Текст книги "Вселенная Ехо. Том 2"

– Так все-таки кого-то лечат? – обрадовался я.

– Разумеется, – кивнул Мелифаро. – Мир рухнет, если лечить всех заболевших, но спасти некоторых можно. Этот парень сказал мне, что обычно анавуайна поражает примерно восемьдесят процентов населения. В нашем случае это почти восемьдесят тысяч человек. По расчетам Магистра Нуфлина оказалось, что без ущерба для равновесия Мира можно вылечить каждого десятого горожанина, а по расчетам сэра Джуффина – каждого пятого. Очень на них похоже, да? Они серьезно поругались, но потом немного поостыли, смирились с необходимостью компромисса и решили лечить каждого шестого. То есть наш шеф победил с разгромным счетом. Разумеется, в первую очередь лечат тех, чьи имена попали в особый список Его Величества Гурига, а судьбу остальных решает жребий. Между прочим, Король включил в список не только своих придворных бездельников, но и всех преподавателей и студентов Королевской Высокой Школы и Университета, редакции «Королевского голоса» и «Суеты Ехо» и еще кучу разного интересного народа, включая некоторых поэтов.

– Надеюсь, за судьбу Кибы Кимара я могу быть спокоен, – усмехнулся я. – Какой он, однако, молодец, наш Король!

– Ну, было бы довольно странно, если бы во главе Соединенного Королевства стоял какой-нибудь законченный болван, – рассудительно заметил Мелифаро. – Все-таки считается, что мы живем в самом просвещенном государстве Мира. Хотя, конечно, время от времени в это довольно трудно поверить.

– Не трудно, – зевнул я. – Надо будет послать зов нашему Андэ Пу – вы его еще помните? Бедняга все время ныл, что в Ехо не любят живых поэтов. А только тех, чьи гениальные кости истлели несколько тысячелетий назад.

– Ну, сэр Андэ всегда любил преувеличивать, – снисходительно сказал Шурф. – Он все еще живет в Ташере?

– Ага. Издает там комиксы – что-то вроде газеты в картинках, как раз для малограмотных ташерцев. У меня даже есть экземпляр. Я конфисковал его у одного неудачливого ташерского капитана, когда мы с братцем этого типа, – я кивнул в сторону ехидно заулыбавшегося Мелифаро, – решили немного поразмяться по дороге в Кумон. Одним словом, Андэ процветает. Время от времени он присылает мне зов, чтобы пожаловаться, как его все достало, но возвращаться наотрез отказывается. Вполне в его стиле.

Я немного помолчал, изо всех сил пытаясь уделять должное внимание дороге, потом понял, что засыпаю с открытыми глазами, и снова распахнул рот – единственный известный мне способ оставаться в бодрствующем состоянии.

– Я вот чего не понимаю: а почему этот тип из Семилистника, которого мы так вовремя выручили, вообще вышел на улицу? – спросил я. – Он же видел, что там творится. Мог бы уйти Темным Путем или еще что-нибудь придумать.

– Да ничего он не мог, – пожал плечами Мелифаро. – Он же только что вылечил больного. Этот фокус со сто сорок первой ступенью Белой магии вывел его из строя на несколько часов, если не больше. Если бы это был какой-нибудь опытный Старший Магистр, ему понадобилось бы всего несколько минут, чтобы восстановить силы. Но парень всего пару дней назад был произведен из послушников в младшие Магистры – да и то ввиду особых обстоятельств, я полагаю. Его быстренько научили исцелять больных и впрягли в работу, а больше его могущества пока ни на что не хватает.

– Ладно, но почему он сунулся на улицу? Мог бы подождать, пока его силы вернутся, или послать зов в Иафах, попросить, чтобы прислали подмогу.

– Я его тоже об этом спросил, – согласился Мелифаро. – На мой взгляд, совершенно идиотский поступок. Но парень сказал, толпа собиралась высаживать дверь, чтобы добраться до него самого и до этого счастливчика, его пациента. А дверь в доме, дескать, не слишком крепкая, и он испугался, что попытка увенчается успехом. Решил выйти на улицу, а там – по обстоятельствам… Но по-моему, у бедняги просто сдали нервы.

