Текст книги "Опасная игра"

Глава 7
Лощина

Итак, охота на человека началась. К счастью, ветер дул в сторону Кида.

Только поэтому он решился так рискнуть – поставить на карту все, уповая лишь на ум и невероятную сообразительность Дак Хок. Ему достаточно было слегка повернуть голову кобылы назад, где в густой поросли кустов чернел проход, а потом махнуть рукой, как она послушно направилась туда.

Все это было проделано почти бесшумно. Умная кобыла с самого рождения привыкла двигаться беззвучно, как кошка, заранее выбирая, куда поставить ногу. В этих местах, где леса тянутся сплошной стеной, дикие лошади с рождения знают, как важно, чтобы тебя не было слышно. Те, кто не понимает этой простой истины, погибают молодыми. Горные львы – прекрасные наставники. Поэтому Дак Хок двинулась вперед с привычной осторожностью, а если и хрустнула случайно задетая ветка, то этот звук поглотил шорох листвы под внезапно налетевшим порывом ветра. Благополучно оставив за собой густые заросли, в которых укрылся хозяин, она обернулась и вопросительно взглянула на него, но Кид лишь махнул рукой, приказывая ей идти дальше. Кобыла пробралась по узкой тропинке до выступа скалы, свернула за него и исчезла.

Теперь, когда Малышу удалось избавиться от лошади, пришло время подумать, как действовать самому. К этому времени незнакомец уже успел разобраться в следах и бодро продвигался вперед по той самой тропинке, где еще совсем недавно проезжал и он. Кид не сомневался – не пройдет и минуты, как этот человек отыщет его укромное убежище в лесистой лощине.

Мысли эти вихрем пронеслись у него в голове. Малыш бросился на землю и с ловкостью ящерицы прополз несколько метров в том же направлении, где скрылась кобыла, пока наконец не добрался до дерева, которое показалось ему подходящим для осуществления его замысла. Подпрыгнув, он подтянулся и ловко вскарабкался вверх, потом отыскал ветку, которая могла бы выдержать его вес, и с комфортом вытянулся вдоль нее.

К сожалению, ветка все-таки была довольно короткой. Поколебавшись немного, Кид кое-как обвился вокруг нее наподобие гигантской змеи. Во всем его облике вдруг появилось нечто нечеловеческое, присущее скорее дикому зверю. Крепко ухватившись за ветку руками и ногами, упираясь каблуками в ствол, он ухитрился держаться довольно цепко. Любой другой на его месте уже давно бы разжал руки и рухнул вниз, не выдержав чудовищного напряжения, но Кид обладал цепкостью и упорством обезьяны. Затаив дыхание, он ждал, пока наконец из кустов не появилась морда мустанга. Всадник, склонившись над тропой, внимательно изучал следы на траве, оставленные Дак Хок.

Добравшись до того места, где останавливался Малыш со своей лошадью, он на мгновение замешкался, но тут же двинулся вперед. С каким-то диким, животным упорством этот человек шел по следам копыт лошади, читая их, как открытую книгу. Уголки рта его чуть заметно подергивались, и вдруг губы раздвинулись в хищной, торжествующей улыбке. Глаза Кида, которые ни на мгновение не отрывались от лица незнакомца, чуть заметно сузились. Ему показалось чудовищным, как можно радоваться тому, что через мгновение ты надеешься уничтожить себе подобного. Но у самого при мысли о том, что сейчас он из добычи превратился в охотника, в груди поднялось какое-то первобытное ликование.

Глаза всадника были опущены вниз. Только мустанг, когда они уже были под деревом, видимо, почуял нечто странное в ветке, низко нависшей над тропой, и поднял голову. В это самое мгновение Кид прыгнул на врага.

