Текст книги "Вдребезги"

06

Майкл зевнул во весь рот и уткнулся лбом в руки. Страшно хотелось спать, голова была тяжеленная, как литой колёсный диск дюймов на двадцать, и такая же звонкая: щёлкни по макушке – загудит.

Начиная с прошлого понедельника в мастерской было ни присесть, ни разогнуться: клиенты шли один за другим, и половине нужно было срочно, а половине – прямо сейчас. Отец уходил домой в десять вечера, Майкл оставался почти до полуночи.

Сегодня был другой понедельник, но Майкл лежал головой на кухонном столе безо всякой надежды, что эта неделя окажется легче. Надо было разлепить глаза и поднять голову, но без домкрата это было ваще нереально.

Кристофер провёл ему рукой по затылку, взъерошив короткие волосы.

– Я не сплю, – пробубнил Майкл. – Ещё пять минут.

– Знаешь, что, – сказал тот.

– Ммммм.

– Давай откроемся в среду.

– Давай, – хрипло отозвался Майкл, глянув из-под руки одним глазом.

– Ты вчера с «Пежо» возился – его забрали?

– Да. Вечером.

– Значит, сегодня никто не приедет, – сказал Кристофер. – А раз так, отдохнём пару дней.

– Класс, – выдохнул Майкл, опуская плечи.

Гвиневра, конечно, страшно удивилась, увидев его снова. Но и обрадовалась тоже. Она была некрасивой – с этими мышиными косичками, круглыми мультяшными глазами, с нескладной фигурой, завёрнутой в кардиган. Но у неё были чудесные ямочки на щеках, пахнущие сандалом волосы и милая манера краснеть, стоило Майклу задержать на ней взгляд дольше двух секунд. Не будь он затрахан работой по пятнадцать часов в сутки, он бы в два счета обаял её у этих самых книжных полок, в закутке между иностранной литературой и справочниками по физике. Всё равно в библиотеке с утра никого, кроме них, не было.

Но в штанах ничего даже не шевельнулось. Неудивительно после такой недельки. Ну и ладно – значит, в другой раз.

– Понравилась книга? – спросила Гвиневра, нежно розовея под его взглядом.

– Красиво, – ответил Майкл. – Тока врут много. Пишут, что она со своим отцом крутила, а на самом деле это её бывший слухи распустил. А все и повелись, потому что на заграничных чурок готовы любых собак вешать. Вот ни хера не поменялось за пятьсот лет, – сказал Майкл и побарабанил пальцами по конторке.

– Подобрать вам что-то ещё?

– Ага. – Майкл вытащил из кармана сложенный тетрадный листок, разгладил его ладонью. – Про Возрождение. Научно-популярное, тока не сильно заковыристое.

Гвиневра отодвинула стул, прошлась между стеллажами.

– «Сто великих загадок Ренессанса». Подойдёт?

– Ренессанс – это итальянец какой-то?

Девушка смутилась.

– Это «Возрождение» по-французски.

– Да я по-английски-то не все слова знаю, – улыбнулся Майкл. – А по-французски вообще только «прошу пардону» и «мамзель».

– Книга на английском, – Гвиневра застенчиво улыбнулась в ответ. – Это сборник коротких рассказов.

– Да? Значит, пойдёт.

«Привет», – написал Майкл и тут же стёр. Отложил телефон, уставился в потолок.

Скрипучий диван давным-давно прогнулся бы под его весом, если бы много лет назад они с отцом не укрепили каркас и не переложили поролон тонкой фанерой для жёсткости. Был уже полдень, но Майкл всё ещё валялся у себя в комнате. Чтение оказалось не в пример легче прошлого – а может быть, он уже приноровился, и страницы шелестели под пальцами куда быстрее.

«Привет», – написал он ещё раз и остановился. Запустил пятерню в волосы, подёргал, чтобы расшевелить мозги. Как бы так ненавязчиво подкатить к Купидончику, чтобы это выглядело нормально? Нельзя же просто взять и сказать: ты мне нравишься.

«Как дела?»

Майкл вздохнул и стёр сообщение.

«Чё делаешь?»

Да блин. Ещё в кино его позови. Или в музей. Вот почему в детстве всё было так просто? Если тебе кто-то нравится, просто подходишь к нему и говоришь: «Привет. Тебя как зовут? Эван? А я Майкл. Буду с тобой дружить».

