Текст книги "Ключевые идеи книги: Когда кончится нефть и другие уроки экономики. Константин Сонин"

Ключевые идеи книги: Когда кончится нефть и другие уроки экономики. Константин Сонин

www.smartreading.ru

Законы экономики – под ногами

Доводилось ли вам встречать дурацкие предупреждения на упаковке товара или в инструкции по применению? Например: «Не предназначена для сушки домашних животных» (микроволновая печь). Или: «Помните: предметы в зеркале на самом деле – за вами» (надпись на зеркальце каски, которой пользуются американские велосипедисты). Или: «После разогрева продукт будет горячим» (на пудинге Marks & Spencer). Или: «Не гладьте одежду на теле» (на упаковке от утюга Rowenta). И всем известное на стаканчике с кофе: «Осторожно! Можно обжечься».

Откуда эти предупреждения? Ведь они появляются совсем не от того, что производитель считает потребителя слабоумным. Они призваны защитить компании не только от выплаты компенсаций за ошпаренную коленку, но и от миллионных штрафов, цель которых – изменить поведение корпораций.

Как в инструкции к микроволновке «зашиты» законы функционирования экономики – точно так же их можно встретить и в других проявлениях ежедневной, будничной, жизни. В этом саммари – размышления и заметки о функционировании рынков и экономики в целом от одного из самых известных российских и западных экономистов – Константина Сонина.

Рациональное иррациональное

Рынок знает, чем закончатся выборы

Не каждый из нас специалист в области финансов, зато все мы «отлично разбираемся» в политике. Возможно, именно поэтому самый простой рынок – это рынок политических прогнозов. Это один из старейших финансовых рынков: делать в Нью-Йорке ставки на то, кто победит на выборах, можно было еще в 1880 году.

Торговцы будущим[1]1
  После терактов 11 сентября 2001 года Минобороны США предложило создать биржу ставок на вероятность проведения терактов. Однако идея не нашла поддержки у общественности и в политических кругах.


[Закрыть], к слову, продают не только прогнозируемые результаты выборов, но и результаты спортивных соревнований, а также событий, не относящихся к спорту.

Константин Сонин: «Спорить можно о чем угодно, лишь бы возможно было определить, произошло событие, на которое ставили, или нет и нашлись ли желающие держать пари – люди, которые оценивают вероятность событий по-разному».

Торговля прогнозами проходит на площадке Iowa Electronic Markets (IEM) – это некоммерческий академический рынок, поддерживаемый Университетом Айовы. Он нерегулируемый, максимальный размер ставки – $500. Все, на чем зарабатывает университет, – это наблюдения за поведением участников торгов. В трех случаях из четырех расклад цен на IEM указывал на исход выборов президента США точнее, чем опросы общественного мнения.

Почему люди не всегда рациональны

Что такое иррациональность, когда речь идет об экономическом поведении субъекта? Это, например, покупки по завышенным ценам (всевозможные акции «купи сейчас») или абонементы в фитнес-центр, которые используются в лучшем случае наполовину (оплатил 10, сходил на четыре)[2]2
  Читайте саммари книги Ричарда Талера «Новая поведенческая экономика. Почему люди нарушают правила традиционной экономики».


[Закрыть].

Почему так происходит? Вряд ли потому, что человек хочет заплатить больше, а получить меньше. Намерению воспользоваться в полном объеме чем-то, оплаченным заранее, мешает то, что экономисты называют гиперболическим дисконтированием или, проще говоря, нарастающим откладыванием. Приобретая абонемент, человек думает так: вот она, выгода, у меня в кармане. Сегодня можно не идти, пойду завтра. И это «завтра» постоянно откладывается.

То, что переплачивают одни, должно оседать в карманах других – тех, кто здесь и сейчас придерживается рациональной модели потребления. Но так происходит не всегда. Яркий тому пример – фондовый рынок.

Константин Сонин: «Чтобы рынок был эффективен, то есть чтобы не было возможности получить прибыль, ничем не рискуя, всем участникам рынка вовсе не нужно быть рациональными. Достаточно того, чтобы было несколько разумных игроков (их называют арбитражерами), которые будут использовать наивность и неопытность остальных».

История фондового рынка знает не один пример, когда арбитражеры не смогли справиться с ситуацией. Так, например, случилось в 1998 году с хедж-фондом, которым управляла Long-Term Capital Management (LTCM). И это несмотря на то, что часть партнеров LTCM были докторами наук, а двое из них – Роберт Мертон и Майрон Шоулз – получили Нобелевские премии. «Ставки, сделанные LTCM, просто обязаны были принести прибыль», – пишет Сонин, но рынки лихорадило, кредиторы в какой-то момент не выдержали и разом предъявили свои требования. Крах был ошеломляющим.