Если бы не лошадь, он подождал бы еще мгновение, когда незнакомец окажется прямо под ним, и все было бы кончено в несколько секунд. А сейчас, когда лошадь испуганно шарахнулась в сторону, ему пришлось бросить свое тело вперед. Всадник вскинул голову как раз вовремя, чтобы встретить опасность лицом к лицу. И хотя его рука с быстротой молнии выхватила из кобуры тяжелый револьвер, стрелять было слишком поздно. Сброшенный сильным толчком, он вылетел из седла.

Уже падая, мужчина с кошачьей ловкостью успел мягко перевернуться в воздухе и вскочил бы на ноги, если бы руки Кида, куда более сильные, не швырнули его на землю. Он распростерся на тропинке, и в ту же минуту на него сверху обрушилось тяжелое тело. Придавленный, мужчина едва дышал, однако, увидев молодое лицо противника, удивленно заморгал.

– Здорово, Чэмп! – сказал Кид.

– И тебе того же, Малыш, – откликнулся Чэмп. Глаза его сверкали зеленым огнем, как у хищного зверя, но голос прозвучал ровно и неторопливо, как будто ничего не случилось. – Вот уж не думал, что в это время года с деревьев сыплются спелые увесистые орешки вроде тебя, парень!

– Скажи спасибо, что попал в хорошие руки, – усмехнулся Малыш. – Послушай, старина, надеюсь, я тебя не зашиб?

– Нет, – буркнул тот.

– Ну что, дружище, стрелять не будешь?

– Вовсе нет. С чего ты взял?

– Вот и отлично, – кивнул Кид. – Тогда я встаю?

– Конечно, давно пора!

Услышав это, Малыш медленно поднялся, ни на мгновение не спуская глаз со своего недавнего противника. Впрочем, он тут же заметил, что и тот пристально разглядывает его. Оба они, похоже, не доверяли друг другу. Во взглядах, которые то один, то другой украдкой кидал на соперника, чувствовалась настороженность. Несмотря на невозмутимый голос, огонек, горевший в глазах Чэмпа, и странная усмешка, то и дело кривившая тонкие губы, свидетельствовала о том, что он что-то замышляет.

Тем не менее до поры до времени мужчина сдерживался. Несколько раз рука его уже, казалось, была готова схватиться за рукоятку тяжелого кольта, но каждый раз в последнюю секунду какая-то неожиданная мысль заставляла его передумать.

– А я и не знал, что ты меня ищешь, – сказал Кид, а потом он коротко и резко свистнул, несколько раз повторив сигнал.

Откуда-то издалека послышалось ржание кобылы.

Услышав это, Чэмп угрюмо кивнул:

– Да, верно мне говорили. У тебя не просто лошадь, а настоящий партнер. Вот она, значит, какая – твоя Дак Хок!

– Да, она мой настоящий друг.

– Ну вот, если хочешь знать, я вовсе не следил за тобой. Просто ехал по своим делам, а тут на глаза попались следы копыт. Захотелось узнать, кого это черти понесли в лес.

– Выходит, так было дело?

– Точно.

Кид кивнул. На лице его появилась добродушная улыбка.

Эти приграничные жители были превосходными актерами – они так искренне смотрели друг на друга, так правдоподобно и естественно улыбались! Послушать их – встретились давнишние друзья. Во всяком случае, в данный момент не стоило опасаться, что Чэмп Диксон перейдет к немедленным действиям. Судя по всему, он сам считал, что для него же будет лучше выбросить такие мысли из головы. По крайней мере, на какое-то время.

– Я нарочно убрался с тропы, если хочешь знать. Дай, думаю, пропущу человека, – сообщил Кид.

– Вот оно как, значит? – протянул Чэмп.

– Ну вот, видишь, я рассказал тебе, как было дело, – продолжил Малыш, – ты же меня знаешь, Чэмп, я парень стеснительный. Терпеть не могу, когда незнакомые люди дышат мне в затылок или наступают на пятки. А потом, ведь как бывает? Встретятся люди на тропе и ну болтать да сплетничать, а время уходит. Ужас! Я этого не люблю! Дак Хок тоже. Она у меня нетерпеливая! – При этих словах Кид немного тщеславно, хотя и по-доброму улыбнулся, отчего простодушный вид, который он напустил на себя, стал еще убедительнее.

