Текст книги "Поцелуй торпеды"

37

Горов вырядился в белые льняные штаны и светлую майку. Аникеев надел легкие джинсы и рубашку навыпуск. Очки оба забыли в машине, но солнце уже скрылось за горами. После квартиры на улице было душновато. Горов задумчиво проговорил:

– Интересно, а до скольких дегустация у Макаревича работает?

За то, что Степан не надел кепку, Аникеев мог простить ему все, и сказал:

– Да успеешь! До десяти вечера она работает!

– Точно?

– Точно… Я слышал, пока ты там остаканивался.

– Молодец Макаревич! – сказал Степан. – Хорошо дело поставил.

– А ты точно с ним в одном доме жил?

– Ага! Слава богу, недолго и в другом подъезде. Эти же поклонницы – полный дурдом, такое вытворяют… – Говоря это, Горов вертел головой по сторонам и вдруг вскинул руку: – Гляди, мы же тебе персики забыли купить, давай глянем!

Персики были перезрелыми, с уже треснувшими косточками. Горов наклонился:

– Почем, мамаша?

Продавщица, пожилая черноволосая женщина восточного типа, грудным голосом загудела:

– Персик местный, ты что, не видишь? Только с дерева! Мед, а не персик! Бери ведро! Высыпать? Сколько? Одно? Два?

– Да мне хоть с Луны! – хмыкнул Горов, которого сбить с толку было практически невозможно. – Почем кило, спрашиваю?

– Такой персик и килограмм? Ну хоть два! Да? Высыпать?

– Пошли, Лень, она глухонемая! – махнул головой Горов.

Продавщица что-то закричала им вслед, но Степан и Аникеев уже растворились в плотном потоке людей, текущем по улице Горького – главной курортной артерии Алушты. Узкие тротуары были запружены людьми, по проезжей части проносились машины. Процентов сорок из них были с российскими номерами. Судя по характерному говору, примерно столько же россиян было и среди пешеходов.

Одноэтажные дома, выстроившиеся вдоль улицы, предназначались исключительно для курортников. Практически на всех воротах пестрели таблички: «Сдается жилье. Машина». Через каждые десять метров стояли стандартные стенды с фотографиями, предлагавшие экскурсии на любой вкус. Торговцы наперебой предлагали нехитрую снедь, промоутеры ловко всучивали отдыхающим флаеры. За пять минут Горов насобирал их целую пачку.

Оглянувшись на Леню, он сказал:

– Гляди, парк! Пошли перекурим!

Суета улицы Горького быстро утомляла, и Аникеев с радостью принял предложение. В хвойном парке, расположенном буквально в двух шагах, оказалось на удивление тихо. Десятка два энтузиастов играли в пинг-понг, на берегу узкой мутной речушки, напоминавшей скорее сточную канаву, обнимались две парочки.

Горов примостился на каком-то декоративном парапете и с облегчением вздохнул. Аникеев присел рядом. Горов закурил и принялся вдумчиво изучать флаеры.

– Так… Чего тут у нас имеется… «Шанхай», традиционная восточная кухня Китая… Ленчик, ты гадюку съесть хочешь?.. Правильно, я тоже, отпадает, в «Шанхай» мы не пойдем… «Пещера», богатый выбор напитков, лучшая клубная музыка, диджей Сиквел… Ты такого знаешь?.. Я тоже… На фиг с пляжа, хай сами колбасятся под свой «клубняк»… «СССР», дискотека 80-х, вход бесплатный, предъявителю флаера бокал пива в подарок! Леня, ты этого малого запомнил?

– Какого еще малого?

– Который мне этот флаер сунул?

Аникеев повернул голову, посмотрел на флаер и сказал:

– А-а… Так эти, по-моему, вообще девчонка раздавала, в пионерской форме…

– Надо еще один взять!

– На фига?

– Пива на халяву попьем!

– Так ты ж на дегустацию вин зайти собрался…

– Ну и что? Одно другому не помеха! Ты вообще патриот или где? Зачем зря тратить деньги российских налогоплательщиков, если можно выпить за счет хохлов?

– Уговорил. Я тебе и свое пиво отдам.

– Якши! – кивнул Горов.

