Текст книги "Гавань"

Глава V,
в которой Хёд оказывается в стеклянном шарике

Члены Ансельма, все теснее сжимаясь, коченели, и он лишился сознания. Когда он снова пришёл в себя, он не мог двинуться и пошевелиться; он словно окружён был каким-то сияющим блеском, о который он стукался при малейшем усилии – поднять руку или сделать движение. Ах! Он сидел в плотно закупоренной хрустальной склянке на большом столе в библиотеке архивариуса Линдгорста.

Эрнст Теодор Амадей Гофман

По дороге Хёд думал о том, что, возможно, совершил ошибку, отправившись в это путешествие, начатое по непонятной причине и с неочевидной целью. Он не был так же целеустремлен, как лётчик, после войны он больше любил свой маяк, книги, покой, созерцание. Теперь ему казалось, что лучше было бы остаться с Эйр, попытаться уснуть, а если не выйдет – жить в заметённом снегом доме, читать любимые книги, есть консервированную фасоль с мясом из автоматической продуктовой лавки, пить глинтвейн и виски со льдом, смотреть, как кружат метели, и то хмурится, то улыбается во сне Эйр. А весной бы он соорудил настоящего снеговика, до самой крыши! И отвечал себе: «Эйр ушла в сон одна. Она не нашла там меня и, возможно, не найдёт. И я, вполне вероятно, не смогу попасть к ней. Она легко отличит моё возможное подобие своего воображения от настоящего меня. Сейчас она ищет меня. Это будет не сон, а кошмар, который длится долго-долго. А я всё время буду рядом и не смогу ей помочь. А так – хоть попытаюсь разобраться в этой ситуации».

Ньёрд тоже размышлял, правда, на другую тему. Необходимость путешествия была для него очевидна, он всегда считал, что смысл вопросов состоит в том, чтобы найти на них ответы, и как можно скорее. Во время военных кампаний он видел много невероятных вещей, которые только потом складывались в нечто объяснимое и расширяли его представление о мире. В городе у него не было близких, он только недавно был уволен в запас после очередного ранения и поселился на Хёгландской Ветви. Все чаще он думал о Фрейе, и сейчас он представлял, как впереди несётся на мотоцикле её фигурка в кожаной куртке. Когда он впервые встретил Фрейю несколько месяцев назад, ему показалось, что он помнит её, и только в мотеле понял, где раньше видел. В самолёте, который достался ему после ремонта, – самолёт был подбит, пилот тяжело ранен, но сумел посадить машину – в кабине были наклеены фотографии из журналов. До этого он не совершал боевых вылетов на таких старых этажерках и с любопытством осматривал кабину. Между разных красоток он увидел изображение совсем юной девушки в гоночном комбинезоне. Он отодрал остальные фотографии, а эту оставил – на удачу. Она была приклеена справа от сиденья и с краю испачкана кровью сбитого лётчика. Фотография осталась в сгоревшем самолёте на Тёмном острове, и он уже почти позабыл черты этой девушки, пока вчера не узнал её.

Они остановились на бензоколонке недалеко от лётного поля. К ним от аэродрома двинулись красные шарики-сторожи, но Ньёрд громко свистнул и они развернулись обратно. – У нас, лётчиков, есть свои сигналы, – усмехнулся он.

Они заправились и собрались уезжать, когда Хёд почувствовал на себе чей-то взгляд.

* * *

Фрейя, Форсетти и Хельг обедали возле джипа.

– Мы самые старые, девочка, и нам нужен отдых, – подмигнул Фрейе Форсетти, затем потянулся за фляжкой.

Хельг осматривал часы, присвоенные им в мотеле. Затем заговорил, словно сам с собой.

– Сломанные часы дважды в сутки показывают правильное время, сломавшийся поезд каждые сутки находится в нужной точке, но проваливается во времени: во вчера, в позавчера. Его опоздание становится фатальным, будто бы его колеса заменены на шестерёнки часов, увозящих его в обратную сторону… В них, в этих поездах, движущихся в обратном направлении, вьют гнёзда сломанные часы, набивают их всякой всячиной, подцепленной стрелками… И эти дали запасных путей, которые открывают неизведанные возможности судьбы…

Хельг тряхнул часы, из них показалась кукушка, один раз выкрикнула «ку-ку» и спряталась снова.

