Текст книги "Жажда III"

Глава 6. Лёха

– Кто? – я едва смог удержать задницу на месте, когда Лёха вдруг выдал такое.

– Думаю, это мой брат, – тяжело вздохнул тот и посмотрел мне в глаза немигающим взглядом.

– Пиздец, час от часу́ не легче, – пробормотал я, пребывая в полнейшем шоке. – Ты никогда о нём не рассказывал.

– Там нечего особо рассказывать, – пожал плечами он. – Мы не общаемся уже очень много лет.

– А я бы послушал эту историю, – тихо произнёс Грог. – Может, она даст хоть какое-то объяснение всему этому дерьму.

– Боюсь, вам не понравится то, что вы можете услышать.

– Вот теперь стало ещё любопытнее, – усмехнулась Света. – Давай уже, не тяни – говорят, помогает.

– Что помогает? – не понял её Лёха.

– Легче становится, если выговориться, – объяснила та.

– Рассказывай, ты всё равно уже начал, – подтолкнул друга я. – Может, оно в самом деле поможет разобраться в происходящем.

* * *

Он родился так давно, что не может вспомнить своё первое имя. Те времена являются лишь во снах, да и то настолько запутанных, что порой не разобрать о чём они. Однако есть некоторые детали, которые никак не желают покидать разум. Большинство из них связаны с близкими людьми, хотя их лица, будто закрыты загадочным туманом. А бывает, и вовсе меняют обличия на тех, кто находится рядом в настоящий момент.

Так, в памяти остались моменты, что всё своё детство приходилось переезжать, менять не только города, но и страны. Вот только никак не удавалось вспомнить их. Попроси кто-то описать улицу, по которой он тогда бегал с ребятами – вряд ли получится. Вот питаться тогда было в разы проще, люди умирали так часто, что всем вокруг было плевать. То же самое происходит в данный момент, словно цикл замкнулся и невидимый киномеханик запустил плёнку заново. Сменились лишь зрители, а фильм всё тот же.

Было очень похоже, что рождён он на руинах старого мира, вот только никак не удаётся вспомнить: от чего так стало. Сам апокалипсис остался за кадром рождения, а по легендам – рухнули небеса. То ли большая война случилась, то ли смерть прилетела из космоса. Не в плане инопланетных цивилизаций, хотя чёрт её знает. Одно он помнил точно: никто не говорил слово «враг», люди боролись за выживание между собой.

Впрочем, не будь всего этого, вид homo sapiens давно бы прекратил своё существование. Именно смерть является двигателем эволюции, селекция от самой природы.

Сколько раз он видел, как прерывается род – не счесть. Стоит лишь одному представителю дать слабину, как ветвь тут же увядает. И такое не только у людей, отбор происходит всюду, красивых становится всё больше, потому как привлекательность – самый основной стимул к размножению. Достаточно посмотреть на то, как изменились лица за последнюю сотню лет.

Однако каждая система периодически даёт сбой, делает ошибку. Так появился он. Природа наградила его любопытством, а вместе с тем прокляла на бесконечные скитания. Первую сотню лет было довольно интересно, как раз шёл период зарождения государственности, затем настало время для технического прогресса. Первые сложности появились с приходом в мир фотографии, а вскоре документооборот в разы испортил всё остальное. Хотя ещё долгое время сильно помогали войны. Ну а где ещё можно незаметно умереть, чтобы затем появиться на новом месте и под другим именем.

В одном человечество ошибалось всегда: мировых войн было не две, и даже не десять. Стоило получить власть очередному заносчивому ублюдку, как люди, тут же бросались резать друг другу глотки. Шаткое равновесие, которое привыкли называть «мирная жизнь» – лишь стадия подготовки к очередному взаимному уничтожению. И так будет всегда, таковы законы природы. Снова выживут самые лучшие, самые везучие – те, кто сумел приспособиться. А потому он всегда знал, что вскоре случится нечто подобное: не пришли бы злые, люди сами бы нашли способ уничтожить цивилизацию. Слишком много стало ветвей, слишком много ненужных листьев. И как итог: дерево жизни попало под сильный ветер и моментально избавилось от бесполезного хлама.

