Текст книги "Человек, который пытался жить"

Сняв обувь и пальто, я направился в комнату. Включенный свет озарил ее прозаичность: небольшой книжный шкаф и аналоговый телевизор в углу комнаты, кровать в виде угловатого дивана, кресло-качалка (это было обязательным условием для меня) и письменный стол с устаревшим компьютером, а также лампой белее зубов некоторых голливудских звезд. Рядом с кроватью подчас еще пылилась акустическая гитара, струны на который я не менял с момента покупки, и она, собственно, была финальным штрихом в интерьере комнаты. Так сказать, сгнившей вишенкой на отравленном торте.

Первым делом я подошел к столу и оставил еще одну подпись на большом листе с примечаниями на каждый день, прикрепленном к боковой стенке деревянного стеллажа. «ФОМИН СОВЕТ ДНЯ!» – такое было его официальное название. Этот своеобразный календарь служил мне напоминанием того, какие маски мог носить каждый прожитый день.

Вчерашняя подпись гласила: «ИГРАЙ С ДЕВОЧКАМИ ЧАЩЕ». Многие упрекают меня в том, что я слишком откровенно избегаю общество прекрасных дам, однако я попросту упустил много вещей в жизни, и что-то платоническое входило в этот список. Мне было незачем развлекать девушек, я не собирался тащить их в постель или под венец, поэтому было целесообразно стараться игнорировать симпатию.

Сегодня я нанес новую надпись: «ЛУЧШЕ ЗАЙМИСЬ ЧЕРТОВЫМ ЗДОРОВЫМ СНОМ». Мысли, записанные на листах, всегда разнились – в этом и была прелесть моего календаря.

Тит продолжал отплясывать чечетку у моих ног, но я не собирался кормить его раньше, чем себя.

– Ты думаешь, я бы взял шарпея, если бы мы не выглядели одинаково ленивыми? – я спросил Тита и в ответ получил любимую недовольную гримасу.

Кстати, в квартире было чище, чем в остальном – например, голове. Сохранение порядка в комнате как-то помогло не потерять лицо окончательно. Да и не так много вещей способно вызвать чувство настолько же приятное, как смакование факта завершения уборки, потому советую не думать о несомненном ужасе поддержания чистоты и не копить грязь хотя бы дома.

Еще одним предметом интерьера был громоздкий шкаф братского производства для книг и журналов. Такой же массивный и бескомпромиссный, как его хмурые создатели из Беларуси. На полках хранилось множество трудов, которые я так и не удосужился прочесть. Джойс, Миллер, Бротиган, Пинчон – надеюсь, эти ребята не злились на меня… В один момент чтение стало какой-то необходимостью, а необходимость со временем утруждает. Я знал человека, который читал книги каждое утро по пути на работу и каждую ночь после работы, от этого его надбровные дуги стали настолько массивными и грозными, что они приняли участие в параде суверенитетов его тела, и бедный человек приобрел ужасную привычку пялиться в книгу все время.

Наконец, я включил телевизор, сделанный двадцать веков назад одной известной южнокорейской компанией. Поскольку до этого я жил в разных съемных квартирах, я сформировал мнение, что вообще все сохранившиеся старые телевизоры в мире сделаны этой компанией. Один из каналов специализировался на кино-нуаре, не вылезая из черно-белой цветовой гаммы и лишь периодически сменяя детективы на классические романтические комедии вроде «Пигмалиона» и «Квартиры» с Ширли Маклейн. Этот был один из тех странных каналов, на который вы натыкаетесь в конце телепрограммы со скуки. Трансляции фильмов прерывали лишь интегрированные анонсы, поэтому это был идеальный канал.

– Не пропустите через час на телеканале «Королевство Рэт Кэт»! – прозвучал шероховатый низкий голос диктора из динамика, и он стал как раз объявлять что-то в своей неповторимой манере. – Алекс Дастер отправляется в плохой район, чтобы доставить много неприятностей своим должникам, в новом эпизоде «Кровавых Отпрысков»!

