Текст книги "Над лесом"

Над лесом
Максим Петросян

«Дорогая Вороника, мои дорогие дети, каждая жизнь это удивительная история, которая стоит того чтобы рассказать её. Каждый день это произведение искусства, и если вдруг кажется что нет, возможно, лишь стоит осветить комнату что хранит его. Секрет в том, чтобы никогда не терять веры, верить что у Бога есть на нас план, видеть знаки что указывают нам путь, помнить что язык нашей жизни – любовь. Потому что любовь ключ ко всему, двигатель мира. Любовь это тайная энергия за каждой нотой что я пою, и никогда не забывайте что случайности не случайны, что это иллюзия которую придумали злые, надменные люди, чтобы жертвовать правдой нашего мира, во имя знаком разума.»

Андреа Бочелли

© Максим Петросян, 2023

ISBN 978-5-0059-7159-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Одинокая птица летела высь. Её крылья поднимались и опускались, с присущей им грациозностью, они были неотразимы в свете солнца. Таких птиц было много, неисчисляемое количество. А таких людей наоборот, так мало. Мало кто взлетает, чаще падают, даже не успев моргнуть, взмахнуть крыльями. Попытки не имеют значения, а птицам не надо пытаться – они просто летят. Не думая о том что будет через минуту, и о том что было до, главное момент. И не важно, летишь ты над вулканом, Тихим океаном, или над Орлеаном. Везде для них дом, и название у этого дома известно нам всем. Мы часто забываем что именно земля наш истинный дом, пристанище, хоть и не были за его пределами. Стараясь влететь, большинство пытается улететь с земли, пока птицы остаются лишь в небе, сверху нас. Они не улетают с земли, не только потому что не могут физически, но и потому что им это не нужно. А мы все так желаем убежать, бросить всё, пойти в новые дали. А что мы оставляем за собой? Выжженые поля, разрушенные судьбы, и птиц, блуждающих где-то в высоте.

Что же до более конкретных случаев, то стоит заметить что у птиц нет индивидуальности. Может поэтому никто из них не пытается удариться головой об стратосферу. А люди отличны друг от друга, не с точки зрения внешности, а с желаний, мыслей, поступков. Мы сами разные, в самом нашем корне существования. Не будь мы такими, не думаю что стали бы как птицы. Нас бы просто не было.

Пока трава зеленеет и теряется под снегом каждый год, люди стареют и умирают, рождаются и живут. Что ценнее, жизнь человека или подстриженный газон за окном?

После многих лет скитаний любой найдёт свой дом, или, по крайней мере, то что можно так назвать.

1

Для меня это было самое обычное время в жизни. Она текла как лесное русло, пробирающееся через тернии почв. Единственное что беспокоило меня тогда, это излишнее спокойствие. Отсутствие так таковых проблем одновременно открывали дорогу, но и обесценивали всё.

Лесные ручейки пропитывали всю почву под ногами, давая жизнь всему вокруг. Каждым утром певцы просыпались, и пели свою привычную мелодию в сотый раз. Повторение за повторением, но без изменений. Листья опадают, цветы отсыхают, а вот природа двигается в невероятном вальсе с миром.

А я старалась примкнуть к этому водовороту жизни, поймать хоть на долю секунды тот момент гармонии окружающего, и изредка получалось, правда получалось. Я вешала таких фотографии себе на стену над столом, дабы даже в хижине помнить что за этими четырьмя тонкими стенами скрывается невообразимое Нечто.

Не отдавая себе отсчёта, я проживала день за днём. Никаких машин, самолётов, голосов. Одни только скрипы, журчание, ветер да и мой собственный вздох. В воздухе было так мало вибраций, что за десятки метров был слышен всякое животное, от кролика до мышки.

Зимой приходилось труднее. На улицу почти не выйдешь, а чтобы выйти, для начала, нужно убрать заваливший снег от двери. Окна то на половину, то полностью закрывались им, и таков был мой вид на протяжении пары месяцев. Просыпаешься, смотришь туда, где должны быть многочисленные ветви дерева напротив, а видишь ничего, белую пустоту. Будь у меня телевизор я бы назвала это белым шумом.

Воду делала из снега, а в другие времена доходила к этому роднику, с чистым ключом. Он бился из земли так настырно, что всегда казалось прямо сейчас выскочит, и как заяц упрыгает вдаль за деревья. И больше его никто не увидит, впрочем как и меня.

Весна. День. Солнце давно уже высоко, а я проснулся буквально несколько минут назад. Вода заканчивается, и если не сегодня, то завтра. Откладывать нельзя, но вот только ещё немного времени, не прямо сейчас.