– Вы знаете, сколько есть неизведанных заброшенных путей, построенных очень-очень давно, я бы даже сказал, в незапамятные времена… Когда Древо было ещё совсем юным… Они проходят через пустоты в Стволе, по Ветвям, внутри них, множество тайных тоннелей над медленными, застывающими потоками… Некоторые ведут наверх, а некоторые вниз – в самый низ…

– И как далеко ты продвинулся? – спросил заскучавший было Форсетти.

– Я?.. Совсем недалеко. Местные линии, а потом эта небольшая станция на Хёгландской Ветви… Однако я все время думал о них, о поездах, идущих через длинные, бесконечные тоннели; поезда идут, а потом выезжают из них, и сначала солнце, а потом набегают облака, начинается дождь, ты подъезжаешь к перрону в странно знакомом городе и встречаешь кого-то, или кто-то встречает тебя…

– Стоп, там что-то происходит! – Фрейя подбежала к повороту, с которого открывался вид на Ветвь.

Вдали послышался звук выстрела, за ним – следующий.

* * *

…Хёд увидел стоящего за бензоколонкой карлика. Он вроде бы прятался, но не от страха, а желая произвести эффект. Как только его заметили, он выскочил из-за колонки и весело рассмеялся. На нём был расшитый камзол и майка с надписью «Кафе „Улисс“»: лучшие устрицы». – Не ожидали меня видеть, а вот он я!

Хёд и Ньёрд отступили, подняв карабины.

– Не стоит меня бояться, – сказал карлик. – Я друг! Просто вы заблудились и я хочу показать вам выход! Вот, глядите!

Карлик достал из кармана стеклянный шарик, тряхнул его. В шарике закрутилась метель, медленно опадая на дом. Хёд узнал его – это был их дом.

– А теперь присмотрись лучше.

Как сквозь увеличительное стекло Хёд увидел Эйр и себя, лежащего рядом. Оба они спали.

– Ты ведь хочешь быть с ней? Хочешь туда? На самом деле хочешь?.. Хёд вгляделся в мерцающий шарик, у него закружилась голова, он опёрся на что-то твёрдое, чтобы не упасть. Это оказалась спинка их кровати, на которой лежали Эйр и он сам. Он подбежал к Эйр, погладил по щеке и вскрикнул. Перед ним было подобие, довольно небрежно сделанный манекен, как в дешёвых магазинах. Однако его манекен был сделан ещё хуже и с некоторой издёвкой: у него были оттопыренные уши, длинный нос, а на майке написано: «Устрицы уплыли в неизвестные моря».

«Вот и попал в историю…», – подумал Хёд, борясь с паникой. Он взял себя в руки и осмотрелся по сторонам. В доме было не тепло и не холодно и совершенно тихо. За окнами падал снег. Однако приблизиться к двери или окнам Хёд не мог: дом реагировал на его движения и начинал меняться – стена, к которой он хотел подойти, отдалялась, а боковые стены сжимались, пока Хёд не оказывался в узком коридоре. При этом предметы перемещались на стены и становились будто бы нарисованными. Когда он с трудом делал шаг в обратном направлении, стены постепенно расширялись, пока Хёд снова не оказывался рядом с кроватью.

Потянулись часы заточения. Хёд обнаружил, что ему не грозит смерть от жажды или голода – эти чувства просто не возникали. Также он понял, что может не дышать сколько угодно долго. Некоторое время он пытался бороться, найти выход из дома, но все попытки оказывались тщетны. Тогда Хёд сбросил свой манекен с кровати на пол, лёг рядом с кукольной Эйр. «Похоже, карлик этого и добивался… Я буду лежать тут, пока не сойду с ума или не усохну: вроде мухи между оконными рамами…»

Через некоторое время он осознал, что уже давно говорит с Эйр, рассказывает ей разные истории, а его манекен, как ему казалось, заинтересованно их слушает. Теперь он походил не на него, а на Бобби Брауна, моряка с буксира «Трудяга».

– Привет, Боб!

– Привет, Хёд!

– Сегодня к вечеру обещали ухудшение погоды, но мы успеем вернуться.

Они плывут на маленьком красном буксире, он бодро режет волны на широкой Ветви Нижней Кроны, где находится Дальнее море. Над волнами прыгают дельфины.

– Боб, я познакомился с прекрасной девушкой…

– Хёд, брось её! Девушки влекут в порты, а моряку нужен простор!..

