Текст книги "Красная горка"

Набрав Сидоренко, Павел сказал, что подъедет примерно через полчаса. С наркоманом разговаривать совсем не хотелось, да и что он мог там узнать? Павел выехал из паркинга на улицу, и день встретил его ослепительным солнечным светом. Почему то сразу захотелось на море.

Двинув по относительно пустой Мосфильмовской в сторону Ленинского проспекта, следователь включил радио и постарался ни о чем не думать. Не так то просто опустошить голову, отречься от мыслей и забот, хотя бы на пять минут, но Синицын знал один способ. Он переключил магнитолу в режим USB и выбрал музыку для медитации. Слушая завораживающую мелодию, концентрируя внимание на звуках, Павлу удавалось держать голову свободной от мыслей. Так «пустоголовый» он, «на автомате», добрался до института органической химии. Обычно после такого упражнения настроение поднималось, появлялись энергия и энтузиазм, глаза вспыхивали искрами азарта, и молодой следователь с легкостью решал все те задачи, которые ставил перед ним текущий день. Но не в этот раз, сегодня не сработало. Ни плотный завтрак, ни своеобразная медитация не улучшили настроение. Может быть беседа с папиным другом исправит положение?

– Валерий Сергеевич, я у входа, – сухо отрапортовал по телефону Павел, поднявшись на крыльцо института.

– Так заходи, Павлик, – предложил криминалист, – поднимайся в кабинет, поболтаем, чайку попьем.

– Хорошо, – не раздумывая, согласился следователь.

Синицын поднялся на второй этаж учреждения и, предварительно постучав в дверь, вошел в кабинет Сидоренко.

– Здравствуйте, Валерий Сергеевич! – не сдержав эмоций, улыбнулся Павел.

– О-о-о! – вставая со стула, воскликнул пожилой профессор. – Привет дорогой! – ученый широко развел руки и пошел навстречу следователю. – Ну как поживаешь?

– Да вроде нормально, – обнимая друга отца, ответил детектив, – вот «висяк» дали, разгребаю потихонечку.

Следователь рассказал криминалисту историю конфликта с сыном генерала ФСБ, про свою ссылку в Подольск и странную находку на стройке. Сидоренко же ответил, что и он не раз попадал в подобные ситуации, возможно поэтому он до сих пор и не возглавляет институт, в котором работает уже очень долгое время.

– Тот образец, что ты мне привез вчера, Паша, – немного помолчав, начал Валерий Сергеевич. Было заметно, что он собирается с силами и пытается подобрать нужные слова.

– Я вчера допоздна ковырялся с ним, очень странно… Интересно, такое ощущение, на первый взгляд, что труп был погребен относительно недавно, но вот биохимический анализ показывает возраст… Ну лет пятьсот, что ли.

– Ошибка, может какая? – предположил молодой следователь.

– В том то и дело, что ошибки тут быть не может.

– Но ведь через пятьсот лет не остается кожи, волос, да и кости в таком климате, я полагаю, должны сгнить.

– Так-то оно так, – задумчиво произнес профессор, – тут, видишь ли, есть некие биологические, скажем так, структуры, в которых я не силен. Возможно, тело было мумифицировано, раз так хорошо сохранился кожный покров. Возможно еще что-то. Я бы хотел, с твоего позволения, конечно, передать образцы приятелю моему. Он здесь недалеко работает, превосходный биолог. Может он что подскажет?

– Да не вопрос, Валерий Сергеевич, передавайте, а как долго он будет исследовать образцы?

– Может два дня, может три, потерпит?

– Думаю, потерпит, вопросов пока все равно больше, чем ответов.

– Ну вот и славненько! – оживился криминалист. – Давай чаю, а?!

– С удовольствием! – охотно принял предложение детектив.

Валерий Сергеевич поспешил к столику, стоявшему у окна, включил электрический чайник, открыл жестяную коробочку, взяв оттуда по одной щепотке на каждую кружку, небрежно раскидал сушеную траву по сосудам и залил мгновенно вскипевшей водой. «Так себе церемония, – подумал Павел, вспоминая, как смотрел одну из передач про китайское чаепитие, – Но зато заранее подготовился», – отметил в оправдание небрежности ученого молодой детектив.

