Текст книги "Записки бывшего афериста, или Витязь в еврейской шкуре. Том 4"

Новогодняя авария

Недавно обсуждали кто в каких авариях побывал. Что сильнее всего запомнилось. Народ своими страшилками напоминал моего инструктора по ПДД в автошколе. Тот был кладезем аварийного эпоса. Гомером автокатастроф. Начинались его сказания по разному но сводились к одной фразе:

– А тут из-за поворота Камаз, груженный кирпичом!

Этот сакральный мститель носился у него из одной истории в другую неумолимым карающим предметом. Азраил, эринии и Малах га-мавет, работали там водилами в трехсменку.

Дальше шли апокалиптические картины результатов встречи очередного нарушителя с этим молотом Тора на колесах. «Было море трупов и живые позавидовали мертвым» Обычно описывалось расстояние от репродуктивных органов до иных частей глупого тела.

Моя же история была не столь кровава. Как то в 90е меня позвали справить Новый год в деревню мусоров. Кабан, генерал Паша (РУБОП) и прочие право и левоохранители скупили себе деревушку в Калужской области. Единственного местного жителя-деда наняли в сторожа и устроили там себе житье-бытье под девизом Жан Жака Руссо-«Вперед-к обезьяне!»

Печки, дрова, колодцы, бани, дизель-генераторы (село без света) -словом «Идиотизм сельской жизни» в чистом виде. Обычно туда мотались отдохнуть от жен, насвинячиться, «на охоту»(то есть так же насвинячиться-но с оружием) -или же на Новый Год (то есть насвинячиться-но с елкой и Снегурочкми на субботнике)

В тот раз мы выехали кавалькадой в 20 машин. Из нементов в толпе были только я, бабы, и директор ресторана ВJ Blues Костя Соловейчик. При повороте на Цветном бульваре Костя, что бы не отстать от колонны, ломанулся на желтый свет и едва не впилился в выскочивший нетерпеливый БМВ.

Колонна притерлась к обочине. Из БМВ вылезли 5 дагов и тут же устроили хипиш.

Орали они так, будто Костя изнасиловал их родовую ослицу без очереди, не меньше.

Народ подтянулся к месту склоки и попытался договориться.

– Ну, ладно, мужики, чего нервничаете? Машины целы, все живы, Новый Год на носу-давайте разойдемся миром!

– Эээ, слющай, билят русски, я твой мама ебаль! Ти зинаешь кого подрэзаль, пидарас? Э? Я сичас пазваню -чэрэз польчаса здэсь 40 джигитов будэт, мамой килянус! Они твой жоп рвать будут, пидорас! Понял, э?

– Уважаемый, вы бы словами поосторожней жонглировали, что ли, а то земля то круглая, холодная к тому же, неровен час-простудитесь…

– ЧИТО? -ЧИТО ТИ СКАЗАЛЬ?!!!ВСЕ, ПИЗДЕС ТИБЕ, СУКА, БИЛЯТ! Я тибе килянус-польчаса-и 40 джигитов здэс тибе пиздес дэлать будут!

Народ переглянулся. С учетом того, что среди присутствующих пятеро имели право круглосуточного вызова группы «Боюсь-боюсь» угрозы дага впечатляли.

– Ну? Кто гоблинов звать будет?

– Давайте я, что ли-откликнулся генерал Паша. Заодно боеготовность проверю. А то они небось уже расслабили там булки без начальственного присмотра.

На свою беду даг оказался человеком слова. Сорок-не сорок, но через полчаса вокруг нас роилось черным-черно его соплеменников. Обстановка накалялась. Даги уже хозяйски осматривали наши машины, некоторые пытались влезть в салон к бабам, словом, вели себя раскованно.

Как назло, кавалерия застряла где-то в холмах. Запахло жареным. Паша глухо матерился, обещая подчиненным анальные кары планетарного масштаба.

Даги, наконец собрались и пошли наводить справедливость. Я со вздохом потянул саперную лопатку из под сиденья. «Вечно с этими мусорами засада-крутилось в голове-как нужны, так хрен дождешься, а как совсем их не надо-так тут как тут.»

Главное, непонятно что делать. При таком раскладе калечить зверей надо всерьез-а мусора появятся с минуты на минуту. Как бы не попасть под раздачу «союзников»

А то знаю я их. Служебный долг проснется ни с того ни с сего-и сиди, родимый.

