Текст книги "Записки бывшего афериста, или Витязь в еврейской шкуре. Том 4"

Нехорошая квартира. Часть 1

«Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме»

Гай Юлий Цезарь.

90е.

Три орла еле держались на ногах. Вместе они создавали иллюзию сильного ветра, сбивающего их с ног. Противясь стихии они цеплялись за друг друга, меня и все выступающие предметы: столы, стулья, головы посетителей, официанта.

Чувствуя, что и самого, глядя на них, начинает штормить, предложил присесть за стол.

Присели. Причем двое-на один стул. Друг на друга.

Беседа была трудной.

– Тттт…

– ?

– Тттолик. Пауза. Подумав, добавляет: Я.

– Так хату бухарика продаете?

– А то! Офис!

– Офис?!

– Офисиянт! Три по триста!

– Тебе уже хватит. И где она?

– Черт. РСФСР.

– Чего?!

– Чертановссфссс… метро.

– Понятно. Дом какой?

– Хрхр.

– Что?

– Хрхрссс.

– Хрущовка?

– Та!

Слово «однокомнатная» он так и не осилил. Пришлось перейти на язык жестов. И это самый стойкий. Двое других спали на соседнем стуле, трогательно обнявшись.

Как выяснилось, трое этих малолетних пинчеров месяц назад взялись спаивать алкаша советской закалки. Работали посменно.

Алкаш был пунктуален, как немец. Пил полстакана в полчаса в режиме нон-стоп. Обязательно в компании. Халявить не давал. Он полстакана-ты полстакана. Он водки-ты водки. И поговорить.

Спал он, пока наливали, не закрывая глаз. Несколько раз калдырь пытался задушить собеседника. С трудом оторвали руки от горла. Порывался выйти подышать свежим воздухом в окно. С 4го этажа. Еле за штаны поймали.

К исходу месяца три мелкоуголовных спортсмена-перворазрядника представляли из себя готовых клиентов для ЛТП.

Но сами того пока не осознавали.

– А где клиент?

– Тса…

– Тсарствие ему Небесное?

– Тсаебал он… псец… с соседом квасит..

Понятно. Давай так. Переходите на двусменное несение вахты. Ты отоспись. И поговорим. Ибо я нихера не пойму сейчас, а ты ничего не вспомнишь потом.

Через три дня юноша бледный появился на горизонте. М-да. Ручки трясутся, головенка тоже. Укатали сивку крутые горки.

– Так сколько вы за однуху хотите?

– Столько. (Озвучена вполне вменяемая сумма)

– Много.

– Она вдвое стоит!

– Не стоит она вдвое. С учетом ее трудной судьбы. А вдруг пассажир припрется?

– Не припрется!

– Уверен?

– На все сто!

– Вы его, идиоты, что, мочить собрались?

– Это наше дело!

– Нет, родной, это уже и мое дело. Уголовное.

– Да кто его хватится?

– Вы же и распиздите в первом кабаке.

– Да мы!

– Угу. Я вижу-кто вы. Фраера с мелкоуголовными замашками. Ни спиздить-ни покараулить. И тягой к насилию. Короче. Вы ему что обещали? Как его зовут, кстати?

– Дом в деревне. Коля.

– Отлично! Есть у меня на примете одна хавира за триста долларов. И двести на обустройство. Купите Коле из вашей доли.

– Почему из нашей?

– Потому что, баран, за мокрое в составе группы, да по предварительному сговору, вы по пятнашке схлопочете.

500 долларов, да на троих, да поделить на 15– это около 12 долларов за год отсидки выходит. Бакс в месяц.

Тебе устроить экскурсию в ИВС? На месячишко? Что б приценился-стоит оно того?

– Ээээ…

Меня все же смущали некоторые аспекты морального плана, но Юра справедливо указал, что поздняк метаться. Иначе эти жлобы

и калдыря закопают, и меня сдадут. Что «знал-не сказал».

Окончательно мои сомнения развеял осмотр хаты Коляна. Приезжаем. Отодвигаем выбитую дверь и.. Обстановка… нда. И еще раз нда.

