Текст книги "Острова во времени"

Мадлен Л’Энгл
Острова во времени

Madeleine L’Engle

An Acceptable Time

Copyright © 1989 by Crosswicks, Ltd.

© А. С. Хромова, перевод, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019

Издательство АЗБУКА®

Дане, Бэр и Эдди Рону, Энни и Джейку

Глава первая

Она прошла через сад, заваленный подбродившей красной падалицей, перелезла через каменную стенку и углубилась в рощу. Тропинка была устелена палой листвой – багряной, оранжевой, золотой, с пряным землистым ароматом. Полли нарочно шаркала ногами, разгребая эту яркую роскошь носками кроссовок. Она впервые очутилась в Новой Англии[1]1
  Новая Англия – северо-восточные штаты США, местность, куда прибыли первопоселенцы из Британии; земли, откуда берут начало США как они есть. (Примеч. перев.)


[Закрыть] осенью и теперь упивалась всем этим разноцветьем, падающим с ветвей, бросающим янтарные и бронзовые отсветы на ее волосы. Солнце сияло сквозь золотистую дымку на блекло-голубом небе. Листья с шорохом падали на землю. Воздух был свежий, но не холодный. Было так хорошо, что она даже принялась что-то мурлыкать себе под нос.

Роща была не старая: деревьям не перевалило и за полвека. Стволы их все еще оставались стройными, не то что у древних, увешанных космами испанского мха (который на самом деле вовсе и не мох) черных и виргинских дубов, среди которых она бродила меньше недели назад. На тропе валялись яблоки с дикой яблони. Полли подобрала одно, румяное и корявенькое. Но яблочко оказалось хрустким и сочным, и она пошла дальше, жуя его и выплевывая семечки.

Теперь тропка завела ее в более старый лес. Кругом возвышались клены, ели, сосны. И выше всех вздымался древний дуб с крупными зубчатыми листьями темно-бронзового цвета. Многие листья еще цеплялись за ветви. Дуб был совсем не такой, как южные дубы, к которым она привыкла. Полли и не догадалась бы, что это дуб, если бы не услышала, как мама и дяди зовут его Дубом-Дедушкой.

– Когда мы только поселились здесь, – объяснила бабушка, – большинство дубов засохли от какой-то болезни. А этот вот выжил, и теперь у нас кругом полно молоденьких дубков. Причем все они явно устойчивы к болезням: спасибо Дубу-Дедушке.

Тут она взглянула на дуб и вздрогнула. В тени дуба стоял молодой человек. Он смотрел на нее прозрачно-синими глазами, как будто вобравшими в себя дневной свет. Одет он был во что-то белое и стоял, положив руку на голову палевого пса с большими стоячими ушами, обведенными черной каемкой. Молодой человек приветственно вскинул руку, повернулся и скрылся в лесу. Когда она подошла к дубу, его и след простыл. А она-то думала, что он хочет с ней поговорить! Ей сделалось любопытно.

Поднялся ветер, кроны сосен зашумели, почти как волны, набегающие на пляж на острове Бенн-Сид у побережья Южной Каролины. Там, на острове, остались ее родители, она и сама уехала оттуда совсем недавно. Полли подняла повыше воротник красного анорака, который вытащила из груды одежды, что висела на крючках возле кухонной двери в доме бабушки с дедом. Это был ее любимый анорак, он хорошо сидел на ней, в нем было тепло и уютно, и вдобавок карманы были набиты всякими интересными штучками. Там были маленький, но очень яркий фонарик, ножнички, блокнот в кожаном переплете с фиолетовым фломастером при нем, пригоршня скрепок, английских булавок и резиночек, солнечные очки, собачья галета (интересно, для какой собаки?).

Она села на огромный плоский камень, принесенный ледником, известный в семье как Звездный Валун, и стала смотреть на белые облака, бегущие по небу. Но тут же вскинулась, услышав музыку – высокие, довольно пронзительные звуки дудочки, выводящей народную мелодию. Откуда это? Кому это вздумалось играть на дудке тут, в лесу, где никого нет? Она встала и пошла на звук – мимо Дуба-Дедушки, в том же направлении, куда ушел молодой человек с собакой.

Миновав дуб, Полли увидела другого юношу, с пышными черными волосами и белой, как молоко, кожей. Он сидел на каменной стенке и наигрывал на жестяной дудочке.

