Когда измеряешь время в кометах Галлея, а не в годах, ход истории ощущается иначе.

Грин дает комете Галлея четыре с половиной звезды.

Волшебство, которое всегда с тобой

В финале романа Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби» рассказчик лежит ночью на пляже и воображает те времена, когда голландский моряк, подплывая к Америке и вглядываясь в проступающие сквозь дымку очертания земли, затаил дыхание «перед новым континентом, невольно поддавшись красоте зрелища, которого он не понимал и не искал, ведь история в последний раз поставила его лицом к лицу с чем-то, соизмеримым заложенной в нем способности к восхищению».

Разве в последний? С тех пор человек ступил на Луну, разглядел в телескоп, как выглядела Вселенная сразу после Большого взрыва миллиарды лет назад, опустился на дно Марианской впадины. Запас чудес неисчерпаем, и они всегда ближе, чем мы можем представить.

Грин вспоминает, как однажды он гулял со своим двухлетним сыном в лесу. Они шли вдоль обрыва, разглядывая подернутые холодной дымкой деревья в долине внизу. Виды были очаровательные, и Грин все пытался привлечь к этому внимание сына:

– Ну же, Генри, посмотри, какая красота!

– Пф! – ответил Генри.

– Что-что?

– Пф! – заявил сын, а потом протянул руку и сорвал маленький листок с ближайшего дуба.

Самый обыкновенный дубовый лист, коричневый, в ноябре в восточной части США таких листьев миллионы. Однако, понаблюдав, как Генри рассматривает листок, Грин и сам взглянул на него иначе. Это был не просто коричневый лист. Он был весь испещрен прожилками, и все разных цветов: красные, желтые, оранжевые. Их узор был слишком сложным, чтобы попытаться охватить его беглым взглядом. Достаточно сложным, чтобы им залюбоваться. Соизмеримым заложенной в нас способности к восхищению, как сказал бы Фицджеральд, случись он в тот день в том лесу.

Чудесам нет конца, а создает их наше внимание. Все дело в том, куда мы его направляем. Наша способность удивляться миру – это самая настоящая волшебная палочка. Слишком часто мы забываем захватить ее с собой, когда отправляемся на прогулку, в магазин, по делам – куда угодно.

Грин ставит нашей способности удивляться три с половиной звезды.

Рисунки на стенах

Один из первых художественных опытов каждого ребенка – положить на лист бумаги свою ладонь, растопырить пальцы и обвести их карандашом. Грин вспоминает восторженно-удивленное выражение лица своего сынишки, когда тот проделал такой трюк впервые. Тот отпечаток любовно сохранен в семейном архиве: всякий раз, когда Грин разглядывает эти рисунки, он думает о том, как же быстро растут дети. И не просто растут, а постепенно отдаляются от родителей, выбирают свой путь. Отпечатки их ладоней – след прошлого.

В сентябре 1940 года подросток по имени Марсель прогуливался в окрестностях местечка Ласко, что на юго-западе Франции, как вдруг его собака провалилась под землю. Когда она выбралась наружу, Марсель подумал, что, возможно, пес случайно обнаружил какой-то лаз. Марсель с приятелями вернулись на это место с кое-каким снаряжением и в самом деле обнаружили подземный ход. Они двинулись вниз, освещая себе путь, и скоро оказались в пещере, стены которой были испещрены множеством рисунков: лошади, олени, фигурки людей с копьями. В мерцании ламп изображения, казалось, ожили, затрепетали…

Так была открыта пещера Ласко – уникальный памятник палеолита, который называют «Сикстинской капеллой первобытной живописи». Рисунки, которые увидели мальчишки, были сделаны 17 тысяч лет назад.

Пещера Ласко столь же уникальна, сколь и загадочна. Кроме фигур животных там изображены абстрактные черные и красные круги, смысл которых ученым непонятен до сих пор. Древние живописцы рисовали не только на стенах, но и на потолке, что требовало от них по меньшей мере сооружения строительных лесов. Но есть на этих стенах и кое-что, безусловно, понятное нам сегодня – контуры рук с растопыренными пальцами.

Такие трафареты обнаруживаются в древних пещерах по всему миру. Часто – не с пятью, а с тремя или четырьмя пальцами. Нетрудно домыслить, где художники могли потерять пальцы. Жизнь 17 тысяч лет назад была суровой. Половина тогдашних детей не доживала до пяти лет. Добыть пропитание было непросто. И все-таки люди палеолита находили время на создание наскальных рисунков. Что же означают эти контуры рук на стенах? Часть религиозного культа? Обряд посвящения? Или просто знак: «Я здесь был»?