Быстро просмотрев другие флаеры и не найдя там ничего интересного, Степан смял их и вместе с окурком культурно выбросил в урну. Немного вернувшись по улице Горького, они взяли у «пионерки» еще один флаер, после чего отправились на набережную к дегустационной стойке компании Андрея Макаревича…

38

– Ну давайте, за все хорошее! – по-быстрому наполнил рюмки водкой Бобров, когда они наконец благополучно добрались до дома. – Чтобы Дмитрию Евгеньевичу хорошо покоилось на дне морском и он, чего доброго, не вздумал вынырнуть!

Кащеев, несмотря на гидрокостюм, прилично продрог в море, так что ему, как и остальным, тоже не терпелось выпить. Однако Григорий Васильевич должен был держать масть. И он, потянувшись за рюмкой, нравоучительно начал:

– Мы за короткое время раскрутили прибыльное дело. А теперь еще и никто не будет путаться у нас под ногами. Так что остается только довести наш бизнес до ума и начать снимать сливки… – Лица помощников просветлели, Краб мечтательно кивнул и поднял было свою рюмку. Однако Кащеев продолжил посуровевшим голосом: – Но сегодняшняя операция показала, что не все из нас добросовестно относятся к своим обязанностям!

Здесь Кащеев выразительно посмотрел на Самсонова. Настолько выразительно, что улыбка мгновенно слетела с лица Краба. Он покосился на блондина и опять быстро посмотрел на Кащеева.

– Нет, я, конечно, виноват, Григорий Васильевич, – втянув голову в плечи, торопливо проговорил Самсонов, – но кто ж мог подумать, что он зубами…

– Должен был думать! Ты хоть понимаешь, что если бы Салаухин добрался до рации, из-за тебя накрыли бы всех нас – меня, Бобра и Краба!

Это была по уголовным понятиям очень серьезная предъява. Но крыть было нечем, и Самсонов сказал:

– Я прошу прощения, пацаны! Просто у меня ж специализация другая…

В поисках поддержки Самсонов посмотрел на Краба, чья специализация как раз и заключалась в силовых действиях. Однако Краб глянул на Самсонова безразлично, после чего повернул голову к Кащееву – как натасканный бультерьер к хозяину в ожидании команды «Фас!».

– Это больше не повторится, Григорий Васильевич! – по-настоящему испугался Самсонов. – Обещаю! Случайно упорол косяка, простите!

– А с футляром с названием яхты? Тоже случайно? – спросил Кащеев. – Два косяка за один раз! Ты же нас так спалишь!

Самсонов вспотел от страха. Тост за успех операции незаметно перерос в самую настоящую уголовную правилку. Причем предъявы были – серьезнее некуда. Краб уже с сожалением опустил рюмку на стол и начал потирать свои огромные руки, которым и был обязан своей кличкой.

Бобров рюмку не опустил, но его лицо было непроницаемым. Если он и имел насчет происходящего какое-то особое мнение, то явно предпочитал оставить его при себе. Бобров уважал понятия. А понятия гласили, что пахан может быть только один. Паханом у них был Кащеев. Значит, как он решит, так и будет…

– В общем, – веско сказал Кащеев, – если рассудить по понятиям, Самсон, то за сегодняшнее, за то, что ты два раза чуть не подставил всех нас, наказание тебе может быть только одно…

Краб мазнул прощальным взглядом по рюмке и тут же начал подниматься. Его вид выражал спокойную покорность судьбе. Рабочий день у палача, конечно, ненормированный и ночные смены задолбали, но что делать, если приговоры, как правило, исполняются под утро…

– Я правда не хотел!.. – испуганно посмотрел на Краба Самсон и невольно дал «петуха» – дыхание вдруг перехватило.

– Это хорошо, что ты признаешь свои ошибки, Самсонов! – одобрительным тоном школьного учителя вдруг проговорил Кащеев. – Потому что нас ждут большие дела, и ошибаться нам больше нельзя!

Уже вставший Краб растерянно переступил с ноги на ногу. Самсонов с надеждой посмотрел на Кащеева. Впалые щеки Григория Васильевича вроде как разгладились, желваки перестали ходить по ним, а кустистые брови на переносице слегка разошлись в стороны. Самсонов громко сглотнул слюну.

Кащеев покачал головой:

– По понятиям, конечно, тебя следовало бы наказать… Но у нас же вроде как официальный бизнес, а значит, мы не банда, а команда! Правильно?..

