Текст книги "Лесник: Назад в СССР"

Глава 6. С корабля на бал

Разумеется, спичкой особо не посветишь. Поэтому Иваныч, из попавшейся под руку палки и носового платка по-быстрому соорудил что-то вроде факела.

Стало куда светлее.

Мы обступили поверженного медведя. Осмотр сбил меня с толку – этот зверь был странный, очень худой. Даже истощенный. Шкура мало того что казалась словно выщипанной, она висела на нем, как пиджак на швабре.

– Это что же получается, на кабанов, лосиху и Кузьмича напало вот это недоразумение? – спросил я.

– Это медведь. Но, судя по всему, больной, – выдохнул Монгол, почесав подбородок. – Посмотрите, шерсть клочками торчит. Худющий. Выглядит нездоровым.

– Конечно, нездоровый. Он же мертвый! – пошутил я, но вышло не смешно. – В нем пять попаданий с близкого расстояния! Жаканом!

– Женька, не ерничай. Не в выстрелах дело, – нахмурился егерь. – Думаю, он был болен, или паразитами заражен.

– Разве такое бывает?

– Бывает. Из управления по охотничьему хозяйству присылали статью. Советские ученые выяснили, что помимо бешенства, замечены случаи, когда зверь после спячки просыпается больным. Это тот же шатун, только он зимой просыпался, потом находил добычу и снова впадал в спячку.

– Я тоже об этом слышал. И что же, получается, что проблема решена? – поднял бровь Монгол. – Это он на кабанов нападал?

– Выходит так, – кивнул егерь. Только сказал он это как-то не очень уверенно.

– И он же напал на зимовье Кузьмича? – задумчиво протянул я, продолжая смотреть на поверженного зверя. – Нет, ну теоретически возможно. Дури в нем достаточно, чтобы подрать когтями ставни и покрошить дверь. Вот только не верю я, что он не испугался выстрелов – ведь Кузьмич палил как заведенный. Так! Чтобы убедиться в том, что медведь был у зимовья, нужно проверить, быть может, на лапе есть следы от капкана?

Проверить это было непросто. Для того, чтобы просто перевернуть тушу, нам пришлось попотеть. Воткнув во влажную землю факел, мы совместными усилиями кое-как спихнули медведя на бок.

– Ага! Есть! – воскликнул Монгол. – Правая передняя лапа в крови.

– Ерунда. Да он, считай, весь в крови, – скептически хмыкнул я. – Мы же в него пять раз стреляли! Вот, в лапу тоже попали, теперь уже и не узнаешь, была ли там рана от капкана. Тьфу ты…

– Ну а вдруг дело вовсе не в медведе? – засомневался Иваныч. Наверняка опять про каких-нибудь чертей подумал. – Глядите, лапы у кабана на месте! А все звери, что мы находили, были без лап…

– Может, просто не успел их оторвать? – отмахнулся Монгол. – Слушайте, ночь вокруг. Раз мы разобрались, может, уже пойдем отсюда?

Посовещавшись, мы оставили медведя и кабана, а сами вернулись к нашему маленькому лагерю. Вновь забрались в гамаки и поболтав еще некоторое время, завалились спать. К тому моменту как раз догорел импровизированный факел. Так как вокруг ничего опасного больше не было, то и дежурство не требовалось. Поэтому все могли спокойно отдохнуть.

Остаток ночи прошел спокойно.

Проснулся я первым. Уже рассветало, на часах было шесть пятьдесят. Монгол и Иваныч еще спали, закутавшись в свои гамаки. Кстати, их устройство было доработано каким-то местным рукастым умельцем, поэтому выпасть из такого гамака, даже если очень захотеть, будет весьма непросто. А вот намеренно соскочить вниз – вполне себе, но только из положения сидя.

Погода этим утром была так себе.

Над нами сгустились тучи, практически скрыв собой апрельское солнце. К счастью, дождя пока еще не было, но так как метеоролог из меня так себе, то вполне допустимо, что скоро нам придется помокнуть. Со всех сторон сгустился легкий туман. Где-то на опушке каркали вороны, по-прежнему стоял отчетливый запах тины и сырости.

– Эй, народ! – крикнул я, дернув за веревку гамак Монгола. – Подъем! Иваныч, хорош храпеть!

