Текст книги "Записки бывшего афериста, или Витязь в еврейской шкуре. Том 4"

К такому человеку можно было завалиться в любом виде. Только бы была дома.

Во дворе от меня шарахнулись бабки. Как ветром с лавки сдуло. Стая собак, завидев мою фигуру, с диким лаем совалась наметом и исчезла в кустах.

М-да. Ощупываю себя. Вот, идиот!

Мало того, что черен, аки арап, рван, грязен, так еще и в ментовской фуре.

Неудивительна реакция граждан и млекопитающих на такой яркий образ!

Мне повезло: Катя (вымышленное имя) была на месте. Сочинив что то героическое о причинах столь странного дресс-кода (не будешь же говорить, что ты рван и грязен от битвы с одной жадной шаболдой) – я пошел отмокать в ванной.

Катерину отправил купить шмотье-весь гардероб пришлось выкинуть.

Я б и не вспомнил сей инцидент, кабы недавно не увидел Катерину– в Совете Федерации. Сенаторшей она там служит.

Эвона чо.

Теперь для меня фраза «Я эту власть вертел. И детородный орган мой-ось этого вращенья» – не мечта, а суровая реальность.

Толик Робин Бэд или круговорот лохов в природе

Толика, ясноглазого вьюноша, я пару раз встречал в «Табуле». Особо он меня не впечатлил. Правда, косяки снаряжал мастерски. Так, дунули ганджубаса пару раз, перекинулись анекдотами и адью. Анекдоты он, кстати, смешно рассказывал.

Я и имя-то его не запомнил. Анатоль крутился где то на задворках нашего сознания в статусе «знакомый какого-то знакомого», а учитывая мою неразборчивость в связях, под это определение подходила вся московская туса.

Пока вокруг не заговорили о каком-то злом гении. Который всех разводит. Прям вот всех.

– И нес?

– И вас!

Мы с Бегемотом переглянулись.

– Ты в цыганщину веришь?

– Сдурел? А у кого мы траву покупаем?

– Да не. Я про магию.

– Крибля-крабля-бумс и деньги ваши стали наши?

– Ну.

– Не верю.

– Да он вас точно разведет!

– Проси. Поглядим на этого гамельнского лохолова.

Ждали Таинственного Незнакомца, а приперся Толик. Тьфу.

– Заколотишь?

– Эээ, я ж по делу…

– Мозги не еби.

Пока Толик фаршировал «Беломорину» он все порывался нам что-то втереть. Не запомнил, что именно. Какую то разновидность схемы «Дайте нам денег и мы их возьмем себе». Удивляла только искренность подачи. Похоже, он и сам верил в излагаемое. Нас же искренностью было не пробрать. Тоже мне, аферист-энтузиаст. Обаяние кристальной дурости нас не цепляло.

– Толик, а анекдоты новые есть?

– Какие анекдоты?! Тут же 1200 процентов прибыли!

– Мозги не еби.

– Вот если бы я был на вашем месте…

– Толик. Мы на своем месте-ты на своем. И это правильно. Мы хотим анекдотов, а ты денег тут тупо клянчишь. И несмешно, к тому же. Хорэ. Уйми творческий пыл. Не та аудитория. Нам разводил не надо-мы сами разводилы.

– Но я..

– Не надо лить волшебный мед искусства в бездну русской пустоты…

– Хорошо. Прибегает в пиковому вору дочь. Вся в расстроенных чувствах.

– Папа! Меня изнасиловали!

Толик грамотно изображает богатую гамму чувств авторитетного человека.

– Кто посмэл?!

– Рафик!

– Вахтанг!

– Да, хозяин! (Толик изображает флегматичную гориллу)

– Привези ко мне этого, как его– Рафика!

Привозят Рафика к вору.

– Ты изнасиловал мою дочь?

Толик преображается в испуганного сластолюбца Рафика.

– Я хотел на ней жениться!