– И это тоже, – неожиданно вмешался Лонли-Локли. – Мальчик еще слишком молод и вряд ли был готов к тому, чтобы найти верное решение в сложившихся обстоятельствах. Но по большому счету он действовал правильно.

– Как это? – я так удивился, что окончательно проснулся.

– Я не говорю, что его поступок был разумным, – вздохнул Шурф. – Но этот мальчик только что спас человеческую жизнь, и должен был сделать все, чтобы его пациент не пострадал. Это вопрос профессиональной этики: пока знахарь находится в доме пациента, на нем лежит ответственность за все, что там происходит. Он был обязан не только вылечить своего подопечного, но и защитить от любого несчастья, случившегося в его присутствии. В том числе и от обезумевшей толпы. Поэтому я и говорю, что по большому счету он действовал правильно. Ужасно глупо, но правильно.

– Вот так? – озадаченно протянул я.

– Вот так, – невозмутимо кивнул Шурф. – Между прочим, мы уже приехали. Будет очень мило с твоей стороны, если ты не промахнешься мимо калитки.

– Попробую.

Я немного сбавил скорость, свернул на подъездную дорожку, ведущую к дому сэра Джуффина Халли, и затормозил возле парадного входа.

– Ну наконец-то!

Шеф не поленился выйти нам навстречу. Наверное, действительно заждался.

Я попытался выдавить из себя что-то вроде улыбки. Получилось не очень-то, но лучше, чем ничего.

– С тобой все ясно, сэр Макс, – вздохнул Джуффин. – Сейчас ты завалишься спать примерно на трое суток, даже если я буду решительно возражать.

– Теперь я просто обязан так поступить, чтобы не подрывать ваш авторитет, – обрадовался я.

– Да, вот о чем я постоянно беспокоюсь, так это о своем авторитете. Особенно в последние дни, – хмыкнул Джуффин. – Ты еще помнишь, где находится спальня, которая считалась твоей в те славные времена, когда ты сидел у меня на шее, герой?

– Помню.

– Ну вот, отправляйся туда и отключайся, если уж тебе так приспичило. Твое неподвижное тело вряд ли украсит мое крыльцо, и без того довольно неприбранное.

– Вот и правильно. Его величество будет почивать, а мы – за него отдуваться, все как всегда.

Ехидное заявление Мелифаро было последним, что я услышал, поскольку заснул на ходу еще по дороге в спальню.

Когда я проснулся, вокруг было довольно темно. Сначала я мучительно пытался сообразить, где, собственно говоря, нахожусь. Потом я все вспомнил. Не могу сказать, что сей факт поднял мне настроение. Но в этот момент рядом что-то зашевелилось, раздалось счастливое сопение, после чего мой нос подвергся процедуре принудительного вылизывания.

– Хуф! – обрадовался я. – Это ты, дружок?

Я мог и не спрашивать – разумеется, это был Хуф, маленький пушистый песик с забавной бульдожьей мордашкой. В свое время он оказался первым живым существом, встретившим меня в этом Мире, и с тех пор я был его любимчиком.

– Извини, милый, но мне придется разлучить тебя с моим носом. Боюсь, у меня куча дел, – сказал я, аккуратно снимая собачку со своей груди.

Усадил его на подушку, нежно потрепал мохнатый загривок и отправился умываться.

«Ну, хвала Магистрам, наконец-то ты проснулся!» – Неугомонный Джуффин не поленился воспользоваться Безмолвной речью, чтобы не оставить мне ни единого шанса спокойно принять ванну.

«А что, я долго спал?»

«Да нет, не очень. По правде сказать, скорее уж мало. Просто жизнь у нас сейчас такая паршивая, что даже эти несчастные четыре часа – совершенно непозволительная роскошь. Так что кончай плескаться и поднимайся в гостиную. Я там сижу, поскольку всем нравится думать, будто теперь это и есть мой кабинет».

«Ладно, – вздохнул я, хватаясь за полотенце. – А пожрать у вас что-нибудь найдется? Или в связи с этой грешной эпидемией мы сидим на строгой диете?»

«Найдется, – пообещал Джуффин. – Куда я от тебя денусь».