Монгол, открыв глаза, громко зевнул. Затем приподнявшись, принял вертикально-сидячее положение и перебрался на ствол сосны. Цепляясь за редкие сучки, быстро сполз вниз. Сосна была не очень толстой, поэтому перемещаться по ней было несложно. Но и для этого нужна сноровка.

Наши рюкзаки были на месте, висели на самодельных крюках.

Мы с егерем тоже спустились вниз. Принялись собирать хворост для костра. Обходя нашу поляну, я остановился в нерешительности.

– Э-э, ребят!

– Что такое?

– А-а, где факел? – спросил я, глядя на оставшееся в сырой земле довольно глубокое отверстие. – Ночью я воткнул его сюда, а сейчас тут пусто.

– Может, ты бросил его где-то в стороне? – спросил охотник.

– Да нет же. Я точно помню, прежде чем влезть на дерево, я воткнул его здесь, чтобы светлее было. И что? Блин! Ну не ветром же его унесло?

Это и в самом деле было странно. Да, вроде бы мелочь, но в голову начали закрадываться тревожные мысли. Неужели, пока мы спали, кто-то приходил сюда?

Бред. Если бы тут проходили другие охотники или, не дай бог, браконьеры, они бы увидели рюкзаки. Забрали бы их. На кой черт им понадобился потухший факел? Да и как можно было не заметить гамаки?

Уж не самка ли кабана вернулась мстить за беспокойство?

Я усмехнулся. Ну в самом-то деле, чушь какая-то. Скорее всего, будучи на эмоциях, я и в самом деле оставил факел где-то в другом месте. Хоть убей, а подробностей после схватки я не помню.

Быстро развели костер, подогрели мясные консервы, вскипятили чай. Заварка у егеря была так себе, совсем не чета тем травяным сборам, что ранее хранились в его сгоревшем доме. Эх… Как вспомню, столько добра сгорело.

И все же, после такой активной ночи прохладным утром было приятно хорошенько перекусить горячими консервами, а после макать сухари в растопленный жир… М-м-м! Кто пробовал настоящую тушенку, поймет, о чем я говорю.

Помню, как-то в заграничной командировке, попал ко мне в руки сухой паек НАТОвского образца. Так вот, там качество мясных консервов явно выше отечественных, несмотря на то, что классической тушенки у пиндосов в принципе нет.

Ну и выпить горячего сладкого чая, у костра… Кружка приятно согревала не только ладони, но и желудок. Точнее, ее содержимое.

Вокруг все такое сырое, влажное. Само собой, и верхняя одежда, и сами гамаки были влажными. Вот прямо как в Сочи в летний период. Там тоже стиранная одежда никогда не высыхает полностью.

Закончив с завтраком, мы собрали наши вещи и отправились к месту ночной схватки. И медведь, и кабан по-прежнему были на месте, да и кому они на фиг сдались? Волков тут вроде бы не было, а остальным мелким хищникам тут ловить нечего.

Я в очередной раз, уже при свете дня убедился, что медведь и впрямь был больной. И даже не по поведению. Весь его внешний вид говорил о том, что Монгол и егерь правы. Глаза уже помутнели, а вывалившийся из пасти язык уже посинел.

– Что-то не пойму… Почему, когда зверь бросился на нас из темноты, он почти не ревел? – спросил я, указывая на мишку. – Тогда мы сразу бы догадались, с кем имеем дело. Почему при нападении на кабана никто из нас не понял, что там именно медведь?

– Потому что он не ревел!

– Ну да. А почему? Вспоминая ту медведицу, что гоняла нас по тайге и хулиганила по деревне, такого не скажешь. Ее рев был прекрасно слышен на десятки метров.

Ответа не было.

Но сам по себе напрашивался один-единственный вывод – его поведение определялось состоянием организма. Видать, он и впрямь был плох. Потому и не смог сладить с кабаном быстро. Косолапый все равно бы подох, через неделю или и того меньше. А так, выходит, мы доброе дело сделали.

– Я, конечно, слышал о таких случаях, но сам за свои прожитые годы такого никогда не встречал, – вздохнул егерь. – Ну, в общем, хорошо, что мы разобрались с этой проблемой. Пора возвращаться обратно.

– Уже? – удивился я.

