Текст книги "Сезон охоты на «кротов»"

Не поворачивая головы, замминистра что-то буркнул своему секретарю, и тот незамедлительно объявил пресс-конференцию законченной. Сотрудники в штатском начали активно выдавливать журналистскую братию из зала. К Талееву подошел один из этих сотрудников:

– Господин заместитель министра просит вас проследовать в его кабинет. Я провожу.

Гера легко поднялся и, не убирая с лица лучезарной улыбки, двинулся за своим строгим провожатым. С этой же улыбкой он вошел в громадный кабинет державного руководителя. Замминистра восседал в огромном плюшевом кресле за дубовым столом, сопоставимым по размерам с футбольным полем. На ласковое Герино «здравствуйте!» ответа вовсе не последовало. Милицейский чин молча смотрел на посетителя тем же тяжелым взглядом.

Журналист слегка пожал плечами и долго шел от входной двери кабинета до ближайшего стула к креслу хозяина. Присев, Гера положил ногу на ногу и демонстративно осмотрел кабинетище задорными глазами:

– А сколько «жучков» здесь можно пристроить!

– Что вам надо, господин…

– Талеев, – подсказал Гера. – Литературный псевдоним Герард Усольцев. Или наоборот.

Замминистра хлопнул по столешнице тяжелой ладонью:

– Прекратите! – И тут же осекся, усилием воли сдержав свои естественные чувства. На строгом лице даже проступила кривая ухмылка. – А лето в нашем Крыму действительно замечательное! Только вот никак не припомню Мыколу Опанасовича…

– Олейника. В прошлом году был еще полковником, начальником отдела вооружения в Главном штабе Военно-морского флота Украины…

– Ну-у-у, кажется, знаю такого. Приходилось встречаться в официальной обстановке.

– Да и в неофициальной тоже, Егор Трофимович! Вы тогда руководили отделом в Управлении МВД. Именно вам были переданы из военной прокуратуры все материалы по одному запутанному делу об исчезновении со складов торпедной базы в Балаклаве… э… некоторых единиц вооружения. За них-то как раз и отвечал полковник Олейник.

– Да, припоминаю. Только какое отношение…

– Дело это, – Талеев словно не слышал собеседника, – вашим отделом было очень быстро закрыто. – Журналист порылся в папке, лежащей у него на коленях, и вытащил оттуда один листок. – Вот: «…ввиду физической смерти всех исполнителей ограбления».

– Так оно и было! А полковник Олейник – добросовестный офицер, в его ведении находились десятки таких складов…

– И пропажи вы обнаружили почти на всех из них!

От возмущения замминистра готов был взорваться, но Талеев его опередил:

– В этой папке, – он похлопал себя по коленям, – отчеты вашего отдела годичной давности, которых нет ни в одном архивном деле. Потому что они были уничтожены тогда же по вашему приказу.

– Это что, какое-то неформальное журналистское расследование? – с презрительной усмешкой поинтересовался хозяин кабинета. – Так сказать, итог топорной работы дилетантов?

Взгляд Талеева постепенно становился все более холодным и жестким, а в голосе явно звучала сталь:

– Отвечу вам по каждому пункту. Неформальное – да, журналистское – нет, «топорная» и «дилетантов»… Хм! Ознакомившись с этим, – Гера помахал папкой, – вы убедитесь, какие филигранные профессионалы здесь работали.

Замминистра инстинктивно протянул руку к папке, но журналист быстро вернул ее обратно на свои колени:

– Рано! Пока.

– Кто вы такой, черт побери?! – почти прошептал хозяин кабинета.

Талеев снова увидел неподдельный страх в его глазах. Успех надо было закрепить немедленно. Не отвечая на вопрос, Гера напористо продолжил:

– С этой конкретной торпедной базы «увели» четыре боеголовки. По прямой «наводке» полковника Олейника. Вам, Егор Трофимович, это прекрасно известно, потому что лично вы тем же летом во время совместной рыбалки с полковником на крымском побережье получили от него наличными за закрытие дела…

– Хватит! – Лицо замминистра побагровело. – Это неправда! Наглая журналистская ложь!!

