Текст книги "Дневник Кошки"

И вот однажды Элиза выходила из своей квартиры и увидела Дэни с чемоданами. Он крикнул в свой дом:

– Мам, я пока в такси подожду тебя.

– Хорошо, – раздался её голос.

Дэни заметил Элизу и остановился.

Девушка поняла, что вот он, тот самый момент, когда Дэни навсегда покидает этот дом. Этот город. А значит, и её. Слёзы вырвались наружу, Элиза не сдержалась и крепко обняла Дэни. Дэни тоже сжал её в своих руках.

– Прости меня, Элиза, – сказал он. – Но я должен.

Элиза ещё раз крепко сжала его и, не посмотрев ему в глаза, убежала вниз.

С тех пор Элиза лишь однажды встретила своего Дэни. Восемнадцать лет спустя. Элиза возвращалась из командировки и ожидала, когда из колонок на потолке прозвучит рейс, указанный в её билете. Она готовилась вернуться в родной город после очередной выматывающей командировки. Раздумывая о том, что она находится в аэропорту – месте, которое ей всегда нравилось и где она может передохнуть между домом и работой, неожиданно у обзора на посадочной полосе она заметила, как семейка из двух весёлых детишек, худенькой ухоженной матери и высокого красивого отца спорят о чём-то, указывая на самолёты. Отец в радостном настроении доказывал своей семье, что они полетят на этом синем самолёте, а не на том с красным хвостом, на который указывали его дети. Улыбаясь, он повернулся в сторону зала, и Элиза сразу же узнала в нём своего Дэни. А он, в свою очередь, увидел её – свою бывшую и первую любовь. Дэни застыл на секунду. Как и улыбка застыла на его лице, медленно исчезая. Он поднял руку, чтобы помахать ей, но застыл, будто засомневался, она ли это. Он не махнул ей. Элиза вроде тоже слегка улыбнулась ему, но затем встала с кресла и ушла со своим зелёным чемоданчиком подальше.

Ей было неловко перед ним за свой вид. Ведь в сравнении с его красавицей женой Элиза стала толстенькой, маленькой и плохо одетой женщиной с пучком волос на голове. Элизе не захотела столкнуться с ним близко и отвечать на его вопросы о том, как у неё дела. Её накрыло комплексами за её вид и вообще за свою нынешнюю жизнь, в которой ей нечем было хвалиться.

Вечером, после долгого перелёта, Элиза вернулась в свой дом. Она проплакала от начала до конца весь свой перелёт, вспоминая нежные поцелуи Дэни, его робкие касания и всю заботу, которую он подарил ей с самого начала их дружбы.

Элиза с трудом открыла ключом заедающий замок и зашла внутрь своего скромного дома. Как обычно, там царил бардак из грязных вещей на стульях, на полу и даже на кухонном столе. Повсюду были разбросаны банки от пива и шершавые упаковки от чипсов. Она устало взглянула на спящего Камрона на диване, который храпел как старик, имеющий проблемы с носом. «Как всегда. Напился», – сказала она сама себе смиренным тихим голосом. Элиза даже не осуждала его. Она считала, что его можно понять. Сначала умерли его родители, затем её, затем их с братом автомастерская разорилась, и вдобавок оказалось, что он не может иметь детей. Элизу утомляло лишь одно. То, что он даже не ищет работу. Хотя бы официантом. Хотя бы охранником. Хотя бы водителем. Она одна тащит их финансовое существование на зарплату помощника бухгалтера. Она устала, что каждый день он обманывает её, говоря, что сходил на собеседование, а сам уходит в бар за бутылкой покрепче. Отсутствие детского плача и смеха в их семье она приняла. Более того, она старается не говорить и даже не думать об этом, чтобы лишний раз не ранить или не задеть чувства своего мужа.

И жаль, что никто ей не может сказать: «Дура ты, Элиза!»

А жаль, потому что никому нет дела до её несчастий, безуспешности и нелюбимого мужа-алкоголика.

