Текст книги "Император последнего дня"

– Нет, без пригласительного я тебя не пропущу. – В который уже раз передо мной стеной встал охранник.

– Послушай, – не выдержал я, – я здесь уже третий раз. И каждый раз мы с тобой препираемся, значит, ты уже меня запомнил. Каждый раз меня проводят, невзирая на отсутствие пригласительного, – ты будешь смеяться, но я ключевое звено этой вечеринки. Я не знаю, почему мне все еще не сделали пригласительный билет, но уверен, что меня там ждут. Давай ты не будешь бараном, и я спокойно пройду?

Я посмотрел на его ничего не выражающее лицо и шагнул вперед.

– Без пригласительного нельзя! – Он преградил мне дорогу.

Я сдался и стал набирать начальство.

– Слушаю.

– Станислав Валентинович. Это Ник звонит. Тут опять накладка – охранник меня не пропускает. Не спустишься?

– Сейчас буду.

Когда Станислав Валентинович договорился с охранником, я прошел мимо него с высокоподнятой головой победителя.

– Почему ты опять не напомнил мне, чтобы я тебе сделал пропуск? – набросился на меня Станислав Валентинович, когда я сдал куртку и мы пошли в зал.

– Пропуск? – Меня удивило, как он назвал пригласительный. – Так это же ты настаиваешь, чтобы я посещал корпоративы. Мог бы и сам уже запомнить.

– Обо всем я должен помнить, – проворчал он себе под нос, но мне показалось, что на этот раз он признал свою ошибку.

Когда я уже собрался открыть дверь в спортзал, Станислав Валентинович неожиданно дернул меня за рукав. Я вопросительно посмотрел на него.

– Постарайся сегодня вести себя прилично.

В его словах было больше просьбы, чем указания, и я кивнул, давая ему обещание.

* * *

Я на вечеринке уже третий час, а все отвечаю на одни и те же вопросы: «А правда, что Генератор открыл свое нутро?», «А что было в этой комнате?», «А тебе не страшно тогда было?», «А как ты считаешь, что означают слова Генератора про терапию?» – и еще бесконечное число однообразных: «А?..»

От всех этих вопросов у меня раскалывается голова, да и мое недомогание никуда не делось – с утра меня опять рвало. Но я держу данное Станиславу Валентиновичу обещание и за все время выпил только пару бокалов шампанского, хотя окружающие явно ждали, что я напьюсь.

Периодически я осматриваю зал в поисках Егора – после того его обещания заехать он куда-то пропал. На звонки он или совсем не отвечал, или отвечал очень коротко, явно пытаясь от меня отвязаться. Я помнил, что прошлый раз пьяным видел его на корпоративе, и очень надеялся, что он придет и сегодня. Но, увы… Правда, мне было показалось, что в числе зрителей у самой у сцены находился и Егор, но когда я пробрался туда – его и след простыл.

* * *

Я почувствовал, как кто-то нагло дергает меня за рукав пиджака:

– Мне нужно с тобой поговорить, пойдем!

Это был один из инвесторов – Гена. Я его очень хорошо запомнил еще с первой нашей встречи, он мне показался немного сдвинутым. Сейчас же передо мной стоял настоящий эталон сумасшедшего – я точно не уверен, как именно они должны выглядеть, но, по-моему, с Гены смело можно было писать учебники о психах: весь бледный, растрепанный, небритый… С трясущимися руками и бегающим взглядом. Он повел меня к выходу из зала, и я лихорадочно искал глазами Станислава Валентиновича или еще кого-то знакомого, который бы отметил, что последний, с кем меня видели, был Гена. Перед самым выходом мы лоб в лоб столкнулись с Юн Вен, но она сделала вид, будто совсем меня не узнала.

Выйдя из зала, Гена повел меня не на улицу, как я предполагал, а на лестничную площадку. Мы поднялись на второй этаж и вышли в длинный школьный коридор. Гена, все так же не отпуская моего рукава, быстрым шагом шел по коридору, дергая каждую из многочисленных дверей в классы. Четвертая по счету дверь ему поддалась, и он затащил меня внутрь.

Я осмотрелся – это был обыкновенный класс, видимо, географии, так как по левую и правую стороны от школьной доски висели географическая и политическая карты соответственно. Мое внимание привлекли иероглифы, наклеенные на стенах в пролетах между окнами, но что эти иероглифы означают, я не знал. А так – класс как класс: три ряда парт с поднятыми на них стульями, позади шкаф во всю стену с пыльным глобусом и какими-то ватманами сверху, в углу у окна, рядом с доской, учительский стол.