– Закари! – изумилась она. – Закари Грей! Ты что тут делаешь?

Молодой человек сунул дудочку в карман своей кожаной куртки, вскочил со стены и бросился ей навстречу с распростертыми объятиями:

– В добрый час при сиянии дня, мисс Полли О’Киф! Закари Грей к вашим услугам!

Девушка отстранилась.

– А я-то думала, ты в Калифорнии, в университете!

– Эй! – Он обвил рукой ее талию. – Ты, никак, не рада меня видеть?

– Рада, конечно! Но как ты сюда попал? Мало того что в Новую Англию, так еще и сюда, к моим деду с бабушкой…

Он повел ее обратно к стене.

– А я позвонил твоим в Южную Каролину, и они сказали, что ты сейчас у деда с бабушкой. Я заехал поздороваться, а они – твои дед с бабушкой – сказали, что ты пошла гулять и если я пойду в эту сторону, то, может быть, встречу тебя.

Говорил он спокойным, ровным тоном, явно чувствуя себя как дома.

– Ты приехал сюда на машине? Из самой Калифорнии?

Он расхохотался:

– Я тут на практике в адвокатской конторе в Хартфорде, которая специализируется на страховых исках.

Он крепче обхватил ее за талию и, наклонившись, коснулся губами ее губ.

Полли отстранилась:

– Зак, нет!

– А я думал, мы друзья.

– Мы и есть друзья. Именно друзья!

– Я думал, я тебе нравлюсь.

– Нравишься. Но нет. Пока нет. Сам же знаешь.

– Как хочешь, Полли. Но я не могу себе позволить ждать слишком долго. – Внезапно взгляд его сделался пустым, губы поджались. Но он тут же улыбнулся напоказ самой обаятельной улыбкой: – Ну что ж, по крайней мере, ты рада меня видеть!

– Да, очень рада!

По правде сказать, Полли была в восторге, но при этом совершенно сбита с толку. Нет, приятно, конечно, что Зак дал себе труд разыскать ее. Они познакомились прошлым летом в Афинах, где Полли провела несколько дней перед тем, как лететь на Кипр, где ей предстояло работать на конференции по литературе и образованию. Это знакомство доставило ей массу впечатлений, полных радости и боли одновременно. Тогда, в Афинах, Закари был с ней чрезвычайно мил. Он водил ее по городу, который очень хорошо знал, катал по окрестностям… Но после того как они простились в аэропорту после окончания конференции, она никак не ожидала когда-нибудь встретить его снова.

– Мне просто не верится! – Она улыбнулась ему.

– Во что, Рыжуля?

– Не зови меня Рыжулей, – машинально отреагировала она. – В то, что ты здесь.

– Ну так посмотри же на меня! Потрогай, в конце концов. Это я, Зак! А что ты тут делаешь?

– Гуляю.

– Да нет, я имею в виду, почему ты живешь у деда с бабушкой?

– Я к ним учиться приехала. Как минимум на несколько месяцев. Они такие классные!

– Я так понимаю, они у тебя знаменитые ученые или вроде того?

– Ну, бабушка вообще нобелевский лауреат. Она занимается микромиром – элементарные частицы и все такое. А дедушка у меня астрофизик. Он знает о пространственно-временном континууме больше, чем кто бы то ни было, не считая Эйнштейна с Хокингом.

– Да-а, ты всегда была мозговитая! И что, ты во всем этом разбираешься?

– Ну так, чуть-чуть! – рассмеялась Полли.

Как ни странно, она обрадовалась, увидев Закари. Нет, бабушка с дедушкой действительно классные, однако она уже давно не общалась ни с кем из своих ровесников и даже не рассчитывала на это.

– Так почему же ты учишься у них, вместо того чтобы ходить в школу у себя дома? – спросил Закари.

– Потому что у нас в Каупертауне точные и естественные науки преподают плохо, а ездить с острова куда-то еще слишком сложно.

– Ну это же не единственная причина?

– А что, этого мало?

В любом случае Закари она больше ничего объяснять не собиралась. По крайней мере, пока. Она отвела взгляд и посмотрела в сторону Звездного Валуна, на вечереющее осеннее небо. Косые солнечные лучи тронули облака золотым и розовым, яркие краски осенней листвы сгустились и потемнели. На невысокие горы наползала темно-фиолетовая тень.