– Эх, жаль я своего фирменного чаю не прихватил, – заливая заварку кипятком, вздохнул профессор, – придется обычный пить, магазинский. Тебе с сахаром? – спросил пожилой человек в белом халате, поворачиваясь к Павлу.

– Три кусочка, если можно, – ответил гость, – а что за фирменный чай такой?

– Из особых трав, бабушка научила, – с нескрываемым азартом в голосе громко произнес Валерий Сергеевич. – Бабушка моя – целительницей была. В Орловской губернии мы тогда жили, к ней со всей страны приезжали люди. Целый день очередь к ней не заканчивалась. От калитки и на всю улицу тянулась. Летом даже ночевали у забора. Вот она-то меня и научила разным рецептам да секретам природы. Очень она внучку хотела, бабушка моя. Но не судьба видать. Она мне все свои знания и передавала. Как я ни противился, как ни упирался, с мальчишками ведь на рыбалку хотелось или в лес, или в заброшенную церковь, ждать, когда призрак появится. Ну, знаешь, обычные мальчишеские дела. Так вот нет же, сиди, учи, записывай, смешивай, заваривай… Короче, все что успела, передала мне, а потом чекисты пришли и под белы рученьки ее. С тех пор мы о ней ничего и не знаем. Все архивы перерыл, всех, кого мог потрясти, потряс. Нигде ничего… С той давней поры меня и заинтересовало, как это травка обычная, что под ногами растет, да цветок неприметный способны избавить людей от страданий, от болезней неизлечимых. Так и привела меня судьба в биологию, затем в химию.

– Да, Валерий Сергеевич, интересно-то как, а я и не знал даже, что вы знахарь.

– Да какой там… – скромно улыбнувшись, попытался отречься профессор, – так, по мелочи, что успел записать, тем пользуюсь и поныне. А химия, друг мой, настолько удивительная наука! Она все мои рецепты на молекулярном уровне объясняет, что от чего лечит и как! Понимаешь?

– Ну, немного понимаю, в общих чертах.

– Я тебе как-нибудь расскажу, когда будет времени у нас с тобой побольше. Вот в следующий раз приедете ко мне на дачу, может там и объясню тебе, как на химическом уровне взаимодействуют с организмом все эти мази, чаи да настойки.

– С удовольствием послушаю, Валерий Сергеевич, – искренне ответил Павел. Ему и вправду было интересно узнать некоторые подробности подобной гомеопатии.

Попив чаю и поболтав о том о сем, Сидоренко и Синицын пожали руки и распрощались.

– Позвоню в четверг тебе, Паш! – крикнул вдогонку Валерий Сергеевич.

– Хорошо, – тоже прокричал в коридор Павел.

Совершенно не хотелось никуда ехать, настроение было паршивое, хотя причин для этого вроде бы не было. Еще нужно было изучить материалы дела того владельца стройки, что сиганул с небоскреба, поэтому молодой детектив, как он сам любил себя называть, сделал несколько звонков и договорился о встрече с коллегой, который вел это дело. Все это Павел успел сделать еще до приезда домой, в Подольск ехать не было никакого желания.

Следователь написал в мессенджер Шпунтику: «ГОВОРИТЬ НЕ МОГУ, ПРОДОЛЖАЙ РАБОТУ С НАСЕЛЕНИЕМ, ВЕЧЕРОМ НАПИШИ ПО РЕЗУЛЬТАТАМ». Поставив телефон на беззвучный режим, Синицын отправился домой.

Сегодня он впервые за много лет позволил себе тупо проваляться весь день на диване, бессмысленно пялясь в телевизор. Следующий день, впрочем, как и среда, прошли в бесполезном существовании. Готовая еда на заказ, пиво, телевизор и диван превратили за это короткое время спортивного молодого человека в заросшую щетиной, немытую рохлю. Проходя мимо зеркальных дверей шкафа-купе в холле своей шикарной квартиры с панорамным видом на столицу, Павел на секунду задержался.

– Да, приятель, – вздохнув, сказал Синицын, глядя в зеркало, – выглядишь ты паршиво!