Крупная рыба берёт наживку, удочка гнётся, Хёд наклоняет её, подматывает леску, ведёт рыбу по широкому полукругу, в лицо ему летят солёные брызги, буксир ныряет вниз и поднимается над волной, а вдалеке собираются тучи, их прорезают яркие лучи солнца…

…В доме светло, снег больше не идёт, сияет яркое весеннее солнце. Бобби Браун играет на губной гармошке, а карлик в расшитом карнавальном костюме на приставной лестнице снаружи протирает окно и весело улыбается Хёду…

– Я подожду тебя у нашей водокачки на Краю Света… Хёд очнулся от наваждения, дом снова изменился. Хёд впервые почувствовал, что ему тяжело дышать: дом съёжился, сжался до подобия гроба. И тут он ясно увидел лицо Эйр, нарисованное сверху, совсем близко. Рисунок заговорил.

– Тебе надо встретить меня у водокачки… Башни на Краю света. Это важно. Всё остальное не имеет значения.

Он будто почувствовал ее тёплое дыхание. Сосредоточился и представил себе кусты, деревья, водокачку… и Башню, словно проросшую сквозь неё, увидел Эйр, закат, солнце, облака. И вдруг гроб распался.

Он стоял на вершине – не водокачки, нет, огромной башни. Внизу шумели золотые листья. Над башней трепетали знамёна, а в небе расцветала красная звезда. У одного из флагов, с атакующим леопардом, стояла Эйр. Она улыбнулась ему. Хёд хотел броситься к ней, но тут понял, что стоит одной ногой на зубце башни, а другой балансирует над пропастью. Он попытался сохранить равновесие, но не удержался и рухнул вниз. Пролетел сквозь листья, пробил тонкий хрусткий лёд, окунулся в холодный поток под ним и очнулся – на заднем сиденье джипа, едущего по дороге.

– С возращением. Форсетти протянул ему фляжку.

Хельг сидел за рулём, Форсетти рядом с ним. Впереди были видны два мотоцикла.

– Привет. – Хельг обернулся и снова сосредоточился на дороге.

Кукушка выскочила из часов и прокуковала три раза. – Время сиесты! – Форсетти рассмеялся. Хёд сделал глоток, потом ещё один, и ещё.

– Что произошло? Сколько прошло времени? Где мы?

– По порядку. Когда мы подоспели к бензоколонке, Ньёрд яростно отстреливался от кого-то. Он сказал, что карлик заключил тебя в стеклянный шарик, а на него напустил змей. Змей мы не увидели, только продырявленные шланги у заправки. Ты попал в ментальную ловушку, я слышал про такие. Ты попал туда, потому что сам хотел там оказаться: это главное условие… С Ньёрдом, видимо, имело место гипнотическое воздействие, на него шарика не нашлось, – Форсетти усмехнулся, – его шарик едет рядом с ним по дороге… – А что дальше?

– Карлик сбежал. Нырнул в какую-то нору, они мастера на это дело. Да и карлик ли это был?.. Форсетти вдохнул дым из трубки и продолжал.

– Мы не дождались Скирнира. А оставаться там уже не могли. Написали ему записку, так мол и так, двигайся за нами – они, эти обитатели снов, здорово умеют срезать дорогу… Я оставил ему свой байк, да и в джипе мне удобнее!.. Выехали примерно сутки назад, был один привал, больше никуда не совались. Когда ты попал в шарик – как студент Ансельм в колбу – читал этот старый роман? – я засунул шарик в карман, а потом положил на сиденье. Он катался туда-сюда, и вдруг полыхнул, лопнул и появился ты. Неожиданно. Мы чуть не слетели с дороги. – В общем, тебе повезло. Да и всем нам. Хотя…

Форсетти усмехнулся.

– Друг мой Хёд… Сейчас я выгляжу довольно забавно, этакий престарелый живчик, но в своё время я был одним из лучших егерей в Чёрных лесах, полковником Чёрных егерей. Я принимал участие в Диких охотах, когда несёшься быстрее северного ветра, не разбирая дороги и путаешь день с ночью. Я видел, как колдуньи варят цветы папоротника на огне ущербной луны. В далях Пустошей я охотился на тварей, почти недоступных воображению, а в составе войск графа Де Лагарди сражался в Сумеречной Зоне… Я вот это к чему…

Форсетти выбил трубку в окно, полетели искры. Хельг недовольно поморщился.