А ещё он помнил, что был такой не один. Долгое время они шли по жизни вместе с братом. Их многое объединяло, в том числе и бессмертие. И если Алексей стремился познать мир, обрести как можно больше навыков, то брат имел совсем другие цели. Жизнь – странная штука, а прожив столько лет, она становится ещё более непонятной. Слишком много переменных, случайных встреч и событий, которые способны завести в непролазные дебри кого угодно. А что до своей семьи – так и подавно.

Двое людей, имеющих общих родителей и обладающих невероятными возможностями, вдруг стали злейшими врагами. Почему так случилось – уже не скажет ни один из них, в памяти осталась лишь вражда, бесконечная, долгая как сама жизнь. Нескончаемая битва чёрных и белых фигур на доске. В таких схватках уже непонятно, кто изначально был прав. Да и что есть правда? Ведь чаще всего, когда двое дерутся, оба считают себя правыми. Однако если смотреть с позиции человечества, Лёха играл за добро, но и в логике брата имелась своя истина.

Он ненавидел людей просто потому, что считал себя на голову выше. Вот и сбылась его мечта: отныне мир заселён ему подобными, вот только снова не теми. Возможно, он просто забыл её, ту самую, изначальную идею. С годами она изменилась, переродилась в нечто иное. Гипертрофированная версия продолжения рода, развития, эволюции. Очередная шутка природы, которая вдруг решила, что его ветвь не будет иметь продолжения.

Может, весь конфликт начался именно с этого? Ведь Алексею была дана возможность иметь детей, хотя не без иронии – все они рождались обычными смертными. Было ли это благом или проклятием – он не знал. Ветви сохли одна за другой, иногда не без помощи брата, и это лишь укрепляло вражду, становилось всё больше причин для ненависти.

Годы сменяли друг друга, и вскоре расстояния разделили их, тем самым дав передышку. Лёха долго бежал, не раз пересекая континенты, чтобы запутать следы, исчезнуть. Однако жизнь не смогла обойтись без сюрпризов и среди нескольких миллиардов людей, однажды столкнула живущих в очередном случайном событии под названием «Вторая мировая».

Люди в неизвестно какой уже по счёту раз решили узнать, кто же из них достоин места под солнцем. Часть человечества возомнила себя исключительными, а остальных объявила мусором. Невероятное совпадение с идеалами брата. И этот вызов был брошен уже не Алексею, а самой природе. Отчаянная попытка продолжить свой род, создать существо, подобное себе, вопреки естественному ходу вещей. Череда кровавых экспериментов, бесчеловечных опытов, щедро сдобренных невероятной ненавистью ко всему живому. Нет, само собой, не все они были нацелены на это, однако в общей куче они имели место.

Это не скрывалось, и стоило войти в любой концентрационный лагерь, как очевидные вещи оказывались на поверхности: бумаги с подробным описанием экспериментов, фотографии и даже видеохроника. Часто под видом научной деятельности подавались самые обыкновенные издевательства. Ведь, несомненно, бред – называть исследованием такие вещи, как например: «Сколько человек может прожить в печи крематория?»

И среди всего этого дерьма Алексей наткнулся на истинный бриллиант – лабораторию брата. Вот где творилась настоящая наука, циничная, безжалостная, от которой люди гибли сотнями в день. Ради достижения цели он был готов на всё, начиная от смешивания крови и заканчивая совсем уж неведомой хернёй. Людей резали наживую, пришивали к ним части покойников и вливали кровь брата. Что при этом происходило – неясно, как и то, для чего нужны подобные знания.

Генетика, как наука, в то время уже зарождалась, хоть и пребывала пока в зачаточной форме, по большей части теоретической, но в данном направлении работы уже велись полным ходом. Искусственно подсаживались сперматозоиды в яйцеклетку, производились наблюдения за её развитием, да много чего происходило на данном поприще. Однако ответов братец всё ещё не имел. Возможно, попросту не успел, а может быть, наука ещё не дошла до нужной стадии.