Закари посмотрел в ту же сторону:

– Нравятся мне здешние горы. Они так непохожи на калифорнийские!

– Ага, – кивнула Полли. – Эти горы старые, древние, источенные дождями, ветрами и годами. Сразу ощущается глубина пространства и времени.

– А оно тебе надо?

– А кому же не надо?

Слетевший сверху лист запутался в волосах Полли.

Закари снял его своими длинными бледными пальцами.

– Он такого же цвета, как твои волосы. Красиво!

Полли вздохнула:

– А я только-только смирилась с цветом своих волос. Будь у меня выбор, ни за что не выбрала бы морковный!

– Это не морковный. – Закари разжал пальцы, и лист упал на землю. – Это цвет осени.

«Как славно! – подумала Полли. – Каким же он все-таки бывает славным!»

– Знаешь, я первый раз вижу настоящую золотую осень. Я ведь всю жизнь прожила на юге. А это… у меня просто слов нет. Я думала, лучше моря вообще ничего не бывает – и это правда, – но тут…

– И то и другое великолепно по-своему, – сказал Закари. – Папа сейчас живет в Саусалито, у него вид из окна просто головокружительный: бескрайние просторы Тихого океана. Но тут, как ты и сказала, чувствуются глубина и покой. Кстати, – добавил он, – твои дедушка с бабушкой обещали чай и тосты с корицей, если я сумею разыскать тебя и привести домой.

– Да, конечно! – И Полли спрыгнула со стены. Проходя мимо Дуба-Дедушки, она спросила: – Слушай, а кто тот синеглазый парень, которого я здесь видела буквально несколько минут назад?

Зак посмотрел на нее:

– А я думал, он у твоей родни работает. Какой-нибудь садовник, или сторож, или вроде того…

Полли покачала головой.

– Ты что, хочешь сказать, они за всей этой территорией сами ухаживают?

– Ну да. Нет, траву им косит сосед-фермер, но он постарше, а этот человек совсем молодой, да и на фермера не похож…

– А как, по-твоему, должен выглядеть фермер? – рассмеялся Закари. – Хотя да, ты права: в этом парне было что-то аристократическое.

– А ты с ним не разговаривал?

– Нет. И если так подумать, это даже странно. Он посмотрел на меня, я посмотрел на него, и только я собрался что-то сказать, как вдруг он на меня уставился с таким видом, будто абсолютно не ожидал меня увидеть, ну то есть абсолютно. Повернулся и ушел в лес. С ним еще собака была, такая длинноухая, и они оба взяли и исчезли. Нет, не убежали. Но я смотрю – а их уже нету. – Закари пожал плечами. – Я же говорю, я подумал, что это сторож какой-нибудь, а они часто необщительны по натуре. Ты думаешь, это был браконьер? У вас тут водятся фазаны или куропатки?

– И фазаны водятся, и куропатки. И всюду висят таблички «Охота запрещена». На заповедник этот участок, конечно, не тянет: здесь, как и на большинстве здешних старых ферм, всего сотня акров, а то и меньше. Но все равно бабушка с дедушкой хотят, чтобы дикие животные чувствовали себя здесь в безопасности.

– Ладно, ну его, – сказал Закари. – Я шел искать тебя, и я тебя нашел.

– Я очень рада. Правда-правда! – Она улыбнулась ему самой ослепительной улыбкой. – Ну что, идем?

– Конечно! Твои бабушка с дедушкой, наверное, заждались нас.

– Ладно. Тогда пойдем через Звездный Валун.

– «Звездный Валун»?

Полли вспрыгнула на большой плоский камень, принесенный ледником. В трещинах рос мох. Слюда блестела в косых лучах заходящего солнца.

– Он всегда так назывался. Тут здорово лежать и смотреть на звезды. Это любимый камень моей мамы, еще с тех пор, как она была маленькая.