– В папке вы найдете фотографии всех нюансов этой оч-ч-чень богатой рыбалки. Экспертиза покажет, что они подлинные, – спокойно закончил фразу Талеев. – Однако и это – не самое страшное. Вы знали, что одна из боеголовок была ядерной!

Теперь лицо хозяина кабинета посерело. Он потянул за ворот форменной рубашки так, что в сторону отлетела оторванная пуговица. Гера встал, подошел к стоящей в углу тумбочке и налил воды из пузатого графина в высокий бокал толстого стекла. Потом поставил этот стакан перед милицейским чином.

– Выпейте!

Замминистра послушно осушил бокал. Теперь он дышал ровнее, только плечи его поникли, а надменно вздернутый подбородок опустился вниз.

– А сейчас, – неумолимо продолжал журналист, – я скажу то, о чем вы НЕ ЗНАЕТЕ. Хотя, безусловно, догадывались, услышав сообщения мировых информационных агентств. Но всеми силами гнали от себя подобные мысли. Через полгода после ограбления балаклавского склада бандой международных террористов была предпринята попытка атаковать с подводной лодки американский авианосец у восточных берегов Африки торпедой именно с этой ядерной боеголовкой. Такой теракт вызвал бы еще и мощнейшее цунами, которое захлестнуло бы африканское побережье, убив сотни тысяч его невинных жителей!

– Я… я… не знал… – На заместителя министра было больно смотреть.

– А вот теперь я отвечу на один ваш вопрос. Я – тот, кто лично предотвратил эту атаку, кто своими глазами видел торпеду на борту субмарины незадолго до взрыва. Слава богу, не принесшего людям никакого вреда!

Глаза замминистра, которыми он посмотрел на Талеева, были не просто испуганными, их переполнял животный страх:

– Я, кажется, понимаю… Вы убьете меня, да?

Журналист ожидал чего угодно, только не подобного вывода. «Ну, родной, ты же в своем личном кабинете, в здании Управления МВД, в центре Киева. А я – какой-то варяг московский… Чудеса!» Он даже оторопел слегка:

– С какой стати?

– Российские спецслужбы… всегда карают… Троцкий… Бандера…

«Эк тебя переклинило-то!» – подумал Гера, а вслух сказал:

– Не возвеличивайте себя, генерал. – Он сознательно не возразил против приобщения себя к силовым структурам России. – Спуститесь на грешную Землю. У нас с вами есть вполне конкретные вопросы, которые надо решить немедленно. После этого я отдам вам документы. При желании экспертиза подтвердит, что с них не снимались копии.

Постепенно глаза собеседника приобретали осмысленное выражение, но все равно он продолжал смотреть на Талеева, как кролик на удава.

– Вернемся к только что закончившейся пресс-конференции. Я, как и вы, генерал, знаю, что никто из службы охраны бизнесмена не имеет никакого отношения к ограблению и убийствам. Разве что наводка. И еще мы оба знаем, откуда пришли те, другие люди. Зато, в отличие от меня, вам наверняка известно, где они сейчас прячутся. Потому что пределов вашей страны они не покидали. – Здесь Гера чуть-чуть блефовал. – Видите, генерал, я откровенен и честен с вами. К тому же готов расценивать вашу или кого-то из ваших подчиненных договоренность с этими людьми не как преступный сговор и предательство, а, скажем, как деловое взаимодействие родственных структур на благо двух дружественных стран.

Заместитель министра напряженно молчал. Журналист не торопил его, но красноречиво поглаживал папку на своих коленях. Наконец, решение генералом было принято.

– А ведь именно так все и было! Спецоперация секретной службы дружественной державы на… э… приграничной территории… в отношении своих же граждан… Заметьте, там была российская семья! Мы, конечно, пошли навстречу, предоставили базу… Кто бы мог предположить заранее, что эти… э… силовики окажутся форменными бандитами? Вот теперь мне самому приходится отдуваться на пресс-конференции, несколько… э… искажать факты, чтобы не вызвать политического скандала между странами!

