Текст книги "Назад в СССР: 1985. Книга 3"

Глава 6

Никто толком ничего не знал о случившемся.

Лезть под горячую руку к офицерам я не стал – прекрасно понимал, что это значит. Да и выглядело бы совершенно не к месту.

Я забрал свои вещи, отметился у санинструктора, затем вернулся в свою палатку. Артур и остальные почему-то еще не вернулись с «Юпитера», а про бойцов из другой роты я вообще ничего не знал. Быть может, за пять дней все изменилось, и наших людей уже отправили в Чернобыль?

На часах было около пяти вечера. Начинало темнеть.

Ждал ужин. Чем только я ни занимался: читал чью-то книгу Стругацких, вновь изучал блокнот с каракулями Григория, размышлял над своими дальнейшими действиями.

Перво-наперво все сводилось к встрече с Андреем. Прибыл ли он в Припять или у него появились другие, более важные задачи? Учитывая его ранг и влияние, не удивлюсь, что у него и часа свободного нет. Но если он откликнулся на мою просьбу и находится в городе, то почему не вышел на связь?

Само собой, я понимал, кто я такой? Простой ефрейтор, отчего-то решивший, что на нем свет клином сошелся и все ему должны?! Да, знаний у меня хватает, опыта тоже, а вот самомнение явно завышено. Как бы меня ни ценил Андрей, для него я просто случайный человек, удачно подвернувшийся под руку.

Все верно, отчасти я так и думал. Уж по поводу Андрея точно – он мне ничего не должен и сам решит, когда и сколько мне уделить времени.

В конце-то концов, будет нужно, он сам на меня выйдет.

Сам не знаю почему, но вдруг вспомнил, что примерно в середине марта генеральным секретарем стал Михаил Горбачев. Вот уж человек, который, грубо говоря, своими неумелыми действиями развалил СССР. Помню первую инициативу Горбачева по поводу реформы так называемого ускорения. Итогом стало начало перестройки. Затем последовала советская антиалкогольная компания, которая тоже навела шороху. Повсеместно сокращали количество виноградников, уменьшали продажу алкоголя в магазинах. Практически полностью из продажи исчез сахар, типа чтоб пресечь незаконное самогоноварение. Вместо этого ввели карточки на сахар. Конечно, были и свои плюсы, но все равно страна понесла громадные убытки. А уже в две тысячи пятнадцатом году сам Горбачев признал, что эта кампания восемьдесят пятого года была большой ошибкой.

Следующей ошибкой стало назначение на пост московского горкома КПСС Бориса Ельцина. Затем исчезновение многих товаров из магазинов, скрытая инфляция, введение карточек. Тьфу, даже вспоминать не хочу.

Зато с инициативы Горбачева появился АвтоВАЗ, значимое событие для всего советского автопрома.

Отмахнулся от этих мыслей, встал с кровати. Вышел на свежий воздух, постоял там немного.

Затем сходил на ужин, но по возвращении в палатку убедился, что наших дембелей все еще не было. И это было странно – они что, сквозь землю провалились? Спросил дежурного по этому поводу – молодой был не в курсе.

Начал нервничать. Что за ерунда?

Немного подумав, отправился на пост связи и застал там Виктора. Тот был какой-то взъерошенный, суетной.

– Здорова, Витек! – с ходу начал я, подходя ближе. – Слушай, а где Артур и остальные? Суббота же…

– Леха, не до тебя сейчас, – отмахнулся ефрейтор. Он возился с радиостанцией, что-то там настраивая. Через стенку с кем-то ругался по городскому телефону начальник узла связи – давненько я его уже не слышал. Вечно старлей в каких-то разъездах был.

Промолчал, осмотрелся.

Здесь явно что-то происходило.

Сначала новость о том, что комбат Прудников попал в аварию, затем непонятно чем вызванная задержка дембелей, теперь вот еще и паника на посту связи, где обычно ничего не происходит. Да в чем дело-то?

Попробовал проанализировать. Не вышло, вошел офицер и, заметив меня, выгнал на улицу. Решил не рисковать и зайти позже. А чтобы не терять зря времени, отправился прогуляться по лагерю, подышать свежим воздухом. Минут через пять сам не заметил, как ноги принесли меня на КПП, где я увидел старшего сержанта Ракицкого.