«Тогда можете считать, что я уже сижу рядом с вами».

Через две минуты я действительно был в гостиной. Стать сухим мне так и не удалось. Впрочем, из Мантии Смерти получился неплохой банный халат.

– Вообще-то после такой разминки со Смертными шарами мне положено находиться в глубоком обмороке приблизительно полгода, – проворчал я, усаживаясь напротив Джуффина. – Вы уже знаете эту историю?

– А как ты думаешь? Это было отлично, Макс. Почти пять дюжин совершенно здоровых горожан, которым не улыбнулась удача при жеребьевке! Хороший подарок.

– Сейчас выпью камры, что-нибудь съем, отправлюсь на Правый Берег и сделаю вам еще один такой подарок, – вздохнул я. – Все-таки лучше, чем ничего, верно?

– Лучше, чем ничего? – удивленно переспросил Джуффин. – Ну ты даешь! Что это – приступ патологической скромности на почве хронического переутомления?

– Да нет, я понимаю, что здорово получилось. Но все равно маловато будет, – Я сделал хороший глоток камры и печально уставился на Джуффина. – Мелифаро сказал мне, что анавуайна способна убить восемьдесят процентов населения. Это восемьдесят тысяч человек, да?

– Примерно, – кивнул Джуффин. – В Ехо живет больше семидесяти тысяч человек, и еще тысяч двадцать пять в пригороде.

– Ну вот. Вы с магистром Нуфлином договорились лечить каждого шестого – по списку Его Величества и по жребию. Это значит, что можно спасти около тринадцати тысяч горожан – всего-то!

– Грешные Магистры, да ты еще и считать умеешь, – восхитился Джуффин.

Его мужественные попытки поднять мне настроение заслуживали награды, так что я заставил свои лицевые мышцы потрудиться. Я очень надеялся, что результат этой разминки был хоть немного похож на улыбку.

– Ладно, считай, я поверил, будто тебе страсть как весело. – Джуффин по-прежнему был в курсе моих внутренних дел, словно подробный отчет о моих мыслях и чувствах бегущей строкой высвечивался на лбу.

– Ну вот, – подытожил я. – Значит, ребята из Семилистника вылечат тринадцать тысяч человек. Остается еще шестьдесят семь тысяч. Ну ладно, шестьдесят две.

Огромные числа парализовали мой разум, поэтому я умолк, машинально сунул в рот маленький поджаристый пирожок, механически его прожевал и проглотил, так и не разобравшись, что там была за начинка.

– Теперь у нас есть еще мои Смертные шары, – продолжил я. – Практика показывает, что я могу вылечить четыре-пять дюжин человек за один присест. Потом я буду на какое-то время отрубаться, и все можно начинать сначала. Надеюсь, что меня хватит на два таких сеанса в сутки. Значит, за один день я могу поставить на ноги не больше десяти дюжин человек. Не так плохо, но… Сколько у нас времени?

– В прошлый раз эпидемия анавуайны продолжалась что-то около дюжины дней. Потом все закончилось так же внезапно, как и началось. А мы развлекаемся уже трое суток. В общем, давай считать, что у нас есть десять дней.

– За десять дней я могу вылечить тысячу двести человек – в лучшем случае. Это капля в море.

– Это капля в море, которой могло бы и не быть, – жестко сказал Джуффин. – Спасти еще тысячу двести обреченных – не так уж мало!

– И не так уж много, – упрямо возразил я. – Джуффин, я не просто так ною. Я хочу, чтобы вы подумали: может быть, мои способности можно использовать более рационально?

– Может быть. Но я уже думал об этом, Макс. И, увы, пока ничего путного не придумал.

– А сэр Маба? – спросил я.

– Он не принимает участия в происходящем, – сухо сообщил шеф. – Мабе кажется, что он уже и так переусердствовал со своими мудрыми советами. Впрочем, он прав, все вещи, которые могут нарушить это грешное равновесие Мира, следует строго дозировать.

– А что вообще означает этот странный термин? – спросил я. – Вообще-то он меня уже здорово раздражает. Только и слышу: «нарушится равновесие Мира», «нарушится равновесие Мира…» Честно говоря, мне это ничего не объясняет.