С Браном вот тоже всё сразу было понятно. Отмутузили друг друга на школьном дворе в первый же день, потом оба насупленно молчали и зыркали друг на друга, пока сестра Мэри выясняла, что они не поделили. Всё они прекрасно поделили. Майклу – роль лидера, Брану – роль того, кто стоит рядом. Эвану – роль того, кто стоит за спиной. Четвёртым был Томми – тот, кто треплется больше всех и никому не даёт перессориться.

«Ты знал, что у Медичи был жираф?» – написал Майкл.

Наверняка Купидончик знал – он же этого Медичи насквозь видел до седьмого колена. Ладно, хуже уже ничего нельзя было придумать. Только в зоопарк позвать. Майкл отправил СМС, сцепил похолодевшие от волнения пальцы, положил телефон на грудь.

Ответа не было целых десять минут. Майкл уже решил, что Купидончик поржал и забил. Наверное, не надо было его доставать, можно же было снова пересечься у Сары…

Телефон встрепенулся от входящего сообщения, Майкл вздрогнул вместе с ним.

«Привет, Майкл. Какая у тебя фамилия?»

«А тебе зачем?» – отбил он.

«У меня в контактах пять Майклов. Надо вас различать».

«Придумай кличку и не парься».

«Будешь Майкл из Хакни», – написал Купидончик.

«Добавь, что из гаража, чтоб точно не спутать».

«И без фамилии».

«Зато с зубами», – хмыкнул Майкл.

«И с байком».

«А ты у меня в контактах один Купидончик».

«Купидончик?..»

Майкл бросил телефон и со стоном закрыл лицо руками. Ну, приплыли. Надо было язык за зубами держать, вот за этими самыми, которые в три ряда. Ты ещё скажи, что подрочил на него случайно, вообще отпад будет.

«Извини. Я помню, что ты Джеймс».

«Ничего. Это даже мило».

Майкл отправил в ответ раскаивающийся смайлик.

«Ты давно меня так называешь?» – спросил Купидончик.

«С первого дня», – признался Майкл. Ну а чего, терять-то было уже нечего.

Телефон затих минут на пятнадцать. Потом Джеймс прислал смайлик. Не рассердился?..

«Встретимся у Сары сегодня?» – торопливо написал Майкл.

«Сегодня я занят. После учёбы еду в сервис».

«Что с твоей девочкой?»

«Я про машину».

«Так и я. Чё случилось?»

«Не знаю. Что-то капает снизу. Я в этом не разбираюсь».

«Заезжай ко мне, я посмотрю, – взволнованно предложил Майкл. – Я не занят».

«Хорошо, – ответил Джеймс через двадцать минут. – В четыре?»

Майкл послал ему адрес и растянулся на диване, боясь пошевелиться. Потом перевернулся на живот, прижался к матрасу, спрятал идиотскую счастливую улыбку в подушке.

К встрече он подготовился основательно – вымыл голову, надел свежую футболку и джинсы. В половину четвёртого открыл мастерскую, но табличку «Закрыто» не снял. В гараже остро пахло резиновыми покрышками, бензином, ацетоном, промасленной ветошью. Майкл пошатался от стены к стене, поколупал краску на верстаке, разложил гаечные ключи по размеру, смахнул пыль со стеллажа, пощупал колёса спортивного байка, который стоял у задней стены рядом с круизером.

Джеймс приехал в десять минут пятого с двумя стаканчиками кофе.

– Я не знаю, какой ты любишь, так что взял, что пришло в голову, – сказал он.

Майкл покрутил стаканчик в руках, заметил своё имя, небрежно выведенное чёрным маркером.

– Это ты сам подписал, чтоб не перепутать?

Джеймс улыбнулся.

– В «Старбаксе» всегда спрашивают имя, когда делаешь заказ.

Майкл невольно представил, как Купидончик заказывает кофе «для Джеймса и Майкла», и кончики ушей вспыхнули. Хоть и мелкий, а всё равно подарок. Что бы ему такое в ответ сделать? Ну кроме как спасибо сказать?

– Попробуй, – предложил Джеймс. – Тебе нравится?

Майкл сделал глоток, прищурился:

– С бухлом, что ли?

– Там немного виски, это кофе по-ирландски.

– Ты гляди, осторожней, а то я буйный, когда пьяный. – Майкл почесал нос запястьем, всё ещё улыбаясь. – А сам чё пьёшь?

– Латте с корицей. Хочешь попробовать? – Джеймс подал ему свой стаканчик.

– Давай, – хрипло ответил Майкл.

