Текст книги "Записки бывшего афериста, или Витязь в еврейской шкуре. Том 3"

Мемуары валютчика. Часть 2

«Бедный человек целый день починяет примуса; он проголодался… а откуда же ему взять валюту?»

М. Булгаков.

Умение руководителя-подобрать каждому придурку дело по способностям. Оценив мою прыткость в деле с арестом, Саша пристроил меня на самое острие атаки.

Предупреждаю заранее-мне и самому мое прошлое кажется фантастикой. Мы жили как в сказке.

Итак. Самым сложным в деле валютчика было найти фирмУ для скупки фюры. Официальный курс был откровенно грабительский– около 60 копеек за доллар, и фирмА (ударение на последнем слоге) легко велась на любые предложения. Шакалить на улице, егозить около Большого театра-это было мелко, банально и пошло. Саша пошел другим путем. Он снял стойку в Шереметьево-2. Как? У кого? -понятия не имею. Но на ночь стойка оказалась в нашем распоряжении. Там-то мы и развернули пункт обмена валюты. Вывесили объявление. Посадили людей в костюмах. С учетом, что ночью официальный обмен валюты не работал вообще-у нас выстраивались очереди. Это был натуральный театр абсурда. В зале полно КГБ. Менты. Попробуй пристать к фирме-тут же ласты скрутят (видел сам). Но ни у одного лягавого даже мысль не проскользнула про то, что мы-сплошная самодеятельность. Человек за стойкой-священен. Этот постулат им так и не удалось подвергнуть сомнению.

Работа, конечно, требовала некоторого напряжения нервов. Еще бы– у тебя тут вещдоков на 15 лет одиночества, а мусора бродят в метре за стеклом. Поначалу очко играло реквием Моцарта по загубленной молодости. К цыганке не ходи-такой расклад предвещал неминуемые бубновые хлопоты и дорогу дальнюю в казенный дом. Потом привык. Ходил с ментами в курилку, пиздел за жизнь, жаловался на начальство, маленькую зарплату, суку-жену и проч. Стал своим. Здоровался при входе с обслугой, флиртовал с стюардессами итд. Обычный аэропорченный клерк. Ничего особенного. Кроме того, что каждое утро, через час после смены ментов я увозил со службы мешок с валютой.

За время работы составил свое представление о фирме. Самые лапочки-это японцы. Этим сколько скажешь-столько и дадут. Бундеса поприжимистее. Тут приходилось подвинутся. Штаты-на кого нарвешься.

Но самые проблемные-это негры. Как приземлится борт с макаками-то хоть лавку прикрывай. Форменный базар начинался. С воплями, проклятиями, попытками продавить на жалость, с угрозами каннибализма или предложениями минета прям на рабочем месте. Учитывая размеры едальников жертв колониализма оральный секс с этими тварями пугал даже больше перспективы быть съеденным. Хотя, как вариант, скорее всего одно перешло бы в другое.

Глядя на беснующиеся за стеклом угнетенные народы я понял настоящую причину краха колониальной системы Запада. Они европейцев просто заебали. Сейчас, глядя на нравы детей гор у себя в сервисе и вспоминая тех жизнерадостных людоедов нахожу много общего.

Правда, один раз в зал вошла компания негров и весь Шарик посворачивал бошки.

Это были какие-то инопланетяне. Мужчины все ростом выше 2х метров, женщины пониже, под метр восемьдесят, хороши собой все просто несказанно.

Это были какие-то боги. Одеты в европейское, явно очень дорогое. Фигуры, осанка, глаза-это был просто отвал башки. В зале повисла мертвая тишина. Народ вылупился на них со всех сторон. Что мужики, что бабы. Судя по лицам наблюдателей, эти негры могли поиметь тут любую расистку. За ночь с одной из этих богинь любой яйценос был готов отдать все заработанное и даже, о ужас!,стать невыездным.

Сверхлюди подошли к моей стойке, (стая соплеменников молча расступилась),на оксфордском английском поинтересовались курсом, поменяли по 5000$ каждый и ушли, оставив после себя запах дорогих духов и ощущение зря прожитой жизни.

Сидя на своем месте, я не мог не думать, увы. Промежутки между рейсами долгие, делать нехуй, вот и придумал. А чего бы не открыть новую услугу– резервировать отели? Ась?

В Европе есть, а мы чем хуже?

