Электронная библиотека » Макс Коллинз » » онлайн чтение - страница 8

Текст книги "Синдикат"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 21:10


Автор книги: Макс Коллинз


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Она подняла на меня глаза и улыбнулась.

– Конечно. Мне хочется одного – чтобы тебе было хорошо, Нейт.

– Тогда доверься мне.

– Я верю.

– Хочешь посмотреть мой офис?

– Конечно.

– Пойдем, тут недалеко. Это около «Стандарт Клаба», за углом, но, если хочешь, я возьму такси.

– Не надо. Давай пройдемся.

* * *

Мы шли в тумане, рука об руку, но, почему-то казалось, что Джейни где-то далеко. От нее пахло цветами – не могу сказать точно, какими именно. Но даже сейчас я помню этот запах...

Подойдя к дому, я отпер входную дверь и провел ее наверх по лестнице. Включил свет.

– Раскладная кровать? – удивилась она.

– Я ведь и живу здесь, – пояснил я.

– Что ж, не хуже, чем у Эйдемса.

– Лучше – сюда я могу, если захочу, приглашать в гости женщин.

– Давай будем считать это исключительным случаем, ладно?

– О'кей, – усмехнулся я. – Ну как, на твой взгляд?

– Слишком просторно...

– Взгляни еще и на это. – И я открыл дверь в умывальную.

– Роскошно, – заметила она равнодушно. Я положил руки ей на плечи.

– Я понимаю, что ничего особенного. Но это все, что у меня есть. И для меня это чертовски много.

– Мне бы хотелось, чтобы ты сказал так обо мне.

– Сладкая моя, ты же знаешь, что я люблю тебя.

– И я тебя люблю, Нейт, – заметила она грустно.

Я обнял ее и прижал, она прильнула ко мне, но, казалось, сердце в ней не билось.

Тогда я поцеловал ее. Крепко, долго, все, что во мне было, я вложил в этот поцелуй, включая и язык, и она, наконец, загорелась в ответ и сжала меня в отчаянном объятии.

Сняв меховое пальто и аккуратно уложив его на столе, она встала, положив руки на свои стройные бедра, и сказала:

– Я еще никогда не видела раскладную кровать.

– Хочешь посмотреть, как ее разбирают?

– Да. Это интересно.

– Хлопот немного, – добавил я.

– Ох, не знаю, – ответила она. – Выключи свет, пожалуйста.

Я выключил свет.

Она начала медленно раздеваться. На улице пульсировали неоновые огни. Она не собиралась меня поддразнивать – просто была во всем методична: расстегнула пояс, сняла кофту и вскоре осталась в лифчике и кружевных трусиках. Соски полных, безупречной формы грудей уперлись в ткань лифчика; кружевные трусики плотно облегали бедра, пояс для резинок крепко сидел на трусиках. Темные, тонкие, прозрачные чулки подводили ее ляжки к тому месту, где протянулась полоска голой кожи и куда спускались трусики. А потом кружевные трусики спустились окончательно, и ко мне воззвал ее сердцевидный мысок. Джейни сняла лифчик, и на меня вызывающе глянули розовые соски ее грудей. Она стояла, опустив руки вдоль бедер, и нежилась в неоновом сиянии: с немного откинутой назад головой, улыбаясь бесстыдной, заводящей улыбкой, сознающей, насколько она красива, сознающей, какая в ней есть власть. Потом медленно подошла и стала раздевать меня.

В ее руках оказался презерватив, очевидно, принесенный с собой. У нее на квартире был запас, и она нежно и любовно натянула его на меня.

Она была первой девушкой из известных мне раньше, которая предпочитала положение сверху, ну, а я и не возражал. Она ловко оседлала меня, и я мог за ней наблюдать, видеть, какая она красивая, когда откидывает назад голову, потерявшись в самой себе... Я обхватил ее крепкие груди и вошел в нее, осторожно управляя ею снизу, а она гарцевала на мне сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Она сжала мне грудь и застонала, и стонала до тех пор, пока стон не перешел в подобие рычания. И тогда мое семя перелилось в нее, точнее, в презерватив.

– Я очень хочу быть в тебе по-настоящему, – сказал я. Она грустно улыбнулась, все еще оставаясь на мне.

– Тебе хочется сына, правда?

– Да. Я хочу семью... С тобой.