– Прав-вильно! – часто-часто закивал Самсонов. – Прав-вильно, Григорий В-васильевич!

– Не делай больше так, хорошо? – попросил Кащеев. – Потому что мы все одна команда! И цель у нас одна! И достичь мы ее сможем, только полагаясь друг на друга!

– Спасибо, Григорий Васильевич! Спасибо, пацаны! – прижал руки к груди заново родившийся Самсонов.

Все наконец выпили. Закурив, Кащеев прищурился и сообщил:

– Завтра едем в Алушту. Надо перед турнирами с «КГБ» еще раз все проверить! Теперь это самое главное!

Все согласно закивали. Бобров, выполнявший в «Федерации» функции исполнительного директора, деловито спросил, покосившись на Самсонова:

– Так, а номера где, в «Крымской Ривьере», Григорий Васильевич, бронировать или?..

Кащеев одобрительно кивнул – Бобров все схватывал на лету и ничего не упускал. Селиться в гостинице было проблематично из-за Самсонова. Он ведь как бы отправился в Турцию, так что светить его документы было нельзя. Как и самого Самсонова. Крым ведь, по существу, большая деревня, хоть и курортная. Приезжему в ней затеряться легко, а вот местному, да еще с такой броской внешностью, как у Самсонова, практически нереально. Тем более что на выходные добрая часть всех «материковых» крымчан съезжается на побережье…

39

Из-за кустов донеслись душераздирающие крики. Замдиректора ФСБ, услышав в трубке эти вопли, быстро спросил:

– Это что, полковник?!

– Фазаны, товарищ генерал…

– Фазаны?.. – облегченно вздохнул замдиректора. – Фазаны – это хорошо… Так что ты предлагаешь?

– А что тут предложишь? Моня все рассчитал точно. Украинским властям вы же не заявите о моем похищении, верно? А с другой стороны, он обещает сам выполнить всю работу. Что называется, под ключ. Почему бы мне ради этого и не побыть у него в плену?

– Так-то оно так, но брать в заложники наших сотрудников – это же… Он что, совсем сумасшедший?

– Да нет, товарищ генерал, в меру.

– Хорошенькое дельце! Как это, в меру?

– Ну в смысле, что работать с ним можно. Если осторожно…

Замдиректора шумно вздохнул. Потом сказал:

– А если завтра ему что-то стрельнет в голову и он тебя прикажет убить?

– Пока Моня не получит свое дело, он меня и пальцем не тронет. Не такой он дурак. В этом я уверен…

– Уверен он! А потом?

– До «потом» еще надо дожить, товарищ генерал. Но, думаю, как-нибудь выкручусь. Главное, чтобы Моня нашел Кащеева.

– Хорошо, Логинов. Ты в плену, тебе и решать. Вернешься, получишь выговор!

– За что?..

– За то, что дал себя какому-то недостреленному бандюку в заложники взять! Все! Если что, сразу звони, будем пытаться тебя выдернуть!

– Есть, товарищ генерал… – вздохнул Логинов.

Разговор оставил крайне неприятный осадок. Однако он быстро улетучился, стоило Виктору оглядеться вокруг. Видимо, примерно так и должен был выглядеть рай, куда стремились приверженцы самых разных религий. Терраса белоснежного четырехэтажного дома была окружена плотной стеной зелени. Вода в бассейне играла изумрудными бликами. Под пальмами и крымскими соснами, дарившими густую тень, лениво бродили в вольерах откормленные фазаны…

Длинь-длинь-длинь! – вдруг раздалось совсем рядом.

Звонил лежавший на столе белый телефон. Логинов оглянулся и, поскольку поблизости никого не оказалось, взял трубку.

– Алло, Витек! Встречай парикмахершу! Сейчас подгребет!

– А зачем мне парикмахерша?

– Как зачем? Побреет, заодно маникюр-педикюр сделает, ну и минет, если захочешь.

– Да не надо мне никакого минета…

– Ну тогда просто побреет!

– Зачем?

– Ну ты, Витя, совсем тяжелый! – разочарованно вздохнул Моня. – Ты же мой соратник или где? А если ты, блин, соратник, то и должен выглядеть по уму, чтоб ни у кого никаких сомнений не возникало! Так что не выделывайся, а то еще на встречу из-за тебя опоздаем!

