Текст книги "Варвар из нашего города"

Максим Шейко
Варвар из нашего города

© Шейко М., 2016

© ООО «Издательство «Яуза», 2016

© ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

Автор благодарит всех, кто помогал в создании книги своими отзывами, советами и критическими замечаниями.

Отдельная благодарность выражается Atarizu – за ее самоотверженную борьбу с грамматическими и пунктуационными ошибками, возникавшими в процессе написания ☺

Часть первая. Имперская окраина

Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

Старинная английская поговорка

Глава I

После целой вечности ожидания кое-что начало, наконец, проясняться. Я лежал на некой твердой и не слишком ровной поверхности и пытался привести в порядок тот сумбур, что царил в голове…

Утро выдалось ясным и солнечным, легкий ветерок шуршал в кустах малины за окном, какие-то птички чего-то там чирикали по соседству. Ничто, как говорится, не предвещало беды. Я слез со старой панцирной кровати с продавленной сеткой и пошлепал умываться, попутно размышляя на тему: чему бы посвятить первый день начавшихся каникул? Сессия успешно сдана, предки остались в городе, дача на ближайшие пару недель в моем полном распоряжении… В разумных пределах, разумеется. Ну да много ли надо начинающему третьекурснику?

Накрыло меня в тот светлый и радостный момент, когда я, завершив гигиенические процедуры, направился к своему лучшему другу – холодильнику «Днепр» 1980 года выпуска, который мирно урчал в углу моторчиком и ничем не выдавал своих агрессивных намерений. Едва я ощутил рукой холод металла, как свет померк и мир вокруг свернулся в трубочку. Потом была абсолютная чернота и ощущение падения. Именно падения, потому что назвать это полетом язык не поворачивался. Дальше в воспоминаниях был провал – чем закончилось мое крутое пике, я решительно не помнил. Радовало только то, что никаких негативных последствий падения организм пока не испытывал.

Ободренный отсутствием болевых ощущений, я решил предпринять следующий шаг – встать и разобраться: что же все-таки со мной приключилось? И для начала открыл глаза. После этого вставать перехотелось. Просто лежал и смотрел на колышущиеся надо мной ветви деревьев. Ну и думал, конечно. Про одного боксера из анекдота, который уже почти победил по очкам, как вдруг в зале внезапно свет погас. Что-то у нас с ним много общего обнаруживается. Тот тоже после падения в другом месте оказался. Но он хотя бы в знакомую раздевалку попал, а я-то куда???

А действительно – куда? Если скосить взгляд направо, то можно рассмотреть какой-то сочно-зеленый кустик с мелкими черными ягодками. Слева – что-то похожее на крапиву колышется. Прямо надо мной на внушительной высоте шелестят листвой деревья. Сквозь плотные кроны пробиваются редкие солнечные лучи, судя по ним, светило находится в зените или около того. Это что ж получается, я полдня провалялся в отключке, что ли? Кстати, насчет валялся, что-то мне в спину упирается – видать, придется-таки вставать, а то ребра ноют уже.

Причиной неудобства оказался обычный сучок. Спасибо ему, кстати, если б не он, еще неизвестно, сколько бы я тут пролежал, медитируя под шелест листвы и вспоминая старые анекдоты. И раз уж с отдыхом покончено, то неплохо бы развить успех и начать двигаться. Надо только решить: куда? Ага, вот тут мох на дереве имеется – замечательно. С севером определились. Только толку мне с того севера? Может, мне вообще на запад нужно? О, кстати, насчет запада – в той стороне подлесок вроде как пожиже выглядит и уклон небольшой имеется. Решено: идем на закат. А по дороге, чтоб не так скучно было, можно подумать, как это я докатился до жизни такой, чтоб в лесу среди бела дня просыпаться.

Если рассуждать логически, то хрень полная получается. Ничего не пил, не ел, не курил, и вдруг – оп-па! Так же не бывает, верно? Вывод? Что-то я упускаю, какой-то важный этап в своей биографии. Ориентировочно: с раннего утра и до полудня. Это если принять за аксиому, что сегодня все еще первый день моих каникул. А судя по урчанию желудка, так оно и есть. Если б я уже вторые сутки не жравши был, то ощущения были бы не в пример хреновей.

Вспомнил! Когда я полез в холодильник, то зацепил рукой феньку, которая на нем лежала! Точно, та самая безделушка, что я нашел вчера в автобусе под сиденьем. Замок на цепочке был сломан, вот она и упала с чьей-то шеи. Лежала себе и никого не трогала, а я – заметил и подобрал. С виду обычная висюлька из тех, что по всяким сувенирным лавкам продаются. Особенно на море такие фиговины популярны. Разве что материал необычный – какой-то темный и довольно тяжелый металл. Не сталь и не серебро, насколько я могу судить. И не суррогат какой-нибудь вроде силумина. Хотя материаловед из меня тот еще, конечно. Ну да не суть.

