Текст книги "Депрессионизм"

1 ОЩУЩЕНИЯ

ОБЛАКА

Я думаю, что облака красивее людей:

они такие разные в одном мгновении,

что не случается с людьми,

хотя со временем – почти всегда

я думаю, что облака

умнее и талантливее нас:

они не думают и не хотят,

к тому же могут просто плыть в лазури неба

но так бывает, что один лишь человек

прекраснее всех облаков и всех мгновений вместе взятых,

которых не вернуть,

и тот, кто смог увидеть это,

не будет знать покоя, наблюдая их далекий свет

ВОСПОМИНАНИЯ

Я знаю, что воспоминания, как дождь:

Они – репрезентация мгновений,

Которые не сможет уловить,

Увидеть, ощутить никто,

Как ты

Я знаю, что воспоминания, как сны:

Они, как призраки, скользящие сквозь время,

Напоминания о том, что не вернуть

И что не будет никогда таким, как прежде…

Они становятся подобными мечтам

Вы видели предутренний туман:

Ведь это облака, спустившиеся вниз, на землю,

Плывущие вдоль рек,

К безмолвным берегам,

Чтоб испариться в отблеске лучей

Рассвета,

Исчезнуть,

Снова появляясь где-то

МИР В ЕЁ СОЗНАНИИ

Огромный мир за хрупкими плечами в рюкзаке,

Который оживает лишь с её прикосновеньем,

И золотистый чай в прозрачной чашке,

И взгляд, что наблюдает посетителей кафе, прохожих,

Чьи жизни в мир её на миг попали;

И падающая ей под ноги осень,

Трехцветьем облетающая с крон

Деревьев, что хотели б приостановить мгновенья

И замереть в туманной тишине, сливающейся с небом,

Укутавшись в неё, как в шарф, –

Но тщетно:

Их не удержать.

ЮНЫЙ МЕСЯЦ

В сизой сияющей дымке

Скромно таящийся месяц –

Юный в своей улыбке –

Тенью свой лик завесил.

Молча глядит оттуда,

Грустно с высот взирает:

Что он в тот миг задумал,

Что он такое знает?

Может быть, видит взоры,

Что обращают в небо:

Та, что рисует узоры,

Тот, что зовётся поэтом.

Может быть, все его мысли,

Всё то, о чём он мечтает,

Откликом мглы серебристой

В эти сердца проникает…

Нежно вселяя в них чувство,

Что знать не будет покоя:

В тихой тоске и грусти,

Осенью и весною.

Будет искать… а где-то

Ждёт его светлым взором:

Тот, что зовётся поэтом,

Та, что рисует узоры.

ВЕСЕННИЙ ДОЖДЬ

А между прочим скоро будет дождь

а с ним прибудет первая гроза

весенний тихий вечер

ты станешь у окна

и отразишься

молча

твои глаза

в них серый отблеск

и мерцание воды стремящейся

на землю неизвестно для чего из чистоты

небесного простора

я знаю

Кристи только ты

на свете обладаешь

заключающим в себя

все мирозданье взором

и бледная рука

и тонких пальцев очертания

прозрачны и недвижимы во тьме

я не могу к ним прикоснуться точно так же

как сквозь стекло не может прикоснуться дождь

к тебе

и только разразившись ярким светом

небесный окрик озарит твой взгляд на миг

в котором отразится мир и тут же превратится

в призрак

ушедшего дождя

давно прочтенных книг

ПРОГУЛКА

Я иду

На улице тепло

Вокруг полно прохожих

Но я никого из них не знаю

Шагаю дальше

Но я не только среди них

Но и вообще не знаю никого –

Как это странно:

Тридцать лет прожить

И никого не знать

Кроме нее:

Есть одна девочка

Которая хотя и говорила

Что ей со мною было хорошо

Но больше не приходит

А я скучаю

Не потому что я не знаю больше никого

А потому что она ближе всех на свете

Из всех кого я только повстречал

И с этим жить довольно трудно

Но я пришел

На небе облака

Такие белые

Такие сильные

Издалека они меня не видят

Ведь я смотрю на них через окно

И все будто в тумане сна:

И девочка и облака

Так далеко

И грустно… грустно

В ЗЕЛЁНОМ САДУ ДОЖДЛИВОМ

В зелёном саду дождливом

Старинный теснится дом,

Над крышей его уныло

Склонился усталый клён.

Прикрывшись густой листвою,

На кровлю с его ветвей,

Сливаясь с вечернею тьмою,

Спускается полог теней.

Бесшумно крадётся по крыше,

За шагом дождливым скользя,

И, став на краю её, слышит,

Как дремлет ночная земля

В манжетах турецкой гвоздики,

Увенчанных россыпью снов,

Кружащихся словно на стыке

Незримых туманных миров.