– Понимаю, – кивнул Чэмп и внезапно широко улыбнулся в ответ. – А знаешь, ты прав! Я тоже терпеть не могу толчею на дороге! Ну вот мы и поняли друг друга. А теперь, если не возражаешь, давай вернемся туда, где привязаны мои лошадки.

– Идет, – согласился Кид. – Похоже, Диксон, у тебя там целый караван!

– Да уж, – усмехнулся Чэмп Диксон. – Богом клянусь, эта парочка скакунов, захоти я только, понесется так, что пыль поднимется столбом. Да что я тебе рассказываю? Сам знаешь, парень, если собрался в дальнюю дорогу, меньше чем тремя лошадьми не обойтись! – Он поднял голову, посмотрел на дерево, с которого на него прыгнул Кид, и охнул. – Господи, да ведь на нем и белке-то не усидеть!

– А я и не сидел, – пояснил Малыш. – Я… Как это сказать?… Обвился вокруг вон той ветки и висел на ней. – Он ткнул куда-то через плечо большим пальцем, по-прежнему не отрывая глаз от своего противника.

Чэмп Диксон кивнул, заулыбался и громогласно заявил:

– Ты и раньше обожал это дело. Знаешь, у меня немало знакомых парней, которые отлично знают пустыню, а в горах, к примеру, теряются, как малые дети. Держу пари, старина, ты тут уже не раз побывал и поосмотрелся. А вон идет твоя Хок, мой мальчик. Ну и красавица же она у тебя! – с восхищением проговорил он.

В конце тропы с высоко поднятой гордой головой показалась Дак Хок. При виде хозяина глаза ее радостно и лукаво засияли. Можно было подумать, кобыла счастлива, что смогла помочь ему в той небольшой шутке, которую он только что разыграл.

– Я собираюсь перекусить, – сообщил Диксон. – Но насколько понимаю, ты уже подзаправился? Может, вернемся? Поболтаем о прежних днях, а, дружище?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Кид.

Они вернулись на то же самое место на берегу ручья, где еще совсем недавно сидел Малыш. Обе лошади принялись с аппетитом щипать свежую, сочную траву, и вдруг на Кида снизошло какое-то сонное оцепенение. Привалившись спиной к скале, он вытянул ноги и зевнул.

Диксон в это время невозмутимо жевал толстый ломоть мяса, заедая его жареной кукурузой.

– Держу пари, ты страсть как любишь карабкаться по скалам, – вдруг сказал он.

– Ну, – протянул Кид, немного подумав. Веки у него явно слипались. – Давай лучше начистоту. Встретил я тут одного малого, который рассказал, будто как-то ночью своими ушами слышал, что ты говорил обо мне. И при этом не особенно выбирал выражения.

– А кто этот парень, который рассказал тебе такую чушь? – злобно клацнув зубами, поинтересовался Диксон.

– Кто он такой? Ну, имени его я не запомнил. Если бы знал, что понадобится, тогда, конечно, не забыл бы. А так нет.

– Дураки те, кто повторяют чужие слова. Беды с ними не оберешься! Мало того, что все перепутают, так еще и наврут!

– Так оно и есть! – серьезно подтвердил Кид.

– А сколько человек из-за такой ерунды поплатились жизнью?!

– То-то и оно, – с тем же выражением на лице отозвался Кид.