– Соо, иф ю вонт ту резервейт хотел, а кэн хелп ю…

Дело пошло на ура. А что? Интуристов у нас в любой отель селят без вопросов, надо– отечественного постояльца в пять минут на улицу выкинут (У советски собственная гордость: на буржуев смотрим свысока). Чего ж не брать 20—30 долларов, вселяя уверенность в гостей столицы, что им не придется ночевать на лавочке, укрывшись свежим номером The New York Times. Результатами поделился с шефом. Шеф пожевал губами, прикинул что то, пробурчал, про потерянную голову и плач по волосам и одобрил.

Через год мое ноу-хау и сгубило все дело. Так вышло, что :

1. Гостиницу Космос оккупировали какие-то то ли депутаты, то ли партийцы, сходняк, короче, у них был на толковище.

Номеров нет.

2. Португалец, коему я зарезервировал там номер полез в залупу.

3. Администратор удивилась бумажке с резервацией. Она доселе не ведала о таком сервисе.

4. ОБХСС поехали разбираться, полагая, что это инициатива снизу.

К счастью, пока они лазили и выясняли кто тут резервирует отели без спросу, мы все поняли и свалили. Дальше мусора прикоснулись к неведомому. Весь Шарик (там не идиоты работают) дружно говорил, что никакой стойки резервации тут не было. Португальцу все привиделось.

Морок. Блазн. Галлюцинации. Португалец, сука, орал и брызгал слюной. (Стукачи бывают не только отечественные).

Начали спрашивать конторских-те тоже посоветовали галлу меньше пить портвейн в полете.

Не было тут никого!

А что-им надо было признать, что у них под носом годами меняли валюту, резервировали отели и все это черти-кто? Размер анального поощрения за бдительность превосходил бы самые смелые ожидания. Их бы выебли телеграфным столбом, потом порвали пополам и затем обе половинки опять выебли телеграфным столбом. В лучшем случае их бы всех отправили в аэропорт Игарки медведям в жерло заглядывать на предмет выявления возможной крамолы.

Так эта бизнес-схема приказала долго жить. Саша о ней не жалел, по его словам он сам не ожидал, что эта афера протянет так долго. К тому времени у него образовалось море дел, и валюта отошла на n-ое место в шкале его интереса. Я же связался с автобусами. Заработки было не сравнить, но зато выходя на работу, я точно знал, что вернусь домой, а не задержусь лет на 10.

Ну и напоследок-новогодняя история. Общага Дом Коммуны готовится к НГ. Роли расписаны. Бабы готовят, мужики носятся в поисках еды и выпивки. Время 11 вечера все садятся за стол и… барабанная дробь… НЕТ ЕЛКИ!!!!

Забыли. Бабы начинают ныть. Москва в 80х не радовала изобилием. В 11 все елочные базары закрыты. Что делать? Виктор Самарцев, супермен (валюта, бокс, преферанс, бридж, бретер и дуэлянт) кивает мне в сторону двери. Выходим. Самара велит ждать, через 5 минут прибегает с топором. Прячет его за пазуху пальто.

– Раскольников, а что это у вас пальто ТОПОРЩИТСЯ? Адрес старухи узнал?

– Нет времени, иди за мной. Бежим к 3 му автопарку. За дикие деньги уговариваем таксиста сгонять на Тверскую. Подъезжаем к Тверской 13. Полдвенадцатого.

Самара выпрыгивает и начинает рубить голубую ель, что растет у входа. (Сейчас их там нет). Таксист столбенеет. Пока он думает, что делать и сколько ему дадут– елка срублена. Витя засовывает ее в багажник, прыгает в машину и орет– «ГАЗУ!!!»

Всю дорогу назад я познаю новые горизонты русского мата. Водила давал мастер-класс.

Получив мзду, правда, сбавил обороты.

Без 10 полночь мы втаскиваем голубую ель в помещение. Овации, крики, качать героев.

Смотрю назад на былое и терзают думы: КАК Я, ГЛЯДЬ, УМУДРИЛСЯ НЕ СЕСТЬ ПРИ ТАКОЙ ЖИЗНИ КУЧЕРЯВОЙ?

DIXI.

Черный дипломат

Как-то по своим корыстным делишкам поехал в Лумубарий. Для непосвященных-это общага института, где людей учили дружить народами.

Московский Университет Дружбы народов имени Патриса Лумумбы. МУДНИПЛ-в сокращении.