И вальс их уносится в дали,

За дымчатые облака,

Плывущие будто в печали

Извечных скитаний дождя,

Чей взор упадёт торопливо

На тихий развесистый сад,

На клён, что склонившись тоскливо,

По кровле стучит, как в набат.

СТРАННАЯ, НЕМНОГО ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ

Когда у неё была необходимость во мне, –

Я не видел, какое в этом таилось искусство,

Когда у меня возникла необходимость в ней, –

Она этого не почувствовала.

Странная история, без прошлого и будущего,

Странная история, немного грустная.

Она обо мне не забывала,

Даже на расстоянии, даже в своём безмолвии,

А когда вновь потом меня обнимала,

Мы почему-то оба об этом помнили.

Странная история, без конца и начала,

Странная история, немного боли.

Бездна Вселенной, а места мало,

Бездна Вселенной сжалась до одного предела.

Это похоже на навязчивое состояние,

Как будто у тебя там что-то заело.

Не хочется, чтобы настало завтра,

И чтобы опять повторилось это.

Вот так бы лежать, растворяясь в лучах заката,

Сливаясь с туманом бледнеющего рассвета.

В ТИШИНЕ

Я один, я один,

Я один при луне,

В тишине и безмолвии слушаю:

Словно призрачной тенью

Кто-то во тьме

Тихо слёзы льёт жизни разрушенной…

«Ах, как больно сердцу

И холодно мне…» –

Эхом плач отдалённо-приглушенный

Вдруг донёсся до слуха

В ночной темноте,

Незабвенною болью разбуженный…

Я один, я один

В полуночной мгле,

В тишине и безмолвии слушаю:

Это капли дождя

Стучатся в окне,

Проникая встревожено в душу…

2 ВОСПОМИНАНИЯ

ДЕВОЧКА С КОРОТКОЙ СТРИЖКОЙ

Девочка

С короткой стрижкой:

Затылок бритый,

Чёлка длинная,

Немного

Похожая на мальчишку,

Стесняясь невинно,

Глядит открыто.

Высокая, тонкая,

Словно лилия –

Такая же белая,

Такая же юная:

Грудь первым соком

Едва налитая,

Дрожащее тело,

Дыхание сбитое…

Конечно, тебя

Мне уже не встретить,

Такой, как в тот миг,

Не увидеть снова,

И мне остаётся

Твой облик светлый

В тиши заветной

Хранить безмолвно.

НЕЖНЫЕ ЧУВСТВА

У маленькой девочки Сони

Был друг,

Ему было около тридцати семи,

Но это им не мешало,

Однажды вдруг,

Взявшись за руки,

Вместе пойти

Невзирая на то, что ему – тридцать семь,

А ей не было и десяти,

Она тихо сказала:

«Идем со мной», –

Он пошел

И, оставшись одни,

Они взялись за руки и обнялись

Вечерней июньской порой

Ему было почти тридцать семь,

Ей не было и десяти,

Ему было с нею так хорошо,

Что он стал

Постоянно скучать,

И он ждал,

Когда сможет увидеть ее,

В надежде снова обнять

И он все продолжал,

Продолжал ее ждать –

Все замерло около них:

Ее голос во мгле

Очень нежно звучал,

Голос – один на двоих

Он парил легче ветра,

Как млечный туман –

Невидимый призрак земли, –

Что в рассветных лучах

Навсегда ускользал,

Растворяясь, как нежные сны

ЗАПРЕТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Мне было тридцать,

Ей – лишь двенадцать.

Стоял туманный

Осенний вечер.

Мы были рядом,

Забыв, что значит

Всё то, чем жили

До этой встречи.

Горела лампа,

И отсвет ясный

Мелькал в улыбке

Её беспечной,

А полушёпот

Под одеялом

Во мгле кромешной

Был так застенчив.

Под бездыханным

Покровом ночи

Она так близко,

Без облачений…

И вдоль желанных

Изгибов линий

На юном теле

Играли тени.

Её невинных,

Чуть разведённых,

Открытых бёдер

Слегка касаясь,

Я ощущал

То, как смущённо

Она той ласке

Моей внимает.

На миг стесняя

Порыв дыханья,

Грудь обличает

Лишь зримый контур,

Едва наметив

Свои очертанья…

Она замирает,

Она безмолвствует.

Я пробудился

От поцелуя –

Такого робкого

Прикосновенья…

Взял её руку,

Она вспорхнула,

В моих объятьях

Дрожа всем телом!..

ДЕВОЧКА, СОБИРАЮЩАЯ ЗВЁЗДЫ

Ты со мной. Ты так близко. Рядом.