Уже много лет пещера Ласко закрыта для публики: избыток углекислого газа от дыхания многочисленных посетителей вредит рисункам. Прошлое вновь надежно изолировано от людей, но теперь по их собственной воле, и это в высшей степени мудрое решение антропоцена. Туристы же посещают копию пещеры Ласко и видят там копии тех же отпечатков рук – то есть, получается, копии копий предков.

Грин дает наскальным рисункам в Ласко четыре с половиной звезды.

Чем пахнет детство

Запахи – та сфера жизни, которая пока не подвластна виртуальной реальности. Индустрия развлечений все лучше учится имитировать картинку и звук, так что мы, сидя в зрительских креслах, ощущаем себя по ту сторону экрана, но с запахами чаще всего выходит промашка.

Недавно Грин катался на виртуальных американских горках, которые казались ему пугающе реальными – до тех пор, пока не почувствовал «океанские брызги» на своем лице. Вода, к счастью, была водой, но пахла совсем не океаном. Больше всего это напоминало дешевый освежитель воздуха «Весенний дождь», который, в свою очередь, ничего общего не имеет с настоящим весенним дождем. И вот ты уже чувствуешь себя не летящим над бушующим океаном, а запертым в тесной кабине, как оно и есть на самом деле.

Почему неуловимую природу запаха так трудно подделать? Прежде всего потому, что восприятие запахов тесно связано с воспоминаниями: говорят, в мозгу зоны памяти и распознавания запахов находятся близко друг к другу. Настоящий запах весеннего дождя напоминает Грину детство в Центральной Флориде, а аромат освежителя «Весенний дождь» мгновенно переносит в комнату студенческого общежития в Алабаме. Но дело еще и в другом: ничто в реальном мире не пахнет так, как принято представлять. Считается, что весенний дождь пахнет молодыми почками, а для Грина это кислый запах земли.

Запах молодых почек – то немногое, чего не было в коллекции Scratch and Sniff, всеобщей забавы американских детей 1980-х. Потерев стикер с определенным изображением, вы чувствовали соответствующий картинке запах: банан, пицца, сахарная вата – что угодно, запахов было множество, все чрезвычайно насыщенные. К тому времени, как Грину исполнилось 10 лет, мода на Scratch and Sniff прошла – у всех, кроме Грина. Он собирал стикеры и в средней школе, правда, уже тайком. Не в последнюю очередь потому, что возня со стикерами и вдыхание их ароматов возвращало столь необходимое тогда мальчику душевное спокойствие. Дела в школе шли не очень: по правде говоря, одноклассники попросту издевались над ним. Родителям Грин ничего не говорил: просто проходил после уроков в свою комнату, доставал альбом с коллекцией, царапал стикеры и вдыхал запахи. Особенно ему нравились фруктовые.

И знаете что? Эта коллекция до сих пор с Грином, и стикеры до сих пор пахнут. Вот только что потер и понюхал стикер с изображением пиццы – пиццей и пахнет, не сильно, но узнаваемо. Конечно, если задуматься о запахах прошлого в мировом, так сказать, масштабе, то какие-то уже нипочем не восстановить, они канули в Лету. Запахи истребленных человеком растений, блюд, рецепты которых утрачены… И потом: как оценить точность скопированного запаха? Современные яблоки, к примеру, благодаря селекции гораздо слаще яблок столетней давности и пахнут наверняка иначе.

Впрочем, химиков, создававших Scratch and Sniff, занимало не то, как яблоки пахнут на самом деле, а то, какое сочетание запахов заставит людей вспомнить про яблоки. Со временем эта наука действует все изощреннее. Грин же, открывая альбом Scratch and Sniff, чувствует не запах пиццы или яблок, а запах своего детства. Он присуждает стикерам три с половиной звезды.

То, что доктор прописал?

Кто не знает Dr Pepper? Близкий родственник Coca-Cola и Sprite, синоним слова «газировка» для любого американца! История этого напитка начинается в 1885 году в Техасе: предприимчивый фармацевт Чарльз Алдертон придумал соединить газированную воду и разные фруктовые сиропы. Ныне корпорация Dr Pepper оценивается в $40 млрд. И все так же строго хранит секрет вкуса Dr Pepper, не похожего ни на что на свете.

В самом деле, Coca-Cola соединяет в себе вкус орехов колы и ванили, у Sprite вкус лимона. А вот у Dr Pepper нет вкусового аналога в естественной среде. Это триумф химической промышленности. Таков антропоцен на вкус. Разумеется, далеко не все от этого фанатеют. Сторонники ЗОЖ морщат носы: «Это же сплошная химия!» Хм, но все вокруг нас – сплошная химия! Как вы уже поняли, Грин не относится к противникам газировки. Его любимый напиток – диетический Dr Pepper, ноль калорий.