– А тебе еще не надоело по лесу бродить? – спросил Иванович. – Если помнишь, это вообще не наш район. До Соболевки еще топать и топать.

– Но останки первого кабана мы нашли на границе нашего района! – негромко возразил я. – Ведь так?

– Ну да. Сомневаешься?

– Не то чтобы сомневаюсь… Просто держу в голове разные варианты развития событий.

Через несколько минут мы выдвинулись в обратный путь. До Прокофьевки по прямой было часа полтора пути, может, чуть больше. Так как мы сошли со знакомого маршрута в сторону, когда искали место для ночевки, пришлось выбираться обратно, петляя между заболоченных участков.

Ничего необычного по пути мы не заметили, да и честно говоря, об этом никто и не думал. Лишь Монгол показался мне каким-то молчаливым. Он шел впереди, не выпуская ствол из рук. Когда я поинтересовался в чем дело, тот промычал что-то нечленораздельное.

Часа через два с половиной мы все-таки вышли к окраинам поселка. Сразу, не раздумывая, отправились к председателю сельсовета. Нужно было сообщить ему печальную новость про погибшего егеря, а заодно расспросить, быть может, он что-то знает?

Однако на пути к зданию сельсовета мы невольно обратили внимание, что в поселке как-то подозрительно тихо, учитывая время суток. И вместе с тем, с другой окраины Прокофьевки доносились невнятные голоса, какой-то шум…

– Что это там такое? – вдруг остановился Матвей Иванович, озираясь по сторонам. – Слышите? Праздник какой-то, что ли?

– Нет, не думаю. Кажется, это с южной окраины! – отозвался охотник. – Идите за мной, я знаю короткий путь!

Свернув с улицы, петляя малоприметными тропинками между домами, сараями и участками, мы вышли к группе деревянных строений, рядом с которой стояло несколько местных жителей, женщин, в основном. Атмосфера тут была безрадостная и какая-то напряженная.

– Что-то и впрямь на праздник не похоже! – заметил я. – Монгол, в чем дело?

– Пока не пойму. Так… Вон председатель! – он указал на мужчину, в центре толпы. – Сейчас узнаем.

Председатель сельсовета Прокофьевки оказался грузным, полным человеком, лет пятидесяти с копейками. Лицо розоватое, пухлое и отдаленно смахивало на блин. Сверху лысина, поросшая редкими седыми волосами. Глаза добрые, голубовато-серые. Сразу понятно, что он человек добрый, мягкий и податливый. Да уж, с прошлым председателем Соболевки Тимофеем Александровичем, конечно же, не сравнить. Тот оказался тем еще перцем.

– Николай Егорович! – окликнул его Монгол, двинувшись навстречу. – Что у вас тут случилось?

Тот оглянулся в недоумении, но разглядев приближающегося охотника, махнул в ответ рукой. Мы двинулись следом.

– Привет, Монгол. Где это ты пропадал?

– Все гуляю. Вчера утром товарищей встретил. С одним вопросом разбирались неприятным, у северного зимовья. Пришлось нам ночью к болотам прогуляться.

Увидев егеря, Николай Егорович поприветствовал и его:

– Ба, Матвей Иванович! Тебя-то как в наши края занесло? К Кузьмичу?

– Попутным ветром, – отозвался старик. – Привет, Коля. Ну, можно и так сказать. Что за столпотворение здесь?

– Да вот, странное дело приключилось. Склад с провизией кто-то разграбил.

– Склад? – изумился егерь. – Откуда он у вас здесь?

– А вот теперь есть. Да еще в марте сюда топографы вертолетами триста килограмм провианта закинули, попросили отвести помещение для хранения. На пару-тройку недель. Консервы там, крупа, сало, мясо вяленое. Ну и указание по телеграфу пришло, только странное оно какое-то было. Мы помещение отдельное выделили, очистили, туда все и сложили. Ну вот оно и лежало все это время, под замком. Только прошло уже почти полтора месяца, а его никто не берет. Зато как раз сегодня ночью склад этот и разворовали.

– Да ладно! Кто это такой смелый? – вырвалось у меня.

