Текст книги "Слуги зла"

– Что? – переспросила Шпилька.

– Сволочи, – повторил Мелкий громче. – И нечего на меня так смотреть – что я, не прав?

Паук пнул его кулаком в колено, скорее поощряя, чем пытаясь оборвать.

– И что будем делать? – спросил Пырей.

– Что всегда, – произнес Клык насмешливо. – Что умеем, то и будем делать. Чтобы хозяева не решили, что зря нас угощали. Будем воевать за этот клан.

Бойцы Теплых Камней, еще недавно готовые сцепиться с командой Клыка, заподозрив его товарищей в цинизме и неблагодарности, сильно изменили мнение о наемниках за время разговора. Арш, похожий на лучника, ухмыльнулся, присел рядом с Клыком и спросил:

– Пойдешь с нами на ту сторону? Посмотреть, а?

– Я бы карту посмотрел, – сказал Клык. – У вас хорошая карта есть? Для смотрителей или инженеров?

– Сейчас! – с готовностью отозвался Сквозняк, сорвался с места и пропал в тоннеле, ведущем в жилой сектор.

– А я схожу взглянуть на мост, – сказал Паук. – Ладно, Клык? Мы с Пыреем сходим… Как тебя звать?

– Молния. – Имя как влипло лучнику. – Я командую патрулем.

– Почему с Пыреем? – спросил Красавчик. – Лучше меня возьми…

– Мы же не собираемся прямо сейчас ввязываться в бой, – сказал Паук. – Отдохни пока.

– Как твоя рана? – К Красавчику подошел темноволосый арш с торбой, подвешенной сбоку на ремне. – Вроде чистая, но лучше еще бальзама приложить…

– И мне, – подсунулся Мелкий.

Сквозняк принес карту, и компания Клыка вместе с инженерами Теплых Камней собралась вокруг, рассматривая расположение секторов и коммуникаций, настолько сложное, что человеку оно показалось бы совершенно нелогичным. Нетопырь следил за всем этим, скрестив руки на груди и щурясь.

– Не все же у вас завязано на том выходе, – заметил Клык. – Я понимаю, местечко прекрасное: вентиляционные шахты, родники там… но ведь не все же!

– Ты, Клык, очень умный, – сказал Нетопырь, приблизившись. – Я даже удивляюсь, какой умный для бродяги. Если бы я знал с ходу, может, по-другому бы разговаривал с тобой. Ты же ведь, наверное, сам все понимаешь, раз ты такой умный?

– Я понимаю, – отозвался Клык. – Хочешь на горку влезть и вкусного съесть. В остатки былой роскоши вцепился мертвой хваткой, хочешь, чтобы их тебе сохранили… Не уверен, что это возможно.

– А ты спроси своих друзей, – Нетопырь печально усмехнулся. – Без всяких красивостей – спроси. Вы же всегда шли на риск, нет? Разве это больший риск, чем по лесам шариться сейчас? И потом. Ты не думай, что мы – такие неблагодарные гады. Кто уцелеет – тот в нашем клане уцелеет. Ваши раненые отдышатся, ваша девочка здесь родит, под защитой наших пещер, – разве это того не стоит?

– Своих-то вы не защитили, – хмуро пробормотал Пырей.

Эти слова вызвали бы взрыв негодования не только у Нетопыря, но и у бойцов из его клана, если бы Паук не двинул Пырея локтем под ребра:

– Думаешь, им это радостно?.. Скажи, Нетопырь, а из ваших женщин хоть кто-то выжил?

– Еще познакомишься, – ответил Нетопырь. – Те, кто выжил, вам понравятся. Бойцы и смотрительницы. У нас теперь не поселок, а военный лагерь… Вашу тяжелую девочку будем защищать как свою – редкое это зрелище по нынешним временам… и еще… ты, Клык, старше всех наших бойцов. Подумай, что это значит, раз такой умный.

– Все эти слова – задаток, да? – хмыкнул Клык. – Ладно. Считай, что я принял. Ты прав кое в чем. Где умирать – все равно, а драться лучше среди своих.

Нельзя сказать, чтобы его команда согласилась с энтузиазмом… но резон в этих словах был.

Те наемники, которые поднялись наверх вместе с Молнией, не пожалели – прекрасное выдалось зрелище.