Внимательно рассмотрев свое отражение, молодой детектив нашел себя весьма непривлекательным. Длинный нос, торчащие уши, какие-то раскосые глаза и кривой рот с тонкими губами, щетина и взлохмаченные волосы сделали его похожим на бича с Красной горки. Да и чем он, собственно, лучше-то? Ну есть квартира, машина, работа. Так это у большинства людей есть. Ну одет немного поприличней. И все? Только это и отличает его от большинства неудачников? А чего он добился в жизни как личность? Ничегошеньки! Такой же жалкий, как и все те людишки, на которых еще в воскресенье он смотрел с презрением. Чем он лучше того же Шпунтика? Такое же чмо, только в другой, более дорогой обертке. «Вот поэтому-то у тебя и нет девушки, – ругал себя Павел, – ты ничтожество, к которому даже шлюхи не хотят подходить! И зачем ты только живешь на этой земле? Твоя жизнь, по сути, пустая и бессмысленная!».

Сегодня он был не просто не доволен собой. Молодой детектив ненавидел каждую клеточку своего тела и искренне возжелал себе смерти. Такие как он недостойны жить, не любимые никем, не нужные никому! «Если меня не станет, мир даже не шелохнется, этого факта просто никто не заметит!» – вдруг осознал Павел.

Наверное, это состояние можно описать как «защемило сердце», только это защемление длилось не мгновения, не минуты, а тянулось сквозь дни. Временами ни с того ни с сего слезы вдруг наворачивались на глаза, то и дело сдавливало грудь, и это состояние могло длиться часами. В эти моменты Павел хорошо понимал такую фразу как «грусть-тоска меня съедает» или слова из песни Цоя:

Дом стоит свет горит,

Из окна видна даль,

Так откуда же взялась печаль,

И вроде, жив и здоров,

И вроде жить не тужить,

Так откуда взялась печаль.

Что характерно лидер группы «Кино» погиб при весьма странных обстоятельствах. Да и Пушкин, как ни крути, вечно искал смерти… Вот и Павел, который смотрел на Москву, сидя в кресле у панорамного окна, вдруг осознал в то мгновенье, что ему совершенно не хочется жить. Сейчас ему противно всё: люди, снующие туда-сюда, машины, гудящие в пробках, даже собаки и маленькие дети вызывали неприязненные ощущения своей счастливой беззаботностью. Постоянное чувство отчаяния и безысходности в последние несколько дней было настолько сильным, что терпеть это всё было невыносимо. Единственный способ избавиться от этого ощущения – уйти в небытие, состояние изменённого сознания, напиться до потери пульса. Может люди, которые беспробудно пьянствуют, употребляют разные наркотики, испытывают это состояние постоянно? Поэтому они пытаются уйти от этих страшных ощущений? Может и Шпунтик, когда трезвый, испытывает невыносимые муки бытия и поэтому стремится как можно реже выходить из одурманивающего состояния? Надо бы спросить у него. Хотя какой в этом смысл?

Сходив в туалет, Синицын, продолжая накручивать себя мрачными мыслями, подошел к огромному окну своей гостиной. Вот нахрена такое окно? Наверное, чтобы было удобней, разбежавшись, вылетать из него. Павел даже немного отошел назад, ему вдруг почему-то совсем неприятно стало жить, он себя так плохо еще никогда не чувствовал. Плохо в том плане, что он был настолько недоволен собой, своей внешностью, жизнью, характером… Все это он осознал за эти три дня, что просидел дома.

– А пошло оно все к черту! – крикнул вдруг следователь. – Вот нажрусь сейчас и спрыгну с тридцатого этажа! Прям на Мосфильмовскую! Нет, лучше поеду и начищу морду этому наркоману Шпунтику, а потом и всем чмырям с Красной горки! Вот и посмотрим потом, кто из нас лошара.

И парень дико заржал. Схватил стоявшую с Нового года, едва початую бутылку «Jim Beam» из холодильника, он резким движением ладони свинтил крышку, которая тут же укатилась куда-то по полу, плеснул напиток в грязный стакан, стоявший на столе то ли со вчерашнего, то ли с позавчерашнего дня, и залпом опрокинул в глотку обжигающую жидкость.