В такой пещере фильмы ужасов снимать. Пропиты даже дверные косяки. Обогрев дома газовой плитой (радиаторы тоже пропил).

Все вокруг темно-коричневого цвета с переходом в черный. Запах неописуемый-с непривычки глаза режет. При этом видна рабочая жилка хозяина и тяга его к спорту. Погнутая труба газопровода (пытался подтягиваться на ней) хитрой системой из веревочек и шнурков приторочена к антресолям. Прослеживалась даже некая Николаева хозяйственность– в углу прислонен к стене крюк (с крюковой обоймой) строительного крана, который «плохо лежал» на Колиной прошлой работе. Я так и не понял, как худощавый Николай сдюжил спереть и дотащить до дому такую массивную приблуду.

А вот реализовать спизженное не смог. Никто не прельстился на такую полезную в хозяйстве вещь. С маркетингом у Николая дела обстояли явно похуже, чем с кражей и переноской тяжестей.

Выходим на улицу. Жадно дышим свежим воздухом. Глаза слезятся.

– Вы это чего удумали, ироды? Кольку выселяете?

Приподъездные старушки на страже. Кажется, нам сейчас достанется клюкой по горбу.

– Аааа… ээээ… Да неее…

– Голубчики! Только не отказывайтесь!

– Ээээ, позвольте осведомиться-чем это вам так Николай не угодил?

Скамейка взорвалась эпизодами. Да уж. Попил Коля кровушки у соседей. Бичом Божьим работал годами. Прям все казни Египетские на подъезд насылал.

Тут тебе и Потоп раз в три месяца -по расписанию запоев, и пожары, и набеги насекомых, расплодившихся в Колиной берлоге.

Дебоши, опять же.

Разок, из-за непростых взаимоотношений Николая с бытовым газом, подьезд чуть не стал космическим кораблем.

В этом доме никогда не путали телефоны экстренных служб. Коля соседям в память навеки вбил эти волшебные цифры. 01,02, 03, 04…

– Да он, сволочь, два раза в окно сигал!

– И как?

– Первый раз перелом ключицы, второй-перелом тополя.

– Да что этому гаду сделается! Увезите этого аспида отседа! Куды угодно! Хоть убейте его, мерзавца!

Самого героя я видел мельком. Он то рыгал, то отдыхал (лежа, не раздеваясь), то бредил наяву.

В нотариальную контору, правда, его привезли трезвого, но трясущегося. Жулики обещали опохмел после подписи.

Сами страдали не меньше, судя по рожам.

Глядя, как четверо партнеров рвут у друг друга из рук пузырь, я понимал, что Колино дело не останется без продолжателей. Передал он знамя молодому поколению, так сказать. Завещал продолжить эстафету.

Так и вышло. «Загулял клиент по буфету» Пару раз я встречал Толика-и неизменно подшофе. Или в говно. Последний раз он вылез из теплотрассы и назвал меня «партнером» на глазах у изумленного банкира.

Замучился потом объяснять откуда этому бомжику известно мое имя и какие такие негоции я обстряпывал ним в партнерстве.

Но это пока «было на прялке». А тогда все прошло гладко. Калдырю купили пятистенок в Калужской губернии. В деревне на 100 домов из которых от силы 10 обитаемых.

На краю свекольного поля. Я спецом прикупил по дешевке Камаз угля, что бы Николай не померз. Затарил погреб мешком риса и дешевого китайского тушняка. И неожиданно дешево прикупил самогонный аппарат, понимая, что оставшись без бухла, Коля моментально склеит ласты.

Душегубство претило мне с детства. В отличии от афер. Я считал, что не стоит распыляться по разным направлениям деятельности.

Эклектика была мне чужда.

Плюс, я рассчитывал, что хлопотливый процесс самогоноварения отвлечет Колю от идеи поездки в Москву за правдой.

Деревню эту я заприметил давно. Она идеально подходила для выписывания «в космос». Бывали случаи, когда при продаже надо было отправить продавца не в Изумрудный город, ул Ленина, дом 1, а по реальному адресу.