Очень странно. Он же всегда сам возил комбата… А между тем УАЗа, который обычно стоял на специальной крытой площадке, сейчас под навесом не было.

– Привет.

– Здорова, Леха, – тот повернулся ко мне. – Уже выписался из лазарета?

– Ага… – кивнул я, глядя на помещение начальника КПП. – Слушай, Олег, расскажи, а что вообще происходит? А то я как белая ворона, шарахаюсь между палаток, а понять ничего не могу. Комбат вроде в аварию попал, а до этого в лазарете его видел, с ним явно что-то не то было. Ничего не знаешь?

Тот смерил меня задумчивым взглядом, затем кивнул.

– Ну… Короче, все началось с той субботы, когда мы ездили в гостиницу «Полесье», помнишь? Комбат тогда вернулся из гостиницы, потом у нас машина сломалась, ты тогда помог вопрос с бронепроводом решить. Ну, помнишь, да? А вот дальше, когда он тебя отпустил в увал, мы поехали обратно. Но даже из города не выехали.

– Да ладно! – удивился я. – Почему?

– Почти на выезде с проспекта Ленина нас догнала черная «Волга», помигала фарами. Прудников это дело заметил, сказал мне остановиться на обочине, но двигатель не глушить. Я так и сделал.

– Ну, а дальше?

– Дальше майор вышел из машины и сел в эту «Волгу». Пробыл там минут пять, затем вернулся обратно. Вид у него был мрачный, угрюмый. Попросил отвезти его в любую пивнуху, но в такое время суток все они были уже закрыты. Одну мы все-таки нашли, только я не помню какую. В общем, она уже закрывалась, но Прудникову хватило. Он выполз обратно через полчаса, пьянющий в зюзю. И пил он не пиво. Ну, я его на заднее сиденье уложил и привез обратно в гарнизон.

– И все?

– Да погоди ты, дай договорю. Наутро он меня вызвал, мы съездили в отделение милиции. Часа на три примерно. Потом снова вернулись сюда. Он что-то говорил про допущенную им серьезную ошибку, про то, что наломал дров… Я пытался понять, что произошло, но без толку. Одно скажу точно, комбата нашего капитально переклинило.

– Когда я вернулся вечером из увала, Прудников вроде был нормальным, – возразил я. – Ну, ничего странного я не заметил тогда.

– Да ни хрена он не был нормальным. Ты в курсе, что он не пил раньше?

– Нет, – честно признался я. Из биографии майора, кроме того, что у он разведен и у него сын, я вообще ничего не знал.

– А я знал. И пока ты лазарете валялся, я ему два раза за водкой ездил на станцию к Лидочке.

– Так, ну с этим все понятно. А про аварию что скажешь?

– Что, что… Утром сегодня комбат приказал подогнать УАЗ к воротам, я так и сделал. Он сам сел за руль, а меня отправил погулять. Ну, в общем, уехал он. Я еще обратил внимание, что руки у него подозрительно тряслись, а глаза странно блестели. Мне кажется, он снова был подвыпившим.

– Ни хрена себе… – пробормотал я. – Так это выходит, что он на служебной машине, в пьяном виде попал в ДТП?

– Что еще за ДТП? – удивился Ракицкий, услышав незнакомое слово.

Я тут же спохватился, что в восемьдесят пятом году такого определения еще не существовало, его только в девяносто третьем введут.

– Да это у гаишников так аварии по-другому называют, – поспешил исправиться я. – Слышал пару раз от знакомого. Типа дорожно-транспортное происшествие, с пострадавшими.

– А-а… Надо запомнить. Ну, в общем, это все, что я знаю. А о последствиях и что там с нашим майором – я ничего не знаю. Вот Зубов и Шевцов в курсе, но они оба уехали уже часа два назад и до сих пор не вернулись.

– Скорее всего, его в медсанчасть № 126 отвезли, – предположил я. – Так… А где Артур и остальные?

– А ну да, ты ж тоже не знаешь, – спохватился Олег. – Так их с сегодняшнего дня на АЭС перевели. Им там небольшое помещение отвели, под казарму определили. Теперь раз в три дня приезжают только. Семьдесят человек там, семьдесят здесь ждут. Так и меняются. Это проще, чем каждый раз автобусами туда-сюда столько людей возить.