– Я всю жизнь в рок-н-ролле с ангелами смерти, и ты это знаешь, сынок! – с легким чувством господства обратился к зрителю сам персонаж Дастера в окончании короткого рекламного ролика. Это был хорошо выглядящий харизматичный сукин сын в светло-коричневом плаще и черной фетровой шляпой на голове.

Я старался не пропускать серии «Кровавых Отпрысков» именно по телевизору, потому что так сохранялась аутентичность просмотра, то есть прямо как в детстве. Это был настоящий редкий драгоценный камень в неконтролируемом потоке детективных сериалов. Атмосфера преступного Лос Анджелеса, саундтрек от The Stooges и The Gun Club, грубый прокуренный голос за кадром и смерть, раздающая кому-то новый приговор, – вот рецепт бронебойного коктейля «Отпрысков».

Через час я должен был прилипнуть к экрану телевизора, но сейчас мне захотелось посмотреть, что показывают на остальных каналах. Когда они не показывают рекламу таблеток и лекарственных мазей, по телевизору любят потрепаться о политике. Все каналы забиты этими темами так или иначе. Если же вы спросите меня, что сегодня происходит в мире, у меня только один ответ: кто-то играет с огнем. Я заглушил звук и немного поигрался с Титом, чтобы услышать его злобное рычание.

Раззадорив Тита, я поспешил извиниться перед ним и подобрал гитару. Эта гитара была настолько дешевой, что мне всегда казалось, что у нее какие-то особенные дешевые струны, которых нет ни у одной другой гитары. Но правда была в том, что я забросил обучение, и для меня этот инструмент был просто игрушкой для некоторой эмоциональной разрядки.

– И вот специально для Тита Великого звучит новая песня!

Я уселся на край кровати, в то время как Тит застыл передо мной со своими обвисшими щечками на мордахе. После нескольких успешно сыгранных аккордов мне нужно было одновременно подпевать, а я этого не умел:

– Вся моя…

Я сбился и попытался снова:

– Вся моя…

Я запутался, и это вызвало улыбку у меня на лице. Теперь оставалось играть небрежно нарочно, чтобы не ударить лицом в грязь перед Титом:

– Вся жизнь моя! Моя!

Из меня вырвался ужасный отчаянный крик – то, чего я никак не ожидал. Тит, до этого внимательно следивший за моими движениями, отпрыгнул в сторону, а я затерялся в короткой яростной игре импровизаций, прежде чем смог остановиться. Остановился я только, когда понял, что достиг предела, и следующий взмах уже должен был порвать струны гитары. Я потерянно взглянул на Тита – нас разделяло отвратительное молчание, но комната до сих пор пронзительно звенела и тряслась после моего крика. От бессилия я откинулся назад и уставился в потолок. Намечтавшись вдоволь, я уже закрыл глаза.

В следующее мгновение я уже сидел в комнате с выключенным светом перед мерцающим экраном телевизора. Я раскачивался в кресле и заканчивал с тарелкой слипшихся макарон, пока Алекс Дастер заканчивал свою игру с одурманенным властью картежником Томом Досфуллером:

– Жалкий немец. Артист от мира тафгаев, – повествовал голос Алекса Дастера за кадром. Они с Досфуллером остались вдвоем на крыше небоскреба, где тот любил проводить крупные игровые вечера. Однако в эту ночь стол перевернулся на Досфуллера.

Главный герой больше ненавидел людей, а не немцев, спешу заметить. И эта ненависть была очень точной. Я знал много немцев, и мы иногда даже неплохо разговаривали, правда, на английском языке. Я запомнил то, что улыбки на их лицах выглядят так, как будто вы заставляете их улыбаться. Заблуждения в превосходстве исторически вскормили эту нацию. Никто не стремился скрывать свою правоту больше, чем немцы, и от этой правды не убежишь.

– Ты решил, что это твой последний крестовый поход, или ты все-таки потерял дар речи на время? – Алекс Дастер навел дуло пистолета на крупную голову хныкающего Досфуллера.

– Что ты хочешь от меня? Я всего лишь играю в кости, я не знаю, кто двигает эти бриллианты! – жалобно провопил Досфуллер.