Взял я ее без всякой задней мысли, а когда до дачи добрался, то выложил эту хрень из кармана на первую попавшуюся горизонтальную поверхность – на холодильник то есть, он как раз возле входа стоит. Причем не аккуратно положил, а просто шмякнул. Во-о-от. А утром зацепил мимоходом. И хотя видел я ее при этом вроде как мельком, но вот почему-то мне сейчас кажется, что со вчерашнего дня эта штука несколько изменилась. Трансформировалась в смысле. Может, там переклинило чего, когда я ее об холодильник брякнул, и она меня в ответ тоже брякнула, когда случай представился? А что – версия не хуже других. Меня забросила в лес непонятная штуковина, найденная под сидушкой в пригородном автобусе. О-хре-неть.

Это я не про свою теорию, а про пейзаж, если что. Лес-то, по которому я все это время шагал, закончился. Не совсем, правда, но некий явный разрыв впереди виднеется. Если повезет, то это будет какая-нибудь дорога, или просека, или еще чего антропогенное, а там, глядишь, и люди появятся, а то жрать уже хочется – спасу нет.

Бинго! Дорога. Правда, стремная какая-то. Узкая, и колей почти что и нет – непохоже, что тут самосвалы ездят. А это что еще за фигня? Копыта? Хм, что-то меня совсем уж в глубинку какую-то забросило, не припомню поблизости от нашей дачки никаких лошадей, способных так наследить. Ладно, чужому коню в подковы не смотрят. Мне бы только до цивилизации добраться, а там уж… Вернусь домой, найду ту хреновину, что меня сюда забросила, и в сортире утоплю за такие шутки – нефиг на пространственно-временной континуум булку крошить. Тем более при моем непосредственном участии. Надо будет только резиновые перчатки надеть и палку подлиннее взять, чтоб руками не дай бог не коснуться – хватит с меня приключений.

Так, а это что еще за шум? Люди? Люди! Ура!!! Упс. Извините, люди добрые, пожалуй, насчет «ура» – это я погорячился.

Картина, увиденная мной за поворотом дороги, выглядела настолько неожиданной, что вся радость от долгожданной встречи с цивилизацией как-то незаметно улетучилась, сменившись чувством глубочайшего недоумения. Проще говоря, я слегка ох… м-м-м… озадачился, во. И было от чего!

Совсем близко, метрах так в двадцати, стояла неказистая лошаденка (возможно, та самая, что наследила на дороге), запряженная в простенькую четырехколесную повозку. А вокруг этой скульптурной группы кипела нешуточная драка. Двое мужиков – один низенький и толстый, другой повыше и худой как жердь – прислонившись спиной к телеге и вооружившись внушительными дрынами, отбивались от четверки нападающих с дрекольем. Хотя нет, дрекольем были вооружены только трое нападавших, четвертый стоял чуть в сторонке и крутил какой-то ремешок. Последние двое участников веселья и вовсе находились в горизонтальном положении, хотя один из них вроде как еще шевелился.

От вида такой панорамы я завис покруче, чем после телепортации с родительской дачи в этот уже порядком осточертевший мне лес. Просто стоял посреди дороги и тупо пялился на происходящее практически перед самым моим носом представление.

Из задумчивости меня вывел тот самый мужик с ремнем, что располагался в сторонке. Поскольку этот крендель стоял лицом ко мне и в отличие от остальных был не шибко занят, то именно он и соизволил первым обратить свое высокое внимание на скромную персону одного гуляющего по лесу дачника. Издав какой-то экспрессивный возглас, дядька резко махнул рукой, и в следующую секунду нечто твердое просвистело в опасной близости от моей головы. Я, все еще пребывая в ступоре, покосился через плечо вслед улетевшему неопознанному предмету. Это он что, в меня, что ли, запулил? Зря ты так, дядя. Ей-богу зря. Я ведь уже и сам уходить собирался.

Ага, разбежался. Пока я тормозил, один из нападавших, видимо, привлеченный возгласом камнеметателя, ненадолго отвлекся от махача и, в свою очередь заметив меня, решил сменить спарринг-партнера. Перехватил свою дубину поудобнее и, издав невнятный, но явно воинственный рев, припустил в мою сторону. Тут уж я тупить не стал и, развернувшись, бодро скрылся за поворотом.

Далеко бежать не стал, засел за ближайшим кустиком. И почти сразу же был вознагражден за проявленную смекалку. Бородатый мужичок, пыхтя и размахивая дубьем, выскочил из-за поворота, проскочил мимо моего убежища и, пробежав по инерции еще пару шагов, начал недоуменно тормозить. Вот тут-то я и сиганул на него из кустов, с ходу зарядив дяденьке кулаком по шее.