Приезжаю через пару лет. Покупать хату у местного. Бабка померла, он ее дом продает.

Ударили по рукам, но, надо «спрыснуть». А то «не по людски».

Ох уж эти аборигены. Но спорить не стоит-иначе пойдут гнилые базары в стиле

– Ты меня уважаешь?

– Я тобой горжусь!

Но водяры я не привез. Тормознул как-то-цена была вполне нормальная, поить продавца не было смысла.

– Ладно, Степа. Надо, так надо. Заодно баушку помянем, Царствие ей небесное. А то забыл ты уже ее, видать, Степан. Нехорошо это. Неправильно.

В хер мне не уперлась эта баушка его, но в разговоре с туземцами не надо отдавать в их заскорузлые лапы моральные скрепы. А то могут и лопатой приласкать. Как пошла из аборигена посконность сочиться-надо становиться сермяжней оппонента.

Домотканней и кондовей его. Что б сразу купола из-под бороды синели.

Степа проникся, вспомнил про почившую, шмыгнул носом и пустил одинокую слезу. Я приобнял друга, поддержав его в горе.

– А где взять?

– Да есть тут один– продаван поморщился, сука. Гонит на весь район. И дерет цену, сволочь. А нет денег-мужики у него в барщине пашут.

– Ну пошли.

Идем по улице. Подходим к заветному дому. Я столбенею.

Грядки, теплицы, коровник, свинарник. Куры бегают за сеткой рабицей. Пруд выкопан. Гуси. Среди этого благолепия деловито шныряет хозяин, покрикивая на батраков.

Одет по моде-с форсом. Кирзачи, галифе с лампасами, пиджак, кепка. Взгляд колюч.

– Чего приперлись?

– Ээээ-блеет Степан.

– Что -эээ, Степушка? Ты мне еще за три литра должен! Когда вернешь?

– Ба… баушку помянуть, Николай Федотыч?

– Хорош шторы мне вешать! Бабка твоя год как скопытилась, Степа! Где деньги? Ты меня уж месяц завтраками кормишь!

Я стою, пучу глаза. Этот кадавр? Николай Федотыч?!!!!

Классический кулак. Мироед. Хоть в фильме снимай. Ощущение, что вот-вот появится комбедовец с участковым и увезут Федотыча куда Макар телят не гонял.

Деревянной рукой принимаю пузырь. Отдаю купюры. И засаживаю из горла.

Ощущение нереальности происходящего не покидало до самой Москвы. Добил же меня заветный крановый «курюку» в центнер весом, что аккуратно валялся посреди Колиного двора.

Как этот вампитер там оказался, я до сих пор не пойму.

Мистика. Боконизм какой-то.

Дом Павлова или «Нехорошая квартира-2»

Всякий раз, когда я читаю о «разжигании национальной розни» перед глазами встает эта пятиэтажка…

По степени накала боев она могла бы потягаться с знаменитым «Домом Павлова»

Берлога бутлегера Коли повисла у нас мертвым грузом. Обычно мы такие хрущобы брали для расселения коммуналок из Центра, но в эту пещеру циклопа никто ехать не хотел категорически. Вздохнув, тряхнули мошной и сделали ремонт в стиле «срали-мазали-лепили». Не помогло.

Русский дух мешал. В хате так Русью пахло, что прям слезу вышибало. Особенно если со свежего морозцу-ощущение, что ссаным матрасом голову обернули.

Никто, ни в какую туда переселяться не хотел. Хотя метро в двух шагах, да и район неплохой. Но хоть убейся.

Выход был очевиден, хоть и неприятен. Индейцы. Этих духовитостью не отпугнешь, у них, видать, в вигвамах и подушистей бывает.

Тут, главное, «дэшевл давай!» – а вонь мы своей перешибем. Запросто.

Но мозг вынесут весь. Сначала эти показы -всему племени разом и каждому тейпу по отдельности. Братья, тети, двоюродные кунаки, дедушку-вождя принесут на стуле. Потом второго. Шамана-эпилептика в тапочках на шерстяной носок.