Протянул руку, даже не вздрогнул, когда пальцы соприкоснулись – а чё вздрагивать, подумаешь, событие какое. Прижался губами к белой пластиковой крышке. Джеймс стоял, прислонившись задом к своей машинке, смотрел с любопытством.

– Вкусно, – вежливо сказал Майкл и машинально слизал каплю с губ. Честно говоря, вкуса он не запомнил. Не керосин, и ладно. – Окей, давай посмотрим, что с твоей красотулей. Я только переоденусь.

Он зашёл в мастерскую, достал из шкафчика драные рабочие джинсы и майку. Повернулся к Джеймсу спиной, спустил штаны. Ну ёбаный в рот – в трусах стояло колом. Нашёл время!.. Нет чтоб на пару часов раньше проснуться, когда ещё Гвиневра под рукой была. Майкл переложил член так, чтоб тот не сильно топорщился, надеясь, что Купидончик не заметит.

Сложив чистое на полку, вернулся к машине, заглянул под днище. Посветил фонариком. Под капотом образовалась маленькая лужица масла.

Просвет у кабриолета был низкий, так что пришлось лезть под него без роликовой доски. В передней части обнаружилась небольшая трещина, сквозь которую тягучими каплями сочилось вязкое масло.

– Бордюр передком словил? – спросил Майкл, выглядывая между колёсами.

– Кажется, да. – Джеймс присел на корточки рядом с его головой. – Что-то серьёзное?

– По-хорошему, тебе надо картер менять, там дырка. Но у меня для твоего движка нового не найдётся. Могу заварить или заклеить.

– Ты специалист, тебе решать, – Джеймс улыбнулся. – Сколько это стоит?

– Нисколько, – буркнул Майкл. – Я ж по дружбе.

– Хорошо.

Майкл выполз из-под капота и занялся делом. Притащил домкраты, приподнял переднюю часть машины, снял кожух. Джеймс крутился рядом, трепался, рассказывал анекдоты. Майкл хохотал, отплёвываясь от сыпавшихся на лицо чешуек грязи из-под двигателя.

– …он на самом деле был горбуном, но Микеланджело изваял его настоящим красавцем. И говорил, мол, да кто вспомнит об этом через пятьсот лет!..

– …испанцы в своих отчётах с ума сходили: «О, ужас! Разорены! Мерзавец Дрейк напал на наши колонии, награбил серебра на двести тонн!» А у Дрейка «Пеликан» поднимал всего восемьдесят, ну, максимум – сто тонн, и то если всё остальное из трюма выкинуть. Если бы на него загрузили двести тонн серебра, он бы затонул прямо в разграбленном порту.

– … а они приняли это за останки ангелов, восставших против бога и низвергнутых с небес. Заказали художнику фантастическую картину, изображавшую исполинских существ, поместили её в общественном месте в назидание, дабы пробуждать в людях набожные мысли и чувство сострадания. Собрали всё по косточкам, с огромными почестями пронесли по всему городу и торжественно похоронили. А это был просто скелет мамонта…

Майкл ржал как ненормальный, аж живот сводило. В ответ сыпал бесконечными шутками про англичан, ирландцев, шотландцев, монахинь, проституток, виски и святого Патрика.

На то, чтобы снять пробитый картер, обезжирить, зашкурить, залатать и вернуть всё на место, ушло несколько часов. К финалу Майкл был чумазым, потным и таким счастливым, будто поимел лучший секс в своей жизни. От него несло машинным маслом и горячим железом.

А Купидончик был весёлым и азартным, как шампанское – встряхивал головой так, что волосы взлетали вокруг лица, облизывал красные губы, морщил лоб, хохотал, складываясь пополам, смотрел в упор, а когда потягивался, закидывая руки за голову, под тонкой рубашкой проступали торчащие соски. Майклу то и дело приходилось одёргивать себя, чтобы не пялиться на него, открыв рот. Ну не виноват же был парень, что такой красоткой родился. Майклу вот тоже с физиономией не свезло, только в другую сторону.

– Готово. – Майкл опёрся бедром о машину, достал из кармана зубочистку, чтобы вычистить грязь из-под коротких ногтей. – Года два гарантированно продержится, а потом лучше поменяй картер.

– Спасибо тебе. – Джеймс достал бумажник из заднего кармана и протянул Майклу три сотенные купюры.

– Это ещё что? – тот нахмурился.

– Ты провозился со мной весь день. У тебя же выходной, – он кивнул на табличку «Закрыто». – Я не могу не заплатить за работу.

– Да не надо мне платить, я сам предложил помочь, – заупрямился Майкл. – И вообще, мы никогда за такое больше сотни не брали.