– А я всего лишь играюсь с твоей жизнью этой ночью, – Дастер надавил ботинком на грудь Досфуллера и приблизился к нему с этими словами, затем озвучив свои намерения для зрителя. – До смертельного выстрела Досфуллера отделял один крик ворона с истерзанной душой в этом диком городе.

– Эй, Мистер Трюи, это он отвечает за слежку! Все, что я знаю! Трюи организовывает наблюдение, и, скорее всего, команду для дела собирает тоже он, – Досфуллер заговорил.

– Где я могу отыскать его?

– Ха-ха, ты точно сошел с ума, Дастер! Ты занялся поиском не тех людей, и скоро ты встанешь на дорогу, на которой тебе суждено заблудиться. Смерть уже выгравировала твое имя на камне. Этот камень там, в туманном лесу, под отсутствующим небом! Один протянутый серый взор над тобою! Вечное удушье ждет всех, кто туда идет.

– Досфуллер спятил и начал бредить, – сказал про себя Алекс Дастер и продолжил: – Я крепко сжал рукоятку кольта, мне оставалось покончить с прогнившим аферистом навсегда. Через секунду черное небо перед моими глазами затянулось лучами света и потащило меня ввысь. Я застыл, и снизу затрубила канонада. Пули лишь останавливались под ногами, я был вне реального мира.

– Дерево! Дерево предаст тебя! И ее рука срубит его, как только ты поддашься гордыне! – злой, демонический смех неизвестного происхождения заполнил тишину, и гигантское чудовищное дерево обрушилось на Алекса Дастера из ниоткуда. Сокрушив детектива с огромной силой, оно прибило его к земле.

– Свет резко пронзил меня, и я снова нашел себя на крыше. Только Досфуллера уже на ней не было. В эту минуту вбежал Бабс…

Эпизод закончился немой сценой с Алексом Дастером, лежащим на крыше, и его низкорослым чудаковатым партнером Бабсом, недоумевающе выглядывающим из чердачного люка. Заиграла песня White Zombie, и создатели дали титры.

Вдруг я перестал различать звуки и кадры перед глазами, мой взор был просто уставлен в экран.

Редкий момент, когда ты честен перед собой. Ты не думаешь ни о чем, ты не заметишь никого. Ты смотришь на экран и ищешь отдельные предметы, которые будут существовать сами по себе, текст превратится в отдельные символы, которые ничего не значат. Кто ты и зачем ведешь этот бой?

В эту секунду я достал карточку Доктора Годарда и не задерживаясь набрал номер, указанный на ней. Еще через несколько секунд на том конце я услышал весьма приятный женский голос, и мне стало немного не по себе:

– Добрый вечер, Вы позвонили в офис Доктора Годарда. Чем я могу Вам помочь?

– Вы, наверное, ничем, но я хотел бы записаться к Доктору Годарду на сеанс.

Строгий, но все еще бархатный голос девушки мгновенно расположил меня к ней.

– К сожалению, это невозможно.

– Почему?

– Вы позвонили слишком поздно.

– Но Вы ведь взяли трубку, или это что-то из серии для раздумий? Просто на карте не указано время, когда можно ему звонить.

– Карте? Мы давно не выпускаем эти карты. Вам повезло, что я задержалась сегодня, так бы Вы даже не дозвонились.

– Значит, я могу записаться?

– Нет, Вы должны заполнить анкету, прежде чем увидеться с Доктором. Но сегодня это не получится сделать, потому что я уже выключила компьютер. Поэтому Вам не повезло.

Она отпиралась с таким наивным ехидством, что мне не хотелось заканчивать этот разговор.

– Скажите, я могу записаться хотя бы завтра?

– Мы можем договориться встретиться завтра утром. Личная беседа – обязательный этап перед принятием клиента на сеанс. Вас это устраивает?

– Увы, я завтра работаю.

– Это можно сделать рано утром. Заполнение анкеты много времени не займет, но выбор за Вами.

– Хорошо, я не против.

Я записал место встречи в стареньком потертом студенческом билете, который мне пришлось потерять, чтобы сохранить у себя, и мы попрощались.

Как и всегда, я почувствовал опустошение сразу после оживленного разговора. Тит уже дремал на полу, я отправился на кухню и оставил тарелку в раковине. Я достал две банки «Гиннесса» из холодильника и оставил их на столе. Перед финальным аккордом мне захотелось посмотреть на свое лицо.

В ванной комнате в родных потемках мое лицо отслаивается, оно похоже на грим дьявола. Я смотрюсь в зеркало и говорю себе: «Взгляни в эти глаза – это глаза мертвеца через несколько месяцев». Затем я улыбаюсь.

Вскоре я собрался с силами и вернулся на кухню, взялся отмывать тарелку от уже засохших пятен. Запомни, лучше делать это сразу.

Позже, уже почти утром, Детройт принимал Чикаго в очередной игре «регулярки». После обмена Панарина Блэкхоукс тоже смотрелись неважно. Тот обмен в Коламбус был самой большой чикагской ошибкой с тех пор, как Аль Капоне переспал с Сифозной Мэри в борделе.

В первом периоде шайб в сетке ворот никто так и не увидел, поэтому меня отбросило в крепкий сон, который никак не беспокоил приглушенный голос новых комментаторов. Лиге не хватало Гэри Торна и грубости, как футболу магии и Энди Грея.

Переливающийся свет от компьютерного дисплея омывал комнату. Я коряво спал в кресле, уткнувшись лицом в холодную и жесткую поверхность стола. Среди пустых алюминиевых банок на столе была и карточка с подписью: «Не видно конца? Доктор Годард и его психотерапия помогут Вам в поиске!»

День 2. Шаг навстречу аду

 
                                               1
 

Адрес, который продиктовала девушка по телефону прошлым вечером, показался мне довольно своеобразным местом для упражнений в психологическом консультировании, но Доктор Годард, должно быть, больше понимает, что делает. Это была типичная заправочная станция с дерьмовой закусочной неподалеку. Я встал за несколько часов до встречи, и если бы я не заснул во время игры, мне бы, наверное, удалось поспать всего часа два. Я прочитал, как добраться до места на маршрутке, и молился, чтобы водитель не отвез меня на какую-нибудь заброшенную остановку за храмом, где меня благополучно убьют деклассированные элементы. Затем, добравшись до нужного пункта А, оставалось немного пройтись пешком вперед по трассе до пункта Б.

Даже в шесть часов утра на заправке удается поймать некоторые признаки жизни: автомобили редких путешественников устраивают водопой у покрывшихся ржавчиной колонок с топливом, пока сами владельцы покупают парочку пончиков в придачу на кассе. Мусорные баки рядом с парковочной зоной были давно забиты, а одна буква в названии закусочной, очевидно, была украдена с вывески. Не самый большой эстетический прогресс, но зато здесь и там были мелкие останки нашей эпохи.

Докурив, я направился в закусочную, так как встретиться мы должны были именно там. По пути мне удалось разглядеть крайне занимательную сцену в салоне задрипанной «Нивы»: два пухляка никак не могли поделить пивную баклаху. Как только один из них, не дождавшись своей очереди испить из священного сосуда, тянулся к бутылке, между ними сразу же затевалась драка, и так по кругу.

Предприятие общепита на удивление оказалось довольно просторным и приятным глазу, хотя бы тем, что не было похоже на советскую столовую. Акцент на столовой, мой дорогой защитник былых времен. Внутри оказалось заселено меньше половины столиков, но некоторые люди бродили еще по мини-маркету, занимающему треть помещения.

Я начал оглядывать каждый столик в поиске человека, хотя бы усами напоминающего доктора, но безуспешно. Когда я передвигался по рядам, мое внимание привлекла только рыжеволосая девушка в белой блузке, изящно выгибающая кисть руки с каждым глотком кофе. Неужели она была Доктором Годардом? Я сказал себе, что еще один обход, и пора ехать. Так, я загнал себя в тупик, и когда уже собирался уходить, из-за спины раздался знакомый хрупкий голос:

– Извините, Вы, наверное, меня ищете.

Я повернулся и увидел ту девушку с густыми огненными волосами. Осознание того, что она была роковой женщиной в этом фильме, было в какой-то мере очень горьким. Она пригласила меня за столик. Я сел напротив и в качестве приветствия сказал правду, которую она, видимо, посчитала за шутку:

– А, да, доброе утро. А я собирался поехать домой.

Она осторожно улыбнулась, но я все равно почувствовал искренность в ее реакции, поэтому мне пришлось скромно улыбнуться в ответ. Я показывал улыбку слишком часто и больше в качестве защитного механизма, поэтому у некоторых людей заслуженно возникали сомнения в моих умственных способностях, и я не винил их. То, что вы можете расположить к себе человека своей улыбкой, – это сказка, продающаяся в комплекте с веревкой и мылом.

– Я знаю, это не то, что люди ожидают от своей первой встречи, но мы ведь не построили это место своими руками, – это прозвучало так, как будто она извинялась передо мной.

– Да нет, меня все устраивает. Просто, честно говоря, я ожидал увидеть и самого Доктора, когда Вы сказали про личную беседу.

– Я секретарь Доктора Годарда. Он просит меня провести короткую встречу с клиентом, чтобы убедиться, что это стоит его времени.

Было очень любопытно то, как она выразила это. В конечном счете именно она принимала решение, стоило ли это времени Доктора Годарда, поскольку его здесь не было. Или все-таки был какой-то телемост, судя по тому, что она начала рыться в своей сумочке?

– А Вам что, хочется вставать рано утром ради таких встреч? – я любезно спросил ее, стараясь, чтобы она не смогла услышать в моих словах что-то не то и обидеться.

– Мне не составит труда рано проснуться один раз, – она вновь проявила невозмутимость в ответе.

Я мельком изучил лицо ассистентки Годарда. Меня сложно назвать романтиком, поэтому я никогда не описываю такие вещи. Если быть точным, я никогда не понимал писателей и их нужду с точностью рисовать портреты своих героев. Таким изобретательным способом я только что избавил себя от необходимости описывать стройность ее тела, вытянутость носика и какую-то грусть, бросающуюся в глаза. С виду она не казалась бестией – ее внешность обладала загадкой, присущей натурам утонченным. Однако если вам и говорили когда-нибудь, что вы еще не нашли свою половинку, то эта девушка была той, которую вы должны были найти.

В это время она достала из сумки блокнот и ручку. Надеюсь, она не заметила, что я смотрел на нее с восхищением. Не то чтобы это бы пристыдило меня, но в кротких взглядах можно усмотреть некую слабость, если пожелаешь. Если бы я на что-то рассчитывал с ней, я бы не сопротивлялся этому чувству.

– Хорошо, это не должно занять много времени, – она прервала молчание.

Ассистентка открыла блокнот и начала делать записи. Назовите свое имя и род занятий для членов суда присяжных. Человек-ящерица, и все в таком духе. После утомительного краткого пересказа моей биографии началась самая мучительная часть допроса:

– Я не собираюсь задавать какие-либо вопросы, поскольку это прерогатива только Доктора Годарда. Меня больше интересует выявить начало и природу Ваших чувств, и эту информацию я передам непосредственно Доктору сегодня. Если возможно, опишите мне свое эмоциональное состояние, Фома.

Ввести ее в курс дела. Я всегда боялся, что мои слова будут интерпретированы с усмешкой, как ложные или раздутые симптомы. Кажется, у этого синдрома есть какое-то название, но я его не помню. Хм, что ж, сперва надо было заставить самого себя заговорить:

– Э-э, мне сложно описать то, что я чувствую, устно.

– Вы уже начали, Фома, – она спокойно направила меня в сторону кроличьей норы.

Для своей исповеди я выбрал художественный стиль, чтобы хотя бы показаться умным, раз уж я уже был самым жалким человеком на планете:

– Понимаете, если физическую боль можно как-то описать, то мое чувство – неуловимое. Как будто ты шел, и кто-то по своей прихоти дернул рычаг, который перекрыл что-то внутри твоей головы. С помощью этого рычага тебя начинают погружать ниже и ниже. Какое название дать этому? Не иначе как жизнь со связанными руками, жизнь в серьезном отчаянии.

Она начала оставлять записи в блокноте, и я сделал паузу. Как только она закончила, она посмотрела на меня с серьезным видом и сказала:

– Продолжайте.

Я продолжил, хоть и был озадачен:

– Все думают, что у вас просто какая-то сезонная грусть, но вспомните, разве даже от сезонной грусти не зависит поведение человека? У него меняется восприятие, сама способность воспринимать мир и события в нем в том виде, к которому он когда-то привык. Вы даже не сможете дышать так же, как дышали прежде, и самое смешное, что я тоже не знаю, как это произошло. Нет такого рычага, который вернул бы меня.

Я снова остановился. Мне было нелегко говорить об этих вещах кому-либо. Я просто молча наблюдал за тем, как она делает записи в блокноте, тогда она описала в воздухе забавный жест ручкой. Я понял, что мне нужно говорить и говорить. Медики… Величайший авторитет из когда-либо известных…

– Я больше не чувствую необходимости с кем-то разговаривать. Мои фразы и шутки теперь не односложные, не могут быть такими, как будто они не предназначены для страниц какого-то романа. Мне не надо приучать себя целоваться. Мне вообще не надо шевелить губами. Как будто мир размагнитился, смел всех на противоположную сторону и оставил меня одного перед разломом. Почти внутренний конфликт Кафки, которого я никогда не читал, – я снова начал исповедоваться за столиком в забегаловке при заправке. Невероятно.

…Они заставили бы вас говорить, и, возможно, вы бы что-то скрыли от них, но какой смысл, если они уже столкнули вас вниз?

– По какой-то причине я все еще готов просыпаться утром, вставать и идти куда-то. Я не ненавижу людей, я никого и не виню. Я не чувствую себя бессильным, но я смирился с тем, что у меня не получается сорвать этот разумный бунт, устроенный моим рассудком. Я успокаивал себя через творчество, но теперь я понимаю, что это была просто жалкая попытка обмана самого себя. Эта оболочка, этот футляр, в котором я обитаю, он убьет меня.

– Спасибо, Фома, это все, что мне было нужно, – она оставила последние отметки в бордовом блокноте и захлопнула его на радость мне.

…В конце концов, это именно ты оставлял что-то недосказанным.

Ассистентка достала из сумочки маленькую картонную карточку и написала что-то на ней со словами:

– Не волнуйтесь, Доктор Годард обязательно поможет Вам. Вот необходимая информация о Вашем первом сеансе сегодня вечером. Удачи!

Она протянула мне карточку и начала собираться. На карте был указан адрес и время сеанса – Хэвенвилль, 86. 22:00.

За это время она ни разу не посмотрела на меня. Она потеряла интерес. Они все так делали, потому что ты всегда говорил слишком много, хотя ты никогда не говорил достаточно.

– Прощайте, Фома! – она обратилась ко мне перед уходом.

– Прощайте, – я ответил с непростительной апатией, даже не взглянув в сторону девушки.

Когда она уже встала из-за столика, я обратил на нее внимание. Ко всему прочему она еще оказалась высокой девушкой. Но что мне оставалось делать? Спросить, где она живет, и сделать вид, что я знаю, где это? Брось, Фома. Ты теряешь голову над девушкой, с которой вы перестанете видеться уже через месяц, и ты прекрасно знаешь, что она тебе надоест первой.

Я опомнился и увидел, что ассистентки доктора уже нет рядом. Тогда я с некоторым облегчением откинулся на спинку сиденья и ухватился за голову. Ее ангельское лицо все еще преследовало мои воспоминания, буквально впилось в них. Я понял, что моей последней надеждой будет встретиться с ней в офисе Доктора Годарда. Только чтобы отплатить ей и заставить так же влюбиться.

Я закрыл глаза, мне хотелось еще раз пробежаться по ее маленькому румяному лицу и хиленьким ручкам в своем воображении. После этого я вспомнил и о предстоящем приеме у Годарда. Фигура Доктора Годарда все еще оставалась для меня загадкой. Фигура, находящаяся во мраке, но компания его ассистентки делала этот узел еще более заманчивым для распутывания. Дата свидания была сегодняшний вечер… Я имею в виду свидание с Доктором Годардом. Да, наш сеанс.

К сожалению, конкретно в этот сеанс лечения покоем на мое плечо упала чья-то крепкая рука. Без сомнений, что мужская, вряд ли бы ко мне пристала женщина-байкер с Марса.

– Эй, я тут ничему не мешаю? – прозвучал грубый голос, в дворовых реалиях обозначающий приближение человека без школьного образования.

Я открыл глаза и увидел, что передо мной стоял здоровый мужик в редкой бельгийской олимпийке от Adidas. Такие штучки были популярны в 90-х. Это был настоящий крутой парень. Крутые парни всегда мешают только своим присутствием. Я лениво еще раз сосредоточился на его виде и заметил, что его шея и плечи были настолько накачанными, что он походил на тумбу. Он выглядел так, как будто запер себя в качалке двенадцать лет назад и вышел сегодня.

По правде говоря, я не знал, что ему ответить, поэтому зачем-то промолчал. Это разозлило крутого парня, он плюнул на пол и начал разминаться на месте. Затем он снова вежливо обратился ко мне:

– Э, я тебя спрашиваю, чепушила!

Я вспомнил, что вызвал такси перед тем, как зайти сюда. К счастью, об этом я позаботился еще в маршрутке. Разговаривать с громилой мне было не о чем, потому я просто освободил столик. Мы были с ним одного роста, но сравниться в силе я с ним не мог, поэтому одним толчком он усадил меня обратно. Тогда я поинтересовался у него:

– Мужик, тебе-то что надо от меня?

Все части его лица сузились, и он стал похожим на крысу.

– Слышь, у нас тут, вроде как, проблема, а проблемы надо решать быстро. Ты мой столик занял, нет? – громила уверенно высказал свою претензию.

Я оглянулся по сторонам и посоветовал ему сделать то же самое:

– Во-первых, не я. Во-вторых, здесь полно свободных столиков.

– Я тебе еще в очереди на кассе показывал, что этот столик мой!

Мои ремарки вызывали у мужика агрессию, но абсурдность его претензий для меня была просто уморительна.

– А, не-а, я не стоял в очереди, – я развел руками, думая, что на этом беседа мирно закончится, поэтому поспешил заверить мужика: – В любом случае я уже собираюсь ехать.

– Собираешься?! Ты, сука, собираешься?!

Крутой парень разозлился не на шутку. Я уверял себя, что на этот раз мне придется оттолкнуть его, чтобы уйти, пока тот продолжал быковать.

– Че? Ты напуган, сука? Так и должно быть! – меня удивило то, с какой легкостью мужик повышал тон. Он совершенно не напрягался, как будто всегда так разговаривал.

После его выкрика из служебного помещения выбежал небольшой бочкообразный горе-бизнесмен средних лет. На его голубой хлопковой рубашке броско вырисовывалось свежее пятно от кетчупа. Этот неуклюже торопящийся к нашему столику человечек, наверное, был владельцем закусочной.

Громила не отдыхал ни секунды и попытался схватить меня за шею, но я откинул его руки. Когда ты был загнан в угол сам по себе, страх перед дракой был просто страхом перед самим собой или своими сомнениями, а не противником. И все равно это было бы неверно утверждать, что такие неудобства не добавляли опасности в моменте. С другой стороны, ты максимум можешь умереть в драке. Не самый плохой исход.

В какой-то момент у меня зазвонил телефон. Это был таксист. Мне пришлось встать и беспечно пройти мимо громилы, как мимо случайного прохожего на улице. В соответствии с тем, как были распределены наши роли, я был обыкновенным трусом, оценивающим свои шансы. Он же был ослепшим цыпленком, пытающимся нащупать небо.

Через несколько секунд громила толкнул меня в спину.

