Текст книги "Ключ"

Максим Шмырёв
Ключ

© М. В. Шмырёв, текст, 2021

© А. А. Просекова, иллюстрации, 2021

* * *

Три состояния – ключи ко всем переживаниям: опьянение, сон и смерть. И поэтому никогда не переведутся дикие кутилы, упивающиеся жизнью, весёлые и мрачные аристократы грёз, воины, ландскнехты, искатели приключений – короче говоря, те, кому безразличен весь этот мир работодателей и работовыполнителей, торгашей и денег.

Эрнст Юнгер

Глава I,
начальная, в которой Фригг вытягивает неудачный жребий, а в Асгарде наступает Зимнее Время

Маленькие савойары возвратились в город, и крик их уже будит звонкое эхо околотка; как ласточки возвещают весну, так они возвещают зиму. Октябрь, вестовой зимы, стучится в наши жилища. Нескончаемый дождь струится по помутневшим окнам, а ветер засыпает осиротевшее крыльцо опавшими листьями платана.

Алоизиюс Бертран

Было утро воскресенья. Хотя в Асгарде, в разных частях замка, были одновременно и утро, и вечер, и ночь – одного и того же или слегка отличающихся друг от друга дней. Однако в малом церемониальном зале, где собрались Император, Короли и Королевы, было именно утро – длинные косые лучи восходящего солнца просвечивали помещение, в них сияли пылинки, будто бы спорхнувшие с книг, которыми была заполнена стена напротив окна. А внизу, на Кроне, в синих, лазоревых и розовых небесах разных Ветвей вниз слетали первые снежинки Великого Снегопада.

– Ну ничего себе! – Фригг возмущённо топнула ногой в высоком армейском ботинке и села – почти упала – в кресло. Её клетчатая юбка взвилась и опала на колени. В руке Фригг была короткая палочка.

– Извини, Фригг, – Ньёрд разжал кулак и высыпал на стол остальные палочки – длинные.

Та, которую вытянула Фригг, была первой и единственной короткой.

– Так выпал жребий, – добавил он с сожалением, хотя и нотками радости в голосе – как человек, избавившийся от неприятной обузы.

– Это несправедливо! – Фригг, которая тянула первой, не ожидала такого результата и была слишком ошарашена, чтобы принять его спокойно. – Почему этот жребий достался именно мне! У меня множество планов! Идей!.. Во время нынешнего Зимнего Сна я собиралась устроить на Новой Ветви нечто совершенно изумительное! Это бы пошло на пользу всем!.. А теперь я вынуждена остаться тут, в Асгарде! На всю зиму!.. Дежурить! В компании белых медведей и сов!..

К Фригг подошёл Лит. В начале жеребьёвки он стоял у книжной полки и листал книгу.

– Фригг, дорогая, не волнуйся так, – сказал он мягким примирительным голосом. – Ты ведь впервые остаёшься в Асгарде на зиму. Я уже дежурил, и Сигне в прошлом году… А Хёд – даже дважды. Скучновато, но потом даже интересно. По-своему.

– Это напоминало мне о маяке, – отозвался Хёд, который сидел с Эйр у дальнего конца стола. – Маяк – Асгард, а кругом замёрзшее море, запорошенное снегом…

– Никто не хочет поменяться?.. Или остаться со мной? – со смутной надеждой спросила Фригг.

– Ты ведь знаешь, что правилами это запрещено. Переиграть жребий невозможно. Но мы будем навещать тебя, так часто, как сумеем! – ответил Ньёрд.

– Это радует, – буркнула Фригг. Она уже немного успокоилась.

– Не горюй, Фригг! Увидишь, это не так печально… Всё, жеребьёвка завершена, до полудня мы отправляемся, – сказал Ньёрд. – Следующий общий сбор – в первое утро Весеннего Пробуждения!..

Мужчины направились к выходу. Королевы подошли к Фригг, пытаясь её приободрить. Однако, заметив, что ей хочется побыть одной, также оставили церемониальный зал. Некоторое время Фригг ходила по нему в одиночестве, крутя в руке злополучную маленькую палочку. Затем бросила её на стол, где лежали остальные. Гордо подняв голову, с улыбкой, она шла по коридору в свою светёлку, чтобы как следует выплакаться.