3. Тут про иностранную любовь

Бирмингем. Вроде бы…

Очаровательное солнечное небо с комками облаков, и немного прохлады в воздухе после весеннего дождя. Хмурые лица людей, которые выползли из тёплых домов, чтобы насладиться погодой, натягивают на себя улыбки, демонстрируя друг другу дружелюбие и вежливость. Невысокая рыжеволосая девушка стоит у фонарного столба с гитарой в руках. Она ребячески наслаждается воздухом, раскрыв рот и прикрыв глаза. Локоны её коротких волос неторопливо сдуваются с лица городским ветром, лаская её нежную кожу и раскрывая большие зелёные глаза. Девушка выглядит немного неопрятно. На ней надето короткое коричневое пальто, вышитое из геометрических отрезков кожи, из-под которого торчит длинный чёрный пояс. Короткая джинсовая юбка, чёрные капроновые колготки и сапоги армейского стиля завершают её стиль: «что нашла на полу, то и надела». Даже уличный кот, проходящий мимо, решит, что она обычная бездельница, которая еле проснулась в полдень и, не причесав волосы, голодная выбежала в ближайший ларёк за булочкой с джемом, но остановилась по дороге, чтобы срочно спеть песню. Её тонкие ручки едва удерживают гигантскую гитару в классическом стиле. Она напевает любимую песню своей матери – Truly madly deeply. В 90-е эту песню исполняла довольно популярная группа Savage Garden. Кстати, стиль Эмми – имя девушки – тоже напоминает 90-е годы. На её длинных пальцах красуются два серебряных кольца в виде то ли цветка, то ли черепа, но явно из того времени. Примерно из того же комплекта из-под волос выглядывают серебряные серёжки, которые свисают аж до плеч. Несмотря на её стиль пофигизма, она привлекательна. У неё очень хорошо поставленный и приятный голос.

Девушке 23 года. Её судьба, как и полагается приличному уличному музыканту, не очень лёгкая. Отец бросил её, когда она была ещё в утробе, а примерно год назад от рака скончалась её единственная родственница – любимая мать. Эмми по отцу сильно не страдала, лишь иногда в свободное время мечтала, как он неожиданно приползёт на коленях к её матери и будет умолять её о прощении. А вот по матери она могла плакать в подушку каждую ночь и иногда разбивать чайное блюдце о стену одинокой кухни.

В первые дни после похорон Эмми совсем с ума сходила. Она осталась абсолютно одна и не представляла, что нужно делать дальше со своей жизнью. Друзья матери и коллеги приходили, только чтобы похлопать её по плечу и выразить соболезнование, а из родственников никого не было. Однажды она даже позволила себе напиться, как истинный алкоголик со стажем, и чуть не натворила глупостей. Девушка встала на край бордюра у речки и проводила визуальный расчёт на прыжок в глубокую воду. Учитывая, что она не умела плавать, это был бы последний прыжок в её жизни. Обнимая бутылку виски, Эмми находила причину в том, что ей больше не с кем обсуждать пережитые за день эмоции, некому показывать ролики своего контента и не с кем посидеть на диване перед её любимыми фильмами. А главное, мать больше никогда не поучит её жизни, не повторит фразы типа: «Не оставляй тряпку в раковине», «Чай надо заваривать в чайнике, а не в чашке», «К мужчинам не привязывайся, они всё равно все ублюдки!»

Ещё Эмми вспомнила песни, которые иногда напевала с матерью. Ведь пение в дуэте с ней радовало Эмми больше всего, и особенно когда школьные друзья обижали её или когда она не дотягивала до отличной отметки в колледже на экзаменах.

Пока она стояла у края канала в опьянённом состоянии и с маминой гитарой за спиной, к ней пришла мать и стала напевать на ухо одну из её любимых песен – Demons. Это явление было столь реалистичном, что Эмми перестала дышать. Она замерла и слушала мать. А затем взяла гитару в руки и решила в последний путь подпеть матери. Её голос сквозь слёзы стал звучать всё громче и громче. Ей уже не хотелось прерывать своё пение прыжком в воду. Она вдохновилась песней и уже совсем не плакала. Мать словно вдохнула в неё новую жизнь, чтобы у Эмми появились силы жить дальше, а не умирать. С тех пор Эмми стала выходить на этот тротуар у канала и каждый день перед началом работы напевать песни. Она пела для того, чтобы иметь силы и хотеть продолжить жить, как её об этом просила мать перед смертью.