– Эй, клоун, я не понял, ты мне пиво принесешь?

Тут в конфликт вмешался владелец закусочной и попытался успокоить громилу своим смешным визгливым голоском:

– Послушайте, не нужно злиться! Я достану Вам пиво! Я достану Вам два пива!

Я двинулся вперед, но громила отодвинул владельца закусочной в сторону и проследовал за мной. Он снова отдернул меня за плечо, выкрикивая:

– Слышь, ты че, не слышишь меня?

Владелец закусочной уже чуть ли не с плачем накинулся на громилу:

– Ну, это же абсолютно не нужно!

Я не знаю, кто достал громилу больше, я или толстячок, но в следующее мгновение хозяин забегаловки полетел в один из столиков. Правда, крикливый мужик быстро оказался на ногах и повторно принялся усмирять неугомонного зверя. Тогда тот силой смахнул его на землю, и в мою спину снова раздались угрозы:

– Эй, ты че, еп?! Ты че, кусок полудурка, я же тебя убью здесь!

Весь человеческий облик и ваша преданная маска маскулинности. Самый злобный яд из имеющихся. Крики всегда наполняли воздух силой и устрашением. Это была их единственная цель в такие моменты.

Громила уже волочил бедного хозяина по полу в качестве тряпки.

– Пожалуйста, пожалуйста, только не здесь, – владелец дотошно молил его остановиться.

Вся сцена начинала выглядеть как отрывок из второсортного реалити-шоу. За исключением того, что это не было одним. И в конце прохода, кажущегося мне пространственным манифестом вечности, я добрался до дверей и вышел на улицу.

За пределами дома летаргии в небе уже рассеялись сырые облака. На выезде с заправки стояла машина таксиста. Я направился к нему. В это время из дверей забегаловки выскочил громила, он пытался как-то двигаться, но владелец заведения значительно замедлял его ход.

– Он убегает! – весьма жалобно прозвучало это наблюдение из уст громилы.

– Так это же хорошо! – радостно уверяла его мартышка, крепко схватившаяся за ногу.

Я сел в кабину к таксисту. Мужчина за рулем с первого взгляда показался мне весьма простоватым, не витиеватым типом. Он тоже видел, как крутой парень наконец освободился от надоедливой обузы у своих ног и с ревом бросился дальше в нашу сторону. Спустя пару секунд молчания, таксист по-философски спросил меня:

– Может, выйдем настучим ему?

Предложение и вправду было заманчивым. Кулаки громилы жаждали боя все это время, но для меня он ничего не значил. Возможно, он был боксером, стал бандитом и теперь проворачивал эти схемы на заправке каждое утро, или перед бычком просто выгорел красный цвет, ведь рядом со мной утром была красивая девушка, поэтому он захотел доказать, что он все еще был главной звездой забега. Проблема была уже не в том, что мне страшно, а в том, что я был достаточно зол, чтобы убить его.

– Поехали, – я безучастно скомандовал таксисту.

Машина таксиста тронулась с места и затянула глаза беснующегося громилы пеленой из пыли.

– Ты знаешь, кто такой, а?! Я еще буду ждать тебя здесь, гнида!

Мужчина в разноцветной олимпийке продолжал кривляться и швыряться камнями в зеркале заднего вида, но таксист даже не обращал на него внимания. Мы выехали на трассу, и мне тоже не было никакого дела до кого угодно. Думаю, он понял это по моим пустым, призрачным глазам и не сказал мне ни слова за весь путь.

 
                                              2
 

Работать я приехал с небольшим опозданием, хотя, честно говоря, мне уже стало скучно от вины за мою неответственность, поэтому первым делом я направился в курилку. Сейчас мне бы пригодилась доля беззаботности, с которой живет Алиса.

В длинном коридоре офисов я ни с кем не встретился, что уже было удачей. Я заглянул внутрь комнаты, которая вела к балкону, но и там не было ни душонки, что уж говорить о гиперактивной душе-монстре кокетливой Алисы. В комнате отдыха она проводила еще больше времени, чем человек, придумавший отдыхать.