– В нашем прекрасном Мире испокон века творилось слишком много чудес, – объяснил Джуффин. – И это почти так же плохо, как если бы их творилось слишком мало. Я уже когда-то читал тебе подробную лекцию о том, ради чего затевалась вся эта тягомотина с Кодексом Хрембера: помимо личных амбиций Магистра Нуфлина, были и куда более серьезные причины запретить гражданам Соединенного Королевства использование Очевидной магии. Иногда лучше перегнуть палку, чем…

– Это как раз понятно, – нетерпеливо сказал я. – Чего я по-прежнему не понимаю: почему Мир может рухнуть от наших чудес? И почему ребята, которые живут в Арварохе или в том же Куманском Халифате, прекрасно обходятся без Кодекса Хрембера и вообще без всяких там запретов?

– Просто потому, что в отличие от нас они живут слишком далеко от Сердца Мира. Понимаешь, Макс, Сердце Мира дает нам особую силу. Поэтому в Ехо любой задрипанный горожанин способен творить чудеса, которые и не снились какому-нибудь великому шаману при дворе Завоевателя Арвароха. Впрочем, это ты и сам знаешь. Но когда мы занимаемся традиционной угуландской магией, мы используем не свою собственную силу, а силу этого удивительного места. Слишком много чудес истощат Сердце Мира, а без сердца никто не может остаться в живых – это печальное правило касается не только людей. В конце Смутных Времен наш Мир уже постоял на последнем пороге, так что теперь ему нужен совершенно особый, щадящий режим, как человеку, медленно выздоравливающему после тяжелой болезни. Вот Истинная магия не причиняет Миру никакого вреда, поскольку для нее мы пользуемся совсем другой силой. Но это я тебе уже тоже не раз говорил.

– Говорили, – согласился я. – А…

– Догадываюсь, о чем ты меня хочешь спросить, – Джуффин покачал головой. – Нет, Макс, Истинная магия вряд ли поможет нам покончить с эпидемией. По крайней мере, в моем распоряжении нет никаких таинственных лекарств от этой поганой болячки. У тебя есть твои Смертные шары, а у меня – ничего в таком роде. И ни у кого из моих знакомых. Боюсь, что ты у нас один с такими полезными причудами.

– А мои девочки? – осенило меня. – Мелифаро сказал, что сестрички вылечили леди Кенлех. Дали ей выпить какую-то горькую воду, и все как рукой сняло.

– Ну да. Но Хейлах и Хелви теперь любимые ученицы нашей Сотофы – с твоей легкой руки, насколько я понимаю. А Кенлех и без всякого там обучения – та еще штучка! В общем, любой по-настоящему могущественный человек легко может победить анавуайну. Леди Кенлех не хватало только некоторых специальных навыков, поэтому ей пришлось пить какое-то лекарство, силы-то у нее хоть отбавляй. Короче говоря, снадобья нашей Сотофы помогают только таким же ведьмам, как она сама. А таковых весьма и весьма немного, к моему величайшему сожалению.

– Ладно, – кивнул я. – Еще один глупый вопрос, думаю, что последний. А у сэра Махи Аинти не может быть какой-нибудь мистической пилюли от нашей головной боли?

– А я как раз хотел, чтобы ты задал этот вопрос самому Махи. Потому, собственно, и не дал тебе спокойно умыться. Со мной он по-прежнему не желает разговаривать. Может быть, это его личный вклад в наши усилия по сохранению равновесия Мира, не знаю, – Джуффин неожиданно рассмеялся. – Да уж, все мы с причудами, но Махи – это нечто особенное!

– Хорошо, тогда я сейчас пошлю ему зов.

– Чуть-чуть попозже. Если вы будете общаться в моем присутствии, у меня разболится голова, – совершенно серьезно сказал Джуффин. – У меня уже есть горький опыт в делах такого рода, так что я предпочитаю оставаться в стороне. Допивай свою камру и отправляйся в сад. Поговоришь с Махи, вернешься сюда, и мы хорошенько подумаем, что нам делать дальше.

– Ладно. Кстати, а где все остальные? И как они себя чувствуют?