Наслаждаясь своим пением, Эмми взглядом охватывает прохожих, собачек на поводке, птиц, клюющих остатки семечек на асфальте. И вот её взгляд невольно падает на человека по другую сторону дороги. Высокий мужчина в строгих брюках и синей рубашке выходит из чёрной машины. Эмми показалось, что у него интересная внешность. Аккуратный овал лица, на котором не торчат уши, тёмные короткие волосы, подчёркивающие густоту бровей, чётко очерченные красивые губы и карие глаза. Несмотря на его усталый взгляд, он был привлекательным мужчиной. Этот молодой человек, забрав чемодан из багажника нанятого автомобиля, торопливо входит в двери отеля. Он мимолётно оглянулся назад и увидел девушку с гитарой. Он будто мельком улыбнулся ей. Эмми, приняв его улыбку за знак вежливости, подумала: «Турист», – и продолжила свою песню.

Вечером, у барной стойки, Эмми как обычно протирала столы и обслуживала гостей. Она хороший работник. Выполняет любую работу очень ответственно, будь это обязанности бариста, официанта или даже уборщицы. Этому делу её научила мать.

– Девушка, мне одно пиво, – сказал мужчина, перекрикивая музыку.

К стойке из толпы людей подходит высокий мужчина в синей рубашке и классических брюках. Это тот самый турист, которого Эмми видела сегодня днём. Он садится на стул и протягивает к салфетнице руку, на которой заблестели дорогие часы.

– Светлое, тёмное, фильтрованное, нефильтрованное? – перечисляет Эмми.

– Тёмное, фильтр, – ответил он. – А здесь бывает народу поменьше? – вдруг продолжает мужчина.

– Нет. Британцы любят распивать напитки всегда! – отвечает она, натянув улыбку, намекая, что эта вежливость означает «пожалуйста, не заводи со мной разговор».

– Нью-йоркцы тоже предпочитают отдыхать после тяжёлого рабочего дня. Я Джон, – представился он.

– Рада! – сказала она и, откупорив бутылочное пиво, повернулась обслуживать следующего клиента.

– Эмми, – обратился из толпы охранник заведения. – Пожарники пришли, требуют хозяйку.

– Иду! – сказала она и вышла из-за стойки. Её тут же подменил молодой парень-бариста.

Да, кстати, Эмми хозяйка этого паба. Он достался ей в наследство от матери. Девушка просто очень скромна, чтобы афишировать свои полномочия. О её владении знают только постоянные местные клиенты.

Вернувшись с улицы, Эмми снова принялась за работу, разливая напитки людям в очереди.

– Эмми, очень приятно! – тихо пробормотал Джон, не рассчитывая на ответ.

Эмми будто стало жалко его.

– Надолго ты? – склонившись к мужчине, начала разговор она.

– Месяца на два, – ответил он, не глядя ей в лицо.

– Значит, успеешь вкусить город.

– О нет! Я не из этих… Я не любитель ходить с рюкзаком и разглядывать архитектуру, знакомясь с местными.

– Да? А мне ты представился.

– Это вышло случайно. Увидел тебя и подумал, что ты ничего, – сказал он, наконец взглянув в глаза собеседнице.

У него красивые карие глаза. Его серьёзный взгляд и напряжённость бровей чем-то напоминают взгляд Дэйва Франко с обложки звёздного журнала. Эмми впервые в жизни заметила ту самую искру из волшебных сказок в глазах мужчины. Она даже застыла на мгновение от неожиданности, но не подала виду.

– Если ты оценил меня, значит, тебе понравится и всё остальное, – протирая бокалы, смело сказала она ему.

– Если ты не о городе, то мне очень интересно.

– Да, ты явно не любитель экскурсий.

– Уж слишком всё это однообразно. Если и поеду куда-то, то только чтобы взглянуть на что-то особенное.

– Только взглянуть? – Эмми сама не поняла, как уже начала с ним флиртовать.

– Можно и большее. Меня несложно уговорить, – сказал он, немного подумав.