– Поэтому если скажешь мне, кто этот проклятый обманщик, который заявил, будто бы я…

– Ну, – перебил Кид, – боюсь, не смогу тебе этого сказать. Да и потом, какая разница, даже если все, что он говорил, правда? А то я не знаю, как это бывает, когда день за днем в одиночку держишь путь по горной тропе? Потом, когда встретишь приятеля да пропустишь вместе с ним пару стаканчиков, чтобы на душе стало теплее, болтаешь без удержу. Тому бедняге явно смелости не хватало, вот и потребовалось себя подогреть. Держу пари, ему мерещилось, что он одной рукой может мир перевернуть, а на самом-то деле этот сопляк и в луже бы захлебнулся, как слепой котенок.

Столь красочное сравнение заставило Чэмпа Диксона широко и добродушно ухмыльнуться.

– А вот я, – заявил он, – могу тебе сказать все без утайки. Пришел тут как-то ко мне человек и сообщил, что слышал, будто ты назвал Диксона, то есть меня, ни на что не годным стариком! Пришло, дескать, время вышвырнуть его с тропы, а коли желающих не найдется, то он… то есть ты с радостью возьмешь это дело на себя.

– Неужто я такое говорил? – удивился Кид и лениво проследил за легким, кудрявым облачком возле самого горизонта, словно советуясь с ним, что ему ответить. Но ждать помощи от неба было по меньшей мере наивно. Потому он сказал: – Ладно, Чэмп, твоя взяла. Расскажу тебе, как было дело. Этот малый болтал без умолку, как человек, который не в своем уме. Держу пари, сейчас он уже ничего и не вспомнит. Но я-то не сошел с ума, да и пьяным никогда не бываю – кому, как не тебе, это знать! Так что, клянусь, я никогда и ничего такого не говорил. Хотя бы потому, что мне и в голову бы не пришло сказать такое о тебе. Старик?! Скажешь тоже!

– Так, значит, не говорил? – уточнил Диксон.

– Нет.

Наступила пауза. Двое мужчин не сводили друг с друга горящих глаз.

– Послушай, – не выдержал Диксон. – Вроде ты никогда не врешь.

– Да, – кивнул Кид. – Так оно и есть.

– Что же, выходит, ты никогда ничего против меня не имел?

– Именно так, старина. Никогда, поверь.

Вдруг Чэмп Диксон вскочил на ноги.

– Ну, сдается мне, пришло время кое с кем разобраться! – рявкнул он. – Надо же, врут и не краснеют! Погодите, дайте только до вас добраться, уж я вам ваши лживые языки мигом поотрываю! Кид, старина, а я-то, грешным делом, подумал… Ну, да Бог с ним! Давай руку, дружище, и забудем об этом!

Глава 8
Большое дело

После того как они обменялись рукопожатиями, Диксон стал, казалось, совсем другим человеком.

– Этот грязный пес, что сказал мне… – начал он грозно.

– Только не говори мне, как его зовут, – остановил его Кид. – Знаешь, Чэмп, от таких людей в мире и без того достаточно бед.

– Но как же так? А если этот парень рассказывает о тебе всякие небылицы?

– И что? Прикажешь убивать каждого, кто это делает?

– Да, в общем, ты прав. Но ведь каков мерзавец!

– Это точно. Только вот ведь что, Диксон, подумай сам – человеку без кола, без двора обижаться не приходится. Обязательно найдется желающий вымазать его грязью. Нельзя же рассчитывать прожить всю жизнь и не запачкаться, верно?

Чэмп Диксон ухмыльнулся.

– Это Моррисон шепнул мне, что ты поехал сюда, – объявил он. – А я, признаться, не верил, пока сам не убедился. Черт возьми, Малыш, послушать тебя, так все эти городские – просто ангелы небесные по сравнению с бедолагами вроде нас, которые, можно сказать, проводят жизнь в седле!

Кид пожал плечами.

– Господи, да ведь среди них полным-полно таких, которые перережут тебе глотку и не охнут! – взорвался Чэмп. – Неужто ты этого не знаешь?! А здесь, на тропе… сам видишь! Дьявольщина, да ведь и минуты не прошло, как мы с тобой уладили это дело!

