Текст книги "Назад в СССР: 1985. Книга 3"

Самое главное – это постараться разграничить все, что со мной происходит.

Откинуть второстепенные проблемы, вроде ситуации с Прудниковым и Маргаритой. Ведь, по сути, все замкнулось на их семейные разборки. Хотя тут тоже имелся странный момент – что была за «Волга», в которую сел майор после того, как они меня высадили у гостиницы?

Еще мне нужно сосредоточиться на действиях Григория и того незнакомца. Ну не просто же так они встречаются уже второй раз… И то, это только на моих глазах происходило дважды, а сколько встреч уже было до этого? К сожалению, тут руки у меня связаны. Пока что.

Ну и нужно выяснить, намеревается ли Андрей выходить со мной на контакт или про меня уже забыли?! Прибыл ли он в Припять или под влиянием служебных факторов все переигралось?

И еще… Кем бы ни был этот Лисицын, он находится на атомной станции и может делать там, что угодно. Наверняка, эта фамилия была на ящике с «левой» продукцией не просто так.

– Леха! С тобой все в порядке? – неожиданно меня тронули за плечо.

Оказалось, что я настолько ушел в собственные мысли, что перестал воспринимать реальность. Палатка, выполнявшая роль временной столовой, практически опустела.

Это оказался Витек. Он, как дежурная смена, явился под самый конец приема пищи, чтобы не дышать друг другу в затылок.

– А? Да, нормально все, – отозвался я.

– Что-то ты бледный, – Виктор поставил рядом свой поднос с тарелками. – Слушай, а ты ж сегодня в городе был, кровь вроде для комбата сдавал, да?

– Был. Только кровь моя не подошла.

– Как он там вообще? А то никто даже не знает, что с ним случилось.

– Не знаю. Все молчат, – вздохнул я. – Но он жив, а это главное. Лучше у Шевцова спроси, он точно в курсе.

– Без толку. Офицеры наши молчат. Кстати, Леха… Телеграмма пришла, вместо комбата к нам пришлют нового командира. В штабе пока решают кого, но чувствую, что никого хорошего. На место Прудникова давно завистники метили.

– Да все равно вообще. Главное, чтобы нас не трогали.

Я дожевал кусок хлеба, запил чаем.

– О, кстати. Я только сейчас вспомнил, – Витя увлеченно чавкал. – Утром, когда вы в Припять поехали, звонил какой-то мужик. Тебя спрашивал.

– А ты ему что?

– Ничего, – качнул головой ефрейтор. – Сказал, что не знаю, где ты. Вроде и не военный был, хотя пес его знает… Вот так поговоришь с кем-нибудь по телефону, особенно когда тебе не представятся, а потом выясняется, что ты полковника обидел. Или генерала.

– Да? – мысли вновь бешено завертелись в голове. А вдруг это был Андрей? – Ладно, приятного. Пошел я, отдохну немного. После этой медсанчасти голова разболелась.

Тот молча кивнул, затем принялся увлеченно звенеть ложкой по тарелке.

День сегодня какой-то бессмысленный. В голове все путалось. Была куча информации, но понятнее почему-то не становилось.

Сам не заметил, как вернулся в палатку. Но едва скинул кирзовые сапоги и улегся на койку, как с улицы послышался приближающийся топот.

– Савельев здесь? – внутрь палатки ворвался помощник дежурного по КПП.

– Ну да, я. А что такое?

– Дуй за мной, узнаешь, – нетерпеливо ответил тот, вытирая пот с лица. – Приехали к тебе.

– Кто? – моему удивлению не было предела. Кто мог приехать ко мне сюда?

– Не знаю. «Волга» какая-то.

– Черная? – уточнил я, одеваясь.

– Да, живей давай. Меня дежурный всего на несколько минут отпустил, а я еще в столовую даже не ходил.

Минуты через две я уже выбрался наружу и ускоренным темпом понесся к контрольно-пропускному пункту. Машину я увидел издалека – действительно, черная «Волга». Возле здания дежурного стоял Зубов и прапорщик Кулагин.