«Ну и подлец же ты, генерал! Хотя кто бы сомневался в этом уже год назад! И поразительно быстро адаптируешься к новым условиям. Вон, какой: уже спокоен, целенаправлен и почти уверен в себе… Надо форсировать».

– Пожалуйста, подробнее о предоставленной базе.

– Ну-у-у, напрямую с этими людьми работал полковник Радневич из Департамента контрразведки, а я, так сказать, лишь курировал процесс со стороны правоохранительных органов. Соответствующую точку для базирования выбрал Радневич, учитывая географическое место спецоперации, ее задачи…

– Конкретно, генерал!

– Недалеко от места впадения реки Ирпень в Киевское водохранилище находится село Малая Грибовка. Точнее, находилось. Сейчас там нет ни одного жителя. Даже дороги к нему позарастали. Единственное целое строение – небольшой лесопильный заводик. Вот… – С видимым облегчением замминистра откинулся на спинку кресла-трона.

– Спасибо, генерал. Возьмите вашу папку. – Талеев протянул документы, которые хозяин кабинета тут же спрятал в ящик письменного стола с внутренним кодовым замком.

– Честь имею откланяться! – Гера сам не понял, почему на язык подвернулись именно такие слова.

– И вы не просите от меня никакого содействия, помощи?!

– Знаете, мне очень понравились слова, которыми вы охарактеризовали свое участие в «спецоперации». Как там: «…курировал процесс со стороны правоохранительных органов». Результаты меня вполне устраивают. Продолжайте «курировать» с тем же успехом и дальше. Между собой мы разберемся сами.

Талеев, не оглядываясь, направился к входной двери.

– Простите! – Раздавшийся ему вслед голос замминистра был необычно тих и неуверен. Гера остановился и полуобернулся. – Вы – известный журналист, близкий к первым лицам государства…

«Ха! – мелькнуло у Талеева в голове. – Вот поэтому ты и не пытался давить на меня или просто вызвать своих бугаев и разобраться по полной программе, чтобы меня и с собаками потом не нашли!»

– …и вдруг предстаете в совершенно непредсказуемой ипостаси…

– Вы православный, генерал?

Тот кивнул.

– Тогда сами в курсе, чьи пути неисповедимы.

С этими словами Талеев покинул кабинет. Первую задачу он решил успешно и бескровно. Чего вряд ли можно ожидать от всех последующих. На улице Гера набрал номер и продиктовал только что узнанный адрес.

– Ты замечательно все предугадал, командир: мы обосновались километрах в 10–15 от этого места! Кстати, – голос Вадима стал каким-то смущенным, – тут с тобой поговорить хотят.

Приготовившийся услышать Толин голос, журналист чуть не вздрогнул: это высокое меццо-сопрано он узнал бы из тысячи других:

– Привет, командир! Я тут как раз вовремя появилась, чтобы помочь ребятам…

«Галчонок, Гюльчатай, как же ты кстати!»

– Тебя когда последний раз пороли?

– Подъезжай, плетка всегда со мной. Я же восточная женщина!

– Кстати, ты все свои «причиндалы» захватила? Я имею в виду твою аптечку…

– Я не заезжала на квартиру. Но ребята обо всем побеспокоились. По-моему, даже слегка перестарались…

– Команди-и-ир, а можно я ее прямо сейчас выпорю, а?! – Отдаленный голос Вадика заглушил звонкий шлепок пощечины.

– Не расслабляйтесь там. Близко не суйтесь. Кроме вас, возможны другие наблюдатели. – Талеев подумал, что замминистра вряд ли оставит иностранную спецгруппу без присмотра, особенно в свете последних событий. – До связи.

Гера вытащил и уничтожил сим-карту.

Талеев не спеша прогулялся по улице до ближайшего магазина и минут десять бродил вдоль прилавков, сосредоточенно рассматривая товары. Он быстро обнаружил за собой «хвост»: двух молодых людей с незаинтересованными лицами, периодически сменяющих друг друга.

«Неужели замминистра так расстарался? Возможно, возможно… Хотя более вероятно, что меня «ведут» похитители. По большому счету, особой разницы нет. Не собираюсь я, господа, пока никуда «линять». Проводите-ка меня лучше до дома!»