Он не питает иллюзий, что этот напиток полезен, но и ядом его не назовешь, так ведь?

В системе ценностей Джона Грина Dr Pepper маркирован как маленькое запретное удовольствие, незначительный, простительный порок. Что-то в глубинах подсознания Грина взывает к нему: «подвергни себя риску, разрушающему плоть твою… но не слишком большому». Нынешний рекламный слоган Dr Pepper таков: «Это то, чего ты жаждешь». Лучше не придумаешь.

Заслуженные четыре звезды!

Жуткий хищник размером с индейку

Закройте на минуту глаза и представьте себе динозавра. Какой он? Должно быть, перед глазами сразу встает зловещий облик: огромное кровожадное чудовище, эдакая смесь крокодила и небоскреба, от поступи которого содрогается земля, а от оглушающего рева замирает все живое вокруг. Возможно, на ум даже придет название доисторического убийцы – велоцираптор-р-р-р.

После 1990 года население земного шара представляет себе динозавров не такими, какими они были на самом деле, а какими их представил режиссер фильма «Парк юрского периода». Велоцираптор был там главным злодеем – опасным, умным и особо кровожадным. Реальные велоцирапторы, жившие в позднем меловом периоде около 70 млн лет назад, не имеют ничего общего со своим киношным воплощением. Начнем с того, что в фильме раскопки ведутся в Монтане, где велоцирапторы не были найдены, – искать их стоит в Китае. Размером они были с современную индейку и в плане интеллекта недалеко от нее ушли. Скорее всего, они были падальщиками. Словом, от реальных велоцирапторов вряд ли стоило спасаться бегством.

Автор «Парка юрского периода» Майкл Крайтон придумывал велоцирапторов, вдохновляясь обликом другого динозавра – дейнониха. В переводе с древнегреческого это значит «ужасный», но зрители Голливуда, как правило, не владеют древнегреческим, а вот «велоцираптор» звучало страшнее. Кстати, большая часть динозавров жила не в юрский период, который закончился 145 млн лет назад, а в меловой, который закончился их вымиранием.

То, как мы представляем себе динозавров, говорит гораздо больше о нас, чем о них. На самом деле, наша картина мира куда более приблизительна, гипотетична и условна, чем нам кажется. В Древнем Китае найденные кости динозавров считали костями дракона. В Европе – останками гигантов, описанных в Библии. В современной палеонтологии путаницы тоже хватает. Но как бы ни были безусловны факты, они не переубеждают зрителей «Парка юрского периода». Такова власть картинки.

И все же Грину симпатичны все эти хищники – и реальные, и придуманные. Велоцирапторы получают три звезды.

Канадские гуси и самый главный страх

Канадский гусь знаком любому американцу: водоплавающая птица с серым туловищем и черной шеей, обладающая драчливым нравом. В мире их насчитывается до шести миллионов особей, а еще сто лет назад вид был под угрозой исчезновения: на них велась круглогодичная жестокая охота. Охотники ловили гусей, лишали их возможности летать и держали в прудах в качестве живой приманки: крик гусей привлекал сородичей, которых охотники с удовольствием отстреливали десятками за раз.

С 1935 года такая охота была запрещена, и популяция стала восстанавливаться. Уцелевшие гуси, отныне под защитой строгого американского законодательства, стали с удовольствием селиться по соседству с людьми, облюбовав зеленые пригороды и прибрежные парки. Гуси, как и американцы, – урбанисты: в городах обитает 80 % и тех и других.

Между канадскими гусями и людьми оказалось больше общего, чем можно подумать. Как и люди, гуси склонны искать пару на всю жизнь. Как и люди, они меняют свою среду обитания к худшему: сто фунтов экскрементов, которые каждый гусь производит в год, загрязняют реки инфекциями, экологи уже бьют тревогу. Еще гуси отличаются переменчивым нравом, но ведь и люди тоже. Неудивительно, что и те и другие друг друга недолюбливают.

Размышления об этом противоречивом соседстве вызывают в памяти Грина старое воспоминание. Много лет назад, незадолго до окончания колледжа, ехал он в машине со своей тогдашней девушкой, так и не ставшей его женой. Дело у них шло к расставанию, оба это чувствовали, но пока скрывали. Девушка спросила Грина, чего он больше всего боится. «Боюсь быть брошенным, остаться в одиночестве», – признался тот, надеясь, конечно, что его тут же станут успокаивать. Но собеседница просто кивнула и сказала: «А я – гусей».