Алексей вошёл в этот лагерь в начале сорок пятого и сразу понял: здесь находилась вотчина брата. Его пребывание чувствовалось повсюду, даже запах ещё не успел выветриться. Бумаги, видеохроника, фотографии экспериментов, всё это сразу полетело в коробки с надписью «Совершенно секретно». Пленных долго допрашивали и методы, которые при этом использовались, мало чем отличались от тех, что применяли враги. Многие не смогли пережить это мероприятие, но кому до этого было дело?

Здесь он и познакомился с Валей. Правильный разговор с начальством позволил вычеркнуть её имя из списков, а немалый опыт в сокрытии собственной личности помог довершить остальное. Так пленная девушка обрела новую жизнь и верного мужа. Он смог доверить ей свою тайну, а она поклялась разобраться в ошибке природы, что сделала его непохожим на других. Война закончилась давно, а наука с каждым днём набирала обороты. Появлялось новое оборудование, открытия делались, чуть ли не каждый вторник. Валентина ушла с головой в исследования, а по ночам, когда все сотрудники покидали лабораторию, искала ответы для вечно молодого мужа.

Когда её цели изменились – вряд ли могла ответить даже она. А вот причин тому было множество и первая из них, самая корыстная, разница в возрасте с мужем. Ведь она неминуемо увядала, от былой красоты и молодости не осталось и следа, в то время как Алексей выглядел всё так же свежо. Многие давно воспринимали их как маму с сыном, а среди сотрудников часто гуляли шутки на данную тему.

Она давно прогнала его, заставила уйти. Больше не оставалось сил видеть в зеркале множество морщин на лице, а после встречать на кухне молодого мужа. С каждым днём видеть его становилось всё сложнее, и однажды она решилась. Отпускать было тяжело, оставаться одной ещё сложнее, особенно в таком возрасте, но жить так дальше стало просто невыносимо. Отдушиной стала работа, в которую она ушла с головой, отдала себя всю, без остатка.

Самообман – страшная штука. В какой-то момент он подменил понятия в её сознании, и вот работа приняла новый облик – благую цель. Невероятная возможность победить самую страшную болезнь современности – рак, и всё необходимое у неё было под рукой. Это направление стало для Валентины самым приоритетным, всё остальное было уже неважно.

Но что люди знали о геноме? Да, в общем-то, ничего, ведь даже инструменты для работы с ним использовались те же, что и матушкой природой. Их делят при помощи белка, затем соединяют вместе, в нужной человеку последовательности и снова применяют тот же механизм, что использует живой организм. Всё это больше походит на метод тыка, чем на знание и науку. Последовательности подбираются наугад, ведутся наблюдения, которые в итоге записываются в тетрадь. Таким образом подбирают рабочие комбинации, словно взламывают кодовый замо́к, когда крутят ролики наугад, в надежде, что он вскоре откроется. В таких случаях всегда остаётся большая вероятность совершить ошибку, которая и была в итоге допущена.

Новость о том, что наконец-то появилось лекарство от рака, облетела весь мир за мгновение. Научная статья, Нобелевская премия, почести и признание, всё это обрушилось на голову Валентины. Её счастью не было предела, она смогла сделать то, что никому не удавалось прежде. А тем временем сломанный ген блуждал в крови людей, беспрепятственно делился, заменяя старые клетки новыми. Долгий, но неумолимый процесс, который уже невозможно было остановить.

* * *

– Пиздец, – выдохнул я и встал из-за стола, после чего отправился на улицу.

Глубокая затяжка помогла немного успокоиться, но легче не стало. Теперь понятно, что Лёха имел в виду, когда говорил: «Что у всего этого дерьма были благие цели». Но такого поворота я не ожидал даже в самых смелых предположениях. Однако это пока не объясняло, почему Утилизатор дал описание бабы Вали. Передал привет из прошлого? Нет, сомневаюсь. Больше похоже на то, что он хотел нас использовать, дабы мы сами бросились на её поиски. Но в таком случае, зачем убивать Старого? Да и при чём здесь Лёхин брат?