– Савельев, потом зайдешь ко мне! – распорядился Зубов, заметив мое приближение.

– Есть!

Подошел к шлагбауму, остановился. Пытался рассмотреть, кто сидит в машине, но через стекло разглядеть ничего толком не смог. Водительская дверь открылась и оттуда выбрался старший лейтенант Пономарев. Правая рука Андрея.

Я поднырнул под ограждением, направился к нему.

– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!

– Привет, Алексей. Давно не виделись.

Кивнув на машину, я поинтересовался.

– И охота такую машину по грязи гонять?

– Будет нужно и в болото загоним, – усмехнулся тот.

– Андрей здесь?

– Да. Только теперь это уже не Андрей, а товарищ полковник.

Наверное, я изменился в лице. Вот и выяснилось, что за звание у чекиста. Значит, ранее он был подполковником, но тщательно скрывал свое звание, предпочитая оставаться для меня просто гражданским в черном… Что ж, наверное, будь я в такой структуре, тоже действовал бы так же.

– Садись, он тебя ждет.

Я кивнул, подошел к правой задней двери и, дернув на себя ручку, распахнул дверь. Андрей действительно был там. Помедлив, я влез внутрь. Не с моими грязными кирзачами в такие машины лезть, но как иначе-то?

– Алексей, рад тебя видеть, – спокойным, выдержанным голосом произнес Андрей. Как всегда, он был в одной и той же черной одежде.

– Здравия желаю, товарищ полковник…

При этих словах гэбэшник скривился, будто лимон надкусил.

– Не полковник я. Мы ведь условились с тобой, чтобы ты звал меня просто Андрей. Ну, говори, о чем ты хотел со мной поговорить? Надеюсь, это что-то важное?

Я вздохнул. Определенно, он прилетел сюда не из-за меня, да и с чего бы? У таких людей, как он, служебных дел столько, что даже представить сложно. А ответственности еще больше. Само собой, у него в Припяти было какое-то важное дело, а визит ко мне это так – называется, по пути заскочил.

– В общем, когда я попал на завод «Юпитер», меня сразу же определили в патентный отдел, – спокойно начал я. – Там случайно попал в кабинет начальника отдела и стал свидетелем того, что к отправке были подготовлены несколько коробков неучтенной продукции… Какие-то электронные платы, микросхемы. Все без номеров, без документации. Судя по всему, эти коробки должны были отправить на атомную станцию к некоему товарищу Лисицыну. Знаете такого?

Но Андрей промолчал. На секунду я прервался, после чего продолжил:

– Затем появился начальник патентного отдела по фамилии Степанов и крайне испугался того факта, что я видел содержимое этих коробков. Их вынесли в тот же день, прямо у меня на глазах. А перед этим он кому-то докладывал об этом по телефону… На следующий день в отделе внезапно случился пожар, который чудесным образом уничтожил почти всю документацию. Позже… Я посетил отдел в то время, когда там никого не должно быть и неожиданно наткнулся там на самого Степанова. Услышал телефонный разговор – ему приказали устроить пожар, и он это сделал. За что получил какие-то деньги. В общем, подозреваю, что на станцию была отправлена партия заведомо испорченной электроники или, наоборот, той электроники, которой там быть не должно. Возможно, с ее помощью, можно как-то разладить важное оборудование…

Андрей смотрел на меня и слушал внимательно, не перебивал. Когда я закончил, он задал только один вопрос.

– Алексей, ты что, подразумеваешь диверсию, которую можно устроить на Чернобыльской АЭС?

– Думаю, да, – прямо заявил я, затем добавил: – Я у отца интересовался, этот Лисицын работает на станции недавно и вполне может быть не тем, за кого себя выдает. Нужно все проверить на всякий случай.

Собеседник шумно выдохнул. Демонстративно постучал пальцами по верхушке кожаного сиденья.

– Что вы думаете по этому поводу? – спросил я, потому что пауза слишком затянулась.

– Думаю, что ты лезешь туда, куда тебя не просят. Я ведь не просто так отправил тебя сюда, под Припять. Разве я ставил тебе какие-то задачи?