– А что им сделается? – пожал плечами Джуффин. – Мелифаро еще спит. После похода на Темную Сторону от него еще меньше толку, чем от тебя. Остальные мотаются по городу, помогают ребятам из Семилистника, сейчас каждый хороший колдун на счету. Кофа с ребятами из Городской полиции патрулирует город на этом вашем куманском летающем пузыре – вовремя же он у нас появился!

– А в городе что-то происходит?

– И ты еще спрашиваешь. Эти бедняги, которых тебе удалось вылечить по дороге, – полагаешь, они вели себя хорошо?

– Да уж, хорошим поведением там и не пахло. Ох, вы хотите сказать, что кроме них есть и другие?

– А ты как думал? В Ехо сейчас полным-полно умирающих людей, которые совершенно точно знают, что их никто не будет лечить. Гнев помогает забыть о страхе смерти. Поэтому многие больные с удовольствием дают волю своему гневу – на Магистра Нуфлина, который обрек их на отвратительное умирание во имя какого-то там абстрактного равновесия Мира; на его ребят из Семилистника, которые могут вылечить всех, но лечат только некоторых; на Короля, который не включил их имена в свой «особый список». И заодно на непостижимые силы, управляющие человеческой жизнью, – поскольку судьба отвернулась от них при жеребьевке. И у каждого такого обиженного есть совсем немного времени – несколько часов или несколько дней, – чтобы выплеснуть свой гнев. Кроме всего, им просто не хочется покорно лежать дома, смотреть, как тело превращается в бессмысленную тухлую массу, а потом становится грязной лужей на полу, и ждать смерти. В общем, наши горожане развлекаются как могут. Вам еще повезло, вы нарвались на сравнительно маленькую компанию. Поэтому я распорядился, чтобы полицейские патрулировали город на пузыре Буурахри под чутким руководством Кофы. Время от времени им удается спасти от расправы ребят из Семилистника, и это тоже лучше, чем ничего. Одного новоиспеченного младшего Магистра они привезли ко мне в ужасном состоянии, парня уже начали рвать на клочки. Еще немного, и даже я ничего не смог бы исправить. К счастью, они успели вовремя.

– Ужас какой! – искренне сказал я. А потом спросил: – Джуффин, а все еще может стать таким, как раньше? Я имею в виду – не завтра и не через дюжину дней, но хоть когда-нибудь потом?

– Разумеется нет. Остается надеяться, что ты сможешь полюбить тот город, где нам придется жить после того, как эпидемия закончится. Ты и сам это прекрасно понимаешь.

– Я прилагаю совершенно титанические усилия, чтобы ничего не понимать, – вздохнул я. – Ладно, страдания лучше отложить на потом. Пойду в сад, поболтаю с Махи – вдруг узнаю что-нибудь путное?

– Почему бы и нет? Ты у нас везучий, – устало улыбнулся Джуффин.

Я вышел в темноту сада, подставил лицо теплому летнему ветру и снова почувствовал едва ощутимый сладковатый запах, который достал меня еще днем, во время нашей безрадостной прогулки по пустынным улицам Старого Города. Я подумал, что, если этот запах станет неотъемлемой частью нового Ехо, где нам всем теперь придется жить, мне будет очень трудно с этим смириться. Лучше уж начать «поиски новой квартиры на дальней окраине какого-нибудь другого Мира», как сказал сэр Маба Калох.

Впрочем, я отлично понимал, что меньше всего на свете мне сейчас хочется радикально менять место жительства. Я слишком сильно полюбил этот город и отлично знал, что у меня не хватит сил вырвать его из своего сердца – проще умереть, как говорят в таких случаях наши экстравагантные арварохские приятели. Обитатели Черхавлы, совсем недавно напугавшие меня до полусмерти, несомненно, сказали бы, что я сам сплел паутину, намертво привязавшую меня к мозаичным мостовым Ехо, и были бы совершенно правы.

