Текст книги "Пуля в подарок"

Глава четвертая
У смерти синие глаза

На светофоре был зеленый, но переходить дорогу никто не торопился: ни пешеходов, ни машин в этот глухой ночной час не наблюдалось. Из косо сыплющейся с неба дождевой мути глядели неразборчивые рекламы по ту сторону проспекта.

Артем прибавил шагу, но когда его подошвы коснулись бровки, светофор едва слышно щелкнул и выдал красный колер.

Отец Кирилл служил сегодня всенощную. В уютной церкви народу было мало – все больше старушки да пара молодух с потухшими глазами в криво сидящих платочках. Золоченый священник кивнул Артему и продолжил свое раскатистое пение. Пока шла служба, отец Кирилл еще раз взглянул в сторону Артема, и тот понял, что батюшка хочет с ним поговорить, когда все закончится…

Священник в простой черной рясе стоял перед иконостасом, кладя широкие кресты на грудь и плечи. Прихожане разбрелись. Молились только две серенькие старушки и женщина в широком плаще, из-под которого выбивался край вечернего платья. Подкрашенные глаза незнакомки остановились на вошедшем Артеме и снова уставились в ряд золоченых икон.

– Пришел? – подойдя, тихо сказал священник. – Что у тебя? Бледный какой-то…

– В плену я, батюшка, побывал, – так же тихо ответил Артем. – Дай, думаю, к вам зайду…

– А что ж воскресным утром время не выбрал? – укоризненно покачал головой священник. – День нынче пасмурный: две старушки, одна блудница и капитан спецназа… Как Бог-то все устраивает!

Отец Кирилл когда-то крестил Артема. Неожиданно для самого Тарасова, религиозная формальность, которой, впрочем, придавали значение многие его товарищи, обернулась искренним интересом. Священник не отказывал в беседе, давал иногда умный совет, хотя и поддразнивал капитана: мол, хорошо мужику – Бога забыл…

Поговорили коротко. Артему стало теплее на душе.

– Возьми-ка книжечку – тут все написано, – протянул отец Кирилл тонкую брошюрку с православным крестом на обложке. – Божией Матери Свято-Крестовской молись каждый день утречком – жив будешь и в плен больше не попадешь. И я за тебя молиться стану.

– «Агаряне» – это чеченцы, что ли? – поинтересовался Артем, листая страницы.

– Выходит, они, – вздохнул отец Кирилл. – Только ты больше не об агарянах думай, а о Боге… Понял меня, воин?

– Так точно! – усмехнулся Тарасов и тут же смягчил свою неуместную иронию: – Буду стараться, батюшка…

Джип вынырнул из-за шелестящей завесы дождя как раз в тот момент, когда Артем топал по «зебре». Свет фар воткнулся в пешехода, поймал его, как бабочку, разросся, смешался с гулом мотора.

Машина промчалась на красный в сантиметрах от пешехода, забрызгав его серой жижей.

– Козел! – ругнулся Артем и двинулся прямо к припаркованным под билбордом «Жигулям».

– Подъем! Чичи прорвались! – хулиганисто рявкнул он, распахивая дверцу.

Сидевший за рулем спокойно поднял голову и проговорил:

– Чего орешь? Я не сплю – глаза только прикрыл… Тебя, между прочим, час и сорок минут не было… Сколько палок кинул?

– Четыре, – усаживаясь в салон, ответил Артем.

– Ого! – заводя мотор, отозвался водитель. – Как-нибудь поподробнее расскажешь…

Знать о том, где на самом деле был этой ночью капитан спецбатальона «Гамма» Тарасов, водителю штатных «Жигулей» не полагалось.

Удобно устроившись на заднем сиденье, Артем вынул из внутреннего кармана слежавшийся носовой платок и брошюрку отца Кирилла. Раскрыл на четвертой страничке, там, где была нарисована женщина с ребенком, и шепотом прочитал: «Через святую Твою икону, явленную на Кавказе, о Владычице, люди града Святого Креста от страшнаго агарянскаго нападения чудесно свободила еси, Благая Вратарнице! Пленение, скорбь и узы в радость и свободу пременила еси, Скоропослушнице наша. Молим Тя, Матерь Божия, и на будущее время защищай всех, на Кавказе живущих чад Твоих, от восстающих и обидящих нас, непрестанно молящеся у Креста Сына Твоего, Всенепорочная…»