– Я позвонил в свой салон, и они сказали, что такой ремонт стоит триста фунтов.

Майкл пренебрежительно фыркнул.

– Возьми.

– Не возьму, – Майкл набычился.

Джеймс шагнул к нему вплотную, свернул деньги и сунул в передний карман джинсов. Их лица оказались совсем рядом. Майкла бросило в жар. Он замер, растерянно окунувшись в голубой взгляд. Купидончик одним пальцем протолкнул деньги глубже и вытянул руку из кармана, убрал за спину.

– Майкл? – позвали откуда-то сзади.

Он очнулся, шатнулся назад. К мастерской от дома шла мать с пластиковым контейнером в руках.

– Я тебе поесть принесла. – Она подошла к ним, настороженно улыбнулась Джеймсу: – Здравствуйте.

– Спасибо. – Майкл забрал ужин, хмуро поцеловал её в щеку. – Это моя мама. Это Джаймс.

– Очень приятно. Я Эмма, – она протянула руку.

Она в любое время суток выглядела так, словно вела урок в начальной школе: светлые волосы собраны на затылке, глаза ищут, кто же поднимет руку и ответит на вопрос, возле рта даже первые тонкие морщинки складываются в улыбку.

– Как тут у вас дела? Майкл, я думала, ты сегодня отдыхаешь.

– Я и отдыхаю. – Майкл пожал плечами, привалился к столбу у железных рольставней, скрестил руки на груди. – Ща к Томми пойду.

У Эммы как-то посветлело лицо, она радостно улыбнулась.

– Вот и хорошо. Не буду мешать.

– Ты никогда не мешаешь, – сдержанно сказал Майкл. Когда она ушла, спрятал ужин в верстак. – Может, и правда к Томми? – спросил он, глядя на Джеймса. – Это рядом.

07

Томми держал паб на углу Виктория Парк-роуд, в трёх шагах от дома Майкла. Изначально «Корова, корона, ворона» принадлежала его родителям, но, когда Томми было восемь, они разбились в пьяной аварии. Его вырастила бабушка, несгибаемая шотландская ведьма из тех, что умрут, но не выдадут рецепт верескового мёда. Она стояла за стойкой до тех пор, пока не отдала богу душу. Теперь Томми сам разливал пиво, платил налоги и держал в меню удивительно обширный для паба раздел десертов.

Томми был улыбчивым, ясноглазым и таким губастым, будто его мамаша согрешила с каким-нибудь эфиопом. Хотя Майкл, честно говоря, поставил бы не на мать, а на бабку. Коренастый от природы, Томми всё время стремился раздаться вширь, и даже тягание железа не помогало ему избавиться от лёгкого жирка под кожей. Он бредил высокой кухней, Провансом и Тосканой. Они с Майклом были похожи в своём упрямом стремлении вырваться из трущоб.

Паб был маленьким, только для своих. Стены до середины закрывали чёрные деревянные панели, поверх, в рамках под стеклом, вразнобой висели фотографии, картинки, журнальные обложки, открытки и прочая дребедень, которая была мила сердцу Томми. Самую длинную стену, напротив окон, забранных частым переплётом, занимала барная стойка.

– Садись, – Майкл взял Купидончика за плечо.

– «Зарезервировано», – тот тронул пальцем табличку, намертво прикрученную к столу.

– Ага, – кивнул Майкл. – Для меня. Садись, я ща.

Он зашёл к Томми за стойку, обнял, хлопнул по затылку.

– Накормишь нас?

– Ну, – тот кивнул, с любопытством глянул на Джеймса. – Это кто?

– Приятель Сарин. Заехал машину проверить.

– Вы ж сёдня закрыты, – удивился Томми.

– У него «Ауди А3», – тихо, со значением сказал Майкл. – Не удержался.

Томми картинно закатил глаза, мол, ну ты ещё чужие тачки трахать начни, – и скрылся за дверью кухни. Оттуда на мгновение пахнуло ванилью и апельсинами. Майкл повёл носом в ту сторону, заколебался.

Томми любую съедобную вещь преображал до неузнаваемости, прям как Питер Пэн, который собирал беспризорников и делал из них пиратов, индейцев и мушкетёров. Майкл давно подозревал, что Томми втихаря пользует волшебную пыльцу – и не ту, которую продавал Зак Ублюдок в трёх кварталах отсюда, у канала Хертфорд Юнион.