Джон приподнял бровь, провёл своими длинными пальцами по горлу бутылки и мельком оглядел Эмми. Он кажется застенчивым. Эмми понравилась ему сразу, когда он увидел её под фонарём с гитарой. Он даже проследил за ней из окна отеля, когда она, зачехлив гитару, направилась именно сюда. После тяжёлого дня и долгого спора с партнёрами по покупке недвижимости для своего босса Джон очень желал увидеть ещё раз то приятное личико с гитарой под фонарём. Эмми заподозрила, что ему хочется с ней пообщаться, но он не знает, как это сделать деликатно, чтобы не показаться навязчивым.

– Пойдём! – сказала Эмми и подозвала мальчишку-бариста, попросив его закрыть заведение вовремя.

Эмми и Джон пошли пешком к дому и поднялись на крышу пятого этажа.

– Мы будем смотреть на звёзды? – спросил он.

– Нет, мы будем настраивать меня. Садись! – ответила она, указывая ему на толстый коврик, постеленный здесь давно. Очевидно, что Эмми приходит сюда часто. – Немного расслабона не помешает.

Они оба вытянули ноги и присели на коврик лицом к старым зданиям. Через несколько минут в полумраке появились первые лучи света.

– Настраивать? – спросил он.

– Да, я люблю секс на рассвете! – смело и непринуждённо призналась она.

Джон лишь улыбнулся и решил позволить ей достичь полного наслаждения.

Между двумя одинаковыми высотными зданиями в широкой щели появилось солнце. Роскошные богатые цвета и не режущая глаза яркость по расписанию сменили тьму. Идеальная симметрия двух домов и света между ними делает это событие особенным. Создаётся впечатление, что этот свет силой врывается в людскую цивилизацию, чтобы разрушить всю суету смотрящих.

Взгляды Эмми и Джона мгновенно приковались к свету. Хоть Эмми видит этот пейзаж не впервые, у неё снова почти текут слюни, а глаза расширены на пол-лица, как у умиляющегося кота в сапогах Диабло Гато. Ну а Джон просто удивлён и расслабленно любуется красотой Эмми. Он понял, что на него нахлынула романтика. Человек хотел просто секса, а тут, оказывается, акция.

В итоге Джон соблазнился окончательно и вынужден был сделать первый шаг. Он приблизился к Эмми и поцеловал её в губы. Она не противилась, и он стал глубже проникать языком в её уста. Эмми обхватила его шею руками и принялась ласкать его языком у себя во рту. Они целовались, не отрываясь друг от друга, а лишь меняя позы рук, ног и тел. Джон повалил её на ковёр, забираясь поверх неё.

– Стоп! – оторвалась от губ Джона Эмми. – Сейчас Зак поднимется сюда, чтобы полить свои цветы. Пойдём ко мне, я живу прямо снизу.

Они оба помчались к двери. Эмми, целуя его, с трудом вставила ключ в дверную скважину и открыла дверь. Наконец они зашли в квартиру. Джон помчался за Эмми в спальню и, приподняв её за хрупкую талию, повалил её на кровать. Одежда снималась быстро и легко. Штаны, рубашка с оторванными пуговицами, юбка, колготки, нижнее бельё – всё оказалось на полу. Джон, довольный собой и её возбуждённостью, её вздохами, проник в Эмми, медленно скользя по её тёплой влаге. Двигаясь в один такт, без намёков и подсказок, они оба оказались довольны друг другом. Секс оказался потрясающим. Эмми и Джон не могли оторваться друг от друга ещё пару раз. Удовлетворённая и радостная Эмми перед сном прошептала ему на ухо:

– Я впервые так сделала.

И Эмми уснула сразу же, не прикрывшись одеялом, а Джон тихо, почти на цыпочках, собрал свои вещи и покинул её апартаменты.

Эмми проснулась одна в своей постели, совершенно голая. Не успев понять, что, где, когда, она обнаружила на подушке записку «Позвони мне» и номер телефона.

На её лице появилась облегчённая улыбка оттого, что она понравилась тому, кто понравился ей.

Эмми только взяла свой телефон в руки, чтобы набрать номер, но резко остановилась. Она увидела фото мамы, которое стояло на настенной полке рядом с книгами напротив кровати, и в голове послышались её слова: «Не привязывайся к мужчинам! Рано или поздно твоё сердце будет разбито».

Эмми не знала, что делать. Этот парень чем-то запал в душу. Он будто был не таким, как все. В его глазах слово в слово было написано: милый и честный. «О да! Его красивые сверкающие глаза», – подумала она и после ещё одной секунды раздумий написала ему:

«То есть ты хочешь повтора?»