Джейни осторожно сползла с меня. Когда она шла в умывальню, половинки ее попки очаровательно подрагивали, будто от смеха. Вернулась она с куском туалетной бумаги и, завернув снятый с меня презерватив, вышла и спустила его. Подойдя к столу, надела трусики и лифчик и вернулась в постель. Мы забрались под одеяло. Она прильнула ко мне, прижавшись губами к шее.

Мы долго молчали. Я даже подумал, что Джейни уснула, но вдруг она спросила:

– А ты не думаешь, что еще можешь принять предложение Сермэка?

– О чем это ты?

– Ты сам знаешь. Вернись в полицию. Стань сержантом, помощником коронера. Сделайся одним из тех в специальных командах.

– Одним из команды негодяев? Хочешь, я тебе расскажу кое-что о мэровой команде по борьбе с бандитизмом?

Я рассказал ей, как застрелили Найдика.

– Не понимаю, какое отношение это имеет к тебе, – заметила она.

– Даже для Чикаго эта команда ведет себя подлей некуда, Джейни. Я не считаю себя благородным бессеребренником, но эти парни... Ты ведь знаешь, как умер мой отец.

– Он застрелился из твоего револьвера. Это было давно, Нейт. Пора бы и забыть об этом.

– Не так уж давно это и было. Всего полтора года прошло. Он сделал это потому, что я дал ему деньги.

– Да, я знаю. Ты хотел, чтобы он снова открыл магазин, и дал ему тысячу долларов, которые получил как поощрение за свои свидетельские показания по делу Лингла. Это старая история, Нейт. Тебе пора ее забыть.

– Я дал ему деньги и сказал, что сэкономил, но кто-то ему сообщил, откуда они взялись, и он застрелился из моего револьвера.

– Я это знаю, Нейт.

– И сейчас я кое-кого убил из этого же оружия. Кого-то, с кем даже не был знаком, и все из-за моей репутации – будто меня можно купить и в случае убийства прикрыться мной. В городе любой человек считает, что я продажный.

– В этом городе каждый продажен.

– Мне это известно. Я не девственник.

– Неужто?

– Прекрати. Хочу быть только самим собой и жить в ладу со своей совестью.

– А я думала, что ты со мной хочешь жить.

– Да, хочу. Хочу нарожать с тобой детей и зажить счастливо.

– Это сладкая мечта. Мечта, которая легко может стать реальностью, если только ты примешь одно из этих предложений.

– Каких предложений?

– Предложение Сермэка. Или Дэйвса... Черт возьми, Нейт, даже Фрэнк Нитти предложил тебе работу и деньги.

– Хочешь сказать, что ты все это одобряешь?

– Не мое дело, как ты собираешься жить. Но если я хочу стать твоей женой, то мое дело морально тебя поддержать.

– Послушай, – сказал я. – Я всегда хотел быть детективом. Копы, выгнанные из полиции, не могут этим заниматься. У меня сейчас есть шанс попытаться сделать что-то самостоятельно, по-настоящему. Это не может не выгореть. Можешь ты дать мне одну попытку? Можешь дать мне, положим, год? Оказать ту самую моральную поддержку, о которой ты толковала мне, Натану Геллеру, главе детективного агентства А-1, всего лишь в течение года. И если мой заработок не будет соответствовать, по крайней мере, заработку в департаменте полиции Чикаго, я брошу все и пойду к дяде Луи умолять его о работе. Согласна?

Джейни немножко подумала, потом кивнула, улыбнувшись.

– Хорошо, – сказала она, уютно прижимаясь ко мне. Потом добавила: – Знаешь, работать в конторе казначейства графства по-настоящему интересно. Видишь много важного народа: видишь, как происходит масса интересных вещей. Взять хотя бы моего босса, мистера Дейли. Он примерно твоего возраста, Нейт, такой шустрый. Для всех он занимается налогами, но на самом деле – политикой. Мистер Дейли не намного тебя старше, может, на пару лет, но занимается распределением работ, имеет дело с окружными политиками и другими важными «шишками»... А вечерами еще посещает вечернюю школу и скоро станет юристом, можешь себе представить? Он больше, чем другим, разрешает мне помогать ему, потому что хорошо знал моего отца и уверен, что я его прикрою, если понадобится...

– Как плохо, что ты уже помолвлена, – заметил я на это. – Иначе ты могла бы выйти замуж за маленького Мика.

– Ах, да он тоже помолвлен, как тебе известно, – холодно ответила она. Потом, поймав себя на резкости, прижалась слегка ко мне подбородком и сказала:

– Нейт, я просто пытаюсь разобраться в ситуации.