– Не понял. То есть уже обе роты туда отправляют? Так говорили же только про вторую роту?

– Ну да. Но в итоге всех туда определили. Обратно через три дня вернутся. Те, что здесь ждут, продолжают ездить на «Юпитер».

Я не сдержался и выругался – все-таки пропустил момент распределения. Долбанная простуда, будь она неладна. Ладно, в общем-то, я не много потерял.

– Слушай, Олег! – спохватился я. – Только что был на посту связи, там тоже какая-то паника. Это все из-за комбата?

– Не знаю. У него же и заместителя толком не было. Один из лучших офицеров, а тут такая беда. В штабе решают, что делать, наверно, отсюда и кипишь. Теперь расследований будет тьма, да хоть бы он вообще жив остался… О, смотри! Это что, машина?

Впереди, по дороге, ведущей с железнодорожной станции Янов, двигался какой-то транспорт – издалека был отчетливо виден яркий свет фар.

– Наряд, внимание! – крикнул Ракицкий. Хотя он и не был дежурным по КПП, все равно нужно было предупредить своих.

Я решил отойти. Что бы дальше ни происходило, за этим можно и со стороны наблюдать. Слишком много военных, не относящихся к числу суточного наряда, на пропускном пункте тоже плохо. Вдруг это кто-то из командования?!

Торопливо отошел к палатке комбата. Олег тоже поспешил уйти.

Через пару минут к шлагбауму подъехала машина. Это оказался заляпанный грязью желтый милицейский УАЗ.

Хлопнули двери, оттуда вышло трое сотрудников в форме и направились к калитке. Дежурным по контрольно-пропускному пункту стоял прапорщик Карпушин – старшина второй роты, он выдвинулся к ним навстречу. Начали беседу.

О чем они там разговаривали, я, само собой, не слышал. Но милиция явно приехала сюда не просто так. Неужели снова что-то произошло?!

Прошло минут десять. Сотрудники милиции сели обратно в машину, развернулись и уехали. Я сначала направился к прапору, но быстро передумал – сейчас время не подходящее. Все нервные, злые… Неопределенность выматывала.

Одернул себя. Чего я вообще зациклился на этом вопросе? Меня случившееся с Прудниковым никак не касается. Вообще. Хотя, не скрою, уверенности не было… Быть может, все-таки я где-то перегнул?

В общем, вернулся я в пустую палатку и лег на свою койку. Сон не шел долго – пока я валялся в лазарете, отоспался на неделю вперед. Просто лежал и перебирал в уме события последней недели.

Мысли сами собой вновь вернулись к той встрече с Маргаритой у «Лазурного». Узнав, от кого цветы, ее тогда буквально исказило от ненависти… Почему? Что такого страшного сделал комбат?

А что она там требовала? Что-то вернуть, со сроком до полудня воскресенья?

Тогда почему Прудников не стал ждать и сразу сорвался поздно вечером в субботу, да еще и потащил меня за собой в ту гостиницу? И ведь он знал, что Маргарита именно там… Это точно не любовница, слишком молодая.

Вспомнив, что мне сказал Ракицкий, я сложил два плюс два. После того, как они высадили меня, их догнала черная «Волга». Комбат сел в нее, был какой-то разговор. А что если произошедшее в гостинице и этот момент взаимосвязаны между собой?

Ну не убил же комбат Риту, в конце-то концов?!

Точно нет. Его бы задержали, а так прошла почти неделя. Ничего не понятно, но очень интересно.

В любом случае оставалось только гадать, ведь никакой достоверной информации у меня больше не было.

В какой-то момент поймал себя на мысли, что снова лезу не в свое дело. Это никак не поможет мне решить главную задачу, которая важнее всех остальных… Отмахнулся от этих мыслей и попытался заснуть.

* * *

Утром проснулся бодрый как огурчик.

В палатке по-прежнему никого, кроме дежурного, не было.

Утреннее построение было строго по регламенту. Тем более учитывая, что почти половина солдат была на объекте строительства. Вышел угрюмый лейтенант Зубов, позади него стоял Шевцов со стопкой папок. Узнал в них личные медицинские карточки.