Галдеж, бесконечные расспросы, попытки сбить цену втрое.

Перманентные братания.

На минуту представил, что эта стая и впрямь мои братья. Брр…«Нахуй нам семья такая, лучше буду сиротой» -вертелось в башке заевшей пластинкой.

Наконец, сделка. Приезжаем, у нотариуса вся орда в сборе. Непоместившиеся толкутся у подъезда. Выходя из машины, спотыкаюсь и роняю пистоль в снег. Неловкая пауза, но проход моментально очищен. Что ж, меньше будет иллюзий.

Ленкоранское обчество развязывает узелок и вынает гроши.

Твою мать.

– Вагиф, это что за херь?

– Эээ?

– Хули эээ? Ты меня за Незнайку на Луне держишь? Ты лохов в соседнем ауле поищи, понял?

– Э слющщай, ти бурий силна, да?

– А ты умный сильно, да? Ты кому эту хуйню (дальше я с размаха бью ногой по столику с деньгами) приволок?

Стопка фальшивых долларов разлетается по комнате. Кажется, придется, как говорили встарь «густо насыпать пороху на полку». Лезу в кабуру, но, как ни странно, накал моментом спадает. Это не братва, лавочники. «Пять чилограм»

Ну, конечно, «Я нэ зналь» Ага. Верю-верю каждому зверю, а тебе, ежу, погожу.

Разошлись мирно. В компенсацию морального ущерба я взял себе тыщи три азердолларов и довольно длительное время кормил ими

продажных гайцов.

Очень удобно. Ночь, суета, неровный свет вспыхнувшей в глазах алчности-тут не до экспертиз. Цап и в карман. И разошлись краями: ликующий мздоимец и задумчивый мерзавец.

Каждый раз после подобного паскудства я пытался разрешить апорию: по какой статье УК оно карается?

И является ли факт дачи взятки должностному лицу при исполнении -фальшивой валютой смягчающим вину обстоятельством?

Так и не удосужился выяснить– знакомый юрист Федя так долго ржал в ответ на вопрос, что я не дождался, пока он успокоится и ушел.

Но я отвлекся.

Стоим, нервно курим с Юрой.

– Ттвою ммать, Макс, какие индейцы пошли? Куда это годится?

– А когда они лучше-то были?

– Ну как? Манхэттен за бусики…

– Это американцам с аборигенами повезло. Будь там наши туземцы, они б им впарили такого, да за такую цену…

– Мамой клянусь!

– Они б им эмпайр труба шатал!

– Тьфу!

Разочаровавшись в азерах, решили продать армянам.

Дежа-вю.

Опять тетушки, братья, сватья, осенние патриархи, мозгоебство и братания. Сделка, толпа, нервы, и…

– Ааааааа!!!!!

Армяне в шоке.

Я, Юра и нотариус и Фунт– владелец хаты (не на себя ж ее писать) катаются по полу. Опять фальшак, причем, кажется, из той же партии. Там у всех купюр один номер.

Каждая растерянная фраза фальшивоминетчиков вызывает новый взрыв хохота.

– Да ми не знали! Мамой килянусь!

– Ааааашот!!!! Не надо грязи!

– Я родился круглым идиотом-запевает Юра на мотив известной блатной-жалобной– мама назвала меня Ашотом!…

Поддерживая друг друга под локти вылазим на воздуся.

– У них гранаты не той системы!

– Аааааа!!!!

Проходит месяц. Проклятая хата-ни тпру, ни ну. Постоянно звонят гуроны и ирокезы. Торгуются.

– Кто звонил?

– Ашот.

– Чего хочет?

– Власти, славы, женщин, денег и нашу хату. С дисконтом.

– А сейчас?

– Вагиф.

– Чего хочет?

– Того же.

– Ты о том же думаешь, что и я?

– Или!

– А почему бы не?

– Но я как то не…

– А бремя белого человека? Ты о нем подумал?

– Отнюдь.