– В какой же?

– Дейли собирается распределять должности...

– Да пропади он пропадом.

– А ты ревнуешь.

– Да помочиться мне на него.

– Ой, Нейт. Извини. Просто я хочу для тебя большего. Всего-навсего хочу, чтобы ты жил вровень со своими возможностями.

Я ничего не сказал.

Помолчав немного в полутьме, Джейни поцеловала меня в губы, я не ответил.

– Да что случилось? – проказливо засмеялась она. – Разве я у тебя уже все силы отняла? Я не мог не улыбнуться ей в ответ.

– Я хочу тебя... Но теперь я буду сверху.

– Как скажешь.

Я вошел в нее. До этого никогда я не был в ней без презерватива. Это было удивительное ощущение – тепло и нежность одновременно, – но внезапно меня как будто что-то толкнуло, и я резко отстранился и перекатился на спину.

– Нейт! – Она положила руку мне на грудь. – Что с тобой? Что-то не так?

– Джейни, прошу тебя, оденься.

– Что?!

– Пожалуйста.

Она медленно встала с постели. В глазах ее стояли слезы. Оделась она быстро, я тоже. Мы направились пешком к надземке.

Долго стояли и молча ждали поезда.

Только когда он появился, я сказал:

– Джейни, прости меня. Это только из-за того... В общем, всю неделю разные люди пытались мной управлять, манипулировать. И из всех предложений на этой неделе я только сегодня один раз поддался на подкуп.

Она взглянула на меня, карие глаза на слезе, язвительные губы крепко сжаты, но дрожат. Она сдернула перчатки, сняла кольцо, которое я подарил ей в знак помолвки, и вдавила его мне в ладонь.

– Веселого Рождества, Нейт, – сказала она и повернулась навстречу подходящему поезду.

Потом резко развернулась, поцеловала меня в щеку, села в поезд и уехала.

Я вернулся в свою контору, сел за стол, глядя на измятую постель и вдыхая запах Джейни – аромат цветочных духов и мускуса одновременно. Я мог бы открыть окно и проветрить комнату. Но не сделал этого. Подумал, что это вскоре у меня пройдет; так и случилось.

Было всего полдесятого. Я позвонил Элиоту и сказал, что приду на Рождество.

Часть II
Застарелая боль в животе
7 января – 9 апреля 1933г.

Глава 9

Тело лежало в яме около телеграфного столба. Снега не было. Ветер раскачивал высокий, коричневого цвета бурьян; почва в основном была песчаная с примесью гальки, под ногами хрустело. Вблизи дороги был гравий, а рядом с ямой борозды песчаной грязи с колеёй от стертых покрышек и отпечатками ног. Рядом с телом стоял маленький, средних лет мужчина в кепке и тяжелой коричневой куртке, как бы заявляя, что это – его собственность. Рядом с ним – амбал в ковбойской шляпе и охотничьей куртке со значком, очевидно, шериф. И кроме них ни единой души вокруг – только труп в яме.

Позади этих типов и трупа вздымались песчаные дюны, испещренные пятнами пожухлой травы цвета хаки и похожие на гигантские скальпы, почти полностью облысевшие – осталась только реденькая растительность сзади. Голые деревья, сучковатые, черные на фоне бледно-голубого неба, тесно прижались друг к другу, наблюдая за всем с вершин дюн, доходивших местами до сотни футов. Ветви соприкасались, образуя черное кружево на фоне горизонта. Холодноватый воздух и пейзаж, смахивающий на пустыню, противоречили друг другу, и ветер дул как бы не скрывая своей иронии.

Мы находились на удаленной дороге вблизи Честертона, штата Индиана: почти на пятнадцать миль восточнее Гэри и пять миль на запад от Бог знает чего.

Было утро субботы, около семи, и я бы наверняка спал. Но позвонил Элиот и сказал, что он за мной заедет. Есть кое-что такое, что мне надо увидеть.

Это кое-что оказалось трупом в яме.

Элиот наклонился над телом, лежащим на боку, одетым в пальто. Шляпа почти закрывала лицо покойника. Элиот сдвинул ее в сторону.

– Это Тед Ньюбери, – сказал он мне.

Человек, бывший, по всей видимости, шерифом, подумал, что это относится к нему. «Слишком много о себе воображает», – заметил он. Ему было около пятидесяти пяти; испещренный прожилками нос доказывал, что он не соблюдал все те законы, которые должен поддерживать по долгу службы.