Я уселся на влажную от вечерней росы траву, прислонился спиной к толстому стволу старого вахари и послал зов сэру Махи Аинти. Почти сразу же на меня обрушилась непереносимая тяжесть, словно меня уговорили временно подменить одного из Атлантов, удерживающих небесную твердь. Такая же безжалостная тяжесть размазывала меня по земле, когда я говорил с Махи по дороге из Кеттари в Ехо. И потом, гораздо позже, на крошечной кухне в одном из безликих многоэтажных домов, каковых пруд пруди на моей «исторической родине». И еще минувшей зимой, перед тем как я сунулся в пасть невидимого чудовища из залива Ишма. Всякий раз ощущения были примерно те же, такое не забывается.

«Соскучился, коллега? Тебя трудно узнать, поначалу я даже решил, что меня ищешь не ты сам, а твоя Тень. Что у вас там происходит, хотел бы я знать?»

«У нас происходит эпидемия анавуайны, – лаконично ответил я. Немного подумал и добавил: – Кажется, это очень паршиво».

«Еще бы не паршиво, – согласился Махи. – Тебе, как я понимаю, требуется моя консультация?»

«Разумеется. Джуффин сказал, что с ним вы говорить не будете – хотел бы я знать почему?»

«Я действительно не могу говорить с Джуффином, – согласился Махи. – Видишь ли, в свое время я учил его Истинной магии – впрочем, это ты и сам знаешь. А когда мне показалось, что с нас обоих хватит, я отпустил Джуффина на свободу. “Отпустить на свободу” – это не красивые слова, а необходимый в таких случаях ритуал. Его следует совершать, чтобы разорвать связь между учеником и учителем. Сейчас не время объяснять почему, но так действительно гораздо лучше для обоих, уж поверь мне на слово. С тех пор мы с Джуффином должны вести себя так, словно вообще никогда не встречались. Правильнее будет сказать, что мы просто не можем вести себя иначе. Вопрос не в том, хочу ли я с ним говорить. Я не могу этого сделать, и он не может. То есть мы, конечно, все можем, если приспичит, но за такое удовольствие придется слишком дорого платить. А это не входит в наши планы на ближайшую тысячу лет. Ладно, с этим разобрались. А теперь выкладывай, что тебе от меня нужно».

«Сегодня днем я обнаружил, что мои Смертные шары могут лечить больных, даже самых безнадежных, – сказал я. – Но моего могущества хватает на четыре дюжины Смертных шаров за один присест. Ну, чуть больше, не суть. Потом я временно превращаюсь в мешок бесполезного навоза. Все это хорошо, но слишком мало».

«Совершенно с тобой согласен. Глупо заниматься пустяками. Сперва следует покончить с самим злом, а уже потом разбираться с его последствиями».

«Но как? – спросил я. – Мне тоже кажется, что я могу кардинально изменить ситуацию, но не знаю, с чего начать. Я вообще ничего не знаю, если честно».

«Не сомневаюсь, – согласился Махи. – Есть один очень простой выход, коллега. Странно, что Джуффину это не пришло в голову. Хотя, возможно, он тоже не знает, как король Халла Махун Мохнатый собственноручно придушил леди Анавуайну. Все-таки дело было пару дюжин тысячелетий назад».

«Анавуайна – имя какой-то леди?»