Свежий, морозный воздух слегка выветрил туман из головы, и мысли потекли в нужное русло. По крайней мере, нарисовались правильные вопросы. Ещё две минуты назад я готов был двинуть старому другу в морду, но сейчас это желание ушло. Нет в том его вины, не он разработал «лекарство». Я отбросил окурок в сторону, затем чертыхнулся, подобрал и выбросил в ведро, после чего вернулся в хижину.

– Я так и не понял, при чём здесь твой брат? – прервал я тихим вопросом бурный спор за столом.

Все уставились на меня, как на идиота, ведь то, о чём они сейчас спорили, казалось более правильным, важным. Баба Валя вместе с Лёхой устроили конец света, а значит, нужно как можно скорее осудить их, высказать всё, что они об этом думают. А я здесь с какой-то хернёй влез.

– Материал для исследований, – обернулся ко мне тот. – Да и финансирование, скорее всего, тоже. Я думаю, что он курировал этот проект. У неё кое-что было для старта, но кровь, ткани, всё это нужно периодически обновлять. Такая работа ведётся не год и не два, это на десятилетия, а мы на тот момент не виделись уже очень долгое время. Полагаю, что это он вбил ей в голову разработку именно вакцины.

– И как она его нашла?

– По старой памяти. Ведь они были знакомы со времён Второй мировой.

– Да, точно, – почесал я переносицу. – Как-то вылетело из головы за более важными деталями.

– Я думаю, что Уильям тоже не прекратил исследований, а в таких узких областях, сам понимаешь, все друг друга знают, по крайней мере, косвенно. Достаточно поискать, поспрашивать и рано или поздно всплывёт фотография знакомого человека. К тому же сам понимаешь, наша внешность с годами не меняется.

– Уильям, значит?

– Да, сейчас он носит это имя, по крайней мере, носил до всего этого бардака.

– Думаешь, в основе лежит его геном?

– Других вариантов у меня нет, – пожал плечами тот.

– И ты хочешь сказать, что всё это время даже не догадывался о том, откуда ветер дует?! Мы здесь носимся как в жопу ужаленные, а ты всё уже знаешь! Скажи мне, тогда, на площади, ты знал, что так будет? Зачем ты вообще потащил меня туда?

– Нет, не знал, – покачал головой Лёха, глядя мне прямо в глаза. – Я подумал, на обратном пути мы увидим то, о чём ты рассказывал, хотел убедиться, что это правда. Я даже не подозревал, до каких масштабов уже всё разрослось.

– Ладно, допустим, – я наконец вернулся за стол и снова уселся напротив друга, – но про брата и бабу Валю ты точно был в курсе.

– Догадывался, – согласно кивнул он.

– Тогда какого хуя ты молчал?!

– Я не молчал, – грустно усмехнулся тот. – Старый знал все нюансы. Он почти подобрался к нему, теперь вот…

– Ты ведь знал его до всех этих событий, так?

– Да всё верно, мы давно дружим… Дружили. В своё время он пару раз помогал мне менять личность. А когда мир рухнул, я стал помогать ему и не заметил, как уже сам возглавил сопротивление.

– Меня по твоей инициативе подтянули?

– Я думал, мы уже разобрались с тобой в данном вопросе.

– Да, извини, просто к слову пришлось. И как нам его найти? В смысле, твоего брата. Ты вообще уверен, что рулит именно он?

– Очень похоже на то. Судя по всему, он каким-то образом решил вопрос выживания без участия человека. Подобная подготовка прослеживается по всему миру, не только у нас. Если изначально мы со Старым полагали, что вся эта операция планировалась лишь для меня, то впоследствии мнение изменилось. Это уже полноценное уничтожение человечества. Если проиграем – всё, обратного пути не будет.

– Спасать мир, – ухмыльнулся я. – Ты как вообще себе это представляешь? Да мы у себя под носом разобраться не можем, а ведь шарик огромный, нам жизни не хватит, чтобы охватить его весь.

– Нам нужно лишь устранить причину и постараться привести ситуацию к равновесию. Дальше будем думать о спасении мира. Я полагаю, что Уильям сейчас здесь, в России.

– С чего такие выводы?