– Я – Несс, – объяснил Элиот предполагаемому шерифу. – Еще пара человек из Чикаго скоро появится: представитель из департамента полиции и адвокат покойного.

– А что нам делать с трупом?

– А что вы обычно делаете?

– У нас нет морга; мы пользуемся местной покойницкой.

– Вот и воспользуйтесь.

– Ничего, если я им сейчас позвоню и вызову?

– Думаю, что это разумно. День довольно холодный, но этот парень не продержится долго.

– Мне нужно дойти вон до той фермы, – сказал шериф, указав направление рукой в толстых вязаных перчатках. Потом опустил руку и подождал чего-то, но ответом ему была тишина: Шериф усмехнулся, пожал плечами и сказал:

– В моей машине до сих пор нет полицейского радио. А хотелось, чтоб было.

Элиот только молча взглянул на него. Шериф кивнул и пошел по направлению к ферме – пар от дыхания сопровождал его, вроде дыма от паровой машины.

Элиот пристально разглядывал Ньюбери. У Ньюбери в жизни была репутация веселого, компанейского малого (хотя я с ним никогда не встречался). Этот большой, темноволосый, грубовато-красивый гангстер лет сорока сейчас валялся в яме – мертвый, с вывернутыми карманами.

Парень в кепке и коричневой куртке сказал Элиоту:

– Я его нашел. На закате почти...

Элиот кивнул, ожидая продолжения рассказа, но парень молчал.

– Был здесь кто-нибудь, когда вы его нашли? – спросил Элиот.

– Нет. Только я.

– А что-нибудь еще вы можете мне об этом рассказать?

– Этого парня кто-то прикончил, вот и все. А репортеры скоро приедут?

– Появятся рано или поздно.

Парень неохотно отошел к своему дешевенькому автомобилю.

Элиот приблизился ко мне и покачал головой.

– Искатели паблисити, – заметил он. Я воздержался от какого-либо насмешливого замечания.

– Подойди и посмотри на Теда.

– Да вообще-то я уже видал мертвецов.

– Знаю, что видел. Подойди.

Мы подошли к трупу, и Элиот, встав на колени, показал на его пояс. Пряжка была большая, ювелирной работы: бриллианты и изумруды.

– Похожий видал еще когда-нибудь? – спросил Элиот.

– Ну да. У Джейка Лингла был такой же, в тот день, когда его застрелили. Элиот кивнул:

– Капоне подарил своим корешам не один такой забавный пояс.

* * *

Джейк Лингл был той темой, которой Элиот никогда в разговоре со мной не касался, хотя я знал, что он умирает от любопытства с тех самых пор, как со мной познакомился...

Мое участие в деле Лингла предшествовало нашей дружбе с Элиотом, возникшей, когда я переоделся в штатское, что случилось после дачи свидетельских показаний на суде по делу Лингла. Все это означало, что мы с Элиотом не стали бы друзьями, если бы дело Джейка Лингла не подвигло меня стать детективом, причем ровней великому Элиоту Нессу.

* * *

Он сказал:

– Можно считать, что эта запланированная встреча с Капоне наконец состоялась.

– Что ты имеешь в виду, Элиот?

По-прежнему глядя на тело, он пожал плечами:

– Просто вспомнил то утро, когда Тед и его босс

Багзи Моурен задержались на несколько минут по дороге на встречу с остальными парнями, а когда добрались наконец, Тед заметил автомобиль нашей команды припаркованный перед входом в гараж. Тогда они

Багзи и Вилли Марксом нырнули в кафе, чтобы избежать встречи, как они решили, с легавыми, приехавшими их потрясти. Знаешь ведь, о каком утре я говорю, Нейт?

Тут Элиот специально для меня сделал своё лучшее мелодраматическое скучное выражение лица.

– Ну да, знаю, – ответил я.

Четырнадцатое февраля 1929 года. День святого Валентина.

Я наклонился над телом Ньюбери, чтобы взглянуть поближе. Как все случилось, сообразить было нетрудно: пулевое отверстие в руке с ожогом от пороха – видимо, он ухватился за револьвер, чтобы отвести от себя дуло. Эта же пуля, а может, другая, когда он боролся, попала ему слева в бровь. Смертельный выстрел был сделан сзади, в основание черепа. Крови было немного: его где-то убили и выбросили в дюнах, карманы вывернули, намекнув на ограбление.