Его перловый суп с бараниной мог воскрешать мёртвых. Овсяное печенье изгоняло злых духов и лечило депрессию. Мармелад был таким нежным, что к нему стыдно было подойти с ножом и всё время хотелось просить прощения за беспокойство.

Элли помахала ему от дальнего столика у окна, Майкл подошёл поздороваться, получил звонкий поцелуй в щёку.

– Ну что, поступила? – спросил он.

– А то. – Элли взмахнула крашеной чёлкой, кивнула на подругу: – Это Тиса, мы с ней в общаге вместе живём. Не вздумай её обижать, – она ткнула его пальцем в живот.

– Ваще не собираюсь, – ответил Майкл.

Купидончик сидел на прежнем месте, сложив руки перед собой, и разглядывал фотографии на стенах.

– Здесь очень уютно, – улыбнулся он. – Ты тут часто бываешь?

– Не каждый день. – Майкл опёрся руками о стол, протискиваясь на диванчик, затянутый грубой порыжевшей кожей. Устроился напротив, положил локти на край. – Иногда с отцом играем, – он кивнул на бильярдный стол. – Иногда просто сидим.

– Тебя тут все знают?

– А ты как думаешь, – Майкл улыбнулся. – Машины-то у всех есть.

– И правда, – тот смущённо зарделся, опустил глаза. – Я не подумал…

Хлопнула дверь – Бран всегда влетал в паб, как пушечное ядро.

– Ты задрал! – крикнул Майкл с места. – Дверь с петель снимешь.

Бран брил круглую голову налысо и ходил в чёрной коже, увешанный цепями, как привидение из дешёвого фильма ужасов. Его затылок и макушку покрывали шрамы различной свежести. При одном взгляде на них ему сразу хотелось отдать часы, бумажник и выгрести всю мелочь из карманов.

– Я сниму – я и назад повешу. – Бран оказался рядом, навис над столом, прошёлся по Джеймсу цепким взглядом. – Это твоя новенькая? Как зовут?

– Сегодня её зовут Бранвен, – невозмутимо сказал Майкл, глядя на него исподлобья. – Иди запишись у Томми на через полчаса. Пусть он тебе номерок на лбу нарисует, чтоб я не спутал.

– Да ты берега потерял, – враждебно отозвался Бран. – Хули тут делает эта кудрявая бабочка?

– Ты, энтомолог херов, а ну достань свою булавку, я посмеюсь.

Джеймс медленно опустил руку с телефоном под стол. Майкл поймал его взгляд, качнул головой: не надо. Бран ухмыльнулся Купидончику:

– Так это твоя тачила у его гаража светится, как Вифлеемская звезда?

Майкл схватил Брана за ворот, развернул лицом к себе.

– Тока тронь тачку, – внятно выговорил он, – я тя на ней перееду сначала передом, потом задом. Будешь лежать посередь дороги, пробуждать в людях набожные мысли и чувство сострадания.

Купидончик раскрыл глаза ещё шире.

– Я у тя вот какую мысль хочу пробудить, – хмыкнул Бран, – плохая примета – с мажорами тусить.

Джеймс хотел что-то сказать, но Майкл под столом наступил ему на ногу, призывая к молчанию.

– Плохая примета – зубы с пола собирать, – сказал он. – Оцени ракурс: я разговариваю – а ты мне мешаешь.

– Те на разговор товар ебённого потребления одолжить? – спросил Бран.

– Да тебя, гондона, тут и одного хватит.

Бран не выдержал, фыркнул, заржал, показывая зубы.

– Ну ты сволочь, Штопор, – он упал на диванчик рядом с Майклом, утёр повлажневшие от смеха глаза. – Ты дождёшься, я тя сделаю однажды.

Майкл широко улыбнулся и убрал ботинок с ноги Купидончика. Тот медленно выдохнул, неуверенно вернул телефон на стол.

– Извиняйся давай, – Майкл толкнул плечом Брана.

– За что?.. – удивился тот.

– За то, что нехер людей пугать, – серьёзно сказал Майкл. – Остряк хуев.

– Да я ж в шутку! – возмутился Бран.

Майкл молча смотрел на него, прищурившись, и постукивал пальцами по столу.

– Ладно, ладно, – тот виновато глянул на Джеймса. – В общем, это… мы тут люди грубые.

– Я заметил, – выдохнул Джеймс.

– И всё? – терпеливо спросил Майкл.

– Извиняй, – добавил тот. – Я Бран. Или Ядро.

– Джеймс, – тот пожал протянутую руку.