– Это тебя не оправдывает. Вахтанг!

– ?

– Отвези этого черта в лэс и сдэлай с ним то, что он сделал с моей Мананой.

Едут в машине. Рафик:

– Э, Вахтанг, брат, давай нэ будем миня эбат, а?

– Нэ могу. Хозяин строгий.

– Э, давай я тибе тыщ долляр дам, и бэз сыктым, э?

– Нэ, нэ могу.

– Пять тищ!

– Нэт.

– Дэсят тищ!

Тут раздается звонок сотового Вахтанга.

Звонит вор.

– Вахтанг, вэрнись! Тут еще два пидораса сидят, отвези их в лес и закопай нахуй, я их маму эбаль!

Вахтанг флегматично рулит назад, ему в машину закидывают двух накосячивших.

Машина едет к лесу.

Рафик осторожно стучит пальчиком Вахтанга по плечу.

– Э, Вахтанг-джан, ты смотри нэ перепутай: МЕНЯ-ЕБАТЬ!

– Гы-гы-гы!

Потом Анатоль постоянно мелькал рядом с озабоченным видом. С пчелиной трудолюбивостью грабя предместья. Мы же с некой снисходительной спесью наблюдали за новоявленным коллегой.

Причина нашего сверхувнизглядения была проста: мы разводили на деньги серьезных людей. Которые и не дураки, и потом могли деятельно обидеться. А Толик вечно собирал жатву с нищего дурачья. Притом, бездарно проебывал собранное.

– Ну вот как аферист может понести наколядованное в «Властелину»? Ну вот кем для этого надо быть? -изумлялся я. Имея за спиной попадос с МММ и «Башкирским бензином»?

– Властелином– коротко отрезал Бегемот.

– Знаешь, мне кажется, Толик неправильно понял фильм о Робине Гуде.

– ?

– Он собирает деньги с бедных и отдает их богатым.

– Робин Бэд?

– Во-во.

Еще один раз пришлось лично подержаться за красавца, когда очередная моя глупая нерпа поделилась перспективами будущего обогащения.

– Мы тут все скинулись на новый бар и будем там пайщиками! Я буду получать…

– Кто это – «Мы»?

– Ну я, Таня, Вадик-стилист, Тоха, все из бара ЦДХ…

Запахло Толиком.

– А как выглядит ваш андеррайтер?

– Кто?

– Ловец лохов. Тощий, белобрысый и честные голубые глазки навыкате?

– Дда..

Вздыхаю, одеваюсь. Звоню.

– Бегин!

– Ы?

– Поехали грабить награбленное.

– Экспроприировать экспроприированное?

– И мудохать отмудоханное.

Еле отловили Толика. Тот в «Кризисе жанра» окучивал очередных Лень Голубковых.

Настроение было хмурое. Без лишних бесед взяли Толю за ухо и вытащили на улицу.

– Давай подковку и салфеточку! – жарко шепнул Бегин в распухшее Толиково ухо.

– Эмммм!

– Какую такую салфеточку-подковку? – спросила Аннушка, притворяясь весьма искусно, – никакой я салфеточки не знаю. Что вы, гражданин, пьяный, что ли? -меня понесло на цитаты.

– Отставить булгаковщину. Вечно тебя в лирику тянет на работе.

– Сам начал.

– Вы о чем?!!! -наконец ожил Анатоль.

– Толик. Запомни. О чем бы не говорили -речь всегда идет о деньгах. Ты Аннушку акционировал?

– Чего? Какую Аннушку?

– Понятно. Зарапортовался. Не помнит своих вкладчиков поименно. У тебя склероз, что ли, Толик? Давай полечим?

Бегин отвешивает Толе оплеуху.

– Ааааабольно!

– Вспомнил? Из ЦДХ Аннушку?

– Нннет… Не бейте!

– Он список дураков прочел до середины.