Ей незамедлительно пришёл ответ:

«О нет! Бумажка с номером случайно выпала из кармана».

Эмми не поняла. Это был юмор или он действительно случайно выронил записку прямо ей на подушку?

Телефон звякнул. Джон прислал смайлик. Значит, это был юмор.

«Хочу. И не раз. Можно?»

«Ты хорошо целуешься, поэтому до встречи!» – написала она.

«Я ему нравлюсь», – подумала девушка и пошла одеваться.

Следующие два дня Эмми и Джон переписывались днём и ночью, на работе и дома, кушая и лёжа в постели. Где бы они ни были или что бы они ни делали, они писали друг другу тексты:

«Твой запах всё ещё на моей рубашке».

«А я всё ещё ощущаю ладонями твою упругую попу. Как орех прям».

«О да! Мой орех всё ещё горит от твоих сжиманий. Кажется, на ней остались следы от твоих пальцев».

«Тебе понравилось?»

«Мне всё понравилось!»

«Я хорош в сексе?»

«И это тоже».

Или:

«Наш партнёр – козёл! Я не смогу выйти с работы пораньше».

«Я знаю киллера. Он много не берёт».

Ну или:

«Можно личный вопрос?» – пишет он.

«Люблю такие», – ответила Эмми.

«Как часто ты приглашаешь людей к себе на крышу?»

«Знаю, что любая на моём месте скажет: ты первый. Но ты – первый!»

«А Зак?»

«Зак – очень хороший чел».

«Ты с ним спишь?»

«Если ты заметил, то этот хороший чел преклонного возраста».

«Зрелые мужчины тоже бывают привлекательными».

«Он друг!»

«А он знает об этом?»

«Зак – порядочный дед, который на Новый год раздаёт подарки соседям и который рассказывает добрые истории о своей скончавшейся жене».

«Ок. Я понял».

«Ну ты и ревнивец!»

«Немного есть. А это плохо?»

«Какой есть – такой есть!»

«Смайлика нет. Тебе это не нравится».

«Всё норм!»

«Я не собираюсь ограничивать тебя от друзей».

«Ты и не сможешь!»

«Я и не собираюсь!»

«Это не в твоей юрисдикции!»

«Это ссора?»

«Для ссоры нужно свидание».

«Точно! Я могу пригласить тебя на ужин?»

«Можешь».

«Пойдёшь?»

«Когда?»

«Сразу, как смогу пораньше выйти с работы».

А иногда были и слишком сентиментальные сообщения:

«Я скучаю», – пишет Джон.

«А я уже увлажнилась от рингтона твоего сообщения».

«Ты хочешь, чтобы у меня сейчас встал?»

«Я хочу этого всё время».

Наступил заветный вечер свидания. Джон занял столик в местном ресторане и ожидал, когда Эмми явится к нему во всей красе.

Эмми превзошла все ожидания. Она появилась у входа заведения в маленьком чёрном платьице, с собранными волосами, подчёркивающими длинные серьги до плеч, и на высоких каблуках классических туфель. Сегодня на Эмми был даже макияж. Яркие алые губы и стрелки у глаз обеспечили ей вид роскошной ухоженной девушки. Джон был поражён. Его уши перестали слышать ресторанную музыку, а губы не могли сомкнуться. Он вскочил со стула к ней навстречу, а Эмми улыбчиво подошла к парню. Они поцеловали друг друга в щёчки. Когда их взгляды встретились на расстоянии дыхания, пара не удержалась и начали голодно целоваться, будто это был прощальный поцелуй.

– Я теперь не смогу сидеть и есть спокойно, – проговорил Джон.

– А я уже не хочу есть. Я хочу тебя! – сказала Эмми.

Пара немедленно ушла из ресторана наслаждаться друг другом в отель Джона.

После этого вечера Джон и Эмми решили, что пунктик со свиданием они выполнили и теперь можно заниматься любовью каждые три часа на законных основаниях. Конечно, как и любые занятые люди, они это делали иногда – примерно по два раза в день.