Гера направился к поджидавшей его машине.

– Вы, пожалуйста, не торопитесь, – попросил он шофера, – на обратном пути нам некуда спешить.

Водитель только молча кивнул. Впрочем, «не торопиться», оказывается, для него означало 120 километров в час. Но трасса была прямой и ровной, так что за благополучность «тайного сопровождения» журналист не боялся. К тому же он был уверен, что эти профессионалы пристроили «маячок» где-то на корпусе автомашины, пока Гера был на пресс-конференции.

«А то я могу в вас разочароваться!»

В особняке Полушки, отпуская молчаливого водителя в гараж, Талеев посоветовал:

– Я попрошу вас еще немного поработать: осмотрите, пожалуйста, свою машину на предмет появления на ней каких-нибудь сигнализирующих устройств. Но не убирайте! Только поставьте меня в известность.

Чуть приподняв брови, шофер утвердительно кивнул и отъехал.

До истечения назначенного похитителями срока оставалось еще полтора суток.

«Отлично, отлично, господа чекисты, мы опередим вас на целый день. Этого вы никак не ожидаете. Да… охоту на Команду вы начали быстро и предельно жестко! Вероятно, таким был заказ. Но, на самом деле, даже и сейчас не подозреваете, с кем связались. Что ж, через несколько часов у вас будет об этом полное представление. У тех, кто чудом уцелеет!»

Теперь наконец Талеев получил возможность спокойно разобраться с таинственной флешкой. Он заперся в комнате с компьютером и попросил не беспокоить его какое-то время.

Это была летопись Команды.

Гера не мог однозначно ответить, зачем она понадобилась помощнику Президента. Ладно бы еще сохранить для истории подробное описание всех проводимых ею операций. Но раздел, посвященный, так сказать, персоналу… Кодовые имена, обиходные клички, детализированные биографии, даже психофизические характеристики, особенности характеров, наклонности и слабости. Врожденная педантичность и неистребимая любовь к абсолютной точности? Возможно, возможно…

Большая часть операций осуществлялась Командой за пределами России. Но и оттуда тянулись реальные нити преступных связей во многие наши силовые и управленческие структуры, ко вполне конкретным лицам высоких рангов. Что уж говорить о случаях, когда Команда решала щепетильные вопросы внутри страны!

Но Владимир Викторович Алексахин никогда не занимался шантажом. Хотя… шантаж ведь тоже бывает разным. Умело используя компромат, можно надежно перекрыть дорогу во власть недостойным кандидатам, существенно ограничить возможности зарвавшихся коррумпированных чиновников и воротил большого бизнеса.

А ведь в последнем своем досье Президенту помощник лишь контурно обозначил наиболее одиозные фигуры. Для чего, а может, для кого тогда он оставил такой полный вариант? Ответ, в общем-то, был на поверхности: для него, для журналиста Талеева, одной из ключевых фигур бывшей Команды. А зачем? Гера не чувствовал себя подходящим на роль справедливого разоблачителя. Он даже не был уверен, что такие сведения можно и нужно афишировать.

А может, предвидец Алексахин талантливо просчитал вероятный ход событий и через свою жену дал в руки Талеева надежный оберег? И для него, и для Команды, и для своей семьи… В таком случае, материалы попали как раз по назначению. И вовремя!

Гера внимательно изучил весь материал, перенес на свой носитель необходимую информацию и сделал несколько копий с этой новой папки. Он собрался уничтожить алексахинскую флешку, но почему-то не решился. Лишь немного «подкорректировал» некоторые данные. Пусть полежит какое-то время в надежном месте, вроде секретной ячейки стабильного иностранного банка. А положит ее туда сама Ольга Георгиевна.

Время приближалось к полуночи. В доме стояла абсолютная тишина. Однако, неслышно пробираясь на кухню, Талеев заметил полоску света под дверью спальни хозяина особняка, а в гостиной на диване увидел неподвижно сидящую Ольгу Георгиевну. Руки женщины были сложены на коленях, глаза, не мигая, смотрели на темный экран. Она даже не повернула голову на звук шагов журналиста, вряд ли ее слух воспринял их. Алексахина была полностью погружена в свои невеселые думы.