Чего стоит информация о личной жизни СЕО

Если топ-менеджер крупной компании приобрел дорогой особняк, скорее всего, от акций этой компании стоит избавиться. Почему? Есть ряд исследований, подтверждающих связь личных расходов СЕО с показателями деятельности возглавляемых ими компаний.

Так, Дэвид Ермак из Нью-Йоркского университета и Крокер Ли из Университета Аризоны собрали информацию о стоимости домов CEO практически всех 500 крупнейших компаний США. Идея о том, что по стоимости дома можно спрогнозировать дальнейшее развитие компании, блестяще оправдалась. Чем дороже дома топ-менеджеров, тем больше проблем у компании. Почему? Все просто: покупка роскошной недвижимости, как правило, свидетельствует об излишней самоуверенности руководства, снижении способности видеть риски и готовности к изменениям.

Ермак и Ли пришли к еще одному интересному выводу. Показатели деятельности тех компаний, которые позволяют своим топ-менеджерам летать корпоративными самолетами, значительно хуже, чем у компаний, которые таких бонусов не предлагают. И, что неудивительно, рынок знал об этом раньше ученых. Каждый раз, когда та или иная компания объявляла о подобных льготах, ее капитализация падала в среднем на 1 %.

Константин Сонин: «Работы у исследователей, конечно, непочатый край. От частной жизни директоров они уже переходят к жизни личной. А вдруг количество любовниц или, что еще труднее для подсчета, незаконнорожденных детей у CEO сказывается на цене компании? Дойдет и до незаконнорожденных детей».

Зачем строить ненужный газопровод

В последние десятилетия много конфликтов возникает вокруг газа («газовые войны»[3]3
  «Газовые войны» начались вскоре после распада СССР. В центре конфликтов неизменно оказывались цена российского газа для Украины и стоимость его транзита по территории Украины.


[Закрыть] между Россией и Украиной). Почему именно газ, а, скажем, не нефть? Газ сложнее транспортировать.

Строительство газопровода – проект сложный и дорогой. Инвестор хочет знать точно, какую прибыль будет получать. А основным фактором, оказывающим влияние на эту уверенность, остается политика стран, по чьей территории проходит газопровод. И если коммерческие компании могут обратиться в суд, то аналогичной инстанции над странами не существует[4]4
  Конечно, существует Международный суд ООН, но государства далеко не всегда исполняют его решения, хотя и принимают его позицию к сведению.


[Закрыть]. Государствам приходится договариваться, не имея такого тыла, надеясь лишь на здравый смысл друг друга.

Одни страны, как Россия, обладают естественной монополией на газ, другие – монополией географической (когда транзит возможен через территорию определенной страны: например российского газа в Европу – через Украину).

Константин Сонин: «Какие гарантии могут дать Украина, Белоруссия, Польша, что будут соблюдать тот или иной контракт? Даже банальная смена правительства на практике приводит к изменениям договоренностей между странами, а ведь нужно, чтобы такие договоренности были более устойчивыми, чем правительства».

Английский экономист Рональд Коуз ввел в экономику такое понятие, как «трансакционные издержки» (теория Коуза). Это те деньги, которые приходится тратить на заключение и соблюдение договора, а также связанные с отсутствием доверия. И здесь важную роль играет… шантаж. Поэтому порой нужно построить «ненужный» газопровод (проходящий по территории других стран), чтобы договориться на лучших условиях с той страной, по территории которой проходит «нужный» газопровод. Чтобы увеличить свое влияние на переговорах, часто приходится идти на создание чего-то избыточного. Это и есть трансакционные издержки.

Неочевидное очевидное

Судебное заседание – это стратегическая игра

В 1878 году суд присяжных оправдал Веру Засулич, стрелявшую в петербургского градоначальника Трепова (девять из 12 присяжных были помещиками и чиновниками). Много шума наделал вынесенный в 2006 году оправдательный приговор убийцам таджикской девочки в Петербурге[5]5
  Городской суд Петербурга признал восьмерых подсудимых подростков виновными лишь в хулиганском нападении (не в убийстве). Фигуранты дела были приговорены к срокам лишения свободы от 1,5 до 5,5 лет, один оправдан. Верховный суд РФ оставил решение без изменений.


[Закрыть].

Что есть суд присяжных заседателей после таких решений, как не театр? И у экономистов есть своя точка зрения по этому поводу. Исход дела, решение по которому принимается присяжными, зависит от двух факторов: правил голосования и того, как голосуют другие присяжные.