– Может, ты и прав, – сказал Кид.

– И потом, эти парни, которые, можно сказать, не слезают с седла… Ведь общество попросту выкинуло их, и все только из-за подлости вот таких мерзавцев, а вовсе не потому, что они чего-то натворили.

– Я это уже не раз слышал, – откликнулся Кид. – Только вот что-то не больно верится.

– Ну, раз так, послушай, как это было со мной, – предложил Диксон. – Когда-то я был, что называется, порядочным человеком и дела мои шли неплохо. Имел маленькое ранчо. Не поверишь, но в те времена у меня и мысли не было нарушить закон. Ранчо мое было неподалеку от Пекоса… там, внизу, в долине. Чудесное маленькое ранчо, говорю я тебе…

Кид заметил, как взгляд Диксона смягчился. Воспоминания затуманили ему глаза. На мгновение Чэмп перенесся мыслями в счастливое прошлое.

– Даже жена у меня была. Я разводил скот и жил припеваючи. Коровы жирели день ото дня, и у нас было все, что нужно людям, чтобы быть счастливыми. А потом появился Пи Джеффорд – ему, видишь ли, понадобилась моя земля! Я отказался продать ранчо. Тогда он сговорился с этим вонючим скунсом, Диком Оригеном, пообещав, что щедро заплатит за каждую корову, которую ему удастся увести с моей земли. Много времени тому не понадобилось. Я разорился, и банк за долги отобрал мое ранчо. А моя жена… Очень скоро она поняла, что даром тратит время возле парня, которому в жизни больше ничего не светит. Недели не прошло, как у меня не стало ни ранчо, ни жены, ни счастья. А почему? В чем я виноват? Разве я совершил какое-то преступление? Да нет, просто на моем пути встал этот мерзавец, который делал вид, будто он честный человек. А сам уничтожил меня, вышвырнул из жизни, как ненужную тряпку. Вот тут-то я и решил, что общество наше кое-что мне задолжало. И теперь оно отдает долг, так я это понимаю.

Кид молча кивнул. Потом свернул цигарку и о чем-то задумался, выпуская струи голубоватого дыма. Наконец сказал:

– Послушай-ка, Чэмп…

– Да? Что такое?

– Вот мне тут пришла в голову одна мыслишка. Хочешь, чтобы твое ранчо вернулось к тебе и все стало как раньше?

– Ах, вот это была жизнь, Малыш! Смотреть, как пасется твой скот…

– Сгонять его? Тебе это нравилось, верно?

– Лучшей жизни я не знал!

– Послушай, Чэмп, я сейчас не об этом! Мне бы хотелось, чтобы ты вспомнил совсем другие деньки – к примеру, тот вечер, когда ты в Карнедасе вскрыл сейф в Первом Национальном, неужто не помнишь? Во всяком случае, так мне рассказывал Билл Джексон.

– Конечно помню. Вечерок был что надо! – Короткий смешок замер на губах Диксона. – Вот это было дельце, старина! Умирать буду – не забуду тот вечер!

– Скажи, разве твое ранчо когда-нибудь приносило тебе такие деньги?

Чэмп уже открыл было рот, чтобы ответить, но передумал и уставился куда-то вдаль.

– Разве на твоем ранчо ты когда-нибудь испытывал что-нибудь подобное? – настаивал Кид.

И снова Чэмп промолчал. Тогда Малыш продолжил:

– Чэмп, в моей жизни не было безжалостного шерифа, который заставил меня выйти на большую дорогу. Никому и никогда не удавалось ограбить меня, одурачить или выставить дураком, – никому на свете!

– Знаешь, ведь тяжелые времена могут толкнуть человека на многое! – робко вставил бедняга Чэмп.