– Дима, завязывай с мандельштамщиной на работе.

– От тебя заразился.

– Ппподождите… какие корабли? Какая Аня?

– Бегин насыпь ему еще.

– Нет!!! Я все понял! Сколько я должен?!

Упс. Про сумму я и забыл спросить.

– А сам как думаешь?

– Три хватит?

– На твои поминки.

– Хорошо-пять!

– Ладно, живи, клоп. Но если ты еще раз попробуешь озолотить хоть одну мою бабу!

– И мою!

– Если ты еще раз попробуешь озолотить хоть одну нашу бабу!

– А как я узнаю, что это ваша баба?!

– Резонно. Дим, пора их клеймить. Говорил же.

– Анекдот есть свежий, Толик?

– Мужика деревенского закрыли на СИЗО. Заходит в хату и спрашивает у всех присутствующих: «ВОРЫ есть???» Ему показывают на занавеску у окна. Мужик подходит туда, открывает занавеску, там сиделец весь в наколках. Полон достоинства.

– Ты-вор???

– Ну я вор. Чего надо?!

– Смотри! Если валенки пропадут, ты первый пиздюлей получишь!

– Агагага!!!! Достоевщина поперла. «Наивен до крайности: он, например, бранясь с арестантами, корил их иногда за то, что они были воры, и серьезно убеждал их не воровать.»

Поехал к зазнобе.

– Сколько ты этому фуцину дала?

– Ввосемсот…

Мда. Зарапортовался Толик. Забил на бухгалтерию.

Потом мы как-то увидели Толика в Мазерати. Остолбенели.

– Неужто Анатоль на промыслового лоха напал?

– Не к добру это.

– И не говори.

Историю Толикова обогащения я случайно узнал гораздо позже. От знакомого бандита.

Это была эпическая эпопея. Толик собрал бабла с пяти основных московских бригад на закупку французских сигарет «Житан» и «Голуа». Брехал, что у него двоюродный дядя по материнской линии– председатель совета директоров компании «SEITA»

Сработало тут то, что братве в голову не пришло, что кто-то в здравом уме может их банально кинуть. Для самоубийства есть и менее замысловатые способы.

Этот народ мог человека прибить и за сотку бакинских. Толик насобирал с босяков 4 миллиона.

Четыре, сука, миллиона долларов!

И деньги моментально рассосались в межъящичном пространстве. Был у Толика такой дар– финансовой черной дыры.

Толика отловили довольно быстро. Привезли в пытошную избу. И охренели.

Ибо собралось их 20 рыл. От всех кланов и семейств. Даже околпаченные ассирийцы приперлись.

Сначала они «долго бранились и корили его» за сребролюбие. Потом собирались приступить к телесным воздействиям, но тут до всех дошел весь комизм ситуации.

Его же нельзя трогать! Ибо тот, кто Толика уконтрапупит, автоматически становится должником остальных. Поначалу надеялись на горячий нрав ассирийцев, но те тоже оказались не пальцем деланные. В общем, на Толика только накричали. Слюнями забрызгав. И все.

Сели думать-что делать.

Отпускать нельзя. И закопать нельзя. И продать некому. Кто его, идиота, за 4 ляма купит? Пат.

– Может, это ментовская прокладка? Прикиньте, если сейчас тут бомба рванет, все-пиздец криминалу в столице!

Нард юмора не понял и ломанулся на воздуся.

Там все нервно закурили.

Общим разумом решили отправить Анатоля в Питер. Окормлять тамошние пажити. С ним снарядили гонцов, что бы нажитое не пустилось по ветру.

Но увы. Толик пропал. Гонцы тоже. Слыхал, что питерская босота тоже купилась на толиковы бредни, но, осознав себя терпилами, выключила мозг и закопала Толю в лесу.

Правда, слышал и версию, что Толик теперь, как неразменный пятак, путешествует по городам и весям, обращая авуары в мемуары.