– Товарищи солдаты, сержанты, прапорщики! – начал Зубов. – Как вы уже наверняка знаете, наш командир батальона майор Прудников попал в аварию. Он жив, находится в Припяти, но его состояние крайне тяжелое. Ему требуется донорская кровь. К сожалению, в городе нет подходящего запаса и донора, который может предоставить нужную кровь.

– Группа редкая, третья отрицательная, – слово взял начальник медицинской службы. – Есть здесь военнослужащие с таким же резусом?

Никто не отозвался. Скорее всего, потому, что никто его попросту не знал. Конечно, в личных медицинских карточках все было зафиксировано, но процедура поиска небыстрая.

Однако я прекрасно помнил еще из прошлой жизни – моя группа крови как раз третья отрицательная. Недолго думая, поднял руку.

– Савельев? – удивился Шевцов. – Куда тебе после болезни?

– Я здоров как бык, товарищ старший лейтенант! Разрешите стать донором?

Они с Зубовым переглянулись.

– Не вижу противопоказаний. Выходи из строя, поедешь с нами. Еще есть?

Помимо меня, оказался еще один доброволец – рядовой Зайцев. У остальных солдат нужного резус-фактора не оказалось.

В общем, опустив подробности, мы быстро отправились в столовую, где нас щедро накормили рисовой кашей, которую мы сами основательно разбавили сгущенкой. Все это дело запили сладким крепким чаем. Затем сели во вторую машину – УАЗ-буханку, выдвинулись в сторону Припяти.

Было только одно место, где могли держать комбата – в реанимации МСЧ № 126. К восьми тридцати мы уже были на месте.

Всю дорогу нас сопровождал лично старший лейтенант Шевцов, а Зубов остался в гарнизоне наводить порядок.

В больнице у нас предварительно взяли кровь на анализ, затем отправили в коридор, ожидать результаты. Минут сорок пришлось подождать. Затем вышла старшая медсестра, вид у нее был строгим и растерянным одновременно.

– Кто старший? – поинтересовалась она.

– Что случилось? – Шевцов подошел к ней.

– Товарищ офицер. Здесь что-то странное… – начала она, поглядывая на нас с Зайцевым. – Кто из них Савельев?

– Я! – тут же поднялся со своего места, шагнул к ним.

– Вы знаете, какая у вас кровь? – спросила медсестра.

– Третья отрицательная, – с полной уверенностью сказал я, ничего не понимая.

Шевцов вернулся к лежащим на кресле документам, покопался там и выудил мою медицинскую карточку. Быстро пролистал, нашел нужную страницу.

– Так! Савельев, у тебя в карточке сказано, что у тебя третья положительная группа крови. А ты мне что сказал?

Я еще не успел ничего ответить, как новое обстоятельство повергло меня в шок.

– Нет! У него вторая отрицательная! – громко ответила женщина, показывая бланк с результатами. – Ошибки быть не может. Лабораторный анализ подтвердил.

Такого я совершенно не ожидал. Ну, хорошо – увлекся, упустил из виду. В прошлой жизни у меня действительно была третья отрицательная, при воскрешении здесь, группа поменялась. Судя по записям из военкомата, у моего реципиента была третья положительная. Но какого черта показывает анализ?

– Этого не может быть, – вырвалось у меня.

– Так, я не знаю, что у вас тут происходит. Зайцева берем. Но нужен еще один донор, этот не подойдет, – вздохнула медсестра, затем развернулась и направилась обратно в лабораторию.

– Савельев, что за ерунда? – прошипел Шевцов, едва захлопнулась дверь.

– Не знаю. Может, в каточке неверно записали? – предположил я, хотя это звучало глупо. Я говорил одно, в карточке было записано другое, а по факту оказалось третье! Да как так-то?!

Минут через пять Зайцева забрали, а я так и остался сидеть в неудобном кресле. Полупустой коридор медсанчасти угнетал.

Неожиданно вспомнил, что когда произошла авария и утром сюда начали привозить облученных пожарных, здесь, подо мной, в подвальном помещении сваливали их зараженную одежду, шлемы, сапоги… Они и в две тысячи двадцатом году там лежали, продолжая жестко фонить.