Я там тоже водился с прогрессивным черножопым человечеством, крепя международную приязнь порицаемым законом бартером. Я вообще больше верю в корыстные чувства. Они крепче, надежней, долговечней. И сильнее бесценных душевных порывов любви к Родине, патриотизма и прочей хуерги, что нам льют в уши перед тем как засунуть в окопы месить говно с глиной кирзовыми сапогами. Отдавая хуй пойми когда и у кого взятый взаймы интернациональный долг. У меня, например, весь иудейский расизм моментально выветривался, после подсчета профицита клиринговой негоции с арабами.

Охрипнув от торгов, я заполночь вылез из сего храма Гермеса Темноягодичного и поволок хабар в машину.

– Сукимбилядьямпидарасамамаебальвашьмадемуазель– раздалась невнятная мантра из снега.

Нечасто встретишь в Москве так виртуозно матеряшийся сугроб. Я заинтересовался.

– Во имя Господа изыди нечистая сила! -поздоровался я с неведомым.

– Именем его иди нахуй! – вежливо откликнулось оно на зов.

Это становилось интересно. Полез выкапывать поклонника Стругацких. Под слоем снега показалась довольно обширная черная рожа.

– Ты эскимос?

– Ты дуракь?

– Возможно. А ты нет? Родную хижину из говна и соломы с иглу не перепутал, черненький? Замерзнешь ведь.

– Твое какой дель, беложопьий? Пиздуй куда щель, я умирайт хочу.

– Для лемминга ты крупноват. Для кита-мелок. А обезьяны вроде не вешаются. Ты кто, зверушка диковинная?

– Я посель.

– Куда ты посель? Стреляться?

– Я црезвыцайний посель государства Мутаманга! (Не помню названия. То ли Сомали, то ли Руанда, то ли еще чего-для меня все эти

бантустаны одинаковы.)

– Пряный?

– ?

– Пряный ты посол?

– Посель нахуй!

– М-да. Я-то обычную Скорую собирался кликать, а тут дурмашину надо..

– Моя не пизди. Вот!

Он протянул мне по-старушечьи завернутый в засаленную тряпицу пачпорт. Хм. Дипломатический. Посол… хуясе. Вот это сюр. Картина мира рушилась на глазах.

Или пляжи, вернисажи или даже

Пароходы, их наполненные трюмы,

Экипажи, скачки, рауты, вояжи…

Или просто …Посол глубокой заморозки.

– И как ты дошел до жизни такой, а? – к этому времени мы уже сидели в машине. Я врубил печку на полную. Как тебя звать, кстати, мбвана?

– Жан-Батист. Мутаманга война. Денег неть. Год неть, два неть, присуга сбежаль, потом аренда неть платьить: с посольства УПДК нахуй послаль, машин продаль, кушать нет пришел земляк -земляк тоже нахуй послаль.

Умирайт хочу.

– Погоди, успеешь. Поехали, пожрем. Москва тогда не радовала ночным чревоугодием. Отвез его в какую-то тошниловку. Пока посол аристократично, не разжевывая глотал слипшееся пельмени, я думал. Напряженно. В башке крутилось что то про Венскую конвенцию. Право экстерриториальности.

Нет, это не человек-это золотое дно.

Отвез домой. Отправил в ванную, приговаривая, что черного кобеля не отмоешь добела…

– Ты не гомоскекь?

– А ты не людоед?

– Нет. Один раз только миссионера кушаль. Не мое. Пресный он какой-то. Я Сорбонна градьюэйт. А зачем я тебе?

Красава.

– Продать тебя хочу. В припортовый бордель. Спасибо что про Сорбонну сказал-там образованные в цене. Не задавай идиотских вопросов.

Сел на телефон. Проверил свои догадки на знакомом– тот МГИМО заканчивал. Все верно.

Ну что ж.

Пора себя и в работорговле попробовать. Кому его? Братве, понятное дело. Митяю? Нет, он почти легален-ему не надо. Да и с Митяя много снять не выйдет-дружбан все таки. Толику? Он дурак. И жадный. Этот скорее отнимет, чем купит.

А если?

– Сигизмундыч, здравствуй. Прости, если разбудил.

– Кто это?

– Себастьян Перейра, торговец черным деревом.

– Макс, если по делу-говори. Только…

– Все законно. Негра продать хочу.

– Дальше.

– Он посол. Настоящий. С верительными грамотами и прочей мутотенью.

– А мне он зачем?

– Сигизмундыч, возьми мои слова и положи их себе в уши. Согласно Венской конвенции машина и дом посла неприкосновенны для властей. Шмон, арест им не грозят.