– С того, что здесь уже началось движение, в остальном мире всё пока в стадии подготовки, исключая южную часть Европы: Испанию и Грецию.

– А там что?

– Всё, людей смели полностью. Больше недели уже никто не выходит на связь, а теперь вот пришла наша очередь. Мы – последний этап испытаний, если получится раздавить нас, больше его уже ничто не остановит.

– А не получится так, что мы его убьём, но атака всё равно не прекратится? Что, если они не просто нашли решение, а уже вовсю его используют?

– Не исключаю такой вариант, потому лучше взять Уильяма живым. Но если будет стоять выбор: убить его или упустить – не раздумывая жмите на крючок.

– А это вообще возможно?

– Думаю, да, – пожал плечами Лёха. – Не уверен, но огонь и отсечение головы должны убить. Серебро в нашем случае не работает, как и ультрафиолет.

– Ну, это я и без тебя знаю, – кивнул я в сторону Макса.

– А почему я такой? – будто ожидая нужного момента, пацан тут же встрял в разговор. – Вы говорили, что все дети были обычными, почему я другой?

– Твоя мама, – кивнул он на Свету. – Когда мы встретились, я сразу понял, что всё получится. Она по-особому пахла, словно что-то родное. Я не знаю, как это объяснить…

– Спасибо, я понял, – серьёзно кивнул пацан.

– Да, прости, я всё время забываю, что мы одинаковы и тебе можно не объяснять некоторые моменты восприятия.

– Ладно, с чего нам начинать? – я снова вернулся к основному разговору. – Я не Старый и понятия не имею, как нужно работать. Ты мне скажи, куда пойти и кого убить, а вот эти все игры – они не для меня.

– Там, в портфеле, – Лёха кивнул затылком в сторону двери, – все материалы по делу, плюс протоколы допроса твоего друга Серёги.

– Ты их уже читал?

– Само собой. Но лучше тебе сделать самостоятельные выводы, я на многие вещи смотрю субъективно, исходя из собственных знаний о брате. Собери команду, можешь вызвать кого-нибудь из отдела, списки сотрудников там же, можешь собрать исключительно из своих. Как будешь готов – вызови меня, обсудим детали. Коды для связи там же, в отдельной папке. Если будут вопросы по финансам и оснащению – не стесняйся.

– Ты сможешь ему помочь? – кивнул я в сторону Штыка. – Из него бы получился отличный член команды.

– Его болезнь не физическая, – покачал головой Лёха. – Такое мне не под силу.

– Ясно, – я поднялся со скамьи и снова вышел на улицу, но на этот раз Лёха отправился вместе со мной.

– Угощайся, – протянул он мне свою пачку. – Вот ведь зараза этот табак, представляешь, я уже почти сотню лет пытаюсь бросить курить.

– Это уж точно, – ухмыльнулся я и вставил в рот сигарету. – Думаешь, я справлюсь?

– Светка любит тебя, – невпопад ответил тот, – да и Макс тоже, он видит отца в тебе, не во мне.

– Ты это к чему сейчас?

– Он придёт за ним, обязательно придёт, ты ведь это понимаешь?

– Так вот зачем я тебе был нужен? В качестве сторожа для сына?

– Что-то я не заметил страдания в твоих глазах, рожу вот отожрал, щёки со спины видать.

– Ой, иди нахер.

– Ты хороший друг, лучше многих. И да, ты справишься, я уверен.

– Мы тут небольшой косяк устроили, с поездом…

– В курсе. Всё уже замяли.

– Спасибо.

– Сань, я, правда, не знал, что там, на площади…

– Нормально всё, я не в обиде, честно. Давай уже, двигай, деловой. А мы тут ещё денёк посидим, подумаем.

Глава 7. Домой

Я вернулся обратно в хату и снова застал своих за бурным обсуждением. Однако стоило мне войти, как все тут же замолчали и уставились на меня, а на лицах застыл немой вопрос.

– Чё? – не выдержал и спросил я.

– Ну я хуй знает, – развёл руками Грог. – Ты теперь большой начальник, тебе и решать.