Они миновали валун и зашагали по тропинке, что вела к дому. Полли обратила внимание, что Закари идет медленно, а дышит так, будто только что бежал бегом. Она замедлила шаг, подстраиваясь под него. Под одной из диких яблонь, что росли там и сям, почва была скользкой от морщинистых коричневых яблок. Там висел густой запах гниения. Полли машинально зашагала быстрее и первой очутилась у невысокой каменной стенки, что обозначала границу большого луга к северу от дома. На стене, греясь в последних лучах заката, лежала, свернувшись, огромная черная змея.

– Ух ты! – радостно воскликнула Полли. – Да ведь это же Луиза Большая!

Закари застыл как вкопанный.

– Ты что? Куда ты?! Это же змея! Назад!

– Ой, да она нас не тронет. Это же просто Луиза. Это черный полоз, они не ядовитые, – заверила Полли. – Когда мои дяди, Сэнди с Деннисом – ну, с Сэнди ты встречался в Афинах, – были еще маленькие…

– Твой дядя меня не одобрял. – Закари отступил подальше от стены и змеи.

– Да не тебя, – возразила Полли. – Он не одобрял деятельность твоего папы. Так вот, в этой стене поселилась змея, и мои дяди прозвали ее Луизой Большой.

– Я в змеях не разбираюсь. – Закари отступил еще на шаг. – Я их ужасно боюсь. Но получается, что эта змея невероятно старая?

– Ой, не думаю, что это та самая змея. Мы с бабушкой однажды видели, как она греется тут на солнышке, и она просто вылитая прежняя Луиза Большая, но бабушка говорит, что с тех пор, как дяди уехали из дома, Луиза Большая не показывалась.

– Дурацкое какое-то имя.

Закари по-прежнему избегал приближаться к змее. Вместо этого он прислонился к молодому дубку возле тропы и как будто переводил дыхание.

«Это просто семейная шутка», – подумала Полли. Закари же просто ничего не знает о ее семье, кроме того, что семья у нее большая. И она о нем тоже ничего не знает, кроме того, что мама у него умерла, а отец невообразимо богат… Нет, о Луизе потом.

– Ну что, идем?

– Мимо змеи я не пойду! – проговорил он дрожащим голосом.

– Да не тронет она тебя! – принялась уговаривать Полли. – Честное слово! Она совершенно безобидная. И бабушка ей обрадовалась.

– Шагу дальше не ступлю! – В голосе Закари звучал неподдельный страх.

– Да все нормально, правда же! – затараторила Полли. – К тому же там, где водятся змеи, не бывает крыс, а крысы, между прочим, чуму разносят…

Она осеклась. Змея медленно, важно расплела свои кольца и стекла вниз по каменной стене. Закари, спрятав руки в карманы кожаной куртки, наблюдал за тем, как она исчезает в расщелине стены. Когда последний дюйм хвоста скрылся из виду, Полли сказала:

– Ну вот и все! Пойдем.

– А она обратно не вылезет?

– Не вылезет, она спать ушла, – ответила Полли как можно уверенней, хотя на самом деле ничегошеньки не знала о повадках черных полозов. Тропические змеи, что водились на острове Бенн-Сид, почти все были ядовитые, и от них лучше было держаться подальше. Но Полли положилась на уверения бабушки, что Луиза хорошая. Она перебралась через стенку и протянула руку Закари. Тот взял ее за руку и опасливо последовал за ней.

– Да все в порядке! – Полли потянула его за собой. – Пойдем же!

И они пошли через луг к дому, который Полли уже привыкла называть своим. Это была старая белая ферма, представлявшая собой уютное нагромождение флигелей и пристроек, образовавшихся на протяжении пары столетий. Как и большинство домов, выстроенных двести с лишним лет тому назад в здешних ветреных краях, где зимы долгие и суровые, ферма смотрела фасадом на юг, что обеспечивало защиту от преобладающих северо-западных ветров. К кладовой, которая соединяла кухню с гаражом, примыкал флигель, служивший лабораторией. Изначально, когда на ферме разводили дойных коров, это помещение использовалось в качестве маслобойни: там сбивали масло, рассматривали на свет куриные яйца…

К востоку располагался новый флигель. Его построили уже после того, как Поллины мама и дяди уехали из дома. Во флигеле был крытый бассейн – не очень большой, но достаточно просторный для того, чтобы дедушка мог заниматься плаванием: ему врачи рекомендовали от артрита. Полли, как и большинство детей, выросших на островах, обожала плавать, и за несколько дней она выработала свой собственный режим тренировок: плавала по вечерам, перед ужином, потому что заметила, что по утрам, перед завтраком, дедушка с бабушкой предпочитают плавать одни. В любом случае вдвоем в бассейне плавать нормально, а вот втроем уже тесновато.