Спустя полчаса вернулся Шевцов.

– Так, Савельев! Что с тобой делать? – спросил он, глядя на меня озадаченным взглядом. – Я в гарнизон вернусь в лучшем случае поздно вечером, а может, и ночью. Ты ж не будешь здесь все это время сидеть.

Я промолчал, потому, что ответа у меня не было.

– Сейчас Зайцев на переливании, позже отправлю вас обоих обратно в гарнизон. Ракицкий ждет внизу. Вопросы, пожелания?

– Никак нет, – ответил я.

– Вот и отлично. Ожидай здесь. А у меня работы полно, если не успею, меня не ждите, езжайте на Янов. Только смотри, чтобы без фокусов! Савельев, ты понял?

– Так точно!

Я еще удивился – зачем он в медсанчасти понадобился? Здесь что, своих работников не хватает?!

Рядовой Зайцев вышел через два часа, вид у него был очень бледный. Место, откуда брали кровь, он зажимал ладонью. Между пальцами я разглядел повязку, залепленную лейкопластырем.

– Ты как? – спросил я, когда он подошел ко мне.

– Нормально. Голова только кружится и подташнивает.

– Шевцов сказал, сейчас обратно в гарнизон поедем, – сказал я, помогая сесть. – Внизу Ракицкий ждет.

– Хорошо. Сейчас я немного отдохну, – тот откинулся на кресле, прикрыл глаза.

И верно. Посидев несколько минут, он сам сказал:

– Пойдем, что ли? Спать хочу, прям не могу.

Я отыскал старшую медсестру, та дала согласие на то, что донор может идти и его состояние приемлемое. По прибытии напоить сладким чаем, затем часов шесть отдыхать.

Спустились вниз, машина стояла у здания. Олег спал, видимо, сидеть и охранять уазик было сложным делом.

– Рота, подъем! – крикнул я, открывая дверь.

– Тьфу, мля! Шутник! – тот похлопал себя по щекам, чтобы быстрее прийти в себя. – Ну что там, рассказывайте!

– Я ничего не знаю. Кровь моя не подошла, ошибка там какая-то у них… А про майора вообще ничего не понятно. Что там у него за травма – молчат. Шевцов куда-то запропастился.

– Ну, и что делаем дальше? – зевнул водитель.

– Едем обратно, – ответил я. – Начмед распорядился, чтобы его не ждали. Зайцева нужно обратно в гарнизон вести. В лазарет. Сколько выкачали крови?

– Семьсот пятьдесят, вроде, – пробормотал донор. – Раньше никогда кровь не сдавал.

– Леха, ты сейчас пошутил? – спросил Олег, глядя на меня с подозрением.

– Нет. Вообще.

– Да? Ну ладно. Поехали! – тот согласился неожиданно легко. Ехать-то в принципе недалеко. Как потом сам Шевцов будет добираться – вопрос тоже интересный… Если что, позвонит по городскому телефону. Не такая уж и проблема.

Вообще, это конечно, нонсенс. Чтобы вот так военнослужащие срочной службы сами катались по городу, пусть и получив приказ от вышестоящего командира – на моей памяти я такого не припомню. Но тут особый случай, да и военной полиции на дорогах пока еще не было. В общем, Шевцова можно понять. Пытается заботиться о подчиненных, но и сам не может уехать. Хотя, причина, конечно, для меня непонятна…

Он завел двигатель, прогрел его минут пять, затем мы выехали.

Погода была хорошая, я еще успел посмотреть на термометре, что температура воздуха на улице была в районе плюс восьми. Светило солнце. Было воскресенье, у всех выходной.

Выехали на улицу Дружбы Народов, затем сразу на кольцо. По правую сторону я увидел Вечный огонь, дальше был памятник погибшим в Великой Отечественной войне, а еще дальше стоял речной вокзал Припяти. Отсюда через Яновский затон и далее до Киева и Мозыря, ходили быстроходные суда на подводных крыльях вроде «Кометы» или «Метеора».

Я точно знал, что после аварии спуск на речной вокзал к дебаркадеру будет одним из самых грязных мест в городе. Именно эту часть города затронет радиоактивный выброс, который прошел через Рыжий Лес.