– На какую встречу?

– Как на какую? С «телом» из УБЭПа! Ты что, думаешь, пока ты со своим начальством калякал, на меня жаловался, я сидел сложа руки?

– Ладно, – вздохнул Виктор и негромко добавил, опустив трубку: —Твою мать…

В этот момент дверь распахнулась, по кафелю зацокали каблучки. Логинов повернулся. Зрелище было впечатляющее, но вполне ожидаемое. На террасе появилась крупная блондинка в коротком розовом халатике и с кейсом в руке.

– Добрый день, Виктор! Меня зовут Лиза!

– Очень приятно! – изобразил улыбку Логинов.

Лиза положила кейс на стол и чуток наклонилась, чтобы его открыть. Этого «чуток» с лихвой хватило, чтобы халатик обнажил ягодицы до половины.

– С чего начнем?.. – игриво оглянулась через плечо Лиза.

– С того, чем и закончим, – вздохнул Виктор. – Со стрижки!

– Замечательно! – радостно произнесла парикмахерша «широкого профиля».

Ловким движением она надела на шею Виктора полоску бумаги с липучками, потом нацепила клетчатую накидку.

– Дышать не тяжело? – осведомилась девушка, почти уперев свою грудь в нос Виктора.

– Малость трудновато… – честно признался тот.

– Ой! – виновато вскрикнула Лиза и слегка растянула бумажную полоску на его шее. – А теперь?

– Теперь в самый раз.

– Тогда приступим!

Дорогая машинка на аккумуляторах негромко зажужжала. Локоны Логинова с легким треском начали осыпаться. Чуть прикрыв глаза, он таращился на Лизины прелести и думал, какими еще сюрпризами для него обернется эта неожиданная командировка в Крым. Что-то подсказывало Виктору, что это только начало…

40

– В «Ривьере» Салаухин останавливался, а мы люди скромные, – усмехнулся Кащеев. Потом серьезно добавил: – Прозвони насчет особняка! Но не в центре, а где-нибудь подальше, в Профессорском!

– Понял! – кивнул Бобров, потянувшись за телефоном. – Сейчас организую!

– А вообще насчет Самсонова надо что-то решать. Причем не откладывая в долгий ящик… – пошевелил пальцами Кащеев. За столом сразу воцарилась настороженная тишина. – Я имею в виду, что его надо как-то замаскировать и надежно залегендировать…

– Как же его замаскируешь?.. – сокрушенно пожал плечами Бобров. – С его-то внешностью?

Самсонов был красавчик каких поискать. Да еще и блондин. Именно благодаря своей броской внешности он мог легко и просто отвлечь внимание нескольких десятков женщин, предоставив Боброву возможность спокойно очищать от ценных предметов их сумочки.

– Что нам мешает, то нам и поможет! – вдруг прищурился Кащеев.

– В каком смысле, Григорий Васильевич? – поднял брови Бобров.

– В прямом! Салаухин-то кастинг объявил?

– Объявил… – невольно помрачнел Бобров.

Дело в том, что гендиректором «Федерации селевых боев» завладела еще одна маниакальная идея – он решил завести себе супер-пупер секретаршу. И натыкал объявлений, где только можно было. Вся бодяга с организацией просмотров, ясное дело, легла на плечи Боброва. Дня три он героически сражался с толпами осаждавших офис блондинок и брюнеток. В конце концов пришлось пойти на хитрость: Салаухину ловко подсунули парочку молоденьких проституток, которые за трое суток выжали из него все соки и надолго отбили охоту к созерцанию каких бы то ни было женских прелестей в принципе. В результате сексуально пресыщенный Салаухин переключился на яхты, и всеукраинский кастинг благополучно заглох…

– Все надо доводить до конца! – объяснил Кащеев. – Чтобы официально закрыть кастинг, мы возьмем на работу секретаршу!

– Какую секретаршу?.. – заинтересовался Краб.

– Вот эту! – кивнул Бобров на Самсонова.

– А документы?

– Организуете в Алуште! – пожал плечами Кащеев. – Тут вам, как говорится, и карты в руки… Подправим, шлепнем для договора найма копию на ксероксе и все проблемы! Если что, всегда можно будет сказать, что паспорт где-то забыли…

– Ну и голова у тебя, Григорий Васильевич! – вынужден был признать обычно сдержанный Бобров.