Притягательность нежных линий…

Я ласкаю их нежность взглядом

И волос золотистый иней.

Ты во тьме собираешь звёзды

И так бережно носишь в объятьях…

Ты вплетаешь их в млечные косы,

Украшаешь их россыпью платье.

Тихий свет беспредельного мира,

В этот миг затаивший дыханье…

Я смотрю на тебя – ты красива,

Удивительное созданье.

СЛОВО

Мне услышать бы доброе слово

Нежных уст, прикоснувшихся словно

Поцелуем к пробитому сердцу;

Чтобы к ране прижалось ладонью,

Обагряясь струящейся кровью,

Но ему уже не было больно.

Ведь осталось ему так немного,

А любовь в нём совсем одинока,

И стучит с иссякающей силой,

Источаясь безмолвной надеждой,

Что придя, она так же, как прежде,

Тихо спросит: – Ну как ты, мой милый?

Я отдал бы тогда ей всё небо,

Озарив горизонт алым светом,

И вознёс бы в него свою веру –

За одно только слово, слышишь? –

Только слово, что рвётся всё выше,

Но лишь отзвуком слабого эхо.

Пусть всё это сгорит безответно,

Отражаясь в глазах рдяным ветром,

Распалённым закатною страстью!

Только мне бы услышать при этом:

– Отчего взгляд твой сделался красным?

Что случилось с моим поэтом?

Как ты здесь, без меня,

Здравствуй.

ЭЛЛИ

Темноволосая девочка Элли

с глубоким задумчивым взглядом

если бы вы только в него посмотрели

если б могли оказаться на миг с ней рядом

но нет – она далеко

и слишком недостижима

по природе своей, чтобы можно было ее увидеть

она может пройти около вас, мимо

но оставаться при этом необличаемой и незримой

она может проплыть незаметной и легкой тенью

быть туманом, не более тени весомым

она может быть ветром, окутанным в сумрак осенний

она может быть сном –

чем-то видимым, но не знакомым

Эта девочка, темноволосая девочка Элли

с одиноким, направленным вглубь себя взглядом

если б мог я войти в мир ее ощущений

если б мог оказаться на миг с ней рядом

НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ВЕЧЕР

Мне в глазах твоих

Небом звёздным –

Беспредельным пространством мира –

Отразилась немая осень

И в сознаньи моём застыла:

Безмятежным вечерним светом

В милом облике – лёгким ветром,

И листовой, что дрожит уныло,

Ожидая в тени ответа.

Этот дивный,

Безлюдный вечер,

Нежных пальцев прикосновенье,

Замедляет пространство-время,

Замирая в одном мгновеньи.

ЛИЗЕЛЬ

Мне дороже всего на свете  –

Молчаливая грусть в глазах твоих,

Лизель,

Ты дрожишь, как осенний ветер,

Что изменчив, безмолвен и тих.

Ты, как он:

Беспредельно незрима,

Ты повсюду,

Лизель,

Хотя тебя рядом нет,

Мои мысли  – с тобой и напоминают зиму,

Тихим ветром кружащую лёгкий снег.

Я надеюсь, однажды вернётся вечер,

Когда в сумрачном небе появится призрак луны,

Лизель,

Он будет в тот миг застенчив,

Облачая мгновенье в твои черты.

НАРИСОВАННЫЙ РАССВЕТ

Я пред тобою нарисую новый мир –

Смотри:

Сияние лазури разливается

Вдали;

Оно над горизонтом умывает

Небосклон,

Развеяв нежным ветром безмятежный, тихий

Сон;

Оно безмолвием наполнит облачную

Мглу,

Мир погружая на мгновение в немую

Тишину,

В которой взором ты коснёшься отсвета

Зари

И ощутишь, что этот мир смогла увидеть так лишь

Ты.

ПОСЛЕДНИЙ ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР

Соня

Милый мой человечек

Если б ты знала, как мне тебя не хватает

Что же мне с этим делать

Что же мне делать?.. – не представляю

Соня

Если б ты только знала

Как мне не хватает тепла твоего тела

Твоей руки и милого, грустного взгляда

Я помню, как нежно ты на меня смотрела

Соня

Мне так не хватает

Твоих нежных губ и тихой, усталой речи

За окном беззвучно метель играет

А я вижу последний весенний вечер…

Легкий свет безмятежно раздвинет тени

Целый мир исчезает в твоих объятьях

Превращая ночь в череду мгновений

Оставаясь в памяти безвозвратно…

Но когда еще этот снег растает

И увидим ли мы друг друга снова

Как же мне тебя сильно не хватает

В этот снегопад, под ночным покровом

ДВЕ ДУШИ, ЗАТЕРЯВШИЕСЯ В НОЯБРЕ

«Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого?»