Хм-хм, ну и кто может ее винить, особенно спустя годы? Гуси и в самом деле опасны. Их стаи влетают в двигатели самолетов, провоцируя катастрофы. В 2014 году один канадец провел неделю в больнице после нападения канадского гуся. Одиночество еще можно победить, канадского гуся – не всегда.

Гуси будто намекают: хоть вы, люди, и создатели антропоцена, задаваться не стоит. Ваш вид захватил землю и теперь решает, кому жить, а кому вымирать. Но каждый конкретный Homo sapiens слаб и недальновиден. И правда, порой у нас нет сил даже подняться утром с постели! Нас спасает только рутина. Мы делаем изо дня в день одно и то же, не думая о ходе времени, о его прихотливости. Завтракаем утром кукурузными хлопьями – а, между прочим, до XVI века европейцам и в голову не приходило завтракать, тем более хлопьями (их «польза» – идея последних десятилетий, активно поддерживаемая маркетологами). Потом садимся за компьютер и начинаем работать, а еще два года назад ездили в офис. Работаем мы, чтобы выплатить ипотеку – кстати, изобретение 1930-х. То, что кажется постоянным, неизменным, слишком часто не таково. Задорный гогот канадских гусей, еще 100 лет назад бывших на грани истребления, напоминает об этом. Нет-нет да и заронит в душу смутную тревогу.

Поэтому канадские гуси получают две звезды.

Закаты

Как быть с неземной, завораживающей, но вместе с тем вновь и вновь повторяющейся почти каждый вечер красотой заката? Образ плавящегося в море раскаленного красного шара, окрашивающего воды в багровые тона, издревле привлекал поэтов и художников. Но в наши дни, любуясь буйством вечерних красок, то и дело ловишь себя на раздраженной мысли: «Как-то это все слишком… отфотошоплено!»

На солнце, как на бога, нельзя смотреть в упор. Оно и было богом, например, у древних греков – величественным Гелиосом, разъезжающим на огненной колеснице по облакам. Да и для нас солнце – божество, потому что все мы без исключения зависим от его света: это не религиозный, а самый что ни на есть научный, биологический факт. Когда Грина спрашивают, верит ли он в бога, он всегда задается, хотя бы в уме, вопросом: а в солнечный свет или кислород, дающие нам жизнь, можно верить или нет?

Стоит отдать должное закату, избегая инстаграмной слащавости. Можно, допустим, описать его сухим языком науки. Свет – это просто поток фотонов, попадающих на сетчатку наших глаз. Разные длины волн создают в мозгу разные цвета. Синий цвет имеет меньшую длину волны, рассеивается больше, поэтому небеса голубые. А когда Солнце прячется за горизонт, мы можем наблюдать длинноволновое излучение красного цвета. Научное объяснение нисколько не дискредитирует красоту заката!

Обвиняя природу в отфотошопленности, мы, возможно, прячем за цинизмом свое искреннее восхищение ее красками. Не стоит бояться уязвимости перед настоящей красотой! Смотри-ка, Джон Грин, ты перебрал уже больше половины своей коллекции и еще ни разу не поставил пять звезд. Что еще за максимализм?! Вот он, закат, перед тобой, и он идеален, и в мире еще много всего идеального.

Закаты получают безусловные пять звезд.

«OK, Google»

В детстве Грин не отличался никакими особенными талантами: ни больших успехов в учебе, ни страсти к музыке, ни спортивных достижений. Подлинный талант проявился позднее, с развитием технологий, и удивил его самого. Это талант гуглить незнакомых людей.

Грин делает это почти ежедневно. Если они с женой собираются на вечеринку, где будет много незнакомых гостей, гугление обязательно. Удивительно, как много информации можно выудить из Сети: потом, разговаривая с новым знакомым, чувствуешь себя разведчиком, изучившим его досье от и до. Да и сам Грин сообщает о себе соцсетям так много, что, создавая новый аккаунт, с трудом придумывает секретный вопрос. Город, в котором он провел детство? Это знает Facebook. Имя домашнего питомца? Facebook полон постов о нем.

Эта прозрачность порой напрягает, но Грин не откажется от этого занятия, и вот почему.

Когда Грину было 22, он пять месяцев работал студентом-капелланом в детской больнице – собирался стать священником. Это означало круглосуточное дежурство дважды в неделю. Однажды ночью, когда Грин спал в кабинете, в кармане зазвонил пейджер: кого-то привезли в отделение неотложки. Это оказался трехлетний ребенок с жуткими ожогами, притом в сознании. Ситуация была накалена до предела: тяжелый запах лекарств, пронзительные крики мальчика, суета врачей.