– Что там с Генератором? Рассказывай! – Гена прижал меня к парте и говорил мне прямо в лицо, не давая продохнуть.

Меня обдало зловонием, исходящим из его рта, и это было последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Он все еще держал меня за руку, – я резко вырвал руку и оттолкнул его от себя подальше. Гена уставился на меня непонимающе, я же никак не реагировал на его вопрошающий взгляд:

– Что с Генератором? Все по-прежнему. Хотя, он нутро свое открыл, ты об этом?

Гена взволнованно закивал и хотел снова схватить меня за руку, но я злобно посмотрел на него, и он сдержался.

– Об этом. Что там внутри? Есть лекарство? Или яд? Да, лучше яд. Куда гораздо лучше яд будет! Ну, отвечай – что там?! Мы им еще покажем, я правильно говорю?!

Я полностью успокоился, меня стала забавлять ситуация – особенность организма у меня такая, забавляться над всякими психами. Может, если бы не эта особенность, не работать бы мне «администратором».

– Да нет там ничего. Голые стены. – Я пожал плечами. – А кому мы еще покажем?

– Как кому? Тараканам! – Гена осмотрелся по сторонам.

– Тараканам?!! – Я с трудом сдерживал улыбку.

– Да, тараканам. Тем, которые поселились в моей голове… – Гена перешел на шепот.

– Вот оно что…

– Это твари такие – от них нет спасения. Даже с откусанной головой они живут неделю. А знаешь почему?

– Нет, не знаю. – Я уже не сдерживался и стоял с улыбкой до ушей.

– Они хотят получить контроль над человечеством. – Как я понял, Гена оставил свой вопрос без ответа. – Они проникают в голову и стараются подчинить себе процесс работы мозга! Но я им так легко не дамся! А знаешь почему? Потому что у меня сила воли есть. Да – у меня сильная воля! Самая сильная из ныне живущих. – Гена подошел ко мне ближе и говорил уже едва слышно. – И я объявил им войну, да. Но они хитры! Хитры! А знаешь, как они выбирают жертву? С помощью жуков!

– Жуков? – спросил я, почему-то тоже шепотом.

– Да, жуков, жуков-скарабеев. Они живут в компьютерных программах, поджидая подходящую жертву. Я знаю – у меня фирма занимается компьютерным софтом. Они поджидают, а когда находят… когда находят – проникают в голову.

– Жуки?

– Жуки-скарабеи, – поправил меня Гена. – Знаю, это кажется нереальным, но они так делают. Они живут в другой реальности, в другой системе. Они все могут. Но! Еще можно спастись. Да, можно! Жуков-скарабеев, если не тянуть, еще можно вывести. Но если запоздал, то все! Они подготавливают площадку для тараканов, и тогда – все!

– Почему же ты не вывел жуков?

Гена громко засмеялся.

– Спе-ци-аль-но, – медленно, четко, по слогам произнес Гена. – Я хочу спасти человечество. Кто, кроме меня?

– Действительно, – подтвердил я.

– Вот! Ты меня понимаешь? Я вижу, ты меня понимаешь! – Гена заулыбался. – Поэтому я и вступил в проект – мне нужен яд!

– Я понял тебя. – Мне наскучило его представление.

– Понял?

– Да, Гена, как только я найду яд, я тут же передам его тебе.

– Обещаешь? – Глаза Гены засветились радостью.

– Обещаю. А теперь извини, меня ждут внизу.

Я отодвинул вновь вплотную прижавшегося ко мне Гену и вышел из класса. Он остался внутри, и я через дверь слышал, как он разговаривал с кем-то невидимым.

* * *

Перед уходом я решил заскочить в зал – заодно глянуть, не объявился ли там Егор. Вдоль стены я прошел к сцене, никого не увидел и уже собрался уходить, когда меня окликнули:

– Никифор! Ник! Ник! Да повернись ты уже в мою сторону!

Я обернулся на голос и тут же пожалел, что не ушел, когда была такая возможность, – мне махал рукой толстяк, сидевший за одним из столиков. Как его звали, я не помнил, все, что мне запомнилось, так это его прозвище, которым он сам назвался, – Амеба.

– Наконец-то! – обрадовался Амеба. – Подойди ко мне, пожалуйста!

Я поплелся к его столику, по пути стараясь найти причину, которая оправдала бы мой предстоящий побег.

– Присаживайся, что ты, как не родной. – Он указал рукой на свободный стул.

