Текст книги "Цветы любви и цветы веры. Стихотворения"

Цветы любви и цветы веры
Стихотворения
Максим Чекмарёв

© Максим Чекмарёв, 2015

© Максим Чекмарёв, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

От автора

Перед вами наивная книга. Во-первых, тем, что я пока ещё верю, что сборники стихов могут быть прочитаны от корки до корки. Во-вторых, тем, что темой стихотворений являются две смутные стихии человеческой души – любовь и вера. Каждый сталкивался с ними, мало кто может описать их словами, кроме, разве что, как в стихах. В любом случае, верующий и любящий – уязвимы, и я делюсь с вами моей уязвимостью, которая, быть может, поможет стать уязвимыми и вам, потому что открыться навстречу чему-то и кому-то можно только рискуя.

Максим Чекмарёв, 2015

«Вечерний дождь сбивает с яблонь цвет…»

 
Вечерний дождь сбивает с яблонь цвет
Вечерний дождь стучится в твердь асфальта.
Он взял в одну лишь сторону билет:
На землю – вниз. Судачить перестаньте,
Что он пришёл не к месту. Отворят,
Закрыв зонты, готовые к безумствам.
Они, наверно, чаще всех стучат,
Потом толкают дверь. За дверью пусто…
И в тихом коридоре, наконец,
В бесшумной темноте весенней ночи
Мы обретём невидимый венец
Любви к пространству одиночеств.
 

«Ещё одна осень… Какая по счёту из прожитых?»

 
Ещё одна осень… Какая по счёту из прожитых?
В туманах над реками, в чистой холодной росе
Умоет она заполошных и растревоженных,
Потерянных. В общем, таких, какие мы все.
 
 
Ещё одна осень… Но жизнь продолжается прежняя.
Меняемся только снаружи, но те же внутри.
А дни прорастают нам в память, газетами свежими
Ложатся на полки. Захочешь – пересмотри.
 
 
Бывает застынешь, а листья всё падают, падают.
Не в силах идти, но глаза всё глядят и глядят.
И мир, позолотой наполненный, плачет и радует,
И время не движется или струится назад.
 
 
Одно непонятно: реальность или просто иллюзия?
А может и то, и другое? На выбор. Что выберешь ты?
Глаза открываются шире, зрачки только сузились.
Светло и цветно… Это солнце горит и цветы.
 
 
Горит, не гниёт. А ещё семя загодя сеется.
И травы не сохнут, их зелень стекает в песок.
Их дух сохранится, труха постоит и развеется,
Но после – весною – сгустится в берёзовый сок.
 
 
Лишь осенью, слышите, это возможно лишь осенью, —
Дозреть, стать глубоким, как сон, и упрямым, как явь.
Чтоб корни души хоть немного подёрнулись проседью,
Чтоб искоркой в сердце сверкнула желанная Правь.
 
 
Здесь в днях акварельных, где краски всегда расплываются,
Сплавляются, с жизнью срастаются. Жизнь есть вода.
И души, смотри, как бутоны цветов раскрываются,
Цветут и не вянут уже никогда, никогда…
 

«Я сказать хотел бы что-то новое…»

 
Я сказать хотел бы что-то новое,
Да всё главное, наверно, сказано:
Доброе, тревожное, суровое,
Ироничное, простое и бессвязное…
Можно я отвечу лишь молчанием
И улыбкой глаз немного сонных.
Хватит Богу наших замечаний,
Саомообвинений и поклонов.
Я бы сел с Ним рядом на скамейке
И болтал ногами, как ребёнок.
Что мне дела до судьбы-злодейки,
Если Бог со мной ещё с пелёнок.
Спорить, мыслить, драться за идеи,
Но к Нему никак не приближаясь, —
Частая, но глупая затея,
Я в ней сам себя порой пугаюсь.
Можно проще – говорить и слушать,
Рядом быть с Отцом, Творцом и Другом,
Наполняя жизнью разум, душу,
Ввысь идти, а не бродить по кругу.
 