«Можешь себе представить. Красивая леди из древнейшего рода, одна из многочисленных внучек Ульвиара Безликого, старого эльфа, владевшего всей Хонхоной в начале времен. Она была хозяйкой земли, на которой теперь построен Ехо. Легенды гласят, что Мохнатый пришел в гости к леди Анавуайне, сел играть с ней в карты и выиграл эту землю: он давно хотел основать город поближе к Сердцу Мира, а тут такой случай! Леди умела достойно проигрывать, в тот вечер она и бровью не повела, тут же собрала вещички и уехала из Угуланда. А Халла Махун начал строить город, который тебе так нравится. Все было бы хорошо, но, покинув окрестности Сердца Мира, леди Анавуайна быстро стала безумной старухой, у которой не осталось ничего, кроме сожалений о былом. Думаю, это худшее, что может случиться с существом, подвластным разрушительному действию времени. Но могущество все еще оставалось при ней, так что в один прекрасный день Анавуайна призвала к себе Тень Халлы Махуна. Сам-то он к тому времени был совершенно неуязвим, но его Тень не могла противостоять древним эльфийским заклятиям и призналась, что Мохнатый сплутовал во время игры – то ли из озорства, то ли ему действительно позарез приспичило выиграть. Покончив с допросом, леди Анавуйана отправилась к Халле Махуну и потребовала, чтобы ей вернули ее земли. Разумеется, король и не подумал исполнять требование старухи – а кто бы на его месте стал? Леди Анавуайна обиделась, всплакнула, а потом прокляла жителей Ехо. Тогда горожанам пришлось даже хуже, чем сейчас. В те времена почти не было опытных знахарей, которые умели лечить эту заразу. Разве только сам Мохнатый, его старшая дочь и несколько заезжих эльфов. Люди в страхе бежали из новой столицы, но смерть находила их и по дороге. На третий день Халла Махун появился на пороге убежища леди Анавуайны и собственноручно пресек ее земное существование. Ему пришлось придушить старуху, поскольку никакое оружие не могло причинить ей вред, а руки Мохнатого оказались вполне подходящим инструментом. На следующий день в Ехо все еще умирали люди – но только те, кто заболел раньше. Новых больных не было. Через несколько дней стало ясно, что беда миновала. Горожане похоронили мертвых, вписали еще одну страницу в объемистую летопись подвигов своего короля и постарались как можно скорее забыть о леди Анавуайне и ее проклятии. Правда, впоследствии им еще не раз приходилось о ней вспоминать. Любое проклятие можно разбудить, было бы желание. Это гораздо практичней, чем создавать новое. Но если умрет тот, кто его разбудил, проклятие опять уснет. Ты все уяснил, коллега?»

«Думаю, да. Получается, если мы кокнем Угурбадо…»

«Что вы с ним сделаете?» – заинтересованно переспросил Махи.

«Кокнем, – повторил я. – То есть убьем. Правда, сэр Маба Калох давеча прочитал нам с Джуффином лекцию, смысл которой сводился к тому, что Угурбадо почти бессмертен. Но с этим мы, наверное, справимся».

«Не сомневаюсь, – согласился Махи. – Тебе очень хочется оказаться в прежнем Ехо, правда?»

«Именно этого мне хочется больше всего на свете».

«Могу тебя понять. Со мной было то же самое, когда я оказался на развалинах Кеттари. И я очень дорого заплатил, чтобы вернуть хоть что-то. Впрочем, я ни разу не пожалел об этом решении. Смешно мы все же устроены. Некоторые привязываются к собственной личности, некоторые – к другим людям, некоторые – к вещам, а некоторые – к местам своего обитания. Судя по всему, мы с тобой принадлежим к последней категории».

«Боюсь, что я одинаково легко привязываюсь ко всему вышеперечисленному», – сокрушенно признался я.

«Ты еще ничего о себе не знаешь, коллега, – мягко возразил Махи. – Впрочем, в данный момент это не слишком актуально. Ладно, можешь сказать мне спасибо и попрощаться. Как я понимаю, у тебя куча дел».

«Ваша правда, – согласился я. – У меня действительно куча дел, и я действительно должен сказать вам спасибо. Честно говоря, хотелось бы сделать больше».

«Успеется. Жизнь – штука длинная», – заметил Махи.

На этом наша беседа и завершилась. Я чуть не умер от облегчения. Все-таки невыносимая тяжесть, которая наваливается на безумца, решившего перекинуться парой-тройкой Безмолвных словечек с сэром Махи Аинти, – не самое приятное переживание.

Я с наслаждением потерся затылком о шероховатый ствол дерева вахари – это каким-то образом помогло мне почувствовать себя живым. Потом я поднялся и пошел в дом. У меня были хорошие новости специально для ушей сэра Джуффина Халли.

– Вот теперь твое лицо опять похоже на человеческое, – одобрительно сказал Джуффин. – Махи как-то ухитрился поднять тебе настроение.

– Надеюсь, сейчас я сделаю то же самое для вас. Махи совершенно уверен, что, если мы убьем Угурбадо, эпидемия тут же закончится.

– Почему он так считает? – брови шефа удивленно поползли вверх.