Я присел, стараясь не смотреть в его сторону, – внезапно дало о себе знать мое недомогание: меня мутило, кружилась голова. Амеба лязгнул вилкой о тарелку, и я тут же увидел, как он отправляет бефстроганов в свой измазанный соусом рот.

– Говорят, Генератор открылся? – спросил он, пережевывая.

Я кивнул. Ничего сказать я не мог, так как рот был полон горьких слюней.

– Это хорошо… – Он сделал паузу, проглатывая кусок. – Значит, уже скоро.

– Что скоро? – Я, словно загипнотизированный, смотрел, как он собрал остатки еды с краев тарелки и рукой отправил в рот.

– Терапия начнется. – Он улыбнулся. – Ты же у нас доктор. Лечить нас всех скоро будешь.

– Как это понимать?

У меня что-то икнуло в области груди, я задержал дыхание, надеясь удержать то, что просилось наружу.

– А ты разве не знаешь? – удивился он. – Может, тебе рассказать? Да куда же ты?!

Я вскочил со стула и побежал к выходу. Выбежав из зала, я распахнул окно, и меня долго рвало. Когда тошнота прошла, я, шатаясь, вышел на улицу, поймал такси и отправился в лес.

* * *

Снег вокруг Генератора был весь истоптан не одной парой сапог. Я, как только заметил следы, черт знает почему тут же пригнулся и затрусил к ближайшим кустам. Уже оттуда набрал номер.

– Что-то ты рано покидаешь корпоративы, недобросовестно с твоей стороны.

– Тише ты! – оборвал я его. – Слушай меня, я у Генератора, тут были люди – вокруг все истоптано, не уверен, может, они до сих пор здесь.

– А зачем ты ночью туда поперся? – неожиданно спокойно спросил Станислав Валентинович.

– Чего?

– Нет там сейчас никого, Ник, а были мои люди – я же тебе говорил, что мы исследуем загадку Генератора.

– Ночью? И почему меня не предупредили об этом?

– Кажется, я еще не должен перед тобой отчитываться. Считай, мы просто не хотим тебя отвлекать и беспокоить.

Тоже мне – не хотят беспокоить!

Эту ночь я провел в кубе, уснуть не мог, занимался составлением текста.

* * *

(Книга Империи)

«Все собрались в этот день на поляне у пруда, не было лишь Младшего Брата Императора. Говорил тогда речь свою Император Цы, ни на чем не возвышаясь пред своими учениками, показывая, что пред всеми он сейчас равный. Лишь Старший Брат Императора слушал плохо и невнимательно.

– Каждый день наш, – поучал Император, – как новая комната, в которую мы входим, дабы что-то познать и научиться. Говорю я это, поминая и всех тех, кто образует жизнь нашу. Все те винтики моего механизма. Есть среди них и хорошие, и плохие. Некоторые сопровождают нас в нашем путешествии по комнатам, идя не рядом, но параллельно. Есть ли в этом знак, ученики мои?

Почтенное молчание было ответом. Продолжал тогда Император:

– Дабы что-то поменять, бессмысленно избегать комнат, ведь каждая из них испытание, которое следует пройти, – начать стоит с окружения. Ведь это оно, как якорь, приковывает нас к комнатам, из которых уже давно следует выйти, дабы вовремя перейти в другие. Это оно мешает нам создавать свою Империю.

После слов этих бесшумной тенью вынырнул из осоки за спиной Старшего Брата Императора Младший Его Брат. Острое лезвие тогда навеки отметило горло непокорного слушателя.

Поник пронзенный горем Император Цы».

Уже двадцать минут Егор стоял у зеркала и очень тщательно чистил зубы. И вовсе не ради заботы о чистоте эмали. У Егора невыносимо зудели десны, и своеобразный массаж зубной щеткой вызывал у него непередаваемое ощущение блаженства.

Наконец он отложил щетку в сторону, сплюнул зубную пасту, перемешанную с кровью, и ополоснул рот водой из стакана, который специально принес в ванную. Егор всегда полоскал рот только кипяченой водой, такой у него был предрассудок. Он успел смочить и причесать волосы, когда услышал телефонный звонок.

– Алло, – ответил он звонившему Василичу.

– Доброе утро, Егорушка, не разбудил тебя, часом?

– Да нет. – Егор пожал плечами, словно Василич мог его видеть. – Вот уже и зубы почистить успел…

– Как твои зубки-то, кстати? – неожиданно поинтересовался Василич.

– Чешутся – невыносимо, – признался Егор.

