Текст книги "Фидель Кастро. Биография патриота"

Когда ему было девять лет, он заинтересовался войной в Эфиопии, которую развязали там итальянцы, позже – войной в Испании. Фиделя очень притягивали личности Наполеона и Александра Македонского. В общем, как и многим мальчишкам, ему нравились удачливые полководцы. Когда Фиделю было 13 лет, он присоединился к небольшому стихийному бунту, который подняли в Биране бедняки. Известный французский публицист и главный редактор журнала «Монд дипломатик» Игнасио Рамонет на основе бесед с Кастро в 2004–2005 годах написал книгу «Сто часов с Фиделем». Он спросил у команданте: «Выходит, что в свое время вы восстали против отца, так как он был сторонником капиталистических ценностей?» Кастро пояснил: «Я не восставал против отца. Это было трудно сделать, так как мой отец был очень добрым и сердечным человеком. Я восстал против власти». «Вы не выносили власть?» – «Чувство неприязни власти появилось, когда мне было шесть-семь лет», – сказал Фидель. (Cien horas con Fidel, Conversciones con Ignacio Ramonet, p. 76).

Отвечая на вопрос Рамонета, что еще повлияло на формирование его личности в детстве, Фидель сделал одно весьма важное признание: «Мне повезло, что я был сыном землевладельца, а не его внуком. В противном случае, я бы уже родился в аристократической семье, где бы меня окружала атмосфера сытости, достатка и благополучия. А я вырос в обстановке, когда меня окружали представители бедноты, моими друзьями были дети из малообеспеченных семей, по линии матери все родственники были так же бедными, как и родственники отца, приехавшие к нам из Галисии. Наверное, на меня особенно повлияло то, что народ, окружавший меня в детстве, был беден и обездолен. Я вспоминаю неграмотных и безработных людей, которые стояли в очередях, чтобы устроиться на работу. И никто не предлагал им ни воды, ни еды… У многих из них не было даже обуви. Друзья, с которыми я в детстве играл в Биране, в основном были босоногой голытьбой. С ними я всегда делился едой, которую мне давали в доме. Мы вместе бегали на речку, катались на лошади, баловались, кидались камнями, охотились на птиц». (Cien horas con Fidel, Conversciones con Ignacio Ramonet, p. 78).

«Я учился в религиозных школах. Так что я не родился в пролетарской колыбели, – рассказывал Фидель участникам конференции «Диалог цивилизаций» в Гаване в 2005 году. – Если бы я не был сыном землевладельца, я не смог бы учиться, а если бы не смог учиться, тогда у меня не было бы убеждений, у меня не было бы дела, которое надо защищать. Я должен быть благодарен тому обстоятельству, что смог чему-то научиться, не быть политическим неграмотным. Свою политическую неграмотность я ликвидировал сам, потому что научился иметь идеи. Хотя нет, не так – потому что я был сыном, а не внуком землевладельца; мне не довелось вести буржуазную жизнь в аристократическом районе, где из меня сделали бы самого ярого реакционера из всех, когда-либо существовавших в этой стране, поскольку в том или ином направлении я бы не остановился на полпути».

В шесть лет, по инициативе той самой учительницы Эуфросии Фелию, которая приходила обедать в семью Кастро, Фиделя отправили учиться в Сантьяго-де-Куба. Ее отчий дом был в Сантьяго, а на время учебного года она переезжала в Биран. Она убедила родителей Кастро, что умный и смышленый мальчик, поражавший взрослых феноменальной памятью, непременно должен развиваться. Учительницу поддержала мать, донья Лина, которая страстно желала дать своим детям достойное образование. Обучение в начальной школе, которая больше напоминала «продвинутый детский сад», закончилось. На семейном совете было принято решение отправить в Сантьяго-де-Куба не только Фиделя, но и дочь Анхелу. На содержание каждого из детей дон Анхель выделял по 40 песо в месяц.