– Сколько можно терпеть наебки диких племен? Пора бы…

– Впарить им фальшивый Манхэттен за золотые бусики?

– Но..

– Никахих но! Мы должны укреп-блять братство народов! Как нас учит ООН? Надо дать людям узнать друг друга и вражда пройдет! Вот и познакомим племена поближе. Совместный быт-что может быть теснее?

– Устроим им СССР в отдельно взятой квартире!

– А давай! Только, боюсь, не выйдет у нас сгладить межнациональную рознь.

– Как бы беды не вышло!

– Нагорный Карабах станет районом-побратимом Чертаново. Ура, товарищи!

Впарили мы им хату. Обеим стаям.

Жаль, не видели мы заселения Вагифа к Ашоту. Поначалу, говорят, стены дрожали от визга, потом в окно вылетел сизокрылым Дедалом гордый ленкоранский орел.

Заразил Коля пространство дефенестрацией, видимо.

И началось веселье. Каждый день индейцы приходили «конно, людно и оружно»

Поговорить. О нас, похоже, забыли. Будь там вепся с уйгурами-может бы и вспомнили о первопричине. Но тут… Пепел Клааса так громко стучал в сердце, что заглушал голову. Как выяснилось, три наши прокладки безопасности были не нужны. Милиции там и без какого-то скушного мошенничества было чем заняться. Каждый день-вестерн! Только успевай уголовные дела возбуждать!

Осады! Штурмы! Очаков мерк! Все, кто любит меня-за мной! Стенные венки! Мины! Контрмины! Беспримерный героизм! Тяжкие телесные! Гром победы раздавайся!

Ура!

Соседи тосковали о Колиных запоях. По степени хипиша Николай явно проигрывал гражданской войне, что разразилась в отдельно взятом за жопу подъезде.

Всякий раз, когда я читаю о «разжигании национальной розни» перед глазами встает эта пятиэтажка…

Эх.

Разве сейчас умеют так разжигать?! Тьфу!

Следствие ведут негодяи

Звонок в 5 утра… какая сука…«Бегемота убили, зарезали!» …как? …кто? …короткие гудки. Сижу, раскачиваясь над голой бабой, как еврей над Торой.

«Скотина!» – ведь должен был приехать! Нет, сволочь, надо было ему зарезаться! Господи, что я несу! Димки больше нет…

Как такое быть может?

Намедни мы с ним поссорились. Из за бабы. Которую Бегемот по странной прихоти считал своей. Мнения этого не разделяла ни общественность, ни сама баба.

Я тоже не понял, в чем суть его претензий.

– Ты трахал Таню?

– Димуся, тебе проще искать тех, кто этого не делал. Молочное братство твое столь обширно…

– Но ты ее трахал?

– Видишь ли, Дима, меня в эту святыню занесло в такой колонне паломников, что..

– Ннна!

– Придурок. Куда тебе ручонками махать? Ты ж ватный, как матрас..О! Опять промахнулся. Димочка, сейчас ты меня зажмешь в угол, и мне придется ответить. Ну на. Отдышись. Полегчало? Попрыгай на корточках. Говорить можешь? А думать?

Унца. Макс Белый. Просто Макс. Армян. Толик. Сосед твой, как его… Друг соседа. Сосед друга соседа. Это только те, про кого я от нее знаю. Она ж передается как грипп. Воздушно-капельным. Какого хера ты мне Отеллу включил? Я что, за всю Расею ответчик?

Тебе Чикатилой работать придется, ежели ты собрался длиннющий хвост Танюниных коротких связей рубить.

Опять в драку? Все, я пошел. Бушуй без меня.

Танюня принадлежала к волне девиц, что обрушил на нас Капа. Как то этот лысый блудодей заглянул в офис движения «Наши» и обнаружил там богатейшие залежи малолетних давалок.

И, помахивая дудкой, словно гамельнский крысолов, приволок толпу блядовитых детей к Смолину.

Там я и застал «наших» впервые. В углу кучковалась стая мокрощелок, хихикая и перешептываясь. Запахло нехорошей статьей.