Элиот, рассмотрев следы от шин, повернулся ко мне:

– Машина пришла с запада, Теда выбросили, развернулись и уехали по своей же колее. Я отошел от тела.

– У него где-то недалеко был, кажется, летний домик?

Элиот кивнул:

– На озере Басс. Может, там они его и убили.

* * *

Прошлой ночью, около двух, адвокат Ньюбери (предположительно разбуженный корешом Теда, сообщившим, что Тед опоздал на два часа на условленную встречу) позвонил в бюро детективов и спросил, не арестован ли его клиент-гангстер, но ответа не получил. Тогда адвокат позвонил Элиоту домой и спросил, не взяли ли его подзащитного сотрудники ФБР, а Элиот велел адвокату проваливать и пошел досыпать. Предписание о доставке арестованного в суд было заполнено, и уже рано-рано утром шеф детективов и Элиот были в Сити-Холле; оба официально заверили адвоката, что Ньюбери в каталажке нет. Вот тут-то и стало известно, что труп соответствующий по описанию Ньюбери, обнаружен в Индиане.

* * *

Вскоре после того, как вернулся шериф, подъехал темно-синий «кадиллак-седан» и оттуда выскочил коротышка в синем костюме в полоску, с бриллиантовой булавкой в галстуке; это был адвокат Ньюбери.

– Привет, Эйби, – сказал Элиот, пока коротышка буквально катился к телу в яме.

Не отвечая на его приветствие, адвокат взглянул на Ньюбери и сказал, как бы обращаясь к нему:

– Где представитель графства?

Стоя на дороге, шериф отозвался:

– Это я, мистер!

Адвокат прошествовал к шерифу и сказал:

– Этот человек – Тед Ньюбери. Куда вы увезете труп?

Шериф назвал ему покойницкую. Адвокат кивнул и, сказав:

– Мы с вами свяжемся, – сел в свой «кадиллак» и укатил.

Переминаясь с ноги на ногу, парень в кепке и коричневой куртке все еще топтался у своего автомобиля. Он спросил, не обращаясь ни к кому лично:

– Где же все-таки репортеры?

– Оставайтесь здесь, – посоветовал ему Элиот, и, кивнув шерифу, двинулся со мной к «форду».

– А ты не собираешься ждать прессу, Элиот? – спросил я.

Он отрицательно покачал головой.

– Мне в этом участвовать не хочется. Да и тебе не надо.

На обратном пути в Чикаго Элиот сказал:

– Конечно, это работа Нитти. Теду Ньюбери крепко досталось, а ведь он был рукой мэра в Норт-Сайде.

– В кармане Сермэка остался еще Тоухи.

– Тоухи – пустое место. Нитти поставил жирную точку: ведь за его голову именно Ньюбери обещал пятнадцать тысяч. Что ж, Нитти жив-здоров, а Теда уже нет.

– Хотелось бы знать, как любимые телохранители

Сермэка воспримут новости о том, что Ньюбери прихлопнули.

Элиот слегка улыбнулся:

– А мне интересно, как к этому отнесется Сермэк. – А почему все-таки ты захотел, чтобы я это увидал? Следя за дорогой, Элиот сказал:

– Это и тебя касается.

– Ну, конечно. Ты мог мне просто позвонить и рассказать обо всем. С какой стати ты меня потащил с собой? Приятная была компания, ничего не скажешь.

– Ньюбери был человеком Сермэка.

– Ну и что?

– А сейчас он – ничей.

– Так что?

Он глянул на меня мельком. Вокруг нас все еще тянулись дюны: похоже на Ближний Восток, хоть и плохонькая, но весьма выразительная интонация Египта.

Элиот ответил:

– Может, это открывает тебе возможности на суде по делу Нитти представить другую версию.

– Имеешь в виду, похожую на правду?

Он пожал плечами.

– Во всяком случае, подумай об этом. Ньюбери – пример того, как действует Нитти. И тот же Ньюбери пример того, что Сермэк теряет влияние.

– Ну и что? Хочешь сказать, что если я останусь в команде Сермэка, меня тоже зароют? Не думаю, что это так, Элиот. Нитти знает, что я – посторонний наблюдатель. Заметь, убили-то Ньюбери, а не Лэнга или Миллера. Фрэнк Нитти не убивает исполнителя, он уничтожает того парня, который этого исполнителя послал.