– Нет, но…

– Достаточно, – он поднял руку в предупреждающем жесте. – Не скажу, что ты сообщил мне важную новость. Все это я знал и так. Мне уже доложили, что ты засветился на «Юпитере» не в самом лучшем свете, хотя не могу не признать – молодец… Нюх у тебя есть. Спутал нашему человеку все планы там. Но зачем ты решил втянуть в это отца?

– Я из соображений безопасности, – пробормотал я. – Увидел, зафиксировал. Сопоставил факты, и все. Подумал, вдруг на станции хотят что-нибудь вывести из строя…

– Что, например? – прозвучало жестко, вызывающе. – Реактор? Турбину? Весь энергоблок?

Я не ответил. Энергоблок? Черт возьми, да! А эвакуация Припяти и всех жителей тридцатикилометровой зоны, это так, мелочи.

По интонации в голосе я уловил, что Андрей разочарован. Интересно, чего же он от меня ждал?!

– Не знаю! Я всего лишь ефрейтор, без образования! – тут я ощутил какое-то щемящее чувство, словно у меня из рук ускользает что-то важное. Поэтому я решил добить начатое. – Но я чувствую, здесь что-то нечисто. К тому же, пока я был на аэродроме «Овруча», сопоставил факты и понял, что те падения самолетов вовсе не случайность. И вы это тоже знает. Кто-то хотел уничтожить «Дугу-1», а когда понял, что это бессмысленно… Просто переключился на другой объект. Вполне логично, что можно устроить взрыв на станции и тогда вся ЗГРЛС будет обесточена. Ведь все из-за нее. Запад очень хочет сделать так, чтобы она работать не смогла… И тот секретчик, и лейтенант, которого мы тогда обезвредили – тоже действовали не просто так, а по чьей-то наводке. Ну, разве я не прав?

Андрей шумно вздохнул.

– Алексей, мне кажется, ты слишком увлекся… Хорошо, я проверю твою версию. Признаюсь, я поражен тем, что ты все мне так разложил. Во многом ты прав, хотя и не знаешь всей картины. А вообще, такие люди как ты – редкость. Точно не хочешь в школу КГБ? С твоими аналитическими способностями далеко пойдешь.

– Нет, – я упрямо качнул головой. – Не хочу потом всю жизнь жить на чемоданах. Не мое это.

– Ясно, – криво усмехнулся Андрей. – В таком случае, у меня есть для тебя задание. Как раз по вопросу, который тебя беспокоит.

Я насторожился.

– Конечно, из-за того, что ты на срочной службе, у тебя будут связаны руки, но я постараюсь максимально поспособствовать тому, чтобы служба тебя не тормозила. В общем, Алексей… Мне нужен человек, который не будет привлекать внимание, но вместе с этим соберет для меня информацию… К сожалению, штатных сотрудников сейчас не хватает! Однако я хочу, чтобы ты понимал – я действую на свой страх и риск, не подведи меня! Что скажешь?

– Вы сказали по вопросу, который меня беспокоит? – уточнил я, внутренне напрягшись. – Это как-то касается атомной станции?

Тот едва заметно кивнул, однако понимать этот момент можно было по-разному.

– У меня есть время подумать? – тихо поинтересовался я.

– Нет, – улыбнулся Андрей и тихо постучал в окно.

Пономарев, все это время торчавший снаружи, приблизился к окну. А я спешно соображал, что же он от меня хочет?

Глава 8

К вечеру следующего дня наконец-то явились наши дембеля – еще с улицы я услышал громкие голоса, смех и чавканье ног по грязи. А спустя минуту все пятеро ввалились в палатку.

– О, Леха! Выписался? – удивился Артур, протягивая мне руку. – Ну, здорова! Как здоровье?

– Сойдет. Бока в лазарете отлежал. Ну, рассказывайте, как там на станции? – сразу же спросил я. – Есть, на что посмотреть?