– Мы все понимаем, но…

А мне их короткое слово «но» длиной в 5 лет в хер не уперлось. С братвой тусить, конечно не сахар, но там хоть все ясно и ни у кого правосознание не взыграет ни к месту. Ладно, сейчас главное выжить. А там будем посмотреть. Пока посижу в машине-в коллективное побоище надо ввязываться чуть погодя. Практика богатая, чо уш.

…Даг только начал переходить от описательной части соития его племени с нашим к предварительным ласкам, как из-за поворота, кряхтя и поскрипывая, вывалился уставший от жизни Икарус с табличкой «Тамбов» на лобовом стекле.

Ржаво заскрипела калитка и из-за тюков с шмотьем на землю посыпались черепашки-ниндзя. Наконец-то.

Через 3 минуты картина радовала глаз. Недавно чистили дорогу-и трактор оставил метровый отвал снега на обочине. В этом снежном отвале остывало 40 горячих дагестанских голов. Бойцы очень споро и не без художественного вкуса расставили эту икебану из мудаков. В позе испуганного страуса: башка в снегу, жопа наружу, сблоченные наручниками крылья топорщатся над фигурой. Любо-дорого глядеть.

– Солдатик!

– А?

– А воткни вон того вон этому между ног.

– Как?

– Встык. Пусть из-под жопы у переднего торчит.

– А зачем?

– Дык красивше будет! И по фен-шуйней.

– Ну раз ты просишь… Так пойдет?

– Не, не так. Обоих раком-но башка заднего у переднего под жопой.

– Так?

– Атлична! А еще одного?

Подошел Паша. Полюбовался. Уплотнил композицию пинком в последноюю жопу.

С удовольствием послушал тоскливый подснежный вой. Повторил. Потом мы фотографировались на фоне. Кто в детстве играл в «слоника» -может себе представить эти кадры.

Группа построилась. Старший, печатая шаг, подошел к Паше, отдал честь и рапортовал, мол хуе-мое, прибыли по вашему приказанию, очень по вам соскучились и ждем дальнейших указаний.

Паша молча постучал ногтем по циферблату часов.

– Дык ПАЗик сломался, тащщ генрал-майор! Пришлось рейсовый автобус тормозить.

– Гы. А куда пассажиров дели?

– Мешочников? В кювет повыбрасывали. Торопились очень.

– Обьявляю благодарность!

– Служу России!

– Но автобус все же верните.

– Есть! А с этими что делать? Наркотики? (рука вынимает из кармана пакет) Или оружие? (другой карман)

– Не надо. Отвезите их в управление, затрюмите в обезьянник. (В РУБОП на Шаболовке клетки стояли у забора. На свежем воздухе (прим. автора) Пусть числа до третьего поостынут. А то горячие больно.

– Ээээ…

– Что?

– Так на Новый Год «чеченцы» дежурят-вы ж их сами за залет поставили… Они ж тово…

После Чечни на зверей спокойно смотреть не могут.

– Ну вот. Будет им развлечение. На ком стресс от командировки снять.

…

Я вот думаю-что группа поддержки сказала 3го января тому дагу, что их позвал?

С Новым Годом!,наверное.

Мир хижинам, война дворцам

Лирическое отступление автора.

Послушав совета Козьмы Пруткова, я заткнул фонтан. Ибо все более-менее приличное, что можно было поведать публике, уже изложил. Причем «менее приличного» было гораздо более, чем «более», простите за тавтологию. Писать об остальном-это попирать уже все нормы приличия. Или сродни чистосердечному признанию в ментовке. Но мне начали писать, телеграфировать, звонить, «А из зала мне кричат: «Давай подробности!» Что ж, я пожалуй, немного раздвину рамки самоцензуры. Нервным, больным, беременным совет: не читайте дальше.

.В торговлю недвигой меня втравили в начале 90х. По национальному признаку. Знакомый мутный славянин Коля собирался покупать флэт у двух репатриирующихся аидов и позвал меня понюхать чем там у них в мишпухе пахнет.

Дверь открыл милейший пенс с ветеранской колодкой на потертом пиджачишке и сходу начал нас обаять.