Перед сном

 
Я пишу эти строки, и время к полуночи
Тихо движется, мне сообщая свой ритм.
Угловатыми гранями старенькой тумбочки
Собираю в стихе перекрестия рифм.
 
 
Чтобы снег на асфальт мелкой крошкою падая,
Мельтешеньем своим в свете редких окошек
Вдруг напомнил о мыслях глубоко запрятанных,
Неделимых на группы плохих и хороших.
 
 
И всплывают они к яркой точке сознания
Посмотреть мне в глаза, растворяясь неспешно,
Став простым достоянием бытописания,
Словно в чае горячем я сахар размешивал.
 
 
Все обиды, печали, минутные радости
И гневливое лёгкое щёк полнокровье
Отступают и тают, признав свои слабости
Перед вечными Верой, Надеждой, Любовью.
 
 
Я и сам улыбнусь, преклоняя колени,
Поразившись внезапно открывшейся вечности.
Не вместят нашу душу телесные стены,
Когда станет готова она к бесконечности.
 
 
Мы, обнявшись, с тобой засыпаем, и кажется,
Что прошедшего дня суетливая муть
Через пару мгновений успешно уляжется,
Открывая во сне жизни самую суть.
 

«Прохлада полночного часа, шелест листвы…»

 
Прохлада полночного часа, шелест листвы,
Теней деревьев сплетенье на мокром асфальте,
Свет фонарей, свежескошенной запах травы,
Шёпот из недр темноты: «В этой ночи растайте…
 
 
Дайте возможность себе распрощаться со сном,
Пейте чернила таинственных улиц бездонных,
И устремляйтесь, ведомые Млечным путём,
К звёздам и новой земле по полночному сонной!».
 
 
Ладан весеннего воздуха после дождя
Терпкий и даже способный расширить сознание
Смело вдыхайте и, пару мгновений спустя,
С губ благодарность срывается как заклинание.
 
 
Как хорошо окунутся в прохладную ночь,
Зная что солнце, луна, спящий город, все звери и птицы,
Лица, холмы и равнины, и тучи, спешащие прочь,
Снова и снова готовы всегда повториться,
 
 
Но каждый раз уникально. И новая грань
Этой Вселенной сверкнёт то слезой, то алмазом,
То белозубой улыбкой в воскресную рань,
То этим всем ослепительно ярко и разом!
 
 
Ночью мы ждём пробужденья, а днём темноты,
Чтобы во сне оживали мечтанья и сказка,
Чтобы страданий и бед растворялись черты,
А новый день был спокоен, приветлив и ласков.
 
 
Мир состоит из молитв и ответов на них,
И созерцания мира в обычном течении
Днём или ночью когда ты спокоен и тих,
Мир обнимая в нахлынувшем вдруг вдохновении.
 

«Эту ночь не отличишь от дня…»

 
Эту ночь не отличишь от дня,
Темнота не в силах успокоить
И не в силах приобнять меня.
Всё вокруг какое-то пустое…
 
 
Но не так, что хочется пропасть
От безвкусности, обрыдлости мгновений,
И хотя бы попросту упасть
В тесное пространство сновидений.
 
 
Мне не спится, и горит душа.
Отчего? Увы, понять не в силах.
Лишь в окошко хочется дышать,
Чтоб немного внутренность остыла.
 
 
А потом нести кусочек льда
За грудиной очень аккуратно.
Он растает. Слёзы без следа
Выплачут его во тьму обратно…
 

«Зимней ночью я в небо смотрю. Ощущаю вращение…»

 
Зимней ночью я в небо смотрю. Ощущаю вращение
Сфер небесных и сферы земной под ногами.
Ощущаю свободу, но вместе – ещё возвращение
Диких страхов, порою владеющих нами.
 