Заранее сам себе определил модель поведения среди сослуживцев – мечта из детства побывать на атомной станции и посмотреть, как производится электроэнергия, вызывала у меня восторг, который я им и показал. На самом деле, не было у меня никакой мечты, связанной с мирным атомом – весь процесс работы электростанции я знал хорошо, правда, лишь в общих чертах. Как бы там ни было, моих знаний хватало с головой, а остальное само налипнет, если приспичит.

– Да ничего особенного, – Артур скинул кирзовые сапоги, со стоном сел на свою кровать. – Всех в одно место определили – на стройку пятого блока. Пока там глянуть не на что, лишь стены, сталь и бетон. Да и пускают нас не везде. Конечно, жаль, что уже работающие реакторы находятся аж в километре от нас. В общем, обычные здания.

– Ну, это ты загнул! – возразил Серега. – Масштабы строительства какие, это тебе не домик у бабки в деревне штукатурить. Я сегодня в строящийся реакторный зал заходил. Видел дно, на котором потом, этот, как его… котел будет стоять. Размеры – ого-го… Кстати, очень удивился, когда узнал, что котел не где-то в подвале, а примерно метрах в тридцати над землей будет располагаться. На остальных блоках так же.

– Не котел, а реактор! – поправил я, затем добавил: – Хотя, без разницы.

– И чего тебя туда понесло? – хмыкнул Артур. – Еду искал?

– Не угадал. Я искал, где водички попить, вот и думал, у кого спросить.

Артур и остальные рассмеялись.

– А чем вы там занимаетесь-то? – поинтересовался я. – Снова полы?

– Нет. Разная работа, – ответил Артур, подкладывая под голову подушку. – Бетон, в основном. Опалубку собираем. К самому блоку мы, правда, отношения не имеем, только к второстепенным зданиям. Ну и разные разгрузочные работы. Там еще сами толком не знают, что нам выделить.

Примерно подобного я и ожидал. Конечно, работы на строящейся третьей очереди АЭС совсем не то, что мне было нужно… Но это и не столь важно. Теперь основной акцент я делал на предложение Андрея, на которое я, естественно, согласился. Разве у меня был выбор?

Вопреки моим ожиданиям, гэбэшник почему-то не сказал, что именно ему от меня требуется. Однако ясно дал понять, что на организацию потребуется определенное время. Мне оставалось только ждать отмашки.

Вообще, сам с трудом верил в то, что происходило. По всему получалось, что теперь я еще больше укрепился в статусе внештатного сотрудника КГБ, работой которого руководит большой начальник. Само собой, подобных случаев за всю историю было немного – я точно знал, что не первый. Завербованных людей у комитета хватало, причем во всех отраслях и сферах деятельности. И они были везде, даже там, где только мешали…

Сказанное Андреем меня крайне заинтересовало, поэтому я терялся в догадках… Что же он намерен предпринять? Зачем ему свой человек на станции? И вообще, правильно ли я его понял? Быть может, он имел в виду что-то другое?

Так! Ну не буду же свободно разгуливать по техническим коридорам атомной станции, наблюдая за обстановкой? Так возможного диверсанта или диверсантов, не найти. Факт. Нужного опыта для таких дел у меня нет, этому учиться нужно. Все, что случалось со мной ранее – просто удачное стечение обстоятельств.

Еще меня поразил факт того, насколько спокойно чекист отреагировал на мое заявление об угрозе для станции. Я ему даже фамилию человека назвал, но Андрей и ухом не повел. Неужели он и так уже все это знает? Знает то, чего не знаю я…

Скорее всего, так и есть. Ведь как ни крути, я понятия не имею, как работает и на что вообще способен комитет государственной безопасности.

Итак, самое главное уже произошло – Андрей выслушал меня, дал надежду. Само собой, я не мог рассказать ему всего, что знал. Это было бы крайне подозрительно и, даже несмотря на доверие, все могло окончиться для меня печально. В целом и того, что я уже сказал, было достаточно.