Затем Павел открыл морозильник, достал оттуда лед, выдавил все квадратики в глубокую тарелку, нарезал сыру, копченой колбасы, взял чистый стеклянный бокал и отнес это все на журнальный столик, стоявший возле дивана. Затем достал из шкафа коробку с сигарами, которую он хотел подарить отцу на день рождения, «откопал» где-то зажигалку и, включив старую советскую комедию, уселся на диван. Периодически добавляя в бокал виски и лед, Павел не заметил как «наклюкался». Нащупав в кармане джинсов ключи от машины, детектив твердо вознамерился во что бы то ни стало рвануть прямо сейчас, не медля, в сраный Подольск и «поговорить по-мужски» с этими сраными ребятами. В пьяном бреду Павел даже не понимал, с кем именно ему срочно нужно разобраться. Он даже не понимал, почему и когда он снова оказался в джинсах, ведь три дня он не выходил из дома, разгуливая по квартире в одних трусах. Резко рванув с дивана, молодой следователь не удержался на ногах и рухнул на пол, выпитая бутылка виски не позволила подняться на ноги человеку, не употребляющему алкоголь вообще, и Павел провалился в пьяную тьму.

Очнулся следователь уже на следующий день от звонка в дверь. «Ни за что на свете не стану открывать эту гребаную дверь!» – подумал Синицын и тут же застонал, схватившись за голову. Адская боль пронзала голову, словно кинжалом с большими зазубринами. Больно было даже, не то что говорить, больно было смотреть и думать! Молодой следователь еще никогда не испытывал такого жуткого похмелья. Вдобавок к своему суицидальному настроению, сформировавшемуся за последние три дня прозибания в пьяном угаре, жуткий «отходняк» добавлял желания прекратить эти муки раз и навсегда. Внезапно дверной звонок стих. Вместо него послышалось скрежетание металла замочной скважины.

Ключ дважды повернулся в замке, дверь открылась, и в квартиру вошел отец с профессором Сидоренко!

– Все понятно! – с ходу прохрипел папа следователя, морщась от вони перегара и табака. – Загулял пацан! А телефон небось прое… потерял. Вот и не отвечал.

– Ну, слава богу! – с облегчением вздохнул Валерий Сергеевич. – Живой! Я уж тоже понадумал себе.

Теперь к похмелью и жгучему нежеланию жить добавился еще и стыд, Павлу вдруг захотелось стать малюсеньким тараканчиком, залезть в щель под плинтус, раствориться, лишь бы не встречаться взглядом с отцом.

Сергей Иванович Синицын достал из аптечки нашатырный спирт, привел в чувства сына, дав понюхать стеклянный бутылек. Сидоренко тем временем быстренько сварганил какое-то отрезвляющее зелье и дал выпить Павлу. Спустя пятнадцать минут молодой сотрудник Следственного комитета привел себя в порядок. Однако психологически чувствовать себя лучше не стал. «Ну, зато перед погребением брить не надо будет, – промелькнуло в голове Синицына младшего, когда он разглядывал свое лицо в зеркале ванной, – и мыть тоже!». Парню понравилась эта шутка, и он улыбнулся, подмигивая сам себе. Выйдя в гостиную, Павел опустил голову, ему совершенно не хотелось встречать взгляд отца, но Сергей Иванович, мудрый человек, встал и сам подошел к сыну.

– Паш, мы ведь с мамой тебя любим!

Никогда не слышав ничего подобного от своего строгого отца, следователь даже не поверил своим ушам. Он посмотрел на папу, точно ли это все происходит в реальности? Будто бы читая мысли сына, Синицын старший обнял Павла и добавил:

– Даже если ты станешь закоренелым преступником, безнадежным алкашом и полным ничтожеством, мы все равно будем тебя любить сильнее всего на свете! Ты понимаешь, сынок? – отец не ждал ответа, а лишь еще крепче сжал объятия. – Я вижу, тебе сейчас плохо, неважно по какой причине, я побуду с тобой некоторое время, пока ты не прийдешь в себя, хорошо?

Павел не смог выдавить из себя ни звука, тяжелый ком в горле просто не давал говорить, лишь кивнул молча и зарыдал.