Он еще полистал и нашел такие слова: «Явление Богородицы произошло, когда банда Шамиля Басаева захватила заложников в городе Святой Крест (Буденновск) и удерживала их на территории районной больницы. В ночь с субботы 17 на воскресенье 18 июня 1995 года некоторые жители увидели огненное сияющее облако, которое, опустившись на крышу больницы, растаяло. Утром, приблизительно в 9 – 10 часов, после штурма больницы русскими солдатами (там, где раньше был монастырь) в воздухе предстала Пресвятая Богородица, молящаяся справа от облачного светящегося Креста. К сороковинам трагедии была изготовлена и освящена новонаписанная икона Божией Матери «Свято-Крестовская». Празднование ей было определено совершать 18 июня».

– Не знал, что Буденновск Святым Крестом раньше назывался, – пробормотал Тарасов.

– Что ты там шепчешь? – обернулся водитель.

– Да так, сам с собой беседую…

– Бывает, – согласился водитель, проскакивая светофор на красный.

На базе «Гаммы» шли регламентные работы. Только что приехавший Артем с удовольствием отметил во всем деловитость и подтянутость. Не иначе, батя принялся закручивать гайки. Пробежали бойцы в заляпанных краской робах. Прошагал, задумчиво грызя травинку, знакомый лейтенант из группы информационной поддержки; на боку у лейтенанта болтался противогаз. Гудели в автопарке моторы. Раздавались резкие команды и деревянный грохот разгружаемых ящиков.

Мезенцев ждал Тарасова в насквозь прокуренном кабинете на втором этаже штаба.

– Ну, воин, прибыл из горячей точки, говоришь? – хмуро проговорил полковник. – Нагулялся на свежем горном воздухе? Тут Москва каждый день в гостях – не продохнуть… До конца недели приказываю оставаться в расположении части. А чтобы дурака не валял, будешь читать молодняку тактику… Да, и акт о списании спецсредства связи у начштаба подпиши…

Тарасову хотелось спросить батю о многом, но не та сейчас была минута. Пришлось оставить вопросы при себе.

– Есть! – молодцевато щелкнул каблуками Артем, зная, что батя смерть как не любит этого проявления армейского подобострастия.

– Вперед, – буркнул полковник. – Конспекты прошлогодние в учебной роте возьмешь…

Через час Артем с папкой под мышкой вошел в аудиторию – огороженное фанерными щитами подобие беседки, укрытое болотно-зеленой камуфляжной сеткой. Аудитория по стойке «смирно» приветствовала капитана Тарасова.

– Тактика, ребята, это когда два бойца застали боевиков, только что выпивших и закусивших, врасплох и посекли из автоматов в мелкую капусту, – бросив папку на стол, сказал Тарасов. – При этом соотношение сил – где-то один к десяти…

– А что такое оперативная задача? – спросил какой-то умник.

– Это то же самое, только на одного нашего бойца – двадцать боевиков…

– Товарищ капитан! Вас комбат срочно вызывает! – крикнули из-за камуфляжной сетки.

– А вот это уже стратегия, – подняв палец, сообщил Артем и вышел под гул аудитории, забыв свою папку на столе.

Комбат курил, сидя за столом. Пепельница перед ним была полна окурков.

– Поигрались, и хватит! – грохнул бас Мезенцева. – Все меняется – вдруг и надолго. Мне только что звонили насчет тебя из Москвы. Странный звонок… Я дал абоненту твой мобильный, хотя это и против правил… Что смотришь? Вопросы есть? Меньше вопросов – больше ответов, знаешь? Отправляйся в Москву, передохни пару суток. Может, позвонит тот человек…

Итак, впереди были два выходных.

Выйдя из кабинета, Тарасов только головой покачал: непредсказуемым батя становится. Времена такие…

После нервной прогулки по Воробьевым горам со злой, как чертенок, Алькой, – зачем ее туда потащило? В кафе могли бы посидеть! – Артем возвращался домой. Личная жизнь становилась все более неясной.

– Командировки, командировки… – сетовала Алька. – Ты осесть в Москве думаешь или нет?! Все войны закончились, а ты шныряешь по стране – где бы еще пострелять! Как маленький, ей-богу…

– Я не шныряю – меня посылают… – пробовал оправдаться Тарасов.