Позже к ним присоединился Рамон, и теперь отец выделял семье учительницы на пропитание и проживание детей уже 120 песо, что примерно соответствует, по словам самого Кастро, трем тысячам долларов в нынешнем эквиваленте. (Cien horas con Fidel, Conversciones con Ignacio Ramonet, p. 94).

И сам город (раньше Фидель никогда не выезжал за пределы Бирана), и нравы, царящие в нем, потрясли маленького мальчика. «Меня вырвали из моего мирка, где я жил без всяких материальных забот, и отвезли в город, где начались лишения и голод», – вспоминал об этом периоде детства Фидель Кастро. («Беседы о религии. Фидель и бразильский священник Фрей Бетто». М., 1995, с. 100–101).

В то время на Кубе были частыми ночные облавы, которые проводила полиция в поисках активистов из числа студентов и профсоюзных деятелей. Однажды в Сантьяго-де-Куба Фидель стал свидетелем жестокого избиения патрулем военных моряков группы студентов.

Поселились Фидель и Анхел у своей учительницы. Она жила вместе с вдовцом-отцом, имевшим гаитянские корни, и двумя сестрами. Одна из ее сестер давала уроки игры на пианино, другая была врачом. Вскоре последняя умерла. Жили эти люди в деревянном доме, в бедном районе Тивали. Домик был маленький и обшарпанный. Потолки были в трещинах, и когда начинался дождь, по словам Фиделя, «все ходили мокрыми, и воды было гораздо больше внутри дома, чем на улице». В доме было проведено электричество, но семья из-за недостатка средств была вынуждена использовать керосинки. «Было понятно, что в такой бедности, когда они (другие члены семьи. – М. М.) не получали жалованья и старались экономить, на еду оставалось очень мало. Нас там питалось пять человек, а позже шесть, потому что через несколько месяцев приехал мой брат Рамон… На каждого приходилось по горстке риса, фасоли, бататов, бананов и тому подобного. В середине дня покупали обед в судках, которого должно было хватить сначала пятерым, а потом шестерым, на утро и вечер. Тогда я думал, что у меня слишком большой аппетит, еда казалась мне замечательной, а на самом деле я был просто голоден. Да, мне пришлось нелегко», – вспоминал Фидель Кастро. («Беседы о религии. Фидель и бразильский священник Фрей Бетто». М., 1995, с. 101).

Правда, не все было так плохо. С балкончика дома, который находился неподалеку от бухты Сантьяго, открывался живописный вид на море и на горы Сьерра-Маэстра. Поблизости на небольшой площади была лавка, где продавали «туррон» – лакомство, похожее на халву с орехами. На другой стороне площади находился большой красивый дом, когда-то принадлежавший местному богачу, арабу по имени Иди. Впоследствии в этом доме разместилась школа, которую во время диктатуры президента Мачадо заняли военные. В память Фиделя врезалась сцена, когда солдаты избили ни в чем не повинного прохожего. Такие случаи были нередки. (Cien horas con Fidel, Conversciones con Ignacio Ramonet, p. 82). К слову, режим Мачадо оказался одним из самых тиранических, какие только знала Куба за всю свою многострадальную историю. Мачадо сам лично «поправил» Конституцию страны, «разрешив себе» переизбрание на новый срок.

Итак, семья, где жил Фидель, была малообеспеченной, экономила на еде. Такие условия были непривычными для ребенка, привыкшего жить в достатке. К тому же в стране во время диктатуры Мачадо в 1931–1932 годах разразился тяжелейший экономический кризис. Впоследствии Фидель признавался, что «впустую потерял эти два года своей жизни». Единственным полезным занятием в то время для него стало самостоятельное изучение таблиц умножения. Сестра учительницы заставляла Фиделя заучивать таблицы сложения, вычитания, умножения и деления, напечатанные на обложке тетради. Это была обычная зубрежка.