…Поплакав, Фригг умылась, посмотрелась в зеркало – повернулась вполоборота, перекинула на плечо рыжую косу. С грустными зелёными глазами она показалась себе ещё симпатичней.

В дверь постучала и вошла Сигне.

– Ну что, подруга, оставляешь меня?!.. – Фригг деланно рассмеялась.

– Я зайду к тебе очень скоро, как только смогу!.. В следующие же выходные – с утра до самого захода солнца!

Фригг вспомнила, как во время дежурства Сигне она зашла к ней только один раз на пару часов – так была увлечена воплощением своего проекта Города Крутящихся Каруселей на Новой Ветви – и усомнилась в правдивости Сигне.

– Может быть, может быть… – протянула она. – Кстати, как поживает этот парень, Олег, из гвардии или?..

– Технической службы. Он техник. Могла бы и запомнить. Чудесно, – Сигне едва заметно усмехнулась.

– Ты возьмёшь его с собой?..

Сигне покраснела.

– Конечно, нет! Он в команде Лита, работает над проектом на его Новой Ветви! А ко мне будет заходить на чай… Вечером, когда в моём парке будут ложиться длинные тени, перевитые лунным светом, – мечтательно проговорила Сигне.

Фригг промолчала. У неё не было молодого человека.

Затем девушки перешли на другие темы: поболтали о книжках и моде, а на прощанье искренне расцеловались.

…Асгард был полон шума: хлопали двери, звучали голоса. Часть придворных, сотрудников и военных разъезжались на Ветви, чтобы там уйти в Зимние Сны. Другие уходили вместе с Императором, Королями и Королевами – создавать миры на Новых Ветвях или путешествовать по глубинным тайным тропам близ Годовых Колец – исправляя повреждения Древа, регулируя течение его соков, питающих облака, леса и моря. Во время Великого Снегопада и Зимнего Сна в Асгарде и на обжитых Ветвях Кроны монархи могли появляться только ненадолго – кроме того, кому достался жребий. Таково было древнее правило Асгарда.

Фригг стояла у окна, которое выходило на площадь. Она уже попрощалась со всеми и теперь наблюдала за отъездом.

Держась за руки, прошли Хёд и Эйр, впереди них, с воздушным шаром, парящим над головой, пробежала Агнета.

Фригг услышала её звонкий смех. Эйр обернулась, помахала Фригг. То же сделали Хёд и Агнета. Фригг помахала им в ответ.

Вместе прошли Хуго и Астрид – они поженились спустя год после свадьбы Ньёрда и Фрейи. Хуго и Астрид что-то увлечённо обсуждали между собой. Площадь пустела.

Одними из последних к воротам замка подошли Брани-мир и Молли. Об их романе Молли рассказала своей подруге Паоле, Паола случайно обмолвилась Сигне, которая гостила на Сломанной Ветви, а та не выдержала и всё выложила Фригг.

«Какая драматическая история! С одиночеством, любовным треугольником, жертвой, слезами, надеждой!.. Счастливым концом или, лучше сказать, началом счастливой жизни! – подумала Фригг. – Вот бы написать об этом книгу! С вымышленными именами, конечно!..»

Молли улыбнулась, Бранимир поцеловал её, они прошли в открытые ворота. Вслед за ними пролетел невесть откуда взявшийся красный кленовый лист.

Фригг вспомнила об Олеге – высоком симпатичном парне, который мог собрать вечный двигатель из набора для шитья.

– Парочки! – сказала вслух она. – Зато я свободна и независима, да! И очень этим довольна!..

Ей снова захотелось заплакать, но она сдержалась.

Последним площадь перед замком покинул камергер. Он долго укладывал рыжий кожаный чемодан в багажник красного автомобильчика. Раньше он предпочитал оставаться в Асгарде, но теперь уходил в Зимние Сны, где присматривал за правнуками – на одной из Ветвей Средней Кроны. Старик уложил поклажу и долго смотрел на замок, будто хотел забрать его с собой – запечатлённым взглядом. Он увидел Фригг в окне, церемонно поклонился ей, затем сел в автомобиль и выехал на дорогу. Ворота закрылись. Часы гулко пробили полдень – начало Зимнего Времени в Асгарде.

Глава II,
в которой Фригг почти заскучала, а Гевьон покинула остров

Нужно сказать, что, прощаясь с изгнанниками, я дал им слово, что не забуду о них и что, если только в каком-нибудь порту мы встретим корабль, путь которого будет лежать мимо моего острова, я попрошу капитана того корабля зайти за ними и доставить их в родные края.