– Вот и мы думаем, кто? – вздохнул Егорович. – Пропало около тридцати банок с тушенкой и рыбой, почти все сало. Крупу не тронули, вяленое мясо тоже. Сломали дверь. Сторож Митька ничего не видел и не слышал. Говорит, отлучился по нужде, а когда вернулся, проверять не стал. Да и из него и сторож, как из меня московский генерал. Небось, проспал всю ночь, а сейчас басни рассказывает.

– Можно посмотреть? – спросил я у председателя и не дожидаясь ответа, двинулся к двери.

– А это еще кто такой? – услышал я за спиной голос Егоровича. – Молодой совсем. Иваныч?

– Новый егерь Соболевки!

– А чего вы вообще тут забыли? – вдруг насторожился Николай Егорович.

Что они там обсуждали дальше, я уже не слушал. Меня очень заинтересовал вовсе не тот факт, что был ограблен продовольственный склад. Дело было совсем в другом – справа, у покосившегося деревянного сарайчика я заметил Федьку, что по ночам в окна заглядывает. Рядом с ним стояло какое-то тело, с ружьем в руках. Судя по всему, это и был Митька, который сторож. Видно было, что они знакомы, хотя оба делали вид, что происходящее вокруг их не касается.

Также я обратил внимание на висящую на одной петле деревянную дверь. Остановившись рядом с ней и осмотрев ее, я понял, что дверь не просто сломали. На досках были различимы борозды, кое-где края были раскрошены в щепки, а нижняя петля вырвана из доски вместе с гвоздями. Создавалось некоторое впечатление, что тот, кто это сделал, будто бы не знал, как ее открыть. То ли монтировкой пытался вскрыть, то ли когтями… Очень странно! Примерно что-то похожее было и на ставнях в зимовье Степана Кузьмича.

Неторопливо войдя внутрь, я бегло осмотрелся и увидел разбросанные повсюду консервные банки, одна из которых была раздавлена, а из лопнувшей жестяной стенки вытекла часть густого содержимого. Ощутимо пахло пылью и сеном.

Помимо самих консервных банок, еще было разорвано два мешка с гречкой, и растрепана картонная коробка, в которой хранилось вяленое мясо.

И больше ничего. Выглядело все просто и примитивно. Само помещение – обычный дощатый сарай, без окон, с одной-единственной дверью. Места внутри немного, большую часть как раз занимал провиант топографов. Странно, зачем закидывать столько еды, если в этом районе им нечего делать?

Еще до этого, по пути в поселок я интересовался у Монгола, что там дальше на юг. Так вот, где-то юго-восточнее располагался городок Кыштым. Озер и болот в этих краях хватало, но еще больше их было далеко к востоку.

Выбравшись из сарая, я еще раз осмотрелся и увидел, что Митька уже отошел от Федора и что-то рассказывал одной из женщин.

– Эй, парень! Ну-ка расскажи, что тут произошло? – без раздумий, заявил я.

На вид ему было около двадцати, может, немного больше. Тот покосился на меня недоверчивым взглядом и фыркнул:

– А ты вообще кто?

– Моя фамилия Громов! Я из министерства охотничьего хозяйства области. Провожу расследование по поводу случившегося с продскладом. Мы с егерем Соболевки оказались неподалеку, решили посодействовать. Будем искать виновных. Так что здесь произошло?

Волшебная фраза – искать виновных – сработала так, как я и рассчитывал. Тот стал куда разговорчивее, поубавив пыл. Краем глаза я заметил, что Федька выглядывает из-под сарая, косясь в нашу сторону. Что-то тут нечисто.

– Я ни в чем не виноват, – затараторил тот. – Стоял тут, бдил. Все было тихо. А утром вот это и увидел. Ну и тревогу забил.

– И все?

– Ну да. А что?

– Ну, например, о том, что покинул место наблюдения говорить не будешь? Ты ж по нужде ходил? А куда?

– В смысле? Я никуда не уходил! – взвился тот.

– Да? А у председателя другие сведения. Так кому мне верить?

– Я правду говорю.

– Угу, хорошо. Тогда почему же ты не услышал, как ломают деревянную дверь? Дело было ночью, в тишине. И вдруг дверь начинает скрипеть и хрустеть, а ты ничего не слышишь?

– Плохие новости! – я услышал разочарованный голос Николая Егоровича. – Что ж мы теперь будем делать без Кузьмича? Егерь он был отличный, хоть и вечно в лесах пропадал.

Я оглянулся.