– Ну вот и молодец! – похлопывая сына по спине, произнес Сергей Иванович. – Вот это сейчас самое правильное, поплачь.

Успокоившись, Синицын младший лег на диван и целый день, практически не вставая, провел в мрачных раздумьях. Отец, проводив профессора Сидоренко, несколько раз пытался завязать беседу с сыном, но в ответ слышал лишь невразумительные фразы, типа «все нормально». Отчаявшись вызвать сына на разговор, Синицын старший решил оставить парня в покое. «Может с девушкой поругался…», – предположил отец.

Сергей Иванович проснулся посреди ночи в квартире сына, услышав странный шум. Пожилой полковник нехотя встал с кровати и направился на кухню. Когда отец туда вошёл, то увидел Павла, стоящего на стуле и цепляющего шнур удлинителя на крюк для люстры. Некое подобие петли уже было затянуто на шее. Отец схватил сына за бедра и, приподняв, поставил его на пол. Синицын старший снял петлю с шеи парня и бросил провод в угол.

– Ты что делаешь, сынок? – закричал Сергей Иванович. – Одумайся! Всё у тебя хорошо! Не бросай нас с матерью, остановись!

– Отстань, отец, – проворчал Павел, – отстань, – повторил уже на выдохе следователь и сел на стул. Руки безвольно упали, плечи осунулись.

– Всё! Давай, одевайся, пошли! – командным тоном приказал отец.

– Куда? – нехотя спросил сын, хотя ответ его сейчас интересовал меньше всего.

– Едем, узнаешь!

Отец привёз сына в отделение полиции, рядом со своим домом, то самое, в котором он проработал значительную часть профессиональной жизни. Договорившись с бывшими коллегами, он закрыл сына в камеру.

– Ребят, пусть посидит пару дней, что-то ему совсем плохо.

– Да не вопрос, Сергей Иванович! Хоть пару, хоть тройку!

– Только, ребята, поглядывайте за ним, чтоб он ничего с собой не натворил, я его только что из петли вытащил. Пусть пока тут посидит, а я утром придумаю, что можно с этим сделать.

– Конечно, конечно! – засуетился дежурный, и безвольно волочащего ноги Павла отвели в камеру. Спустя некоторое время Павел поднял голову. Его взор устремился сквозь решетку, сквозь стену, туда, подальше из города… От осознания того, что родной отец упек его за решётку, правда непонятно зачем, Синицыну младшему стало ещё хуже. Он встал с лавки, со всей силы оттолкнулся правой ногой и, насколько позволяло пространство, разбежался. Парень двинулся головой об стену. От удара кожа на лбу лопнула, заливая кровью стены, пол и одежду следователя. Услышав грохот, примчался дежурный, открыл дверь камеры и, увидев лежащего на полу, окровавленного парня, крикнул в сторону дежурки: «Срочно скорую!», а сам принялся осматривать Павла. Синицын старший не успел даже дойти до подъезда своей старой советской девятиэтажки, как услышал звонок телефона. Подняв трубку, он узнал от дежурного, что случилось с его сыном, и побежал обратно в полицейский участок.

Скорая приехала быстро, врачи наложили повязку и, узнав подробности произошедшего, предложили госпитализировать парня. Отец охотно согласился, в надежде, что под присмотром врачей Павлу станет легче и возможно ему удастся договориться о каких-нибудь успокаивающих уколах для сына. Хотя бы на первое время…

Глава 2

Жаркий июньский полдень заливал солнечным светом всю палату Московской городской больницы. Придя в себя, Павел сначала не совсем понял, где он находится, и что с ним произошло. Спустя какое-то время он вспомнил, как с разбегу ударился головой о стену камеры, в которую его упек отец. Затем он вспомнил, как пытался повеситься у себя на кухне среди ночи, и как отец вытащил его из петли. С трудом вспомнил три дня психического самоистязания. Откуда вообще возникли эти мысли о суициде у здорового и успешного сотрудника Следственного комитета Российской Федерации? Ведь Павел никогда в своей жизни не воспринимал самоубийство, как некий серьёзный шаг для решения каких-либо проблем. Синицын всегда был оптимистом, уверенно и легко решающим самые, казалось бы, неразрешимые вопросы. Что же могло так повлиять на его состояние в течение нескольких последних дней? «И, кстати, сколько времени я уже нахожусь здесь? Интересно бы узнать!» – подумал детектив.