Чудесный старикан. Копия Зиновия Гердта, но с одесской подачей. Говорил дядя Вова (так он представился) много, «но хочется, чтобы он сказал еще что-нибудь»

Потом к чаепитию подключилась его рафинированная карга (Суламифь Исааковна) -и Коля расстаял окончательно. Эдакая смолянка с еврейским грассированием вместо французского.

Я тоже умилялся, хлопал ресницами, искренне хохотал над шутками хозяев, но уже нисколь не сомневался, что передо мной ломают комедию два коверных, пока на арене готовится грандиозное кидалово.

Играли они безупречно, но обаятельным репатриантам просто не повезло со мной.

Во-первых, я не испытывал особого пиетета перед ветеранами. Мало ли! У меня вон дедушка ветеран и этот факт никак не мешал ему быть редкой сукой. Наоборот-помогал, потому как он кровь проливал за наше будущее, и чтоб молчать, трепетать, потеть и смирно! Слушая дедушкины истерики под грохот канонады его палки по паркету, я меланхолично думал о соотношении пролитой и выпитой из нас крови в дедушкиной донорской бухгалтерии. Получалось, что если б литраж сравнялся, дед мой был бы кашалотом.

Нет, место уступить ветерану в общественном транспорте или очереди-это святое, потому я в метро не ездил и в очередях не толкался лет с 20, но вот доверить денюшки любому типу, побывавшему под обстрелом– увольте.

А во вторых я знавал одного завбазой Моню, работающего в том же стиле, но рядом с тем Моней дяде Вове осталось бы только вывесить язык беспородной дворняжкой и умерить свое нечистое дыхание в углу.

К тому же Дядьвова переборщил с деталями. Планка медали «За безупречную службу» в его колодке была явно лишней, посколь кадровым он не служил.

Хотя это все было второстепенно.

Мой дед в своих рассказах о войне с годами тоже становился все кровожаднее.

Бабка, не выдержав накала этих эпических саг, втихую поведала, как соломинка вклада дистрофика-деда сломала хребет фашистского верблюда. Забрали его в 41м и в составе «народного ополчения» (необученного, наспех снаряженного пушечного мяса) погнали на фронт, где немцы по дороге разбомбили колонну к чертовой матери. Деда контузило, потом в госпитале он подцепил тиф, затем там же навернулся с лестницы и сломал ногу. Впечатленная ратными подвигами, Советская Армия здраво рассудила, что держать такого воина в рядах-себе дороже, деда комиссовала подчистую.

Но в рассказах он разве что «Тиграм» стволы руками не завязывал.

Но тут было не бахвальство отставного маразматика, а вполне выверенная легенда.

Ну что ж, пора выяснить где нас собираются поиметь. Угу, утром деньги-вечером стулья. Надо переслать сначала лавэ на счет в Израиле, а потом, как бабло упадет, они подпишут бумаги у нотариуса. А то нал в землю обетованную везти через таможню стремно. Логично. А пока бабло идет отсюда туда они нам документы на собственность отдают. В залог.

Беру тайм-аут. Выясняю порядок оформления. Понятно, сначала договор купли-продажи у нотариуса, а потом регистрация купчей на Зеленом проспекте. Приезжаю на этот Зеленый и синею. Мама моя! Толпы испорченных квартирным вопросом москвичей штурмуют сей департамент. Каждый вечер народ составляет списки, потом поутру решительные оппозиционеры их рвут. Переклички, драки, истерики, бабий визг, ночевки на ступенях присутствия вповалку. Зарегистрировать договор за неделю в этом аду-дикая удача.

Ночью крыльцо жилищного департамента напоминало Освенцим образца 27 января 1945 года. Концлагерные ассоциации усиливали расписанные синими номерами конечности у валяющихся собственников.

Жуть.

Нет, это не наш метод.

За день умудряюсь склеить одну из работниц. Все стандартно: «Девушка, можно вас до дому подвезти?» «Ой, а я далеко живу!» -«Для бешеного кобеля семь верст не крюк»

Через пару дней растленная мной Света уже таскает нужные сведения. И тут выясняется, что обаятельный Дядявова получил дубликат свидетельства о собственности взамен утерянного.