Алька откусила слишком большой кусок эскимо и заскулила: холод обжег зубы.

Прогулка была испорчена. Алька в отместку ушла домой, погрозив на прощанье наманикюренным пальчиком.

Мрачный возвращался Тарасов домой, на свою московскую квартиру.

– Можно вас на минутку? – окликнули Артема у самого парадного.

Паренек корректного вида говорил без акцента, хотя в нем сразу можно было узнать горячего кавказского парня.

– Чего надо? – спросил Артем без раздражения.

– Вас хочет видеть один человек…

Паренек выступил на свет, и Тарасов понял, что угрозы от молодого джигита не исходит.

– Кто?

– Ихсан…

Прозвучавшее имя авторитетного вора в законе заставило Артема многозначительно поджать губы. Уж кто-кто, а Ихсан имел что сказать капитану спецназа, изъездившему Чечню вдоль и поперек с не самыми мирными намерениями.

«Один и без оружия», – подумал о себе Тарасов, а вслух сказал:

– Поехали…

Стального окраса «Опель» стоял здесь же, на асфальтовой дорожке. Паренек предупредительно открыл перед Артемом заднюю дверцу. Машина, колыхнувшись на бордюре, покатила в сторону главной улицы.

Через час они были в неприметном офисе на Покровке. Ихсан – рослый мужик с двумя шрамами, причудливо украсившими его лицо, – встречал гостя в полуосвещенном коридоре.

– Откуда знаешь меня? – вместо приветствия спросил Артем.

– Мне правильно сообщили: ты в 2001-м лично Афганца брал? – вопросом на вопрос ответил Ихсан.

– Допустим… И что?

– А то, что Афганец откинулся по амнистии и тебя в Москве сегодня видел. Ты мороженое кушал и с девушкой гулял… Уважает тебя Афганец: говорил, что ты трех его джигитов положил, пока до него самого добрался… Продолжать надо?

Тарасов пожал плечами:

– У Афганца ко мне претензии, что ли? Я его самого мог тогда на месте завалить, но решил доставить по назначению – то есть по закону сделать…

– Догадываюсь, что по закону, – кивнул Ихсан. – Потому к тебе и обращаюсь…

Артем хлопнул ладонью по столу и проговорил:

– Хватит предисловий, уважаемый! Даю тебе пять минут. Если не раздуплишься, я встану и уйду. И твоя охрана, заметь, меня не остановит…

– И об этом догадываюсь, – загадочно промерцал глазами Ихсан. – В двух словах: я знаю Умара. Этот человек мутит воду, льет кровь и торгует наркотиками. И я готов отдать тебе Умара. Лично тебе, Тарасов. Мои земляки получат мир, а ты – медаль…

– Орден, – иронически поправил Артем. – Если так, давешней ошибки с Афганцем я не повторю и Умару лично горло перережу…

– Правильно! – с жаром подхватил Ихсан. – Но ты сам понимаешь, что мое имя не должно всплыть ни при каком раскладе. Поэтому постарайся не попасть в плен: бойцы Умара пытать еще не разучились…

– Считай, что моим словом ты уже заручился, – сказал Тарасов. – Ну, сказывай, где Умара искать, агарянин…

Ихсан не понял, что значит «агарянин», но обижаться не стал.

– Я ведь твоему командиру не зря позвонил, – сказал авторитет. – Думаешь, легко было его телефончик получить? Так вот, записывай координаты…

Артем записывал телефоны, соображая, должен ли он будет доложить Мезенцеву содержание этого странного разговора. Выйдя из офиса, он принял окончательное решение: не перегружать батю лишней информацией.

Слухи о стрельбе и трупах в Чечне доходили до Ростова-на-Дону и прочно оседали в обывательских мозгах. Марина сидела в офисе своей газеты, анализируя по каплям просачивающуюся информацию. Она отложила на дальнюю полку репортаж о губернаторе, заботящемся о пенсионерах и малоимущих, целиком погрузившись в вечную кавказскую проблему. Выпускающий редактор Коля уже дважды прибегал, экспансивно требуя сдать материал к сроку, но Марина отмахивалась от назойливого хлыща. Картинка последних событий складывалась перед ней, как мозаика. Вырисовывалась серьезная аналитическая статья, которой она, начинающий журналист, может козырнуть перед зазнавшимися столичными коллегами. Нужно позвонить в «Московский комсомолец», есть там один неравнодушный человек…

– Марина, ну черт возьми! – заныл Коля, в очередной раз вырастая в дверях.