Дождь давно кончился; мягкий вечерний свет пучками золотых нитей пробивался сквозь просветы в облаках, горный склон блестел влажной листвой, а дальние вершины казались острыми кусками сахара, завернутыми в мокрую серую вату туч. В глубоком ущелье клубился холодный туман – а над туманом висел мост. Его выгнутое тело из тесаных каменных плит вырастало из розово-серого массива горы, будто он возник так же, как гора, сам по себе, без участия чьих-то рук. Дорога, ведущая через ущелье, виднелась далеко в обе стороны и вниз.

А «парадного входа» в поселок аршей люди вполне могли бы и не заметить. Тяжелые створы каменных ворот, поросшие мхом, выглядели так же естественно и природно, как мост – люди бы так не сделали.

– Видал? – вопросил Молния самодовольно.

– Видал, – Паук вздохнул. – Замечательный мост. Жалко.

– Может, обойдемся как-нибудь без взрывов? – спросила Шпилька с надеждой. – Очень здорово…

Паук промолчал, ответил Пырей:

– По этому мосту могут проехать три всадника в ряд. Запросто. Кому это надо?

– А вот, кстати, и они, – подал голос второй лучник, который сопровождал наемников в разведку, – Ястреб, светловолосый молодой арш с безразлично-мрачным лицом. Верхние фаланги обоих мизинцев на его руках были откушены в знак нестерпимой скорби, и до сих пор он не произнес ни слова. – Легки на помине…

– Ничего себе! – фыркнула Шпилька. – Словно у себя дома разъезжают!

Скулу Ястреба свела судорога – Паук хотел толкнуть его плечом, но воздержался. Отряд людей верхом на конях, под золоченым штандартом короля Теодора, того самого, которого мечтал сбросить с трона Карадрас, сиял надраенными панцирями и яркими бляхами на лошадиной сбруе в трех-четырех полетах стрелы внизу и слева. Кони шли неторопливой рысью. Люди держались непринужденно и спокойно, как полагается победителям, – они не могли видеть аршей, занявших позицию довольно высоко над дорогой. Разведчики укрылись с той тщательностью, которая поражает людей, заставляя их сочинять сказки об орочьем колдовстве. Горы всегда берегли аршей по-матерински нежно; любой куст, любой камень, любой скальный выступ становились для них куском крепостной стены с удобной бойницей, любая трещина и щель прятала, позволяла подобраться к врагу бесшумно и неожиданно и следить за ним со всем возможным комфортом.

– Смотрите, – сказал Паук, – рыцарь королевы Маб.

Рыцарь на тонконогом белоснежном коне ехал рядом с командиром отряда и знаменосцем. Его зеленый плащ тек по ветру струей дыма.

– Он что, шест проглотил? – хихикнула Шпилька.

– У людей это называется благородной осанкой, – пояснил Паук. – Спесь эльфийская…

– Обалдеть, – пробормотал Молния. – Совсем страх потеряли. Это им лес, что ли?

Тем временем всадники подъезжали все ближе. Зоркие глаза аршей уже различали черты обветренных физиономий королевских солдат и точеного лица эльфийского рыцаря, бледного и неподвижного, будто у статуи. Оружие горело в вечернем свете белым холодным огнем.

– Глупо делать мечи блестящими, да? – начал Пырей, и тут рядом тренькнула тетива. Надменный рыцарь тяжело рухнул с коня с черной стрелой, торчащей между бровями. Белый конь шарахнулся и заржал.

– Ястреб, ты – дурак! – прошипел было Молния, но накололся на взгляд Ястреба, как на отравленный шип. – Все равно не стоило, – снизив тон, закончил он с досадой.

– Теперь поздно препираться. – Паук выдернул стрелу из колчана. – Вали их, пока не смылись!

Строй людей смешался. Ближайшие к убитому всадники соскочили с коней, кинулись осмотреть труп, будто могли ему чем-то помочь. Командир озирался, подбирая поводья, и лошадь под ним танцевала, нервно перебирая ногами. Ехавшие в арьергарде схватились за мечи, совершенно бесполезные в данной ситуации.