«Я знал их наизусть, похоже, выучил так крепко, что больше никогда не забыл. Иногда я считаю почти так же быстро, как на компьютере», – говорил Фидель Кастро. («Беседы о религии. Фидель и бразильский священник Фрей Бетто». М., 1995, с. 108). Однажды в дом учительницы приехал навестить своих детей дон Анхель. Он ужаснулся, увидев детей нестрижеными, неухоженными, и это несмотря на то, что родители выплачивали учительнице солидную сумму на их содержание. Оказалось, что учительница тратила эти деньги на личные нужды: на туристическую поездку в США, на новую мебель и прочее. Все это вскрылось, когда Фидель с братом и сестрой приехали на каникулы в Биран. Лучше бы Фидель не знал об этом. Поступок учительницы до глубины души потряс мальчика. Они с Рамоном решили отомстить ей. Залезли на крышу дома, соседствовавшего со школой, и в течение получаса бомбили камнями оцинкованную крышу над кабинетом, где преподавала Эуфросия Фелию.

Кастро невозмутимо признавался, что «сила ударов была такова, что криков испуганной учительницы было практически не слышно». (Cien horas con Fidel, Conversciones con Ignacio Ramonet, p. 95). В итоге мать и отец были вынуждены на время забрать Фиделя домой, но позже он сам и «раскаявшаяся» учительница все же настояли на том, чтобы вернуться в Сантьяго-де-Куба и продолжить учебу. Рамон остался в Биране, так как врачи обнаружили у него астму. Тем временем на Кубе пала диктатура Мачадо. Временным президентом страны стал доктор Карлос Мануэль де Сеспедес-Кесада, почти полный однофамилец «отца кубинской нации» Мануэля де Сеспедеса. Однако 4 сентября 1933 года группа молодых солдат и офицеров под руководством сержанта Фульхенсио Батисты и при поддержке некоторой части студенчества осуществила еще один переворот, который они назвали «революцией», а в народе именовали «заговором сержантов». Отстранив от командования старших офицеров, они свергли президента Сеспедеса. На его место пришел Рамон Грау Сан-Мартин, профессор физиологии Гаванского университета. Позднее доктор Грау стал основателем Кубинской революционной партии.

Но Соединенные Штаты наотрез отказались признать нового президента и правительство, что, в свою очередь, повлекло экономическую катастрофу для Кубы. 80 процентов сахарного экспорта страны приходилось на долю северного соседа, а сахар был основой экономики острова. Уже в начале 1934 года «король кубинских переворотов» и будущий главный враг Фиделя Фульхенсио Батиста добился того, что доктор Грау ушел в отставку, апеллируя к тому, что, пока тот будет оставаться на своем посту, сахарный рынок США будет недоступен для кубинцев. В отличие от Грау новый президент, полковник Карлос Мендьета Монтефур, был сразу же признан американцами. Именно при нем была де-юре отменена поправка Платта. Но это была чистая формальность, так как американцы и без нее практически полностью контролировали все сферы жизнедеятельности острова.

Когда Фиделю Кастро исполнилось семь лет, его определили в первый класс салезианского колледжа «Братьев Ла Саль». (Салезианцы – католический монашеский орден, избравший своим покровителем святого Франциска Сальского, который жил в конце XVII – начале XVIII века. Целью ордена являются образование и воспитание детей. Салезианцы придерживаются принципа, что грех проще не допустить в сердце ребенка, чем его потом искоренять во взрослой жизни.)

Теперь Фидель жил в семье посла Гаити на Кубе, Луиса Ибберта. Рано утром он шел в школу, находившуюся в шести-семи кварталах от дома, затем возвращался, обедал и шел опять в школу учиться во вторую смену. Уже в первом классе Фидель постиг основы религии, катехизис. Несмотря на всю серьезность предметов, учиться Фиделю нравилось, так как он теперь общался с людьми, а не сидел один дома перед тетрадкой с арифметикой. Консул Гаити женился на сестре Эуфросии Фелию, той, что преподавала игру на фортепиано. Их роман завязался на глазах мальчика, еще когда тот проживал в доме своей учительницы. Консул взял в свой дом всю семью молодой жены. Вместе с ними переехал туда и Фидель.