Майкл кивнул и беззлобно пихнул Брана локтем:

– А теперь вали. Я занят.

Народу в пабе было немного: несколько работяг в форменных спецовках, пара броско заштукатуренных девчонок в коротких юбках и высоких сапогах с каблучищами, три пацана в спортивных куртках с логотипом футбольного клуба «Тоттенхэм». Бран прошёлся по столикам, раздавая рукопожатия, поцелуи и шлепки по заду. Мужчины привставали, когда он подходил, девчонки висли на шее и хихикали.

– Значит, у вас так доброго вечера желают? – спросил Джеймс. К нему постепенно возвращался обычный цвет лица.

– Бран жить не может, если ни на кого не залупается, – сказал Майкл. – Но не злой. Это он в искусственном интеллекте шарит. Его в детстве током шарахнуло, с тех пор электроникой увлекается.

Томми ударил ладонью по звонку и поставил на стойку две тарелки.

– Это нам, – Майкл поднялся. – Не знаю, что там, но должно быть вкусно.

Джеймс качнулся на запах, вытянул шею.

– Я угощаю, – предупредил Майкл и поставил перед ним тарелку.

Стейк выглядел, как на фотографии из ресторанного буклета: сочный, нежный, красиво уложен рядом с ломтиками запечённой картошки, украшен пучком травы, по кругу обведён тонкой струйкой соуса. Майкл принёс приборы, поставил на стол салфетницу, глянул на Купидончика и взял нож в правую руку.

– Откуда у тебя столько шрамов? – спросил Джеймс, нарезая мясо тонкими ломтиками.

– Бился часто, – коротко ответил Майкл, пальцем собирая соус с края тарелки.

– То есть это из-за драк?

– Нет. Из-за драк всего два или три. Остальные с соревнований привёз. Думаешь, почему я такой неуч? – он лизнул палец. – В гипсе много валялся.

– И совсем нельзя было договориться, чтобы с тобой отдельно занимались?

– Джеймс, кому я на хрен сдался, – неожиданно резко и ясно, как диктор новостей, выговорил Майкл. – Обычный чав с улицы. У таких, как мы, выбор карьеры маленький: наркота, грабежи, угоны.

– Но ты же не такой…

– Да ну, – буркнул Майкл, возвращаясь к своему обычному выговору.

– Ты можешь говорить без акцента? – запоздало удивился тот.

– Нет, – мрачно сказал Майкл. – Просто тебя наслушался и повторил.

Джеймс смотрел на него во все глаза.

– Майкл, ты не обычный чав с улицы. Ты же мечтаешь о кино…

– Я мечтаю о славе, – поправил Майкл. – И чтоб ради неё не пришлось полжизни провести за решёткой. Если я в банду сунусь – меня возьмут. Хоть завтра. Авторитет подниму, бабло заведётся. Тока потратить не успею, потому что внезапно присяду на двадцать лет. Или меня грохнут в чужой разборке. А я хочу жить. Хочу мир посмотреть. Хочу уехать отсюда. А пока я – никто. Лох педальный.

Майкл бросил нож и вилку, потёр лоб пальцами.

– У тебя есть мечта, – тихо сказал Джеймс, не поднимая глаз. – План. Друзья, любимое дело. А у меня – только деньги, и те отцовские. Я даже не знаю, где учиться хочу. Что в жизни делать. Езжу к Саре, чтобы дома не оставаться. Отец всё время в работе, я его последний раз видел неделю назад. Мать шампанское пьёт, как воду, а потом скандалит. У меня ничего своего нет, даже планов на будущее.

Он помолчал немного, добавил:

– Ты, наверное, думаешь, что я просто с жиру бешусь.

– Есть чуток, – признался Майкл. Вздохнул: – Мне жаль, что у тебя так невесело. Если хочешь, приезжай к нам. Тебя тут никто не тронет.

– Спасибо, – Джеймс улыбнулся одними глазами. – А почему у тебя такое прозвище – Штопор?

– Много девок перепортил, – хмыкнул Майкл. – Ну чё, вкусно?

– Очень!.. Как в мишленовском ресторане.

Майкл довольно улыбнулся, будто сам жарил стейк. Развернулся к стойке, сунул два пальца в рот, свистнул.

– Томми! Поди сюда.

Тот пригладил волосы, подошёл. Майкл дёрнул его за ремень, чтоб сел рядом.

– Понравилось?.. – с робкой улыбкой спросил Томми, глядя на Джеймса.

– Джаймс говорит – охуенно, как у твоего блядского Гордона Рамзи, – сказал Майкл, обнимая его за плечи.

