Текст книги "О «размагниченном» интеллигенте"

Максим Горький
О «размагниченном» интеллигенте

Недавно вышел в свет посвящённый Н. К. Михайловскому сборник «На славном посту»[1]1
  1860–1900. «Литературный сборник, посвященный Н. К. Михайловскому», СПб. Сборник издан в связи с сорокалетием литературной и общественной деятельности Н. К. Михайловского. См. о нём также очерк М. Горького «О Михайловском» в 15 томе настоящего издания – Ред.


[Закрыть]. Во второй его части, среди ряда интересных статей, подписанных такими именами, как Милюков, Анненский, Пешехонов, Мякотин, Карышев, Чупров, Семевский, Лесевич и другие, очень поучительна коротенькая статейка Рубакина «Размагниченный интеллигент».

Не могу отказать себе в удовольствии ознакомить уважаемого читателя с лейтмотивом статьи, а таковым является, на мой взгляд, замечательно меткая характеристика духовной смерти интеллигента – «размагничивания».

«Как известно, – говорит Рубакин, – процесс размагничивания особенно резко наблюдается на мягком железе, которое обладает способностью быстро приобретать магнитные свойства и так же быстро терять их. Закалённая сталь размагничивается не так скоро, а долго сохраняет магнетизм и сама делается способной возбуждать магнитные явления вокруг себя. Впрочем, и мягкое железо может сохранять магнитные свойства неопределённо долгое время… если его окружает со всех сторон проводник электрической энергии – проволока, по которой идёт ток. Если есть живые токи, то и мягкое железо не размагнитится, а будет представлять из себя отличный электромагнит, который не хуже – а может быть, и сильнее – постоянного и который делает все дела, какие надлежит делать магниту.»

Интеллигент, переписка с которым дала Рубакину материал для статьи, восклицает:

«Друг мой! Я это самое мягкое железо и есть! Но разве я не способен и теперь стать снова магнитом? Ей-богу, способен! Пропусти только живые токи вокруг меня – и сила во мне тотчас явится. Вот Когда я был студентом, этих токов вокруг меня было сколько угодно. Ты думаешь, что теперь, десять лет спустя после университета, я считаю те токи худыми, не выдерживающими критики? Да ничуть. Я верю в их благотворность и силу по-прежнему. Ни в одном пункте своих убеждений я не раскаялся и не изменил им. Я только размагнитился, иначе сказать – настроение потерял.»

В этих словах немало правды, но… ещё больше – лжи. Сознательно или бессознательно лжёт человек, в данном случае – неважно. Важно – где он лжёт? Я слышу эту ложь в словах: «Пропусти только живые токи вокруг меня – и сила во мне явится». Увы, живые токи в жизни работают и намагничивают сталь, но сила в «размагниченном» интеллигенте не явилась, – он сидит в месте тёплом, в месте уютном, окружённый милыми детками, и, разглядывая живые токи, творящие жизнь, сытенький и хитренький, скептически критикует их.

«Это всё не то! – говорит он. – Это не так как-то… это, кажется, марксизм или декадентство… а может быть, ницшеанство, но только совсем не то…»

Очень вероятно, что в глубине души он прекрасно понимает, что «это» и есть именно «то». Но он продолжает сугубо лгать, ибо – сила в нём явиться не может. Его – мягкое железо – разъела ржавчина, и он живёт спокойно… «применительно к подлости».[2]2
  Выражение «применительно к подлости» принадлежит М. Е. Салтыкову-Щедрину. См. его сказку «Либерал» – Ред.


[Закрыть] В благотворность и силу своих старых убеждений он – не верит, ибо верить – значит и жить по вере твоей. Но он в них не раскаялся, это верно. Они, убеждения, при нём – только спрятались подальше. По праздникам, в кругу друзей, он вытаскивает их и надевает на себя, как перчатки, галстух, как праздничное платье. Надевает и – кричит, с пафосом кричит, лживо и пошло. На самом-то деле, по душе своей он – если бы хватило у него искренности – должен обеими руками подписаться под этой, приведённой в статье Рубакина, «песенкой размагниченного интеллигента»:

 
Я каждый день читаю,
К чему – не понимаю!
Я также не могу понять,
Зачем хочу я ночью спать.
    Я каждый день хожу-сижу
    И цели в том не нахожу;
Мне ничего не надо —
Ни рая и ни ада.
Противны мне до смерти
И ангелы и черти.
    Гоню я прочь в три шеи
    И чувства и идеи.
Мне б смерти не хотелось,
Но жизнь – весьма приелась.
    Я, право, сам не знаю —
    Живу иль умираю…
 

«Песня эта, – говорит Рубакин, и с ним нельзя не согласиться, – так характерна, что господа „размагниченные интеллигенты“, которых и в столицах и в провинциях не мало, должны бы переложить её на музыку и распевать хором в клубах, за картами, даже на службе». Эта песнь – нечто вроде заупокойного гимна о человеке, умершем гражданской смертью, и она вызывает желание сказать этому человеку:

«Умирай скорее и физически, ибо „всё, что мог, ты уже совершил“, ни на что больше не годен, никому не нужен, умирай».

Автор песенки, «размагниченный интеллигент», сочинив её, пошёл к своему товарищу и прочитал ему. «Тот засмеялся и сказал:

– Это хорошо сказано – бывают такие!

– А мы с тобой не такие? – спросил автор.

– Ты – холостяк, ты, может, и такой, а я женат, у меня дети.

Я плюнул и ушёл. И это говорит „пострадавший за правду“! Вот фальсификатор! Вместо слов „вселенная“, „счастье человечества“, „царство божие на земле“ этот господин подставил в свой катехизис: „жена, дети“. Из-за них и вселенной стало не видно. Ну, разве это не размагничивание, да ещё с обманом?»

Большинство размагниченных интеллигентов потому, главным образом, и противно, что, не имея мужества искренно сознаться в совершенной утрате живой души, искусственно возбуждает себя фразами, буесловит и лжёт, усиленно пытаясь доказать, что не он – мёртв, а сама-де жизнь остановилась и омертвела. Тогда как жизнь неустанно растёт и вширь, и вглубь, и нет сил, которые могли бы остановить рост её.