– Нового назначите, – заявил Иваныч и двинулся ко мне.

Видимо, Матвей Иванович уже рассказал Егоровичу историю прошедших суток. Тот воспринял новость с состраданием и даже с некоторым страхом.

– Да ну правду говорю, ничего не слышал! – возмутился Митька.

– А может, это вы сами склад грабанули? – глядя ему прямо в глаза, жестко надавил я. – Вы с Федькой!

– Что? Нет! Не мы это!

– А кто?

– Да не знаю.

– Знаешь! – зарычал я. Уже по глазам было видно, что он трындит.

– Ну, мы… – он запнулся… Глаза виновато бегали по сторонам. – Мы… Мы и вправду собирались вскрыть склад, нас Андрей уговорил.

– Да? И что за Андрей?

– Он на окраине живет, я могу показать! Он там, там!

– Сначала скажи, что за Андрей? – отрезал я.

– Ну… Его отец вроде как крупный браконьер, – промямлил он. – А вы же из Соболевки?

– Верно, а это-то причем здесь?

– Его фамилия Снегирев. Знаете такого?

Глава 7. Подстава

Услышав про Снегирева, я сильно удивился.

Неужели сынок сбежавшего браконьера живет здесь, в Прокофьевке? Вот так любопытное совпадение! Если провести аналогию, то несложно допустить и тот факт, что его мутный отец, вместе с бывшим председателем Соболевки тоже может быть где-то здесь. А значит, и угроза от браконьеров по-прежнему актуальна, несмотря на декабрьские события. Вот дерьмо, а?

Так, стоп. Ведь пока еще никаких доказательств у меня нет. Еще нужно разобраться, что к чему, все проверить и уже тогда делать выводы.

Хоть большая часть местных жителей уже и разбрелась по своим делам, человек пять еще оставалось. Зеваки, одним словом – такие всегда есть. Ну, оно и понятно. В Прокофьевке редко что случается, а тут такое событие – ограбление! Да еще и такое странное, ведь грабители оставили после себя необычные следы, которые и меня поначалу сбили с толку.

Ухватив Митьку за ворот тулупа, стараясь не привлекать внимания оставшихся селян, я потащил его за сарай. Наблюдавший за нами Федька при этом неуверенно попятился, затем скрылся за одним из строений. Я и глазом не моргнул – что с него взять?

– Андрей, говоришь? – прищурился я, когда мы скрылись от посторонних глаз. – И фамилия его Снегирев, верно?

– Ну да.

– И где он?

– Да говорю же, на западной окраине поселка. Примерно метров двести с небольшим, может, триста, – затараторил Митяй, затем шмыгнул носом и сработав на опережение, добавил. – Могу отвести туда, но с одним условием!

– Условием? Каким к чертям собачьим условием? – небрежно хмыкнул я, смерив Митьку насмешливым взглядом. – Ничего не перепутал?!

– А что?

– Ты, наверное, еще не осознал, но я серьезно намерен передать эту информацию вашему председателю, а уж тот по своим каналам доложит куда нужно… Приедет милиция, люди от тех самых топографов. Представляешь, что с тобой будет за кражу государственного имущества?

– А ничего не будет, – вдруг хитро усмехнулся тот. – Государственного на складе ничего не было.

– Да ну? В смысле? – еще больше удивился я, посмотрев на деревянный сарай. – Провиант внутри принадлежит топографам, так?

– Не-а, – обнажил желтые зубы Митька. – Точнее, это Егорович так думает. И там был не только провиант. Разобранное оружие и патроны. Все в мешках. Вертолеты доставили все сюда уже давно, а телеграмма пришла за несколько дней до их прибытия. И она была поддельной.

Становилось все интереснее и интереснее. Не успели мы отойти от ночной охоты и охотника на кабанов, а тут уже дело поинтереснее появилось.

– Выходит, все, что было на складе, принадлежит Снегиреву?

– Ну, можно и так сказать.

– А чего ж они его сами воруют?

– Ну не могут же они прийти и просто взять без спросу!? Никаких документов-то на это нет. Да и, честно говоря, изначально все выглядело странно. Я тут, как бы, все охранять должен, а председатель это дело контролировать.

Прикинув в уме, я усмехнулся.

– Иваныч, подойди-ка! – выглянув из-за сарая, крикнул я и махнул ему рукой.