В главном доме все комнаты первого этажа соединялись между собой, так что уютная гостиная в форме буквы Г соседствовала с просторным бестолковым помещением, которое служило сразу и кухней, и столовой, и второй гостиной. Полли с Заком подошли к дому с северной стороны, поднялись на ступенчатую веранду, где до сих пор была не убрана летняя мебель.

– Надо будет помочь дедушке отнести все это на зиму в кладовку, – заметила Полли. – А то сейчас уже слишком холодно, чтобы обедать на веранде.

Она повела Закари на кухню. Оттуда приятно тянуло стряпней и дымом яблоневых дров. За овальным столом, на котором стояли чашки и блюдо с коричными тостами, сидели четверо. Бабушка, увидев их, встала:

– А, вы все же встретились! Вот и хорошо. Входите, чайник как раз вскипел. Закари, познакомься, это моя старинная подруга, доктор Луиза Колубра, а это ее брат, епископ Нейсон Колубра.

Епископ встал и протянул Закари руку. Он был одет в узкие джинсы и полосатую тенниску. Из-за худобы он казался еще выше, чем был на самом деле. Полли подумала, что он похож на цаплю. На пальце длинной, крепкой руки сверкало крупное золотое кольцо с великолепным топазом, которое особенно бросалось в глаза на фоне простой деревенской одежды.

– Вот, – проговорил епископ, – вышел на пенсию и приехал жить к сестренке.

По сравнению с братом невысокая узкокостная доктор Луиза казалась крохотной. Если епископ напомнил Полли цаплю, то доктор Луиза в своей клетчатой юбке и кардигане смахивала на дрозда. Она тоже пожала руку Закари.

– Кейт Мёрри называет меня своей старой подругой. Хотелось бы знать, что она имеет в виду под «старой»!

– Старую дружбу, конечно, – отвечала Поллина бабушка.

– Доктор Луиза! – Полли села за стол, жестом пригласив Зака занять место рядом. – А мы вашу тезку видели!

– Но ведь это не может быть та самая Луиза Большая? – Доктор взяла тарелку благоухающих тостов с корицей и поставила ее перед Заком.

– Извините, – Закари пристально посмотрел на доктора, – а можно еще раз – как ваше имя?

– Луиза Колубра.

– Понял, понял! – торжествующе воскликнул Зак. – «Colubra» – это же «кобра» по-латыни!

– Ну да, верно!

Полли посмотрела на него с восхищением. Закари уже не первый раз демонстрировал великолепную эрудицию. К примеру, Полли помнила, как он ей объяснял, что возможности греческой архитектуры были ограниченными, потому что греки не изобрели арку. Она подошла к буфету и достала кружки для себя и Зака.

– Мои дяди назвали змею в честь доктора Луизы.

– Но почему же «Большая»?

Епископ улыбнулся:

– Ну, нашу-то Луизу большой не назовешь. Я так понимаю, змея довольно большая – по крайней мере, для своего вида, – а Луиза не очень.

Полли поставила кружки на стол.

– Все-таки объяснять про Луизу Большую тут, при докторе Луизе, намного проще, чем там, у каменной стены.

На дровяной плите кипел чайник. Крышка на нем подпрыгивала. Поллин дедушка взял его прихваткой и долил кипятку в заварочный чайник.

– Чай перестоялся. Лучше разбавить.

Он поставил чайник обратно на плиту и налил чаю Полли и Закари.

Епископ протянул руку через стол и взял себе коричный тост.

– Собственно, мы к вам заявились потому, – сказал он, проглотив кусок тоста, – что я нашел еще один.

Он указал на предмет, смахивающий на буханку хлеба, который лежал рядом с кружкой Поллиного дедушки.

– На камень похоже, – заметила Полли.

– Это и есть камень, – подтвердил епископ. – Обычный камень из обычной стенки. Но нет. Посмотрите внимательней!

Полли показалось, что она видит на камне какие-то линии. Да нет – скорее всего, это просто царапины, появившиеся, когда старая стена оседала или ее вело во время морозов…

Однако Закари осторожно провел пальцами вдоль царапин:

– Да ведь это же огамические письмена!