На его счастье, дверь в палату открылась и из коридора показалась стройная фигура медсестры.

– Вы уже пришли в себя? – весело защебетала красивая девушка в белом халате. – Это очень хорошо! Сейчас я сделаю укольчик и нам с вами нужно будет сесть на кровать. Если всё будет в порядке, необходимо будет немножечко походить, размять суставы. В общем, разогнать кровушку по телу.

– Если бы не ваш халатик, я бы подумал, что вы богиня и я уже в раю! – хриплым голосом попытался сделать комплимент Синицын. В горле его пересохло, поэтому он закашлялся и попросил воды. Медсестричка, как бабочка, пропархала через всю палату к столику с графином и стаканами, наполнила один из стаканов и, также весело порхая, поднесла воду ко рту лежащего Павла.

– Давай, мой хороший, пей! – ласково произнесла девушка. – Ещё бы не мешало и покушать, сегодня бульончик, вкусный такой! Ты что же это, молодой и красивый, и вздумал себя жизни лишить? Это же самое ценное, что есть у человека! Разве ты не знаешь?

– Ой, красавица, бес меня попутал, видимо! Сам не понимаю, что произошло. Но ничего, я с этим разберусь, это вообще на меня не похоже. Я если честно, большой жизнелюб.

– То есть можно тебя оставить одного, и ты себе сейчас не навредишь? – спросила девушка в белом халате.

– Упаси Боже! С меня довольно этих дурацких выходок! А поесть мне бы, действительно, не помешало! – именно сейчас Павел почувствовал, как сильно он голоден. – И лучше бы не бульончику, а мяска!

– Вот это разговор настоящего мужчины! – снова защебетала сестра.

– Как вас зовут богиня красоты? – спросил Павел, ему действительно очень понравилась эта милая девушка.

– Ирина, – смеясь, ответила блондинка.

– А меня Павел зовут.

– Очень приятно, будем знакомы! – снова захихикала девушка.

– Ох, Ирина! Кажется, я в вас влюбился, будьте моей медсестрой навсегда! – пошутил детектив.

– Ну уж нет, я не потерплю, чтобы такой красавчик всю жизнь провалялся в постели, прикидываясь болезным. Я уж лучше со здоровым буду общаться.

– Тогда я приглашаю вас на свидание! – оживленным голосом предложил Синицын. Детектив совершенно не понимал, что с ним только что произошло, как будто бы в голове пробежали электрические мурашки. Не по голове, а именно в голове, внутри. Словно приятный электромассаж охватил сразу оба полушария и ласкал его мозг какими-то нереальными, божественными импульсами. Вдруг начали возникать странные образы, словно из памяти, словно он уже где-то ее видел, общался с ней, смеялся… Стоп! Так это же она! Ну, практически, та девушка из его фантазий! Примерно такой он себе и представлял будущую жену, когда мечтал о семье.

– Ишь, какой шустрый! – погрозила пальчиком Ирина. – Ты сначала отсюда выйди, вернись, так сказать, в социум, а уж потом и приглашай на свидания.

– Сегодня же я покину это прекрасное заведение! – воодушевился Павел.

– Ну это если доктор разрешит. А чтобы он разрешил, надо походить, покушать, дождаться результатов анализов, и уже после разговора с врачом будет принято решение.

– Кстати, а сколько я уже здесь нахожусь?

– Сегодня третий день пошёл.

– Ого! – искренне удивился детектив. – И всё это время я был в отключке

– Ну, типа того.

– Спасибо вам, милая Ирина! Вы мне действительно очень понравились, я обязательно добьюсь вашего расположения и уговорю вас пойти со мной на свидание.

– А чего это мы сразу на Вы? – удивлённо спросила девушка. – Вроде уже как и познакомились.

Возможно, у медсестры была такая тактика, но Павлу искренне хотелось верить, что красивая блондинка разглядела в нём интересного для себя мужчину.

– Кстати, в коридоре твой отец ожидает, могу его ненадолго пригласить, если хочешь. Я пока обед принесу.