Даниэль Дефо

Несколько дней Фригг упорно убеждала себя, что она не скучает. В опустевшем Асгарде на самом деле было что-то привлекательное: по длинным коридорам шуршали сухие листья, будто взвихренные ветром и залетевшие сюда с Ветвей, на верхушках башен крутилась позёмка, которая оборачивалась длинным дымом, стоящим столбом, – словно от костров на опушках Шумящего Леса. Фригг пыталась что-то сочинить, но нашла получившийся текст слишком меланхоличным. Два дня она провела с Императорскими гвардейцами. Крепкие юноши и девушки – дежурная рота на время Зимнего Сна – в основном занимались тренировками, стрельбой и игрой в мяч. Потом отправилась во владение Трувора – штаб-квартиру Специальной Службы. Казалось, что Трувор никогда не спит: не только зимним, но и обычным сном. Фригг застала его, обложенного бумагами: картами и отчётами, яростно пыхтящего большой трубкой. Он вежливо, но неумолимо выставил её за дверь. Не веселее оказалось посещение дежурной группы Управляющего. Часть техников занималась конструированием механизмов – некоторые из них, уже ожившие, парили и бегали неподалеку; другие сотрудники играли в шахматы. Фригг проиграла три раза подряд, и, когда бородатый техник в круглых очках с металлической оправой предложил ей дать фору в виде ферзя, возмущённо удалилась. Она направилась в библиотеку Асгарда.

Зимний сон повлиял и на библиотеку. Деревья будто дремали, порой между ними перелетали редкие разноцветные бабочки, книжные шкафы казались тёплыми и уютными, словно гнёзда, выстланные пухом и перьями. Казалось, что все истории в книгах счастливо разрешились и впереди блестит море, светит солнце, а ветер ласкает лицо.

«Я будто на последней странице романа, – подумала Фригг. – Или, наоборот, попала в самое начало, где автор склонился над первой страницей!» Она прошла на Тенистые поляны, туда, где они ловили бабочек с Энтомологом. Ей показалось, что она увидела у дерева его сухощавую фигуру, но потом поняла, что это просто тень – глубже и синей остальных. В лунном свете кружилась одинокая сине-чёрная бабочка, крылья которой были обрамлены алой каймой.

«Может быть, это история о рыцаре Гавейне?.. Где теперь есть начало и конец, которые появились на свитке, когда бабочка напилась утренней росы!.. – Фригг проследила взглядом за бабочкой, которая порхала, удаляясь от поляны. – Или это моя собственная история?.. На какой я сейчас странице?

В самом начале или ближе к середине?.. А может быть, она близится к финалу? Пусть тогда это будет первый том!..» На плечо девушки слетел жёлтый лист. Она сняла его и положила в карман куртки – Фригг любила сухие листья и раскладывала их на полке – рядом с серьгами, кольцами и браслетами.

Там же у неё лежали другие подобранные мелочи – камушки и шишки.

– Мне явно пора проветриться! – вслух сказала она. – Иначе я тут совсем задремлю и Асгард останется без дежурной Королевы!.. Некому будет принять посольство снеговиков!

Она решительно зашла в гараж и вывела оттуда ярко-красный снегоход. Спустя час она уже мчалась по снежной поверхности Верхней Ветви к бору, темневшему вдали.

* * *

– Мастер! Готово?

– Я говорил тебе называть меня иначе.

– Я забыл.

– Говори: господин старший менеджер.

– Это сложно, мастер. Я мал для длинных слов.

– Ладно. Скоро доделаю.

Длинноносый деревянный человечек вздохнул. Напротив него, за столом, укрытым старой клеёнкой с выцветшими нарисованными яблоками, сидел Хрёсвельг. Одна нога у него была короче другой: где-то обломалась, и Офнир выстругивал ножом палку, чтобы её починить. Казалось, оба стали ещё меньше, чем были на Сломанной Ветви. Хрёсвельг потемнел от непогоды, а лицо Офнира избороздили длинные трещины или морщины.

– Ну что, Хрёсвельг, – печально проговорил он, – нас снова ожидает долгое прозябание в глуши! Увы, такие, как мы, не имеют Зимних Снов! Не засыпают! Разве могут немного подремать… Забыться на час-другой. А есть нам надо! И тепло не помешает. Немного тепла для деревянного тела!..