 
В них спасаются бегством все мысли родные, серьёзные,
Пониманье привычного вдруг ухитрившись украсть.
Я боюсь, засмотревшись на небо чернильное, звёздное,
Оторвавшись от почвы, в него вверх ногами упасть.
 

«Липы у дороги поздним летом…»

 
Липы у дороги поздним летом,
Пыль забилась в трещины асфальта,
И ворота, движимые ветром,
Нам поют простуженным контральто.
 
 
Нет жары, нет ощущенья тела,
Солнца свет и на сетчатке вспышки.
Так реальность странно опростела
Выцветшей картинкой в старой книжке.
 
 
Но, наверно, это мне милее,
Чем страстей безумное круженье, —
Теперь каждый новый день согреет
Глаз твоих игривых выраженье.
 
 
У любви всегда есть два актёра,
С неба смотрит гениальный Автор,
Чтоб они сыгрались и притёрлись
В вечности, где нет вчера и завтра.
 

«Зимний день. Воскресенье. Закат…»

 
Зимний день. Воскресенье. Закат
Сок брусники на небо выльет.
За окном тополя молчат,
А в углу дребезжит холодильник.
 
 
Вокруг стен родных прямоугольник
Защищает от внешней стужи:
Жизнь в такой для духовки форме
Выпекает людскую душу.
 
 
Из всей мистики главную тайну
Мы откроем в делах домашних.
Так, бывает, судьбу случайно
Узнаёшь, погадав на ромашке.
 

«Тает корка ледовая…»

 
Тает корка ледовая,
Меж проталинок проседь,
Поле, сбросив оковы,
Перейдёт снова в осень.
 
 
Запах прелой листвы.
Треск в лесу сухостоя.
Шумом новой молвы
Дождь деревья омоет.
 
 
Я стою под дождём:
Грусть нечаянно бросит
Ярко-рыжим комком
В сердце вечную осень…
 

«Созревая, укрепляясь, расцветая…»

 
Созревая, укрепляясь, расцветая,
Ловишь дней весенних дуновенье.
Кисти рук в луч солнечный вплетая,
Замыкаешь золотые звенья.
 
 
У источника кувшин уже разбился,
Колесо колодезя распалось:
Воплотившись, вдруг развоплотился,
Сладкую почувствовав усталость.
 
 
Древенея, пожелтев и опадая,
Принимаешь осени причастье.
Сердце тает, улетают стаи,
В даль небес закидывают снасти.
 
 
Проверяя запах и прозрачность,
Мироварник старый улыбнётся.
Как посмотришь в мир чуть-чуть иначе,
Так услышишь, как душа проснётся.
 

«Нет большей глубины, чем глубина молчанья или сна…»

 
Нет большей глубины, чем глубина молчанья или сна.
Как капля дождевая в речке растворится,
Так не поймёт, жива ль ещё она
Или в рывке финальном в новый мир стремится.
 
 
Нет большего огня, чем огонёк свечи,
Что догорает перед светлым ликом.
В нём слышу, как душа чья-то кричит,
И для небес пронзительней нет крика.
 
 
Нет большей чистоты, чем грязь души,
Которую признал и исповедал.
Господь рыдал со мной, грех разрешив,
И примирил меня с землёй и небом.
 
 
Нет большей мудрости, чем целеустремлённость
Росточка тополиного, который пробьётся
Сквозь бетон и пышной кроной
Над всем окрестным миром вознесётся.
 
 
И я приду готовый с сердцем полным
Под сень молитвы, и Божественный покров,
Меня впитав, несёт по миру волны…
Нет больше откровенья, чем любовь!
 