Элиот молча вел машину, а я продолжал толковать:

– Сермэк просто на какой-то миг расслабился, но это не значит, что вскоре он опять не войдет в силу. Уж ты-то знаешь, он в эти игры играет давно. А если я перейду дорогу Сермэку, лишусь и лицензии, и права на револьвер. Пойми меня, Элиот.

Элиот больше ни словом не обмолвился до самого дома на Ван-Барен. На душе у меня было погано.

– Извини, Нейт, – сказал он. – Все-таки я считал, что тебе надо было взглянуть на этого жмурика. Меня бросило в жар, хотя было прохладно.

– Господи, Элиот, чего ты от меня добиваешься? Неужели ты, чертов бойскаут, ждешь, что я скажу правду, потому только, что это правда? Ты в Чикаго уже достаточно долго, чтобы перестать быть таким наивным.

С моей стороны так говорить было мерзко – при такой работе, как у Элиота, не требовалось много времени, чтобы лишиться малейших иллюзий.

Он печально улыбнулся и сказал:

– Мне не нравится, что ты в суде будешь лжесвидетельствовать.

Он не добавил «снова», но это было в его глазах, в который уже раз попрекая меня делом Лингла. Явился правдолюбец на мою голову!

Я кивнул ему, показав, что намек понял; захлопнув дверцу, он уехал.

Чуть перевалило за одиннадцать, и я решил сходить в заведение на углу – съесть ланч пораньше. Я взял свой обычный сэндвич, но, несмотря на голод, едва его осилил. Элиот меня расстроил – хотел я в этом себе признаться или нет. Потерянно прихлебывая имбирный эль, я вдруг увидел появившегося Барни – он сиял, будто его только что избрали в конгресс.

– Там кое-кто хочет с тобой повидаться, – сказал он, наклоняясь над столом, и указал мне пальцем на дверь, из которой только что вышел.

– Хорошенькая?

– Нейт, это не женщина.

– Тогда мне неинтересно.

– Нейт, это знаменитость.

– Барни, ты вот тоже знаменит, и то мне неинтересно.

– Похоже, у тебя плохое настроение.

– Тут ты прав, извини. Лучше буду с тобой поласковее, а то еще назначишь мне арендную плату. С кем ты хочешь, чтобы я увиделся? Еще какой-нибудь чертов драчун?

Он снова глупо заухмылялся:

– Увидишь. Пойдем.

Я прикончил эль и пошел следом за ним в бар. Помещение было полупустым. Немногочисленные посетители, свернув шеи, глазели на дальнюю угловую кабинку у закрытых с улицы окон. Мы подошли именно к этой кабинке.

На секунду, но только на секунду, я подумал, что это Фрэнк Нитти. Те же зачесанные назад черные с сединой блестящие волосы, такой же красивый, нахальный взгляд черных глаз... Но у этого парня отсутствовало нечто, присущее только Нитти. К тому же он был моложе – от тридцати пяти до сорока лет. Как и Нитти, он был ухоженный, модно и со вкусом одет в темно-серый в тонкую полоску костюм с широченными лацканами и черную рубашку с белым галстуком. И так же, как Нитти, был не крупным мужчиной: если бы он встал, то был бы не больше пяти футов шести дюймов. Этот парень был красивой копией Фрэнка Нитти, как бы с примесью Валентино.

Мы с Барни встали у кабинки, и мужчина улыбнулся нам немного отстраненно, пока Барни нас знакомил.

– Джордж, – сказал он, – это мой друг детства, Нейт Геллер. Нейт, это Джордж Рэфт.

Мы уселись в кабинке напротив Рэфта, и я, улыбнувшись актеру, сказал:

– Извините, что не сразу узнал вас.

Рэфт едва заметно пожал плечами и усмехнулся.

– Может быть, если бы я гремел цепями...

Я кивнул.

– Эту картину я видел. Страшновато.

Мы говорили о фильме «Лицо со шрамом», самом популярном в прошлом году, сделавшем Рэфта звездой. Он вызвал много полемики в Чикаго, цензурный комитет бился в истерике по поводу изображения города (хотя именно Чикаго был родным городом Бэна Хехта, написавшего сценарий).

– Я слышал хорошие отзывы об этом фильме, – сказал Рэфт. – Но сам не видел. Барни объяснил:

– Джордж никогда не смотрит фильмы, в которых снимается.

– А почему? – спросил я Рэфта.

– Кому это нужно? – спросил он. – Боюсь, я там ужасно выгляжу. Только детей пугать...