Именно гаитянский консул и его жена повели Фиделя крестить в собор Сантьяго-де-Куба, когда тому исполнилось восемь лет. Таким образом, получилась интересная ситуация. Крестным Фиделя «по имени» стал близкий друг дона Анхеля, один из местных богачей, Фидель Пино Сантос, а реальными крестными были консул и его жена. День святого Фиделя приходится на 24 апреля, а Фидель Кастро родился 13 августа, которое считается днем святого Ипполита. «Справедливый случай может помочь получить человеку подходящее имя. Это было единственное справедливое из всего, что я получил в тот период», – говорил впоследствии Фидель Кастро. («Беседы о религии. Фидель и бразильский священник Фрей Бетто». М., 1995, с. 103).

В колледже он был так называемым приходящим учеником – не жил в интернате, как большинство других детей. В новом доме Фидель встретил три Рождества. Он называл этот день «Праздником волхвов». «По эту сторону Атлантического океана, как во многих других местах мира, дети с нетерпением ожидали каждого 6 января, собирая достаточно травы для верблюдов волхвов. Я сам в течение первых лет моей жизни тоже разделял эти ожидания, прося невозможного у богатых волхвов, будучи во власти тех же иллюзий, что и некоторые соотечественники, ожидающие чудес от нашей напористой и достойной революции», – вспоминал спустя много лет Фидель Кастро. («Дар волхвов». Из цикла «Размышления главнокомандующего». 2008, 14 января).

Он полюбил музыку, которая целый день звучала в доме в исполнении его крестной, но играть на музыкальных инструментах из-за нехватки времени так и не научился, о чем позже сожалел, ведь на каждое Рождество ему дарили новый музыкальный инструмент, причем все время это были корнеты разных моделей. В доме консула его поселили в коридорчике, который выходил на задний двор. По ночам в Сантьяго часто гремели взрывы, и Фидель, тогда еще не знавший, по какой причине это происходит, боялся, что одна из бомб угодит во двор дома или залетит в окно. Консул требовал от Фиделя беспрекословного послушания, при малейшей провинности наказывал подзатыльниками, грозясь отправить в интернат, где порядки были еще строже. От Фиделя всегда требовалось быть вежливым, говорить только по делу, нельзя было повышать голос. Маленький бунтарь нарочно нарушал дисциплину и провоцировал крестного. Однажды пришел домой и стал нарушать все правила: говорил громко, да еще «неположенные слова». Это был самый первый «мятеж» юного Фиделя Кастро.

И он добился своего. В итоге консул отправил Фиделя в интернат. «Для меня было огромным счастьем жить в интернате, каждый день ходить к морю и чувствовать себя свободным, удить рыбу, плавать, гулять, заниматься спортом, и то же по воскресеньям. Все это меня больше интересовало, больше увлекало», – вспоминал Фидель. («Беседы о религии. Фидель и бразильский священник Фрей Бетто». М., 1995, с. 113).

Позже в интернат приехал его брат Рамон, а через пару лет и младший – Рауль. История его появления там необычна. В «Ла Саль» Рауль поступил, когда ему было четыре с половиной года. Он приехал туда с матерью, чтобы навестить старших братьев, и устроил истерику, не желая возвращаться в Биран, – так ему понравилось в школе. Мать вынуждена была пойти навстречу младшему сыну. Его поселили в четырехместной комнате вместе с Рамоном, Фиделем, а также с сыном директора одной иностранной компании. Обычно над Раулем подшучивали другие ученики, и на первых порах за него заступался Рамон, который был старше всех. Однажды, когда ребята вернулись на каникулы в Биран, Фидель попросил разрешения у родителей «быть ответственным за Рауля» в колледже. Получив отцовское согласие, Фидель стал своеобразным куратором младшего брата. Помимо гуманитарных наук, к которым с раннего детства тяготел будущий команданте, Фидель проявил большой интерес к спорту. Именно спорт, а не музыка и танцы, стал главным увлечением Кастро в свободное время.