Две души,

Затерянные в ноябре –

Это так легко

Под белоснежной вьюгой,

Где размыты

Контуры, и где

Молча шли,

Не различив друг друга.

Молча шли,

Как мимолётный снег,

Ничего

Не стоя в целом мире;

Да и в нём –

Несущем новый век –

Нет нужды

В пространственном эфире.

Нет нужды…

Но ведь для них важна

Только жизнь,

Которой так же грустно –

Лишь одна,

Которой предана

Вся любовь

И поэтичность чувства!

Две души,

В холодном ноябре

Затерявшиеся

Под осенней вьюгой,

Молча шли,

Как в предрассветной мгле,

Где случайно

Встретили друг друга.

3 ТРЕВОЖНЫЕ СОСТОЯНИЯ

НА СКЛОНЕ ЗАПАДНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ

Вдоль западного побережья,

Над всплеском приливной волны,

Незримо витают надежды,

Хранимые втайне мечты.

Парят над скалистым обрывом,

О выступ которого бьют

Раскаты морского прилива,

Нигде не найдя свой приют.

Под тихо склонившимся небом

Проглядывает из-за туч

Вечерне-желтеющим светом

Рассеянный солнечный луч.

Он плавно спускается к морю,

Где, быстро скользя над волной,

Своей позолотой покроет

Разлившийся пеной прибой.

А ветер приносит на водах

Алеющие облака

Плывущего в них небосвода

Откуда-то издалека,

Бросая в потоке прибрежном

К подножью отвесной скалы

Несбывшиеся надежды,

Разбившиеся мечты.

ВЗАПЕРТИ

Я больше всего хочу

идти по весенним подтаявшим ручейкам,

что текут, а куда –

не вижу

Я просто хочу

выйти на улицу и идти туда,

где дети со смехом бегут

по лужам

Я вижу небо

из своего окна,

лазурное светлое небо…

но не вижу того, что снизу

Я не могу подняться с кресла,

потому что там,

где живу,

чтобы выйти на улицу инвалиду

необходимо иметь заграничный паспорт

и визу

для того,

чтобы перемещаться по городу,

просто спуститься с третьего этажа,

по ступенькам,

на улицу,

самостоятельно

а там поют птицы,

гуляют люди,

весна

а я

смотрю на небо,

мечтательно

ОДИНОЧЕСТВО

Одиночества

Неразделённая грусть.

Как много мыслей,

Но не с кем и одной поделиться.

В высоком смысле

Немало высоких чувств,

И этим высочеством

Хочется насладиться.

Нет воли.

Но, Господи, сколько в нас зла и лжи!

Мир потускнел в грубом, слепом невежестве.

Но хорошо ещё,

Что не померк в межи,

В которой плачу, пряча свой страх в неизбежности.

Странно,

Как странно на это смотреть

И сознавать свою трусость в немом бессилии.

Это же всё равно,

Что пытаться терпеть,

Когда тебя протыкают тупыми и ржавыми вилами!

Без веры,

Без памяти нашей культуры – мир пуст,

Как пустеет душа человека в безнравственной тленности…

Но что же, что

Мы будем делать с клинком из уст,

Когда обличит нас в предательстве и неверности?

Страшно,

Как страшно идти и не ведать пути,

Не видеть предела в безмолвном лесу нескончаемом,

В дремучей чащобе

По кругу брести и брести,

Не зная начала и одолеваясь отчаянием.

Одиночества

Неразделённая грусть.

Как много мыслей,

Но ни с кем не хочется поделиться.

В высоком смысле

Немало высоких чувств,

Но от сего высочества

Хочется отступиться.

БЕЗ ОТВЕТА

Мысли видны в глазах,

В моих же – чёрные точки;

Что-то хотел сказать,

Только не помню точно.

Что-то хотел спросить,

Но у кого – не знаю,

Не с кем поговорить:

Я их не понимаю.

Что-то хотел найти

В мягкой лазури света,

В блеклой её тени

Не разглядев ответа.

Что-то ещё искал,

Но не нашёл – печально:

Просто не представлял,

Что это всё случайно.

* * *

Ну здравствуй,

Друг мой,

Здравствуй,

Что ты так грустно смотришь

В холодный вечер ненастный,

Когда вьюжит снег за окном?

Стоишь у порога,

Не входишь,

И молча

Глаза отводишь, –

Скажи мне, какая тревога

Тебя не пускает в мой дом?

Входи, милый друг мой,

Не бойся,

Смотри,

Как огонь мерцает,

Как пламенем, обнимая,

Сжимает поленья с треском.

Ни мало не беспокоясь,

Возьми

То, что ты пожелаешь:

Немного портвейна в бокале,

А может быть, чашку чая, –

И сядь со мной рядом в кресло.