– Так это славно, Егорушка, славно! Значит, растешь понемногу – скоро, значит, кушать с тобой пойдем уже. Здорово же!

Егор не разделял восторгов Василича, напротив, после этих слов неприятное ощущение появилось у него в животе. Он ничего не ответил трубке.

– Чего я звоню-то, Егорушка? А то заболтался с тобой, забыл даже, можешь себе представить?

Егор вновь оставил Василича без ответа, посчитав его вопрос риторическим.

– Ты же, наверное, знаешь, какой проект нам поручили?

– Да нет.

– Ох уж! Совсем ты, Егорушка, засиделся за бумажками своими пыльными. А я ведь давно говорил – дайте моему Егорушке поработать по-настоящему. У тебя же кровь молодая, небось, рвешься взяться за настоящую работу?

– Наверное. – Егор совсем не поддерживал бойкого настроения своего начальника.

– Вот и я говорю – весь рвешься! Дело-то молодое! Пойдешь у нас налаживать производство, что скажешь?

– Производство?

– Производство, Егорушка, производство. – Василич неожиданно заговорил очень спокойно, взвешивая каждое слово. – Мы получили заказ – и не от кого-нибудь, а от самого президента. Сроки сжаты до предела, ошибки недопустимы.

– Я никогда не работал на производстве, – перебил Егор.

– Ты справишься лучше, чем кто-либо другой, Егорушка, мне ли этого не знать. И я даже слышать не хочу от тебя никаких отговорок. Будем с тобой внедрять казбесов широкому потребителю.

После этих слов словно локомотив на полном ходу врезался в сознание Егора – ноги подкосились, и он едва удержался, чтобы не упасть.

– Казбесов? – переспросил он с трудом. Сердце было готово выскочить из груди, трясущаяся рука едва удерживала телефон.

– Казбесов, Егорушка, казбесов. Казбесы выносливы и неприхотливы в быту – вполне могут выполнять всякую грязную работу. Вознаграждение же за их труды будут получать хозяева животных, тем самым получая дополнительный заработок к своему основному доходу. А что такое, разве плохо? Отличный план по выходу из кризиса. Да и кормить-то их – всего трупак в неделю – на кладбищах таких завалялось пруд пруди. Что против имеешь?

У Егора кружилась голова – чувство тревоги не отпускало его. Это чувство было больше страха за свою собственную жизнь. Предчувствие неизбежной катастрофы, мирового апокалипсиса не давало Егору покоя.

– Вот и славно, что ничего, Егорушка. Тогда давай после обеда дуй ко мне в кабинет – надо будет обсудить детали, завод опять же заедем посмотреть. К январю от нас уже ждут первых, но значительных результатов.

– Понял. После обеда буду на месте. – Спорить было бессмысленно.

– Ну и замечательно. Ты уж извини, Егорушка, что выходной тебе сорвал – работа у нас такая, сам понимаешь. Ничего нельзя поделать.

– Работа у нас такая, – подтвердил Егор и оборвал разговор.

* * *

Хоть выходной у Егора и сорвался, время в запасе у него еще было – он совершил пробежку, принял душ, позавтракал. Думая, как убить время, Егор включил новости, где как раз шел сюжет о предстоящей встрече глав правительств, которые собирались принять некое глобальное решение. После коротенького сюжета о том, как власти столицы подготавливаются к встрече, диктор сообщил, что: «Несмотря на очевидную выгоду проведения подобных практик интернациональных встреч, нашлись и те, кто не поддерживает данное начинание всемирных лидеров. Об этом наш следующий сюжет».

Егор сделал телевизор погромче и стал внимательно слушать. Оператор крупным планом снимал смуглого парня на вид лет двадцати пяти – скуластое, гладко выбритое лицо, очки в тонкой оправе, черные волосы разделены на две половины ровным пробором, одет в дутую куртку темно-синего цвета. «Михаил – региональный лидер движения Знамя Единства», – гласила подпись внизу экрана.

– Вы выступаете против проведения встречи. Можете ли вы как-то объяснить свою позицию? – спросил голос девушки-корреспондента, оставшейся за кадром.

Рядом с лицом парня появился продолговатый микрофон с эмблемой национального канала.

– Чего тут объяснять? – Парень ухмыльнулся. – По-моему, всем и так должно быть понятно, что подобная встреча и решение, которое будет на ней принято, – есть само зло в чистом виде.

– Вы утверждаете это так однозначно. Можете ли вы подтвердить свою позицию фактами? – спросила невидимая девушка-корреспондент.