Они с Монголом все еще о чем-то болтали с Николаем Егоровичем, но заметив мой жест, егерь направился ко мне.

– Ну, чего тут у тебя?

– Короче, судя по всему, это ограбление склада не простое. Есть некий Андрей Снегирев, который все это провернул. Возможно, бежавший браконьер Снегирев – его отец, и он тоже здесь, – напрямую заявил я. – Где-то на окраине поселка. А может, и не только он. Вот, кстати, живой свидетель. Точнее, сообщник. На полставки.

Старик смерил взглядом охранника и присвистнул.

– Вот так новости. Неожиданно.

– Угу… Ну, Иваныч, что будем делать?

– Хм… – егерь задумчиво почесал седую бороду. – Не люблю хвосты за собой оставлять. Однако… Мы ведь не милиция, и гоняться за браконьерами – дело добровольное. Но, думаю, нужно доделать ранее начатое и душу вытрясти из этого Снегирева! Пока он и его прихвостни еще чего-нибудь не натворили!

– Поддерживаю! – согласился я, затем перевел взгляд на Митяя и спросил: – Слышь, а этот Андрей живет один?

– Э-э… У меня условие вообще-то! – набравшись смелости, напомнил тот.

– Ладно, и чего же ты хочешь? – нехотя согласился я, выждав паузу.

– Отпустите меня? – с надеждой в голосе, спросил тот. – Как будто бы я вообще не при делах был? Ну?

– Ишь ты, какой шустрый! – усмехнулся Матвей Иваныч. Он-то быстро догадался, что за фрукт этот Митька. – Значит, ты вместо того, чтобы охранять склад, помог его грабануть?

– Да ничего я ничего не делал! – возмутился тот. – Просто ушел с поста в назначенное время и не вмешивался, пока они дело не закончили. Моя роль простая. А грабили Андрей и его люди…

– Люди? И сколько?

– Трое. Вроде бы трое, – наморщил лоб тот. – Ну, так что? Мы договорились?

– Не знаю. Так себе предложение, – демонстративно задумался я, усмехнувшись. – Наверняка каждая собака в поселке знает, где живет этот самый Андрей, да? Мы можем и сами в гости сходить. Зачем нам ты со своими условиями?

– Потому что меня они знают! – заявил тот, снова выдавив улыбку. – Я знаю условный сигнал! А если придете вы, точно ничего не узнаете. И уж точно не найдете то, что они взяли.

Мы с егерем переглянулись. Скорее всего, он нагло врал. Зачем браконьерам сообщать ему какие-то сигналы? Он же просто местный простак, которым просто воспользовались в нужное время и в нужном месте.

– Хорошо, по рукам, – согласился я. – Так что, отведешь?

– Ну-у… Тебя могу попробовать, а старика точно нет, – нахмурился Митяй. – И Монгола тоже. Охотника тут все знают, старика тоже многие видели, а значит, могут возникнуть проблемы. А тебя я в первый раз вижу.

Митька молодой, на лицо хоть и глупый, а котелок все-таки варит. Может, он просто с виду выглядит ущербным?

– Толково, – кивнул я. – Тогда веди, чего встал?

– Не, сейчас нельзя. Вечером.

– Это еще почему? У Андрея там что, отдельные часы приема есть, что ли?

– Я к ним трижды ходил и только по вечерам. Странно будет, если днем приду.

– Дело говоришь, даже как-то складно у тебя все получается, – заметил я. – Подозрительно… Ну а куда твой друг Федор убежал? Он тоже в деле?

– Нет. С ним Андрей даже разговаривать не стал.

– Надо же… Все больше и больше хочу познакомиться с этим Андреем. Чувствую, это очень интересный человек.

Про себя отметил, что вся эта история с ограблением склада, что рассказал Митяй, какая-то мутная. В ней полно дыр и недоговоренностей. Неужели и впрямь, на окраине Прокофьевки собралась банда, возглавляемая сынком Снегирева? Если так, то у них снова что-то назревает. Иначе на кой черт им понадобилась вся эта провизия и оружие? И черт его знает, что на самом деле было похищено со склада. Чую, тут вовсе не консервы.

– Что думаешь по этому поводу, Иваныч? – спросил я.