В этом отношении он был «нетипичным кубинцем», который может провести день, танцуя и веселясь. Больше всего Фидель Кастро любил играть в футбол, баскетбол и конечно же бейсбол, который благодаря американцам стал самым популярным видом спорта на острове. Впоследствии, в годы революции, Фидель Кастро будет уделять особое внимание развитию физической культуры и спорта, который считался элитным при прежнем режиме. «Что я действительно знаю – так это число медалей, полученных кубинскими спортсменами; в спорте Куба имеет самое большое число золотых медалей на душу населения, олимпийских медалей всех видов», – говорил он. (Из стенограммы речи Фиделя Кастро на закрытии Международной конференции «Диалог цивилизаций». 2005, 30 марта).

Фидель выделялся во всем: и в игре в бейсбол, и в плавании, и в боксерских поединках. Его успехам способствовало то, что он рос на природе и, постоянно находившийся в движении, отличался физическими данными и выносливостью. Фидель по натуре не был задиристым, но, как известно, в подростковой среде драки с целью выяснения, кто прав, а кто виноват, обычное дело. Старшеклассники нередко пытались поставить на место непокорного Фиделя и часто провоцировали его, зная, что парень непременно ответит. Бывало, нападали на него исподтишка. Тогда Фидель на следующий день отлавливал обидчиков, предпочитая разбираться с ними по-честному. Вступался, если старшие обижали кого-то из младших, горою стоял за Рауля. Сверстников поражало, что Фидель мог тренироваться до исступления, пока как следует не отработает технику удара или броска.

Атмосфера среди подростков в самом колледже была отвратительной. Отпрыски из богатых семей любили бравировать друг перед другом положением и состоянием родителей. Фидель, которому претили высокомерие и бахвальство, всегда уходил от подобных разговоров. Преподаватели, в свою очередь, относились к воспитанникам в зависимости от «благополучия их родителей». Зная о том, что отец Фиделя является крупным латифундистом, они пытались «подружиться» с братьями Кастро. Однажды Фидель упомянул, что его отец зарабатывает до 300 песо в день. Рауль Кастро вспоминал, что на следующий день отношение к нему и его братьям со стороны директората, учителей, учеников поменялось на 180 градусов: из презрительно-высокомерного превратилось в уважительно-подобострастное.

Два раза в неделю учеников вывозили на берег моря, где колледжу принадлежала специальная площадка. Увлечение подводным плаванием и подводной охотой Кастро сохранил на всю жизнь, погружался в глубины даже в преклонном возрасте. А в самом колледже был хороший плавательный бассейн. Во время первого посещения бассейна Фидель сразу решил отличиться. Забрался на самый высокий трамплин и сиганул с него ногами вниз, чем изрядно напугал окружающих. Позже он признавался, что в тот момент даже не подумал о том, что может разбиться. Он с детства не боялся воды, научился плавать еще в Биране. Вместе с детьми из бедных семей братья Кастро часто проводили время на речке.

Однажды тренер по подводному плаванию отстранил двух учеников от тренировки за какой-то проступок. Фидель спросил его: «Вы можете смягчить наказание, если я прыгну с самого высокого трамплина в воду?» Тренер, улыбнувшись, кивнул. Фидель забрался на самый высокий трамплин и прыгнул вниз. Когда Фидель, долго не появлявшийся из воды, показался на поверхности, то утонул в объятиях и овациях одноклассников, а двое наказанных ребят были прощены. (Леонов Н. С., Бородаев В. А. «Фидель Кастро. Политическая биография». с. 16).