Так и было. Ещё полчаса я походила по одной единственной комнате, глазами обошла книжную полку, из остатков сделала чай.

– Раньше добавляла по три ложки, теперь не одной. Сколько я сэкономила, интересно.

Позднее, когда на моё тело накинулась одежда, куртка, подштанники, шапка, как лев на добычу, я открыла дверь, и свежий воздух попал мне в лёгкие. Лицо окунулось в простую чистоту, руки прошлись по стволам деревьев, ноги почувствовали рельефный камень через ботинки.

Очертания теней придавали всему более глубокое ощущение. Одни, как скалы или штыки, втыкались в небо, другие описывали овалы холмов, камушков, кустарников. Ягоды создавали десятки кружков, напоминавших увеличенное звездное небо. В голове не уходила мысль о том, что может быть, люди смотрят не туда. Может, нужно смотреть не на неизвестную бесконечность сверху, а на красоту снизу, такую же необъяснимую и захватывающую.

Мышцы привыкли к долгим прогулкам, колени забыли о суставах, спина о ранах, руки об мозолях. Веснушки заполоняли щеки, глаза рыскали в поисках живности. Фотоаппарат свешивался у меня на шее, оставляя заметную красную линию на ней.

Птицы ютились в своих гнёздах, возвращались обратно домой, любили друг друга.

Остановилась, передохнула. Начинается возвышение к роднику, надо быть поосторожней, спешка ни к чему.

Тропа давно истощилась и превратилось в подобие пустых клочков голой земли, с легким покровом рядом, и камней, выступающий из этой же почвы.

Неся с собой ещё и два ведра, мне было не так удобно, как могло бы быть. Зная весь путь в точности, я успокаивала себя, что с каждым шагом я все ближе и ближе.

В детстве я жила в деревне, поэтому уже тогда знала что да как. Я не принимала полное участие в хозяйстве, но помогала родителям и моей бабушке, дом принадлежал именно ей. Лето было жарко-прохладным, и нанося свои яркие мазки на гладь природы, она настраивала на то, чтобы оставаться на улице как можно дольше. Она манила и побеждала пресловутую лень.

Холм продолжал идти вверх, как и я. Мысли скачут как соловьи от дупла к дуплу, ствола к стволу. Вот бы сейчас как они, забыть обо всём. Хотя, немного комично, что я, находясь в лесу в отрыве от всей внешней реальности всё также хочу забыться. Тишина, кузнечики поют где-то неподалёку, кроны деревьев шатаются со стороны в сторону, то закрывая небо, то возвращая его серовато-голубой оттенок обратно. Оттеняя меня от солнца, они были моими единственными спутниками, я помнила каждую их кору, сечение, отломанные палки. Все они напоминали одиноко стоящих людей, но с явным синдромом гигантизма.

Линия горизонта была расплывчата, скрыта от глаз.

2

Нам всегда хочется как можно дальше убежать от насущного, найти своё я, прибыть в тот порт, где нас встречают, ждут. Такие места редки, для некоторых даже невозможны, но всё мы, так или иначе желаем этого.

Я мечтала. Об далёком острове, неизведанном, манящем к себе лучезарные взгляды солнца. Так же как и кошка смотрит на своего хозяина, также и мир, хранит свою любовь к острову в тайне от всех, поэтому мы и не знаем, где он находится.

Но вот я здесь, среди зарослей крапивы, можжевельника, диких птиц и муравьев. Здесь нет моря, здесь нет от слова ничего, но в этом скрывается бесконечность. Пытаться избежать её нет смысла, надо принять тот факт, что она существует, остров в океане где-то стоит, а солнце освещает всё вокруг одними и теми же лучами, озаряя их похожими, но совершенно разными окрасами чувств.

Я дошла до течения родника, и оставалось ритмично идти к его изголовью. Его очерк, точно как карандаш, вёл меня. Пока я прислушивалась к соловьиной трели, где-то глубоко в лесу, послышался треск сотен веток, опадание листвы, возмущенные вскрики птиц, и наконец удар.

Давно здешняя земля так сильно не страдала, да и человек на этой земле.

Я была в замешательстве. Одновременно, мне позарез нужна вода, и идти осталось немного, но там, вдалеке, что-то огромное упало, разрезало собой почву, разрыла корни растений и древних дубов.

«Надо торопится»

В изнеженной от течения воды ложе камней бился стройный поток, воздавая почести растениям рядом с собой. Никто тут не подозревал о случившимся, для остальной природы это – пустота, колебание в воздухе, повод обернуться и убежать подальше на всякий случай. Так работают инстинкты, а мы, люди, наоборот, сломя голову побежим кто куда, и многие, в сам э