Всяко возможно. Лох, как известно, не мамонт-не вымрет никогда.

Искусство легких касаний

В конце 90х к нам пожаловал Садко, богатый гость. Правда, не Садко. И не особо богатый. Но пожаловал. Алекс его звали. Реэкспортный киевский аид с Брайтоновки.

По приезду они с Кабаном начали мутить дела. Оценив хитрожопие гостя и зная Кабаний нрав, ничего хорошего от этого сотрудничества я не ждал. И немедленно в него включился.

Мое дело было как всегда– клиенты, Алекс обеспечивал привоз запчастей, Кабан вложил денег и решал проблемы с таможней.

Поначалу все шло замечательно. Алекс, правда, оказался мелкой истеричной сукой, но

у нас в конторе хороших людей отродясь не было.

Я же наблюдал за Алексом, как за диковинной зверушкой. При росте с сидячуюю собаку он обладал всеми комплексами мелкого галусного жиденка. Производил впечатление очень нечистолотного и ранимого человека, как изящно охарактеризовала его одна моя подруга. При этом отличался повышенной ебливостью и патриотизмом.

Не было случая, что бы вызванным проституткам не сообщалось «Я – АМЕРИКАНСКИЙ ГРАЖДАНИН!»

Причем с несвойственной обстановке торжественностью.

Бабы пугались.

Тормозили.

Ну действительно. Привезли тебя сношать и тут нате. Стоит какой то мелкий пиздюк в горделивой позе и, спесиво надувшись, заявляет о своем гражданстве.

И что? Какие выводы делать? Петь «О проснувшись с утра, видишь флаг на заре?»

Стонать на английском? Одна мадам на все Алексовы просьбы реагировала ревом «YES, SIR!» и молодцеватой отдачей чести.

После мы сами взяли на себя труд представления. Баня. Алекс в койке. Пыхтит над поселянкой. Открывается дверь. Ой. Зашедший невовремя фальшиво смущается, но торжественно сообщает – «ОН– АМЕРИКАНСКИЙ ГРАЖДАНИН!». За алексом ходила толпа зубоскалов и сообщала о его натурализации в любые моменты жизни.

Пошел поссать -американский гражданин, блюет американский гражданин, под столом валяется американский гражданин. Итд.

В 99м Штаты бомбанули Югославию.

Захожу в контору.

Вижу Алекса. Изображаю удивление.

– Ты еще тут?

– А что?

– Так ваших же интернируют.

– Ккого? -испугался Алекс.

– Известно кого. Американских граждан.

– Ккуда?!

– Известно куда. В фильтрационный лагерь.

– !!!!

Я вообще-то хотел пошутить. Но Алекс повелся по-серьезу. Не воспользоваться такой удачей было глупо.

– Да ты не ссы. И в лагере люди живут. Мы тебе передачки носить будем. Носки теплые. Сушки. Повидло. Бациллу всякую. Чай, курево-это святое. Со временем к лагерному начальству ходы найдем. Устроим тебя на сучью должность. Баландером. Или библиотекарем.

– Ккаким ббиблиотекарем? – Алекс бледнеет.

– А, ну да. Извини. Я ж забыл, что ты в слове «хуй» по три ошибки лепишь. Как ты там написал вчера? Ценна 220 долларов? С дабл-н. За рейку. Она тебе так ценна?

Какой из тебя библиотекарь. Погодь. Ты ж говорил, в детстве в музыкалку ходил. На баяне играл. Будешь на зоне самодеятельность поднимать. Подожди, я сейчас.

– Куда?!

– У моего знакомого баян есть.

Вылетаю, звоню Кабану. Захлебываясь от счастья, сообщаю новость. Кабан моментально приезжает. И добавляет жути.

– Да. Приказ на столе у президента. Бессрочное интернирование. МВД только ждет отмашки. Вы все -на карандаше.

Алекс сползает под стол.