Арши, вооруженные на сей случай не арбалетами, а большими луками, весьма наглядно показали королевским солдатам, что в качестве лучников на белом свете хороши не только эльфы. Паук и Пырей очень быстро поняли, что эти люди, эти пижоны в блестящей одежде на холеных лошадях, не столько телохранители рыцаря, сколько его почетный эскорт. Те, другие, с которыми наемники встречались в свите Карадраса, не стали бы так глупо суетиться, стоять в полный рост без малейшего прикрытия, изображая собой дивные мишени, браниться, стрелять наугад по кустам, размахивать руками и призывать на помощь валаров. Им не надо было разоряться и ждать неизвестно чего – им надо было гнать коней прочь, причем во весь опор, но статус, вероятно, не позволял им позорного бегства. В результате люди спохватились, когда из двух десятков солдат уцелело лишь пятеро – и те непростительно медлили.

Паук уже радостно думал, что рассказывать о стычке у моста будет некому – Шпилька очень изящно выбила из седла одного из беглецов, а он снял второго стрелой в затылок, но выжившие так отчаянно пришпорили коней, что стрелы Ястреба и Пырея упали, не долетев до цели.

Молния в сердцах швырнул лук на камни:

– Ястреб, пропади все пропадом, зачем ты, зачем?! Не можешь себя в руках держать – не сопровождай разведчиков, Барлог побери! Теперь эти гады растреплют о засаде, и на мост припрется целая армия…

Ястреб сжал кулаки так, что побелели костяшки:

– Это наши горы!

– Это правда. – Паук все-таки пнул Ястреба в бок, а тот не отстранился, хоть и не ответил. – Это наши горы, надо было людям показать, чтобы не таскали сюда всякую мразь. Все равно мост в карман не спрячешь… Но здесь действительно нужно будет усилить патрули. Непременно будет бой, я ручаюсь, Молния… так или этак, а все равно сцепились бы тут.

Молния поднял лук и вскинул на плечо:

– Может, ты и прав… но Нетопырь не хотел особенно привлекать их внимание к мосту…

– Вот интересно, – проговорила вдруг Шпилька, – а зачем они сюда ехали? Как вы думаете?

– Правильный вопрос, Шпилька, – заявил Пырей. – Что, Молния, Нетопырь не хотел привлекать внимания людей, говоришь? Ха-ха, да они уже пришли сюда!

Арши спустились на дорогу. Среди человеческих тел бродили холеные кони, которым не хватило ума разбежаться. Шпилька поймала за узду вороного, потрепала по шее:

– Лапочка вкусная!

Пырей хохотнул. Ястреб осмотрелся, обнажив клинок, перерезал горло раненому и подошел к трупу рыцаря. Несколько минут простоял нагнувшись, глядя в надменное белое лицо, и вдруг рубанул по этому лицу мечом, с яростного размаха. Кровь и мозг брызнули в стороны, брызги попали на Паука и Молнию, Молния, отряхиваясь, раздраженно спросил:

– Ястреб, тебе делать нечего?

– Он служил гадине из леса, – хрипло проговорил Ястреб, рукавом стирая кровавые кляксы со щеки, перекосившись от омерзения. – Носил знаки гадины, воняет лесными тварями…

– Он уже издох, – произнес Паук примирительно. – Барлог с ним, брось… – И ухмыльнулся, отстегивая от кафтана командира отряда золотистый крученый аксельбант. – Смотрите, какой шнурок! Наверное, из настоящего шелка…

– Ты у нас просто помешан на шнурках, – хихикнула Шпилька. – Лучше сюда посмотри, штука какая!

– Мерзость какая, – заметил Паук, подходя.

– Да уж, – сморщился Пырей, бросив беглый взгляд. – Может, конечно, и гномов работа, но похожа на лесную. Противная, в общем…

Шпилька осторожно, двумя пальцами, держала блестящий предмет. Тонко кованная из золота заколка в виде лилии, с алмазными капельками на листьях, вспыхивала острыми радужными огоньками, когда ее поворачивали под разным углом.

– Не знаю… – протянула Шпилька задумчиво. – Блестит… хочется смотреть… хотя…

– Чара. Из-за таких штучек люди друг другу глотки рвут, – напомнил Молния презрительно. – Им тоже, наверное, смотреть хочется. Спрячь, она по-человечески дорогая.

– А я бы не стал подбирать всякую дрянь, – сказал Пырей, отвинтив крышку фляги и принюхиваясь. – От эльфийских цацек никому добра не было.

– Лучше вылей, – предложил Паук. – Их выпивка, по-моему, гораздо хуже побрякушек. От нее дуреют. А золото все-таки пригодится. И кстати – что с лошадьми делать будем, а, ребята?