– Олег, что это за детсад?!

– Им всем больше 16 ти!

– Паспорт смотрел?

– Да.

– У всех?

– Да!

– Не, стремно как то. Пойду я. Зашел в ванну-морду ополоснуть и там был зажат одной из активисток. Еле сбежал, тряся выпадающим исподним. Дикие впечатления, когда с тебя рвет штаны сопящая малолетка. Молча. Пальцы по одному разгибал.

Еле отлепил от себя эту зомби.

Но потихоньку волна покрыла всех знакомых. Это было какое то нашествие. Такое ощущение, что нашистки неверно поняли термин «Возраст согласия».

Они бросались на мужиков с исступленностью смертников перед амбразурой. С лицом человека, исполняющего трудный долг, который надо исполнить во что бы то ни стало.

Со временем оскоромился и я. Надей. Коей сдался за ангельский лик и немоту. Нет, Надежда немой не была, просто была столь скупа на слова, что создавала ощущение строго соблюдаемого монашеского обета. Рот она открывала исключительно ради предметов, а не звуков. Тем и покорила.

Надя и приволокла Таню, что застолбил Бегемот. Но столбиться Таня не хотела ни в какую. Дама была сверхпроводимая. С нулевым сопротивлением. Что, вкупе с миловидностью снабжало Бегина столь развесистыми рогами, что любой лось обзавидовался.

При том страсть Бегина странным образом сочеталась с прижимистостью. Я-то хоть и относился к Наде, как к зверушке, все же ее одел. Оно мне надо с замухрышкой позориться. Бегемот же в своем томлении страсти нежной рассчитывал лишь на собственное обаяние.

– Дима, тебе этот детсад не надоел?

– Старых ебешь-стареешь, молодых ебешь-молодеешь!

– Ты скоро в кровать ссаться начнешь. И Бабайки бояться.

Руководствуясь принципом «Если враг не сдается-надо выбрать себе другого врага», Бегин затеял межэтническую рознь с армянином. Армян этот ничем не выделялся в толпе членов Таниного кружка, но ненавидел его Бегин «и за себя и за того парня». Вечно эти два идиота звонили друг дружке по ночам, обещали всяко-разно, даже разок подрались.

С противоречивым результатом. Бегемот расквасил армяну нос, армян выбил молотком окно, из окна обоссали Бегемота.

Корчась на полу мы с Кабаном, хрипя, пытались восстановить цепь событий, но тщетно.

– А пппочему молоток?! Из тебя гвоздей понаделали?!

– У Армэна спроси!

– А окно? Зачем в окно?!

– Я ебу?! Он молотком замахнулся, у него железяка с рукоятки и сорвалась! Хуяк-и в окно! Бдзынь! Второй этаж! Этот баран стоит-на деревяшку в руке таращится! Я ему на в чавку! Тут из окна на меня ссать стали!

– Аааааа, Кабан, заткни его!!!!

– Я им туда урну кинул! Не попал! В окно первого влетела!

– Кабан, я сейчас лопну! Ыыыыыы!!!

Кабан сам ухал, как филин. Говорить не мог.

– Ыыыыы… этопилотбылблябуду…

– Пппачему?

– Херсвойсвесилссамолету… обоссать его хотел…

– Кккаой пппылот?!!!

– Бам… бом..блять! Бомбамдировщика!

– Ух! Ппачему?

– А ты прикинь, какой глазомер! Как он треугольники строит! Глаз-член-дыра в окне-Бегемот! И в цель! Ас!

– Штурмовик! Ик!

– Нет! Это ссань Господня была! Которая божья роса!

– Ух! Ыыыыыы! Ух!

Плача, теряя детали, уяснили, как Бегемот забыл про Армяна и воевал с ссыкливыми измайловцами.

«Битва при Измаиле» вошла в эпос. Над ней рыдали и персы, и армяне, и гордые славяне.

Кто ж знал, что от смешного до смерти четыре шага.