Уж не знаю, как оно все там дальше повернется, но я позволил себе немного расслабиться. На завод «Юпитер» ехать было бессмысленно, поэтому я самым нахальным образом откосил – ушел в лазарет и пожаловался на плохое самочувствие и головную боль. Меня сначала хотели положить, затем махнули рукой и дали таблеток. Так я почти сутки провалялся в палатке.

Дочитал книгу Стругацких, у сослуживцев из соседней палатки взял другую книгу, выменяв ее на банку сгущенки. Удивился, что из бойцов нет никого, кто увлекается книгами. Это стало для меня неожиданностью.

Ладно, в двадцать первом веке все заменили смартфоны, но что мешало людям читать в восьмидесятых?

Сгонял на пост связи и позвонил домой.

Трубку взяла мама. Первым делом поинтересовалась, почему я не был в увольнении на эти выходные и все ли у меня в порядке. Пришлось терпеливо объяснять, что выход в город это не обязаловка, а привилегия, которую нужно заслужить. И вообще, бойцы из строительного батальона куда реже ходят в увалы, в отличие от военнослужащих других родов войск. Так уж с годами сложилось. А учитывая положение дел у нас в гарнизоне, можно с уверенностью сказать, что и на следующих выходных увольнения тоже не будет.

Поговорили недолго – пришла Настя со школы, почему-то расстроенная. Причину выяснять не стал, договорились созвониться позже.

На календаре было девятнадцатое марта. Сегодня наша первая рота меняла вторую на объекте строительства. Перевозка осуществлялась четырьмя автобусами «Икарус». В общем-то, дорога ничем не отличалась от уже привычной, разница была лишь в том, что автобусы шли не на Припять, а сворачивали, не доезжая до моста смерти. Пара километров и вот мы уже въезжали на прилегающую территорию к атомной станции имени Владимира Ильича Ленина.

Слева тянулась длинная стена машинного зала всех четырех действующих энергоблоков, где располагались турбогенераторы. По два на каждый энергоблок.

В задумчивости глядя на полутора километровое здание, я вспомнил историю инцидентов на ЧАЭС уже после аварии восемьдесят шестого года. Мало кто знает, но в Чернобыле были и другие аварии, о которых публично не сообщалось, чтобы не вызывать панику среди работников и населения.

Был очень серьезный пожар между третьим и четвертым блоком в мае 1986, о котором даже в две тысячи двадцатом году мало что было известно. Но если бы его тогда вовремя не предотвратили, зона отчуждения была бы не тридцать километров, а все сто пятьдесят. Мало того, что рядом, всего в сорока метрах находятся обломки четвертого реактора вместе с остатками ядерного топлива, так еще и в машинном зале скопилось более восьмисот тонн масла. Если бы все это вспыхнуло и перекинулось на третий энергоблок, случилось бы непоправимое.

Затем был еще один пожар, но уже в девяносто первом году, в машинном зале второго энергоблока. Сгорело около двухсот тонн машинного масла, обрушилась кровля, повредив важное для управления реактором оборудование. Произошел выброс радиоактивных веществ. И хотя масштаб повреждений был многократно ниже тех, что были на четвертом энергоблоке, все равно приняли решение окончательно остановить весь второй энергоблок.

Многострадальная атомная станция встала на путь постепенного полного выхода из эксплуатации. Все закончилось в ноябре двухтысячного года. Но даже прекращение выработки электричества и отключение станции от электросети вовсе не значит, что вся работа закончена. План полного снятия реакторов с эксплуатации расписан аж до две тысячи сорок девятого года.

– Ну вот, почти приехали! – я услышал позади себя голос Артура. Это и отвлекло меня от мыслей. Заметил за собой, что в последнее время стал каким-то задумчивым. Раньше такого со мной не было. Пребывание в этом теле продолжает потихоньку вносить свои коррективы.

Посмотрел направо – там располагалась третья очередь из двух строящихся энергоблоков. Пятый блок уже приобрел очертания полноценного объекта, а вот шестой едва вышел из стадии котлована. Когда поняли, что дальнейшее строительство и ввод в строй третьей очереди ЧАЭС в условиях такого серьезного загрязнения территории нецелесообразен, проект заморозили. А после и вовсе бросили.