Только когда Гера встал между ней и выключенным телевизором, вдова медленно подняла голову и посмотрела на него. Ее взгляд был полон такой тоски, что журналист поспешил начать хоть какой-нибудь отвлекающий и обнадеживающий разговор.

– Ну вот, Ольга, с вашей помощью, а главное, с неоценимой помощью вашего сына мне удалось прочитать все документы Владимира Викторовича. Они нам очень помогут, поверьте! – Женщина не отвечала. – Вам обязательно надо поспать!

– Завтра – последний день, – чуть слышно прошептала Ольга.

– Вот и отлично! Будет время подготовиться к передаче материалов похитителям…

– Вы их отдадите?

– Ну, конечно. Кстати, повесьте цепочку себе на шею.

Женщина аккуратно и бережно спрятала флешку за воротом одежды. Ей стало спокойнее, а левая рука чуть заметно поглаживала кулон даже сквозь материал платья.

– Давайте, Герман, я приготовлю вам чай.

– Спасибо. Но… у меня еще остались кое-какие дела. А чай вы обязательно приготовьте! Для себя и для своего родственника. Я заметил, что он тоже еще не спит. Сейчас по дороге загляну в его спальню и приглашу составить вам компанию. Минут через десять ожидайте. И, Оля, ничего не бойтесь! Все будет хорошо.

Талеев погладил ее руку на коленях и начал подниматься по лестнице в комнату Полушки. Бизнесмен действительно не спал. Он читал книгу, сидя в кресле. Гера сразу заговорил о деле:

– Андрей, мне будет необходимо сейчас уйти. Наверняка за вашим домом установлено наблюдение, а я не хочу, чтобы кто-то знал о моем отсутствии…

– Да-да, я понимаю. Но, наверное, затруднительно будет незаметно вывести машину из гаража.

– Машина мне не понадобится.

Полушка удивился, но промолчал. Потом уверенно произнес:

– Тогда никаких проблем. Я проведу вас вдоль хозяйственного сарая к соседской ограде. Там срежете угол их двора и под уклон спуститесь к рощице…

– Спасибо. Я уже все понял. Вам нет нужды меня сопровождать. Лучше спуститесь в гостиную и попейте чаю с Ольгой Георгиевной. Она ждет. Потом убедитесь, что она заснула. Меня не стоит ждать до утра. – Тон журналиста не допускал возражений.

В отведенной ему комнате Гера переоделся в удобный темный комбинезон. Потом достал из сумки навигатор, в память которого еще сразу по приезде ввел набор карт окружающей местности. В углу экрана светилось маленькое синее пятнышко. Это был Толин «маячок».

«Ну, что ж, хоть и ночь, но дорога удобная, даже тропы указаны. Через пару часов буду на месте».

Талеев направился к хозяйственному выходу.

– Неплохо вы здесь устроились! – Журналист по-хозяйски оглядывал салон микроавтобуса. На скамейке рядом с ним гордо ухмылялся Вадим. – А где раскопали столь допотопное средство передвижения? В Питере такие раритеты нечасто встретишь.

Из кабины водителя громко ответил Анатолий:

– Патрон, наш цирковой друг набрал столько амуниции, что в обычной «девятке» было просто не продохнуть. Пришлось на границе сменить ее на это советское чудовище.

– Не клевещи! Не советское, а уже российское. Потому, что наш «мустанг» – «ГАЗ 32213» – был выпущен в 1996 году и стал базовой моделью всех отечественных «маршруток». А у белорусского хуторянина, который нам его продал, он бесперебойно эксплуатировался все эти годы. К тому же хозяин оказал еще бесплатную услугу: провел через украинскую границу в объезд всех таможенных постов.

– Ох, Вадик, Вадик! Да на этой границе таможня реально существует лишь на железной дороге! А пешком – где понравится, там и переходи. Даже сам не заметишь…

– Ладно-ладно, друзья, раз сумели сюда доехать своим ходом, значит, стоящая машина. Как на месте обстоят дела?