– Поэтому пока и на свободе! – мрачно пошутил Кащеев.

41

– Эх, хорошо! – потянулся, словно кот, Горов.

После дегустации вин и затяжного променада по набережной и окрестностям они присели на лавочку отдохнуть и перекурить. Набережная Алушты напоминала Тверскую в час пик, с той разницей, что машин с их ядовитыми выхлопами и душераздирающими клаксонами здесь не было вообще, а толпа состояла из праздношатающихся курортников, которые никуда не спешили и одеты были кто во что горазд – от купальников до кожаных брюк с «казаками». Было и еще одно существенное отличие, которое не бросалось в глаза обычным людям, но не могло пройти мимо внимания профессионалов вроде Горова и Аникеева.

В том же Сочи, к примеру, куда они недавно ездили в командировку в связи с презентацией к Олимпиаде-2012, милиционеры с компактными пистолетами-пулеметами торчали на каждом шагу. За день же пребывания в Алуште Горову с Аникеевым не попался на глаза ни один представитель МВД. Как будто их в крымской природе и не существовало вовсе. Это казалось странным.

– Слышь, может, они в толпе работают?.. – спросил Степан. – В гражданке?

– А рации?.. – покосился на него Аникеев. – Было бы видно.

– Не нравится мне все это… – почесал подбородок Степан, и тут, как по заказу, милиция наконец-то нарисовалась.

Из толпы вынырнули двое младших офицеров в белой летней форме и один в обычной – голубая рубашка, серые брюки. Мазнув взглядом по длинной скамейке, тянувшейся вдоль всей набережной, троица, не сговариваясь, решительно направилась к Горову с Аникеевым…

42

– А ну-ка, пройдись! – велел Бобров.

Эффектная блондинка кивнула и продефилировала по комнате.

– Ну что же, неплохо! Неплохо… – подал голос Бобров. – Только ногу от бедра, от бедра! Вот! Уже почти хорошо!

Как любой мошенник, выглядел Бобров весьма импозантно и невольно внушал доверие. Наблюдая за этой сценой со стороны, можно было подумать, что маститый режиссер или хореограф ставит походку своей ученице. На самом деле Бобров не закончил даже средней школы.

Что, впрочем, не помешало ему за свою бурную жизнь сыграть тысячи ролей: от профессоров до нефтяников. В смысле буровых мастеров, потому что руки Боброва ничего тяжелее колоды карт и чужих кошельков в жизни не держали. Но зато с картами, как и с чужими кошельками, он управлялся почти виртуозно. Вот только с наступлением развитого капитализма, когда азартные игры перестали быть запрещенными, Боброву из этого прибыльного бизнеса пришлось уйти. Просто потому, что всех клиентов-лохов на корню перехватили казино и «однорукие бандиты».

Так что пришлось Боброву в расцвете сил менять специализацию. Карманником-одиночкой у него стать не получилось, слишком высокой квалификации это требовало, а переучиваться было поздно. А вот в бригаде, сколоченной по принципу шайки карточных шулеров, Бобров вполне сносно справлялся со своими обязанностями. Тем более что расшифровать его можно было только в момент совершения преступления. В следующий миг Бобров выглядел уже настолько чинно-благородно, что заподозрить его в банальной краже никому и в голову не приходило…

Не все, правда, было так гладко. Весной в Москве возле одного из торговых центров они случайно обворовали дамочку, оказавшуюся любовницей очень известного человека. Тот поднял на ноги всех, и бригаду быстро вычислили. В лучшем случае Боброву светили множественные переломы рук и отбитие почек, в худшем – инвалидность. В общем, оставив в камере хранения украденное и принеся по телефону извинения, Бобров с подельниками спешно ретировались в Крым. До разгара курортного сезона было еще далеко, так что перебиваться приходилось, можно сказать, с хлеба на воду. Но в Россию Бобров пока возвращаться боялся – здоровьем дорожил. И в конце концов он не прогадал. Вскоре их нашел бывший мент Григорий Васильевич. И вот теперь они вместе раскручивали очень перспективный бизнес…

43

Логинов не то чтобы задремал, но как бы ушел в себя. Машинка неожиданно умолкла, и раздался Лизин голос:

– Ой, а вам идет!