– А я к тому, что эти нападения напоминают мне загон дикого зверя. Когда кто-то гонит его к определённому месту, до времени не спуская курок. Они слишком слабые, чтобы нас уничтожить… С другой стороны, слишком жёсткие, ребята не боятся попортить шкуру зверя… Возможно, они хотят убить не всех нас, а возможно… Понимаешь, кошмар не должен убить – скорее, смертельно напугать, лишить воли, как тебя в этом шарике… Кстати, твоя очередь отвечать на вопросы…

Хёд рассказал про своё пребывание в доме и освобождение.

– Хорошая у тебя жена… А я старый холостяк. Меня никто не вытащит из шарика. – Форсетти подмигнул Хёду, – зато я туда и не попаду!

– Я вспоминаю её, когда она, худенькая как тростинка, шла навстречу небу, низким синим облакам, и её глаза синели, подобно озёрам, которые начинались за холмами, она шла, и я шёл за ней, тропинка вилась между сухой травы, а рассвета всё не было, он только брезжил на горизонте, – вдруг нараспев произнеёс Хельг.

– Хельг, я встречал твою жену в лавке, она чуть тоньше меня, – рассмеялся Форсетти, – наверное, это было давно?..

– Очень давно, – согласился Хельг.

Из «Популярного справочника Древа»

Различают несколько видов сна. Ночной (обычный, автономный) – происходит без выхода из физического тела и представляет собой реакцию мозга на события и переживания. Однако может быть соединён с Ближними и Дальними снами, а через них – с реальностью. Ближний сон – особая территория, физически расположенная в Коре Древа (Стволе и Ветвях) и представляющая собой тонкую эфирную реальность, которая постоянно меняется, однако обладает своими постоянными временными, пространственными и физическими характеристиками. Населена обитателями Ближних снов. Тела обитателей Ближних снов менее плотные, чем человеческие, однако для существования вне Ближних снов могут быть «сгущены» до необходимых физических параметров. Дальние сны считаются «проекцией» Ближних снов, его ответвлениями. В них уходят спящие во время Зимнего сна и при определённых навыках могут создавать в них устойчивые формы бытия. Однако Дальние сны не обладают собственной реальностью и при отсутствии посещений своего создателя (в случае смерти или создания иного сна) постепенно сливаются с Ближними снами (этот процесс ускоряется Утилизаторами). Их связь с Посмертием не является очевидной, однако признается возможной. Также существуют «повреждённые» области Ближнего сна, так называемые nightmare или Колодцы кошмаров, непосредственно связанные с Поврежденными Корнями и Хель.

Глава VI,
в которой снеговик ожидает путников в баре «Последний приют»

Тот бар в Филадельфии, где я сидел с 5 вечера до 2 ночи. Он казался единственным местом, где я мог находиться. Зачастую я даже не фиксировал, как иду в свой номер или возвращаюсь обратно. Мне казалось, что я вообще не слезаю со стула у стойки. Я ускользал от реалий, не нравились они мне.

Чарльз Буковски

Мотоциклы впереди остановились.

– Привал! Пора размяться. – Форсетти выбрался из джипа. – Кстати, твой мотоцикл мы взяли с собой, прикрепили на крыше. Так что можешь воспользоваться.

Радостно подбежали Фрейя и Ньёрд, девушка обняла Хёда, Ньёрд пожал руку. Хёд ещё раз рассказал о своём приключении.

– Мы и не сомневались что тут как-то замешаны твари из Сумеречной Зоны или ещё ниже… История с ментальной ловушкой только убеждает в этом. Но как туда смогла попасть твоя жена?.. – спросил Ньёрд.

– Не знаю… Это было как ветер. Словно кто-то приоткрыл окно…

– Ладно, надо перекусить. У нас ещё достаточно провизии из дома, но вообще-то можно было бы куда-нибудь заехать…

– А может, воздержаться? – Хёд вспомнил своё пребывание в шаре и его передёрнуло.

– Это было бы логично. У нас впереди ещё несколько Ветвей, а затем – Призрачный город. Там лучше не задерживаться.

– Почему?

– Шоссе там проходит через город. Его построили архитекторы Верхней Кроны и Ближних снов – в месте, где соединяются два мира. Линия пересечения нестабильна, в одной квартире может быть реальность Кроны и сновидческие метаморфозы. Этот город предполагался как место жительства богачей и элиты, но вышло не так…

– Одна моя подруга, ещё когда я принимала участие в ралли, рассказывала такую историю, – рассмеялась Фрейя…

Хёд заметил, что девушка очень похорошела. При выезде от ангара она выглядела усталой и напуганной, сейчас же – несмотря на все приключения – весело улыбалась, её глаза горели. Она сменила белую рубашку на яркую цветную футболку, а куртку оставила на сиденье мотоцикла. Было тепло – словно в начале сентября.