Грину поручили заняться родителями: он отвел их в специальную комнату для ожидания родственников – место, где многие проводят худшие часы своей жизни. Родители сидели по разные стороны дивана, оцепенев от потрясения. Грин вспомнил статистику: половина пар распадается в течение двух лет после гибели ребенка. Не хотят ли они помолиться? Мотают головами. Входит врач и говорит: мальчик в критическом состоянии.

Через несколько часов родителям разрешили пройти в палату к ребенку, а Грин поднялся в ординаторскую. Врач похвалил его за работу, но добавил: этот ребенок не выживет, шансы ничтожны.

Спустя неделю программа капелланства подошла к концу. Грин решил забыть про карьеру священника. Всем, кто интересовался причинами, он полушутя отвечал, что просто не хочет учить древние языки. Но дело было в том ребенке. Священников часто спрашивают, почему умирают маленькие дети, и Грин не тот человек, который может ответить на этот вопрос. Но он молился за того мальчика каждый день – даже когда не молился ни о чем другом.

Настал момент, когда любые сведения стало легко загуглить, но Грин не спешил искать пациента из прошлого в Facebook. В глубине души он боялся узнать об участи мальчика. Шли годы, а он медлил. Пока однажды утром не ввел имя ребенка в строку поиска. Оно, кстати, было довольно редким, совпадения исключались. Первая ссылка была на Facebook. 15 лет прошло с той ночи, и вот он на фото, с удовольствием делится подробностями своей жизни. Его родители все еще вместе. У него есть девушка. Ему нравится музыка кантри. Он жив.

Грин присуждает гуглению незнакомых людей четыре звезды.

О чем мы шепчемся?

Тревога – бич XXI века. Мы все постоянно на взводе. Ждем, когда что-то пойдет не так. Грин знает это лучше других. Он беспокоится постоянно: о том, что опоздает на важную встречу, что ресторан отменит забронированный столик, что с детьми что-то случится.

Однажды утром жена Грина Сара уехала на работу, а он сидел с трехлетней дочкой на кухне и ждал, когда она позавтракает, чтобы отвезти ее в детский сад. Контрольное время – 23 минуты. 22… 21… Элис взяла с тарелки тост и откусила микроскопический кусочек. У нее впереди была вечность. 15 минут до опоздания. Грин еще раз похлопал себя по карманам: вот бумажник, вот ключи от машины. Боже, когда же она съест этот тост?

И вот, когда опоздание стало ПРОСТО-НАПРОСТО НЕМИНУЕМЫМ, Элис подняла голову и спросила: «Папа, можно я расскажу тебе один секрет?»

Грин наклонился к ней, девочка прикрыла рот ладошкой и прошептала… он, конечно, не скажет, что именно, секрет есть секрет. Важно не что, а как она сказала. Заговорщицкий шепот Элис внушал спокойствие. Он как будто переместил Грина в тихое, безопасное, уютное пространство – как в детстве под одеялом с книжкой.

Суета всегда шумит, шепот в этом шуме теряется. А ведь шептать и говорить – не одно и то же. Не все, что мы шепчем друг другу, можно повторить громче. Мы шепчем слова любви, вышептываем страхи. Грин и не помнит, когда он в последний раз слышал чей-то шепот. Пандемия отучила людей от такого интимного способа общения.

Дети часто шепчут что-нибудь родителям, часто – потому что стесняются или боятся. Они ждут, что родители их успокоят, ведь взрослые все знают и умеют. Сам Грин ребенком тоже так думал, а теперь частенько понятия не имеет, как утешить или приободрить сына и дочку. Но иногда, как тем самым утром, и не надо ничего говорить – просто послушать их шепот. Иначе пропустишь кое-что важное.

Шептуны получают четыре звезды.

Пунктир судьбы

Блокнот – ловушка для вдохновения. Само собой, это неотъемлемый спутник любого писателя. Грин, однако, всегда предпочитал делать записи на полях книг, которые случилось читать в момент озарения, совета, подсказки. Некоторые из них до сих пор стоят на полках домашней библиотеки. Вот, скажем, библейская «Песнь Песней»: на странице 25 – торопливо записанная инструкция, как добраться до дома двоюродной бабушки. На странице 241 романа «Вся королевская рать» – фраза «Два дня подряд идет дождь», пригодившаяся для романа «В поисках Аляски».

В 2007 году Apple выпустил приложение Notes для первого айфона. Шрифт приложения смутно напоминал рукописный, а пространство для текста было разлиновано, как в бумажных блокнотах. Но и купив айфон, Грин еще пару лет не пользовался Notes, пока не исчезла привычка таскать с собой бумажную книгу.