Разумеется, в марте восемьдесят пятого года ни о каких ядерных катастрофах и речи не было, а потому строительство шло быстрыми темпами. Оба будущих энергоблока должны были охлаждаться уже не от пруда-охладителя, а от отдельно построенных неподалеку градирен. Сделали это потому, что опасались нехватки мощности, особенно летом. У пруда-охладителя был слишком малый объем.

Всего градирен было две. На момент аварии первую возвели на восемьдесят процентов, вторую только начали. Однако сейчас я не увидел ничего похожего на узнаваемую конструкцию.

– Ну что, Леха! – армянин хлопнул меня по плечу. – Доволен?

– Это не совсем то, что я хотел увидеть, – пробормотал я, вертя головой по сторонам. – Думал, на реакторы посмотреть.

– Скажешь тоже, – рассмеялся прапорщик Кулагин. – Где вы и где реакторы!

Вообще, в две тысячи двенадцатом году я как-то был на специальной экскурсии, в которой одним из посещаемых мест был реакторный зал третьего энергоблока и блочный щит управления. Поэтому со всей уверенностью могу сказать: все, что можно, я уже видел.

Мы сразу прошли в отдельное здание, которое дембеля ласково окрестили «шарагой». Здесь нам предстояло жить трое суток, отсюда же выдвигаться на строительные объекты. Питались в отдельно организованной неподалеку столовой, куда еда привозилась отдельно. Тут же была организована и баня – все-таки работа была грязная, тяжелая.

Объектов строительства у нас было три. Первый – сооружение опалубки под второстепенные бетонные конструкции пятого энергоблока, вторая точка – градирни. Там не хватало людей, поэтому туда смело выделили двадцать человек. Ну и третья точка – те самые административные здания, в которых нужно было делать внутренний ремонт.

Вообще, решение – отправить на весь этот объект две роты из строительного батальона – само по себе странное. Гражданских строителей не хватало, что ли? Или просто кто-то из высоких начальников решил сэкономить? Так-то получалось, что это почти сто шестьдесят человек, которым не нужно платить заработную плату. А бюджет-то выделяется…

Все это я воспринял с улыбкой – как же все это мне знакомо. То, что в будущем станет нормой, начало проявляться уже сейчас. Пока еще скрытно, осторожно… Но что будет дальше – и так понятно. Жаль, что подобный процесс силами одного человека просто не остановить. Хотя, может, мне на должность генерального секретаря баллотироваться? Подвинул бы Горбачева, не было бы развала СССР.

Усмехнулся. К черту, это все не для меня.

Все мы получили подменную форму, по материалу практически не отличавшуюся от военной. Цвет только другой был.

Я попал на первую точку – возведение опалубки. Работа нехитрая, но довольно тяжелая, а из-за того, что постоянно приходилось находиться на свежем воздухе, сказывалось на здоровье. Чуть ли не каждый день появлялись новые больные, которых забирала приезжающая из нашего гарнизона «буханка», во главе с начальником медицинской службы Шевцовым.

Целый день мы таскали и пилили доски, сбивали из них щиты, крепили. Дополнительно вязали проволоку и арматуру, контролировали заливку бетона. Сам процесс последнего меня не радовал, а потому и в подробности я не вдавался.

Вечером первого дня мы закончили в шесть вечера. Почти сразу все отправились в баню, где организовали помывку личного состава. Затем переодевались уже в нашу привычную одежду и шли на ужин. Потом был отбой. С нами всегда присутствовало два прапорщика и дежурный офицер.

Коллектив, в целом, был уже притертый, поэтому инцидентов, связанных с выяснением отношений, у нас не было от слова «совсем». Это тоже заслуга Прудникова, который заранее, еще при вводном инструктаже умел говорить так, чтобы понимали даже не очень умные люди. И они понимали. А если все-таки что-то происходило, то вмешивались прапоры или офицеры, и тогда все решалось очень быстро. Если кто-то был совсем неуправляемый, то его отправляли в дисциплинарный батальон, а это место ломало всех. Даже самых стойких.