– Она рассказывала, как одно время жила с родителями в Призрачном городе, тогда он назывался Город Грёз. Жильё им обошлось дорого, и они надеялись, что вложение окупит себя. Но, например, в бассейне, который смыкался с морем Ближних снов, вместо солёных волн вдруг оказывалась болотная жижа, а то и ещё что похуже… Архитекторы и строители пытались что-то исправить, но удержать под контролем ситуацию не удалось. В итоге богатые люди переселились на другие Ветви, а Город Грёз постепенно стал Призрачным городом. Теперь там живёт немногочисленная творческая богема, а также пришельцы из Ближних снов, которым их мир кажется слишком… ну, эфемерным…

– У нас будет время подумать, до ближайшего съезда ещё несколько часов пути. Обсудим по дороге, – подвёл итог Ньёрд. – Пора ехать!..

Хёд снял с джипа мотоцикл и выехал вперёд. После заключения в стеклянном шаре ему хотелось простора и свежего ветра. Налево от него была сияющая кора дерева, а справа – небольшое пространство у дороги, ажурная ограда, а дальше – пустота. О том, сколько лететь до земли, и что там внизу, лучше было не думать.

Форсетти и Хельг сели в джип.

– Что-то на нас давно не нападали, я уже заскучал, – проворчал Форсетти.

– Возможно, мы всё делаем правильно… – обронил Хельг.

– Или неправильно, да, друг мой?.. – Форсетти ухмыльнулся.

Кавалькада выехала на дорогу. Через несколько десятков километров дорога расширилась. Они добрались до большой площадки, застроенной зданиями. Частично она нависала над пустотой, но главным образом располагалась по левую сторону – в Стволе Древа здесь была большая выемка.

Они остановились осмотреться.

– Это кластер, – сказала Фрейя. – Он был построен много лет назад, когда эта дорога была одной из главных транспортных артерий. И уже давно заброшен.

– Вряд ли он автоматизирован, – предположил Хёд.

– Тут обслуживают только призраков-дальнобойщиков… – улыбнулся Форсетти, – посмотрите на это заведение…

Он показал на бар у дороги, рядом с которым высились старые рекламные щиты: «Пиво, как в Вальгалле», «Сосиски „Конунг“ – неповторимый вкус».

– Все выглядит довольно неплохо… – подозрительно произнёс Хёд.

– Дорожная служба присматривает за ним, чинит неисправности, но не более этого… – ответила Фрейя.

Они въехали в кластер. Когда мотоциклы проезжали мимо бара, Хёду показалось, что белая занавеска качнулась, из-за неё выглянул кто-то и внутри будто послышалась музыка. Присмотреться он не успел, Фрейя прибавила газу, спеша выбраться из кластера. Начинался вечер, у крыш зданий зажглись фонари. – Видимо, всё же кто-то тут есть… – Не думаю, это автоматическая подсветка…

По дороге им попалось ещё несколько баров. У последнего из них была припаркована машина – широкий красный кабриолет.

– А что вы на это скажете?.. Мне сразу показалось, что тут кто-то есть, – сказал Хёд. Они остановились. – Надо осмотреть машину.

– Интересно, мотор ещё тёплый, – Хёд сел в автомобиль и повернул ключ зажигания. – Но не заводится.

Форсетти осмотрел салон.

– Хороший плащик, – он поднял с заднего сиденья ярко-жёлтый плащ. – Уверен, что машина с Верхних Ветвей Средней Короны. Повыше, чем наша: дизайн, стиль, писк моды… И приехала она сюда совсем недавно.

– Где-то рядом она сломалась, её пытались починить, не вышло, и бросили. А уехали на другой, – Ньёрд осмотрел следы. – Около часа назад.

– Думаю, их путешествие похоже на наше…

– Вероятно, сбой задел разные Ветви. Странно, что мы пока не встретили никого из Служителей Кроны…

Хёд взглянул на бар рядом с дорогой. Ему снова показалось, что занавеска качнулась. Он подошёл ближе, прочёл название: «Последний приют». И тут бар расцветился огнями, заиграла музыка, дверь отворилась и на порог выскочил маленький снеговик!