Помимо чатов, секса и телефонных разговоров, Эмми и Джон, конечно же, зависали на видеосообщениях. Там был не только интим, но и романтик, живые смайлики, большая куча споров о том, какая часть тела симпатичнее остальных. Если Эмми была игривой, азартной и смелой фантазёркой в видеочатах, то Джон был серьёзным и максимум мог показать ей цвет своих штанов.

Эмми начала ощущать, что в её жизни появляется близкий человек, которому она может сказать всё. Она много рассказывает ему о себе, и он слушает её без упрёков или осуждения. Он просто молчит и улыбается. Она даже делится с ним своими девчачьими переживаниями, типа «на улице нашла красивое колечко без хозяина». Эмми даже поведала ему тайну о том, что шрам на её колене появился не как у всех нормальных людей, в глубоком детстве, а в драке с парнем на заднем дворе её бара за мусорный пакет. Драка тогда была недолгой. Эмми сразу же сдалась и уступила отходы. А затем коленку зашили в больнице и на всякий случай сделали укол от бешенства.

Джону нравилась её близость. Это можно было понять по тому, как восторженно он слушал её. У них в отношениях развивалась и детская наивность, и искренность, и любовь-шмубовь. Хоть она и знакома с ним всего несколько недель, но он уже стал для неё как минимум другом.

На двадцать первый день отношений Эмми, как обычно, играет на той же гитаре на том же месте. Джон подъехал к гостинице с каким-то неизвестным человеком. Этот молодой человек почти такого же роста, как и Джон, с чёрными волосами.

Они вместе входят в гостиницу, Джон оглядывается и приветливо машет рукой Эмми. Она улыбается и кивает ему.

«Это мой друг Алекс», – написал он ей сразу же.

«Очень приятно познакомиться!»

«Также он сын моего босса».

«Ты с ним не спишь?»

«О нет, мою зарплату и так повышают» (смайлик с большими зубами).

Вечером Джон появился на пороге бара. Эмми, заметив его, взяла куртку и утащила его за руку к себе домой.

Эта парочка снова пустилась в бурю секса, который продлился почти до утра.

– Я приготовлю кофе, – сказал Джон просыпающейся Эмми и пошёл на кухню искать ингредиенты.

Аромат кофе поднял девушку с постели. Она тихо прошла на кухню, чтобы понаблюдать за принцем.

– Давно мне никто не заваривал кофе, – проговорила она.

– Так, значит, кто-то всё-таки заваривал – с ноткой ревности проговорил он.

– Мама, – грустным голосом сказала она и погрузилась в тёплые воспоминания о самой близкой женщине на свете.

– А где она сейчас? – оглядывая квартиру, спросил Джон.

– Она умерла. Год назад.

– Соболезную.

– Всё ок. Я уже пережила это печальное событие. Просто у меня не было никого, кроме неё, – продолжила она. – Ни друзей, ни родственников, только она. Поэтому было сложно. – Эмми соблюдала паузы, потому что не хотела вносить в отношения грустную лепту. – Но тем не менее я не была ограниченной от мира дочерью психованной мамаши. Я действительно была счастлива рядом с ней.

– Я так и не подумал, – почти перебил он её.

Эмми слегка улыбнулась в знак признательности.

– Я была на грани, – грустным тоном продолжила она. – И мне казалось, что от этого состояния можно избавиться только одним путём. Раньше даже не подозревала, что у меня есть суицидальные наклонности.

У Эмми был вид, будто она собиралась пустить слезу.

– А что тебя остановило?

– Мамин голос в ушах. Гитара. Песня. И мне стало легче.

– Ты поэтому играешь? – спросил Джон и сделал глоток кофе.

– Да. Без музыки я слишком одинока.

– Теперь рядом я. – Джон подошёл и обнял её сзади. – Я хочу продлить своё пребывание здесь ещё на какое-то время.

Эмми покраснела и с улыбкой утонула в его объятиях. Она была рада услышанному. Она была рада, что между ними назревает что-то вроде отношений.

– Серьёзно?

– Да, мой друг, которого ты вчера видела, прилетел сюда, чтобы помочь мне развить здешний проект, – говорил Джон, а Эмми внимательно слушала его. – Мы будем вместе вкладываться в местный офис.

– Я рада!

Джон допил кофе, оделся и направился к выходу. Уходя, он поцеловал её в лоб и прошептал: «До встречи!»