– Совсем дурак, что ли? – буркнул я и вернулся за стол. – Ещё день здесь сидим, послезавтра в Елатьму уходим.

– Уходим, да, надо уходить, сейчас уходить, – тут же забормотал Штык, который во время разговора с Лёхой не произнёс ни звука.

А тем временем за дверью набирали обороты вертолётные винты, наполняя округу грохотом. Может, Штык в чем-то и прав, не ровен час, после такого шума к нам гости пожалуют. Однако переть через лес, по сугробам, ночью, вообще желания не возникает. И как поступить? Понадеяться на авось или предугадать ситуацию и действовать на опережение? Портфель ещё этот, руки так и чешутся в бумаги заглянуть, узнать, что же там такого интересного наплёл старый друг Серёжа.

– Ладно, пакуемся, через час уходим, – здравый смысл всё же поборол любопытство.

– Ночью? – недовольно поморщился Грог.

– Помнится мне, тебе это дело даже понравилось.

– То было ошибочным мнением, готов забрать слова обратно, – ухмыльнулся в ответ тот. – Чё там, вообще, в этой твоей Елатьме?

– Люди, – пожал я плечами, а затем добавил: – И стены.

– Шлюхи хоть есть? – совершенно не подумав, ляпнул тот, за что моментально заработал удар ладошкой по спине. – Ай, ты чё?!

– Офигел?! – злобно стрельнула глазками Маша.

– Да я же пошутил, – Грог тут же состроил глуповатое выражение лица.

Странно, но Хан совсем никак не отреагировал на избиение хозяина, даже морду от лап не оторвал. Вот тебе и мужская солидарность. Хотя он животина умная, сразу понял, что со злой бабой лучше не связываться.

В отличие от напарника, Светка без лишних вопросов уже собирала вещи. Несмотря на то, что жили мы на рюкзаках, разные мелочи всё равно были разбросаны по дому. Те же чашки, столовые приборы, плюс постиранная одежда, что сушилась у печи со вчерашнего дня. Штык тоже засуетился и, бормоча под нос одно и то же, носился по дому, беспорядочно закидывая вещи в свой рюкзак. В целом на сборы ушло минут пятнадцать, и сейчас мы дожидались лишь хозяина, который скрылся за потайной дверью.

Довольно хитро он её соорудил, не знай, что она там есть, ни в жизнь не догадаешься. По сути, он поделил дом каркасной, дощатой перегородкой, где все доски имели разную длину и на двери в том числе. До кучи таким образом были отделаны ещё две стены, так что попробуй ещё разберись в этом хаосе, где расположилась лазейка. Мало того, сам дом был построен внутри склона оврага, и бо́льшая его часть скрывалась под землёй. Таким образом, истинные габариты строения снаружи понять не удавалось, а дверь, что вела в потайную комнату, расположилась с левого торца.

– Всё, готов я, готов, уходим, да, пора уходить, всё готово, – появился Штык из прохода.

– Ох ебать… – только и смог выдать Грог глядя на хозяина хижины. – Я с ним в люди не пойду.

А выглядел он и в самом деле экстравагантно, если не сказать больше. Одна только нога, торчавшая из рюкзака ступнёй вверх, чего стоила. Это он, видимо, таким образом едой в дорогу запасся. Ну а в остальном Штык выглядел вполне презентабельно, за исключением ещё некоторых моментов. Вместо огнестрельного оружия он предпочёл лук со стрелами, ну и ножами, естественно, увешался, будто ёлка новогодняя. И если на всё это можно хоть как-то закрыть глаза, то человеческая запчасть не совсем вписывалась в норму. В этом я был абсолютно согласен с напарником.

– Штык, дружище, давай это оставим здесь, – я попытался забрать у него ногу, но тот резко отвернулся, не дав мне даже возможности за неё ухватиться.

– Нельзя оставить, нет, охотник не должен бросать добычу, не должен, нельзя оставить, нет.

– Нам с ней нельзя в крепость, нас пристрелят прямо на входе… Да стой ты, не вертись! – однако тот и не думал прекращать сопротивление, даже отпрыгнул от меня.