– Тяжелые времена меня миновали, – покачал головой Кид. – Денег у меня всегда хватало. Я вырос в хорошей семье. С детства ходил по персидским коврам и мог каждый день в половине пятого пить чай, а по вечерам ездил в оперу, сидел в ложе и любовался на дам в атласе и жемчугах. Но все это было не по мне. Тьма-тьмущая роскошных туалетов и слишком мало мест, куда можно было пойти.

Чэмп слушал приятеля затаив дыхание. Губы его были плотно сжаты, глаза потемнели. Но вдруг он заговорил:

– А здесь? Что здесь-то такого, кроме пустыни, где, того и гляди, хватит солнечный удар, и гор, где по утрам зуб на зуб не попадает? Что ты получил? Стертые ноги да вечно ноющую спину?! Кругом грязь, грязь без конца! Разрази меня гром, Кид, порой мне приходит в голову, что я с радостью променял бы нынешнюю жизнь на какой-нибудь укромный домишко, только бы в нем стояла медная ванна да чтобы горячей воды было сколько душе угодно! Черт меня подери, порой эта жизнь слишком тяжела для меня!

– Да, – кивнул Малыш. – Эта жизнь тяжела для всякого, кто ее не любит. Пусть они забирают себе мягкие ковры, теплые клозеты и чай в постели, мне не жалко! А я готов не задумываясь отдать все это и многое другое за то, чтобы иметь возможность самому подстрелить себе бифштекс, а потом поджарить его на костре и съесть еще горячим! Кому-то, может, и нравится жить с кем-то рядом. А я предпочитаю быть один. Кто-то подглядывает за другими, стараясь выглядеть точь-в-точь как его кумир. А я буду лучше любоваться тем, как бегут мустанги и дикие горные кошки – вот на кого хотелось бы мне походить! Они кричат, что живут по закону! А я вне закона! Я выше закона, Чэмп! Я плюю на закон, потому что он не стоит моего мизинца! – Зевнув и потянувшись, Кид пробормотал: – Глупо это, должно быть, звучит. Ну что ж, зато я сказал все, как думаю. Знаешь, я ведь ни разу не был дома с тех пор, как уехал. И никогда не вернусь, лучше окончу мои дни в седле. Я – отрезанный ломоть. Даже свое настоящее имя забыл. И зато свободен, свободен как птица, старина! – И он расхохотался. И столько было в его смехе пьянящего счастья, что Чэмп невольно улыбнулся тоже:

– Ты – сам по себе, Малыш. Но не от тебя первого я такое слышу, уж можешь мне поверить. Слава Богу, что тебе хоть не пришло в голову петь осанну чистому горному воздуху, волшебной красоте заката и тому подобной чепухе! А то я уж было испугался не на шутку!

– Знаю. Я заметил, так что решил обойтись без этого.

– А где ты успел побывать?

– На юге. Мы с Хуаном Жилем, португальцем, погуляли в Юкатане. Очень жарко, скажу я тебе. Зато золотишко есть. – Малыш снова зевнул.

– Намыл небось?

– Немного. Впрочем, пришлось потом купить мула, чтобы вывезти то, что я намыл.

– Это ты о золоте?!

– Да. Как раз столько бедняге Хуану Жилю удалось намыть на старой шахте. Терпеливый он парень, этот Хуан!

– Так ты что же, избавился от него?

– Пришлось. В один прекрасный вечер он чуть было не перерезал мне глотку. Видишь ли, видимо, он решил, что моя доля мне не понадобится.

– И что ты с ним сделал?

– Обвязал веревкой вершины двух деревьев, согнул их, а потом привязал парня за ноги к каждой. Конечно, когда они распрямились, то не разорвали его на две половинки, но и удовольствия большого он не получил, за это я ручаюсь! Вот так я его и оставил – болтающимся между небом и землей и орущим на всю округу. А потом взял мулов, все золото, ради которого Хуан хотел пустить мне кровь, и убрался восвояси. Он клялся и божился, что выпустит мне кишки. Я слышал, что ему все-таки удалось выпутаться. Отделался только сломанными ногами.