На следующий день Джон не писал ей ничего. Прождав целый день, Эмми написала ему:

«Ты зря тратишь своё время на работе без секса со мной».

В ответ он не написал ей ничего, и она решила ответить вместо него.

«Ок. Я пока подумаю, что сделать с тобой этой ночью, а ты мне мешай».

И снова тишина.

Через два часика она спросила его:

«Ты живой?»

Но он снова промолчал. Через день было:

«Аллё».

Ответа нет.

«Даже „отвали“ не напишешь?»

Снова ответа нет.

Эмми без конца глядела на телефон и в окно бара, но безуспешно. Ещё пару дней она билась в мыслях о том, что с ним что-то случилось, а потом стала думать о том, что мать часто повторяла ей об обманах мужчин и том, что они всегда хотят просто воспользоваться женщинами. И ведь мать обычно была права. Она всегда переживала и хотела уберечь дочь от разбитых чувств. Вероятно, что Джон из этих. И он просто обманул её. Слова матери звучали в голове всё громче и громче.

Уже вечером на пороге паба появился тот самый молодой человек, которого встречал Джон неделю назад. Алекс. Скромный симпатичный парень, одетый непринуждённо – в синие джинсы и белую футболку. Он подсел к барной стойке и обратился к бариста, то есть к Эмми, с просьбой налить пивка. Она, конечно, его узнала и подумала: «Красавчик, но Джон…» Дальше она не смогла подобрать слов.

– А Джон, полагаю, лежит неподвижно и мучается от простуды? – внезапно обратилась к нему Эмми.

Парень даже не удивился.

– Нет. Я без понятия, что делает Джон, – сделав паузу, он продолжил: – Меня, кстати, зовут Алекс. – Он протянул руку, и Эмми пожала её.

Алекс казался простым и порядочным человеком.

– Джон сказал, что ты очень красивая. Не соврал, – начал Алекс, сделав глоток пива.

– Джон рассказал обо мне?

– Немного. Только то, что ты особенная, – улыбнулся Алекс.

Эмми и злилась, и была немного удивлена. Ведь если она особенная для Джона, то почему он стал игнорировать её?

Но затем, представляя беседу между двумя взрослыми парнями, Эмми предположила, что Джон рассказал Алексу обо всех позах, в которых они были, о размере её бюста, об упругости её попы и о других мельчайших подробностях, кроме, конечно, цвета лака на ногтях и длины чёлки. Как говорила Эмми, мужчин обычно интересует только то, что можно пощупать. Ну и наверняка они обсудили её сокровенные мысли, смеясь над ней, словно над маленьким ребёнком. И тут злость начала царапать Эмми. Но девушка держалась, стиснув зубы и натянув улыбку.

– Убедился? – спросила она его, скрывая агрессию по отношению к Джону.

– Только слепой не увидит твою красоту, – ответил он.

– Рада, что заметно.

Немного помолчав и покусывая губы, Алекс, будто набираясь смелости, снова заговорил:

– Ничего личного, но давай откровенно.

– Давай!

– Ты больше не интересна Джону.

– Ну, наконец-то приличный ответ. – Эмми натянула ехидную улыбку.

– Таких, как ты, было много. Погуляют, обманут и бросят.

– Ой, как это заботливо. Ты прям как моя мама, – ухмыльнулась она.

– Ты остроумная, да? – с обидой проговорил он.

– А Джон не рассказывал, да?

– Слушай, Джон очень ранимый, и он мой друг. Я не позволю, чтобы его кто-то обидел.

– Слушай, я не собиралась этого делать. – Эмми стало неприятно от таких обвинений.

– Кэти, Ханна, Лиза тоже не собирались этого делать, но оказались в постели с другими мужчинами, – грустно проговорил Алекс.

– Кэти? Ханна? Лиза? Аж трое? Тогда, может, с Джоном что-то не так?

– Ты мне скажи.

– Ок. Ты хочешь убедиться, что я не Кэти, Ханна и Лиза?

– Да, – заявил он прямо.

Эмми поняла, что цель прихода Алекса сюда заключалась в том, чтобы узнать, лёгкого поведения новая девушка Джона или нет. Естественно, это было неприятно. Она захотела взять контроль в свои руки и доказать этим двум молодым людям, что она не кофемашина на распродаже, которую надо проверить, перед тем как купить.