«Летний воздух душистый, жаркий и плотный…»

 
Летний воздух душистый, жаркий и плотный,
Полупрозрачный и полудремотный
Мягко колышут сирени и тополи.
Мы в этот вечер по берегу топали
Тихой реки, и речное дыхание
Нас осеняло прохладным касанием,
И окрыляло, и возносило,
И к заходящему солнцу стремило.
Тёплый песок босыми ногами
Мы загребали, и следом за нами
Всё повторяли длинные тени.
Взявшись за руки навстречу слиянию
Глади речной и заката сияния
Шли, и сердца нас обоих истории
Тахикардиями и перебоями
Стали рассказывать. Наше молчание
Душам открыло простор понимания.
За горизонты любимого взгляда
В час столкновенья жары и прохлады,
Ночи и дня мы сумели проникнуть.
К чувству любви невозможно привыкнуть…
Пламенем не обжигающим, словно
Лучик заката, снова и снова
Грани мои и твои расплавляя,
Душу двоих в одну душу сливая
Трудились упорно любовь и солнце,
Чтоб подарить обручальные кольца.
 

«Нежный майский закат золотит тополя, шифер крыши…»

 
Нежный майский закат золотит тополя, шифер крыши,
Скромно ветви склонив, рядом стройные клёны стоят,
И звук наших шагов на дорожке асфальтовой слышен,
И вечернего солнца лучи перед нами весь путь золотят,
Словно ткут его неторопливые Ангелы свыше…
 
 
Мы с тобой прошагали немало с улыбкой вдвоём,
В каждом дне находя кропотливо златую крупицу,
Озаряя друг друга всегда вместе прожитым днём.
Чтобы радостью тихой светились всегда наши лица,
Мы согласно сердцами неслышную песню поём!
 

Листья

 
По земле прохлада пробежала,
Листья палые оделись в мягкий иней.
Это осень. Я уверен – жизни мало,
Чтоб понять, что происходит с ними.
 
 
Распустившись всё тянуться к свету,
Яркой зеленью бескрайний лес наполнить,
А в итоге, на закате лета,
Вдруг опасть, прощальный вальс исполнив…
 

Дуб

 
Оголились корни, мхом поросшие,
Могучий ствол много лет нёсшие.
Эх, брат Авраамова дуба, родной,
Ты так же стоял в тишине ночной
В тот день, когда предок мой дальний,
Быв из отчих мест в плен уведён,
К небу не раз простирал взор печальный,
Строив башню во граде, что назвали потом Вавилон.
 

Душа моей Родины

 
Радость моя —
Тишина,
Когда слышно, как бьётся сердце России.
Нет, душа моей Родины не темна.
Я видел – она золотая с оттенком серебряно-синим.
Русь —
Самородок земли,
И на ней тихих рек жилы
Вместо дорог пролегли
Летом – жидких, зимой – застылых.
Только здесь
Тишина
Наполняет и смерть, и жизнь.
Нет, душа моей Родины не темна!
Не веришь? Пристальнее всмотрись…
 

«Наступает внезапно предчувствие осени…»

 
Наступает внезапно предчувствие осени,
Когда сердце из камня становится золотом.
Этот миг откровенья не ждёшь и не просишь,
Поэтому он оглушает, как молотом.
 
 
Листопадными тропами и переулками
Ты пытаешься скрыться, вернуться к привычному.
Кровь в висках всё торопит ударами гулкими
И бросает, играя, на стены кирпичные.
 
 
Всё так пусто, так слёзно, темно и неясно,
Но наполнено верой, поэтому держится.
Днём и жёлтым, и медным, и огненно-красным
Душа с телом едины, но всё же не смешиваются.
 
 
На скамейке под клёном отпустит тревога,
Мне покой не вернув, не оставив в наследство
Пару чётких следов на тернистой дороге
В память об отзвучавшем духовном детстве.
 

Песня шута

 
Шапка шута в дрожащей руке,
Зрительный зал пуст.
Скупая слеза на небритой щеке,
И выдох протяжный: «Трус!..».
 
 
В зеркале блёклые видишт глаза
И бледный с горбинкой нос.
Силишься снова себя узнать
И осознать, что стряслось.
 
 
Но понимаешь, уже готов
На все вопросы ответ.
Я позабыл среди тысячи слов
Едкое меткое «Нет!».
 