До вечера мотали ему нервы, потом сказали, что решение пока отложено.

К этому времени назрел ожидаемый конфликт между конкистадором и туземцами. Понятно, на предмет дележа презренного металла. Алекс оказался жаден до неприличия. Мы мечтали о его отьезде на Родину. Или в Валгаллу.

– Я договорюсь-ему ногу сломают. На одной до Шереметьева доковыляет. (Кабан)

– Фи. Грубо.

– Что ты предлагаешь?

– Навьем ему жути. Сам сбежит.

– Ну валяй.

Сделать пакость– меня отродясь два раза просить было не надо.

1. Смотрю в окно– Алекс паркуется рядом с офисом. Настраиваюсь. Вхожу в роль. Поднимаю трубку. Встаю по стойке «смирно».

– Да, товарищ майор! Нет! Нет! Да что вы, товарищ майор, какой он шпион?

Алекс замирает за дверью.

– Ручаться? Нет, ручаться не могу. Чужая душа-потемки. Но он же дебил. Да. Полный мудак. Орет о своем гражданстве всем шкурам Замоскворечья. Его теперь каждая проститутка знает. Да! Согласен! Нет. Так точно! Доложу!

Шпион за дверью боится вздохнуть.

Выхожу, натыкаюсь на синего Алекса. Фальшиво смущаюсь.

– Кккто это звонил?

– А сам как думаешь?

– Иии что?

– Майором Прониным представился. Про тебя спрашивал. Слушай, а ты не шпион, часом? А то мне забесплатно Родину с тобой продавать неохота.

– Йа?!

– А кто?

– Ннет!

– Смотри, Алекс! Ты под колпаком!

С Прониным, признаюсь, перебрал. Но, к счастью, Алекс книжки читать не любил.

Дальше-больше. Попросил друзей последить за шпионом. Демонстративно. На языке топтунов это называется «пустить брандера». Без толку. Туповатый Алекс их не заметил. Хотя вот как можно было не заметить четырех дебилов, в плащах, шляпах и черных очках, что бродят за тобой след-в-след? Пришлось указать.

– За тобой «ноги».

– Что?

– Не что, а кто. Следят за тобой. Вон-видишь? И тот. И этот еще. Блядь! Ты чего?!

Алекс сомлел. Ишь, впечатлительный какой. Еле успел подхватить обмякшее тело. Запихнул в машину. Отвез в офис. Долго утешал. Мол, может обойдется.

Обменяют тебя. На Лимонова. Или еще какого пидораса. Во! На Борю Моисеева!

Три дня дружки гоняли Алекса по Москве. Кончилось это тем, что мериканец обосрался у меня в машине. В прямом смысле. Отказался выходить, боясь похищения. И навалил под себя. Вонь страшная. Еле довез его до дома. Со слежкой решил завязать.

Но зерна упали в плодородную почву– Алекс теперь постоянно видел за собой слежку.

Далее на сцену вышел «Майор Пронин». Николаич, отставной КГБшник. За пузырь конины

бывший майор с радостью включился в игру.

Поутру он приперся в офис, выставил нас с Кабаном за дверь и заперся с Алексом в кабинете.

Последнее, что помню– жмущийся у стены мерикос наш и майор, оседлавший стул.

По результату беседы Алекс скинул пару кило и заполнил опросный лист из 240 вопросов. Всю ночь сочиняли. Паркинсон помог.

Чего там только не было…

1. ФИО

2. Пол

3. Год рождения.

5. Национальность, само собой.

32. Причина Измены Родине.

42. Вы гомосексуалист? Укажите-почему?

48. Имеете ли вы доступ к государственным секретам?

55. Утюг или паяльник?

62. С какого возраста вы занимаетесь онанизмом?

95. Способны ли вы на самопожертвование?

105. Какие животные вас возбуждают? Укажите в порядке очередности.

