Текст книги "Рабкорам депо имени Ильича"

Максим Горький
Рабкорам депо имени Ильича
^{(Московско-Белорусская железная дорога)}

Товарищи!

Вы хотите знать моё мнение «по поводу трудно разрешимого вопроса о взаимном отношении рабкоров и хозяйственников». Вы совершенно правильно пишете мне:

«Это – основной вопрос рабкоровской работы. Мы хотим работать с хозяйственниками рука об руку. Мы понимаем, что враждуя – работать вместе трудно, но работать вместе мы должны в интересах нашего строительства.»

Да, товарищи, вы должны работать с хозяйственниками дружно и планомерно, как единородная сила, направленная к одной и той же великой цели, – к созданию образцового социалистического государства рабочих. И вот, стремясь к этой цели, вы сами признаёте, что между хозяйственником и рабкором уже появилась вражда, которая, как видно, вспыхнула на почве «самокритики». В существовании этой вражды убеждают меня и отзывы хозяйственников. А ещё более убедительны десятки писем, которые я получаю из разных городов Союза от партийных и беспартийных людей. Вот, например, что говорит один из орехово-зуевских товарищей:

«Слишком много пессимизма проявляет население при оценке теперешней жизни, и это настроение мешает народу видеть наши действительные достижения и успехи в деле строительства новых форм жизни.»

Это письмо дополняет беспартийный рабочий из Брянска:

«А кроме всего, что сказано, оглушает нас вой этой самокритики, ничего понять нельзя, точно народилась ещё партия или ещё новая оппозиция, что ли.»

Из Керчи, тоже рабочий, начинающий писатель:

«Конечно, вы-то правы, самокритика, как она у нас развивается, – корм для свиней и [для] негодяев радость. Очень плохо, что рабочий класс выбрасывает сор из своей избы на враждебную ему улицу. В силу рабочего класса я, конечно, верю, но ведь ясно же, что он обессиливает себя, открывая перед врагами свои язвы.»

Из Нижнего:

«Я третий год рабкор, вижу, что не всё у нас ладно, и надо работать честно, товарищески. Ну, напишешь заметку в газету, так переделают, что стыдно читать. А на заводе ребята сердятся: „Ты что же, говорят, наврал: разве так было?“»

А вот пишет «кандидат в партию»:

«Как прикинешь разумом, сколько пред нами дела, да поглядишь на всю эту склоку в газетах, травлю, ерундищу – руки опускаются. Много в этом молодого самолюбьишка и задора, бестолочи много.»

Пишут и более резкие отзывы о действительности, пишут немало преувеличенно мрачного, но на всё это обижаться вам, товарищи, не следует, это ведь тоже самокритика.

Самокритика, обращённая рабочим классом на самого себя, – дело серьёзнейшее и необходимое – это неоспоримо. Но в то же время самокритика должна быть критикой, обращённой каждым рабочим на самого себя. Многие рабкоры, увлекаясь профессией критиков, забывают о том, что и самих себя надобно критиковать так же беспощадно, как они критикуют других. Профессия часто делает человека кривым: тот глаз, которым он смотрит на товарищей, – острый, зоркий глаз, а другой, которым критик на себя смотрит, – почти или совсем слепой. Это – обычное явление, его давным-давно отметила пословица: «В своём глазу соломинку не видишь, а в чужом соломинка – бревно».

Вот я, товарищи, старый и, казалось бы, опытный критик действительности, а тоже нередко ошибаюсь, преувеличивая чужие ошибки. Вы ошибаетесь чаще меня. Такие ошибки, разумеется, понятны: искренно и жарко хочется, чтобы всё шло гладко, хорошо, «без сучка, без задоринки», и, когда видишь сучок да задоринку, – чувствуешь раздражающую боль.

Но, товарищи, вам не надо забывать, что ведь вы не чужих людей критикуете, а своих, людей вашего класса, каких ещё нигде нет, каких рабочий класс Европы ещё не создал. Там, в Европе, Либкнехты погибли, а среди социалистов остались строители броненосцев, защитники интересов буржуазии, там рабочим классом командуют люди, которых у нас именуют предателями рабочего класса.