 
Волей чужой – и друзей, и врагов,
В пьесу был вовлечён.
Она называлась: «Страна дураков,
Или дурной сон».
 
 
В ней я играл, забывая себя,
Множество разных ролей,
Душу на мелкие части дробя
В угоду сторонних людей.
 
 
Зритель смеялся, порой говоря,
Что видит отменный талант.
Но постепенно силы терял
Горе-комедиант.
 
 
Аплодисменты. Занавес. Свет.
Люди ушли неспеша.
И я понимаю, снимая жилет,
Что кровоточит душа.
 
 
Сердце, не надо так громко стучать!
Не надо печали и слёз…
В шапке шута я стал замечать
Нити седых волос.
 
 
Может быть, ими из лоскутков
Сшить воедино дух?
Корпией в ране высушить кровь
И смыть её с тонких рук.
 
 
Театр покинуть, назад не смотря,
Сам своей жизни царь.
И твёрдо решив себя не терять,
Сцену сменить на алтарь…
 

«Помнишь, утро туманное дымом над речкой клубилось…»

 
Помнишь, утро туманное дымом над речкой клубилось,
Мы лежали в траве, умываясь холодной росой.
Это жаркое лето как вечность тянулось. Томились
Мы от зноя. Но что для любви этот зной?
 
 
Если можешь гореть изнутри – никогда не погаснешь,
Только взрывоопасен огонь неспокойной души.
Ты не бойся, здесь риск не бывает напрасным,
Так гореть – это самая чистая жизнь.
 
 
Помнишь зимние ветры, а ты была в лёгком пальтишке.
Я – в осенних ботинках, и тоже продрог и промёрз.
Мы навстречу друг другу бесстрашно-безбашенно вышли.
Если крепче обнять, то не так уж и страшен мороз.
 
 
Жар и стужа снаружи ничто, ерунда, безобидны,
Если греют друг друга усердно слова и сердца
Бескорыстно и скромно, что внешне порой и не видно,
Но тепла их и света хватает всегда до конца.
 

«У подножия клёнов течёт ручей…»

 
У подножия клёнов течёт ручей,
У сарая растут лопухи и мята,
Треугольно и угловато
Отпечатались лапки грачей
В глине рыжей и комковатой.
Говорю я себе «Опростей,
 
 
Стань полынью у перекрёстка,
Деревянной рамой окна,
А напротив него – стена
Выбеленная извёсткой.
И тогда, наверно, сполна,
Я почувствую, что есть «просто»…
 
 
Просто жить, словно мелкий дождь
Тихо падать на тротуары,
На асфальт узких улиц старый.
Тонких пальцев привычную дрожь
Над неслушной струной гитарной
Призадумавшись, переждёшь
 
 
И ударишь, аккордом случайным
Крик души, вырвавшись, погаснет.
Не умею играть, но ясно —
Можно смыться из лап отчаянья.
Вспышка гнева и та погаснет,
Когда сложность была нечаянной.
 
 
Когда эта цепочка мыслей
Кроме «есть» прибавляет «будет»,
«Было», «как», «что подумают люди»,
То, касаясь высоких смыслов,
Ты завален ментальной грудой
Отборного псевдоглубокомыслия.
 
 
И тогда берёзы и клёны,
Закаты, радуга шире неба,
Запах горячего хлеба,
Чей-то взгляд глубокий, влюблённый.
Остаются за рамками, словно не был
В этой жизни от чуда бездонной.
 
 
Да и какие чудеса увидишь если
Переполненная маршрутка, счета за телефон,
Газ, свет, выросшая цена на батон
Загружают мозг процентов на двести,
Втаптывают личность в бетон
И расстреливают на месте?
 