Но не все учителя были такими, как тренер по плаванию. Некоторые из них имели обыкновение бить учеников. Сам Фидель впервые столкнулся с подобными методами воспитания. И это повлияло на его учебу. «В первый раз в жизни брат инспектор, следящий за учениками, ударил меня и довольно больно, – вспоминал Фидель. – Он дал мне две увесистые пощечины, по одной и по другой щеке. Это было недостойно и грубо. Я был, кажется, в третьем классе. Обида затаилась у меня внутри. Позже, уже в пятом классе, он в двух случаях стукнул меня по голове, последний раз я не стерпел, и все окончилось яростной стычкой между инспектором и мною. После этого я решил не возвращаться в школу». («Беседы о религии. Фидель и бразильский священник Фрей Бетто». М., 1995, с. 116–117).

Проучившись в колледже салезианцев четыре года, Фидель перешел в школу «Долорес», принадлежавшую ордену иезуитов, школу более престижную, более высокого класса. Там учились только белые дети из обеспеченных семей. Сначала ему не нашлось места в интернате, и он был вынужден временно проживать в доме еще одного друга своего отца, тоже коммерсанта. Позже Кастро вспоминал, что часто сталкивался с непониманием членов этой семьи. Они не просто приютили мальчика. Отец Фиделя «отстегивал» им на содержание сына сумму отнюдь не меньшую, чем семье биранской учительницы. «Это была чужая семья, они не могли заботиться обо мне, как о своем, и устанавливали порою строгие, иной раз даже произвольные правила, – вспоминал Фидель Кастро. – Например, они не учитывали, что у меня были трудности в прежней школе, <…> не учитывали психологических факторов, того, что мне надо было привыкнуть к новой школе, к новым учителям, к новому заведению, где требования были выше, чем в прежнем, и хотели, чтобы я получал самые лучшие отметки, настаивали на этом, а если я не получал наивысших баллов, они не давали мне еженедельного минимума, а это были десять сентаво на кино, пять сентаво на мороженое после кино в конце недели и пять сентаво по четвергам, чтобы купить комиксы». («Беседы о религии. Фидель и бразильский священник Фрей Бетто». М., 1995, с. 119).

Едва начался новый учебный год, Фиделя, которому исполнилось одиннадцать лет, положили в больницу. У мальчика случился острый приступ аппендицита с осложнениями, и ему пришлось пролежать в больнице целых три месяца. В итоге он начал свой учебный год с конца первой четверти. С шестого класса Фидель стал жить в школьном интернате. В «Долорес» нравы и порядки были построже, чем в колледже «Ла Саль», но ученики имели возможность изучать не только религию. «Ты приобретал там определенные этические нормы, определенные правила, не только нормы религиозные, там ты ощущал влияние в плане человеческом – престиж преподавателей, их мнения, их оценки всего вокруг. Они поощряли занятия спортом, экскурсии в горы, а я как раз любил спорт, экскурсии, походы, подъем в горы, все это очень привлекало меня. В иных случаях я заставлял всю группу ждать меня по два часа, потому что залезал на гору. Меня за это не бранили, если причиной моего опоздания было нечто, требовавшее больших усилий с моей стороны, они видели в этом доказательство предприимчивого и упорного духа, если дело было рискованным и трудным, они не расхолаживали нас», – рассказывал Фидель Кастро бразильскому священнику брату Бетто (там же).

Гораздо позже Фидель по-другому говорил о годах обучения в колледже: «Я учился в религиозных школах, критиковал и все еще могу критиковать форму, в какой меня учили религии, очень догматически. Люди не рождаются одинаковыми, и у каждого есть свой характер, свой образ мыслей. Я отвергаю все, что мне пытаются навязать или во что меня заставляют верить, не убедив в том, во что меня хотели бы заставить поверить. Так каждый реагирует на свой лад». (Из стенограммы речи Фиделя Кастро на закрытии Международной конференции «Диалог цивилизаций». 2005, 30 марта).