– Вообще?

– Совсем.

– Машина у него есть?

– Машину ты ему сам купишь. Номера в УПДК CD1 получит-и все. Эцилопп тебя не имеет права бить по ночам.

– Сколько?

– Полтину грина.

– Никогда не видел, чтобы такой маленький пацак был таким меркантильным кю.

– Товар штучный. Мне за него в ООН долю засылать придется. Пенису де Куельяру. Короче-берешь? Нет, я его Толику отдам.

– Вот именно. Толику ты его отдашь и еще должен останешься. Тридцать.

– Сорок пять. Только из уважения.

– Тридцать пять и можешь не уважать. Был бы с машиной-одно дело. А без извини-подвинься.

– 40. Машин много-посол один. К тому же он целку строить не будет-последние полгода бомжевал.

– Откуда ты такого посла выкопал?

– Из снега. По рукам?

– Привози его ко мне.

Растолкал спящий товар.

– Одевайся. Как раз под тебя клифт Армани есть. И выкинь свое тряпье в мусоропровод, будь любезен. Мне его трогать страшно.

Оно, кажется, шевелится.

– Куда мы?

– Я тебя продал.

– В бордель?

– Не, там перебор гуталина, говорят. Негодяям.

– На органы?

– На шкуру. Тобой салон мерседеса обтянут. А диплом Сорбонны в рамочку и на потолок. Вот, мол, какого образованного зверя завалили. Знаешь, как называется черножопая обезьяна, если она-профессор астрономии?

– Как?

– Черножопая обезьяна.

– Бу-га-га! Но это хуйня, снежок! Знаешь как спасти девушку от изнасилования 4мя неграми?

– ?

– Бросить им баскетбольный мяч!

– Грррр… Ты крут, нигга!

– А знаешь, как легче всего снять негра с дерева в Алабаме?

– Ну?

– Перерезав веревку!

– Жжжешь, черный! Алаверды: чем отличается труп задавленного негра от трупа задавленной собаки в Париже?

– Говори!

– Перед собакой есть следы торможения!

– Суууукимблядяямммм ххххыыыы!

Сигизмундыч быстро пристроил посла к делу. Жан-Батист (для братвы-сначала Баклажан, потом Жан Бакла, затем просто Жан, а после, оценив его лихость– Евген, а для младших– Евген Борисыч) таскал все: оружие на стрелки, дурь-жаждующим. Чем составил серьезную конкуренцию Главдури. Федеральная служба по контролю за незаконным оборотом запасного колеса возмутилась. Клиентов отбивают! Раньше их 7ки БМВ с мигалками были вне конкуренции на рынке кокоса-а тут посол завелся на их поляне. Непорядок!

Пришлось уйти с этого бизнеса. Но без работы Женя не сидел. Оказался трудоголиком. Сигизмундыч жаловался, что еще и левачить начал– чужих жмуриков за город вывозил. Из за чего в купленном ему 140м мерине стоял отвратительный запах катафалка.

Мусора на него только зубами щелкали. А низззя.

Женечка в машине играл с ними в детскую игру «я в домике».

А слежку ставить без толку– за рулем у него сидел гонщик с 20 летним стажем. Что, помноженное на 500 лошадиных сил лишало ментовские таратайки всяких надежд на догнать негодяя. «Вести по шапке» попытались пару раз, да плюнули. Николай Николаич просто слал оперов в жопу с заявками на ноги за Жаном.

«Видит око, да зуб неймет» -вот так можно описать мусорские страдания по этому поводу.

Но сколько веревочке не виться…

93 год.

Революция.

Дружку Жени-бывшему тяжелоатлету Славе приспичило переезжать с хаты на хату. Очень вовремя. В Москве комендантский час, патрули, стрельба -похуй. Переезду это не помеха. В машину запихивается весь нехитрый бандитский скарб, на 50 кило состоящий из носильных вещей и на тонну– из его чемпионской штанги с блинами. Грузят штангу в багажник. 600 проседает, но едет.

Погнали.

В Останкино их тормозит Рязанский ОМОН, перегородивший «Уралами» улицу. ОМОН о Венской конвенции и краем уха не слыхивал, но сильно пьян и вельми напуган.

Плюс вооружен, туп и отморожен.