– Иди ты! – окрысилась Марина.

– К тебе тут мальчик, – сказал Коля. – Говорит, что у него для тебя интересные сведения…

Чернявый мальчик вошел следом и, мягко выговаривая звук «г», проговорил:

– Здравствуйте! Это вы, говорят, Чечней занимаетесь?

– Я, а что? – улыбнулась Марина симпатичному гостю.

– Где мы можем поговорить без свидетелей? – поинтересовался мальчик.

– Да в кафе на углу. Пошли!

Выпускающий редактор визгливо заорал вслед:

– Марина, а материал?! Применю штрафные санкции, так и знай!..

По дороге Марина спросила:

– Тебя как зовут?

– Дмитрусь… пардон: Дима, – ответил чернявый.

– Ты оттуда?

– Нет, что вы!..

Они вышли из здания редакции, миновали сигаретный ларек.

– Теперь сюда, – указала Марина в сторону переулка. – Срежем путь… Я диктофон забыла на столе. Может, вернуться? Блокнот я все-таки взяла… что… ах…

Лицо девушки с расширенными глазами обернулось к Дмитрусю.

Для верности он выдернул нож из-под обтянутой футболкой тощей лопатки и погрузил его еще раз. Подхватив обмякшее тело, уложил Марину у стены и быстрыми шагами миновал полутемный проулок.

Никто не заметил.

Через час Миша Тарасов звонил Артему.

– Брат, убили ее!.. Марину мою убили!.. Застрелили!.. Я не знаю…

И Миша расплакался, некрасиво подвывая басом.

– Не чепуши. Я прилечу завтра, – сжав зубы, ответил Тарасов. – Жди!

Артем вытряс из своей папочки конспекты занятий и вложил туда коряво исписанный лист. Бегом пересек плац и взлетел на ступеньки штаба. Батя как раз что-то втолковывал дежурному.

– Разрешите обратиться, товариш полковник?

– Ну? – обернулся Мезенцев.

– Товарищ полковник, мне нужно…

– Что в папке? – ткнул пальцем Мезенцев.

– Это рапорт.

– Насчет чего?

– Насчет недельного отпуска.

– Совсем охренел, что ли?! – возмутился комбат. – С каких таких делов? А, Тарасов?!

– Мне срочно нужен отпуск.

– Отставить! – рыкнул Мезенцев.

– У меня и второй рапорт есть, – сказал Артем. – Насчет увольнения из Вооруженных сил.

– Совсем охренели офицеры! – почти простонал полковник. – Батальон, того и гляди, в Ханкалу кинут в полном составе, а этот…

– Вот потому и рапорт, товарищ полковник.

Подкатил к крыльцу «газик» комбата.

– Давай свою бумажку, – буркнул батя.

– Какую из двух?

– Рапорт об отпуске, мля!

Поставив размашистую подпись, Мезенцев прыгнул в «газик» и укатил.

– Что вы и вправду, товарищ капитан! – сказал дежурный прапорщик, все это время стоявший навытяжку перед комбатом. – Тут такие дела завариваются…

– Не умничай, салабон! – сердито бросил Артем и заторопился к себе: час на сборы, и можно еще успеть на самолет.

Опять с Алькой не попрощался, черт!

Увидев восковое лицо Марины, мирно лежащей в гробу, Артем почему-то вспомнил об Альке, и ему сделалось грустно. Злость и ненависть к Умару – в том, что это дело рук полевого, Тарасов не сомневался ни минуты – сменились острым желанием мести. Смерть Умара стала фактом, не подлежащим обсуждению. Артем знал, что приехал в Ростов, к воротам Кавказа, вовсе не на похороны.

Зареванный, с утра пьяный Миша, прижав руки к груди, неотрывно смотрел на бледно-восковую покойницу. «В кого он такой? – размышлял Артем, глядя на Тарасова-младшего. – Мало его в школе лупили… Или, наоборот, слишком часто…»

На поминки Тарасов-старший решил не оставаться. Какое ему, собственно, дело до несостоявшейся родственницы?

Артем тронул брата за плечо:

– Успокойся! Не смеши народ! Ей там лучше…

«Чем с тобой, сопляк», – чуть не добавил Тарасов-старший, но вовремя заткнулся: не место и не время.