Дальше Олег свернул на Курчатова, чтобы оттуда повернуть на проспект Ленина. Увидел комбинат бытового обслуживания «Юбилейный». Остановились на светофоре.

Я случайно посмотрел вправо и замер от удивления – по тротуару неспешно шел Григорий и тот незнакомец, которому он передавал документы в гостинице «Полесье».

– Вот дерьмо! – задумчиво пробормотал я, затем повернувшись к Ракицкому, добавил. – Тормозни, я выйду!

Глава 7

– Сдурел? Куда?! – не понял Ракицкий, но все-таки притормозил. Я лихо выскочил наружу, хлопнул дверью. Сзади раздался возмущенный сигнал от какой-то белой «пятерки» – горел зеленый свет, а наша «буханка» встала посреди дороги по непонятной причине.

Олег, сообразив, что мешает движению других, все-таки тронулся вперед, но уже метров через тридцать сдал вправо, во двор и там остановился.

А я, совершенно забыв о машине, двинулся по противоположной стороне, не теряя из виду Григория и его спутника. Оба шли обычным шагом, и на сложившуюся ситуацию на дороге почти никак не отреагировали.

С одной стороны, мой поступок можно смело назвать глупым – в военной форме меня за километр видно, ни о какой слежке и речи быть не могло. Плюс ко всему увольнительной у меня на руках не было – настоящий подарок для патруля военной комендатуры, попадись он мне на пути. Но с другой стороны, я нутром чувствовал, что поступаю правильно. Очень тонкий момент, который сложно объяснить. Офицерская чуйка работала, и у меня еще не было ни одного повода, чтобы поставить ее эффективность под сомнение.

Они продолжали идти вперед, двигаясь к речному вокзалу Припяти. Добравшись до пересечения улиц, они остановились. У незнакомого человека в руке был коричневый кожаный портфель, чем-то смахивающий на те, что любят преподаватели. Он расстегнул его, выудил оттуда несколько листов бумаги и передал их Григорию. Тот сложил их пополам и сунул под пальто. Что у него там, скрытый карман, что ли?

Затем они перекинулись еще парой фраз, обменялись рукопожатиями и разошлись в разные стороны. Я сначала хотел последовать за незнакомцем – уж очень мне хотелось понять, кто это такой – но тот направился в сторону бассейна «Лазурного», а я точно знал, что там периодически бродили патрули военной комендатуры. Пришлось отказаться от этой идеи и последовать за Гришей. Из-за этого я потерял драгоценное время, плюс еще переход на другую сторону улицы занял почти минуту…

В общем, здесь меня ждал облом.

Гриша перешел на интенсивный шаг, прошел метров пятьдесят и остановился на ближайшей остановке. А уже в следующую минуту он торопливо влез в первый подошедший автобус, на который я не успевал. Да и куда мне ехать? Ни денег с собой, ни увольнительной. Сам себя закопаю, при этом ничего не узнаю.

– Вот дерьмо! – остановившись, громко выругался я, чем обратил на себя внимание проходящей мимо старушки. Та что-то фыркнула, остановилась и проводила меня гневным взглядом, бурча себе под нос про никудышнее воспитание молодежи. А я, вертясь по сторонам, одернул себя на мысли, что советский человек такими выражениями не ругается… Нужно быть со словами осторожнее. Я и так уже чуть с ДТП не спалился.

Автобус скрылся на горизонте улицы Огнева, и я остался ни с чем.

Постоял минуту, подумал… Затем оглянулся назад и увидел вдалеке, что наш УАЗ все еще стоит на прежнем месте. Молодец, Олег. Не уехал, хотя мое поведение кого угодно сбило бы с толку. Ну серьезно, разве не странно – сидел, сидел и вдруг чуть ли не криком потребовал остановиться?! А затем, еще и выскочив из машины, понесся непонятно куда.

В общем, я вновь торопливо перешел улицу и вернулся я обратно к машине. Открыл дверь и влез внутрь. Выдохнул.

Ракицкий несколько секунд смотрел на меня недовольным взглядом, затем спросил: – Леха, я, конечно, все понимаю… Но какого черта ты сейчас исполнил? Какая муха тебя укусила?