Старик нахмурился, оглянулся на председателя.

– Мутное дело, но чтобы делать какие-то выводы, сначала проверить нужно. В поселке проблему и решать-то толком некому. Значит так, ты пойдешь с нами! – заявил егерь, указав пальцем на Митьку.

– Куда?

– Какая разница? – Иваныч взглянул на меня. – Я с Монголом побеседую. Вдруг предложит что?!

Старик отошел от сарая, а я вновь остался с охранником.

– Слушай, парень! Ты хоть понимаешь, что будет, если до этого Андрея дойдет информация о том, что ты их слил? – поинтересовался я, наблюдая за его реакцией.

– Что я сделал? – не понял тот.

– Слил! – повторил я, потом спохватился. – Забей! Они ведь не будут рады, а значит, жди проблем.

– Ну и что?

– Угу, а тебе лет-то сколько?

– Двадцать четыре.

Ну ни черта в этом мире не меняется. Во все времена одно и то же. И в пятидесятые годы были те, кто хотели ничего не делая получить все и сразу. Нажиться за чужой счет, особо не марая руки самому. Кто-то по уму, а кто-то по глупости. Тьфу ты! Этот индивид мало того что глуп и болтлив, он еще и не видит дальше собственного носа.

– Ясно, – хмыкнул я. – Нормально, как все остальные, работать не хотелось? Сколько тебе заплатили?

– За что?

– За то, что ты пустил их на склад! – я начал терять терпение.

– Какие деньги? Зачем? – его реакция снова меня поразила. – Да и что мне с ними тут делать? Нет, я за еду помогал. Тридцать банок тушенки и два килограмма сала, – честно ответил тот. – А что, можно было деньги брать?

– Тьфу! – я просто махнул рукой. Этот Митька – наивный феерический долбень. Мозги набекрень. Думает не головой, а задницей. С такими всегда просто договориться, а еще проще манипулировать. Что Снегирев и сделал. Похоже, сынок браконьера тоже не так прост, каким его Митька описывает.

Пока я думал, вернулся егерь с Монголом.

– Ну что? – спросил я.

– Я вот что предлагаю, – ответил охотник, скользнув взглядом по Мите. – Дом Кузьмича теперь ничейный, поэтому было бы неплохо временно обосноваться там. Я часто бывал у него, думаю, старик был бы не против. Он вообще всегда гостеприимный был, хоть и нечасто у него гости имелись.

– Неплохая идея, – кивнул Иваныч. – А то как бы… Тащить этого в дом к нашей знакомой бухгалтерше совсем неудобно и глупо. А что касается председателя, думаю, пока ему не стоит знать о том, кто стоит за ограблением. По крайней мере, до тех пор, пока мы все не проверим и не убедимся в том, что Снегирев здесь делает.

Мы собирались отправиться в избу Степана Кузьмича. Со слов Монгола было ясно, что родных у егеря Прокофьевки нет. Да и друзей, в общем-то, тоже.

Конечно, забирать себе имущество старика было бы кощунством, но переждать какое-то время в его доме и все обсудить – вполне нормально.

Но тут вдруг вмешался наш «клиент».

– А чего к егерю? Пойдемте ко мне? – предложил Митяй.

– Зачем? – не понял я.

– Ну а почему нет? Я живу один, все необходимое есть. Можно ждать, сколько угодно, никто не прогонит. Да и я буду на виду. Это как бы гарантия, что мои намерения чисты и я не собираюсь убегать.

Мы переглянулись, а Монгол просто пожал плечами. Матвей Иванович уже ввел его в курс дела и теперь охотник понимал всю суть происходящего.

– Можно и так. Мне все равно.

– Ну, тогда веди! – хмыкнул я, наградив горе-охранника небрежным взглядом. – Только без глупостей! Если ты что-то задумал, пожалеешь!

И Митька двинулся вперед, указывая направление.

Пока шли, я почувствовал голодное урчание в желудке.

– Сейчас час дня, – негромко отметил я, глядя на свои часы. – Хорошо бы пообедать. И чего-нибудь посущественнее консервов или вяленого мяса. Достало оно.

– Ну и что ты предлагаешь?

– Чего-нибудь горячего. Например, рагу сварганить. Эй, Митька, у тебя овощи и мясо есть?

– Ну, есть.