Мой друг,

Расскажи, если хочешь,

О том,

Как в любви одиноко,

О том, как стучится надеждой

Боль в раненом сердце – поведай;

Как чувства её безотрадно

Прольются отчаяньем строчек…

Не плачь, милый друг мой, не надо.

Под шорох заснеженной ночи

Тебя поцелую я нежно

И тихо укутаю пледом.

УТЁС

Как странно,

Как странно:

Все как-то живут,

Куда-то идут, занимаются чем-то, учатся…

Я же в стенах дома глухого сижу,

И вряд ли из жизни моей что-то уже получится.

Как странно,

Как странно…

Стремиться к спасенью…

Но близок к спасению тот,

Кто, видя зарю,

К лучам исходящим свои простирает руки!..

Я же, задвинув портьеры, над тенью своею стою,

Ведь в полумраке не так различимы муки.

Молиться…

Мне надо молиться, но я не молюсь,

Хотя и по-прежнему с твёрдостью верю,

Что искренней верой

В любовь и поддержку спасусь,

Стучась в полумраке в закрытые наглухо двери.

Подняться…

Мне надо подняться, но я не встаю.

Мне хочется спрятаться под одеялом в постели:

Там старый утёс…

Я стою на краю,

И носится ветер без всяческой видимой цели.

Как странно,

Как странно:

Здесь как-то живут,

А я погибаю в момент безотчётного страха,

И знаю, что руку мне не подадут,

Но я буду ждать, стоя здесь, до последнего взмаха.

ПОМЕРКШИЙ СИЛУЭТ

Моя утрата,

Ты –

Страшнее всех потерь.

Ты –

Гиблая любовь,

Изранившая душу.

Утрата – значит «нет»,

Но ты со мной,

Послушай:

Моя утрата,

Ты –

Страшнее всех потерь.

Моя разлука,

Ты –

Тоска безликих дней.

Ты –

То, что не вернуть,

Но не покинет душу.

Ушедшего ведь нет,

Но ты со мной,

Послушай:

Моя разлука,

Ты –

Тоска безликих дней.

Моя надежда,

Ты –

Померкший силуэт.

Ты

Превратилась в Тень,

Закравшуюся в душу.

Тебя ведь больше нет,

Но ты со мной,

Послушай:

Моя надежда,

Ты –

Померкший силуэт.

ПОСЛУШАЙ, ПОСЛУШАЙ

Послушай, послушай меня, друг мой,

Я не много скажу, ты лишь тихо меня послушай.

Покажу тебе дом я, стоящий в забвеньи, пустой,

Дом, в котором забыты когда-то в нём бывшие души.

В этот дом просто так ты не сможешь войти,

Я тебя проведу, отворив в его комнату двери,

Но из комнаты этой обратно не будет пути,

Так что можешь прилечь на привинченной к полу постели.

Здесь уныло и душно, и тени сползают вдоль стен,

А от сырости в старом матраце холодно;

Потолок закопчён и теснит попадающий в плен

Сквозь железо решёток луч пыльного ржавого золота.

И, в надежде взирая на призрачный свет,

Мир увидится нравственным, чистым, гуманным…

Но от страха, затмившего разум, спасения нет –

Так мечта вмиг окажется мыслью наивной и странной.

Ей представится, как умерщвляли невинных детей,

Как бросали в костёр пожелтевшие старые книги,

Как сжигали живыми замученных страхом людей… –

Их теперь не сжигают: теперь они просто безлики.

Ты один здесь, ты болен, но вера жива.

Что для веры быть может важнее культуры,

В чьей основе лежат из Завета слова

И язык не сгорающей литературы?

Ты послушай, послушай меня, мой друг:

Эти стены тебя не оставят уже в покое,

Ты попал в их немой заколдованный круг,

Где лишь тени, склонившись, безмолвно стоят над тобою.

ОДНАЖДЫ УТРОМ

Идёшь по улице

Абсолютно потерянный,

Никому не нужный,

Ничего не радует.

Хочется испариться,

Чтобы все умерли,

Апокалипсис –

То, что надо.

Знаешь, что ты

Ничего не значишь,

Что все не значат,

И будет лишь хуже.

Идёшь и идёшь,

Как будто маяча,

Среди теней,

Искажённых в лужах.

Конечная цель –

Сейчас или позже, –

Конечно, совсем

Не имеет значения.

Жить, сознавая,

Что всё вокруг ложно –

Безоправдательное

Преступление.

НЕЖНОСТЬ

Там, где мир обезличен во тьме,

Где земля огрубела от крови,

Нежность нужно хранить в себе,

Чтоб избавить её от боли;

Чтоб себя оградить от мук

И понять, что надежда – это

Мановение бледных рук,

Оставляющих без ответа.

Для кого же хранить её

И кому подарить с покоем? –

Той, которая вдруг придёт,

Забирая тебя с собою.

Пусть её беспристрастный взгляд

Мановением тонких пальцев

Даст тебе оглянуться назад

И увидеть себя скитальцем,

Одиноко бредущим во мгле,

Потерявшим доверие к людям,

Не оставившим на земле

Ничего, что она погубит.

Даже той, что любила тебя

Так, как любят однажды на свете,

Не поверил. Безмолвный сентябрь.

Онемевшие листья и ветер.

БЕЗ ЭПИЛОГА

Начну без излишних идей,

Без всякого там пролога:

Я ненавижу людей,

Я ненавижу бога.

Как умудрился создать

Ведущих, не зная дороги,

Желающих тайно воздать

Другим за свои пороки?

И даже, когда ты был

Исполнен любви и света,

Всё сделали, чтобы сгнил,

И робко молчал при этом.

Тебя подчинят, а нет,

Так станешь для всех изгоем:

Подвешенной тенью лет

Над бездной, летящей в море.

Способностей и ума

Ни им, ни тебе не хватит

Увидеть, что эта тьма

Лишь землю для нас лопатит.

Закончу без лишних слов,

Без всякого эпилога:

В мире сплошных оков

Нет никакого бога.

НИЧЕГО

Не читать, не писать, не видеть –

Ничего не хочу. Устало.

Положу на подушку книгу

И укроюсь под одеялом.

Звёзды тлеют на бледном фоне.

Так лежать, ничего не делать.

Только голос протяжным стоном

Разольётся в рассвете белом.

Так лежать под покровом тихим –

Не читать, не писать, не видеть, –

Различая в померкших бликах

Лишь молчанье теней безликих.

ПОТЕРЯННЫЙ ЧЕЛОВЕК

Я к чёртовой матери

Потерянный человек

… потерянный человек… –

Доносится словно эхо

Из мира распятия

Амбивалентных калек,

Чей голос затмило

Безумным и нервным смехом.

Ну, что ж, полюбуйтесь:

За мною весь день –

Всегда неотлучная,

Как одиночество, –

Без видимой цели

Бездельная тень

Идёт по пятам,

По земле волочится.

Её бы отбросить

У двери в дом,

Оставить её силуэт

За порогом.

Но нет! –

Прокрадётся она тайком,

За мною вслед,

Со своею тревогой.

А в сумерках –

Будто навесом скал –

Она вдруг возвысится

За спиною,

И тихо шепнёт

Её злобный оскал,

Что связан я с Нею

Одной судьбою.

Ну, что ж, полюбуйтесь,

Как молча весь день, –

Всегда неотступная,

Как одиночество, –

За Тенью своею

Безвольная тень

Идёт по стопам,

По земле волочится.

Я к чёртовой матери

Потерянный человек

… потерянный человек… –

Расплылось немое эхо.

Из мира распятия

Амбивалентных калек

Мой голос доносится

Нервным, безумным смехом.

КОМНАТА С ВИСЯЩЕЙ ЛАМПОЙ

Лампа висела низко,

Чуть выше уровня взгляда,

Но никто не видел её так близко,

Как хозяин, здесь живший когда-то…

Он под вечер сидел у окна,

Молча глядя в закатное небо.

Он не помнил, случилось когда

То, что меркло за кротостью веток.

Он смотрел, как мелькают дожди,

Как стучится за створками ветер.

Что оставят они позади?

Как покорно идти вслед за этим?

Он, безмолвствуя, думал о ней –

Ей едва ли случилось пятнадцать –

Сквозь туманное марево дней,

Когда время шептало прощаться.

Он всё время был словно во сне,

Будто в бездне немого пространства,

Наблюдая её в тишине

Под раскинутым звёздным убранством.

И ему не хотелось дышать,

Не хотелось смотреть и слышать –

Лишь далёкому зову внимать

Одинокого голоса свыше…

В тихой комнате было темно,

Лампа спряталась в занавес фона,

И тянулись к ней через окно

Тени веток с придушенным стоном.

4 СТРАХИ И ФОРМЫ ИХ ПРОЯВЛЕНИЯ

MIND

НАЧНЕМ С НЕБОЛЬШОГО УРОКА ПСИХОЛОГИИ:

Если в детстве человеку не уделяли внимания,

А также не проявляли любви,

Если его унижали и не считались с его мнением,

Никогда не поддерживали,

Человек эти чувства станет сводить к отрицанию

И не надо от него ждать, что он сможет любить других.