Второй день прошел точно так же, как и первый: опалубка, бетон, арматура… Объемы и масштабы стройки были настолько большие, что за три дня нашей работы визуально ничего не изменилось. Свободного времени было крайне мало, заключалось оно лишь в том, чтобы покурить и немного передохнуть. Периодически назначались люди, которым нужно было ходить по всей территории и считать количество строительных материалов, которые понадобятся на следующий день.

Вот как раз на третий день я и попал на подобный обход.

Вокруг площадки строительства в несколько квадратных километров, были развернуты настоящие склады, где прямо на открытом воздухе лежали строительные материалы, стояла техника. Разумеется, все это было открыто, не было никаких оград. Имелись сторожа, но за два дня я ни одного не увидел. Ночью территория была хорошо освещена, потому что некоторые работы проводились даже ночью, чтобы не отставать от графика. Он и так не соблюдался – первые четыре энергоблока были запущены с отставанием.

Было часов одиннадцать утра, когда я отправился на склад, где хранились связки с арматурой. Нашел их без проблем – их было настолько много, что разглядеть эту гору стали было проще простого.

Шел я мимо рядов, считал блоки. Здесь людей было мало, попадались редко. Но вдруг навстречу мне вышел какой-то заросший щетиной мужик, в шапке-ушанке и шерстяном тулупе.

– Эй, ты еще кто? – издалека спросил тот, заметив мое появление.

– Человек, – громко ответил я. Что за идиотский вопрос?

– Что за странная форма? Я таких тут раньше не видел! – продолжил человек, подходя ближе. Нахмурившись, он внимательно осматривал мой внешний вид, словно вообще раньше такой одежды не видел. Сторож, что ли?

– Мужик, ты, наверное, не в курсе… – терпеливо начал я, испытывая некоторое раздражение, – но уже пятый день здесь работает строительный батальон майора Прудникова, оказывает помощь при строительстве… Ну, всего этого объекта. Сегодня моя очередь проводить осмотр и составлять список материалов, которые понадобятся на завтрашний день.

– А-а! Так бы и сказал! – он подошел совсем близко. Его лицо показалось мне знакомым. В свою очередь, этот сторож тоже уставился на меня странным взглядом, как будто пытался вспомнить, где он видел меня раньше.

Ну, точно!

– Виктор, ты, что ли? – осторожно спросил я.

– Ну да, я, – тот аж расплылся в улыбке. – Срочник… Этот, как там… Алексей, да!?

Это действительно был Виктор – тот попутчик, с которым я ехал на поезде из Краснодара. Он тогда вышел, не доехав пару остановок до Минска. Каким же боком его сюда занесло, да еще и на такую низкооплачиваемую работу?!

Мы поздоровались, он сразу предупредил, чтобы я обращался к нему на «ты». Затем Виктор пригласил меня к себе.

– Пойдем, тут мой вагончик недалеко, чаю выпьем. У меня чай, знаешь какой, ух! На травах. С Абхазии в посылках получаю, – недолго думая, он пригласил меня к себе. – Алексей, ты же вроде под Овруч куда-то ехал, разве нет?

– Так получилось. Был я там, почти четыре месяца. Там внезапно штат сократили, а меня сюда закинули. Поближе к дому, так сказать. Я же сам из Припяти.

– Ну, дела. А зачем в строительном батальоне секретчик? – он задал простой вопрос, на который у меня не было внятного ответа. Действительно, какой от него толк? Тот факт, что меня туда запихнул Андрей, я, естественно озвучивать не стал.

– Командование так решило. Сам не пойму, чего вдруг… И это хорошо. Всего за две недели, я уже успел дважды в увольнение сходить.

– А, ну это меняет дело. Если так, то я бы тоже согласился, – кивнул Виктор, разливая чай. Рядом стояла вазочка с мелкими бубликами. – А чем вообще здесь занимаетесь? А то я неделю на больничном был, никто не предупредил, что теперь военные к стройке какое-то отношение имеют.