Оппаньки. Картинка сложилась. Дядьвова решил забить два шара дуплетом. Найти двух баранов, продать им хату, а пока деньги идут или на Зеленом в очередях стоишь, (в 90х это небыстро) -свалить. А дальше -кому повезет зарегистрировать договор первым, того и тапки.

Это становится интересно.

Очень хочется бортануть Колю, но стремно. Его жена Света -сестра жены ментовского енерала. (Министра внутренних дел впоследствии). Кидать генеральского свояка чревато. Попробую уговорить.

– Коль, это кидняк.

– Как?

– Какая тебе разница? Найди другую квартиру.

– Мне эта нужна. (Тогда квартир продавалось мало)

– Вольному-воля. Есть тема взять ее задешево. Но надо подключить женины связи. Неофициально.

– Без проблем. Задешево-это сколько?

– 20000 бакинских.

– Пархатому деду?

– Пархатому внуку. То есть мне.

– Согласен.

– Деньги вперед.

– Ээээ…

– Коля, я с вашей семейкой буду работать только из ста процентов предоплаты. Ты знаешь, я не стану нарываться на личную вендетту клана ярыжек ради 20 тонн. Оно мне надо, что бы моя харя на каждом столбе висела? Не нравится-рули сам. Только аиды тебя кинут.

– Точно?

– Честное жидовское.

– Я подумаю.

– Два дня.

За это время похабная хавирка Дядьвовы уже у Светы на контроле. Через два дня Коля приносит деньги.

Мы приходим к Дядьвове и даем добро. Получаем документы на хату, номер счета и отваливаем.

Спустя три дня Света рапортует, что договор на куплю продажу квартиры подавали в Департамент.

Гражданин Ильхам Мамедов стал москвичом. Сбылась вековая мечта азербайджанского торговца фруктами.

Почти. Света по моей указке заворачивает документы. Подпись неразборчива или еще что-уже не помню. И заодно снимет с них копии.

К этому времени наши отношения с любимой плавно перетекли из возвратно-поступательных в коммерческие.

Пора идти брать Дядювову за жопу.

– Суки! Уроды! Пошли вон! Да я вас всех на херу вертел!

– Владимир Иосифович, соблаговолите выглянуть в окошко.

– Хули я там не видел, пидор ты неотъебанный?

– Будущее свое вы там узреете. Видите лирических вьюнош в костюмах цвета маренго? Возле бобика стоят?

– Ну?

– Помашите им ручкой. Эти архангелы по вашу душу прилетели.

– Какого хера им от меня надо?

– Им от вас надо совсем немного вашего драгоценного времени– лет пять примерно.

– Кха! Испугал ежа голой жопой! Слышь, пиздюк, да я таких как ты…

– Вова Иосифович, вы меня фраппировать решили? Если вам таки сие удастся, то вы через час уже будете тарахтеть в обезъяннике.

– И что ты мне, сука, шьешь?

– Я? Помилуйте, голубчик, да вы себе сами дело сшили и печать поставили! Не дело-конфета! Достаточно вот этого договора купли-продажи вашего семейного гнезда горному ленкоранскому орлу Ильхаму и диктофонных записей наших бесед! И все! Мошенничество в особо-крупных. Вас ждут курорты Магадана!

– Аээээ!!!

– Я смотрю, до вас начало доходить общее положение вещей?

– Ты кто, тварь?

– Я тот, кто объясняет вам, как дела обстоят на самом деле.

– Что ты предлагаешь?

– Вы подписываете договор купли-продажи квартиры, расписку в получении денег и летите свободной птахой в гнездо мирового сионизма.

– А деньги?

– А вы, батенька, изрядный пошляк. Какие деньги между близкими людями? Пропахшие мандаринами купюры вы уже получили от сына солнечного Азербайджана. Пожалуй, и хватит.

– Пшел вон!

– Ну что ж, Владимир ибн Иосифович, насильно мил не будешь. Коля, зови своих архаровцев. Будем афериста принимать. Да заодно и Ильхаму Раисовичу позвони. Обрадуй, что хата под арестом. Думаю, что его земляки на киче выразят, о благородный старик, свое восхщение вашей выдумкой и смекалкой. В доступной форме.

– Стойте! Ну хоть 5000 дайте! Я ж хачику скидку сделал!

– Может тебе, сука потная, еще ковер и телевизор вручить!