Епископ расплылся в удивленной и радостной улыбке:

– Именно, молодой человек, именно! А вы откуда знаете?

– Один из моих начальников в Хартфорде интересуется такими камнями. А я там чуть с ума не сходил от скуки, в этом душном офисе, и рад был любой возможности поболтать. Лучше уж про огамические письмена, чем про дела о врачебной халатности. – При этих его словах доктор Луиза заметно напряглась. – А потом, – продолжил Зак, – интересно же: неужели люди из Британии бывали тут, на Северо-Американском континенте, целых… целых три тысячи лет тому назад?

– И тебя выгоняли из крутых частных школ за неуспеваемость? – удивилась Полли.

Он улыбнулся и отпил чаю:

– Ну, если мне что-то интересно, я это запоминаю!

Он протянул кружку, и Полли налила ему еще.

Поставив чайник на стол, она осторожно потрогала камень:

– Так это такая письменность?

– Угу! – ответил епископ, пережевывая кусок тоста.

– И она называется о… о…

– Огамические письмена.

– А что тут написано?

– Ну, если я перевел все правильно, что-то о Венере, мирных урожаях и милостивом правлении. А вы как думаете, молодой человек?

Закари покачал головой:

– Да я же впервые в жизни вижу настоящий огамический камень. У моего шефа есть кое-какие фотографии, но он-то в основном интересуется теорией – кельтами, друидами, которые жили бок о бок с туземцами и, может быть, даже в браки вступали…

Полли пригляделась внимательнее. Она с трудом разобрала пару горизонтальных линий, от которых вверх и вниз отходили какие-то отметины.

– Какой-нибудь фермер использовал этот камень для постройки стены и даже ничего не заметил?

Бабушка поставила на стол новое блюдо с тостами и забрала пустое. Аромат корицы смешивался с душистым дымком из камина.

– Двести лет назад фермеры всеми силами боролись за выживание. Да и сегодня – многие ли фермеры дают себе труд приглядеться к тем камням, которые по весне выворачивают из земли? – спросил дедушка.

– И все равно это пока что наш самый обильный урожай, – вставила доктор Луиза.

Поллин дедушка привычным жестом подвинул повыше очки:

– А если бы они даже и увидели значки на камнях и поняли, что это не случайные царапины, все равно не имели бы ни малейшего представления, что они означают.

– А ты что, имеешь? – рассмеялась его жена.

Он рассмеялся в ответ:

– Ладно, сдаюсь! Если бы не Нейс, я бы так и пребывал в блаженном неведении.

– Ну, у вас такая работа, – улыбнулась доктор Луиза, – что вы вечно витаете где-то среди звезд!

– Надо вам сказать, Луиза, что у астрофизиков обычно нет времени глазеть на звезды.

– Нейс, а где вы нашли этот камень? – поинтересовалась миссис Мёрри, садясь за стол и наливая себе еще чаю.

– В той самой каменной стенке, через которую надо перелезть, когда идешь к Звездному Валуну.

– В той стенке, где живет Луиза Большая! – воскликнула Полли. Ну конечно, почему бы епископу и не знать про Звездный Валун? Это же было любимое место всей семьи Мёрри, а не только ее мамы!

– Первые поселенцы, – продолжал епископ, – были так заняты, расчищая поля! Неудивительно, что они не обращали внимания на каменья с огамическими письменами.

– Огамические письмена – это был такой алфавит, – пояснил Зак Полли. – Кельтский алфавит с пятнадцатью согласными и несколькими гласными. И еще несколько знаков для дифтонгов или двойных согласных, например ng.

– Однако же огамический язык был больше устным, чем письменным, – добавил епископ. – Интересно было бы твоему шефу взглянуть на этот камень?

– Да у него челюсть отвалится! – ухмыльнулся Зак. – Но только я ему ничего не скажу. А то он явится сюда и захочет заграбастать все себе. Нетушки!

Он посмотрел на часы и встал:

– Ну вот что, у вас тут чудесно, и я очень рад со всеми вами познакомиться, но только я совсем забыл про время, а мне надо к ужину быть в Хартфорде. Можно, я еще как-нибудь заеду?