У нас хозяйствует в большинстве старый партиец, подпольщик, человек, который работал для освобождения рабочего класса, годами воспитывался в тюрьмах, в сибирской ссылке, в каторге. Это – человек испытанной и непоколебимой верности своему классу, он вполне заслужил право на уважение к нему, и необходимо очень внимательно ценить его работу.

Как бы и что бы ни говорили и ни писали вы – работа хорошая, достойная высокой оценки. Этих рабочих, ныне директоров заводов и фабрик, заведующих шоссейными дорогами, транспортом, «хозяйственников», строящих без денег огромные промышленные и торговые предприятия, я знал молодыми ребятами, когда они только что начинали внюхиваться в революционную литературу и понимать, что «дело освобождения рабочих – есть дело самих рабочих». Видел я их в 1917–21 годах, когда они с винтовками в руках делали это своё и ваше великое дело. Знаю, как их мучили, пытали, уничтожали вожди белых банд, как пороли их шомполами, как, обвязав черепа верёвкой, закручивали верёвку до того, что лопался черепной шов, как привязывали к буферам тендера и влачили по рельсам, разрывая на куски. Эти люди командовали армиями и побеждали высокоучёных царских генералов.

Героизм вообще и всюду привычен рабочему классу, это я тоже знаю, но наши рабочие-революционеры – герои, каких ещё нигде не было, и это вот, товарищи, тоже надо знать, этому надо учить молодёжь, которая очень плохо знает прошлое, плохо понимает его.

«Как нам лучше сговориться, спеться» с хозяйственниками, спрашиваете вы. На мой взгляд, это очень просто: надобно хорошо понять, что «хозяйственники» – свои люди, что это такие же рабочие-революционеры, как вы, что дело, которое они делают, ваше кровное дело и дело отчаянно трудное, оно ведётся в условиях вражды к вам со стороны всего буржуазного мира, да и внутри Союза Советов у вас ещё немало врагов.

Надобно понять, что каждый хозяйственник-коммунист – одновременно и архиерей и губернатор. Как архиерей, он должен следить, чтоб идеология его класса не нарушалась, а как губернатору – ему нередко и самому приходится нарушать эту идеологию. Это – его вина? Нет, товарищи, это результат той экономической блокады, тех угроз войною, той тревожной напряжённости, в которых вас держит чудовище капитализма, это результат общего положения дел – нашей изолированности в Европе и пассивности европейского пролетариата, слишком слабо помогающего вам, его авангарду, делать общее пролетарское дело – его дело.

Может быть, товарищи, не всегда следует «выносить сор из избы» на враждебную вам улицу? Может быть, не всё нужно тащить в газету, многое разрешать в фабрично-заводских комитетах? Не вредите ли вы великому делу строительства, засоряя его мелким хламом придирчивой и поверхностной самокритики, в которой часто слышишь не защиту интересов дела, а крик раздражённого самолюбия и задорное желание командовать товарищами?

Вам надо помнить, что каждая распря среди рабочих, каждое неосторожное слово, сказанное вами, с величайшей радостью подхватывается врагами внутри и вне Союза Советов. Вам не следует закрывать глаза на то, что внутренний враг – растёт, мещанство – усиливается и что если «население слишком много проявляет пессимизма», так росту этого пессимизма вы сами помогаете. И помогаете потому, что, живя в тесном круге интересов той или иной фабрики, увлекаясь обличением мелких недостатков и ошибок, вы плохо знаете общую массу работы по строительству новой жизни.

Хозяйственники – сила, которую рабочий класс накопил за двадцать пять лет, это – ваша сила, её надобно расходовать бережно, потому что носители её сходят со сцены жизни довольно быстро, а смена им растёт медленно и крупных талантов из своей среды выдвигает мало. Надо подумать и о том, что при столь буйном развитии самокритики у нас в скором времени критикующих будет больше, чем полезно работающих.

Повторяю ещё раз: не возражаю я против солидной и грамотной самокритики классом его классовой работы, но я против той самокритики, которая, принимая характер грубой травли, вызывает в среде рабочего класса вражду, отмеченную вами в письме ко мне.