Не похоже было, чтобы он притворялся. Я вдруг понял, что его отстраненность была не позой крутого парня, а неким видом застенчивости.

– В нашем городе у Джорджа несколько персональных выступлений, – сообщил Барни. – Как называется новый фильм?

– "Таинственный человек", – ответил Рэфт.

– О-о? – протянул я. – И где вы выступаете?

– В Ориенталь-Театре, – пояснил Рэфт. – Я выхожу, беседую с публикой, играет оркестр, и я немного танцую. Вы видели «Вечер за вечером»?

– К сожалению, нет, – ответил я.

– Довольно неплохой фильм. Не какое-нибудь гангстерское дерьмо. Пришлось даже немного потанцевать.

– В нем играла Мэй Уэст, – сказал Барни мечтательно.

– Ну да, – сказал Рэфт, слегка улыбнувшись, – она украла все, кроме камеры.

– Как же получилось, что вы познакомились друг с другом? – спросил я Барни, кивнув на Рэфта.

– Джордж – большой поклонник боев, – пояснил Барни. – И сам был боксером, верно, Джордж?

Рэфт засмеялся:

– Семнадцать боев – десять нокаутов.

– Рекорд хороший, – согласился я.

– Но не тогда, когда нокауты достаются тебе, – заметил Рэфт.

– Но несколько боев ты все же выиграл, – сказал Барни.

– Три, – уточнил, подняв три пальца, Рэфт. Подошел Бадди Голд принять у меня заказ. Я попросил пива. Ни Барни, ни Рэфт ничего не взяли. Я знал, почему не пьет Барни: у него предстоял бой с Джонни Дато в конце месяца в Питтсбурге.

– Хочешь что-нибудь, Джордж? – спросил я.

– Не пью, – ответил Рэфт. – Принеси мне кофе, ладно, Бадди?

– Ну конечно, мистер Рэфт.

Рэфт посмотрел в мою сторону и сказал:

– Я пристально слежу за карьерой Барни. Он своими победами уже принес мне много денег. Должен заметить, что о боксе я больше узнал не тогда, когда выступал на ринге, а потом. Был какое-то время менеджером боев, открыл Макси Розенблюма.

Что-то слабо зазвучало в моей памяти – как дальний гонг об окончании матча в ушах боксера, распростертого на ринге и воспринимающего его как спасение.

– Вы случайно не в паре с Примо Карнерой работали? – спросил я.

Казалось, Рэфт при этих словах вздрогнул. Краем глаза я увидел, что ухмылка Барни исчезла. Я приоткрыл ту дверь, в которую лучше было не заглядывать, и оскорбил гостя Барни. Я поспешил исправить положение и улыбнулся.

– Не совсем, – сказал Рэфт. – У моего друга было с ним дело.

– Имеете в виду Оуни Мэддена? – уточнил я.

– Да, – сказал Рэфт.

Было естественно, что такой благородный боксер, как Барни, смутился от того, что один из его друзей был связан с Примо Карнерой и Оуни Мэдденом. Примо Карнера был огромным, неповоротливым тяжеловесом из Италии, который посредством серии зачастую фиктивных боев и невероятной шумихи, поднятой в спортивной прессе, был поднят до мирового чемпионата. Карнера был медлительным, неуклюжим гигантом со «стеклянной челюстью»[16]16
  «Стеклянная челюсть» (жарг). – боксер, не умеющий держать удар.


[Закрыть]
, но на нем делали хороший бизнес, пока настоящий боксер, Макс Бэр не отнял у него чемпионство и едва не убил бедного клоуна на ринге. Карнерой владел нью-йоркский гангстер Оуни Мэдден, а Мэдден и Джордж Рэфт были старыми друзьями. История Рэфта, как я слышал, была такова – еще до своей голливудской славы он подсыпал снотворное боксеру «Громиле» Эдди Петерсону; снотворное от Рэфта обеспечило первую главную победу Карнеры на Мэдисон-Сквер-Гарден.

Я знал, что эта история известна Барни: это он мне ее с некоторым отвращением и рассказал, когда услышал о подъеме Рэфта – парня, всегда считавшегося «шестеркой» при Оуни Мэддене. Но было это год назад, до того, как Барни начал получать большие деньги и замелькал во всех газетах, и до того, как он встретил Джорджа в Арлингтон-парке, где они поклялись друг другу в вечной любви.

– Терпеть не могу вспоминать, как мне дались мои боксерские знания, – сказал Рэфт.