– Да?..

– Да! – сказала девушка. Сунув машинку в кейс, она повернула его так, чтобы Логинов мог лицезреть себя в зеркале, прикрепленном к внутренней стороне крышки. – Ну как?

– Нормально… – повертел головой Виктор, привыкая к своему новому имиджу.

– Нормально? Да вы просто красавец-мужчина! Не двигайтесь, пожалуйста! Сейчас… И вот тут!

Несколько раз щелкнув блестящими ножницами, девушка подправила какие-то невидимые Виктору недостатки и наконец сказала:

– Все!

– Большое спасибо! – воспитанно кивнул Логинов.

Лиза сняла с него накидку и полоску, после чего кисточкой обмахнула лоб и виски. Логинов невольно поежился от щекотки. Лиза сказала:

– Ну что, займемся педикюром?

– В другой раз, – покачал головой Виктор.

– Как скажете, – начала собирать кейс девушка. – Но вашим ногтям необходим уход. Всегда к вашим услугам! Просто наберите по внутреннему телефону «03», и я прибуду!

– Хорошо! – пообещал Логинов.

В этот момент на столе снова ожил телефон:

– Алло! – томным голосом ответила Лиза. – Это вас! Моня!

– Да ты прямо красавец! – услышал Логинов, взяв трубку. – Поднимайся ко мне! Я тебя счас размалюю!

– А как к тебе подняться?

– На лифте! Лизавета покажет!

Лифт сверкал хромом и двигался абсолютно бесшумно. Когда дверь распахнулась на третьем этаже, Логинова встретил Шварц. Этаж был полностью отведен под апартаменты Мони. Тот сидел в огромном светлом кабинете в огромном кресле, закинув ноги на огромный стол. Дверь была открыта, Шварц довел Логинова до нее и куда-то исчез.

– Заходи, Витек! Ты чего мне Лизавету обидел?

– В смысле обидел? – проговорил Логинов, осматриваясь.

Слева под потолком была укреплена большая плазменная панель. Экрана Логинов не видел, но догадывался, что на нем…

– Она ж лучшая специалистка по минету в Крыму! Ни один мужик еще перед ней не устоял! А теперь у нее комплексы появятся…

Логинов дошел до стола и, задрав голову, посмотрел на экран. Как он и предполагал, на него транслировалась картинка с камеры на террасе. Молодая девушка в нарядном переднике проворно убиралась возле стола. Из динамиков едва слышно доносились гул ее пылесоса и приглушенные крики фазанов.

– Домашним видео увлекаешься?

– Стандарты безопасности просто, – пожал плечами Моня. – Даже в моем туалете камера спрятана… Ну что, пошли, размалюю тебя!

Проворно сняв ноги со стола, он встал и направился в огромную ванную комнату. Одет Моня был по-простому: в шорты и легкую футболку.

– Садись! – кивнул он на стул.

Логинов сел. Моня прошел к полкам, взял какую-то коробку с символами «Инь—Янь» и вернулся.

– Э-э! – сказал он. – А раздеваться?

– Зачем?

– Ты где-нибудь кришнаита в рубашке и брюках видел?

– Задолбал ты! А телефон и документы я куда положу?

– В твоей комнате есть сейф! – пожал плечами Моня.

– Разогнался! Поясную сумку мне организуешь!

– Да не вопрос! – пожал плечами Моня. – Только ты зря так, Вить!

– Как так?

– Мы друг другу должны доверять!

– Ага! Поэтому ты за мной и следил?

– Доверяй, но проверяй! – ухмыльнулся Моня. – Должен же я был убедиться, что ты мне какой-нибудь подлянки не готовишь? Зато ты теперь мне как брат, Витя!

Логинов швырнул рубашку на корзину для белья, брюки пока снимать не стал. Моня открыл коробку и задумчиво пробежал пальцами по содержимому.

– Ты что, уснул? Долго я буду сидеть?

– Это же краски судьбы, – посмотрел Моня на Логинова, как на неразумное дитя. – Какие возьмешь, так и повернется…

– Тогда бери радостные!

Моня еще немного повыпячивал нижнюю губу и наконец взялся за один из карандашей. Для Логинова они все были на один цвет – розовые. Чего Моня так долго над ними сопел, он так и не понял…