– Да так… Одного козла увидел, денег мне должен был еще с гражданки, – отмахнувшись, ответил я, выдав первое, что пришло в голову. – Жаль не догнал. Тот на автобус сел и укатил. Совсем немного не успел.

Повисла выразительная пауза. Я еще подумал, что вроде бы прозвучало убедительно.

– И много должен был? – спросил Зайцев с заднего сиденья.

– Сто рублей, – ответил я, опустив голову. – Стал бы я по мелочам бегать.

Ракицкий удивленно поднял брови и присвистнул.

– И ты в долг такие суммы раздаешь? Ты что, сын партийщика?

– Да нет, под расписку, конечно же. Только вот потерялась она, еще до армии. Ладно, хрен с ним. Поехали уже обратно в гарнизон, день и так напряженный. Скоро обед, кстати, не хочу опаздывать. Да и нашему почетному донору прием пищи пропускать нельзя.

Зайцев только усмехнулся.

– Ну, тогда я понимаю, почему ты так сорвался… – наконец-то ответил Олег. – Думал, у тебя на фоне всего происходящего тоже крыша поехала. Уже собирался за тобой бежать, силой тащить обратно. Про обед это хорошо заметил, полностью поддерживаю.

И верно, на часах было уже больше двенадцати. Кататься на служебной машине без разрешения, без веской на то причины, да еще и без старшего офицера, было опасно… Не дай бог, кто увидит!

Олег вновь завел двигатель, затем мы продолжили движение в сторону выезда из города. Местность он знал плохо, поэтому пришлось чуть подкорректировать его.

Почти всю дорогу я сидел и думал над тем, что увидел. Определенно, мой знакомый Григорий – мутная птица. С каким человеком он постоянно встречается, что ему передает? Кто он вообще такой? Быть может, я вообще не в том направлении думаю и между ними сугубо бытовой вопрос, не имеющий к атомной станции никакого отношения? Может быть, но предыдущий опыт общения с Гришей показал, что он сам не лыком шит, чего-то постоянно опасается. Да еще и говорит странные вещи. Черт его разберет, ошибиться здесь проще простого.

Напрягало, что у меня не было никакой достоверной информации, да и взять ее было неоткуда. Возможное решение – проследить за самим Гришей, может, и имело смысл, но только не в военной форме. Возможно, стоит попробовать поговорить с ним?

Спорный момент. Напрямую он не скажет. По крайней мере, если бы меня прижали к стенке, не сказал бы. Так на что же я надеюсь?

Единственный козырь – Гриша, кем бы он ни был, в какой-то степени мне доверяет. И это хорошо…

На меня накатил приступ злости, и я отмахнулся от мыслей. Только голову зря нагружаю. Чем дальше – тем сложнее. Вопросов было так много, что я не знал, что в данный момент волнует меня больше всего. Я сам не заметил, как закопался в гуще событий, большая часть которых меня вообще никак не касалась.

Но и игнорировать их я тоже не мог. Все, что происходило вокруг меня, так или иначе важно, пусть и не относится к главной цели. Все может быть взаимосвязанным. По-другому в таких серьезных делах не бывает.

Вместе с тем подумал еще и о другом – хотя я и был буквально через стенку от Прудникова, так ничего толком и не узнал. Ни о его состоянии, ни о том, что случилось. Попытался заглянуть в палату, но меня немедленно отправили обратно на кресло.

А тут еще эта непонятная история с группой крови. В голову напрашивалось только два варианта – либо ошибочная запись в медицинской карточке, либо… Либо мое перерождение в этом времени оказало существенное влияние на физическое тело. От одной мысли стало не по себе. Очень неожиданно.

Но как бы там ни было, кажется, это так. Если вспомнить, то у реципиента ранее были какие-то проблемы со здоровьем, он периодически падал в обморок. Да что там, он и помер-то от того, что просто нанюхался краски… Теперь проблем со здоровьем у меня нет. Зато появилась особенность – состав крови таинственным образом изменился. С точки зрения медицины – это невозможно.

Я улыбнулся. Какие еще сюрпризы меня ждут?

Вернулись в гарнизон. Я сразу же отвел Зайцева в лазарет, где его положили на временное содержание, а Олег повел машину на стоянку. Вряд ли нашего донора положат надолго – состояние у рядового было в норме.