– А почему? – спросил я.

– Ну, боксерские арены – это место, где меня избивали, так же как в бытность мою карманником. А мне известно, что вы из отдела легавых по борьбе с карманниками. Может, вам не хочется, чтобы вас на публике увидели с бывшим вором.

Я засмеялся, делая над собой усилие, чтобы не поддаться его очарованию:

– Некоторые из моих лучших друзей – карманники. И пока они сидят напротив меня в баре, мы остаемся друзьями.

– Я понял, что теперь вы частный сыщик.

– Совершенно верно.

– Барни говорит, что у вас контора выше этажом.

– Правильно.

– А как насчет того, чтобы устроить мне экскурсию? Кто знает, может, однажды мне придется играть частного сыщика.

– Пожалуйста... Барни, идешь? Рэфт вышел из кабинки.

– Я жду телефонный звонок, Барни. Не возражаешь побыть тут в случае, если позвонят? Как раз сейчас мной заинтересовался «Парамаунт», и мой агент пытается с ними о чем-нибудь договориться.

Улыбаясь, Барни пожал плечами.

– Конечно. Увидимся через несколько минут, ребята.

Рэфт облачился в черное, отлично сшитое пальто с бархатным воротником и надвинул на один глаз жемчужно-серую шляпу. В коротких брюках и выглядывающих из-под них гетрах, в остроносых туфлях, блестящих, как и его волосы, казалось, в кино он был воплощением гангстера, а, может, и не только в кино.

Через бар мы вышли на улицу и поднялись в мою контору. Он повесил пальто и шляпу на вешалку у двери и уселся напротив меня у стола.

Было ясно, что за этим скрывалось нечто большее, чем желание кинозвезды познакомиться с настоящим сыщиком в целях расширения кругозора. Кроме того, у меня было ощущение, что Джордж Рэфт был тем голливудским актером, которому не нужна помощь в изучении уголовного мира.

Я занял свое место, Рэфт увидел ящик у стены.

– Это похоже на раскладную кровать, – заметил он.

– Похоже, быть вам сыщиком.

Он улыбнулся – широко и непринужденно.

– Я несколько лет спал на чердаках, в холлах игорных домов, в подземках. Времена были суровые... Вам повезло, что у вас свой бизнес.

– Это вы – пример счастливчика.

Он достал серебряный портсигар из внутреннего кармана пиджака.

– Вы так считаете... Не возражаете?

Я кивнул, и он прикурил длинную сигарету от серебряной зажигалки в виде пульки.

– Итак, Рэфт, о чем мы будем говорить?

– Давай по-дружески: Джордж и Нейт, идет?

– Конечно, Джордж.

– Что касается твоего замечания по поводу Карнеры и Мэддена... Мне показалось, что ты обо мне мало знаешь.

– Знаю, что ты был бутлегером у Мэддена и что именно он помог тебе зацепиться в Голливуде... Рэфт пожал плечами.

– Это не секрет. Об этом пишут в газетах, и это мне не вредит. Никто пока не считает бутлегеров никудышними парнями. Особенно те, кто выпивает. А их, – как ты знаешь, – большинство.

– Ты не пьешь.

– Я вырос в аду. Еще ребенком оказался в уличной компании Оуни. Думаю, и ты бы там был, окажись на моем месте. Но он пошел своей дорогой, я – своей. Впрочем, я сам никогда не был хулиганом. Но ужасно завидовал, когда, околачиваясь около танцевальных залов, встречал их: крутых молодых бандитов в полосатых шелковых рубашках. У них-то деньги водились и чтобы кутить, и чтобы выбрать лучшую из юбок, а я так ужасно хотел шелковую рубашку в полоску, что готов был сорвать ее с первого же парня, которого подловил бы в темном переулке.

– А вместо этого ты стал кинозвездой. Хулиганские глаза Рэфта моргнули несколько раз, лицо же было спокойным.

– Я не святой. Был карманником, воровал в магазинах. Потом нашел занятие – танцы. Попал в профессиональные танцоры – посчастливилось работать в театре в миниатюре с Чарльстоном. Даже в каких-то водевилях участвовал... Все это время Оуни сидел в Синг-Синге, а когда освободился, помог мне взобраться повыше. Я работал с техасцем Гинаном и занимался немного на стороне бутлегерством, для Оуни. Он же помог мне получить работу на Бродвее и в Голливуде. И я этого не собираюсь стыдиться. Для чего же тогда друзья?

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации