Текст книги "Независимая Украина. Крах проекта"

Киевская Русь

Поднимая вой о постоянном угнетении Украины Москвой, нацсвидомые пытаются доказать, что во все времена именно русские были главными врагами украинцев. И как пример первой агрессии «москалей» постоянно приводится взятие Киева князем Юрием Долгоруким, а затем и его сыном Андреем Боголюбским. То, что Киев был взят, стараниями историков незалежной, знают все, а вот подробности тех событий малоизвестны. Поэтому давайте разберемся, а что собственно происходило в тот момент на Руси.

Единое государство, созданное Святославом и Владимиром, давно уже поделено на княжества, которые непрерывно дробятся. Это связано с весьма своеобразной системой наследования власти, существовавшей у наших предков. Отошедшему в мир иной Великому князю Киевскому наследовал не сын, а следующий брат, после его смерти – младший брат. Только после того как младший из братьев отправлялся в мир иной, трон занимал сын старшего брата и так далее. По мере выбывания старейших представителей рода, следующие по возрасту князья меняли свои княжества, принимая под свою руку более богатые и важные города, а на их место приходили новые поколения Рюриковичей. Таким образом, все князья в совокупности владели всей Русской землей, передвигаясь из волости в волость по известной очереди. Такой вот карьерный рост по-древнерусски.

Но со временем, когда княжеский род разросся, стали возникать сложности в определении первенства того или иного князя – соответственно начинались и междоусобные столкновения. И выяснилось, что для правления Киевом не обязательно быть старшим, главное – иметь наиболее многочисленную дружину и немного решительности. И уже с конца ХI века на Руси шла практически перманентная война между князьями, в которой активно участвовали все соседи от Польши и Швеции до половцев и венгров. Главным призом во всех войнах оставался Киев, так как киевский князь считался владыкой всей Руси, а сам Киев был политической столицей государства. Понятное дело, что такая ситуация самим киевлянам и жителям его окрестностей нравилась мало, ведь каждый новый князь, захватывая Киев, устраивал погром и грабеж. Ну и бежали жители Южной Руси на северо-восток, где жизнь была поспокойнее. Соответственно северо-восточные княжества усиливались, а их правители становились основными претендентами на великокняжеский престол. И своего они достигали. Например, владыка Ростово-Суздальской земли Юрий Долгорукий (тот самый основатель Москвы), воюя с волынским князем Изяславом Мстиславовичем, трижды брал Киев штурмом, а затем в 1155 году, после смерти своего главного соперника, буквально выгнал очередного киевского князя, заявив: «Мне отчина Киев, а не тебе!» Современные украинствующие историки не стесняются называть Долгорукого первым русским империалистом, пытавшимся завоевать Украину, и объяснять его действия в рамках убогой схемы извечной борьбы украинцев против захватчиков-москалей. Да только вот незадача, никаких украинцев в то время не существовало. Равно как и москалей – Москва в то время была всего лишь небольшим городком во Владимирском княжестве. На самом деле одни русские князья во главе русских войск (ну и наемников – куда же без них?) воевали против других русских князей за контроль над русскими городами. А лучшим союзником Юрия Долгорукого по борьбе за Киев был галичский князь Владимирко. Что же, и этого галичанина нам «москалем» считать? Бред! Ведь Галичина (Галиция) – это нынешняя Западная Украина!

В результате всех этих междоусобиц звание Великого князя Киевского стало пустым наименованием, а Киев стал клониться к закату. Ну, сами представьте, что с городом случилось, пока он из рук в руки переходил. После смерти Долгорукого на престоле древней столицы сменилось несколько князей, пока, наконец в 1169 году сын Долгорукого Андрей Боголюбский не организовал поход одиннадцати князей и не подчинил своей власти Киев. Правда, сам он там править не захотел, отдав город в качестве подарка своему брату Глебу. Князь Андрей сделал своей столицей город Владимир на реке Клязьма. С этого момента можно говорить, что Киевщина окончательно стала периферией Руси. Мать городов русских еще не раз переходила из рук в руки. Пользуясь слабостью раздробленной Руси, половцы безнаказанно совершали набеги, вырезая села и целые города. Окончательно же обезлюдели земли некогда могучего Киевского княжества после похода Батыя, полностью разрушившего Киев в 1240 г.

Нашествие Батыя стало тяжелейшим ударом по русской цивилизации. Причем, если до северных Новгородского и Псковского княжества степняки не дошли, города Центральной Руси были разграблены и в большинстве своем сожжены, то более удобный для действия монгольской кавалерии степной Юг обезлюдел полностью. В 1239—1240 годах завоеватели взяли штурмом Переяслав, Чернигов и Киев, вырезав все население этих городов. Начался период тотального запустения Южной Руси. Города были разрушены, дружинники и бояре (элита русского общества) полегли под кривыми монгольскими мечами, крестьянские поля разорены, кто из смердов не смог спрятаться – уведен в рабство. Впрочем, могло быть и еще хуже. Если бы Батый со своими ордами остался на Днепре, то наша земля на века превратилась бы в выжженную землю. К счастью, вдоволь награбив, Батый ушел на восток, разбив свою ставку на Волге. Но с севера и запада уже шли новые господа. Польское королевство захватило Галицию. Молодое Литовское государство начало свою экспансию на восток и юг. Постепенно в состав Великого княжества Литовского вошли Волынь, Киевщина, Новгород-Северская и Черниговская земли. Причем за Волынь Литовскому княжеству пришлось воевать с Польшей. В итоге в 1352 году было подписано перемирие, согласно которому Галиция оставалась за Польшей, а Волынь – за Литвой.

Литовцы охотно роднились с оставшимися в живых представителями русской знати, перенимали более высокую русскую культуру. Обиходным был именно русский язык, он же был языком литературы и делопроизводства. Можно было бы надеяться на то, что со временем литовцы полностью растворятся в русской массе, но этому было не суждено сбыться.

Весь четырнадцатый век литовские правители наступали на Восток и Юг, подчинив себе гигантские территории от Черного моря до Балтийского, а раздробленные и враждующие русские княжества не могли оказать достойного сопротивления, и потому в начале пятнадцатого столетия Литва достигла пика своего могущества. В 1404 году литовский князь Витовт с третьей попытки захватил Смоленск и претендовал на Новгород и Псков. Но против захватчиков объединились силы Великих княжеств Московского и Тверского. Витовт вынужден был отступить, и в 1408 г. под Вязьмой было заключено перемирие. Река Угра стала границей между московскими и литовскими княжествами. Дальнейший захват русских земель на время был прекращен, но и мира не было. Одновременно началось сопротивление русского населения захваченных Литвой земель, притесняемого католическими феодалами.

В начале ХV века у литовцев есть страстное желание продолжить поход на Восток, но сил уже нет, и им приходится больше думать о том, как удержать захваченное. Тем более что с Запада на Литву и Польшу обрушились крестоносцы из Тевтонского ордена. В двух войнах 1409—1411 и 1454—1466 годов польско-русско-литовские войска разгромили немецких псов-рыцарей, но за это время лоскутное одеяло русских княжеств превратилось в единое централизованное Московское государство, которое уже не скрывало желания вернуть потерянные ранее земли. Великий князь Иван IV подчинил своей власти Новгород, Тверь и Ярославль, окончательно сбросил с Руси ордынское иго, победил Казань, и зимой 1493 московские войска начали войну с Литвой. В 1494 году было заключено мирное соглашение. По этому мирному договору Вязьма навсегда отошла к Московскому государству, Смоленск же остался за Литвой. После короткого перемирия, в 1500 году, начинается вторая война Москвы с Литвой за смоленские земли. 23 июля произошло решающее сражение. Литовская армия под командованием гетмана Константина Острожского сошлась с московским войском. Как выяснилось, время ратной славы Литвы минуло, и московские полки одержали блистательную победу. Никогда еще Литва не терпела такого сокрушительного поражения. Гетман Острожский и несколько сотен князей и бояр попали в плен, тысячи простых воинов были убиты. В 1500 году под власть Москвы переходят Черниговские и Новгород-Северские земли. Война то прерывается перемириями, то вновь разгорается, но инициатива постоянно у московских воевод. 1 августа 1514 года жители Смоленска открыли ворота города русским воинам. Одновременно на сторону Москвы переходят многие знатные русские православные семьи Литвы. С возвращением Смоленска и Вязьмы завершилось объединение северо-восточных русских земель в единое Российское государство. Становится понятно, что времена Ольгерда, безнаказанно осаждавшего Москву, безвозвратно канули в лету и Русь стала значительно сильнее Литвы. Уже становится понятным, что объединение всех земель Киевской Руси под властью Москвы – это лишь вопрос времени.

Великое княжество Литовское разваливается, и у него небогатый выбор: или полностью попасть под власть московских князей, или под власть польского короля. Литовские князья предпочли второй вариант, тем более что с конца четырнадцатого века Литва и Польша несколько раз пытались объединиться. В результате многолетних перипетий, описание которых не входит в нашу задачу, было создано единое государство Польши и Литвы – Речь Посполитая (1569 г.). В новом образовании Литва оказывалась в подчиненном положении, и уже с начала семнадцатого столетия бывшее великое княжество – всего лишь часть Польши. Вскоре для русских начались черные времена. Польское иго тотально влияло на все аспекты жизни покоренного населения. Немногочисленная русская аристократия, оставшаяся на ставших польскими землях, в конце концов перешла в католичество и практически полностью ополячилась. Жестокое крепостничество, давление на православие и насаждение католичества низводили остальных жителей Южной и Западной Руси до положения бесправных рабов. Первыми католическими священниками в Великом княжестве Литовском были исключительно польские князья, привлеченные большими материальными благами и соблазнами папской курии. Не удивительно, что наши предки восприняли католичество исключительно как польскую веру. Соответственно любое сопротивление католицизации приобретало форму освободительной борьбы против польских захватчиков. В 1596 году происходит событие, которое сделает взрыв неизбежным. В Бресте был созван Церковный собор, на котором в ультимативном порядке православным архиереям предлагают объединиться с католиками, признав власть Папы Римского. С этого момента становится ясно, что православным русичам и католикам-полякам в одном государстве не ужиться.

В этот же период под польским влиянием начинает изменяться и язык жителей Малой Руси. Формируется отдельный диалект, на базе которого затем будет создана «украинская мова». И чем больше проходило времени, тем жестче вели себя поляки. Православным горожанам пытались запретить заниматься торговлей и ремеслом, а с крестьянами польские хозяева вообще предпочитали говорить с помощью кнута. Причем, даже перейдя в религию господ, крестьяне оставались в положении бесправного быдла. Пан по своей прихоти имел право казнить любого холопа, не неся за это никакой ответственности. Безнаказанность и разгул шляхты сложно даже вообразить. Например, по закону шляхтич имел право личной неприкосновенности, не платил никаких налогов, мог выступать с оружием в руках против своего короля, если был не согласен с решениями монарха… Нередко польские магнаты, имевшие собственные частные армии, устраивали войны между собой. А любой закон в королевстве вступал в силу, только если с этим законом были согласны все (!) шляхтичи Речи Посполитой. Достаточно было одного пана, заявившего «либерум вето», чтобы закон не был принят. Столь огромное количество прав и вольностей шляхты порождали сумасбродный гонор феодальной вольницы и буквально ставили под сомнение существование польского государства, а сама шляхта становилась силой большей, чем королевская власть. Однако практически безграничная свобода одних оборачивалась закабалением других. Чем больше прав приобретала шляхта, тем сильнее было угнетение крестьян. Экономическое закабаление, накладываясь на религиозную рознь, создавало взрывоопасную смесь, которая прорывалась постоянными восстаниями. До определенного времени полякам удавалось давить крестьянские выступления в крови.

Первые казаки

Большинство наших современников черпает сведения о казаках исключительно из художественных произведений: исторических романов, дум, кинофильмов. Соответственно и представления о казаках у нас весьма поверхностные, во многом даже лубочные. Вносит путаницу и тот факт, что казачество в своем развитии прошло длинный и сложный путь. Поэтому герои Шолохова и Краснова, списанные с реальных казаков прошлого ХХ века, имеют столько же общего с казаками шестнадцатого века, сколько современные киевляне – с дружинниками Святослава.

Как это ни прискорбно для многих, но героико-романтический миф о запорожцах, созданный писателями и художниками, нам придется развенчать.

Первые сведения о существовании казачества на берегах Днепра относятся к пятнадцатому веку. Были ли они потомками бродников, черных клобуков[1]1
  Черные клобуки – общее название кочевников (печенежские, половецкие, торкские племена и роды), ставших вассалами Киевского великого князя и расселенных на южных границах Руси. Главной задачей Черных клобуков была сторожевая служба на границе степи и защита русских поселений от набегов враждебных племен кочевников.


[Закрыть] или ославянившейся со временем частью Золотой орды – никому неизвестно. В любом случае, тюркское влияние на обычаи и поведение казаков огромно. В конце концов, по форме проведения казачья рада не что иное, как татарский курултай, оселедец и шаровары – атрибуты представителей многих кочевых народов… Многие слова (кош, атаман, курень, бешмет, чекмень, бунчук) пришли в наш язык из тюркского. Степь дала казакам нравы, обычаи, воинские приемы и даже внешний вид.

Кроме того, сейчас казачество считается исключительно русским явлением, однако это не так. Были свои казаки и у татар-мусульман. Задолго до появления на исторической сцене Запорожского и Донского войск на жителей степи наводили ужас ватаги ордынских казаков. Татарские казаки также не признавали над собой власти ни одного государя, но охотно нанимались на военную службу. Причем как к мусульманским, так и христианским владыкам. С распадом единого государства Золотой орды на враждующие ханства огромные степные пространства от Днепра до Волги стали фактически ничейной землей. Именно в этот момент на берегах степных рек появляются первые укрепленные казачьи городки. Они играли роль баз, откуда казачьи артели отправлялись на рыбную ловлю, охоту или грабеж, а в случае вражеского нападения казаки могли отсидеться за их стенами. Центрами казачества стали Днепр, Дон и Яик (Урал). В сороковых годах шестнадцатого века днепровские казаки, которых на Руси называли черкасами, на острове Малая Хортица основали самую известную крепость – Запорожскую Сечь. Вскоре вокруг Сечи объединились все казаки, жившие на Днепре, положив основу Войску Запорожскому Низовому. Основание Запорожской Сечи традиционно приписывается Дмитрию Байде Вишневецкому, хотя, как недавно доказал украинский историк Олесь Бузина, никакого отношения к Сечи этот шляхтич не имел. В это время казаки уже представляли собой определенную силу, численность которой пополнялась за счет прихода новых людей из Речи Посполитой, Валахии и Малороссии. Эти переселенцы существенно изменили состав казачества, растворив в себе казаков-неславян, и уже к шестнадцатому веку казачество представляло собой исключительно русскоязычное православное образование. Впрочем, по менталитету и роду занятий казаки существенно отличались и от русских, и от других оседлых народов.

У наших историков сложились два противоположных взаимоисключающих взгляда на казачество. Согласно первому, казачество – это аналог западноевропейских рыцарских орденов, согласно второму, казаки – выразители чаяний народных масс, носители демократических ценностей и народовластия. Однако оба эти взгляда оказываются несостоятельными, если внимательно изучить историю казаков. В отличие от рыцарских орденов европейского Средневековья днепровское казачество возникло не в гармонии с государственной властью. Наоборот, ряды казаков пополняли люди, для которых не было места в цивилизованном обществе. За днепровские пороги приходили не нашедшие себя в мирной жизни селяне, бежали, спасаясь от суда или долгов шляхтичи и просто искатели легкой наживы и приключений. Ни малейшего намека на дисциплину, характерную для рыцарских орденов, на Сечи обнаружить не удается. Вместо этого все современники отмечали своевольство и необузданность казаков. Можно ли представить, чтобы магистра тамплиеров провозглашали и свергали по капризу массы, зачастую по пьяни, как это было с атаманами казачьих ватаг? Если и можно сравнить с чем-либо Сечь, то скорее с пиратскими республиками Карибского моря или татарскими ордами, а не с рыцарями.

Легенда о казачьей демократии родилась в девятнадцатом веке благодаря усилиям русских поэтов и публицистов. Воспитанные на европейских демократических идеях своего времени, они хотели видеть в казаках простой народ, ушедший от панской и царской власти, борцов за свободу. «Прогрессивная» интеллигенция подхватила и раздула этот миф. Конечно, крестьяне бежали на Сечь, но не они заправляли там. Идеи освобождения крестьян из-под панской власти не находили отклика в сердцах запорожцев, зато возможность пограбить, прикрывшись крестьянами, никогда не упускалась. Затем же казаки легко предавали доверившихся им крестьян. Беглые крестьяне только пополняли ряды войска, но не из них формировалась запорожская верхушка-старшина, не они были становым хребтом казачества. Недаром же казаки всегда считали себя отдельным народом и не признавали себя беглыми мужиками. Сечевые «лыцари» (рыцари) чурались земледелия и не должны были связывать себя семейными узами.

Фигура запорожца не тождественна типу коренного малоросса. Они представляют два разных мира. Один – оседлый, земледельческий, с культурой, бытом и нравами, восходящими к Киевской Руси. Второй – гулящий, нетрудовой, ведущий разбойную жизнь. Казачество порождено не южнорусской культурой, а враждебной стихией кочевой татарской степи. Недаром многие исследователи считают, что первыми русскими казаками были русифицированные крещеные татары. Живущие исключительно за счет разбоя, не ценящие ни своей, ни тем более чужой жизни, склонные к дикому разгулу и насилию – такими предстают эти люди перед историками. Не брезговали они подчас и угоном своих «православных братьев» в плен с последующей продажей живого товара на невольничьих рынках.

Так что отнюдь не все запорожцы предстают в образе благородного Тараса Бульбы, воспетого Николаем Васильевичем Гоголем. Кстати, обрати внимание, читатель: гоголевский Тарас называет себя не украинцем, а русским! Существенная деталь.

Еще одним мифом является миссия защиты православной веры, приписываемая казакам. «Защитники православия» гетманы Выговский, Дорошенко и Юрий Хмельницкий без всяких угрызений совести признавали своим господином турецкого султана – главу ислама. Да и вообще никогда казаки не отличались особой политической разборчивостью. Оставаясь верными своей степной природе добытчиков, они никогда не приносили реальных, практических выгод в жертву отвлеченным идеям. Надо было – и входили в союз с татарами, надо – шли вместе с поляками разорять великорусские земли в Смутное время 1603—1620 гг., надо – уходили в Турцию из-под власти Российской империи.

До учреждения поляками в шестнадцатом веке реестрового казачества термином «казак» определялся особый образ жизни. «Ходить в казаки» означало удаляться за линию пограничной стражи, жить там, добывая пропитание охотой, рыбной ловлей и грабежом. В 1572 году польское правительство попыталось использовать активность казаков на благо государству. Для несения службы по охране границы были созданы отряды из казаков-наемников, получившие название «реестровых казаков». В качестве легкой кавалерии они широко использовались в войнах, которые вела Речь Посполитая. Стать реестровым казаком было мечтой любого запорожца, ведь это означало иметь гарантированный доход, одежду и еду. Кроме того, реестровые казаки рисковали гораздо меньше своих бывших собратьев по ремеслу. Неудивительно, что казаки постоянно требовали увеличить реестр. Первоначально реестр насчитывал всего лишь 300 запорожских казаков, во главе с атаманом, назначаемым польским правительством. В 1578 году реестр был увеличен до 600 человек. Казакам был передан в управление город Терехтемиров с Зарубским монастырем, расположенный близ города Переяслава, на правом берегу Днепра. Здесь были размещены казацкие арсенал и госпиталь. В 1630-х годах численность реестрового казачества колебалась от 6 до 8 тысяч человек. В случае необходимости Польша нанимала на службу и все Запорожское войско. В это время казаки получали жалование, в остальное время им приходилось на свои сабли полагаться больше, чем на монаршью милость.