Потом отправился к Зубову и доложился об успешном выполнении задачи. Пусть и сам и пролетел с участием. Решил сильно не вдаваться в подробности, изложил в трех словах.

– Это как так получилось, Савельев? – включил «командира» лейтенант Зубов. – Ты что, не знаешь, какая у тебя кровь?

– Не могу знать. В карточке было написано, я запомнил и отозвался. А получилось, что записали неверно.

– Понятно. Везде бардак, – вздохнул тот, перебирая документы на столе у Прудникова. – Ну а Зайцев как?

– Все нормально, у него приняли. Сдал семьсот пятьдесят…

– Я не о том! – перебил меня офицер. – Как его самочувствие после сдачи крови?

– Да что с ним будет-то?! Передал его в лазарет, подержат до вечера, и все.

– Ясно. Хорошо, Савельев! Можешь идти.

– Товарищ лейтенант, ну хоть вы объясните толком, что произошло? – я все-таки решил попытать счастья и что-нибудь выяснить.

Зубов прекратил листать документы и посмотрел на меня таким красноречивым взглядом, что и дураку было бы понятно – иди, ефрейтор. Это не твое дело.

Но я не торопился уходить.

– Товарищ ефрейтор! Вы свободны! – в голосе появились стальные нотки.

– У меня есть важная информация, которая может вас заинтересовать и, возможно, пролить свет на случившееся, – быстро ответил я, проигнорировав его приказ.

– Ты? – внезапно лейтенант рассмеялся. – Хорошо! Ну, давай… Поделись, выделю тебе немного времени.

Я вздохнул.

– В общем, в прошлую субботу, майор Прудников, старший сержант Ракицкий и я…

Рассказал ему все как есть, кроме упоминания о том, что я «спасал» его сына от жизненной ошибки. По всему получалось, что комбат сам стал не свой, после возвращения из номера Маргариты – это же предположение выдвинул и сам Зубов, когда я закончил.

– Ясно, Савельев.

– Может быть, вы знаете, кто такая эта женщина? Мне кажется, что она имеет прямое отношение к тому, что случилось.

– Знаю. Это его дочь, – мрачно ответил лейтенант.

Я даже рот раскрыл от удивления. Ну, в общем-то, вполне возможно… Почему нет? Вот только эта идея ранее мне даже в голову не приходила – между ними не было никакого сходства. Да и сцена у бассейна совершенно не способствовала догадке о том, что это отец и дочь. Да-а…

– А где она сейчас? – спросил я.

– Понятия не имею, – Зубов посмотрел на меня удивленным взглядом. – Зачем ты во все это лезешь, Савельев? Первый раз вижу такого любопытного срочника.

– Я не лезу, – сдержанно возразил я, быстро собравшись с мыслями. – Вечером в ту субботу комбат меня сам во все это втянул. Зачем я ему понадобился в гостинице?

– Не знаю. И знать не хочу. У меня других дел полно. Послезавтра сюда прибудет новый командир, а это… Тьфу!

Увлекшийся Зубов спохватился, что разговаривает с ефрейтором, ну и сболтнул лишнего. Понятно, что это информация для узкого круга офицеров.

– Так! То, что ты сейчас услышал, не должно выйти за пределы этой палатки. Это ясно, Савельев? – надавил лейтенант, глядя на меня выразительным взглядом.

– Так точно. Разрешите идти?

Зубов еще некоторое время колебался, затем махнул рукой.

Я вышел наружу, тихо выдохнул. Отправился к себе.

И снова в нашей палатке никого не было. Только скучал дежурный, опять рядовой Новиков. Тот самый, из-за которого мне пришлось перехватить эстафету растопки буржуйки.

– Как дела? – спросил я.

– Хорошо, – отозвался тот. – Только не пойму, для кого я тут температуру поддерживаю? До завтрашнего вечера никого не будет.

Я ничего не ответил. Побыв еще некоторое время, отправился на обед.

Каких только слухов не ходило среди сослуживцев – от самых обычных предположений, до откровенной фантастики. Я просто слушал, ни во что не вмешиваясь. И так присутствовало ощущение, что я взял на себя слишком много. Само собой, возникал закономерный вопрос, а как теперь все это вывезти?