Надо признать, что страсть к самоистязанию

И жалости к собственным чувствам

В таком случае настолько сильна,

Что человек ни только не хочет от нее избавиться,

Но и проецирует на других,

В попытке переложить свою боль

На открытые к нему чувства,

Ассоциируя их со своим детским восприятием,

А затем довести до состояния безразличия и раздавить.

ИСТОРИЯ ОДНОЙ ДЕВОЧКИ:

Эта история настолько типична для этой страны,

Что многие из вас сталкивались с подобной ситуацией,

А знаете почему? – потому что многие из вас сами это делают

И сами испытали это на себе,

А те, кто испытал, но сам еще не делает,

То подождите: дайте времени расставить все на свои места.

Но знаете, что пугает меня больше всего? —

Отсутствие признаков осознания и попытки прекратить это,

Поставить точку.

Я не могу поставить точку,

Но попробую поставить хотя бы двоеточие.

ОДИН ДЕНЬ ИЗ ДЕТСТВА, В БЕСПРЕДЕЛЬНОЙ ЧЕРЕДЕ ТАКИХ ЖЕ, ЗАПЕЧАТЛЕННЫХ В ПАМЯТИ:

– Мама, посмотри, что я сделала? —

Девочка, лет восьми, держит что-то в руках, робко поглядывая на сидящую к ней спиной худощавую женщину, закрывающую собой ламповый свет.

Это Людмила Николаевна.

Она сидит молча, напряженно, как камень.

Закрытый от девочки свет аурой обрамляет склонившуюся спину, лучами вырисовывая в робких глазах радужную оболочку.

– Мама…

Недвижная тень Людмилы Николаевны резко разворачивается и злобным, придушенным голосом медленно произносит:

– Ты что, блядь, совсем тупая? —

И тут ее голос резко перерастает в крик:

– Не видишь, что я занята?!

Мне не до твоих идиотских поделок!

Она выхватывает из рук девочки игрушку и бросает в угол.

Та исчезает в неосвещенной бездне окружающего пространства.

– Иди в свою комнату и делай уроки!

И попробуй только что-нибудь не выучить!

Свет в глазах девочки меркнет, она зажмуривается,

С головы до ног ее окатывает волна обжигающего онемения:

Она ждет удара.

Но мать уже отвернулась и снова загородила собой свет, озабоченно уставившись в стол:

Перед ней лежат счета на оплату.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК:

Молодой человек был не так уж молод и во всяком случае в два раза старше девочки.

Он любил ее давно и несколько лет не видел. Не видел и не знал, почему.

И вот она появилась, и на мгновение ему показалось, что они могут быть вместе!..

Но надежда, как известно, быстро рассеивается, обнаруживая за собой всегда не то, что от нее ждали.

Он знал, что она болезненно восприимчива и старался быть с ней как можно более обходительным.

Но не получилось.

Он питал к ней самые нежные чувства.

И теперь в отчаянии пытался понять, что же с ней происходит.

Но чем больше он пытался что-то понять,

Чем больше говорил о ее необходимости в его жизни,

Тем сильнее она закрывалась и, по всей видимости, безразличнее относилась к нему.

ДЕВУШКА:

Она была очень ранимой и в то же время совершенно безэмоциональной.

Пожалуй, она сама не знала, что она чувствовала:

Мгновенные вспышки желания сменялись долгими периодами подавленности и равнодушия.

Ей часто мнилось, что на нее обращают чрезмерное внимание.

Она никому не доверяла и во всем подозревала скрытые намерения.

Она теряла близких, теряла свои чувства и постоянно жалела себя:

Кажется, первое и второе она делала только ради третьего.

Что она действительно не выносила, так это любое давление, оказываемое на нее, что вызывало неизбежную реакцию – отторжение.

Но от самого главного давления она никак не могла освободиться —

Это давление со стороны Людмилы Николаевны.

И сейчас она стояла, молча, устало выслушивая, как мать говорит ей о том,

Что не интересуется ее мнением и знать ничего не желает,

что та будет учиться, сдавать экзамены и вообще все, что ей скажут, пока живет в этом доме и пока ее обеспечивают… и так далее, в том же роде.

Людмила Николаевна командовала, читала беспросветно длинные нотации, гордилась своим многословием и не гнушалась переходить на крик. Вид у нее был строгий.

Молодой человек думал о девушке.

Девушке было не до него: она хотела исчезнуть.

СПУСТЯ ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ:

Новорожденную девочку решили назвать Надеждой.

Людмила Николаевна говорила, что молодая мама сама виновата, что забеременела от кого попало,

А раз уж «головой не думала», то надо было терпеть, а не сбегать от него из-за первого же скандала.