Вообще-то целился я под основание черепа, но насчет точности попадания не уверен. Впрочем, мужичку хватило. Он вообще при ближайшем рассмотрении оказался довольно тщедушным. Так что от моего тумака этот террорист-самоучка без всяких возражений полетел мордой в землю. При этом дубину свою он выронил, а сам разлегся прямо посреди дороги в позе расплющенного краба.

Я с трудом поборол в себе желание поставить ногу на спину своей «добыче» и принять позу «горделивого охотника». Гордость, конечно, распирает, но покрасоваться можно и позже, а то, не ровен час, еще восхищенные зрители понабегут, типа того камнеметчика, и закидают чем-нибудь увесистым.

В общем, подобрал трофейную дубину (ух ты, она даже металлом каким-то окована – почти палица!) и пошел разбираться с остальными. По дороге перетянул поперек хребта первого пациента, который не вовремя решил пошевелиться. Может, и послышалось, но вроде у него че-то там хрустнуло. Надеюсь, ребра. А потому что нехрен за мной с битой бегать, вот.

Пока мы с неизвестным гопником развлекались таким нехитрым способом, остальные тоже не скучали. По крайней мере, когда я осторожно выглянул из-за кустов, на ногах находилось уже только четверо участников потасовки. Один из храбрых защитников телеги (тот, что худой) получил свое и теперь, скрючившись, пытался забиться поглубже под эту самую телегу, а трое нападавших, включая давешнего метателя, примеривались, как бы половчее уработать оставшегося в одиночестве толстячка. Тут-то и появился я – весь в белом и с дубиной.

На этот раз меня не заметили. Мужик с ремешком решил сменить позицию и теперь оказался ко мне спиной, о чем тут же и пожалел, когда я с размаху отоварил его по кумполу. Камень, который этот пращник раскручивал, выпал из петли и шмякнулся на землю, а я перешагнул через незадачливого метателя с разбитой башкой и попер на оставшихся гопников. Теперь все по-честному, ребята, – два на два, как в лучших подворотнях Лондона и Парижа.

Правда, налетчики почему-то не захотели развивать конфликт в новых обстоятельствах. Может, потому, что были на голову меня ниже и явно у́же в плечах, но наверняка утверждать не возьмусь. Как бы то ни было, но мужичонки, побросав свои рогули, чем-то напоминавшие вилы, дружно ломанулись в ближайшие кусты, а я остался наедине с тяжело дышащим толстячком и растущим чувством недоумения. Вопрос «что за хрень тут происходит?» так и рвался наружу, и я уже совсем было собрался его высказать, но меня маленько опередили.

Удар по макушке вышел немного смазанным, поскольку я в последний момент все же почувствовал какое-то подозрительное шевеление за спиной и даже начал поворачиваться, но приложило все равно знатно – я аж присел. К счастью, били меня не специальной полупалицей, а обыкновенной дубиной, которая к тому же, видимо, уже была надломлена. Встреча с моей черепушкой доконала бедную палку, и она с треском сломалась, оставив сутулого (а теперь еще и хромого) защитника телеги с жалким обломком в руках. Вид у мужика при этом был совсем обалделый.

Когда я разогнулся, одновременно разворачиваясь лицом к своему обидчику, то этот горе-воин, похоже, чуть не обделался со страху. Еще бы, я-то свою дубину не профукал, да и крепость моей башки, видимо, произвела на него просто неизгладимое впечатление. Пинок в раненую ногу, заставивший сутулого потерять равновесие, надо думать, впечатлил его еще больше, а левый хук в челюсть закрепил достигнутый успех. Ну не везет мужику сегодня – что поделать? Сперва в потасовку втянули, затем чем-то острым пырнули в бедро – вон вся штанина кровью пропиталась, а теперь еще и со мной такая незадача вышла. Ладно, пора заканчивать этот цирк, а то как бы и толстячок в драку не полез – я же на этот раз уже его кореша обидел, пусть и в рамках самообороны.

Но толстый водитель кобылы в драку лезть не пожелал. Как только я повернулся к нему, сей субъект выронил свою оглоблю, сложил трясущиеся ручки в каком-то молитвенном жесте, бухнулся на колени и, роняя скупые мужские слезы, принялся что-то лопотать. А я стоял, как баран, и тихо офигевал. И вовсе не от дикости всего происходящего. Я просто ни хрена не понимал в обрушившемся на меня потоке тарабарщины – ни единого слова из того словесного поноса, что извергал сейчас стоящий передо мной плачущий коленопреклоненный толстяк.