Он ушел из родительского дома, оставив родных и близких хлопотать вокруг страшной Маринкиной смерти. «Мне привет от Умара, – думал Артем, шагая по Ростову с сигаретой в зубах. – Скоро увидимся, полевой… скоро…»

Поезд «Ростов-Главный – Грозный» уходил в 21.53. Артем забрался на свою верхнюю полку. Он внимательно наблюдал за пассажирами в зале ожидания и на перроне. Подозрительных не оказалось.

Поезд тронулся. Мимо вагона нарочито медленно прошел военный патруль.

Ночью Тарасов не мог уснуть. Он был свободен – он сам отдал себе приказ и сам готовился выполнить его. «Как там «лешие» из «Шишкина леса»? – подумал он. – Обойдется батя пока без меня».

В Грозном на вокзале было нервно. Разгружались прибывшие из Ростова пассажиры, галдели встречающие.

Маршрутка вырулила на улицу Ленина, нырнула в тоннель под зеленую вывеску с надписью «Грозный». Вдали прорисовались минареты мечети.

Артем видел этот город уже лежащим в руинах и плохо представлял, как выглядит столица мятежной республики в мирное время. Чистые, недавно вымощенные свежей плиткой тротуары, фонтаны и клумбы. Власть сделала разбитый город красивым и парадным. Вот и памятник Ахмаду Кадырову поставили, Героя России дали первому президенту, только потом памятник сняли. Бывает… И только вооруженные автоматами менты на улицах напоминают, что в Грозном все спокойно…

«Здесь танки горели, – вспоминал Артем, поглядывая в окошко. – Они прорывались к «Минутке» и напоролись… А здесь были кучей навалены человеческие ошметки – вперемешку, наши и духовские… Мы тогда уходили на зачистку девятиэтажек, а пехотный капитан все удивлялся, почему мы без броников и «сфер»… Да, двоих тогда потерял «Шишкин лес» – как и вот недавно…»

Площадь «Минутка». Транспортная развязка, раскинувшая пять рукавов в разные стороны света. Ничего о ней, проклятой, ни слова… Только матери бойцов майкопской бригады помнят. Все помнят…

Арби – человек, на которого Артема вывел Ихсан, – ждал гостя на окраине, в частном секторе. Когда Тарасов выбрался из маршрутки и ловил такси, к нему вразвалку подошла парочка патрульных ментов: оба местные, судя по виду, с автоматами наперевес. Привычка у них тут такая – автомат на плечо не вешать.

– Ваши документы, гражданин! – козырнул блюститель порядка.

Артем подал офицерскую книжку.

– Вы здесь зачем, товарищ капитан? – изучив фото, поднял глаза патрульный.

– По местам боевой славы путешествую, – ответил Тарасов. – Хочется вспомнить кое-что…

– Всего доброго тогда, – козырнул мент. – Только поосторожнее путешествуйте. И за город не стоит ездить. Береженого бог бережет…

Артема встречали: настороженные глаза сверкнули в глазок на железной калитке. Скрежетнул замок.

– Артем из Москвы. От Ихсана, – сообщил Тарасов.

Молодые чернявые парни встречали Тарасова, держа руки сложенными на груди. Под мышкой у каждого топорщилась пистолетная кобура.

С неприязнью оглядели охранники Артема и повели в дом.

Бритый наголо Арби встретил Тарасова в гостиной. Золотые зубы видны сквозь тонкую улыбку. Платиновая тяжелая цепь на жилистой шее. Уголовный авторитет южного розлива. «О твоем прошлом, уважаемый, спрашивать не буду, – подумал Артем, улыбаясь в ответ. – Придет время…»

После кратких расспросов о здоровье и делах Ихсана в столице Арби перешел к делу.

– У меня на Умара большой зуб имеется, как вы, русские, говорите, – сказал он. – Он лезет, куда не просят, он опять войны хочет… А я войны не хочу – я хочу спокойно делать свои дела, как делают их в Солнцево…

И чич усмехнулся уголками рта.

– У Ихсана зуб на Умара еще больше, – продолжал хозяин. – Ты знаешь, наверное. И у тебя тоже… Как все совпадает, правда?

– Он мой кровник, как вы, чеченцы, говорите, – заметил Артем.