Она кивнула Алексу, указывая глазами на задний выход из паба. Он вышел в дверь в конце коридора. Эмми, глотнув виски и собравшись с духом, пошла вслед за ним. На улице никого не было. Алекс ждал её один в тёмном переулке. Эмми вышла из паба и с серьёзным лицом заявила ему:

– Все девки одинаковы!

«Не буду подводить Кэти, Ханну и Лизу. Женскую солидарность никто не отменял», – подумала Эмми и набросилась на Алекса. Она начала целовать его со злостью, которую Алекс воспринял за страсть. Она прижала его к стенке и полезла к нему в штаны. Парень крепко сжал её ягодицы и резко подсадил её на свои бёдра, продолжая целовать её шею и плечи. Эмми никак не могла нащупать предмет измены. Он не встал. Он реально не встал.

– Что? – удивилась Эмми.

Алекс быстро застегнул ширинку и, поправив одежду, стал отходить от неё.

– С любовью от Джона, да? – проговорила она ему.

И тут распахнулась дверь из бара. На пороге оказался Джон. Его серьёзный взгляд напоролся на друга и на девушку, а глаза расширились до предела, налившись кровью. Эмми громко глотнула от неожиданности.

– Ну что, Джон, – прокричал Алекс, – как я тебе и обещал, да?

Алекс обернулся к Эмми, показал непристойный знак средним пальцем и ушёл из переулка.

Джон ещё секунд десять молча глядел на Эмми, а затем направился вслед за своим другом.

Всю ночь Эмми не могла заснуть. Она плакала. В голове шли вопрос за вопросом:

Зачем?

Почему?

Кто я для него?

Я жертва?

Он жертва?

Джон – жертва Алекса?

Я, видимо, была инструментом в их играх.

Алекс любит Джона. Алекс использовал меня. И не меня одну. Возможно, что он использовал в своё время и Кэти, и Ханну, и Лизу.

Алекс просто козёл! А Джон… Джона жаль, но он тоже не ангел. Мог бы и ответить мне.

Впрочем, я тоже не ангел!

Подушка Эмми стала наполовину мокрой. Ведь мать предупреждала, что нельзя впускать мужчину в сердце. Это боль. Это разочарование. А значит, это гнев.

Эмми достала телефон и написала Джону:

«Ты любишь его?»

В ответ – молчание. И наутро тоже было молчание.

Днём, перед открытием бара, Эмми сходила в магазин, купила гель для волос, тёмные кеды на размер больше и плотные резиновые перчатки. После полуночи, закрыв бар как обычно после последнего заказа, она пришла домой. Эмми пока не собиралась спать. Вместо этого она надела свою постиранную чёрную водолазку, чистые чёрные лосины, новые кеды с толстыми носками и собрала волосы, как её учила мать. В шишечку, как гимнастки на соревнованиях, намазав флакон геля на волосы для того, чтобы они не мешали и случайно не выпал ни один волосок.

Пока Эмми шла ночью по улице, накинув на себя коричневый плащ, она вспоминала экстренные действия при обиде, которым мать учила дочь, планируя ре-ограбление отца Эмми.

Предыстория была такова: однажды, когда Эмми было одиннадцать лет, родители, не успев оформить развод, решили копить деньги на учёбу дочери. Но, никого не оповестив, отец снял все деньги со счёта и купил своей новой женщине кольцо с бриллиантом. Мать Эмми, конечно, не только пришла в ужас от этой новости, но взяла себя в руки, забрала Эмми пораньше из школы, и они пошли готовиться к операции по возврату фонда на обучение. В ту ночь Эмми всего лишь стояла на страже, пока мать залезла в дом и забрала кольцо прямо из прикроватной тумбы отца. Она сделала это тихо, спокойно и уж точно неожиданно для всех. Эмми тогда активно не участвовала в этой операции, но от страха и громкого сердцебиения она запомнила каждую деталь, каждый шаг, которые увидела и о которых ей рассказала мать. И главное, она хорошо запомнила фразу, которую мать произнесла прямо перед тем, как влезть в дом отца: «Отпор должен быть ровно таким же, как и сам удар».