Омон начинает колотить по машине прикладами. Жан Батист сдуру приоткрывает окно, блеет о произволе и тут же получает стволом в зубы. Через минуту троица (водила, посол и тяжелоатлет) -прислонены к машинам в позе «знак качества». Уже в изрядно помятом виде. Чрезвычайно и полномочно отпизженный посол не может выговорить слово «экстерриториальность» (шепелявость мешает: передние зубы он держит в ладошке) -и получает берцем в промежность. Вспоминает родную Руанду или Сомали. Тоскует по Родине. Ему досталось больше всех, так как 1. Буржуй (см 600 мерс) и 2. черножопый. (см жопу Жана).

Идет повальный шмон. На удивление-в машине ничего противозаконного, кроме пассажиров. Но криминальные рожи, увы, состава не представляют.

Наконец, гоблины добираются до багажника. Смотрят на тонну железа.

– Слышь, чертила (Славе) -давай вытаскивай свои железяки!

– Командир, отвечаю, там нет ничего!

– Варежку закрой! Выволакивай железо!

– Не могу! У меня грыжа межпозвоночная!

– Я те ща!

– Тебе жмур нужен? Уверен, что отпишешься?

Мент не уверен. Один орал, что помощник депутата и корочками в рожу тыкал, пока по щщам не получил, второй, черный, вообще послан кем-то с Хуюнги-Муюнги с неведомой целью. Плюс машина. Лучше не обострять до предела. Тем более-повода не дают. Командует своим-и те, кряхтя и матерясь начинают погрузо-разгрузочные работы. Упарились, бедные.

На асфальте растет куса блинов. Наконец-все. Тяжело дышащие мусора тупо смотрят в пустой багажник. Действительно-ничего.

– Я ж говорил, командир!

– Закройся! Ладно, свободны!

– А погрузить назад?

– А ху-ху не хо-хо?

Слава пожимает метровыми плечами и в две минуты закидывает железо назад. Менты разевают рты. Чудесное исцеление налицо.

Мерин отчаливает.

но эта история сильно повлияла на Жана. Он понял, что в нашей непредсказуемой стране могут ушатать не посмотрев на неприкосновенность. И потихоньку начал завязывать с нелегалом. Вошел в какую-то коммерцию, разбогател и лет через 5 свалил в Европу.

Пишет книгу. Правда, говорит что не знает где издавать. В России страшно, в Европе не поверят, а в Сомали читать никто не умеет. А кто умеет-не оценят. Подумаешь! У них там жизнь еще покучерявей нашего.

Как это делалось в Оде… Москве

3 ноября, 2016

«Как в консерватории,

на пиру созвучий,

скрипачи заспорили,

чьи бандиты круче.»

В. Вишневский.

Все чаще ко мне приходят письма очевидцев моих юных забав. Следствие популярности. Тревожно.

Недавно пришло письмо от читателя. Там изложена версия наших визави. Я, честно говоря, вообще забыл этот незначительный эпизод. Но жизнь напомнила.

Партнер -это Миша (писал о нем), а роль батальона карателей выполняли мы с Бегемотом. С удивлением читал я неопровержимые свидетельства выживших о наших зверствах над мирным антрепреренерским населением. Итак– вот они, эти пронизанные гневом и болью невинных жертв свидетельства преступлений кровавой Камерерщины и Бегемотчины.

«А вот теперь то что я слышал. Начиналось с того что пара хороших друзей, антрепренеров решили вложить деньги в клубный бизнес. Нашли помещение, все наладили, людей наняли. Но денег катастрофически стало не хватать и решили привлечь человека со стороны, надежного и заинтересованного. Поискали через знакомых и нашли. Вложились. И дальше пошли совершенно офигительные дела – партнера вдруг не устроило помещение а потом вообще все. Потребовал поменять а потом еще потребовал денег за потери. Решили разобраться что это за ерунда такая, пригласили знакомых для моральной поддержки – а потом начался беспредел. Когда партнеру деликатно намекнули что это не африка и кидать людей как кокосы вроде бы не стоит, словил человек в лоб огнетушителем, был показан пистолет и всех запихнули в машину, отвезли в лес и сказали что здесь их и прикопают если прямо сейчас все не будет переписано на партнера включая обязательства по неустойке. Деморализованный народ подписал все.

Вот ведь интересно, как одни и те-же события видятся с разных сторон.

Пы. Сы. Меня там не было :)»

Действительно, интересно, как события выглядят с разных сторон.

С нашей стороны, ситуевина выглядела немного иначе.

Год мы клубились в одном заведении. Называть не буду, но в то время в Москве его каждая собака знала. Чудное место.