 
Если вам твердят: «Заработай денег
И познаешь блага цивилизации —
Интернет и канализация
Недоступны, когда ты беден.
Попутно надо учесть инфляцию…»
А ещё под влиянием СМИшных сплетен
 
 
Народ озабочен с кем спят звёзды,
Кто из чиновников самый продажный,
Кто в правительстве самый важный.
Времени задать вопрос: «Для чего я создан?»
В пространстве информационно загаженном.
Нет. И люди с глазами бесслёзными,
 
 
Усталыми, испуганными, но всё-таки умными,
Уложив спать детей, вздохнут потом,
Забываясь неровным, но всё же, сном,
Утомлённые, увы, чужими думами.
В этом мире прекрасном и простом,
Дни только кажутся нам угрюмыми.
 
 
Всего лишь проснуться, продрать глаза,
Надрать себе задницу, лучше дважды,
И, вспомнив сказочное «однажды»,
Понять, что ещё раз прожить нельзя
Всё, что ты упускаешь в мгновении каждом,
Вместо чувств теорий мир бороздя.
 
 
И умыться водой такой холодной,
Мылом душистым, полотенцем мягким
Вытереть лицо, по-собачьи отряхивая
Волосы, подавляя позыв дремотный.
А потом газетой себя обмахивая,
Ощутить щекой ветерок щекотный.
 
 
Восклицаешь: «Я – такой живой,
И рутина не кажется больше пресной,
Ведь она оставалась всегда неизвестной
В круговерти взбалмошной и занятой,
А сейчас она стала такой простой
И намного более интересной
 
 
Открываю по новой давно забытый
Этот мир потерянных ощущений:
Цветов, запахов, прикосновений,
Новых книг и полов помытых,
Бесконечно ярких мгновений,
Наконец-то вполне прожитых…».
 
 
И слеза, и вдох, и другие мысли —
Всё моё, не прервётся сознанья нить,
По-другому хочется говорить,
Чтобы в каждом слове побольше смысла
И побольше живости отразить.
«Ах, как радуга в небе повисла!..».
 

«Подари мне новый день, который…»

 
Подари мне новый день, который
Ярче солнца, необъятней моря.
День, в который я могу любить, и столько
Чувствовать и искренне и тонко,
Что проснуться можно даже дважды:
Ото сна и от привычки каждой.
Сердцем паче снега убелиться,
Закипеть и тотчас испариться
Облаком. Я возвращусь дождём,
Чтоб гулять нам под одним зонтом…
 

«Снежно, не холодно, а из окна горизонт…»

 
Снежно, не холодно, а из окна горизонт
Виден до самого солнца, ушедшего в завтра.
Едем полями, дорога манит меня в сон,
То укачав, то будя сотрясеньем внезапным.
 
 
Кажется мне, что дорога сейчас – колыбель,
В ней я, окуклившись, спрятан в задумчивый кокон.
Стрелки часов и круженья колёс карусель
Мчат по пути, затерявшемся в небе высоком.
 
 
Знаю – приеду домой, словом, выйду на свет,
Словно бутылка вина из подвала угрюмого замка,
Полный и мыслей, и чувств, скажу тихо «привет»
Солнцу, настигшему нас в наступающем завтра.
 

«Холодны и вспотели ладони – волнуюсь…»

 
Холодны и вспотели ладони – волнуюсь.
Так всегда: где любовь, там и ценность момента растёт.
Помнишь, как неуверенно, и покраснев, и тушуясь,
Я в театр тебя приглашал в самый первый студенческий год.
 
 
Как подкладывал к розам в букет пару веток черёмухи,
Чтоб живую весну подарить, а не только цветы,
И всегда ощущал себя просто расцветшим подсолнухом,
Он – за солнышком крутится, а моё солнышко – ты.
 
 
Семь небесных кругов, и семь лет мы с тобой уже рядом,
Как иголка и ниточка в вышивке жизни единые,
Продолжаем узор из капелей и листопадов
Теплотою, заботой, верностью голубиною,
 
 
Пробужденьем и сном, и серьёзностью, и беспечностью.
А меж тем перед Богом у нас безымянные пальцы
Золотой опечатаны верой, любовью и вечностью,
Что однажды начавшись сквозь все горизонты протянется.
 