Пырей еще раз понюхал флягу, чихнул и отшвырнул ее в сторону. Паук подкинул в руке кошелек одного из мертвецов:

– Это золото мне больше нравится. А та штучка… точно, противненькая. Барлог возьми, ну почему если они видят что-то живое и милое, их непременно тянет сделать мертвую копию, блестящую, холодную… Всегда-то им надо запереть живое в золото, чтобы время для него остановить… честно говоря, каждый раз тянет блевать, как вижу…

– Потому что они не рожают, – сказала Шпилька. Она сунула заколку в сумку и теперь непроизвольно терла руки об мокрую траву. – У них вместо живых детей – каменные.

– Да кончайте уже, – взмолился Молния. – А то меня вырвет сейчас!

– Мудрое слово, – сказал Ястреб. – Замолчали и пошли отсюда. Надо сообщить вниз.

Бойцы с торопливой методичностью осмотрели тела. Ничто, кроме золота, не остановило их внимания – стрелы людей были длинноваты и слишком легки для орочьих луков, прочее оружие, красивенькое и неудобное, доброго слова не стоило, личные вещи казались бессмысленными, а припасы отзывались настоящим ядом. Так тела неудачников и канули в пропасть под мост – при оружии и амуниции. Они могли бы не обижаться в стране теней, если только от людей остаются тени. Лошадей было жалко разгонять, но все равно разогнали, зарезав только нескольких: вечерело, и никто не сомневался, что за длинной ночью придет довольно сложное утро; свежая конина представляла собой провиант для бойцов, которые выйдут наверх.

А наверх позже вышли многие.

…К тому времени, когда по Линии Ветров пришел сигнал от разведчиков – тяжелый душный запах лаванды, тревога, призыв, – те, кто остался с Клыком, уже успели осмотреться по-настоящему.

В поселке уцелело немного жителей, и в основном – молодежь, бойцы и присоединившиеся к бойцам технари и рудокопы. Калек, женщин с маленькими детьми и доживающих век стариков клан погубил, пытаясь спасти; из таких выжили только дети, которые уже обрели достаточно самостоятельности, чтобы остаться среди бойцов, и женщины из профессионалов, нужных для ведения войны. Большинство инженеров клана, которые обеспечивали безопасность пещер, пропали вместе с теми, кого остались защищать.

Уцелевших отличали отчаянные лица, откушенные мизинцы, шрамы от собственных когтей на щеках у женщин и абсолютная готовность принять любой бой, чтобы мстить со всей возможной жестокостью.

К тому времени, как пришел сигнал, уже решили, что Крыса останется в госпитале вместе с целительницами клана, но она вдруг поняла, что с Пыреем в таком случае может больше никогда не увидеться, и, нарушив все планы, отправилась наверх с бойцами. Красавчик, которого тоже собирались оставить внизу, с ранеными клана, оскорбился до глубины души.

– Вы будете драться за меня, а я тут отсижусь, так, Клык? – мрачно проговорил он, догнав и остановив своего старого командира. – С чужаками! Здорово придумано. И потом ко мне будут приходить ваши тени, а здешние меня с дерьмом сожрут за то, что я жив. Славно.

– Сдохнуть торопишься? – усмехнулся Клык. – Может, еще успеешь?

– Наверно, в хорошей компании хочу сдохнуть, – Красавчик осклабился. – Вместе с тобой драться безопасней, чем под этими сводами с местными пижонами сидеть. И потом – даже Шпилька ушла…

Клык не нашелся, что возразить, только сморщил нос.

– Слушай, Клык, – сказал Мелкий, приблизившись, – это что ж выходит? Если меня завтра убьют, я для всех так и останусь Мелким? Ну что за… я же урук-хай все-таки!

– Чем это плохо? – спросил Клык. – Важно не то, как тебя звали, а что о тебе запомнили, глупости болтаешь…

– А может, тебе после этого боя дадут другое имя, – вмешался Хорек. – Мало ли, как все обернется. Может, тебя вообще назовут Ветер или Огонь, если выйдет что-нибудь особенно удивительное. А может, ты еще лет пятьдесят проживешь и десять имен поменяешь…

– А бой точно будет завтра? – спросил Мелкий, ответив Хорьку признательным взглядом. Он почувствовал себя польщенным.