В те годы Фидель увлекся альпинизмом. Он нравился ему не только как вид спорта, но и как способ познания природы. Позже он скажет, что, когда видел гору, она словно дразнила его и им овладевала мысль влезть на эту гору, достичь вершины. Фиделя назвали лучшим альпинистом-первопроходцем школы, и это было его первое «почетное звание» в жизни. Это умение пригодится Фиделю, когда он и его бойцы будут укрываться в горах во время партизанской борьбы. Он также был признан лучшим спортсменом колледжа. Но занятия спортом не мешали талантливому парню учиться. Он получал хорошие и отличные оценки на экзаменах. По-прежнему обожал книги, читал до двух-трех часов ночи, украдкой, под одеялом. И, конечно же, как и у большинства подростков, доминирующей его потребностью было самоутверждение.

Для Фиделя проблемный возраст – с 12 до 15 лет – проходил безболезненно, в первую очередь из-за того, что он пользовался большим уважением учеников школы. Хотя добиться этого было непросто. Его одноклассниками были не простые и доброжелательные дети бедняков, как в родном Биране, а выходцы из богатых семей, точнее не просто из богатых, а из исключительных семей, династий богачей. В некоторых источниках говорится, что в школе Фиделя называли loco (по-испански – сумасшедший). Но не потому, что у него были проблемы с головой и какие-то экстремальные повадки. Просто иногда он решался на такие рискованные и отчаянные поступки, на которые не были способны другие ученики. Потому и говорили о нем не презрительно-высокомерно, а с уважением, мол, глядите, какой необычный парень, то, что сделал Фидель, никому повторить не под силу. 16 июня 2004 года одна из известных западных информационных корпораций Би-би-си выступила с сенсационным сообщением. Будто бы в 1940 году 14-летний мальчик по имени Фидель Кастро написал письмо президенту США Франклину Рузвельту с просьбой выслать ему на Кубу десятидолларовую банкноту. В те годы, перед Второй мировой войной, американский Белый дом часто получал письма от детей из бедных стран, содержащие какие-нибудь просьбы. «Я никогда не видел зеленую американскую банкноту в 10 долларов, но мне очень хотелось бы, чтобы она у меня была», – рассказывал Фидель.

Архивисты, а следом за ними журналисты утверждали, что в письмо был вложен конверт с обратным адресом колледжа «Долорес» в Сантьяго-де-Куба, где Фидель в то время учился. Это письмо затерялось в американских архивах, спустя много лет на него совершенно случайно наткнулся один из исследователей. Позже в беседе с Игнасио Рамонетом Фидель подтвердил, что действительно в 1939 году направил письмо президенту США Рузвельту. В нем он написал, что изучает английский язык, обычаи американцев, и попросил выслать ему «десятидолларовую зеленую купюру». Канцелярия президента США прислала ему формальный ответ, который тем не менее вывесили на школьном стенде в «Долорес». «Некоторые говорят в шутку, что если бы тогда Рузвельт прислал мне десятидолларовую купюру, то я не создал бы столько проблем для руководства США», – иронизировал Кастро. (Cien horas con Fidel, Conversciones con Ignacio Ramonet, р. 119).

В 1942 году Кастро переехал в Гавану, где поступил в иезуитский колледж «Белен». Это была самая сильная иезуитская школа страны, которая после победы революции превратилась в технологический институт. В «Белене», где обучалось около тысячи учеников, а из них было около 200 приезжих, Фиделю предстояло провести три года, чтобы завершить обучение в средней школе и подготовиться к поступлению в Гаванский университет. Плата за обучение составляла около 50 долларов в месяц, что было значительно выше прожиточного минимума на Кубе тех лет. Здесь Фидель также быстро выдвинулся в число лучших учеников по всем видам спорта, возглавив «группу разведчиков». Так в то время в «Белене» называли ребят, которые занимались альпинизмом и которым учителя ставили задание исследовать незнакомые горные маршруты и вершины.