– Коля! Не нервничайте! Мне еще вашей ажитации не хватало! Достаточно одного сангвиника в беседе.

– Да я Родину защищал! А вы, твари!

– А давайте сделаем так: запросим Министерство Обороны о ваших подвигах. Если вы хоть день были на передке-я вам таки отдам пятеру. А если вы нам тут шторы вешаете-пятера с вас? Идет?

– Банкуйте, псы глоданые.

– Я так и думал. Коля, зови нотариуса.

– Все?

– Немного терпения, почтенный ибн Иосиф. Сейчас Коля отзвонится с Зеленого проспекта, что сделка переоформлена.

– Ты тут неделю мне своим мурлом глаза мозолить собрался?

– Отнюдь.

– О! Да? Все в порядке? Ок, Мыкола. С тебя стакан и пончик.

– Прощайте, дорогой вы мой человек! Встреча с вами была исключительно приятной. А главное-полезной!

– Тварь.

– Пусть радость нашего расставания не затуманится печалю наших встреч. Кстати, не советую медлить.

Как бы до Ильхама не доперло, что вы его банально швырнули. А то потом отмывай квартиру от ваших внутренностей. Кишки на люстре… фи…

– Без сопливых скользко.

На следующий день чета отбыла в Палестины. Через два дня выяснилось, что я недооценил репатрианта.

Он таки умудрился впарить хату еще одному терпиле. Но меня сии подробности уже не касались.

Великое переселение народов

В деле расселения коммуналок надо было иметь семь пядей во лбу, трех архангелов-хранителей и астральную бронеплиту за анусом. Потому что прилететь могло снизу (от жильцов), сверху (от заказчика) и сбоку (от властей). Это не считая зоны инферно (братвы) у которой мог к тебе вспухнуть интерес в любой момент. Причем, в любой комбинации. Иногда и одновременно.

Самое опасное было как раз встрять с жильцами. Когда, например, все уже уехали по новым квартирам, а у последнего взыграло ретивое и он начинает из тебя кровь пить. Поначалу хотел однуху на Беговой за свою комнату, теперь ему двухи на Фрунзенской мало.

У меня такого не было, Слава те Осспадя, я самых проблемных вывозил в первую очередь, но коллеги попадали. Правда, для таких вариантов у нас присутствовала тревожная группа вьетнамцев-свингеров. Или шобла веселых алкоголиков-дебоширов с безупречными документами. Так же можно было устроить капремонт прям вокруг мятежной цитадели с долбежом стен нон стоп и ночными бдениями вокруг перфоратора. В общем и целом, расселить двуху нетрудно, треху-сложо, а дальше проблемы растут в геометрической прогрессии.

И дернул же нас черт вписаться в расселение 10 комнатной хаты на Спиридоновке (ул Алексея Толстого тогда). Помимо сплоченного коллектива жильцов, количества коих я так и не выяснил, там присутствовали еще и «ничьи» метры. А это засада. Потому что надо было подключать начальницу местного ЖЭК. Уровень зажратости которой зашкаливал. Я ее помнил еще застенчивым головастиком, когда она радовалась любой зеленой бумажке и готова была ради нее на любые формы продажи Родины, но к времени описываемых событий Валентина Ивановна мутировала в полноценную 120 килограммовую жабу, которая меньше чем за 5000 грина и не квакнет.

Брала она только у своих, брала много, но, увы и ах, по старой советской привычке считала, что сама дающему ничем не обязана. Может сделаю, может-нет. Как правая нога захочет. Пару раз ее реально собирались закопать, но я воспротивился. Любая уголовщина вредит делу. Это только в народном эпосе «черные риэлторы» завтракают старушками, а ужинают ветеранами, хрустя хрящами и орденами. В реале любой уголовный момент -это бомба с заведенным часовым механизмом. Под твоей задницей. Потому что придут разбираться к собственнику. А тот, кто мог себе позволить в 90е купить хату за 100000 долл, вполне был в состоянии открутить риэлтору глупую башку забесплатно. Под девизом: «Ты меня за мои бабки в блудняк втравил, сука?» Потому визит родни из деревни с криком -«Вы куда баушку нашу дели, ироды?» чреват безымянными могилками барыг с паяльником вместо креста на холмике.