– Ну конечно! – Миссис Мёрри тоже встала. – В любое время! А то Полли тут никого и не видит, кроме нас, четырех ископаемых.

– Никакие вы не ископаемые!.. – начала было Полли.

Но бабушка продолжала:

– Тут у нас по соседству мало молодежи, и мы все переживаем из-за этого.

– Приезжай на выходных, – предложил мистер Мёрри.

– Да, Зак, приезжай! – поддакнула Полли.

– На самом деле до выходных ждать не обязательно, – ответил Закари. – Я свободен по четвергам после обеда.

Он посмотрел на Полли, Полли улыбнулась ему.

– Я приеду в четверг, можно? Тут и езды-то чуть больше часа. К двум я уже буду у вас!

– Конечно! Будем ждать.

Чета Мёрри и Полли проводили Зака из кухни мимо лаборатории миссис Мёрри и через гараж на улицу. Красная спортивная машинка Зака была припаркована рядом с ярко-голубым пикапом.

– Радость и гордость Нейса! – кивнула на пикап миссис Мёрри. – Он водит как сумасшедший. Приятно было познакомиться, Закари! Ждем тебя в четверг.

Закари пожал руки дедушке с бабушкой и мимоходом поцеловал Полли.

– Какой славный молодой человек, – промолвила миссис Мёрри, когда они возвращались в дом.

На кухне епископ эхом повторил ее слова:

– Какой приятный юноша!

– Не удивительно ли, – заметила миссис Мёрри, – что он знает об огамических камнях?

– О них выходила пара статей в хартфордских изданиях, – сообщила доктор Луиза. – Но юноша и в самом деле умный и обаятельный. Только чересчур бледный. Похоже, он слишком мало бывает на свежем воздухе. Где ты с ним познакомилась, Полли?

Полли присела на корточки перед камином.

– Я с ним познакомилась прошлым летом в Афинах, по дороге на конференцию на Кипре.

– А сам он откуда?

– Он из Калифорнии, его отец занимается всяким крупным международным бизнесом. Так что, когда Закари путешествует по Европе, он не ездит с рюкзачком, а останавливается в лучших отелях. Но, по-моему, он довольно одинок.

– Он сейчас в колледже учится?

– Да. Зак довольно поздно поступил в колледж. Он плохо учился в школе, потому что ему было скучно и он не видел смысла стараться.

Котенок-подросток выбрался из кладовки, пересек кухню и запрыгнул на колени к Полли. Та потеряла равновесие и села на пол.

– Где же ты был, Адрон? – спросила Полли, почесывая за ухом полосатую головку.

Доктор Луиза вскинула брови:

– Самое подходящее имя для кота физика, занимающегося элементарными частицами!

– А я подумал, что это вариант имени Андрон, – мягко заметил епископ.

– Или что мы его неправильно произносим? – предположила миссис Мёрри.

– Это тоже название какой-то элементарной частицы, да? – осведомился епископ со вздохом.

– Кейт, а почему бы вам с Алексом не завести новую собаку? – спросила доктор Луиза.

– Ананда дожила до шестнадцати. Не так уж давно мы без собаки.

– Все-таки без собаки у вас тут чего-то не хватает.

– Вот и Сэнди с Деннисом то же самое твердят. – Миссис Мёрри отошла от плиты и принялась задергивать занавески на широких окнах кухни. – Но мы же собак никогда нарочно не заводили. Они как-то сами заводятся.

Полли блаженно вздохнула и уселась поудобнее. Она любила своих дедушку с бабушкой, доктора Луизу и епископа за то, что они поддерживали ее, вселяли в нее веру в безграничность собственных возможностей. Дома, на острове Бенн-Сид, Полли была старшей дочерью в большой семье. А тут она оказалась единственной, со всеми привилегиями единственного ребенка. Она подняла голову и проводила взглядом дедушку, который взял огамический камень и положил его на буфет.

– Три тысячи лет… – сказал он. – Для Галактики это не так уж и много, но для человека это огромный срок. Давно минувшие времена с нашей, ограниченной точки зрения. Но когда отправляешься в космос, обыденные понятия времени и пространства теряют смысл. Мы еще очень многого не знаем о времени. Нам никогда не вырваться за пределы Солнечной системы, пока мы будем думать о времени как о реке, текущей только в одном направлении, к морю.