Правило единогласия защищает невиновных от судебной ошибки только тогда, когда члены жюри не учитывают мнений друг друга. Потому что «как я могу считать, что подсудимый невиновен, если остальные 11 членов жюри считают, что он виновен. Вероятно, я ошибаюсь».

Все мы помним фильм «12 разгневанных мужчин», в начале которого 11 членов жюри были уверены в виновности подсудимого, а один сомневался. В итоге был вынесен оправдательный приговор.

С чем позволяют бороться корректирующие налоги

Как заставить людей вести себя тем или иным образом? Например, не употреблять алкоголь или не курить? Можно ввести сухой закон или «запретительный» налог. Во втором случае потребитель сам не захочет тратиться на алкоголь и сигареты. И мера эта именно корректирующая, а не фискальная.

Корректирующие налоги придуманы давно. Все мы помним, как Петр I ввел налог на ношение бород. Экономистом, впервые описавшим полезность корректирующих налогов, стал англичанин Артур Пигу (1930-е годы). Возьмем, например, компанию, которая в результате деятельности загрязняет окружающую среду. Как правило, производитель не обращает на это внимания. А если ввести налог на загрязнение – будет учитывать.

Корректирующие налоги могут использоваться в борьбе с пробками на дорогах, употреблением алкоголя, табака или жирной пищи.

Диктатуры бывают успешными

С экономической точки зрения диктатура как политический режим, как правило, обречена на провал. Хрестоматийные тому доказательства – Куба с Фиделем Кастро, Ирак с Саддамом Хусейном, Эфиопия с Менгисту Хайле Мариамом. Но есть и противоположные истории – это Южная Корея и Мексика, где экономический рост начался задолго до появления демократии.

Константин Сонин: «Оценка результатов деятельности политического режима – не такая простая задача. Даже если показатели экономического роста были впечатляющими, вдруг страна росла бы быстрее, будь режим другим? Даже чудеса Китая и Южной Кореи приходится сравнивать с годами, бесцельно прожитыми этими странами при других диктаторах».

Тим Бесли и Масахиро Кудамацу из Лондонской школы экономики стали авторами теории успешной диктатуры. К ним исследователи отнесли режимы, при которых в течение многих лет экономика страны показывала устойчивые темпы роста, стабильно улучшались показатели в образовании и здравоохранении.

Когда речь заходит об успешной диктатуре, важным критерием оказывается размер селектората (это люди, которые не находятся у власти, но решают, кто будет править).

В демократических государствах селекторат равен электорату, а при тоталитарном режиме это верхушка правящей партии. Так, в СССР в конце 1970-х селекторатом была совсем узкая группа лиц.

Константин Сонин: «Неудивительно, что передача власти произошла не тогда, когда руководство перестало справляться – это было заметно уже в середине 1970-х, – а в середине 1980-х, когда страна уже свалилась в штопор экономической катастрофы. На 10 лет позже, чем нужно».

Смерть диктатора – хорошая новость

Внезапная смерть основателя компании, занимавшего и пост руководителя, всегда приводит к росту котировок.

Константин Сонин: «Получается, что смерть засидевшегося в своем кресле основателя – хорошие новости для акционеров. Точно так же смерть диктатора – хорошие новости для его подданных».

Так как же меняются темпы экономического роста страны после смерти лидера? В диктатурах – довольно ощутимо, а при демократии, где лидер не играет практически никакой роли, его смерть не скажется даже на уровне инфляции, пишет Сонин.

В 2006 году исследование на эту тему провели гарвардские экономисты Бен Джонс и Бен Олкен. Они смотрели только на естественные смерти (убийства и перевороты не вошли в исследование, так как они напрямую могут быть связаны с экономической обстановкой в стране).

Так, в период правления Мао экономика Китая росла в среднем на 2 % в год, а после его смерти – в три раза быстрее, на 5,9 %. Экономика Ирана рванула вверх сразу после смерти Рухолла Хомейни[6]6
  По данным «Нью-Йорк Таймс», Хомейни называл демократию «эквивалентом проституции».


[Закрыть] (лидер Иранской революции 1979 года, правил страной с 1979 по 1989 год). Практически весь период правления Хомейни экономика страны показывала отрицательные темпы роста (так, в 1981 году падение составило 15,1 %). После смерти лидера начался период роста: уже в 1990 году темпы роста составили 5,9 %, в 1991-м – 14,1 %, в 1992-м – 14 % и т. д.