– Не спрашиваю, кто ты, но вижу, что из серьезных ребят, – польстил Арби. – Дам оружие. Если надо, денег дам, только…

– Что «только»? – спросил Тарасов.

– У нас старая байка есть, – спрятав улыбку, негромко проговорил Арби. – Однажды поймали чеченцы своего кровника. Тот говорит: «Ваша взяла! Только перед тем как вы меня зарежете, дайте мне чашу воды – пить очень хочу». – «Хорошо, – говорят ему, – пока ты не выпьешь эту чашу, будешь жить». Кровник взял чашу и выплеснул воду на камни. И его оставили в живых…

– Ты это к чему? – спросил Тарасов.

– Умар не должен вылить свою воду, – ответил Арби.

Они прошли по богато обставленному дому. Вроде летучей мыши, мелькнула и пропала за углом женщина в темной одежде.

– А ты хромаешь почему? Ранен был? – спросил Артем.

Арби грустно усмехнулся:

– Ранен?! Меня десантники в первую войну допрашивали, на правой ступне три пальца отстрелили.

– Ты за Дудаева воевал разве?

– Я вор, мне воевать не положено. Просто автомат у меня с собой в машине был, вот и взяли… Ладно, уважаемый, хватит о прошлом! Об Умаре думать будем.

Арби провел Тарасова к подвальному помещению.

– Вооружайся! – сказал чеченец, поколдовав над цифровым замком и широко откидывая крышку лаза.

Засветилась лампочка под черным потолком. В железном шкафу за тяжелой дверью помещался арсенал вора в законе.

В такие минуты Артем напоминал себе персонажа из фильма юности, сыгранного Арни Шварцем. Деловито надув желваки на скульптурных скулах, Мистер Вселенная экипировался по последнему слову военной науки – штурмовая винтовка, пистолет, гранаты… Словом, не Арнольд Шварценеггер, а сержант рязанского ОМОНа, готовящийся к разгону демонстрации пенсионеров. Да, еще и американский морпеховский десантный нож брал с собой Шварц. Хм, видал Артем этот нож – лезвие против нашего «Медведя» никуда не годится…

«Штурмовой винтовки нам по штату не полагается, – думал Артем. – А вот офицерская книжка может пригодиться, если на патруль или на ментов ненароком наскочу…»

– Пластит есть? Или другая взрывчатка? – спросил Тарасов.

– Слово «пластит» в российской Чечне вслух произносить не рекомендуется, – ухмыльнулся Арби. – Нету, дорогой! Рад бы, да нету. Гранат, кстати, тоже…

«Хитрит, зараза!» – понял Артем, но о взрывчатке больше решил не заговаривать.

– Все оружие чистое, – сообщил Арби. – Потом утопить в реке не забудь.

– А ты уверен, что Умар будет в Урус-Мартане? – укладывая оружие в спортивную сумку, спросил Тарасов.

– Будет… Я за эту информацию немалые деньги заплатил, – ответил авторитет. – У него там ребенок больной, внебрачный… От русской, кстати. К ребенку и ездит… Если что, так ты ребенка не тронь.

– Какой разговор! – кивнул Артем и выпрямился, подбросив свою сумку. – Нетяжелая! Налегке, как говорится, легче…

– Хохлы пока оправдывают деньги, которые я им плачу, – говорил Умар, сидящий на переднем сиденье рядом с водителем. – Брат, когда будете брать тот дом, пускай их вперед: у них рожи доверие вызывают. Пусть разведают вначале…

– По мне, брат, так я бы ни с какими славянами не связывался, – отозвался Джохар, двоюродный племянник полевого и его заместитель. – Что русский, что хохол – все равно неверная свинья…

– И свинья на войне бывает полезной, – усмехнулся Умар. – На войне, старики говорят, даже свинину можно есть, когда ничего другого нету…

– Тьфу!

Джохар сплюнул и стал смотреть в окошко. Через минуту он спросил:

– Ты уверен, что парней для охраны не нужно оставлять?

– Сказал ведь уже, – отмахнулся полевой. – А ты, брат, главное помни: действуйте строго по плану. Без шуток, понял?

– Ты так говоришь, будто мы в последний раз видимся, – возразил Джохар.

Умар в свою очередь сплюнул.

Впереди замаячили постройки Урус-Мартана. Водитель прибавил скорость.