Доехав до места событий обнаружил всю гвардию в сборе. Кое как восстановил суть происшедшего. Бегин позвонил в дверь, ему открыл гостивший у него Толик. На толиковы руки он и свалился. Три ножевых. Одно-в сердце.

Видимо, подстерегли у подъезда.

Толик вызвал ментов, которые произвели следственные действия. А именно спиздили из хаты все, что плохо лежало.

К нашему приезду опера подчищали недоукраденное. Кабан отловил опера за видеоприставку.

– Чего?

– Вещдок таранишь?

– Ну!

– А в протокол осмотра места происшествия его внес? Изъятие оформил?

– Тебе какое…

– А по еблу давно не получал?

– Ты как со мной…

– Совсем нюх потерял?! Смирно, сука! Мне сломать ксиву или ебло? Если ксиву-ты уже сегодня безработный!

– Аааа

– Хуйна. Начальство надо нюхом чуять, мудака кусок. Видеозапись с банковской камеры изъяли? (В доме Бегина было отделение Сбера)

– Эээ?

– Ебальник налево поверни. Это что?

– Ккамера.

– Утипуськи! Заметил! Молодец какой! Ты точно опер?

– Да!

– И раскрытия у тебя есть?

– Да!

– Совсем преступный элемент отупел! Если его такие недоноски, как ты ловят! Ты ж свою залупу в штанах-и то отыскать не в состоянии! Пошли запись изымать. Понятых кличь, остолоп.

Запись отсмотрели там же.

Армян.

– Поздравляю!

– С чем?

– С палкой! Раскрытие убивства! Тебя как звать-величать-то?

– Саша.

– Саша, поехали злодея винтить.

– Ээээ, а у нас совещание в два…

– Ты уху ел?

– Меня начальство накажет!

– О чем совещание?

– О повышении процента раскрываемости.

– Ну и поехали повышать!

– Явка обязательна!

– Дурдом. Ладно, иди совещайся. Мы тебе его сами привезем.

Съездили к Тане, спросили где Армэн. Скоро будет. Минут через 15 приехал. Ебарь-террорист.

Поначалу трепыхался. Я не я и жопа не моя. Постучали Армэном об пол. Вспомнил детали.

Его даже бить не хотелось.

Оказывается, они с Бегином опять подрались, потом помирились, потом нажрались. А потом он не помнит. С учетом, что Дима пил минимум два литра в рыло, а хачик весил вполовину, а пили они вровень, неудивительно, что у ары замкнуло полушария.

И он схватился за нож.

Сомнений в его показаниях не было– мы ж видеозапись видели, где оба дуэлянта передвигались по исключительно замысловатым кривым.

Причем по глубокому похмелью было видно, что черт сам еле помнит происходящее. С его точки зрения он «слегка порезал» противника. Услышав от результатах -сбледнул с лица. Разом.

– Пиши.

– Что?

– Все.

– Ручку дайте. Что писать?

– Сверху. Чистосердечное признание. Мудак! Слитно! Через «о». «Чиста -сердечное» -это что?! Чистоплотность это чиста-масса на чиста-объем? Так! От гражданина… угу. Сука, ты как слышишь, так и пишешь? Неуч. В состоянии аффекта ты был, а не эффекта!

Долбоеб! «Манька Аблигация»

Еле написали.

– Поехали за вещами, навахеро херов.

– Какими?

– Нож где? Наваха твоя роковая?

– Вот!

– Кидай в пакет. Поехали за бельем, мыльно-рыльными. Тапки возьми. Костюм спортивный. Смену белья.

Даже злости на дебила не было.

Привезли ару к Саше-оперу. С «чистухой», зажатой в потной лапке. Шурик начал блеять про то, что его рабочий день заканчивается. Мол, завтра убивца привозите, а то он устал очень.

Кабан озверел и пошел к начальнику отделения. Через пять минут Сашу повели, как девочку, в кабинет. Начальственный рык и Сашин визг услаждали наш слух и всего отделения -вдобавок. Соседние дома так же были в курсе того, что Саша -очень плохой мальчик.

В итоге ара получил 8 лет.

Всего-то.