Выпускники этого учебного заведения, которое курировалось лично архиепископом Гаваны, как правило, продолжали учебу в столичном университете. Именно здесь формировалась будущая элита Кубы. В «Белене» Фидель не был лучшим учеником, однако в его аттестате были «отличные» и «хорошие» отметки. Причем Кастро часто получал высшие отметки по самым трудным предметам. Так, например, был единственным учеником, который получил 90 баллов по географии – самую высокую оценку по предмету. Учителя часто приводили его в пример другим детям. В этой школе, а точнее в интернате, где он жил, у Фиделя была своя «ответственная должность». Он отвечал за комнату для самостоятельных занятий, где ученики оставались позаниматься до отбоя.

И в «Долорес», и позже в «Белене» ученикам нужно было каждое утро ходить на мессу. У Фиделя было много друзей среди священников. Один из них, отец Вьеренте, который во время войны в Испании служил санитаром, рассказывал Фиделю, что после войны там расстреливали десятки тысяч людей, и он должен был освидетельствовать их на предмет смерти. Фидель тогда сделал для себя вывод, что весь католический мир в Испании делился на тех, кто был за Республику и против нее, причем последних было немало. Все без исключения преподаватели в «Белене» были националистами, если не сказать прямо франкистами, и много рассказывали детям об ужасах Второй мировой войны, о расстрелянных франкистах и священниках, практически не упоминая об убитых республиканцах и коммунистах в Испании и Европе.

Любопытно, что Фидель Кастро, который до болезни слыл непревзойденным оратором, не сразу научился красноречию. В «Белене» была литературная академия, но, чтобы туда поступить, надо было говорить подряд 10 минут без бумажки. Тему ученикам давали за час до выступления. В это трудно поверить, но Фидель пробился в число слушателей литературной академии только на четвертый раз. Возможно, именно этот случай, в конце концов, подстегнул будущего главнокомандующего на ораторские подвиги.

Его многочасовые речи в середине повествования подчас производили впечатление потока сознания. Кажется, что Фидель как бы отталкивался от заданной темы и от главного тезиса и пускался в плавание по «водам бессвязного повествования». Но это не так. В конце своего выступления он обязательно возвращался к тезисам, озвученным в начале, и путем неоспоримых фактов многократно усиливал их. «Патриа о муэрте! Родина или смерть!», «Венсеремос! Мы победим!» – так неизменно заканчивались выступления Кастро. Фидель, с его хрипловатым и страстным голосом, как пламенный глашатай революции, использовал любимый многими поэтами прием – играть на контрастности, на противоречиях, на извечном противостоянии любви и ненависти, жизни и смерти.

В «Белене» главными спортивными увлечениями Фиделя стали бейсбол и баскетбол. Однажды, приехав на каникулы в родной Биран, он привез с собою несколько баскетбольных мячей, комплекты спортивной формы и умудрился создать из числа сверстников-приятелей настоящую баскетбольную команду! На последнем году обучения в «Белене» Фидель был включен в сборную команду всех колледжей Кубы, которая носила громкое название «Звезды баскетбола». В то время на Кубе курс среднего обучения составлял тринадцать лет. По его окончании, в 19 лет, Фидель Кастро получил в «Белене» следующую характеристику: «Отличался во всех дисциплинах. Его успехи блестящи. Великолепный атлет, всегда мужественно и с гордостью защищал честь колледжа на соревнованиях. Сумел завоевать любовь и восхищение своих товарищей. Он намерен изучать юриспруденцию, и мы не сомневаемся, что он заполнит блестящими страницами книгу своей жизни. Фидель – это великолепный материал, а художник для работы с таким материалом обязательно найдется». (Леонов Н. С., Бородаев В. А. «Фидель Кастро. Политическая биография», с. 23).