Он погладил камень.

– А другие огамические камни ты находил? – спросила Полли.

– Я – нет. Нейс находил. Знаешь, Нейс, ведь Полли могла бы тебе помочь с переводом. У нее настоящий талант к языкам.

Полли залилась краской:

– Ну, дедушка, я же просто…

– Ты знаешь португальский, испанский, итальянский и французский. Разве нет?

– Ну да, но…

– А ты же вроде бы еще и китайский учила?

Тут Полли рассмеялась:

– Ну, может, и за китайский со временем возьмусь. Я правда люблю языки. Вон, прошлым летом я немножко подучила греческий…

Миссис Мёрри зажгла две керосиновые лампы, стоящие на столе по обе стороны от горшка с геранью.

– Полли скромничает. Все, кто ее знает, – и родители, и дяди – сходятся на том, что у нее удивительные способности к языкам. – Тут она, к облегчению Полли, сменила тему: – Луиза, Нейс, а вы ужинать-то останетесь?

Доктор покачала головой:

– Да нет, мы лучше домой. А то в темноте Нейс водит машину, как адская летучая мышь.

– Луиза, ну в самом деле!..

– Я приготовила огромную кастрюлю куриного рагу и овощи. Оно сейчас доходит на бунзеновской горелке в лаборатории. Если вы не поможете, мы с ним и за неделю не управимся!

– Неудобно как-то: вечно вы нас угощаете…

– А давай мы сегодня посуду помоем, – предложил епископ. – Устроим Полли и Алексу выходной!

– Договорились, – ухватился за эту идею мистер Мёрри.

Доктор Луиза вскинула руки.

– Ну все, сдаюсь! Алекс, Кейт, – она указала на огамический камень, – а вы в самом деле все это принимаете всерьез?

– Как ни странно, да, – ответил мистер Мёрри. – И кельтов, и друидов, и все прочее. Кейт все еще сомневается, но…

– Но нам в свое время приходилось принимать всерьез куда более странные вещи, – закончила миссис Мёрри, направляясь к двери. – Я пошла за кастрюлей. Пусть дойдет тут, на кухне.

– Там, в лаборатории, такая холодина! – Полли поежилась. – Бабушка сегодня утром мне показывала, как работать с газовым хроматографом, но у меня на носу выросли сосульки, и она отправила меня греться. Дядя Сэнди обзывает меня болотным цветком.

– Все равно все эти приборы у твоей бабушки только для виду, – с улыбкой произнесла доктор Луиза. – Настоящая-то работа идет у нее в голове.

– Ну, без бунзеновской горелки мне все равно никак не обойтись. Полли, может, пойдешь поплаваешь? Бассейн у нас самое теплое место в доме, сама знаешь.

Это было время ежевечерних тренировок Полли. Она охотно согласилась. Ей нравилось плавать в темноте, при свете звезд и молодого месяца. Плавать и думать.

– Увидимся за ужином!

Она встала и сбросила с колен упирающегося Адрона.

Полли поднялась наверх. В первый день, когда дедушка с бабушкой водили ее по дому, она еще не знала, где ее поселят. Любимой маминой комнатой была мансарда, где стояла просторная латунная кровать, – родители Полли ночевали там во время своих нечастых визитов. На втором этаже располагалась комната бабушки с дедушкой, с величественной кроватью под балдахином. Напротив была комната дядей, Сэнди и Денниса, с их старыми узкими кроватями. В тех редких случаях, когда вся большая семья собиралась вместе, все кровати пригождались. Имелась и еще одна комната, где тоже можно было бы устроить спальню, но там находился дедушкин кабинет, с книжными шкафами, обшарпанным секретером и диваном-кроватью, на случай наплыва гостей. И еще комната дяди Чарльза Уоллеса – самого младшего из маминых братьев.

Полли испытывала довольно неприятное чувство, что в доме дедушки с бабушкой у нее нет и не будет своей комнаты. Несмотря на то что у нее было шестеро братьев и сестер, она привыкла, что у нее есть собственная комната, где лежат ее вещи. У каждого из детей ОʼКифов была своя комната, пусть и крошечная: мама с папой считали, что в большой семье ребенку особенно важно иметь свое личное пространство.