– Думаю, да. – Клык тщательно свернул карту, начерченную на отлично выделанном пергаменте, и окликнул Шороха: – Забирай обратно. Я ее наверх не понесу – мало ли, как все сложится, а в чужих руках ей совсем не место.

– Знаешь, Клык… – Шорох чуть замялся. – Я хотел тебе кое-что сказать… Пойдем со мной… карту отнесем.

Клык пожал плечами. Пошел за Шорохом мимо бойцов, проверяющих снаряжение, мимо оружейной мастерской, где теперь горел огонь, метались тени и был слышен звон молотов по наковальням и шелест стали шлифуемых лезвий, мимо ведущих вниз штолен, откуда тянуло холодом и глубиной… Шорох свернул из тускло освещенной галереи в сумеречный узкий коридор, а из него – в маленький зал, отлично проветриваемый и залитый светом горящего газа. Здесь, на стеллажах, вырубленных прямо в камне стен, хранился клановый архив. В библиотеке никого не было.

Шорох положил карту в нишу, рядом с другими, повернулся к Клыку, развязал торбу, висящую на боку, и вытащил странный предмет. Клык посмотрел на эту вещь, не прикасаясь: продолговатый брусок в ладонь шириной, а длиной – в полторы, зеленовато-серый, поверхность кажется какой-то жирной, с тусклым блеском, будто у слюды или стеатита, а из бруска торчит круглый штырь, металлический, мутно-желтый, может, латунный. И запах…

– Это – гремучий студень? – спросил Клык негромко. – Я с таким дела не имел, но запах чуял много раз, не ошибиться…

– Он самый, – кивнул Шорох. – Чтобы активизировать детонатор, надо нажать это до упора. Шарахнет на счет «пять». Держи.

– Нетопырь нас этой штукой не снабдил, – хмыкнул Клык. – Ты сказал ему?

– Нет. Знаешь, Клык, он все-таки просто боец, а я – инженер, я все понимаю. Ты видел карту? Если гад войдет в тот вход, за мостом, то дойдет до шахт, там рукой подать. Наши пещеры просто… ну, что говорить, нельзя, чтобы вошли. В общем… в случае чего… ты скажи своим. Или сам, или пусть еще кто-нибудь… Но в случае чего… вы взорвите его к Барлогу… возьми еще один, на всякий случай… Хватит с запасом.

Клык взял бруски и осторожно сложил их в свою походную сумку, разместив рядом с флягой так, чтобы случайно не нажать на детонаторы. Пнул Шороха в плечо:

– Не поднимайся наверх. Внизу ты еще будешь очень нужен, а наверху тебя легко убьют. И не жалей, что не дерешься. Иногда мозги нужнее кулаков. Не поднимешься?

Шорох ответил на пинок, хотя заметно смутился. Ухмыльнулся, посмотрел в сторону:

– Не знаю… Посмотрим…

Снаружи наступала ночь, влажная, но теплая и тихая. Тоненькая полоска зари, рдеющая золотисто-алым, как рдеют угли под пеплом, постепенно меркла далеко на западе, а над головами уже сгустилась прозрачная чернота, и в ней медленно плыла щербатая медная луна. Ночь пахла мокрой землей, холодной осенней сладостью, кровью и железом – бойцы занимали позиции. Клан Теплых Камней ждал гостей на рассвете и загодя готовился к их приему.

Проходя по горному склону, совершенно обычному на посторонний взгляд, но давно превращенному аршами в помесь наблюдательного пункта и крепостной стены, Клык рявкнул на молодых бойцов с черными лицами рудокопов, которые наладились развести костер:

– Хотите, чтобы все точно знали, что мы уже здесь?! Ваш огонь будет дивно виден из долины, вы б еще поорали на человеческом языке: «Эге-гей, дорогие люди, мы вас уже заждались!»

Компания устыдилась; совсем юный арш, который хотел поджечь хворост, сконфуженно спрятал огниво. Из-за воротника его куртки высунулась и тут же пропала нервная бурая мордочка с черными блестящими бусинками глазок и двумя пучками пышных усов.

– Сопляк, – усмехнулся Клык. – Ты что, в бой свою крысу потащишь? Не жалко друга? Ведь выронишь в рукопашной, а ее затопчут.

– Где я ее оставлю? Она же с детства у меня за пазухой живет, она еще лысая была, когда я ее взял. Я ее в шахту всегда с собой носил. Они вибрацию чуют и на газ реагируют лучше нашего, и вообще… – Арш вздохнул. – Пойду выпущу ее… только она же обратно придет.