Он протянул руки к крошечной печурке, которая стояла в углу маленького дома, запорошенного снегом.

– Но надо быть очень осторожным! Чтобы не сгореть! Потому что тогда я окажусь неизвестно где! Не в грядке на Окраине, нет! Я чувствую, что больше не смогу там возродиться… Совсем умру или попаду в глубины Хель! И ты исчезнешь! Поэтому безопасней оставаться тут, на Нижней Ветви, где такие существа, как мы, не вызывают вопросов!.. Представляться разумным механизмом часовщика Штауба! Играть на шарманке! Устраивать представления! Ловчить, скрываться… Пока до нас не добрались посланцы Хель: чтобы забрать часы и свернуть шею!..

Он помолчал и добавил:

– Осведомитель не отвечает на вызовы. Где ты его видел в последний раз?

– В ельнике. Он дразнился, я побежал за ним. И сломал ногу.

Хрёсвельг насупился, он уже отвечал на этот вопрос.

– Прости, Хрёсвельг… Я забыл. Это от печали, зимней хандры.

Офнир быстро и ловко приделал Хрёсвельгу новую ногу.

Хрёсвельг молчал. Он ворочал глазами для собственного развлечения.

– Мастер!..

– Что?..

– А я могу снова стать большим?..

– Когда-нибудь, Хрёсвельг, но не сейчас… Сейчас это будет слишком накладно!.. Вот, возьми…

Офнир вытащил из холщовой сумки сморщенную луковицу и разрезал её ножом на две половины. Одну протянул Хрёсвельгу, а вторую положил себе в рот.

Хрёсвельг громко хрустел луковицей, когда послышался приглушённый стук копыт. Звук усиливался, всадники приближались к домику на опушке леса.

* * *

Гевьон лежала на пляже. Искрящиеся волны накатывали на белый песок – как всегда. Скучающим взглядом она посмотрела на Альва – юноша с разноцветными волосами ловил рыбу. Дёрнулся поплавок, Альв поднял вверх удилище.

– Поймал?..

– Нет, госпожа! Но сегодня у меня хороший улов!.. Я могу приготовить вам уху!

– Сам ешь свою уху, Альв. Я обойдусь виноградом.

Гевьон встала и направилась к дому. Ветер трепал её длинные волосы. Она вошла в прохладный холл, поднялась вверх по лестнице, по пути сорвав несколько виноградин с лоз, увивавших колонны. Прошла в центральную башню, где, в середине зала, на каменных ложах спали мужчина и женщина: Гюльви и Фригида. Сбоку от них стояло ещё одно каменное ложе. Оно было свободно. Гевьон посмотрела вверх. Сквозь окно было видно трепещущее наверху пламя, стелился белый дым – подавая сигнал кораблям эскадр, которые давно упокоились на морском дне. Гевьон подошла к свободному ложу и положила на него руку. Камень показался ей тёплым. «Быть может, пора уснуть и мне?.. – подумала она. – И куда же я попаду? В безысходный кошмар? Или нет?..» Её страх и тоска при мысли об этом сменились иным чувством – тихой грустью, тайной надеждой. «Может быть, когда я усну, этот остров окончательно отчалит от времени и уплывёт куда-то далеко, а я буду плыть с ним – не думая, не желая, не помня – просто плыть к неведомым берегам». Он легла на ложе.

Ей показалось, что она слышит вдали грустную медленную песню, которая качает и усыпляет её. «Песня исхода Падших Асов… – вспомнила она, – начала и конца».

– Госпожа, госпожа!.. – сквозь дрёму Гевьон услышала вопли Альва. Ей не хотелось просыпаться, но она сделала над собой усилие и открыла глаза.

– Госпожа Гевьон, скорее сюда!..

Ложе снова стало холодным, будто ледяным. Гевьон вскочила, сбежала вниз по лестнице, вышла из дома. Вдоль береговой линии бегал Альв. Он бросил удочку, опрокинул ведро. Рыбки бились на песке.

– Она плывёт, плывёт!.. Рыба, большая рыба! Она вернулась!.. За вами и мной!

Гевьон присмотрелась.

– Да, вижу. Ты хочешь плыть вместе со мной, в одной рыбе?.. Ты забываешься, Альв.