 
Вот согласная жизнь – как молитва и священнодействие,
Как служение, радость, и разом покой и полёт,
Лишь одна в освящении нового целого действенна,
В ней семейная жизнь развивается, крепнет, растёт…
 

«Когда случится припадок лирический…»

 
Когда случится припадок лирический,
Как врач я понять не в силах:
Клонически или тонически
Душа и слова конвульсируют?
 
 
И кто я в такие моменты:
Я мыслю? И мыслю ли я?
И что означают фрагменты
Такого вот бытия?
 
 
Разорванная завеса
И слепящий свет заката…
Дорога мне неизвестна,
Но всё же иду куда-то.
 
 
Случаются или сбываются?
Сбиваются мысли словами.
Библейские фразы качаются
В море сознания стихами.
 
 
Они продиктованы Богом
И в сердце записаны светом.
Ответь мне, зачем так много
Ты чувств диктуешь поэтам?
 
 
И льётся вода живая,
И движутся сотни рук,
И льёт Он, не видя края,
Чтоб мир оросить вокруг.
 
 
И сам же потом прорастаешь
В созвучья и рифмы манящие.
Кристалликом соли растаешь…
И что же тогда настоящее?
 

«Человек – это форма, страстей и желаний…»

 
Человек – это форма, страстей и желаний
Немерено в нём. И пойди разберись,
Какие – дар света, какие – страданий
Причина. Ответ может дать только жизнь.
 
 
Здесь лишни слова, не уместится правда
В созвучие букв. В другом месте ключи.
В ответ на вопрос – тишина, только странно,
Что в той тишине моё сердце стучит…
 
 
Как страшно в глаза посмотреть откровенью,
Что боль и прозрение разом сулит.
Я жизнь, хохоча, наполнял дребеденью,
А даром всё скроет могильный гранит.
 
 
Поди, поищи для чего я был призван:
Чтоб только есть, спать и продолжить свой род,
Иль есть капля правды в большом море кривды,
Которая смысл моей жизни даёт
 
 
Есть Свет Изначальный, который струится
С небес, призывая идти за собой.
Мысль первая: прочь – отвернуться, забыться,
Не стоит встречаться с самою Судьбой.
 
 
Но где-то внутри разгорается пламя,
Которого голос внушает идти
К Источнику Света, чтоб душу расплавить,
Влить в новую форму – тем самым спасти.
 
 
В годов лабиринте взять нить Ариадны,
Ту цель, за которой не стыдно шагать,
Ту цель, путь служенья которой – отрада,
А плод – чистоты и Небес благодать!
 

Alter Ego

 
Если в небо взглянуть зимней ночью, увидишь, наверное,
Как вращаются звёзды и около них, по-хорошему,
Есть планета, где кто-то проснулся и первым
Вдруг увидел, что снегом луга за окном запорошены.
Он, конечно, такой же как я – выглядит заполошенным,
Любит чай, утром молится в полном народа автобусе.
Точно знаю – халат у него есть заношенный,
Ну а цвет любит синий, как море на стареньком глобусе.
Он читает порой на ходу, на ходу одевает перчатки,
И теряет зонты, потому что дождя не боится,
И случается вдруг, что зимой, к слову, чаще на Святки,
Его взгляд, как и мой за пределы Земли устремится.
Он не ищет там счастье, оно не снаружи, а в сердце,
И не ищет чудес, ведь они его сами находят,
И не ищет ключей от закрытой, но манящей дверцы,
Можно ведь постучать и зайти, как культурные люди заходят.
А он видит Того, кому скажет: «Спасибо!» с улыбкой.
В этот миг его голос, наверно, и тише и выше.
Он уверен, что там его любят и слышат,
Сознавая, что жизнь проживает
с единственной только попытки…