Золотым веком для Запорожского войска стало начало семнадцатого века. Под руководством Петра Сагайдачного казаки, ставшие реальной силой, умудрились совершить несколько дерзких рейдов на турецкие причерноморские города, захватив огромную добычу. Только в Варне запорожцы взяли добра на 180 тысяч злотых. Затем Сагайдачный со своей армией присоединился к польскому королевичу Владиславу, начавшему поход на Москву. В России в это время бушевала Смута, польские войска осаждали Москву, а само существование Московского царства было под угрозой. В этих условиях двадцать тысяч головорезов Сагайдачного могли стать решающим козырем в многолетней войне Польши и Руси. Правда, казаки не были бы казаками, если бы не доставили хлопот и своим нанимателям-полякам. Первоначально они разорили Киевское и Волынское воеводства Речи Посполитой, а только затем вторглись в русские владения. Первой жертвой казаков стал Путивль, затем Сагайдачный захватил Ливны и Елец, а его сподвижник Михаил Дорошенко огнем и мечом прошелся по Рязанщине. Сумел отбиться только небольшой городок Михайлов. Зная о судьбе захваченных казаками городов, где были вырезаны все жители, михайловцы отбивались с отчаяньем обреченных. Потеряв почти тысячу человек, Сагайдачный, так и не сумевший взять его, вынужден был снять осаду и идти к Москве на соединение с королевичем Владиславом. Двадцатого сентября 1618 года польская и казачья армии соединились под Москвой и стали готовиться к решительному штурму, который закончился провалом. Вскоре между Московским царством и Речью Посполитой был заключен мир. В качестве награды за московский поход казаки получили от поляков 20 000 злотых и 7 000 штук сукна, хотя рассчитывали на большее.

А спустя всего два года Сагайдачный отправил в Москву посланцев, заявивших… о желании реестрового запорожского войска служить России. Причиной этого обращения стал фанатизм и непримиримость католической церкви, развязавшей страшные гонения на православие, и позиция шляхты, смотревшей на казаков и малороссов как на своих рабов. Именно в период гетманства Сагайдачного стала окончательно понятна невозможность наладить совместную жизнь православных в одном государстве с поляками. Логическим выводом отсюда было стремление разорвать навязанную историческими событиями связь с Польшей и устроить свою судьбу согласно собственным интересам и желаниям. Начиналось движение по освобождению Малороссии от польской власти. Но вскоре в битве с турками под Хотином гетман получил смертельную рану…

После гибели этого полководца и дипломата для казаков начинаются сложные времена. Под Хотином казаки спасли Польшу от захвата турками, но благодарности не дождались. Наоборот, поляки стали опасаться своих союзников и всячески ограничивать казацкую силу. Казаки же, почувствовав свою силу, стали требовать себе шляхетских прав. Прежде всего права бесконтрольно эксплуатировать крестьян.

Обратим внимание на еще один феномен: несмотря на ожесточенную борьбу казачества за отделение от польско-литовского королевства (Речи Посполитой), верхушка казаков с завистью смотрела на польское дворянство (шляхту). Казацкой старшине страстно хотелось жить так же разгульно и роскошно, как и шляхтичам, так же презирать простых земледельцев, как презирали их польские дворяне. Некоторые историки говорят, что поляки допустили роковую для себя ошибку. Им нужно было принять казацкую старшину в шляхетство, не настаивая на перемене ею веры с православия на католичество. И тогда нынешняя Украина еще на века могла остаться частью Речи Посполитой.