– Нет, госпожа, как я мог… – Альв отошёл и собрал рыбок обратно в ведро.

Гевьон зашла в воду. Её вдруг потянуло обратно на берег. Почудился запах ухи, которую они ели у костра, во время военного похода; воины пели песни, а она подпевала им, и высоко над лагерем трепетало их боевое знамя. Но Гевьон осталась на месте. Чёрный огромный плавник рыбы был всё ближе. Уже рядом.

Гевьон закрыла глаза. Рыба проглотила её и ушла на глубину.

Альв некоторое время бродил по берегу.

– Вот ведь стерва! – крикнул он и погрозил морю кулаком. – Возомнила о себе! Видал я таких, как ты, а ещё гораздо красивей и сильней тебя!.. Мне и тут будет хорошо! Я буду каждый день есть уху и виноград! Сделаю себе винца! Может, разбужу Фригиду! И она окажется не такой надменной дрянью…

Продолжая бормотать, Альв поднял удочку и направился в дом.

Уходя, он краем глаза заметил в море чёрную точку. Это был плавник ещё одной большой рыбы. Несколько секунд он стоял в раздумье, а потом побежал по мелководью к нему навстречу. Вскоре Альв исчез. На волнах качалась удочка, рыбки из обронённого ведра уплыли в море. Внезапно солнце потускнело. На остров опускалось огромное облако. Оно полностью окутало его и, стеной тумана, поплыло на восток.

На месте, где раньше находился остров, было пусто – только волны.

Глава III,
в которой повествуется о Зимней Страже, а Фригг находит меч Миммеринг

Когда утром вы выходите из дома, намереваясь совершить прогулку в окрестностях города, наполните карманы нехитрыми безделушками – вроде заурядного паяца на верёвочке, кузнецов, стучащих по наковальне, или всадника на лошади-свистульке – и у порога трактира или в тени придорожных деревьев раздайте их незнакомым бедным детям, которых вы повстречаете.

Шарль Бодлер

Стародуб был древним городом. Его прошлое, будто древесные корни, укоренялось в неизвестной глубине, днях, когда здесь жил тайный незаметный народ, который потом делся куда-то: то ли ушёл в леса, то ли уплыл по реке Осёнке, протекавшей через город. Впрочем, некоторые из последующих жителей, поселившихся здесь, – русые и голубоглазые охотники и воины – утверждали, что видели костры на холмах, горящие факелы в чаще – будто древний народ иногда навещал свою родину, и на могильных курганах звучали его песни, которые разносил ветер. Город стоял среди дубрав, недалеко от границы с Окраиной – и все мужчины с малолетства умели пользоваться мечами, а девушки чередовали домашние дела с натягиванием тетивы длинных луков. Город знал много осад и сражений, но никогда не переходил под власть королевства Локи и Хель – потому гордо реяло его зелёное знамя с золотым дубовым венком, а жители держались смело и уверенно. Многие из них служили в подразделениях Чёрных Егерей, деля славу и горечь битв с армией Императора.

Стародуб был известен промыслами – особенно бондарным и игрушечным. Стародубовские бочки придавали чудесный вкус вызревавшим напиткам, а засоленные огурцы вкусно хрустели на зубах – будто первый снежок, который наметало у домов перед Великим Снегопадом. Игрушки тоже были деревянные, однако пользовались спросом даже у богачей на Верхних Ветвях. Стародубовские игрушки не ездили по земле, воздуху и воде, подобно автомобильчикам из мастерских Мариефельда, не поднимались в небо, как самолётики, сделанные при участии техников Верхушки Кроны. Однако они были добрыми, красивыми и надёжными – как крепкий меч или весло, утренняя заря и тёплые огни посёлка. Дети сажали их на ночь рядом с подушкой – медведей, енотов, бобров и другие деревянные фигурки – и знали, что никто не посмеет выбраться из темноты под кроватью, проскользнуть в замочную скважину, не сможет обтечь дымом свет ночника и напасть на них. Ведь на страже у подушки стоит верная стародубовская игрушка. Андроник – уменьшительно Ник – тоже собирался стать игрушечником и работал подмастерьем у своего деда, вместе со старшим и младшим братьями. У него хорошо выходили зайцы и медведи – он вырезал их, а дед украшал резьбой.