Я к Вале имел свой подход– ашхабадского призового скакуна Толика, которому было без разницы, на ком стипльчезить. Толика привозили, он галопировал на Валентине до победного, получал Большой Шлем и валил к себе на пасеку копить силы. Разомлевшая свинота делала все по моей указке за приемлемую цену. По свободным метрам мы договорились на два толика и 6000 долларов. Ударили по рукам.

Толик доскакал до канадской границы и мы подали документы.

Сплоченный коллектив жильцов на совете порешил всем ехать вместе. В один подъезд. В Митино. Чтоб, значить, не разлучаться обчеством. А то детей вместе нянчили, больных сообща выхаживали-как же мы теперь друг без дружки? Пропадем!

Прекрасно. Приезжаю в контору по продаже новостроек. Все чинно-благородно. Два усача показывают бумаги. Идеально. Мэрия доверила этой компании продажу принадлежащих ей квартир в новом доме. Дом достроен. В нем Жириновский живет и со-товарищи. Мол элита. Я, криво ухмыляюсь. Что ж добавим живительной струи народного общения новоявленным аристократам. Я вам покажу уплотнение 17 го года, буржуины проклятые!

Выкупаем 10 хат. И начинается переезд. Ей-Богу, цыганский табор по сравнению с нашей колонной был бы верхом респектабельности. В первом грузовике, поверх барахла, которое не на каждой свалке примут, ехала в цветастом засаленном халате главная бандерша коммуналки– Тоня, и горланила вольную песню «Едут по Берлину наши казаки», аккомпанируя себе на аккордеоне. Остальные жильцы довольно слаженно подпевали. Эхо разносило гиканье и свист по окрестностям. Смотреть на эту орду гуннов высыпали все соседи– митинцы.

И застыли. Молча.

– Чего пыритесь как Ленин на буржуАзию, бакланы? – гаркнула Тоня на зрителей. Таперя жить вместе будем!

В глазах среднего класса появилось затравленное выражение. С балкона на нас глядел сын адвоката. Разинув

рот. Впервые Вольфычу было нечего сказать.

И вот погибла Воронья слободка. То что не смогли сломить невзгоды и жэки за десятилетия, проклятая частная собственность свершила за считанные дни. Приезжаю как-то в наш обезъянник. Встречаю хмурую Тоню. Пугаюсь.

– Ты меня зачем наебал?

– Тонь, мне что жить надоело?

– Вот и я о том же. Ты мне что обещал?

– Антонина! Ты ж сама себе хату выбирала!

– Ты мне сказал, что у меня с этой сучарой Танькой все поровну будет!

– Так у вас же квартиры одинаковые! Она ж под тобой живет! Такая же треха-один в один!

– Пошли!

Заходим в Танькину хату. Поначалу эти деятели даже двери не закрывали-чо, свои ж все люди!

Идем в ванную.

– А это, блядь, что?

– Что-что?

– Вот это!

– Кафель.

– А почему у меня его нет!

– Хорошо. Погоди минуту.

Иду в машину. Возвращаюсь с топором.

– На!

– ???

– Круши его нахуй! Что б у вас все поровну было!

Тут появляется хозяйка.

– Ты чего это, блядь такая, удумала, а?!

– Кафелю твою…

– Хуяфелю! А х ты ж сука подзаборная! Да я тебя!!!

Вой, визг, грохот, на шум сбегаются мужики и начинается общее месилово. Еле успел выскочить.

Потом Тоня всю ночь горланила песни под аккордеон в ванной. Поутру ее опять отмудохали. Через месяц жильцы уже не здоровались. Некоторые подходили и просили переселить их отсюда. Даже в меньшую площадь. К черту на кулички. «Лишь бы этих ебл постылых не видеть!»

Не зря большевики с частной собственностью боролись! Портит она народ, ох портит!

Самая крутая уголовщина в моих делах появлялась именно тогда, когда все решали делать «по закону». Свинота Валентина Ивановна закусила удила и расчехлила рога. Поначалу я даже не понял, что она несет. Сплошной визг. Оказывается, медовый Толик преподнес ей ашхабадский букет: гонорея, трихомонадоз и мандавошки в одном флаконе.

Ат, блядь. Недоглядел. Теперь эту свиноматку не утихомирить. Все, это пиздец. Сидим с Юрой, минорим.