Он побрел прочь, а его приятели с досады на отсутствие огня затеяли возню.

– Эй, за уши не кусаться! – крикнул кто-то из темноты. Не участвующие в потасовке ели сырую конину и перекидывались злыми шуточками на человеческий счет. Арша с длинными волосами, по-человечески собранными в пучок на затылке, кокетливо взглянула на Клыка, смутилась, встретив его мрачный взгляд, и принялась подтягивать тетиву дальнобойного лука.

– Бойцы, комариная холера… звери… – проворчал Клык, отходя.

– Что? – окликнул Нетопырь. Он размещал над дорогой своих лучников. Молния сопровождал его.

– Шикарные бойцы у тебя, вот что. Зверюги, – ирония в голосе Клыка совершенно погасила досаду. – Люди, не доходя, от ужаса обгадятся. Челочки, колечки, шнурочки, хвостики, ручные крыски… Зажрались вы тут, со своими шахтами и Карадрасом.

– Они еще дети, – произнес Нетопырь негромко. – К тому же – мастера, шахтеры, рудокопы, а не солдаты… И что ж, они виноваты, что у них опыта мало?

– Конечно, нет. Опытные на Серебряной реке легли?

– Клык, Барлог побери! Они за наши горы…

– Заткнись, Нетопырь, не ори. Слушай. Стрел достаточно?

– Есть стрелы.

– Вот и славно. Стрелять твои рудокопы умеют? Им – тоже луки, хорошо бы не доводить до рукопашной, если стрелами заставим людей развернуться, будет отлично. А если их будет многовато и они попрут-таки через мост… тогда мы первые их встретим. Выбери самых толковых, чтобы нормально рубились, потом покажешь – а я пойду скажу своим пару слов.

Нетопырь выслушал удивленно и насмешливо, но не возразил, а кивнул и удалился. Клык послушал, как он приказывает кому-то поднимать наверх все наличные запасы стрел и зовет неких Змея, Искру и Полосатого, ухмыльнулся и поднялся на каменный выступ, заросший кустами, где его ждали наемники. С ними можно было не договариваться о месте встречи – их присутствие обозначили хорошо знакомый запах и голоса. В голосах не слышалось ни единой нотки нервозности или тревоги.

– …такая девочка! – говорил Хорек восхищенно. – Вы бы видели, шик! Зовут Жаба, и имя по глазам дали, глаза золотые, светятся, а вот тут вот три такие маленькие бородавочки… Да что там… а пахнет! Не поверите. И волосы по плечи.

– Вот, значит, как, – хихикнула Шпилька. – Волосы по плечи, значит. Бородавочки на щечке. И оба клыка, конечно, целы… И она тебя погрела, а? Ну разумеется, как можно устоять против Хорька…

Хорек облизнул клыки и осклабился:

– Ревнуешь, малышка?

Шпилька сморщила нос:

– Враки, как всегда враки!

– Точно, брехня! – Мелкий ткнул Хорька в бок кулаком. Тот ответил тычком же:

– Она сказала, что ей нравятся настоящие бойцы!

– Именно ты, да?!

– Вот именно я!

– Трепло!

– Это правда! – подтвердил Красавчик со смешком. – Шикарная девочка, целитель, я ее видел. Глаза чудесные, золотистые, на щеке точно бородавки, да еще какие! С пушком сверху, полжизни отдать… Пахнет запредельно. И надавала авансов Пауку, а Хорек слышал…

– Ах ты! – Хорек схватил Красавчика за шиворот, но тот изящно вывернулся и дернул Хорька за ногу. Через миг они катались по траве, пинаясь и мешая друг другу встать. – Паук! – выкрикнул Хорек, тщетно пытаясь освободиться от противника, более сильного и крупного. – Ну хоть ты им скажи!

Шпилька и Мелкий хохотали. Паук, сидящий на камне неподалеку, поднял глаза от шелкового шнурка, растянутого между пальцами в руну «жара», ухмыльнулся:

– Я ничего не видел…

– Предатель! – Красавчик отпустил Хорька и швырнул в Паука комком дерна. – Тебе наплевать на истину!