Ник не придумывал для себя иного будущего, хотя порой подходил к краю Ветви и смотрел вниз – там, на Нижних Ветвях, находилась Сумеречная Зона, где пал в бою его отец, сержант Чёрных Егерей. Осенью Нику исполнилось четырнадцать лет. Когда начался Великий Снегопад, он собрался отправиться в Зимний Сон – через день после своей семьи, он всегда делал это чуть позже. Но посмотрел в окно, где падал снег, и вышел на улицу. Чистый морозный воздух показался ему чудесным. Он слепил один ком, потом другой, а затем – неожиданно для себя – начал строить во дворе большую снежную крепость – такую он порой создавал в своём Зимнем Сне. В реальности это оказалось тяжелее – снег в сновидении сам занимал положенное ему место, не разваливался, не пропитывал холодной влагой рукавицы. Однако Ник усердно трудился весь день, а на следующий – после короткого обычного сна – продолжил. Порой он заходил в дом и отогревался чаем из самовара. Поглощённый работой, Ник не замечал, что вокруг было очень тихо – все жители города отправились в Зимние Сны и снег завалил двери соседних домов. Он установил на верхушке крепости маленький флаг Чёрных Егерей, доставшийся ему от отца, и доделывал зубцы, когда увидел на улице воина – на лыжах, в белом полушубке. На его рукаве была эмблема – скрещённые мечи и снежинка, увенчанные Императорской короной. Незнакомец подошёл к калитке и представился:

– Я – Ален. Добрый день.

– Здравствуйте, Ален. Меня зовут Андроник. Но все называют Ником.

Ник отворил калитку. Ален зашёл во двор и снял лыжи. Зачерпнул горсть снега и прилепил его к последнему недоделанному зубцу.

– Теперь она достроена, – заметил он, – отличная крепость с боевым знаменем. Ты хочешь стать солдатом?

Ник замялся, а потом ответил:

– Я подмастерье, вырезаю из дерева игрушки. Через пару лет стану мастером. Мой старший брат уже мастер.

Ален чуть улыбнулся:

– Почему ты не ушёл в Зимний Сон? Великий Снегопад начался ещё позавчера. Сегодня третий день зимы.

– Я доделывал крепость, не бросать же работу, – смущённо ответил Ник, вдруг ощутив себя ребёнком. И предложил:

– Налить вам горячего чая? Со стародубовскими травами?

– Пожалуй.

– Прошу вас в дом.

– Давай лучше тут, на улице.

Ник забежал домой и вынес чашку чая, над которой клубился пар.

Потом взял вторую кружку для себя. Они молча пили чай – во дворе, под снегом, который летел вниз крупными белыми хлопьями. Порой снежинки падали в чашки и растворялись – Нику казалось, что их наполняет зима.

– А вы тоже не ушли в Зимний Сон? – спросил Ник, когда Ален отдал ему пустую кружку.

– Я служу в Зимней Страже. Мы – неспящие. Как и ты. То есть ты можешь не спать зимой. Таких немного на Кроне.

– Наверное, это здорово! Один среди зимы… И весь мир – не сновидческий, не представленный, а реальный – он твой!.. Морозный воздух. Снежные шапки на деревьях, – увлечённо проговорил Ник. – Хотел бы я увидеть всё это!

– Ты можешь увидеть, Ник. Но нельзя забыть, что увидел внутри зимы. Подумай об этом, когда придёт время.

Ален отдал Нику чашку.

– Спасибо, Ник. Приятных сновидений.

– До свидания, Ален.

Ник закрыл калитку и смотрел, как Ален шёл на лыжах по заснеженной улице, а потом исчез за лесными деревьями.

Он вдруг осознал, что остался единственным неспящим в городе. «Я не смогу уйти в Зимний Сон», – с испугом подумал Ник, но его опасения оказались напрасны. Уже через час он отправился по дороге в Зимнее Сновидение, где были солнце и море, а дед грёб веслом по обе стороны лодки, направляя её в дельту реки, на берегах которой склоняли головы жирафы.