Артистический клуб. Не раз писал об нем. Люди были прекрасные, бабы– добрые, атмосфера– чарующая.

Несколько портила всю картину местная братва-но!!! Ей (братве), окормляющей заведение БЫЛО НЕЛЬЗЯ В НЕМ НАХОДИТЬСЯ.

Я такое впервые видел. То есть пришел, денюшку получил и пошел вон. Не распугивай своим рылом чистую публику.

Удивляло то, что администрация явно не тянула на такое самоуправство. Тут явно чувствовался чей-то железный характер.

Ни Саша, желеобразный свинот 140 кг трясущегося розового сала, ни мелкий лизоблюд Петя на то были явно неспособны.

Позднее я узнал, что они были просто прислуга. Идея, реализация, переговоры-все было на Рыжем. Но Рыжий никак не афишировал себя. Ходил по залу, попивал водочку с посетителями и не вмешивался в процесс. Мы с ним особо и не контактировали.

Хорошие дела под братвой долго не живут. Не знаю что там было: то ли им надоело чувствовать себя деревенскими дитями, что подглядывают в окна барской усадьбы, дивясь балу, то ли жаба задушила. Или решили все «по нормальному» обустроить– с караоке и стриптизом.

Но клуб накрылся.

Нам стало одиноко. Ходить в «Кризис жанра» было скучно. «Белый таракан» уже прихлопнули тапком МУРа. «Маяк» -не сравнить с нашим. Тоска.

Зашли как то в «Кризис». Там сидели Саша и Петя. Пили одну чашку кофе на двоих. Оценив бедственное положение изгнанников купили им водки. И закуски.

– Так ведь пост! -вякнул Саша, заправляя салфетку за воротник.

– Ты пей, Санечка. И закусывай. А Б-женьке скажи, что за грех твой раб Б-жий Максим в ответе.

Выпили за помин души новопреставившегося клуба. Повторили.

Саша с Петей заголосили о тяжкой доле. Мы сочувственно кивали.

– Макс, может есть у вас кто? С деньгами. У нас все готово-и помещение и персонал и 500 постоянных членов. Может, поможешь возродить?

– Я подумаю.

На следующий день в офисе Миша поделился планами. Мол заведу себе кабак, давно хотел.

– О!

Поделились новостью. Мол-есть же раскрученный клуб. Точнее был.

– Веди этих промоутеров, поговорим.

Я назначил Петесаше встречу.

Ой, мама. Пришли в каком-то рванье. Блядь, ходоки у Ленина выглядели презентабельнее. Ну ладно, на бессвистье и жопа-соловей.

Миша молча выслушал побирушек, усмехнулся заявленной доле в 50% и отослал восвояси.

– Вы в какой канаве этих бомжей нашли?

– Миш, они не врут.

– Макс, они врут. Но ты еще щенок…

– Миша, не надо на сучьи аллегории переходить. В приличном обществе люди за такое сильно огорчаются. Собака-это вообще лохматый мент в вонючей шкуре.

– Довлатовщина.

– А ты за словами следи. Я же тебя пинчером мокрожопым не называю? Нет. И ты изволь. Клуб был. Очень раскрученный. Ходили туда приличные люди.

– Ты о себе?

– Хорошо, люди с средствами-так тебя устроит?

– Уже точнее. Сколько там народу было?

– Я не считал. Много. Полный зал. На выходные яблоку негде упасть.

– Ок. Передай этим криейторам …эээ… я готов работать из трех четвертей. И то если помещение у них действительно есть.

– Договорились.

Сообщили Сашепете, еле отбились от их попыток лизнуть нам руку и отвалили.

Проходит неделя.

Звонит Миша. Зловеще зовет на поговорить. Что там еще? По нашим с ним делам все вроде ровно. Неужели эти мудозвоны упороли косяк?

Само собой.

– Так, красавцы. Вы меня подставили. Я братве сказал за клуб, теперь заднего включать поздно.

– Мы не в доле как бэ.

– А за базар отвечать не надо?

– Миша, был бы у меня базар, я бы отвечал за базар. Колхозный рынок-за рынок. А поскольку я с мелкооптовой торговлей на свежем воздухе никак не связан– за что мне отвечать? Ладно, к делу. Что там за блудняк?

– Эти уроды показали мне помещение. 150 метров. Клуб завода.

– Это ж слезы!

– Говорили, что можно весь клуб взять. 1000.

– Не фонтан, но. Ну и?