Паук ухмыльнулся еще шире:

– Мне изложение понравилось. И потом, эта красотка Жаба – та еще штучка. Мало ли что она потом Хорьку пообещала…

Хорек шлепнул его по спине ладонью:

– Ты-то все понимаешь…

Пырей и Крыса не участвовали в этой возне. Они сидели поодаль, на мху, прижавшись друг к другу, и смотрели, как догорает закат.

– Ты мне пообещай, что спустишься вниз, когда рассветет, – сказал Пырей.

– Не хочется. Да что ты, в самом деле! Мы с тобой вместе достаточно…

– Вот именно, что уже достаточно. Крыса, нам утром отколется, я чувствую. У меня всегда перед этим затылок ломит…

– У меня хороший панцирь. Я стреляю не хуже Шпильки. Мне здешний оружейник на мече лезвия поправил. Я хочу остаться.

– Тогда меня убьют. Я буду все время следить за тобой и пропущу удар.

Крыса сунула голову Пырею под мышку и глухо проговорила оттуда:

– Я уйду. Но если тебя без меня убьют, я к себе больше никого никогда не подпущу. Рожу только один раз. А когда он вырастет, откушу мизинцы до ладони и буду мстить, пока меня не убьют…

Пырей вздохнул:

– Ладно. Договорились…

– Ребята! – позвал Клык, подходя. – Подойдите поближе. Есть дело.

Когда наемники подошли и расселись вокруг, Клыку стало очень спокойно. На эту компанию он мог рассчитывать полностью. На эту компанию и Нетопырь мог бы рассчитывать полностью, если бы хоть раз имел дело с настоящими бестиями войны и понимал, что они такое, но Нетопырь был подгорный пижон, боевой опыт Нетопыря явно ограничивался патрулированием границ, поэтому он…

Впрочем, все это не важно.

Клык оглядел своих бойцов. Хорька он знал дольше всех, Хорек был ему ближе всех… но Хорек слишком эмоционален по натуре, его слишком заводят драки, ведет азарт. Это не годится… Красавчик, Мелкий, девочки… Пырей… Пырея Клык бы вообще хотел придержать около себя, чтобы в случае чего… Паук. Вот.

– Паук, – сказал Клык, вынимая из сумки брусок гремучего студня, – знаешь, что это?

Паук бросил наматывать шнурок на запястье. Кивнул:

– Догадался. Пахнет…

– Держи. Этот штырь – детонатор. Вобьешь до упора – и бросай. Рванет на счет «пять». Знаешь, зачем даю?

Паук снова кивнул:

– Для моста.

– Это если станет ясно, что иначе не выйдет. Не раньше. Понял?

– Тебе Нетопырь дал? – спросил Паук, убирая брусок в сумку.

– Нет. Шорох. Но это все равно. Ты – спокойный, ты хорошо поймешь, когда надо будет. Даже если я не смогу сказать.

– Ладно, – Паук чуть ухмыльнулся и потянулся всем телом. – Только подремать бы чуток…

– Спите, – сказал Клык. – Завтра мы покажем местным, как это делается. Держитесь рядом со мной – вами я командую, не Нетопырь.

Бойцы принялись устраиваться на ночлег. Мелкий толкнул Клыка в колено:

– А мне тоже взрывалку можно?

– У меня больше нет, – сказал Клык. – Я бы дал тебе, но ты из-за плеча хорошо не размахнешься.

Мелкий разочарованно фыркнул и свернулся клубком между поросшими травой валунами. Через некоторое время заснули почти все; только Крыса и Пырей возились и шуршали – может, грелись.

Клык сидел на холодном камне и смотрел вниз, где далеко-далеко в долине горели еле заметные огоньки. Все вышло хорошо. Паук – спокойный и умный, он понял, какого свойства это дело, по глазам видно, что понял, но дергаться не стал. Все будет в порядке.

…Вроде бы хозяева Теплых Камней думали о бое на рассвете, но все произошло много позднее. Утро выдалось ясным и тихим. После него пришел свежий и очень теплый день. Стояла тишина, и солнце поднималось все выше; ни одной, самой крохотной тучки не осталось на небе, синем и гладком, а листва, начавшая желтеть, казалась позолоченной на этом ярком атласном фоне. Осколки слюды на горной дороге блестели, как роса – и никто-то по ним не ехал, хоть дозорные и не спускали с дороги глаз. Нетопырь успел дважды усомниться в том, что люди вообще придут нынче, но Клык не сомневался ни минуты. Люди не спустят уничтоженный отряд и убитого рыцаря королевы Маб. Иногда в людях чуточку просвечивает что-то орочье, когда они рвутся мстить за погибших товарищей, к примеру. Поэтому, когда Нетопырь хотел отпустить резерв, поднятый вчера по тревоге, Клык только головой помотал:

– Не верю, что в этих местах живет какая-то особая порода людей. К тому же в том отряде был эльфийский рыцарь. Они – такие, как все, они придут.