– Да, пожалуйста, будьте… то есть будь любезна!

– Ну хорошо, давай я помогу тебе сесть и позову его.

– Да я и сам справлюсь, – опираясь на руки, сказал Павел.

Он медленно сел на кровать и свесил ноги. Синицын младший чувствовал себя вполне хорошо.

– Отлично, молодец! – подбодрила его Ирина, приглашая Сергея Ивановича жестом руки. – Я вам дам пять минут, а затем поставлю молодому человеку укольчик. Потом надо будет покушать и немножко полежать.

– Хорошо, как скажешь, – согласился с медсестрой Павел.

Девушка элегантно вышла из палаты, и в дверном проёме тут же показался отец.

– Ну как ты, сын? – заботливо спросил Синицын старший.

– Да вроде нормально, – ответил Павел, – слушай, пап, ты меня прости, я вообще не понял, что со мной произошло.

– Ничего-ничего сынок, всё хорошо, теперь уже всё хорошо!

– Как мама?

– Переживает за тебя! Хотела тоже приехать, но у неё подскочило давление, и я ей не разрешил. Если хочешь, я поговорю с врачом, возможно он тебя сегодня отпустит.

– Хорошо бы пап, я и сам хочу об этом поговорить с доктором.

– Ну да ладно, ты пока отдыхай, набирайся сил, а я подожду ещё в коридоре.

– Спасибо, папа!

– Да не за что!

– Да есть за что! Реально, большое спасибо! Ты мне очень помог, ты меня спас.

– Ну, а как бы ещё я мог поступить? Ты же мой сын! Ну всё, давай походи чуток, а я пойду в автомате кофе куплю. Отец вышел, и тут же, словно волшебная фея, в палате очутилась Ирина, держа в руке маленький шприц.

– Ну, давай, герой, сделаем тебе укольчик. Через полчасика будешь обедать, потом к врачу сходим с тобой.

– Готов! – неожиданно громко ответил следователь.

После укола Павел еще минут пять «почирикал» с красивой медсестрой, затем попросился выйти в коридор. Удостоверившись, что пациент способен самостоятельно передвигаться, Ирина разрешила ему прогуляться с отцом.

Вскоре принесли обед и Синицын младший жадно накинулся на невзрачный на вид суп. Несмотря на отсутствие какой-либо эстетики, блюдо оказалось довольно вкусным. Не успел детектив вытереть рот, как в палату вошел огромный, метра два ростом, мужчина в белом халате.

– Здравствуйте, Павел! – громким басом прогремел доктор. – Меня зовут Станислав Евгеньевич Зайцев, я ваш лечащий врач.

– Добрый день, – немного засмущавшись, поздоровался следователь. Ему стало неловко от того, что он предстал перед таким солидным мужчиной с совершенно не мужским «диагнозом».

– Вот, решил лично вас навестить, – продолжил врач, повернувшись к сидевшему на кровати пациента отцу. – Могу я поговорить с Павлом наедине?

– Да, конечно, – согласился Сергей Иванович, вставая с кровати, – я в коридоре пока посижу. Тем более Сидоренко должен подъехать с минуты на минуту.

– Вот и отлично, – провожая взглядом престарелого полковника, сказал Зайцев. – Что же это вы так? – поворачиваясь к Павлу, спросил доктор. – Как давно пьете?

– Так я вообще-то не пьющий, пару дней всего, накатило что-то.

– Вот только обманывать меня не надо! Я вас осуждать не собираюсь. Результаты анализов крови показали сильнейшую интоксикацию. Правда, там не столько алкогольная… Короче, что за «сивуху» употребляли?

– Так я это… – замешкался Синицын, – пиво попил да виски. Но виски хорошие, из «дьюти-фри».

– Возможно, однако анализы говорят об обратном. Такая интоксикация свидетельствует о продолжительном запое, либо о серьезном отравлении. Хотя если честно, состав крови… Совсем непонятно там… Короче, я должен знать правду!

– Доктор, да я ведь и не вру, смысла нет!

– Ну ладно, с этим позже разберемся, – недовольно прекратил диалог Зайцев, – сейчас повторный анализ нужно сдать, завтра утром снова все обсудим. А вы пока подумайте, может вам все-таки найдется, что мне сказать, ведь это в ваших интересах.