– Нельзя, нет, добыча это, добыча, я охотник, я не могу убивать просто так, нельзя оставить нет!

В его тоне начали появляться истерические нотки, и я вынужден был отступить. Если продолжить стоять на своём, он попросту усядется посреди комнаты. А ожидать, пока он успокоится, прекратит завывать и раскачиваться, времени нет. Не уверен, конечно, может быть, к нам так никто и не сунется, но всё же рисковать не хочу.

– Ладно, хрен с тобой, – отмахнулся я. – После разберёмся. Уходим. Грог, Хан, впереди, остальные следом, я замыкающий.

– Нет, не правильно всё, всё не так, не он впереди, нет, я пойду, я, – снова закапризничал Штык. – Он не знает, не сможет там, я знаю, я охотник, я поведу, да.

– Мне как бы похер, – пожал плечами Грог, покосившись на меня.

– Вместе пойдёте, – немного подумав, выдал я решение. – И не спорь!

– Бля, где я так в жизни накосячил? – буркнул напарник, но приказ всё же исполнил. – Пошли, пещерный человек.

* * *

Снега за два предыдущих дня навалило неслабо. Ноги утопали в нём почти по колено, а потому выйти на нас по следу не составило бы никакого труда. Позади не то что цепочка оставалась – целый проспект. Даже мне, шедшему в замыкающих, сугробы уже практически не мешали. Если вдруг уроды решат нас преследовать, то играть с ними как в прошлый раз уже не получится. Бой придётся давать открыто.

Сейчас я на каждом метре крыл Штыка последними словами за испорченную, хорошую машину. Она бы даже не почувствовала этих сугробов, да и в салоне тепло, просторно. Так нет, теперь будем ногами педалить, да не один день, чтоб его черти дрючили.

Однако я недооценил сумасшедшего товарища, если уж быть совсем точным: не воспринял всерьёз. А ведь несмотря на все его закидоны, местность он знал на отлично, и ближе к рассвету мы уже вышли к первому посёлку под названием Ки́тово. Это уже была знакомая мне земля, можно сказать, малая родина. Жил я, конечно, немногим подальше, однако данное название слышал не раз. Насколько мне подсказывала память, дорога отсюда ведёт прямиком в Гусь-Железный, а там и до Елатьмы рукой подать, если получится транспортом обзавестись. Ногами сто пятьдесят километров мы будет топать неделю, не меньше.

Штык уверенным шагом вывел нас на край посёлка, где ровными штабелями был сложен лес. По факту это единственная здесь работа, кроме как на валке, больше нигде не платили. Колхозы давно развалились, а других предприятий здесь отродясь не было. Вот за счёт Гусевского лесхоза люди хоть как-то и выживали. Сейчас, естественно, здесь ни души, возможно, мы вообще единственные посетители за последние несколько лет. А ведь место вполне себе, всё как я люблю. Конечная точка на карте, ни дорог, ни больших городов поблизости, можно без проблем остановиться на ночлег. А учитывая все вышеперечисленные факторы, дома и по сей день отапливаются печью. В общем, сплошные плюсы, как ни посмотри.

Но Штык упорно вёл нас дальше, мимо тех самых штабелей и, как оказалось в итоге, совсем не без причины. Стоило обойти старый навес, под которым пряталась ленточная пилорама, как мы замерли с улыбками на лице. Здесь стояла вахтовка на базе старенького Газ-66, в простонародье – «Шишига», да к тому же военного образца.

– Пришли мы, да, пришли, – забормотал Штык и принялся выхаживать вокруг машины. – Дальше сами уже, без меня дальше, я дальше не пойду, нельзя мне дальше, сами теперь, без меня.

– Да остановись ты хоть на минуту, – придержал я друга за рукав. – Ну куда ты обратно-то, а? Опять один с ума сходить продолжишь? Поехали с нами, там люди, работа, какая ни есть, может, тебе там помогут, я похлопочу.

– Нельзя мне, не могу, не пойду с вами, сами дальше, без меня, – замотал головой тот. – Мои там остались, лежат там, меня ждут, не пойду с вами, назад мне нужно, не пойду.