– Может ей врача?

– Не поможет! Мы ее уязвили в самое душевлагалище. Тут дело принципа.

– А мы то тут причем?

– При том. НАШ Толик ей заразу приволок. Считай, что все вместе.

– Ну как же ты так облажался?

– Мне что, надо было ему в залупу глядеть?

– Блядь, ты не мог другого мудака найти?

– ГДЕ?!!! Где ты найдешь другого? Кто это ебать будет? Может сам?

– Кха! Грррр!!! (Юра подавился водкой) Ты что!!!

– На кону 250 000 долларов, на минуточку. Наших денег.

– Да ну нахуй! Я не смогу! Давай я за нее подпись поставлю-и все!

– Стоп. В идее есть рациональное зерно. Но не сам. А Костя.

– Он же сдерет нещадно!

– Именно. Но сделает все красиво.

Иду к Константину. Художнику своего дела. Любую подпись, любую печать сделает лучше оригинальной. Отдаю 500 долларов за закорючку. самое выгодное мое вложение, как выяснилось потом. Оформляем хату на себя и продаем Пете. За 250000.

Петя, на наших глазах, приводит двух хохлов и впаривает им хату за полляма.

Хохлы молча прошлись по хоромам, поглядели на наборный потолок в бывшей хозяйской биллиардной, почесали жопы и молвили «Добре!» И вынули из потертого вещмешка гроши.

Мы в шоке. Вот что такое класс! Мы тут два месяца рисковали всем, бодались со свиньями и вольным куренем жильцов, таскали их барахло, теряли нервы, а тут в пять минут– нате!

Эх!

Дальше начинается цирк. Домовая свиноматка Валентина, узнав, что ее объехали на хромой козе, тут же одичала.

И разом забыла принцип «На глупых собак не зови волков»

То есть стукнула в мусарню. Идиотка. Я-то рассчитывал на то, что у нее ума хватит, с учетом количества пуха на рыле, не делать подобных резких движений. В конце концов, 6000$ ее ждали по первому требованию.

Но тут натура возобладала над разумом.

Мы с Юрой свалили из города, что бы не попасть под горячую руку.

Приезжаем через полгода. Тишина. Нас никто не ищет. В домоуправлении-ни одной знакомой рожи. А где Валя?

Лежит в дурке. Как выяснилось, она предусмотрительно сляпала себе диагноз– вялтекущую шизофрению, и при первых раскатах грома тут же свихнулась в Кащенко.

То есть на всех документах по недвиге Патриарших красуется подпись шизофреника.

Скажете-враки? Быть того не может? Ха! А депутат Хинштейн-спрошу я вас?

– Что Хинштейн?

– А то что в 90-е Александр Евсеевич сварганил себе шизу, что б в армию не идти. А шиза-статья неснимаемая. Вечная. Как Каинова печать. И что же? Шизофрения никак не мешала Александру Евсеевечу быть депутатом Госдумы двух созывов. Законотворчествовать. Больной душой за народ тесниться. Да и сейчас оне Советник директора Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации. И директор, видимо, прислушивается к советам советника-шизофреника, раз не увольняет.

Но я отвлекся.

Как выяснилось, экспертиза признала Костину подпись ПОДЛИННОЙ. Собственноручно-Валентининой.

Но мусоров Валя сильно заинтересовала. Начали копать. А там– 40 бочек арестантов. Валя-шасть в дурку. Там она, уверен, прониклась сознанием непознаваемости бытия. «Я в хате был и не было меня, когда мента Натаха завалила»…

Уверен, ночами хрюша с сомнением смотрела на свои шаловливые ручонки, что помимо воли хозяйки налагали релятивистские резолюции Шредингера на что ни попадя. И понимала, что, возможно, не врала врачам, когда настаивала на диагнозе.

Звоню Тоне, а там… ой мама…

Оказывается, те барбосы, что от имени мэрии торговали хатами-мэрию кинули. Хаты продали, а денюшки тю-тю. Для жильцов ситуация ничем страшным не грозила, но нервы помотали. Года два хаты были под арестом, потом мэрия утерлась.

Но моим подопечным поди объясни, что я к этой афере ни ухом, ни рылом. Так что в Митино стараюсь не ездить.

Это были 90е, мы выживали, как могли.