– Привет, привет! Рад вас видеть! – он широко улыбнулся чёрными угольками рта и приподнял цилиндр рукой-веточкой. – Проходите, дорогие гости… В баре «Последний приют» вы расслабитесь и отдохнёте перед долгой дорогой! Вот наши сотрудники: Джим, – мужчина в яркой рубашке вышел вперёд, – и Полли, – красотка в белом фартуке выступила справа и послала им воздушный поцелуй. – Вас ждёт незабываемый вечер!.. – Это вроде Салли?.. – спросил Хёд у Хельга. Тот молча смотрел перед собой. – Не совсем, – процедил Форсетти. Прогремели три быстрых выстрела.

У снеговика слетела голова, а мужчина и женщина упали и разлетелись серым пеплом. Через секунду перед ними был всё тот же старый бар с потухшими огнями. Форсетти опустил винтовку.

– Нужно осмотреть бар, – Ньёрд вбежал внутрь, Хёд, с карабином на изготовку, последовал за ним. В баре было почти темно, когда они вошли, загорелось тусклое автоматическое освещение – пара ламп под потолком. Они прошлись по бару, поднялись на второй этаж – никого не было. Когда они вышли, Форсетти мирно покуривал трубочку.

– Это были не ментальные проекции, – произнёс он. – Точнее, две были проекциями, но не нашими, а вот его – он протянул трубку в сторону расплывшейся у порога лужи. Похоже, он давно за нами увязался, с самого начала.

– А кто это? – спросила Фрейя.

Пока Ньёрд и Хёд обыскивали бар, она стояла с пистолетом на изготовку, а сейчас сунула его в кобуру и подошла к ним.

– Это… Ну что-то вроде борщевика.

– Какого борщевика?.. – недоумевающе переспросила Фрейя.

– Такое сорное растение. Тут, у нас, мы видим только «цветок борщевика». А его корни находятся «под землёй» – то есть совсем в другом месте. То есть это существо физически перемещается сюда только частично, в «малой форме». – А почему?

– А кто его знает. Может быть, проход слишком узкий или затраты энергии слишком большие. Может, восстанавливаться проще после эксцессов, подобных сегодняшнему, – Форсетти усмехнулся, – или ему нравится быть снеговиком… Хотя при полном «переходе» они могут и умаляться, а вот «вырасти» при частичном – нет. Разве только использовать иллюзии… – И откуда же он? Из Ближних снов? – Нет, бери ниже, совсем низко…

– С Нижних Ветвей?..

Форсетти опустил трубку и серьёзно посмотрел на них.

– Из Сумеречной Зоны, а то и ещё ниже – прямо из Хель…

– Но они не могут попасть сюда, на Среднюю Крону, в физическом теле… Это невозможно, – растерянно сказала Фрейя.

– Обычно нет. Но в последние дни происходит много невероятного. Я видел таких, довольно давно, в лесах Нижней Кроны, на границе Сумерек… Да и потом приходилось… – Форсетти выбил трубку.

– Теперь точно ясно, что мы имеем дело со спланированной атакой, а странные события – ее часть. Нам надо поторопиться, это место не располагает к отдыху, – Ньёрд сел на мотоцикл и дал газ. Остальные поехали за ним.

…В первом баре в начале транспортного кластера у стойки сидел карлик. Он затянулся трубкой и весело произнёс: «Теперь я прямо как Форсетти!..»

Из заметок старого книготорговца

Хель – она же Хельхейм, преисподняя, земля мёртвых, Аид. Располагается в Повреждённых Корнях, частично – в Стволе и на Засохших Ветвях. Нижней точкой Хель является Кипящий Котёл, где обитает дракон Нидхегг (некоторые авторы полагают, что это есть условное название некой предельной представимой точки «антибытия»).

Хель населяют существа, происхождение которых загадочно. Часть из них считается потомками падших людей (асов), которые под предводительством Локи некогда основали Королевство теней – позже оно слилось с Хель и ныне известно под названием Сумеречной Зоны. Другие – порождения самой Хель или плод смешения людей с её обитателями. Считается, что в Хель попадают недостойные души – в тот или иной слой. Структура Сумеречной Зоны и Хель в какой-то степени повторяет устройство Ветвей и Ближних снов – там есть области, доступные человеку, и места, где могут существовать только эфирные существа.

Но сейчас мало интересуются старыми книгами, где описано всё это. Многие не хотят думать о том, что наверху. И ещё больше – о том, что находится внизу. Они слишком здравомыслящие: смотрят вперёд и до последней секунды не видят лестницу, ведущую вверх, и пропасть, темнеющую перед ногами.