…После Весеннего пробуждения выяснилось, что Ник зачислен в школу Зимних Стражей и должен отправиться в неё после достижения шестнадцатилетнего возраста. А пока он получил расписание занятий в спортивных секциях за государственный счёт: стрельба, фехтование и лыжные гонки в заснеженных горах. Дед и мама недоумевали, но сотрудники Специальной Службы сослались на распоряжение Верхушки Кроны. Ник не был против – перспектива стать воином элитного отряда его вдохновляла, а ещё больше увлекала зима. Спустя два года он поступил в школу Зимних стражей при корпусе Чёрных Егерей. Как и другие курсанты, Ник готовился к патрулированию во время Зимнего Сна. Он окончил школу с высшей суммой баллов, получил офицерское звание и был распределён на одну из Ветвей Нижней Кроны.

Ник находился на заставе один – стражи несли службу в одиночестве, рассыпанные цепочкой по пограничной линии.

…Ник служил уже несколько лет. Зимние бдения изменили его – в свободное от службы время он больше не делал игрушки. Заглянув в холодные заснеженные пространства, Ник словно был зачарован взглядом зимы – и летом часто бродил, рассматривая кучевые облака, набегавшие на дубравы. Он стал одинок, и только база Зимних Стражей в предгорье на Халденской Ветви была местом, где он мог поговорить по душам, послушать блюз, продемонстрировать свои карандашные наброски, сделанные во время зимних походов, – ветви деревьев, согнувшихся под тяжестью снега, лучи солнца, пронзающие безмолвный лес – другие люди считали их слишком мрачными. Он спрашивал об Алене, но никто не знал, где он, – страж пропал без вести во время разведки в Сумеречной Зоне. Порой Ник задумывался, благодарен ли он Алену, который изменил его жизнь, или зол на него. Он не мог ответить на этот вопрос. Мир для него стал другим – бело-синим пространством зимы, где в студёном воздухе порхают снежинки, а вопросы не требуют ответов, и нужны ли вопросы, когда над безмолвным миром сияет поздняя утренняя заря?..

Ночью, задремав в палатке посреди зимнего леса, он увидел Алена.

Тот сидел на поляне у костра. Ник подошёл к нему. Ален подбросил дров в костёр и снял с него чайник на длинной палке.

– Теперь я угощу тебя чаем, Андроник.

Тот принял кружку. Ален взял свою. В его тёмных глазах, как и в глазах Ника, была зима.

– Ты зол на меня, Ник? Я же зачислил тебя в школу Зимних Стражей – без твоего согласия. В Стародубе проверки не проводятся – он и так даёт Кроне много воинов. Ты мог прожить всю жизнь и не узнать, что неспящий.

– Нет, Ален. Сейчас я не злюсь. Сначала я был восхищён, потом спокоен, потом зол, а затем смирился. Мне порой кажется, что холод зимы существует для того, чтобы сердце стало горячим. Билось во всю мощь – среди ледяной пустыни. Оно – сердце – ищет. Что-то подлинное. Ключ. Я называю это – ключ.

– Ты много думаешь о зиме, – заметил Ален.

– Да. Много.

Ален отхлебнул из кружки и сказал:

– Я хотел поговорить с тобой о зиме, одиночестве, поиске. Хотел обучать тебя и передать всё, что знаю. Но не пришлось.

– Ты пропал без вести.

– Да.

– Что с тобой произошло?.. Ничего не добавишь?

– Ничего.

Ник посмотрел Алену в глаза и проговорил:

– Ты снишься мне. Ты не Ален, а моя фантазия.

Ален усмехнулся:

– Разве кто-то во сне признается, что он нереален?..

Они сидели молча, пока чай в кружке Ника не пошёл рябью. Он проснулся и понял, что это ветер треплет полог палатки.

Из служебных материалов Чёрных Егерей Неспящие – очень малая часть населения Кроны, чаще всего – мужчины. Отличаются тем, что могут не уходить в Зимний Сон после начала Великого Снегопада. Некоторые из них способны бодрствовать всю зиму, другие – только её часть. Несмотря на то что Великие Снежные Заносы между Кроной и Сумеречной Зоной делают невозможным масштабное проникновение неспящих существ из Хель, отдельные её порождения, а также диверсионные группы периодически пробираются на Ветви, используя тайные тропы и лазы. Для противодействия им в древности был создана специальная Зимняя Стража, которая контролировала линию разделения с Сумеречной Зоной. Согласно указу Императора Олафа, каждый неспящий всю зиму юноша, подходящий по состоянию здоровья, был обязан проходить службу в этом подразделении. Для их обнаружения была введена специальная проверка. Однако со временем на многих Ветвях она перестала проводиться – автоматические охранные системы вдоль границы и в населённых пунктах обеспечивали достаточный уровень защиты.