– Но сейчас ты, похоже, не торопишься, – заметил Чэмп.

– Что ты хочешь? Отсюда до Юкатана далеко, – усмехнулся Кид. – Не могу же я ехать день и ночь напролет.

– Да уж, только, сдается мне, ты даже в пустыне умудряешься искать удовольствие, верно?

– Точно, – вздохнул Кид. – Держу пари, даже старый добрый Мехико пару раз краснел из-за меня. А мне-то казалось, что он забыл об этом пару сотен лет тому назад. А ты чем занимался?

– Я тоже когда-то торговал слитками, – признался Диксон. – И веришь, хорошо брали, если, конечно, удавалось заехать достаточно далеко на Восток. Но в последнее время проклятые шерифы и их помощники что-то совсем озверели. Поэтому я решил заняться другим делом.

– И чем же, если не секрет?

– Захват прав на воду. Это тебе что-то говорит?

– Еще бы! Только в этом нет ничего нового.

– Само собой. Так даже лучше. Это игра, в которую играли и будут играть до тех пор, пока люди не вызубрят все ходы на память.

– Тебе это нравится?

– А почему нет? По крайней мере, даже забавно.

– Тогда расскажи, как ты это делаешь.

– Да очень просто. Приглядываюсь и выбираю в округе такие ранчо, на которые у их хозяев не особенно законные права. А здесь у многих сомнительные права на землю. Кое-кто купил ее у индейцев или у какого-нибудь обнищавшего испанского аристократа, а то и у мексиканцев, да к тому же в соответствии с ихними законами, то есть по-нашему – незаконно. А бывает и так, что землю берут у тех, кто поселился здесь давно, потом разорился дотла и вот хочет убраться поскорее – такие готовы сбыть ее за бесценок. А потом выясняется, что они и прав-то на нее никогда не имели, потому что не подавали заявок. Мы сначала осматриваемся, то есть я и Шей, выбираем подходящие ранчо, а потом в один прекрасный день сваливаемся этим олухам как снег на голову и захватываем участок с самой лучшей водой, объявив его гомстедом[4]4
  Гомстед – участок переселенца. По закону он выделялся бесплатно и не мог быть отобран за долги в соответствии с так называемой «льготой по гомстеду».


[Закрыть]. Сам посуди: ни на одном сколько-нибудь крупном ранчо по соседству с ранчо Милманов нет ни единого нормального ручья или реки. Объяви этот участок с водой своим, и что им делать? Покупать воду у соседей? Можно, конечно, гонять туда каждый день скот на водопой, но это черт знает сколько миль, представляешь? Разумеется, можно обратиться к закону, только вряд ли что из этого получится. Само собой, они рады перерезать нам глотки, но знают, что за это грозит пеньковый галстук. Поэтому кое-кто просто сам уходит. Вот так, старина, тот случай, когда бедному переселенцу приходится защищать свои права. – Чэмп Диксон коротко хохотнул, восхищаясь своей ловкостью, и продолжил: – Да, вот так, Малыш, все в соответствии с буквой закона. А Шей действует заодно с одним пронырой законником, который может с легкостью доказать, что черное – это белое. Да и к тому же у него всегда под рукой парочка негодяев, готовых под присягой подтвердить все, что угодно, даже сколько волос было в бороде у старика Ноя. Так что если доходит до суда, шанс один к двум, что решение будет в нашу пользу. Обычно дело кончалось тем, что беднягам приходилось платить за каждую каплю воды, которую выпивали их коровы, а мы с Билли катались как сыр в масле. Ну, что скажешь, дружище, разве это не жизнь? Присоединяйся, и тебе кое-что обломится! – И вдруг он побагровел, осекся на полуслове. В первый раз Диксон заметил, что Кид не сводит с него глаз, а на лице у него уже нет прежней улыбки.