Упали сумерки.

До Урус-Мартана Тарасова подбросил частник на «Жигулях», не спрашивавший лишнего.

Малоэтажный городок встречал гостя мелким дождем. Проехали мимо административного здания, углубились в улицы.

– Здесь останови! – ткнул пальцем Артем.

«Жигули» исчезли за поворотом.

Да, Ихсан хорошо описал это место: подворье за высоким дощатым забором, глухая калитка, а там, поодаль, – пустырь.

Незамеченным Тарасов зашел в кусты, присел и раздернул «молнию» на сумке. «Гюрза» двойного действия с бронебойными пулями – это вам не хваленый «магнум». Рвет бронежилет на раз, любую машину насквозь прошивает. Плюс запасная обойма… Кобуру Артем размял – уж очень сновья скрипит. Потом он заботливо обмотал рукоятку пистолета изолентой: там предохранитель, можно неловко, не до конца пальцами сжать – и лопухнуться насмерть, не успев выстрелить.

Боевой нож от неизвестной фирмы – китайский, конечно, – лезвие у основания слабовато, но ничего, сойдет. И наплечные ножны имеются: незаменимая штука.

Теперь ждать. Сколько понадобится – час, два, всю ночь. Дом выглядит пустым – ни огонька. В почти полной темноте Тарасов, крадучись, обошел дом, убедившись в том, что забор по периметру не имеет лазеек. Вот и светящееся окошко – одно-единственное в середине глухой стены… Надо ждать, а потом импровизировать: этого комбат не любит, только какое бате дело до полевого командира Умара? Своих забот полон рот…

Сверкнули в проулке фары и спрятались, чтобы через секунду засиять с новой силой. Джип с Умаром на борту приближался. Полевой командир ехал на дальнем свете – похоже, бояться в Урус-Мартане ему было некого. Второй машины – с охраной – сзади не наблюдалось.

Артем, пригибаясь, перебежал пустырь и залег у сворачивающей к воротам дороги. Ему становилось обидно, что задачка решается так просто: стоит джипу поравняться с Тарасовым, как «Гюрза» искусает лакированное тело машины, разгрызет обшивку и издырявит тела пассажиров. Патронов Артем жалеть не будет: тридцати шести имеющихся хватит, чтобы сделать из джипа полное решето. Если понадобится, работу завершит нож…

Джип резко остановился. Фары погасли, но мотор работал. Дистанция для стрельбы великовата, а для отхода невыгодна. Куда он, черт?

Машина завернула в тыл дома. Луч фары-искателя скользнул по траве, кустам, едва не задев прижавшегося к земле Артема. Куда он?

Раздались голоса – двое разговаривали. Скрипнуло что-то.

Потайная калитка! Ну, черт чеченский…

«Хорош спец – запасной вход-выход не разглядел!» – укорил себя Тарасов и пополз вперед, широко загребая правой рукой с зажатым в ней стволом.

Джип стоял перед приоткрытой калиткой. Горел свет в салоне: никого, кроме водителя. Умар уже во дворе.

Свет фар ударил сзади, заставив Артема снова прижаться к земле. Вторая машина – вместительный «Опель» – причалила к забору, освещенному сильной лампой фонаря.

– Не послушался Арби, да? – приоткрыв дверцу, крикнул водитель джипа. – Вас прислал, да?

Из «Опеля» выгружались боевики в числе трех. Не скрываясь, они держали в руках автоматы Калашникова. Один из чичей встал у джипа, переговариваясь с водителем, двое вошли во двор. Потайная калитка захлопнулась – без единого шва.

«План меняется, – понял Тарасов. – Как там, за забором, с собачками дело обстоит?»

Лая не было слышно все то время, пока Артем таился в засаде. Голоса прозвучали у входа в дом и смолкли, только урчал невыключенный мотор «Опеля». Все так напоминало давнишнюю операцию, только рядом не было крепких ребят, готовых помочь своему командиру.

Артем оценил высоту забора, с силой вогнал нож в доски чуть выше уровня груди, оттолкнулся кроссовком от дрогнувшей рукоятки и через секунду был на гребне. Никто не заметил. Перегнувшись, Тарасов дернул нож и сунул обратно в ножны. Пригодится.