– Правда?.. – У Томми зажглись глаза.

– Я не… – Джеймс оборвал себя, перевёл вопросительный взгляд на Майкла, вернулся к Томми. – Изумительно вкусно. Лучший стейк, что я пробовал.

– Всё дело в прожарке, – торопливо заговорил Томми, – чтобы мясо запеклось снаружи, но осталось внутри нежным, Гордон Рамзи…

Майкл двумя пальцами вытащил чистую салфетку из стопки, свернул и сунул ему в рот.

– Томми, – ласково сказал он, – остановись. Не ломай интригу. Ты охеренный повар, а остальное неважно. Я вот не ебу тебе мозг, что за байк надо держаться не жопой, а коленями. Ты просто смотришь, как я езжу, и радуешься. Вот и я хочу просто есть то, что ты жаришь, и радоваться.

Томми виновато моргнул, но тут Джеймс потянулся через стол, тронул Майкла за руку.

– Не надо… Мне это интересно!

– Через две минуты ты пожалеешь, – предупредил Майкл.

Джеймс поднял брови:

– Пожалуйста…

Томми смотрел на Майкла с немой мольбой. Тот обречённо вздохнул.

– Валяй. Я пошёл за пивом.

Томми торопливо вытащил салфетку изо рта и пересел к Джеймсу. Майкл встал из-за стола. Подождал секунду.

– Я тащусь от Гордона Рамзи, – сказал он с Томми голос в голос.

Он знал эту песню наизусть со всеми припевами. Гордон Рамзи был для Томми вместо Девы Марии. Он мечтал работать в его ресторане, знал наизусть каждый эпизод «Точки кипения», «Кошмаров на кухне» и, конечно же, «Адской кухни». Половина любых разговоров Томми сводилась к Гордону Рамзи. Он достал всех своим Гордоном Рамзи настолько, что даже шутить про это уже давно стало дурным тоном – всё равно что рассказывать один и тот же анекдот про ирландца и девственницу.

– Джаймс, налить? – спросил Майкл.

Тот кивнул, развернулся к Томми:

– Я сам иногда люблю готовить. В прошлом году хотел приготовить стейк родителям на годовщину, но всё перепутал и сжёг до угольков.

Томми болезненно поморщился, будто сгоревшее мясо причиняло ему невыносимые страдания.

– Вот у моей мамы было примерно такое же лицо, – сказал Джеймс. – Отец всё равно съел и похвалил, а она ужасно расстроилась. Так неловко вышло… Может, ты расскажешь, как всё правильно сделать?

– Значит, берёшь кусок не тоньше дюйма, комнатной температуры, – начал Томми. – Рибай на косточке самый простой, хоть на сковороде жарь. Мешаешь соль и розмарин, капаешь туда лимонный сок…

Майкл нацедил себе «Гиннесс» в высокий стакан, взялся за второй – для Купидончика. Бран уселся за стойку, потянулся к пиву, но получил по пальцам: Майкл был начеку.

Бран всегда проверял мир на прочность и иногда вёл себя, как трёхлетка, хватая всё, на что падал глаз. Если ему уступали, он тут же терял интерес. С Майклом это не прокатывало. Они никогда не сцеплялись всерьёз, хотя со стороны часто выглядело так, что ещё немного – и об чью-то голову разобьётся бутылка.

Хлопнула дверь, впуская нового посетителя. Томми привстал было, но Майкл махнул ему рукой – сиди, мол, я займусь. Не первый раз.

– Сообрази и мне, – попросил Бран. Майкл взял ещё один стакан:

– Сразу бы так.

Купидончик с Томми, похоже, нашли общий язык. Майкл не вслушивался, но краем глаза следил.

– Не ревнуешь подружку? – ухмыльнулся Бран. – Томми ща его быстро окрутит. Путь к сердцу женщины лежит через желудок, слыхал? Он тебя уделает на этой дистанции, как младенца.

– Чтоб Томми Гордону изменил? – Майкл добродушно усмехнулся в ответ. – Не поверю.

– А если я подкачу, приревнуешь?

Подвинув ему пиво, Майкл всё ещё улыбался. А в груди всё вспыхнуло так, будто там открылся портал в преисподнюю и оттуда через горло сейчас полезут все демоны ада.

– А ты проверь, – тихо предложил Майкл, и Бран заткнулся.

Томми вещал про специи, Купидончик явно слушал и мотал на ус. По крайней мере, глаза у него были не стеклянные. Майкл поставил ему «Гиннесс», забрал грязные тарелки и отнёс на кухню, сунул в раковину.