– После твоей «наводки» мы быстро отыскали эту лесопилку. Дежурили по двое с подменами. Сейчас, ночью, на посту одна… – Толя хмыкнул, – Алексеева. Ты понимаешь, патрон, что внутрь мы не проникали, а снаружи – это длинный одноэтажный каменный барак. Есть еще пристройки, но они форменные развалины. Зато позволяют подойти к главному корпусу практически незаметно! Оперативная группа состоит ориентировочно из восьми человек…

Вадим тут же констатировал:

– Для обычного похищения ребенка, командир, это недопустимо много. Значит, остальные – это по твою бессмертную душу.

– …двое постоянно отсутствуют. Предположительно, наблюдают за особняком Полушки…

Тут перебил сам Гера:

– И не только. Днем меня «вели» в Киеве.

Анатолий кивнул:

– Как раз в это время в помощь отсутствующим отправились еще два человека. Потом на «базу» вернулись трое. Значит, на ночь у особняка оставили одного наблюдателя. А на лесопилке – семеро. Здесь наружный периметр охраняют очень небрежно…

– Командир! Они нас абсолютно не ждут! Надо…

– Утихомирься, торопыга! Но действительно: только один оперативник прогуливается вокруг строений часа полтора-два, потом меняется. Иногда еще кто-то выходит по надобности. Думаю, момент пересменки – самое удобное время для нападения: можно сразу троих снаружи застать. Похищенную девочку ни разу не видели.

Талеев обратился к Анатолию:

– Так что ты там говорил про амуницию?

– Это форменная клевета нашего олимпийца! – воскликнул Вадим. – Только самое необходимое…

– Ага! И цирковой реквизит тоже?

– Специально для командира объясняю. А тебе-то стыдно не знать! На заряжание боевого арбалета уходит как минимум две секунды. Плюс сам выстрел. Итого – три. А я из лука за одну секунду выпускаю две… нет, три стрелы! Хочешь поговорить о моей меткости по сравнению с лазерным прицелом арбалета?

– А зачем все остальное в таких количествах? – не сдавался Анатолий.

– В разумных! – отрезал Вадик.

– Брэк! – вмешался Гера. – Я понял, что с оружием все в порядке. – Толя лишь красноречиво хмыкнул. – Когда у них смена наружного поста?

Майский посмотрел на часы:

– Ориентировочно, через… 40–50 минут. – И добавил извиняюще: – Не придерживаются они точного графика, патрон. Разгильдяи!

– Тогда поторопимся: за десять минут надо быть на месте!

Действительно, друзья легко приблизились к лесопилке метров на сорок. Когда они удобно устраивались за толстым стволом высокого дерева, слева, почти вплотную, абсолютно бесшумно возникла темная фигура, и послышался еле уловимый шепот:

– С благополучным прибытием, ребята!

Все трое одновременно повернули головы на звук.

– Тьфу-тьфу-тьфу, пусть моя смерть ко мне так же незаметно подкрадется!

– Привет, Галчонок!

– Здравствуй, командир!

Даже по тихому шепоту девушки было заметно, как она рада встрече. Но отрапортовала серьезно и коротко:

– Снаружи один боец-дозорный, вон у тех развалин. – Она рукой указала на темный холм, больше похожий просто на бесформенную груду кирпичей. – Сейчас пойдет обратно, к главному входу. Там смена может произойти каждую минуту.

– Значит, начинаем! Я подстрахую Вадима снаружи. Вы с Толей пойдете внутрь первыми, и – на правую половину. Мы возьмем левую. Осечек быть не должно: внутри заложник, и мы не знаем, где именно. Работаем на поражение, кроме последнего этапа. Всем ясно?

Без единого звука Гюльчатай и Толя растворились в рассветном полумраке. Вадим по дуге начал ползком приближаться к месту ожидаемой пересменки. Талеев двигался в нескольких метрах от него. Удобная точка нашлась шагах в двадцати. Аракчеев лег на живот, вытянувшись во весь рост, и, не торопясь, достал из-за спины небольшой круто изогнутый лук. Потом оттуда же вытянул три длинные стрелы и аккуратно положил их справа от себя, строго параллельно, остриями вперед. Затем он замер, напряженно вглядываясь в открытый входной проем.