– Ну и прихожу я подписывать а там бабушка в вязаной кофте, типа музейной старушки-завклубом, выкатывает мне 10000 долл в месяц и все под расписку! Причем платить за год вперед.

– Ккакую расписку?

– От руки, блядь! Я должен вхуячить сотни тысяч баксов на ремонт, 120 000 за аренду, имея в гарантиях капиталовложений расписку! От какой-то пыльной коммунистки. Которая глядит на меня как Ленин-на буржуазию, с классовой ненавистью!

– Они охуели?

– Нет, Макс, охуели вы. Они родились охуевшими. А вы-именно вы, притащили мне этих чепушил. Вот теперь сами с ними и разбирайтесь!

– Что тебе надо в итоге?

– Помещение. Раз. Этих уродов, приведенных в чувство. Два.

– Ок. Мы поняли.

Вышли, закурили.

– Поехали в завод?

– К бабке?

– Начнем с нее.

Приехали-все стены в кумаче. Ленинская комната в армии точь-в точь. Бюсты основоположников с немым укором взирали на наши рожи.

Попробовали поговорить со старухой. Невменяема. При слове «ремонт» ее чуть кондратий не обнял.

– Какой ремонт? Вы что, с ума тут посходили? А кумач? А бюсты? Знамена? А агитация? Ее куда?

Уходили в полном ощущении нереальности происходящего.

– Пиздец, Бегин, из какой временной дыры эта троцкистка вылезла?

– Ты слышал– что она выдала? Что тут ШУМЕТЬ НЕЛЬЗЯ! В клубе!!!

– Да, единственное что спасло мое сознание-это ее жадность. Десять тыщ и ни копья меньше!

– Да для этой синеблузницы что 10, что 100, что мильен-это все как единицы пенициллина. Мнимые числа.

– Пошли в дирекцию завода.

– Пошли.

Заходить в кабинеты я умею. Врожденное.

И там! В кабинетах! За 20 минут! Мы договорились с абсолютно вменяемыми людьми о прямой аренде. Дохера метров! Бывшая столовая-то есть ничего завозить для кухни не надо! Мало того-платим только за зал! Кухня, подсобки, лестницы, туалеты– бесплатно, то есть даром! Не хватит площадей-есть примыкающие помещения!

Можно ли дешевле? Можно! Но налом! Указываем в договоре херню а разницу– барашком в бумажке.

Привозим Мишу. Тот в ахуе. Но все подписывает.

Ищем Сашупетю. Рассказываем о помещении. Те киснут. Пряча глазки начинают нести какую-то околесину. Мол, в том помещении был дух, а в этом нету …Им надо посоветоваться. У них обязательства перед завклубом… Ах выж бляди!

– Саша, вы с ней в доле?

– Что?!

Вижу что попал в цвет.

– Вы, утконосы кисложопые, что, совсем берега попутали?! Вы кого наебать решили?! Сговорились с этой старой калошей– 5 вам, пять ей? Вы ебнулись? На что вы рассчитывали? Что этот блудняк не вскроется годами? Или что Миша занесет 120 косарей, вы 60 скрысите и ноги? Вы СЕРЬЕЗНО всех за ТАКИХ идиотов держите?

– А…

– Пасть захлопни! Как и сколько ты жить будешь-это я решаю сейчас! Вам объяснить ЧТО с вами за это Мишина крыша сделает?

Тряхнут старуху-та все расскажет. Потом вас вывезут в лес и..

– Не надо! Я больше не буду!!!

Люблю творческих людей. Такое у них развитое воображение. Никому на самом деле они и в хрен не уперлись. Максимум что им грозило-пинок под жопу. Стал бы Миша на них братву натравливать, оно ему надо себя на посмешище выставлять.

– Значит так. Мы нашли помещение. Это работа. Конституция запрещает бесплатный труд, потому с вас 5000 бакинских. Не «доля малая на общее», а нормальная риэлторская комиссия. Заметь, это вы себя по-поросячьи ведете. Люди, блядь, искусства. Мы-негодяи, с вами по-человечьи. Занесете с вашей доли. Как клуб откроется-вы нам заплатите. Ясно?

– Ддда.

– Бе-гом к Мише!!!

Вышли. Помолчали.

– М-да!

– И не говори!

– И это творческая элита нации!

– Бедная нация!

– Недаром мне баушка говорила: «Поэты, писатели, художники, музыканты, драматурги и прочая сволочь»

– Баушка знала о чем говорит!