В пабе было не шумно: начало недели, по телику шли только повторы прошлых матчей. Народ заглядывал пропустить пинту после работы и отчалить домой. Майкл вернулся за стойку к Брану.

– Ну а серьёзно, чё он тут делает?

– Вот чё ты ко мне приебался? – спокойно спросил Майкл. – Других дел нет? Я с ним не трахаюсь. Всё? Доволен? Успокоился?

– Да чё ты завёлся, – виновато буркнул Бран. – Я вообще не в этом смысле.

– У тебя всё в этом смысле, придурок. – Майкл даже не улыбнулся. – А то я тебя не знаю.

Майкл, конечно же, знал. Бран всегда завидовал тому, с какой лёгкостью Майкл находил себе новых подружек. И шутки у него всегда были – кто, кому, когда и сколько раз.

И ведь не сказать, что девки Брана не любили – нет, вешались ему на шею, как гирлянды. Да и мордой он был покраше, и наглым был, и напористым. Но чего-то всё равно не хватало. Может, простодушной Майкловой непосредственности. Может, лёгкости.

Бран за ним ходил, как Гретель за Гензелем по следу из хлебных крошек. Едва успел отбить одну девчонку – а у Майкла уже вторая, третья, четвертая. То ли репутация работала, то ли черт знает что – какой-то флёр загадочности, который вдруг сам по себе иногда проступал в Майкловых глазах.

Бывает такое в старых домах – стены хлипкие, деревянные, источены жучком в труху. Нажмёшь пальцем – оставишь вмятину. Весь дом только на десяти слоях обоев и держится. Потянешь за угол, отдерёшь от стены – а там вдруг видишь свежую кирпичную кладку и вмурованный в неё сейф.

И хоть головой с разбега бейся – ключа к нему у тебя нет.

Впрочем, у Майкла этого ключа тоже не было.

Он и про сейф-то не знал.

Ему просто было всё равно, с кем приятно провести полчаса. Мэгги, Лиза, Кортни, Лора, Эбби, Дина, Сьюзан, Черри, Ойра, Глэдис, Винни, Дебора, Милли, Мэри, Августа, Барбара, Мод, Надин, Николь, Ивонн, Даниэла, Таня, Саша, Урсула, Бекки, Роуз, Кэти, Кристин, Ровена, Агнес, Ева…

Майкл вернулся за стол, толкнулся ногой в замшевые туфли Купидончика:

– Томми тебя ещё не усыпил?

Сонным Джеймс точно не выглядел. У него блестели глаза, над губой на юношеском пушке собрались бисеринки пота.

– Заскакивай в любое время, – сказал Томми, выбираясь из-за стола. – В любое время, слышишь?

– Конечно, – Купидончик мотнул головой. Его слегка развезло, но говорил он внятно.

Бран втиснулся рядом с Майклом, пихнул бедром, чтобы тот подвинулся, перегнулся через стол.

– Ну, как вы с ним вообще познакомились, кудряшка?

– Он сбил мою девушку.

– Это ту, которая теперь с ним спит?

– Ты такой тактичный, это пиздец, – сказал Майкл. Он всё ещё касался ноги Купидончика, и ему казалось, что он чувствует тонкую бархатистую замшу даже сквозь грубую кожу ботинка.

– Никогда не знакомь с ним своих баб, – серьёзно посоветовал Бран. – Никогда, ни при каких обстоятельствах. Он их кадрит со скоростью света.

– Я учту, – кивнул Купидончик. – А вы давно знакомы?

– Вместе пешком под стол ходили, – сказал Бран. – Вот под этот самый, – он постучал по крышке стола, – когда ещё предки Томми были живы.

– Мне очень жаль…

– Нечего жалеть, – Бран махнул рукой. – У него папаша был алкоголик, та ещё сволочь. Если не пил – или орал на Томми, или гонялся за ним с кочергой. И мать такая же была. Когда оба в запой уходили, Томми, считай, жил то у меня, то у этого обалдуя, – он пихнул Майкла локтем. – Все только вздохнули спокойно, когда они под фуру нырнули, чтоб им пусто было.

– Майкл мне про тебя рассказывал, – сказал Купидончик. – Ты в электронике разбираешься?

– Держу полигон с боевыми роботами, – небрежно сказал Бран и откинулся назад, чтобы выдержать драматическую паузу.

Купидончик перевёл потрясённый взгляд на Майкла.