Ждать пришлось четыре минуты. К этому времени сменяющийся дозорный уже нетерпеливо переминался у самой лесопилки. Наконец послышался приглушенный оклик, и из-под навеса крыши на «пятачок» у дверей выступили сразу два новых бойца. Вадим показал невидимому журналисту поднятый большой палец: «Какой расчет, а?» Три охранника сблизились…

Вадик резко поднялся, опершись на одно колено. В его левой руке был зажат лук, и стрела уже упиралась в натянутую тетиву своим оперенным концом. Ухо Талеева, находящегося всего в пяти шагах от стрелка, уловило лишь характерный свист летящей стрелы. Правда, он показался журналисту чуть затянутым, примерно на одну секунду. Но все три бойца беззвучно рухнули на землю!

Аракчеев сорвался с места еще раньше, чем тело последнего охранника коснулось земли. За ним, низко пригибаясь, следовал Гера. У лежащих тел оба ненадолго остановились. Все три стрелы пронзили горла своих жертв. Судя по мгновенной смерти, они безошибочно пробили сонную артерию. Теперь большой палец вверх выставил Талев: «Отлично!»

Из-за угла барака в проем метнулись две тени, и тут же послышался негромкий хлопок пистолетного выстрела. Вадим и Гера устремились ко входу. На самом пороге они увидели еще одного бойца опергруппы. Наверно, он шел буквально следом за двумя своими товарищами. А теперь неподвижно лежал на бетонном полу с аккуратной «фирменной» Толиной дырочкой во лбу между бровей. Талеев повернул налево.

Главный цех лесопилки располагался в дальнем конце барака, а сразу от торцового входа шел коридор, по обеим сторонам которого когда-то размещались подсобки и кабинеты. Теперь разделяющие их стены были практически разрушены, а на сгнивших и обвалившихся деревянных потолочных перекрытиях уцелело всего несколько поперечных балок.

Звук выстрела, хоть и подавленный глушителем, долетел, как видно, не только до ушей друзей. Едва журналист сделал несколько осторожных шагов в обход остатков межкабинетной стенки, как получил сильнейший удар увесистым обломком бревна в район живота и груди. Его отбросило на груду щебня, пистолет отлетел в сторону, и тут же новый удар чуть не размозжил ему голову. Гера успел лишь резко повернуться на бок и наугад махнуть перед собой вытянутой ногой. Это движение выбило бревно из рук нападавшего, но не остановило его. Уже в следующую секунду Талеев с трудом перехватил у своего горла руку бойца с длинным и тяжелым тесаком. Нападавший навалился на рукоять ножа всем телом и даже задействовал вторую руку, чтобы додавить острие вниз.

Это стало его роковой ошибкой: он лишил себя твердой точки опоры. Гера тут же резко и сильно дернул вбок кисть противника. Тесак по рукоять вонзился в щебень в нескольких миллиметрах от шеи журналиста, а сам боец рухнул всем весом на своего, казалось, поверженного врага. Открытый рот Талеева уткнулся в податливую мякоть незащищенной шеи, а зубы сомкнулись на его трахее. Послышался глухой хруст, и в лицо журналиста ударил фонтан крови…

Подскочивший Вадим двумя руками отбросил оперативника в сторону и замер на секунду, испуганно уставясь на сплошь залитую кровью голову своего командира. Талеев, отплевываясь, начал подниматься. Вадик перевел взгляд на отброшенное тело, потом снова посмотрел на журналиста:

– Так… это… командир, ты ж его загрыз!

Гера утер лицо рукавом:

– А, по-твоему, я его расцеловать должен был? Взасос, да?!

Лицо Вадима расплылось в улыбке:

– Так, может, он тебя просто пощекотать хотел. Игриво…

Талеев подобрал пистолет:

– Марш вперед, игрунчик!

– Так их теперь всего двое осталось!

– Чтобы убить девочку, и одного хватит, а мы уже нашумели.

Майский и Алексеева продвигались по правой стороне барака чуть впереди другой пары. Здесь даже сохранились неразрушенными стены двух кабинетов. Правда, на месте обвалившегося потолка торчали одни толстые балки и отсутствовали входные двери, но в одном из этих помещений они обнаружили стол с остатками недавней трапезы и целую батарею бутылок с минеральной водой.