Зачем диктатору свободная пресса

Казалось бы, зачем диктатору свободная пресса? Всегда ли диктаторы стремятся к цензуре? Нет. Все зависит от ресурсов, которыми обладает страна.

Если страна богата на ресурсы, работает такая схема: прессе – цензура, гражданам – часть нефтяной ренты. Схема оказывается рабочей только на росте. И дает сбой, как только цена на ресурсы падает (в период экономического изобилия людей не очень волнует компетентность властей предержащих). Если же основной ресурс страны – люди и технологии, картина меняется. Эффективность правительства играет важную роль. В этом случае диктатору выгодны свободные (лучше – полусвободные) СМИ.

Вспомним период перестройки в СССР и приход к власти Михаила Горбачева. Когда он встал у руля, нефть была втрое дешевле, чем каких-то четыре года назад. Неэффективная закрытая система управления нуждалась в срочных переменах.

26 апреля 1986 года европейские информагентства опубликовали новость об аварии на Чернобыльской АЭС. В СССР об аварии стало известно спустя два дня. И в то время распространение информации о таком событии, хоть и с опозданием, казалось маловероятным.

Выступая в 1987 году, Горбачев заявил: «Гласность – действенная форма всенародного контроля за деятельностью всех без исключения органов управления». Слова словно были списаны из учебника по корпоративному управлению, подчеркивает Сонин.

Кому и почему жить хорошо

Почему одни страны живут лучше других

В 1966 году Саймон Кузнец[7]7
  Саймон Кузнец – американский экономист еврейско-литовского происхождения, получил Нобелевский мемориальный приз по экономике за решающий вклад в превращение экономики в эмпирическую науку.


[Закрыть] определил национальное богатство как совокупную стоимость земли, полезных ископаемых и производственного капитала (человеческий капитал не учитывался).

Для периодов экономического роста характерно снижение отношения национального богатства к ВВП и неизменность (или небольшой рост) отношения производственного капитала к ВВП. Что обозначают эти коэффициенты? Эффективность использования национального богатства и производственного капитала соответственно: чем выше показатель, тем больше отдача от богатства, которым обладает страна, или производственного капитала.

В 1997–1998 годах Всемирный банк подсчитал национальные богатства всех стран (природные ресурсы, человеческий капитал и производственный капитал). Оказалось: чем выше уровень развития страны, тем выше производительность богатства.

Константин Сонин: «Величина эффекта существенна. При переходе от стран с уровнем ВВП $1 тыс. на душу населения к странам с ВВП $10 тыс. на душу населения отношение богатства к ВВП падает с 7 до 4. В большинстве стран это отношение ниже 5, в то время как в бедных странах оно варьируется от 6 до 14. Это означает, что в развитых странах богатство используется намного более эффективно!».

Получается, что хорошо живут не изначально богатые страны, а те, кто научился этим богатством распоряжаться, сумел вовлечь его в рыночный оборот. Умения эти зависят, в свою очередь, от того, насколько эффективны в стране финансовый рынок, судебная система и т. д.

Чем менее однородно население, тем хуже

Весной 2006 года, когда в Москве обрушилась крыша Басманного рынка, мэр Юрий Лужков заявил: «Ни один москвич не пострадал».

Разделение на «своих» и «чужих» – как часто мы его наблюдаем? Достаточно часто.

Такая риторика нередко используется и в предвыборных кампаниях. Свежий пример – Дональд Трамп, сделавший ставку на лозунг «Они против нас!» (2016). Они – это не мы, это другие, и именно они во всем виноваты! Потерял работу? Она ушла в Китай и Мексику. Стал меньше зарабатывать? Все деньги потратили на пособия представителям меньшинств! В итоге, несмотря на то что Трамп набрал на 3 млн голосов меньше опытной Хиллари Клинтон, он одержал победу. В США президентом становится не тот, кто набрал больше голосов, а тот, кто победил в большем количестве штатов.

Как это связано с экономикой? Чем более многонациональна страна, тем сложнее ей развиваться, потому что этническая разобщенность – постоянный источник разногласий[8]8
  Это называется этнолингвистической фракционализацией.


[Закрыть]. Но самая сложная ситуация возникает там, где есть еще и имущественное неравенство: конфликтующими группами в этом случае будут богатые белые, бедные белые, богатые черные и бедные черные (например).

Богатство недр – не всегда благо

В 1977 году в журнале Economist вышла статья, посвященная связи между ростом добычи природного газа в Нидерландах и снижением промышленного производства. Чуть позже эта модель получила название «голландской болезни». Ее описали австралиец Варнер Макс Корден и ирландец Питер Нири[9]9
  Читайте саммари книги Андрея Мовчана и Алексея Митрова «Проклятые экономики».