– В штабе решили. А как тебя вообще сюда занесло? – поинтересовался я, отпивая чай. Он и вправду оказался шикарным, с резким, но приятным вкусом. Напиток согревал, расслаблял. Уж что, что… А в правильном чае Виктор действительно разбирался. Он не знахарь, случайно, какой-нибудь?

– Да я, вообще-то, недавно сюда жить переехал, – качнул головой тот, махнув рукой в сторону города. – А работа мне не каждая подойдет – я же бывший военный. Грузчиком не хочу, спина больная. А в кабинете сидеть и бумажки перебирать – это не мое. Ну а тут, хоть что-то. Платят так себе, но зато график работы нормальный. Сутки через двое.

– На первое время пойдет, – согласился я. – Но лучше что-нибудь посолиднее найти. А то сторож как-то не очень звучит.

– Твоя правда, – вздохнул Виктор и вдруг изменился в лице. – Слушай, Леха… Я тут вспомнил, дело одно есть. Сам я тут бессилен, все связи на Дальнем Востоке остались. Не знаю, сможешь ли ты через свое командование что-то решить, но попробовать стоит.

– Рассказывай.

– Короче, я тут уже месяца два работаю и успел к людям присмотреться. Рабочих много, всех не сосчитать. Разные национальности, возраст тоже – ничего необычного, как и на любой стройке. А вот из начальства я уже кое с кем пересекался. В общем, однажды был я на обходе поздно вечером и случайно подслушал разговор двух инженеров-строителей. Точнее, даже не разговор, а натуральный спор у них там получился. То ли они крестовину для опоры реактора не так сварили, то ли уложили криво… В общем, по процессу идет какое-то серьезное нарушение, но почему-то этому не придается нужного значения. Один топит за то, чтобы все разобрать и уложить заново, а другой в отказ идет. Говорит, это займет кучу времени, денег и материалов. Плюс по срокам они и так опаздывают. И еще ссылается на вышестоящего… Я так понял, над ними есть какой-то совсем неадекватный начальник, так вот он никого слышать не хочет. Этот олух людей увольняет взмахом руки. Процесс строительства идет хрен пойми как – местами игнорируется техника безопасности, а ведь это не какой-нибудь сарай… Это энергоблок! Потенциально опасный ядерный объект. Понимаешь, к чему я?

– В целом, да, – сначала не особо заинтересовало, я даже половину им сказанного мимо ушей пропустил. Все равно ведь третья очередь работать уже не будет.

И тут меня накрыло… Что значит, не будет? Я же намерен предотвратить аварию на четвертом энергоблоке. А это значит, что если ее не будет, то и строительство третьей очереди не заморозят! Строительство обоих энергоблоков закончат, и они будут работать в будущем, так что вполне может случиться авария, неважно каких масштабов, и она будет уже здесь… Это, конечно, очень сумбурное предположение. В любом случае такого быть не должно.

– А что за нарушение-то? – поинтересовался я, сделав глоток чая.

– Не знаю, – нахмурился Виктор. – Я, конечно, ночью ходил туда, где будут реакторы стоять, но ничего там не обнаружил. Я же не строитель. Но так думаю, инженеры не дураки, если сами видят проблему и ничего не предпринимают из-за разногласий, это что значит?

– Ничего хорошего.

– Значит, что проблемы будут потом, когда все это запустят, – Виктор явно увлекся, даже кулаком по столу ударил. – Меня тут никто слушать не будет. Я простой сторож, да еще и без образования. А ты можешь попробовать… Сообщи комбату, обрисуй все в деталях.

Я задумчиво кивнул. Суть проблемы я уловил более чем хорошо. Но сначала нужно взглянуть на проблему самому. А еще лучше поболтать с этими инженерами. Что за крестовина, я примерно понимал – на нее будет опираться бетонная «банка» самого РБМК. И если там, при установке или сварке серьезное нарушение, дефект нужно исправлять сейчас. Иначе потом последствия могут быть самыми печальными.

Однако при всем этом, я не был строителем. Не был инженером. Как понять, на что смотришь, если разбираешься во всем лишь поверхностно?