Галина сделала несколько шагов в глубь кабинета, намереваясь обойти стол и осмотреть короткий узкий внутренний коридорчик, ведущий вдоль окон в основной цех. Но опасность поджидала ее с другой стороны. На толстой потолочной балке залег один из оперативников. Снизу он был абсолютно незаметен. Когда девушка оказалась под ним, боец неслышно переместился к краю балки и бросился вниз на свою жертву…

Нет никакого сомнения, что подобный прием гарантировал стопроцентный результат. Если бы на месте Гюльчатай оказался любой другой член Команды. Но в жилах девушки текла кровь обитателей северных районов Афганистана или Ирана. Для этих жителей высокогорья любое, едва ощутимое дуновение ветра, чуть слышный скрип камней или неясный шорох означали: опасность именно сверху! Она всегда таилась не за углом или крутым поворотом, как в городе, а наверху: оттуда приходили обвалы и сели, оттуда спускались лавины и летели вниз обломки скал, там поджидал притаившийся враг…

С грацией и скоростью пантеры девушка отпрыгнула в сторону. Оперативник оказался отлично подготовлен. Даже промахнувшись, он, как кошка, приземлился на все четыре конечности и уже через мгновение был готов ринуться в бой…

Но уже через половину этого мгновения Гюльчатай оказалась у него на спине. Кисть ее левой руки легла на лоб противника и резко запрокинула назад его голову, а в правой тускло блеснул кинжал африди – одного из больших афганских племен на северо-западе Индии – с листовидным изогнутым клинком. Последовал мгновенный колющий удар, и конвульсивная дрожь сотрясла все тело бойца. Его руки и ноги разъехались в стороны, а голова уткнулась в бетонный пол. Он был мертв.

Какая-то неясная тень метнулась в глубине узкого внутреннего коридорчика. Следовавший за Алексеевой Толя бросился туда. Пробежав десяток метров вдоль череды окон, он оказался в просторном помещении главного цеха. Туда же с левой стороны выскочили Талеев и Вадим. Кроме них, в цеху никого не было. Друзья напряженно оглядывались, когда в противоположном углу еле слышно щелкнул «язычок» автоматического замка. Мужчины устремились в этом направлении, чуть позади за ними шла Гюльчатай.

За уцелевшим остовом какого-то станка виднелась узкая ржавая дверь с зарешеченным окошком. Вероятно, когда-то за ней располагалась инструментальная кладовая. Щелчок замка донесся именно отсюда. Анатолий слегка отстранил рукой своих товарищей и выпустил пять пуль подряд вокруг скважины для ключа. Внутренний накладной замок был выбит. Талеев сбоку распахнул дверь. Выстрелов не последовало. Тогда в проем поочередно и осторожно зашли Аракчеев и Майский.

В помещении не было окон и другой двери. Вдоль правой стены тянулись неширокие металлические стеллажи, заваленные грудами мусора. Напротив них в дальнем углу, рядом с низкой деревянной кушеткой со скомканным зеленым одеялом, стояла хрупкая девочка лет восьми. Она не шевелилась и не плакала. К ее груди широким скотчем были примотаны несколько толовых шашек, опутанных разноцветными проводами, а к голове приставлено длинное дуло автоматического пистолета.

Оружие держал в левой руке высокий черноволосый мужчина в комбинезоне «хаки». В поднятом вверх правом кулаке он сжимал черный предмет, похожий на ребристую рукоять револьвера. Мужчина громко кричал:

– Всем оставаться на своих местах! Опустить оружие на пол!! Я взорву «пояс»! Стоит мне разжать ладонь, и здесь никто не уцелеет!!

Очень медленно Вадим и Анатолий начали опускать свои пистолеты. Они не двигались вперед от двери, но чуть заметно перемещались в стороны друг от друга: так мужчине будет труднее держать их одновременно в поле своего зрения. Они даже сумели быстро переглянуться, слегка прикрыв глаза, в знак полного взаимопонимания.