– Вот и отлично… Сейчас будем обед готовить!

* * *

Дом у Митьки оказался совсем старым, с покосившейся крышей. Как он стал его хозяином, никто спрашивать не стал – не принято это в этих краях.

Как бы там ни было, но в избе было целых три комнаты. В кухне стояла большая печь, но видно было, что использовалась она редко. Скорее всего, готовил Митька нечасто, полагаясь как раз вот на еду вроде консервов и того, что попроще. Вторая комната была гостиной, но была сплошь завалена дровами, ненужной мебелью, ведрами, деревянными ящиками и прочим хламом. Даже непонятно, зачем такое вообще дома хранить, если есть сарай. Порядка тут не наводилось давно, а потому мусор под ногами таскался по всему дому.

Третья комната была для отдыха. На стенах висели старые шкуры, чучела и старые охотничьи трофеи, добытые неизвестным охотником. Под потолком была развешана не очень чистая одежда, портянки. Под кроватью валялась пара сапог. Да и сама кровать, была так себе – скорее, тахта. На ней-то и спал наш герой недоделанный. В целом, ничего особенного в доме Митьки не было. Дом как дом.

– Короче, Митяй! – цыкнул я, небрежно глядя, как тот распинается, бегая по избе и пытаясь показывать, что и где лежит. Никакой угрозы от него я не чувствовал, а потому постепенно расслабился. Слишком уж выслуживался он, явно пытаясь быть полезным, чтобы на него ничего не повесили. – Ты давай-ка не суетись. Где у тебя запасы?

– В погребе, где ж еще. И консервы там же.

– Показывай, где погреб? – сказал Иваныч.

– А, сюда! – и он направился к кухне.

Мы с Монголом пока растапливали печь. Жрать хотелось неимоверно. Возможно, именно поэтому чувство опасности притупилось. У меня имелись некоторые подозрения в отношении Федора, но, опять же, постепенно мысли насчет него выветрились.

Через несколько минут вошел егерь, неся в руках ведро с прошлогодней картошкой и пару морковок.

– А парень-то запасливый! – похвалил Матвей Иваныч. – У него там добра много. Сейчас тушенку принесу. А вы пока берите ножи и чистите картошку!

– Картошку? – обиженно протянул Монгол.

– Нормально. Сейчас молодого припряжем! – сказал я, доставая нож.

– Женька! – охотник покосился в сторону погреба. – Что-то сомнения у меня насчет этого охранника. Что-то беспокоит меня, а что не пойму. Никак не припомню, где я его раньше видел. Сам-то я хоть и местный, но сам понимаешь, не со всеми удавалось поболтать.

– Какие сомнения? – между делом спросил я, пока не став изливать свои собственные мысли.

– Знаешь, неспокойно мне. Взгляд его знаком мне, только не пойму откуда. Нужно держать ухо востро, как бы он нас не завел куда-нибудь!

– Согласен. Но думаю, переживать не стоит. Ты его видел? Да у него руки тряслись, когда он нам про свою роль во всем этом деле рассказывал. Взгляд, как у собаки, которой на хвост наступили. Ну?

– Может, ты и прав. Жаль только, не пойму я, где ж я его раньше видел.

Между делом, пока мы болтали, печь была успешно растоплена. Мы отыскали котелок, чистую воду. Принялись за сало.

Только Иваныч почему-то не торопился возвращаться с тушенкой, хотя буквально пару минут назад его голос был отчетливо слышен из погреба. Тот ругался, что у Митьки тут сплошной бардак и нет никакого порядка.

Но вдруг стало как-то тихо.

Я не сразу обратил на это внимания, но в какой-то момент привстал со стула и крикнул:

– Иваныч? Ты чего там притих?

Несколько секунд было тихо. Старик не отзывался и это было странно.

– Сука! – рявкнул я, бросившись к ружью. Монгол поступил аналогичным образом, схватившись за свою одностволку.

Сначала я, а потом и он за мной по пятам, рванул на кухню, на подмогу к егерю. Ведь тот замолк не просто так, наверняка что-то случилось.

Люк в погреб был открыт нараспашку, на кухне никого. Окно выбито – судя по всему, рама давно рассохлась и не представляла серьезного препятствия. На полу лежат разбросанные банки с консервами, одна из них в крови.