Мягко приземлившись на рыхлую землю, Тарасов скорее шестым чувством, чем зрением или слухом, почувствовал за спиной движение. Темное пятно бесшумно и быстро катилось со стороны дома.

Артем поудобнее перехватил рукоятку ножа и присел, сместив центр тяжести к земле. Из темноты на него несся сторожевой пес отличной выучки – зверюга даже не пикнула, сразу идя на задержание.

Тяжелый ротвейлер с хриплым рыком прыгнул, стремясь повалить врага. Тарасов заученным движением уклонился. Собака, вильнув в воздухе мускулистым телом, увернулась от удара – натаскана на нож.

Артем прыгнул в сторону, пытаясь обмануть пса. Ротвейлер, качнувшись на месте, бросился в повторную атаку. Все решала доля секунды, и выигрыш достался офицеру спецназа. Нож с треском, будто рассекая брезент, вошел в тугую плоть.

Довернув рукоятку на себя, Тарасов с силой отшвырнул хрипящего пса.

Через несколько секунд Артем, держа «Гюрзу» перед собой, уже огибал дом. Чич с автоматом на сгибе локтя стоял на крыльце, задрав голову к луне. Выстрел гулко раскатился в ночной тишине. Бронебойная пуля швырнула мертвого боевика плашмя на доски веранды. И запах пороха привычно ударил в нос – как из далекого детства вонь от игрушечных пистолетных пистонов…

«Водители не в счет, добежать не успеют, – пронеслась в голове Тарасова лихорадочная мысль. – Остаются Умар плюс два автоматчика… Может, кто еще в доме есть?»

Артем вбежал в дом. Краем глаза он вычислил движение в глубине коридора и послал туда две пули с разлетом в полметра. Крик. Женский. Падение тела.

«Издержки работы…»

На втором этаже разом заорали в два голоса.

– Вторая группа в обход вокруг дома! – во всю мощь легких проорал Тарасов и бросился к лестнице, стараясь производить как можно больше шума.

«Боевики будут прорываться. Стопудово – это их тактика…»

Загрохотали подошвы над головой. Автоматная очередь прогремела наверху в коридоре. Целились в никуда. Дудки – вниз не сунешься!..

Женский высокий крик. Детский плач… Ну не собственным же ребенком он прикроется?

Нет, Умар, уверенный, что попал в серьезную западню, решил уходить иначе.

С треском распахнулось то самое единственное окно на глухой стене. Артем вымахнул на веранду, держа угол дома на прицеле.

Первый с грязной русской бранью приземлился. Пули сыпанули в Тарасова острыми кусочками кирпича.

Загудели моторы: почуяв неладное, водители завели своих стальных коней.

Артем упал на землю, перекатился, послав три пули кряду в согнувшегося бегущего боевика, и попал: коротко взвизгнув, чич сковырнулся. Умар это или не Умар? Какая разница – там в доме еще двое вооруженных людей…

На подоконнике возник автоматный ствол, и грохот стрельбы, усиленный кирпичным эхом, был оглушительный.

«Да пошли вы! – подумал Артем, стремительно перебегая к забору. – На выходе встретимся».

Он вскинул «Гюрзу» и, выскальзывая в приоткрытую калитку, на бегу открыл огонь по машинам. Осело лобовое стекло джипа, отбросило на спинку сиденья водителя. «Опель» успел попятиться, но сразу получил свою порцию свинца. Артем был щедр: когда, всхлипнув мотором, «Опель» дернулся и встал, «Гюрза» сухо щелкнула. Восемнадцать патронов вышли мигом – это только в дешевых боевиках герой стреляет по двести раз кряду из штатного полицейского «Смит-вессона»…

Сменив обойму, Тарасов залег у колес джипа. Поливая ночь автоматным огнем, двое боевиков рвались наружу. Боевой темперамент не позволял чичам остановиться и проанализировать ситуацию.

Ахнула в стороне граната. Просвистели в кроне яблони злые осколки. Артем припал к земле. Что-то выстрелило внутри «Опеля», обдав жаром и вонючим дымом. Стонал с подвывом водитель.

Колыхнулись тени впереди. Первый боевик, визжа, полоснул автоматной очередью наугад. Тарасов резво перекатился и выстрелил. «Гюрза» выплюнула четыре вспышки. В полосе фонарного света было видно, как пули выбили из груди боевика фонтанчики крови. Чич обрушился навзничь уже мертвым.