К полудню местные бойцы грызли вчерашнюю обветрившуюся конину вместе с муравьями, которые неизбежно оказываются на всяком, хранимом на открытом воздухе мясе, и перекидывались циничными и нервными замечаниями. Команда Клыка заняла наблюдательные пункты и ждала; наемники не злились и не хохмили, они смотрели на дорогу.

И когда далеко внизу заклубилась пыль, а в пыльных клубах ровно ничего не блестело и не сияло, Крыса просто лизнула Пырея в щеку, всхлипнула и пошла ко входу в пещеру. Потому что это самое отсутствие блестящих побрякушек рассказало наемникам важную вещь: к мосту поднимаются не глупые пижоны, умеющие только гарцевать на конях в королевской свите и красоваться перед девочками, а настоящие бойцы. Люди точно такие же, как везде: мстить за дураков пришли профессионалы. А времени осталось ровно столько, сколько понадобится всадникам, чтобы доехать до моста…

Клык обернулся раньше, чем его успели ткнуть в спину, и увидел Шороха с компанией смотрителей. Они были в легких охотничьих панцирях и при боевых ятаганах. В другое время зрелище показалось бы Клыку уморительным.

– Что надо? – сказал он, стараясь не раздражаться.

– Просто мы с тобой, командуй, – сказал Шорох.

– Значит, Нетопырь тебя отпустил, а я – твой командир, да?

– Нетопырь сказал, что тебе нужны еще бойцы, так что… ну да, ты – наш командир.

Клык ухмыльнулся, и эта ухмылка обманула смотрителей, а наемников рассмешила. В следующий миг Шороху устроили такую образцово-показательную трепку, что его друзья просто шарахнулись в стороны, как крысята из обрушенной норки.

– Я тебе что сказал, охламон?! – шипел Клык, прижимая Шороха, задохнувшегося после пары затрещин, к скальной стене, нажав на его горло локтем, а свободной рукой держа за ухо. – Ты где должен быть? Забыл? Ты сам сказал, что я – твой командир, но на потроха Барлоговы мне нужны бойцы, которые не исполняют приказов?!

– Я думал… – глотнув воздуха, пробормотал Шорох, с трудом обретя дар речи, но Клык торопился и не дал ему договорить:

– Брехня, ни о чем ты не думал! Тебе просто подраться захотелось. Тебе надо думать о Линии Ветров, о том, что будет, если придется взрывать ворота, а ты тут шикарно подохнуть решил. – Клык выпустил его несчастное ухо и, в виде заключительного штриха, врезал ему под ребра. – Отправляйся вниз. Забирай свою мелюзгу, и чтобы я тебя не видел, пока не спущусь в библиотеку. Все.

Шорох с некоторым трудом разогнулся, кивнул и обреченно махнул рукой не на шутку огорчившимся смотрителям. Его компания уныло побрела вниз, а Клык перемахнул через поросшую вереском каменную плиту и направился к лучникам, искать Нетопыря. Он очень торопился.

Лучники так замечательно смотрелись – серо-зеленоватые на серо-зеленом склоне, в отличных расщелинах, между камнями и в кустах, что Клык даже несколько успокоился. Но Нетопырю все равно высказал:

– Я просил бойцов, а ты прислал мальчишек-инженеров, которым впору еще по коридорам жуков собирать?!

– Они сами напросились, – возразил Нетопырь чуть виновато и даже сам не заметил, что оправдывается. – Я нашел тебе бойцов…

– Умных надо беречь, – буркнул Клык, оглядывая компанию, рассевшуюся по каменной гряде рядом со входом в пещеру. Взгляд остановил Ястреб, замерший с тяжелым ятаганом на коленях, – и Клык смягчился.

– Ладно. Это – кое-что. Сделаем так. Я постараюсь не пустить людей в пещеру, в шахты и поселок. А ты оставайся с лучниками, у тебя будет одна забота – вывести из строя как можно больше врагов, и все. Годится?