– Ну как знаешь, – вздохнул я, немного подумал и обнял товарища. – Спасибо тебе за всё.

– Морзе друг, да, Морзе я знаю, – продолжил бубнить Штык, однако его руки так и остались висеть вдоль тела, а глаза смотрели чуть в сторону. – Пойду я, пойду, пора мне, ждут меня там, мои лежат, ждут.

Я разомкнул объятия, и Штык, продолжая что-то бормотать, тут же отправился в обратный путь. Мы ещё какое-то время молча провожали взглядами его спину, а затем взялись за работу. Снега намело – будь здоров, пришлось немало попрыгать вокруг грузовика, прежде, чем нам удалось откинуть его кабину. Грог тут же сунулся осматривать внутренности, после чего сделал вывод: машина, скорее всего, на ходу.

– Он, похоже, присматривал за ней всё это время, даже аккумулятор заряжен, а так не бывает. Ты посмотри, шеф, он вообще новый, походу.

– Ну ты долго восторгаться ещё будешь? Завести сможешь?

– Да без проблем, – ухмыльнулся тот, вернул в исходное состояние кабину и полез внутрь. – Я на таком в своё время на права сдавал, машина зверь! О, красота, здесь даже замок ломать не придётся.

С этими словами он повернул ключ зажигания, и стартер натужно несколько раз провернул двигатель, после чего он тут же схватился. Машина выплюнула из трубы клубок дыма, по кузову прошла небольшая вибрация, словно огромный зверь очнулся от спячки, встрепенулся, стряхивая с себя налипший снег. Не прошло и минуты, как ритм сердца «Шишиги» выровнялся.

– Ну, а я что говорил?! – с довольной рожей выглянул из кабины Грог. – Монстр! Правда, бензин жрать любит в невероятных объёмах.

– До Елатьмы доскоблим, а там уже похеру, – отмахнулся я и пошёл открывать будку вахтовки, откуда добавил: – Может, её ещё и продать получится.

Внутри стандартная обстановка: два ряда сидений по обеим сторонам с узким проходом посередине. Но самое главное – печь-буржуйка у задней стенки. В такой машине можно хоть сейчас по стране путешествовать отправляться. Правда, прокормить её мы вряд ли сможем, да нам оно и не нужно. Штык тоже приспособил её на крайний случай, наверняка делая ставку именно на проходимость. Хотя в ней легко можно и зиму пережить, перегнал, спрятался, да сиди себе, пока новый дом не построишь. Однако надобность в ней отпала, когда он потерял своих, но всё же продолжил следить за техникой, видимо, по инерции, а может, чтобы просто отвлечь себя от мрачных мыслей. И вот – пригодилась.

Жаль мне его, хороший мужик, да и как спец работать умеет. Нас с Грогом уделал так лихо, что мы и «мама» сказать не успели. Макса, конечно, упустил, но вряд ли он его изначально всерьёз воспринимал, пацан же, что с него взять. Да что там говорить, даже Хана вырубил, а это аргумент очень весомый. А как ему помочь, хрен знает. По крайней мере, чёрное сердце на него вообще никак не подействовало, мы специально заставили его проглотить кусочек. Прав был Лёха, болезнь не физическая, а душу лечить человечество так и не научилось. У меня самого нет-нет, да и щемит в груди, когда я Марину вспоминаю. Столько лет прошло, а шрамы всё кровоточат. А он не только любимую потерял, что тут сказать… Как вообще сил на жизнь хватает, любой другой давно бы в петлю полез.

– На тебе женщины, – сухо приказал я Максу. – Головой за них отвечаешь.

– Принял, – серьёзно кивнул тот.

Я запустил к ним Хана, захлопнул дверь в будку, а сам забрался в кабину к Грогу. Здесь уже заметно потеплело, хотя густой пар изо рта валил всё так же. Какое-то время мы ещё сидели, ожидая пока сойдёт белый налёт с лобового стекла, затем напарник с хрустом воткнул первую передачу, пару раз хорошенько газанул, и мы отправились на мою малую Родину.