112. В исправительных учреждениях какой страны Вы предпочли бы отбывать срок за шпионаж?

116. Каких животных вы представляете, занимаясь онанизмом? Укажите в порядке очередности.

118. Боитесь ли вы боли?

124. Как долго и при каких обстоятельствах Вы занимались проституцией/сводничеством?

Алекс в конце опросника был готов на все. Особенно на бегство. Чемоданы уже упаковал. Но тут случился эксцесс исполнителя.

Петрович его вербанул. Старая конторская лошадь взбрыкнула и закусила удила.

Решил развить сюжет по-своему, идиотина.

Все труды пошли насмарку. Алекс вообразил себя разведчиком. Расправил крылья. Он теперя ж агент. Его спецслужбы защищают.

Пришлось ломать ногу. А жаль. У меня было еще столько идей!

Карусель

Карусель, карусель начинает рассказ.

Это сказки, песни и веселье!

Карусель, карусель – это радость для нас,

Прокатись на нашей карусели!

Ляляля ляляля

ляляля ляляля

ляляляляляляляляля ля!

Ляляля ляляля

ляляля ляляля

ляляляляляляляляля ля!

Песня из мультпередачи.

Что делало общество Бегемота совершенно невыносимым? Чреслобесие его? Алкоголизм? Склочность? Нет. Все смертные грехи как-то гармонично оттеняли и дополняли образ друга. Злословие украшало его гнев, алчность компенсировалась чревоугодием, а похоть перебарывала лень и уныние.

Несносным Димочку делал лиризм, присущий его тонкой натуре. Когда гиббон 130 кило весом с шеей в три наката становится сентиментальным, как юный онанист со станции Лианозово– это совсем не весело. Обычно сплин нападал на этого раблезианца в состоянии глубокого похмелья.

Едем как то мимо ВДНХ. Кажется. Или мимо Сокольников. Не помню. Состояние у обоих– «мама, роди меня обратно!»

Что мы пили? С кем? Зачем? Сколько? -все в тумане. Три дня выдрано из жизни. Стремная компания: солянка из реальных блядей и мнимых десантников. Последних Дима охарактеризовал как «спецназ неизвестного государства» -и спустил с лестницы. Стремная хата, в которой человек, проломил головой дверь в туалет и уснул в ней же. Башка его свисала из пробитой филенки, создавая антураж восточной утонченной жестокости. Дверь приходилось закрывать, волоча колодника, и справлять нужды под его немигающим, хоть и невидящим взором. Жуть.

Еле вырвались. Полчаса искали машину. Дима почти убедил меня, что мы приехали на такси, когда я таки ее нашел. Ночь. Зима.

Парк. Едем мимо.

Вдруг:

– Тпррру!

– ?

– Я хочу прогуляться по парку!

– Чего ты там забыл?

– А вдруг карусели работают?

У меня зависает мозг. Вот что сказать? В три часа ночи? Зимой? Карусели? Для какой отмороженной детворы они там крутятся? И даже если так. Хорошо. Допустим. НАМ ЭТО ЗАЧЕМ? Кому когда хотелось с похмелья на аттракционы? Что там делать в таком виде? Секторально, по касательной, блевать на публику с «Цепочки»? Травить перегаром соседа в самолете? Закусывать портвейн сладкой ватой? Рухнуть навзничь с ходулей-что бы наверняка?

– Ты совсем с глузда съехал?

– Не хочешь-не иди. Высади меня тут.

Угу, плавали-знаем, чем это закончится. Торжества, аресты, пара статей УК, и хорошо если банальная бакланка, а то бывало и похуже, затем дача взятки должностному лицу при исполнении и ноль благодарности от скотины поутру. «Ничего не помню».

Сидишь, живописуешь герою свои усилия в борьбе с его роком, а он тебя слушает, как сельский староста калику перехожую. Прерывая междометиями «Эвона как!», «Иди ты!» или «Воначо!»