– Станислав Евгеньевич! – взмолился Павел, хватая за белоснежный рукав встающего врача. – Я уже готов сегодня покинуть ваше заведение!

– Э, нет, мой друг! – возразил двухметровый лекарь. – У вас серьезное отравление и без повторных результатов я не могу принять решения. Давайте все же потерпим до завтра!

– Ну, если так надо… – обреченно вздохнул следователь и тут же повеселел, вспомнив про Ирину и отличную возможность провести с ней хотя бы немного времени вдвоем, – я готов задержаться здесь столько, сколько это будет необходимо!

– Вот это слова разумного человека! – вставая, воскликнул врач. – Сейчас Ирина Александровна сделает вам все необходимые процедуры, а завтра с утра мы снова встретимся.

– Спасибо, доктор! – с искренней благодарностью произнес Павел и завалился на кровать.

Зайцев, выходя из палаты, едва не наткнулся на разволновавшегося отца, который слышал повышенные тона разговора и немного распереживался.

– Скажите, Станислав Евгеньевич, что с моим сыном? – хватая врача за плечо, взволнованно спросил отец. Сзади подпирал только что приехавший Валерий Сергеевич. Он тоже успел услышать эмоциональный разговор в палате Павла.

– Пока беспокоиться рано, Сергей Иванович, однако мне не нравятся анализы крови вашего сына.

– Что именно вам не нравится? – не удержался Сидоренко. – Чисто из профессионального любопытства спрашиваю.

Доктор посмотрел тяжелым взглядом на профессора, затем повернулся в сторону Синицына старшего и вскинул брови вверх, как бы спрашивая: «Можно при нем?». Отец Павла без слов понял, что имеет в виду врач, и согласно кивнул головой.

– Сильнейшая интоксикация у вашего парня. С таким количеством токсинов обычно привозят страдающих алкоголизмом.

– Но ведь мой Паша не пьет! – встал на защиту Сергей Иванович.

– Да, и мне он тоже самое сказал, – грустно произнес Зайцев, – однако факты… Вот только есть одно но… Я немного не понял природу токсинов, чем-то они мне не понравились. То ли алкоголь был запредельно низкого качества, то ли… может намешано было что…

– Наркотики!? – в голос спросили два пожилых приятеля, глаза их одновременно, но преждевременно «полезли на лоб».

– В том то и дело, что нет, – все также грустно, но более задумчиво ответил Станислав Евгеньевич, – хотя очень похоже по составу на эти… как их там… грибы-то…

– Псилоцибиновые! – вскрикнул Сидоренко и поспешил прикрыть рот ладонью, испещренной глубокими морщинами.

– Да, но не совсем. Что-то похожее на галюциногены, к тому же высокое содержание алкалоидов. Но по строению клетки немного отличаются. Я не биолог, точнее сказать не могу. Поэтому попробую поработать со свежими образцами.

Сидоренко и Синицын старший одновременно повернули лица друг другу, встретились взглядами. Даже врач заметил, как вспыхнули искры в глазах этих двух немолодых людей. Они так давно сдружились, что их мысли часто были одинаковыми, особенно когда это касалось профессиональной деятельности.

– Есть один биолог, – выпалил Валерий Сергеевич, – друг мой из института биологии гена, что на Вавилова…

– Знаю такой, – перебил криминалиста врач, – студенты мои иногда там бывают, практику проходят по генетике.

– Воронов Николай Ильич, может, слыхали?

– Слыхал, но лично не знаком.

– Может быть, он сможет нам помочь, если, конечно, можно образцы взять?

Доктор перевел взгляд с Сидоренко на отца Павла.

– Да, да! – выстрелил в лицо доктору Сергей Иванович. – Это отличная идея! Я сам знаком с Вороновым и подумал как раз о нем, услышав ваши слова. Доктор! – взмолился разволновавшийся отец. – Пожалуйста, возможно мы имеем дело с чем-то серьезным, и не хотелось бы упускать время.

– Ну хорошо, – нахмурившись, согласился Зайцев, – я попрошу Ирину Александровну взять две пробирки, но по результатам сразу же мне звоните!