[Закрыть]. Они разделили экономику на три сектора: сектор неторгуемых товаров и услуг, которые не могут быть перемещены между странами; бурно растущий сектор торгуемых товаров (обычно различные виды сырья); нерастущий сектор торгуемых товаров (промышленные товары, доступные для экспорта и импорта).

При резком росте сырьевого сектора происходит отток трудовых ресурсов из промышленности (так называемая прямая деиндустриализация). Вслед за ростом доходов занятых в сырьевом секторе, растет потребление, а значит, и спрос на неторгуемые товары и услуги. Это, в свою очередь, приводит к росту цен на них и перетеканию трудовых ресурсов из промышленности в сферу услуг (косвенная деиндустриализация).

Результатом «голландской болезни» становится бурный рост добывающего сектора и сферы услуг на фоне стагнации или падения обрабатывающего производства. Параллельно наблюдается укрепление национальной валюты и рост цен. Если «голландская болезнь» продолжается долго, обрабатывающая промышленность теряет конкурентоспособность. И когда сырье заканчивается или цены на него падают, страна оказывается в тяжелом кризисе.

«Голландская болезнь» необязательно связана с ресурсами. Так, в конце 1970-х в Бразилии случились заморозки, и страны-конкуренты получили неожиданный бонус. В Колумбии песо укрепился в 1,5 раза, отчего пострадали многие сектора экономики. В перерабатывающей промышленности рост замедлился вдвое, а в легкой и вовсе оказался отрицательным. Таким образом, рост цен на основной экспортный товар ухудшил положение в других отраслях.

Инфляция – результат политики центробанков

Начало XXI века прошло под флагом быстрого роста экономики и низкой инфляции. Так, с 2000 по 2010 год, по данным Росстата, экономика России росла на 20–28 % в год. Продовольственная инфляция составляла в среднем 12,5 % (максимум – 17,9 % в 2000 году и минимум 6,1 % – в 2009-м).

Константин Сонин: «Вопрос о том, откуда берется инфляция, для экономистов давно закрыт. Это результат денежной политики… К середине 1980-х, устав от постоянного роста цен, большинство стран последовало рекомендациям экономистов. Результаты оказались впечатляющими».

Так, в 1990–1994 годах средний уровень инфляции в странах Латинской Америки превышал 230 %, спустя 10 лет она не превышала 10 %. Если все дело в работе центробанков этих стран, им есть чем похвастаться, подчеркивает Сонин.

Основной инструмент денежно-кредитной политики центробанков – ключевая ставка (ставка рефинансирования)[10]10
  Примерно с конца прошлого века центробанки многих стран перешли к таргетированию инфляции. То есть уровень инфляции, которой ЦБ планирует достичь с помощью своей финансовой политики, известен и ЦБ несет ответственность за ценовую стабильность.


[Закрыть]. Это тот процент, под который центральный банк выдает кредиты коммерческим банкам и принимает от них деньги на депозиты.

Во время кризисов растут торговые барьеры

С декабря 2008 по март 2009 года объем международной торговли Китая и Бразилии упал на треть, США, Великобритании, Франции, Италии – на 20–25 %. Кто страдает в первую очередь от сокращения объемов внешней торговли? Производители, которым приходится рассчитывать на внутренний спрос. У правительств возникает желание защитить их от внешней конкуренции, поддержать. Для этого вводятся повышенные пошлины на импорт (путь развивающихся стран) или проводится субсидирование отечественного производства (путь развитых стран; в результате происходит снижение себестоимости производимой продукции).

В конце 1920-х ведущие экономические державы стали буквально соревноваться в возведении торговых барьеров. Важную роль в этом вопросе сыграла тогда курсовая политика правительств. Те, кто сохранил привязку нацвалюты к золоту[11]11
  Когда нацвалюта привязана к золоту, активная денежная политика (эмиссия нужного количества денег) невозможна.


[Закрыть], оказались в более трудном положении, чем те, у кого такой привязки не было.

Чем плоха политика протекционизма? Торговые барьеры ведут к перераспределению богатства внутри страны (от потребителей товаров к хозяевам компаний-производителей). Несмотря на то что потребитель проигрывает (растет цена не только на импортный товар, но и на продукцию отечественного производителя), а производитель выигрывает, общий итог всегда будет отрицательным, подчеркивает Сонин.

Торговые барьеры могут быть хороши, только если речь идет о поддержке зарождающейся отрасли. Но это не работает в кризисное время: невозможно угадать, что будет нужно в будущем.