– К сожалению, фактов у нас на данный момент недостаточно.

На этом сюжет закончился, и телевизор уже транслировал эфир из студии новостей с улыбающимися ведущими, мужчиной и женщиной.

– Вот такие вот наши молодые партизаны, – обратился мужчина к женщине и широко улыбнулся.

– А по-моему, очень милый молодой человек. – Ведущая вернула улыбку.

– Знаете, милый милым, но надо же и почву под ногами твердую иметь. – Мужчина взял со стола листок. – Кстати, о почве – вчерашнее землетрясение в западном регионе Японии оставило без электричества весь район на целых семь часов…

Егор выключил телевизор. Ему показалось, что тот парень из телевизора, Михаил, сказал еще что-то, что не прошло в эфир, – уж слишком резко оборвался новостной сюжет. Егор хотел посмотреть, что об этом пишут в сети, собрался было включить компьютер, как его взгляд приковала кровать, на которой, точно так же, как когда-то давно, лежала книга.

Он медленно подошел и взял ее в руки: «Император Цы» – гласило название на обложке. Откуда книга взялась здесь после того, как пропала из его стола на работе, Егор знать не мог. Но после того как его покусал собственный начальник, оказавшийся какой-то зубастой тварью, способность Егора удивляться таким вещам, как теряющаяся и появляющаяся книга, сократилась почти до нуля.

Он сел на край кровати, раскрыл наугад страницу и стал читать.

* * *

(Книга Империи)

«– Тяжелые времена настали для Империи, воины мои, – говорил Император, ведя речь перед своей армией. Слова его были звонки, как звук золотых монет, падающих на чашу весов торговца шелком. – Враги наши хотят истребить нас, но вы вступайте в бой без страха, ибо помните, что бой ведете вы за Императора вашего.

Воины издали боевой клич. Император с высоко поднятой головой осмотрел стройные ряды.

– Ступайте же, воины мои – сражайтесь же за Императора вашего, не щадя ни себя, ни противника своего, ибо помните, что живете вы теперь вечно!

Лязганье металлических доспехов, словно нескончаемые раскаты грома, накрыло долину. Несметные полчища уходили в ущелье.

Восседая на вороном коне, молча провожал своих воинов Император. По правую руку от Императора на рыжем коне восседал Младший Брат Его.

Когда последний из отважных воинов скрылся в ущелье, Император развернул коня и жестом указал Младшему Брату следовать за ним.

– Разве мы не дождемся с победой воинов наших? Разве не будем принимать от них трофеев военных, наложниц и рабов? Разве не наградим генералов наших? – недоумевал несмышленый Младший Брат.

Кратко ответил на это Император:

– Все до одного в этой битве погибнут воины наши. – И на этом кончил свою речь, больше не обронив ни слова.

Вечером, когда Младший Брат Императора мыл коней у водоема, тревожное сердце его не выдержало, и он вопрошал к Императору:

– Ответь мне, Учитель – ты знал, что войска наши будут повержены?

Медитирующий Император не открыл глаз своих, лишь губы его чуть видно шевельнулись:

– Знал, Младший Брат мой.

– Выходит, на верную погибель отправил ты воинов своих? – в сердцах воскликнул Младший Брат Императора.

Приоткрыл тогда свой левый глаз Император:

– Нет для воина чести большей, чем умереть за своего Императора.

– Но разве не обещал ты им вечной жизни? И разве не должен Император давать указания, способствующие процветанию своего народа?

Оба глаза тогда приоткрыл отдыхающий Император:

– Воины – слуги мои. Слуги существуют, только чтобы служить своему Императору. Нет большей цели в их жизни – все остальное бессмысленно для них – только так могут они проявиться, Младший Брат мой. Я не на смерть отправил их, я развеял мираж бытия их – освободил, чтобы каждый из них когда-нибудь смог бы построить свою Империю. Я перестал отражать их, даруя тем самым свободу.

Смолк Младший Брат Императора, в тяжелую думу погрузился он.

– Я давно хожу в учениках твоих, Учитель, и я понял, что говоришь ты мне. Но скажи, зачем тебе стало лишаться армии своей? – спросил он после долгих раздумий.

Закрыл глаза Император, лишь губы его шевельнулись:

– Не зная вкуса поражения, постной окажется победа…»

* * *

Егор вдруг вспомнил, что Василич просил взять почитать книгу, но что-то подсказывало придержать ее пока у себя.

Он положил «Императора Цы» под подушку и пошел в ванную, чтобы щеткой помассировать раззудевшуюся челюсть…