– Ну, если я правильно понял, это что-то вроде закона природы, с которым не поспоришь. Во всяком случае, Махи рассказал мне о том, как король Халла Махун Мохнатый доказал сию теорему во время самой первой эпидемии, собственноручно придушив леди Анавуайну. Вы знаете эту историю?

– Впервые слышу. Это же было Магистры знают когда. О событиях, происходивших в те времена, нет почти никаких сведений, только невнятные легенды, больше похожие на сказки. Но раз Махи говорит, значит, так оно и есть. Ему виднее. Если однажды выяснится, что он лично присутствовал на коронации Халлы Мохнатого, я даже не стану делать вид, будто мне трудно в это поверить.

– Ладно, в любом случае нам следует взять пример с Халлы Мохнатого и проверить теорию на практике. Кстати, а почему этот самый он был именно Мохнатым, а не каким-нибудь еще?

– Понятия не имею. Наверное, у него были такие же проблемы с прической, как у тебя.

– А что, у меня проблемы с прической?

Я провел рукой по волосам, внутренне содрогнулся и попытался связать непослушные патлы в какое-то подобие хвоста. Джуффин с нескрываемым интересом наблюдал за моими мучениями.

– Ладно уж, красавчик, можешь считать, что теперь на тебя можно смотреть без особого отвращения, – великодушно заявил он, когда хвост был сооружен. – Лучше съешь что-нибудь. И заодно расскажи мне, как ты себе представляешь процесс убиения сэра Угурбадо? Давеча у тебя была отличная идея – послать за его головой мертвеца.

– Вот именно. По крайней мере, в городе полным-полно кандидатов на должность палача, – усмехнулся я. – Даже несколько больше, чем хотелось бы.

– Ты имеешь в виду умирающих? – поморщился Джуффин. – Сомневаюсь, что этого будет достаточно. Все-таки они еще живы.

– Нет, я имею в виду тех, кто уже умер. Эти жуткие скелеты, которые валяются на улицах.

– Скелеты? Ну ты даешь!

Шеф смотрел на меня с нескрываемым восхищением. Это вполне стоило публичного вручения дюжины каких-нибудь дурацких Нобелевских премий, но в данный момент у меня было несколько не то настроение, чтобы наслаждаться триумфом. Я давно заметил, что всякие замечательные события, на сладкие мечты о которых было угроблено немало драгоценных часов моей единственной и неповторимой жизни, предпочитают происходить со мной именно в тот момент, когда я совершенно неспособен их оценить.

– Вы сможете их оживить? – спросил я. – Ну хотя бы так, как оживляли мертвецов для допроса?

– Смогу. Правда, на это придется убить кучу времени. Дюжину часов как минимум. Но дело того стоит. Подожди, Макс, а что потом? Ты собираешься провести их на Темную Сторону?

– Собираюсь. Нет ничего лучше, чем приятная прогулка в хорошей компании. Ну а что еще делать?

– Собственно говоря, почему бы нет? – задумчиво согласился шеф. – На Темной Стороне тебе все удается. Ладно, сейчас пошлю зов лейтенанту Апурре, пусть отправит кого-нибудь из своих подчиненных проехаться по городу и собрать для нас дюжину-другую крепких скелетов.

– О, кстати о Городской полиции. Как поживает генерал Бубута? – спросил я.

– Бубута заболел в первый же день, – вздохнул Джуффин. – Такие здоровенные дядьки почему-то всегда сдаются первыми. Разумеется, его тут же вылечили – как-никак генерал полиции, большая шишка! – но страху он натерпелся на всю оставшуюся жизнь. Теперь сидит дома, приходит в себя, на улицу не высовывается. Честно говоря, ему можно только позавидовать!

– Можно. Но поскольку нам с вами такой кайф все равно не светит… Может быть, пока вы будете воскрешть мертвых, мне стоит прогуляться по городу, вылечить еще несколько дюжин их товарищей по несчастью? Хоть какая-то польза.

– А что, прогуляйся, – согласился Джуффин. – Только не переусердствуй. Завтра ты должен быть в очень хорошей форме. По моим расчетам, где-то в полдень у меня все будет готово. Получится довольно глупо, если мы потеряем еще полдня по причине твоего временного отсутствия в мире живых.