Людмила Николаевна не уставала попрекать «глупую дочь», приводя бесчисленные примеры,

Включая тот, как сама осталась без мужа,

Из-за чего, по ее словам, у нее и выросла такая бестолковая дочь,

Которая сама ни на что не способна,

А также выражала недоумение по случаю судьбы ребенка,

Среди прочего сообщая известия о том, что даже аутисты бывают более социально адаптированными,

И что теперь «такая дура» будет никому не нужна.

Стоит ли говорить, что происходило в голове у девушки? —

Ей больше не хотелось плакать,

В воздухе летали отдельные слова,

Она смотрела на кулек в ее руках и не испытывала к нему никаких чувств:

В голове был туман, бездна тумана, в который она проваливалась, в котором она задыхалась.

КУЛЕК:

Кулек не спал, кулек копошился, кулек плакал;

От него никуда было не деться.

В голове гудело:

«Что ты сидишь, у тебя ребенок плачет! Очнись! Приди ты в себя!

Ты никудышная мать!»

И этот крик, этот противный крик!

«Что „он“ все время орет?!»

«Что „он“ орет?!»

«Почему „он“ никак не замолчит?!»

«Заткнись!»

«Заткнись!»

Она сама не заметила, как схватила и швырнула кулек на пол.

Он как-то странно расползся и затих.

Девушка сидела и смотрела перед собой в темноту.

Неподалеку от нее, сливаясь с бездной неосвещенной комнаты, лежала маленькая Надежда и не шевелилась.

В ПУСТОТЕ:

Конечно же, никто не станет разбираться в том,

Что случилось с молодой мамой,

Что привело к таким последствиям:

Дело было ясно – убийство по неосторожности,

Суд состоялся,

Вот подсудимая,

Вины не отрицает, —

Что тут еще рассуждать?

Девушка стояла молча,

Когда спрашивали, отвечала тихо, односложно,

Была бледна до серого оттенка.

Она думала: «Где же все ее близкие?» —

Обводила мутными глазами зал, но никто не собирался ее поддерживать. Девочка смотрела на мать, но той было не до нее:

Людмила Николаевна с аккуратной прической и благопристойным видом внимательно слушала процесс.

Людмила Николаевна давала показания, не глядя на свою дочь.

ИЗБАВЛЕНИЕ

Избавление от унижений и боли

Посредством страданий,

Причиненных себе и другим.

Как много мир видел таких историй:

Ненависть к людям,

В то время, когда становишься сам таким.

Бездушие бездушных,

Бесчувствие бесчувственных.

Но как же должны научиться любить

Те, кто о любви ничего не знают,

Если их никто не любил?

Они жаждут любви,

Но отождествляют

Любовь свою с тем, кто о ней забыл.

Бездушие бездушных,

Бесчувствие бесчувственных.

Семья. Отец очень строгий,

Он даже жестоким бывает,

Нависнув над дочкой косматой тенью,

Глаза его голодной злобой блистают,

Он требует, чтобы она молчала,

Требует беспрекословного подчинения.

А мать – безликая,

Похожая на полотно после грунтовки,

Потому что давно забыла себя

От постоянной злобы и криков:

Дочка ее боится

И рада забиться в угол,

Залезть под кровать,

Но не тут-то было –

Мать хватает девочку за ноги

И в исступленьи начинает орать!

Она ставит ребенка в огромную мясорубку, –

Ведь надо же чем-то подпитывать злость, –

И крутит и крутит,

И давит и давит,

И слышно, как треснула первая кость.

И давит и давит,

И крутит и крутит –

Все снова и снова, –

Орет и орет!

Больными руками,

Не замечая крови,

Не замечая плача,

Выдавливает все,

Начиная с ног, заканчивая мозгами, –

И фарш из решетки ползет и ползет.

НЕЛЮБОВЬ

Нелюбовь –

Чувство, которым пропитано небо

Над местом, в котором я оказался

Это

Бездушное место

Место, где никто никого не любит

Лето

Приходит сюда безобразно

Грязь на улицах

Сменяется грязью человеческих состояний

Это

Всего ужасней

Потому что люди всего страшнее

Где-то

В семье происходит насилие

Подавление и размазывание человеческой личности

О стены

На стенах следы крови –

Этого являлось целью

Когда решили, что вам нужен ребенок

С которым можно делать все, что хотели

ГОРОД СТРАШИЛ

В этом городе живут страшные люди

Фасады зданий разбиты, как после военных действий

Здесь никто никого не любит

Это забытое богом место

В этом городе жизнь протекает мимо

Люди находятся где-то в начале прошлого века:

Их психическое состояние иной раз настолько мнимо

Что в нем сложно увидеть следы сознания человека

Этой ночью, в одной из больниц города

Скончалась пятилетняя девочка Юля

В результате нанесенных родителями побоев

Соседи знали, как с ней обращались: