Текст книги "Желчь"

Глава 3
Полицейский

Раздался телефонный звонок, когда Петр, приседавший в углу, разминал свое тело перед дневной беготней.

– Алло?!

– Петруха, найдено тело недалеко от нашего здания, ножевое, похоже, давай на выезд!

– Понял, иду… – Им овладела дикая растерянность, он смотрел на Егора, будто бы ожидая ответа.

– Так, Егорка. – Василич направил на него указательный палец. – А-а-а, хрен с ним, со мной не пойдешь, с тебя еще одно дело к вечеру, готовься!

Хлопнув дверью, он быстро ушел. На выходе сидел совершенно другой дневальный, не тот, кого он видел в недавнем сне.

– Слушай, скажи, кто вчера сидел на тумбе?

– Я сидел, а что?

– Сиди дальше!

Он шел быстрее обычного, и его не покидало чувство вины, которое возникло в момент телефонного разговора. Выйдя на улицу, он осмотрел крыльцо, которое, по всей видимости, было вымыто уборщицей.

– Так, во сне я сжег фильтр и бросил перед первой ступенькой, а еще один бросил ближе к кустам. – От осмотра территории его отвлекли голоса зевак, которые, словно пчелы, кружили над местом происшествия. – Ладно, потом посмотрю.

Только он ринулся бежать, как вдруг увидел тот самый обгорелый фильтр. Не растерявшись, Пироз обхватил его платком и, завернув, убрал в карман.

– Кто нашел? – Следователь задал вопрос сразу, как подошел.

– Петрух, вон та женщина, она показания дает…

Петр рванул к ней.

– Так, все, мужики, все свободны, дальше я продолжу!

– Здравствуйте. – Он быстро просмотрел, что записали его коллеги, не обращая внимания на ответное приветствие. – Екатерина, вы выгуливали собаку и наткнулись на тело, вы подумали, что человеку стало плохо, и пошевелили его.

– Да. – Она была ошарашена давлением следователя, который говорил с ней так, будто знает все то, что записали его коллеги.

– Петр Василич, смерть около двух часов ночи, ножевое, остальное по телефону.

Пироз слышал все происходящее вокруг, но не отвечал, продолжая работать со свидетелем. Его коллеги знали это, потому и не повторяли информацию.

– Екатерина, скажите вот что, вы еще кого-то видели?

– Нет, только я и моя собака были в это время на улице.

– Вы не знаете этого человека?

– Он очень похож на мужчину из соседнего подъезда…

– Мы это выясним, вот мой номер телефона, если вдруг что вспомните, позвоните, пожалуйста. – Следователь подошел к трупу. – Геннадич, в этом платке найдешь одну вещь, проведи анализ, давай только по-тихому, лично для меня.

– Как скажешь. – Криминалист Тимофей Геннадьевич, работающий бок о бок с Василичем, питал к нему глубокое уважение, несмотря на его характер.

Василич шел к зданию полиции, повторяя маршрут, который он проходил ночью во сне, они совпадали лишь частично, но его смущал один обгоревший фильтр. Подойдя к крыльцу, он предположил, что около него могли подметать, а мусор вовсе собрать. Пошарив около травы, куда могли смести пыль и камушки, он увидел тот самый сгоревший фильтр. Петр испытал испуг.

– Я, чисто теоретически, тоже могу быть свидетелем или выступать в роли обвиняемого, сам уже запутался.

Добравшись до кабинета, он постоял у дверей, слушая, как за ними Егор готовится к сегодняшнему вечеру. Он так и не зашел, решив уточнить у дневального подробности ночного дежурства.

– Дай мне график дежурства по тумбе!

– Так он у начальника.

– Как вы дежурите, по суткам?

– Нет, по двенадцать часов…

– Кого менял сегодня?

– Лазина, а он Щепкина.

– Записи с камер есть?

– Есть, а вам какие нужны?

– За всю ночь! Давай, живее!

– Так нужно через начальника!

– Если я пойду к тебе через начальника, то ты завтра уже будешь улицы мести!

– Все такие борзые, я вообще поражаюсь, а вроде как за справедливость, за порядки… – открывая отснятое видео, ворчал дневальный.

– Давай шустрей, шевели пальцами…

– Ну вот, Лазин заступил, время девять часов вечера.

– Давай на перемотке по-быстрому посмотрим! На стуле качается, в телефон играет, кино смотрит, по телефону трындит… Опа, стоп! Это кто?

– Щепкин.

– Что он тут делает?

– А я-то откуда знаю?

– Звука нет?

– Нет, только видео.

– Лазин свалил куда-то? Куда, интересно? Так, время у нас час ночи…

– Видео дальше нет…

– Как нет?

– Я не знаю, надо программистов спрашивать.

– А это чего?

– Это уже с четырех часов съемка.

– На посту опять Лазин, странная схема… – Пироз почесал голову. – Ладно, хрен с вами, позже разберусь.

И, собравшись уходить, добавил:

– Это самое, номер мне его скинь, а лучше пусть сам мне позвонит, срочно!

Петр Василич вбежал в кабинет, где на него сразу посыпались вопросы от Егора, которые он даже не стал слушать, а просто резко сказал:

– Молчи, лучше молчи, и свали с моего места.

Согнав Егора, он уселся на стул, слегка развалившись и обдумывая сложившиеся обстоятельства: «Я курю пачку в день, каким бы он ни был, в кабинете в пепельнице у меня всегда семь окурков, и пока все совпадает, а под конец дня пустую пачку я выбрасываю в мусорное ведро под столом, в нем как раз она и лежит. Сегодня же я еще не курил вообще, а это значит, что пачку я не вскрывал». Он достал пачку и, рассматривая ее, продолжал размышлять про себя: «Пачка целая, значит, сигаретные фильтры не мои, но как так получается, понять не могу? Я видел во сне фильтры, и я их нашел, фантастика какая-то…» Его отвлек и напугал звонок телефона.

– Кого там еще принесло… Алло?

– Это Лазин Александр.

– Тебе все передали?

– Я сестру родную ездил встречать и попросил подменить меня, а что там было в момент моего отсутствия… – Повисла тишина с резким раскатом страха, – Вы хотите сказать, что я под подозрением? И как мне быть? Что делать-то теперь? Я, конечно, могу взять выписку звонков в такси и маршрут, а также выписку звонков сестры, там все четко отображено.

– Ко мне живо, и Щепкина с собой возьми, – Пироз бросил телефон на стол так, что тот перевернулся. – Черт-те что происходит… Ты подготовился?

Последняя реплика была адресована Егору.

– Не сказать, что хорошо, но, думаю, что все должно получиться… – Егор ответил с большей уверенностью, чем это было в первый раз.

– Тогда слушаю.

– Хорошо: «Он вечно превышает свои полномочия, он думает, что ему все позволено, все прощается, все разрешается, но меня эта несправедливость задела очень сильно, и все из-за того случая, когда полицейский был в отпуске. Этот представитель органов власти, будучи в нетрезвом состоянии две недели, слушал, не выключая, музыку на полную катушку, мешал абсолютно всем, а мы, простые смертные, терпели все это, подавая жалобы в различные инстанции, и ждали, что хоть кто-то откликнется и прекратит этот хаос. Никто не прекратил, и за дело взялся я: пришел к его квартире, постучал в дверь молотком и, дождавшись, когда блатной полицейский откроет дверь, вошел. Он махал пистолетом, но мне это было неинтересно, потому как я знал, что он все равно не выстрелит. Получив отменный электрический разряд в руку, он побежал на кухню, но, учитывая его состояние, я, даже не торопясь, легко догнал его и нанес удар молотком в область спины, отчего тот упал. Очевидно, он был в шоке и не понимал, как так получилось, что его, стоящего на одном уровне с богом, потревожили. Он перевернулся и посмотрел на меня, а я нанес два удара током в область ушей, отчего демон умер», – Егор с чувством произносил каждое слово своего рассказа. – Вот и все, я закончил.

– Интересно, вот честно скажу тебе, Егорка, я вижу все по-другому. – Следователь не договорил, в кабинет ворвались Лазин и Щепкин.

– Мы вам все расскажем, – Лазин пребывал в заспанном состоянии, но и при этом вел доклад о случившемся. – Я был на смене, потому как подмениться не смог, но парочку часиков мне был должен Щепкин, и я его попросил.

– Вы руководство как-то предупреждаете о таких подменах?

– Вы что, нет конечно, сразу кирдык.

– Что было дальше, когда пришел Щепкин?

– Так я пришел и спать лег, а вы как раз выходили на улицу… – протянул Щепкин низким басовитым голосом.

Глаза следователя округлились.

– Я выходил на улицу? Ты ничего не путаешь?

– Не путаю, вы вышли и стрельнули у меня две сигареты.

– И что было дальше? – Задавая вопросы, Пироз смотрел на Егора, который листал дело и оценивал обстановку в кабинете.

– Вы вышли на улицу и уселись на крыльце, а я с испугу позвонил Лазину и сказал, что вы были здесь и увидели меня спящим, а он в это время был на вокзале, там были слышны объявления об отправлениях поездов.

– Ну хорошо, а кто выключил видеокамеры?

– Проверка была, вот их и отключали на несколько часов, – сказал Егор.

Следователь оживился.

– А ты откуда знаешь?

– Вчера рассылку всем сделали, все были предупреждены!

– Такое ощущение, что я отсутствую где-то… – Пироз схватился за голову. – Блин, как же я устал.

– Петр Васильевич, нам что делать?

– Щепкин, расскажи полностью, что ты помнишь…

– Так это, как его там, я пришел, мы перекинулись парочкой слов, потом подъехало такси, и Лазин побежал, а я поудобнее разместился на стуле и задремал. Не знаю, сколько прошло времени, не смотрел на часы, но вы меня разбудили, сказали, что никому не расскажете, что видели меня спящим, потом взяли две сигареты и вышли на улицу. Я позвонил Лазину, а сам смотрел за вами, вы сели на крыльцо и закурили одну, а затем вторую сигарету. Когда докурили, вы пошли в сторону перекрестка, но только шли вы по лесному пятачку, как будто следите за кем-то. На перекрестке в это время стоял человек, он ушел дальше по улице, и вы пошли за ним.

– Человек на перекрестке был один?

– Да.

– Вы вернулись обратно довольный, а в ваших руках был нож, больше я ничего не разглядел.

– Я ничего не понимаю… – Следователь колотил кулаками по своей голове. – Недавно я думал, что поймал убийцу, а сейчас так получается, что убийца я, только одно странно: почему вы-то все молчите?

– Так а мы-то ничего не знаем.

– Говорили кому-нибудь?

– Нет.

– Давайте так, если это сделал я, я подойду к одному из вас и сдамся, дам показания, получите звезду.

– Ну ладно. – Он махал им рукой в сторону двери, но со стороны было больше похоже на то, что он собирался сказать «валите отсюда».

– Егор, хватит листать там, только пыль в воздухе поднимаешь, признайся честно, ты тот самый серийник?

– Ну я…

– Чего?

– Вы спросили, кто убийца? Я и ответил!

– Ты что, серьезно?

– Ну а что, прикольно же, вы ищете убийцу, а он тут, сидит у вас под боком!

– Так, хрень всякую несешь! Давай, садись рядышком, поехали по твоей писанине. – Петр Васильевич сидел в стандартной для него позе и смотрел в исписанный помощником листок, рукой прощупывая пепельницу с воткнутыми в нее окурками, пальцами прыгая по ним, как по пням. – С чего решил, что он всем надоел?

– Так проверил список жалоб на эту квартиру…

– Я-то не смотрел, а ты почему решил посмотреть?

– Это убийство очень похоже на то, о котором я вам вчера рассказывал, и мотив один и тот же.

– А какой ты видишь мотив?

– Вижу месть, месть по причине накопившейся злости, этакая желчь, медленно выходящая из-за несправедливости в людском обществе.

– Хм, интересное сравнение этих убийств с желчью. – Следователь задумался. – А политика справедлива?

– При чем тут политика?

– Многие люди винят во всем власть и политику: различные неувязки в жизни, ну и сам уровень жизни, ты тоже такого мнения?

– Я не обращаю внимания на политику и не вникаю, считаю, каждый сам строитель своей жизни, а политика так, что-то там где-то там…

– Ясно. Ну так сколько жалоб было? Я, честно, не смотрел…

– Жалоб было около пятисот штук!

– Хрена. Так это за его отпуск?

– Нет, за весь период его жизни в этой квартире, то есть за три года.

– Во дела, как-то прикрывали это все. – Следователь настолько глубоко не копал никогда, он просто искал виновных, и дело с концом. – Ты пишешь, что убийца пришел и ударил по двери молотком, потом вошел и ударил самого потерпевшего, как ты это понял, и почему убийцу никто не видел?

– Я смотрел фото, на которых четко изображены вмятины от молотка, никто не обратил внимания, потому что люди привыкли, как бы это жестоко ни звучало, к такому шуму настолько, что даже не обратили внимания на какие-то там посторонние звуки-стуки. Далее погибший открыл дверь, валявшийся в коридоре пистолет и ожоги от электрошока говорят о том, что он наставил на жертву пистолет, тут же его потерял от удара электричеством и в панике ринулся убегать. Но и это у него не особо получилось, убийца догнал его и ударил молотком, что доказывают раны в области спины. Далее он заставил жертву «послушать музыку», приставив электрошокер к ушам.

– Жестокий убийца, ну, или с какой стороны посмотреть…

– Я не стал указывать, но на лестничной клетке сделано фото, на котором четко видны обгоревшие фильтры…

– Не акцентировал на этом внимание, так и сколько там их. – Василич даже привстал со стула.

– Так вроде как десять.

– Ого, я не рассмотрел это фото, потому как не видел в нем ничего необычного. – Следователь ходил по комнате и бил кулаком в раскрытую ладонь. – Так, так, так!

Пироз повернулся в сторону Егора и, глядя в глаза, спросил:

– Почему ты назвал его демоном?

– А кто он, после его действий для людей этого дома наступило спокойствие. Мне кажется, я ответил на ваш вопрос… – Егор стоял, по-деловому держа руки на поясе.

– Егор, свободен на сегодня, можешь идти домой.

Почти что выгнав из кабинета своего помощника, Петр Василич продолжил размышлять, словно пробираясь через какие-то заросли, разводя руками и глядя на уходящего напарника,

– Он назвал его демоном, потому как после смерти или его ухода из этого мира наступила тишина, спокойствие, причем не только для него, но и для окружающих. Интересное сравнение… – Пироз замолчал. Он сидел на стуле, закинув ноги на стол, уткнувшись остекленевшим взглядом в висевшую на стене грамоту.

Ветреная сырая погода наступившего вечера разбудила застывшего в своих размышлениях следователя стуком поломанных веток дерева, склонившегося к окну. Листва лизала стекло, будто пытаясь отмыть осевшую с годами пыль города, изредка раздавалась автоматная очередь капель, бьющихся о ржавый погнутый козырек под окном. Серость комнаты следователя, несмотря на свет, издаваемый лампочкой на изогнутом проводе, наводила тоску не только на тех, кто находился внутри, но и на тех, кто видел это окно с улицы: окно напоминало своим видом что-то заброшенное, но почему-то с освещением.

– Пить, хочу пить… – Петр вскочил, изнемогая от жажды, схватил чайник и опрокинул его в рот, проливая часть на рубашку, тут же отряхнулся и наконец наполнил водой свой стакан с отколотым краем. – Хорошо-то как.

Петр еще немного постоял и отправился на свою лавку с любимым одеялом, согревающим тело. Разместившись поудобнее, он закрыл глаза, представляя в голове ночное путешествие, то самое, которое по непонятным причинам казалось для него сном. Он лежал, слушая корябание веток по стеклу, но мысль, пришедшая ему в голову, словно подъемный кран подняла его с кровати:

– Мне нужно покурить, и моей пачки уже нет, она смята и лежит в мусорке под столом, и в пепельнице ровно то количество окурков, которое я обычно оставляю. – Пересчитав их указательным пальцем, он убедился в правильности своих подсчетов. – Получается, что той ночью я то же самое сделал, что и сейчас.

Петр стоял у стола, почесывая виски.

– Что-то не так, я никогда не курю у здания полиции и уж тем более на самом крыльце, моя стандартная курилка – это машина и мой кабинет.

Походив по кабинету, Василич уселся на свой стул, укрылся одеялом и уснул. Наступившее утро радовало солнцем, Василич потянулся, лежа на своей привычной для ночевки лавке…

– Стоп, блин, я уселся на стул. – Его голос испуганно, словно от холода, дрожал, а волосы встали дыбом. – Где мой телефон?

Проверяя все возможные места, куда он мог его швырнуть, он нервно твердил:

– Психушку, похоже, нужно вызывать, или застрелиться прямо тут, чтоб никого не мучать… – Добыв телефон, он начал рыться в списке контактов.

– Петр Василич, можно? – Голова Егора вынырнула из-за приоткрывшейся двери.

– Егор, заходи! Скажи мне, я что сумасшедший?

– Вроде нет, а что вы так спрашиваете?

– Да так… Делай следующее дело, я пока уеду, – Пироз вышел из кабинета, достав пачку сигарет из кармана. – Я в окне не отражался!

Остановившись в коридоре, он закурил, сладко потягиваясь и размышляя: «Ночью темно, горит в комнате свет, но я, смотря в окно, не видел себя в отражении». Он быстро вернулся назад.

– Егор, иди сюда! – Василич стоял на том месте, на котором был и во сне. – Чего видишь?

– В окне, что ли?

– Ну да, да… что ты там видишь?

– Так, ветки дерева, листья, соответственно, ну, краску, слезшую с окна…

– Что еще? Ну!

– Нас с вами вижу, и сам кабинет.

– Во-о-от, – протянул Василич. – А если на улице темно, мы будем четче видны или хуже?

– Думаю, четче, потому как на улице темно…

– Молодец, Егорка!

– Вам только это от меня было нужно?! – Сбежавший из кабинета Василич так и не ответил на вопрос Егора. – Может и на самом деле он слегка чокнутый?

Время близилось к полудню, жар солнца проникал всюду, отчего старая иномарка Пироза, стоя в уличной пробке, пребывала в предзакипающем состоянии, а внутри закипал от жары и сам следователь. Прокручивая мысли и находясь где-то очень далеко от реальности, но все так же двигаясь в нужном направлении, он слушал мелодию телефонного звонка, которая повторилась уже несколько раз. Он переключил печку на горячий воздух, добавив обдув на полную мощность, – это было сделано для уменьшения температуры двигателя. Покрываясь капельками пота, Петр уложил голову на стойку между дверьми, наблюдая за транспортным потоком. Раздавшийся сзади гудок привел его чувства в порядок.

– Что еще там?

– Эй, урод, подвинь свое ведро в сторону! – Крики, доносившиеся с явной злостью, напомнили о его общении с пострадавшим, находившимся в больнице и по сей день.

– Куда я тебе двинусь? – высунувшись в дверную форточку, спросил следователь, одновременно рыская рукой по карманам в поисках своей ксивы. – Хрена джип у них, блин, где же мои документы, на столе, что ли, оставил? Хм-м-м, вот как получается, меня тут раздавить хотят, и я сразу защиту ищу в виде документа, а людей простых, которые не могут за себя постоять, просто-напросто отбрасывают в сторону. От таких, значит, хочет зачистить город наш Робин Гуд.

– Три, два, тебе хана! – Рванувшийся вперед джип притер своими мощными колесами заднюю часть сбоку. – Еще хочешь?

Испуганные люди, ехавшие в этом же направлении, опешив от такой наглости, жались в стороны, лишь бы пропустить этого ненормального вперед. Следователь почувствовал себя очень некомфортно, очень униженно, отчасти поняв, что хочет убийца, и легкость или, может быть, даже интерес в совершении данного деяния. Но только освободить весь мир от этих тварей нереально, и оно, то самое существо, что толкает тебя к чувству превосходства над другими, может присутствовать в каждом, но только не у всех выходит наружу.

Пироз вышел из машины, рискуя попасть под злосчастный автомобиль, достал табельный пистолет и разрядил всю обойму в колеса…

Глава 4
Продавец

Он скрытный, он тихий, он не выдает никакой информации о себе, но таинство желания истерзать животных на заднем дворе своего частного дома процветает в нем, и, словно глоток энергетического зелья, это действие нужно ему, чтобы избежать упадка сил. Я не раз замечал его, того самого продавца хозтоваров, он отлавливал бездомных собак, но я бы и не подумал ничего плохого, если бы не проходящие мимо женщины, которые обмолвились между собой, что он убивает их. Конечно, в момент ловли он и был больше похож на безумца какого-то, но чтоб поймать и тащить к себе во двор, это бред.

Проследив за ним однажды, я не заметил ничего подозрительного – продавец зашел с собакой на территорию дома с высоким забором. Долго я стоять не мог, потому как боялся засветиться, поэтому отвел пса и вернулся вновь, но уже с камерой. Установить я ее смог на достаточно высокое дерево подальше от места пребывания продавца.

Камера работала неделю, и отснятый материал я просмотрел несколько раз – там творился сущий ад, это что-то с чем-то – жесть, одним словом. Быстро собравшись, я, переодетый в полицейскую форму, пришел в его дом, и как только за мной закрылась калитка двухметрового забора, моя рука нажала на курок электрошока. Упав, он потерял сознание, и я оттащил его на место казни собак, тут же привел в чувство и сделал с ним все то же самое, что он творил с собаками…

– Егор, скажи честно, это ты убийца? – ощупывая свой подбородок, задал тот же вопрос следователь.

– Ну, как бы да… – с некой растерянностью ответил Егор.

– Ты так рассказываешь, что я даже вижу тебя гуляющим с собакой и выглядывающим того самого живодера… У тебя собака-то есть?

– Нет, я не очень люблю домашнюю живность…

– Понятно. – Следователь, держа перед собой записи помощника и дело, пробегал взглядом по строчкам, подбирая новые вопросы.

– Ага, Петр Васильевич, вы на месте… Егор, иди погуляй, чаю попей, пирожок съешь… – Вошедшее руководство явно было не в духе. – Ты что, мать твою, делаешь? Почувствовал себя властелином колец, что ли? Я твою задницу прикрывать не буду, несмотря на твое положение и статус лучшего следователя! Может, мы все будем пушками махать? Ну ты меня поразил… Хорошо, что ты мне вчера не попался, разорвал бы!

Крики было слышно эхом по всему этажу, и они проваливались даже этажом ниже.

– Я хотел понять, что чувствует серийный убийца, именно наш, с электрошокером который…

– Ты… Да я тебя… Сука! Стрелок, мать его! – Он замахнулся кулаком, и в этом жесте чувствовалось отчаяние, потому что подобная выволочка ожидала и самого начальника от вышестоящего. – На сутки в отстойник! Оружие сдать!

– Илья Владимирович, я не могу, у меня дел куча!

– Мне плевать, понял! Сам не пойдешь, насильно посадят на неделю, а там видно будет… Давай, шуруй.

Петр Васильевич взял Егоркины записи и дело по продавцу, сдал оружие, значок и заодно и шнурки, что было больше для привлечения внимания сделано. Зайдя в отстойник, он улегся на койку, повернулся к стене.

– Егора позови, пусть придет, а я пока отдохну… Попусту не беспокой.

– Василич, ты чего с катушек-то слетел?

– Не беспокой меня! Твоя работа сторожить, вот и сторожи меня, а то вдруг сбегу…

Егор, прохлаждающийся на воздухе, ходил вдоль здания, держа руки в карманах брюк, пока свист и машущий рукой, зовущий к себе человек не привлекли его внимание.

– Чего?

– Там тебя Пироз зовет, его закрыли.

– В смысле закрыли?

– Посадили его на сутки, может, больше…

– Ого, вот это новость! – Удивление Егора не сходило с его лица до самого отстойника, в котором и отдыхал Василич.

– Петр Васильевич, вы чего… Как вы тут… За что?

– А-а-а-а, не волнуйся Егорка, прорвемся! – он говорил достаточно весело, ухватив сквозь решетку помощника за плечо. – Значит так, ты теперь главный, все так же продолжай заниматься делами, если что-то надо, приходи, у меня телефона нет, звонить не на что.

– Ну… Ну ладно…

– Блин, пока тут то-се, я и забыл совсем, может, ответишь мне на вопросики, которые я подготовил по делу?

– Отвечу, почему бы и нет.

– Ты говоришь, он отлавливал собак, а где это сказано?

– Так заявления были о краже, прямо из парка привязанных собак крали, также несколько граждан обращались с жалобами на то, что у них на глазах мужчина поймал собаку удавкой и оттащил в автомобиль.

– Убийца видел то же самое, что и те люди?

– Видели еще одного мужчину с собакой, он сфоткал уезжающий автомобиль продавца, в котором была бездомная собака. Потом по номеру автомобиля убийца пробил владельца и место жительства, ну а далее как по сценарию…

– Хрена ты выкладываешь, у меня аж мурашки по коже, как только представлю тебя убийцей… Ну да ладно, с чего ты взял, что убийца фоткал автомобиль жертвы?

– Так там приложение к делу в опроснике, люди утверждают, что человек тащил собаку, которая извивалась как могла, с хрипом и пеной изо рта, и что был еще один человек с собакой, который все это снял.

– Это бред, Егор! Каждый снимающий потом убивает, хочешь сказать?

– Нет конечно, просто люди-то дали описание и тому продавцу, и тому с собакой, а потом уже того с собакой я увидел на видео с убийствами этих собак!

– Не понял.

– Ну вот, смотрите, – Егор тыкал в дело, а именно в описание человека с собакой, который фотографировал машину. – Видите, как он одет?! И на том видео, которое нам впоследствии досталось, ну точнее, вам досталось, там тот же человек, он периодически прогуливается у того самого дома с той самой собакой, с которой его видели люди в парке.

– Я как-то не акцентировал внимание на проходящих около дома продавца людях.

– Самое интересное, что это тот же человек, который убил полицейского…

– Опа, а это как ты понял?

– По полицейской форме, которая принадлежала убитому полицейскому, а также я опросил жильцов дома, бабушку из квартиры напротив, так вот, она с трудом, но все же вспомнила, как был одет человек, постучавший в дверь молотком, и одет он был как тот самый человек с собакой в парке.

– Удивляешь меня, зачем-то бумаги перекладывал, мог бы дела раскрывать не хуже меня.

Засмущавшийся Егор пожал плечами, а потом добавил:

– Убийца форму скинул у убитого в доме, и затем, надев его вещи, покинул место преступления.

– Красиво разложил все, по полочкам! Только скажи мне теперь, кто такой убийца?

– Так я-то откуда знаю?!

– Нет, ты не понял, составь портрет, дай ему описание.

– Вот вы знаете, я вижу его тихим борцом за справедливость, но только не за справедливость, выставленную на всеобщее обозрение, а за справедливость своего внутреннего мира, может быть даже такую, которую ему привили с детства. Он ее пытается соблюдать, создает некое равновесие своего окружения, где на сторону добра зло может заходить аккуратно, и ни в коем случае не чувствовать себя превыше всего… Ну а если демонизм вылезает наружу, этот человек его усмиряет…

– Вот ты закручиваешь, тебе бы сказки сочинять… – Петр махнул Егору. – Иди, молодец!

Егор, получив похвалу от своего кабинетного начальника, был на седьмом небе от счастья, он словно нашел смысл своего пребывания на этом свете, его походка напоминала танец, и шел он в кабинет, где он теперь был главным, пусть и не на долгий срок.

– Ох, мой кабинетушка. – Сжав кулак, он тряс его, словно наши забили гол в ворота противника. – Так, где тут колбаска Василича? А, вот она…

Отрезав хлеба и колбасы, он сложил бутерброд, щелкнувшая кнопка чайника предупредила, что вода вскипела и можно наливать чай.

В кабинете Пироза царила та самая привокзальная романтика, когда ты хочешь быстро съесть бутерброд, выпить из пластикового стаканчика обжигающий пальцы чай и успеть на поезд, но на поезд Егор так и не успел.

– Ничего себе ты устроился, как на курорте! – Вошедший Василич говорил и переодевался очень быстро, а вот его помощник не мог даже моргнуть, стремительно бледнея. – Все не ешь, мне оставь, и чай разбавь, я горячий не люблю быстро пить… Если хочешь, себе налей, только давай быстрей, Лазин все, так сказать, труп, и Щепкин пропал, а теперь ешь и выезжаем!