Пополнением отряда стали заниматься его воины – каждый искал себе преемника, который продолжал его дело. Число стражей постепенно снижалось: неспящих появлялось всё меньше, многие стражи не могли или не успевали найти себе смену. Зимняя стража была передана в ведение корпуса Чёрных Егерей – как автономное подразделение со своим учебным заведением, при этом часть неспящих готовилась для диверсионных подразделений Специальной Службы и Императорской гвардии. Существование Зимней Стражи поддерживалось: отчасти – как отряда, способного решать особые, нетипичные боевые задачи, отчасти – как дань традиции. Считается, что именно отставные воины Зимней Стражи придумали так называемый зимний блюз, 21 который повествует о чести, снеге и одиночестве.

* * *

Фригг мчалась на снегоходе среди деревьев, иногда вниз обрушивались тяжёлые снежные шапки. Великий снегопад завершился, но снег всё равно падал – то редкими сияющими точками, то серебристым фейерверком, которым сверху салютовали облака. Её шапка была засыпана снегом, порой он забивался за ворот. Фригг стало холодно, но она решила не менять план путешествия. Проехав по Большой эстакаде – её уже начали очищать автоматические снегоуборочные машины, их жёлтые мигалки весело крутились в морозном воздухе – она съехала на Ветвь, где жил Форсетти. Проехала по разноцветному городу, засыпанному снегом, – кое-где он доходил почти до крыш двухэтажных домов, и оказалась у дома Форсетти. На его крыше лежал большой сугроб, но вокруг было немного снега – то ли уже поработали снегоуборочные машины, то ли снегопад постоял рядом, кинул на крышу большой снежок и обошёл дом стороной. Фригг оставила снегоход у ворот и прошла по дорожке. Около дома стоял трёхколёсный байк под тентом. Чуть припорошенные снегом, алели цветы, посаженные Салли. Фригг показалось, что она почувствовала их запах – лёгкую горечь и сладость, растворённую в морозном воздухе. Приложила браслет, охранная система считала код и открыла дверь. В доме было тепло. Фригг сняла куртку, шапку и ботинки, обошла дом. Некоторое время постояла перед картиной с яркой алой точкой посреди белизны и синевы. «Прямо как я сейчас! Одна среди ледяной пустыни! Но Салли нашла Форсетти!.. Я уверена в этом!..» – Фригг ещё раз посмотрела на картину и прошла в гостиную, где разгорался огонь в камине. Она хотела было удивиться, но вспомнила, что он загорается автоматически, от газовых горелок. Фригг села на диван, на котором ночевал Фьялар, накрылась пледом. Ей стало тепло и хорошо. За окном темнело, кроны деревьев наполнялись синевой. Несколько оставшихся на ветвях листьев сорвал ветер, они летели над землёй. Фригг задремала. Сначала перед её глазами плыли синие и белые пятна, которые постепенно сложились в лес. Она шла по тропинке, а деревья по обе стороны склонялись в разные стороны – все разом, широколапые ели, рябины, сияющие россыпями подмороженных ягод, дубы, на которых пожелтели и побурели, но не опали листья – шумели-шуршали длинную песню, древнюю былину; деревья склонялись всё чаще, а потом Фригг поняла, что стоит на спине огромной птицы, а та, взмахивая крыльями-лесом, летит, то поднимаясь выше, то опускаясь вниз. Постепенно всё вокруг окутал туман, а когда он рассеялся, Фригг увидела, что стоит на вершине горы. Перед ней простирались снега, сплошные скалы, до горизонта – где в синеве вот-вот должно было вспыхнуть солнечное пламя, а пока горела-сияла звезда Муспельхейма. Ей показалось, что она совсем маленькая, срывается с вершины, снежинкой падает вниз. Но страшно не было – вокруг танцевали такие же снежники, множество снежинок, и времени не существовало – только бесконечный полёт. …Фригг проснулась поздно. Оранжевая птица из Ближних Снов пролетела через комнату. «Далеко же она забралась!..» – удивилась Фригг. В доме было светло и уютно, но что-то невидимо переменилось, будто некто зашёл ночью, почти незаметно, переставил вещи. Фригг поглядела на камин – там жарко горели сосновые дрова, шипела и трещала смола.