Клуб открыли. И он выстрелил будьте-нате! Миша аж не поверил-что ТАК бывает. Народу привалило-полмосквы. Мишель от счастья нарезался в дупелину. Все лез обниматься. Еле уклонились. Потом полег поперек коридора-и публика таскалась туда-сюда через его труп. С надписью «ХОЗЯИН» на приколотом к пиджаку листке.

Но мы этого уже не видели-свалили с какими-то телками.

Пора было и подержаться за Петесашино вымя.

– Ну что? Настал час расплаты? Пора в закрома-тряхнуть мошною? Ась? Не вижу радости в очах!

Саша надул зоб.

– Надо поговорить.

– О как! Слышь, Бегин, им надо поговорить! Чует мое сердце, что им неохота нам пятерку отдавать. Хотят десятку занести.

– Ну поговори, родимый. Слушаем тебя.

– Не здесь и не сейчас.

– Звучит зловеще-мы развеселились. И где?

– Ночью. На кухне.

– Оооо! Нам стрелку забили, Макс!

– Трепещу! Ну что ж на кухне так на кухне. И пусть две дымящиеся мясорубки решат кто кому должен в этом коррале!

Пошли на кухню. Ночь, темно, по плитам сидит группа поддержки. Саша, Петя и этот… здоровый бородатый-не помню как звали. Рыл 5—6.

Позы у всех, как они думают, угрожающие. Ну чисто дети.

И вот в полумраке Саша, отводя поросячи очи, мне эпично заявляет:

– Видишь ли, Макс, в России посредников кидают и поэтому…

Так я никогда и не узнал что там «поэтому».

Потому как Бегемот перекинул мне через плиту половник– ручкой вперед.

Разбодяга они в армии называются. Типа черпака – в полметра, с деревянной ручкой, ухватистый такой. Как на фото.

Но наш помассивнее был и покороче.

Я его в воздухе принял и слету жадине-говядине в чан половником и втащил. С двух рук.

Причем все так синхронно как то вышло-как в волейболе. Подача-удар, аут! Бегемот, красава, пас накинул-только бери. И как в гольфе-с разворту-ннна!

Никогда никому так сноровисто рыло не чистил. Ощущение у наблюдателей было, предполагаю, как будто мы последние годы каждый день по 8 часов перекидывали друг-дружке черпаки и ими антрепренерам в чан присылали. Это я про остальных говорю. Про Сашины ощущения судить не берусь, ибо мне рыло никогда половником не замешивали.

Его с плиты на пол сдуло-хрюкнуть не успел. Ну я ж с уважением вмазал– 140 кг как-никак.

Поворачиваюсь к кудлатому-здоровому-а тот и забыл о своем здоровье. трясется, как будто у меня половник картечью заряжен.

– Ннне надо!!!!

Ну я Саше на вдохновенный лик наступил и наставительно говорю, мол, что бы кидать посредников, мон шер, надо иметь мужество.

– И чья, кстати, это была идея? -поднял бровь соболиную и окинул дерзких жадин взором.

Все дружно показали друг на дружку пальцами. Удивительное единодушие. Тут Бегину стало скучно и он одел кудлатому на башку кастрюлю. И постучал сверху половником поменьше.

Прозвучал набат нашей победы.

Деморализованный Петя заплакал и закричал– «Я ВСЕ ПОДПИШУ!!!»

– Все не надо. Пишите что должны 10 000 прописью долларов США…

– А почему 10?

– 5 были и 5 за амортизацию половника. Хотите 15? -я поднял половник подвысь.

Толпа понуро подписала и ломанулась на выход.

– Стоять!

– Что?

– А этот бурдюк с говном я отсюда потащу? -я пнул Сашины телеса. Ну-тко взяли товарища и тащите к Мише в кабинет. Чует мое сердце-что он там результатов беседы дожидается.

Угадал.

Миша был на месте. Оценил процессию. Там было на что поглядеть: пятеро сребролюбивых антрепренеров, кряхтя и охая, тащили на подламывающихся ножках шестого-размером с призовую свинью. Живописной скульптурной группой «Буцефал выносит больного дизентерией Александра с поля боя». Все это под нашим чутким руководством, под команды «Ррряз, ррряз, ряз два три! Песню запе-вай!»

«К земле прижатый паровозом

Лежал механик молодой,

Он с переломанной ногою

И весь ошпарен кипятком.» – встретил я шефа молодцеватой песней.

– Что то вы быстро.

– Как смогли.