Нет уж, одного я тебя не отпущу.

Гуляем по парку, как Герцен с Огаревым. Взявшись за руки для устойчивости. Следы наши на снегу то синусоидой змеятся, а то и графиком котангенса скачут. Идет тихий снежок. Хрустит под ногами. И вдруг-чу! Впереди-пятно света.

– Смотри! Что это там?

– 12 месяцев, ясное дело. Земляники хочешь?

– Самим бы «подснежниками» не стать.

Выходим и столбенеем.

Картина рвет сознание.

Колесо обозрения. Работает. На нем занята одна кабина. Ментами. Четыре мусора сидят попарно напротив друг дружки и крутятся на карусели. Молча. Не шевелясь. Припорошенные снегом. Поставив автоматы между колен. И тишина. Только скрип колеса…

И никого вокруг. Даже смотрителя не видно.

Жуть берет.

Мусора уходят в зенит. Мы задираем головы.

Бегемот стряхивает с себя оцепенение и, подвывая от счастья, скачет к пульту управления. Недолго возится там, хекает на выдохе, что то тянет-и колесо замирает. Менты наверху оживают и начинают суетиться. Видят меня. Раздаются первые угрозы.

Клацают затворы.

Кажется, меня сейчас пристрелят. Ощущения-как у зайца в свете фар.

Бегемот лезет в проводку и с мясом выдирает какой-то провод. Пульт искрит, на колесе вырубается освещение. Площадка погружается во тьму. Я отскакиваю в сторону. Все, хрен вы теперь попадете. ПНВ мусорам не положены.

С высоты небес на землю плавно опускается снег с матюгами. Свесившись из люльки, стражи порядка истошно, в четыре глотки призывают на нас гнев эриний.

Очень красноречиво.

Ораторы даже междометия умудрялись сделать ненормативными.

Столько упреков полк карателей не слышал, наверное.

Стоим, внемлем. «Чистейшей прелести чистейший образец». Петр Первый с его Малым и Большим загибами нервно грызет трубку в углу. Смысл сказанного, правда, страдает некой нелогичностью. Нам надо, по их мнению, спустить наряд с небес и тогда нам наступит пиздец.

Оно нам надо?!

Зато экспрессия зашкаливает. Приди в лес кто-нибудь повпечатлительней-и новая религия готова. Заповеди коей льются не из горящего куста, а прямо с небес. И исключительно матом.

Постепенно ебуки из инфразвуковой области переходит в некое подобие бабьего визга. Ощущения, будто там, наверху, иезуиты сеанс экзорцизма проводят с разведдопросом изгнанных бесов.

– Иже еси на небеси-комментирует Дима дело рук своих и размашисто крестится. Меня кроет.

– Отныне и присно и вовеки веков!

– Аминь. Валим.

Похрюкивая от полноты эмоций, скачем к машине. От похмелья– ни следа. Падаем на сиденья и тут нас прорывает.

– Ыыыыыыы… они там до утрааа… «Ночной Дозор»…

– Или прикинь, как они по рации докладывают… ААААААА!!!!

– Вот начальство их удивится… ой… хрю…

– А снимать их как?!!!

– Да хз. Я коротнул реле. Пожарных надо звать. У них лестницы. Или Горсвет с люльками.

– Их теперь с поста может снять только тот кто поставил!

– Или пожарный не ниже майорааааа… Сука я ща лопну!

– Крррасавчик! Будет у людей праздник. А откуда ты знал-что и как коротить?

– Три месяца в выездном цирке работал.

– Я догадывался. Только думал, что ты в лохматой шкуре плясал на желтом снегу, зазывая детвору взглянуть на обезьянок-а ты, оказывается, воначо. Бери выше. До техника дорос!

Отдышавшись, трогаемся с места.

Вот за такие моменты я готов был простить Бегемоту все его грехи и пороки. И даже лирику. Как любовную, так и гражданскую.