Глава II

«Все, тля, приплыли». С этой нехитрой мыслью я аккуратно положил на землю свою верную дубину и сам уселся рядышком, прямо там, где стоял, подобрав ноги и обхватив голову руками.

Все те несуразности, что произошли со мной, начиная с пробуждения в лесу, наконец-то сложились в законченную (и весьма неприятную) картину. Лес еще мог относиться к средней полосе России, тем более что я не ботаник и из всего многообразия деревьев, произрастающих на наших просторах, уверенно различаю только березу, каштан, клен и дуб. Ну, может, еще акацию с липой, если повезет. Пальм в лесу не водилось, кактусы из-под кустов не торчали, лианы с веток не свисали, так что я вполне мог считать себя дома. Дорога, рассчитанная максимум на гужевой транспорт, с некоторой натяжкой тоже поддавалась объяснению. Но вот массовая драка с дубинами, кольями и пращами на сельскую экзотику уже не тянула. Как и одежка, явно незнакомого фасона, в которой щеголяли все участники этой драки без исключения. Ну и окончательно добил меня монолог толстячка.

Полиглот из меня, конечно, так себе, но опознать на слух немецкий, французский и испанский, не говоря уж про английский, всяко сумею. Так вот: бормотание толстяка, несмотря на явно европеоидную внешность говорившего, не имело с помянутыми языками ничего общего. На арабский или китайский его речь походила еще меньше. Ну и что у нас остается? Суахили? Хинди? Индейские диалекты? И на всем этом говорит белый бородач с носом-картошкой? Не верю я в такие совпадения. Особенно после необъяснимого перемещения из дачного домика с холодильником в лес с архаичными бандитами. А значит…

Тут мои самокопания цинично прервали. Толстяк прекратил свои причитания и, подобравшись поближе, осторожно теребил меня за руку, при этом участливо заглядывая в глаза. Жалко ему меня, что ли? Или просто интересно: какого хрена молодой здоровый бугай сидит на земле, держась за голову и уставившись в одну точку? Зря ты на меня пялишься, убогий, все равно не поймешь. Хотя стоп! Убогий тут как раз я – это ж я местного наречия не знаю. Да и вообще ничего не знаю, если уж на то пошло. А раз не знаю, то и нечего глаза пучить с умным видом, пусть вон толстый думает, что делать.

Развел я руками с самым что ни на есть беспомощным видом, для большей убедительности головой покрутил – мол, ни черта не понимаю. Кто я, где я и что вообще происходит? Потом на валяющиеся вокруг тела покосился и особенно пристально на сутулого, что меня по макушке огрел. Толстый заинтересовался: переспрашивает что-то настойчиво, руками машет. Ну и что ему ответить такого необидного? Пожал плечами и опять за голову взялся с самым страдальческим видом, на какой только был способен, – авось поверит, что у меня амнезия тотальная.

Поверил или нет, но с расспросами отстал. Встал и стал за руку дергать: пойдем, мол. Ладно, пройдемся. Интересно же, что он надумал. Оказалось, ничего особенного. Просто решил дядька отложить слишком сложный вопрос на потом, а пока заняться решением сиюминутных проблем. Ну и меня припахал заодно. Так мы с ним на пару и работали следующие минут двадцать.

Сперва подобрали и уложили на телегу его компаньонов. Сутулому пришлось к тому же ногу тряпками перевязать, чтоб совсем кровью не истек. Со вторым, которому еще до моего появления башку проломили, возни было меньше – взяли за руки, за ноги да и закинули в повозку. Работа грязная, но не сложная – за время своей недолгой учебы в институте МВД и пострашнее жмуров видать доводилось.

После погрузки толстый не побрезговал покрошенных в основном моими усилиями бандюков обыскать. Чего-то вроде бы даже нашел. Я решил, раз такое дело, из толпы не выделяться и тоже мародерством развлечься. Сходил за поворот, чтоб обшарить бандюгана, который на меня первым кинулся. Ну а что? Раз тут нравы цивилизацией не испорченные…

Тут меня, правда, поджидал небольшой сюрприз – никакого бандюгана на дороге не оказалось. Видать, оклемался и в кусты уполз. Ладно, его счастье. Играть в следопыта не стал и просто вернулся к повозке, возле которой уже пританцовывал от нетерпения мой пухлый подельник. Толстяк, видимо, нашел что-то стоящее, потому что настроение у него заметно улучшилось. Помахал мне рукой, едва я нарисовался на дороге, и призывно похлопал по борту своей телеги. Ну что ж, раз хороший человек просит, придется уважить – дальше двинемся с комфортом.

В повозке помимо пары тел имелись еще какие-то свертки, прикрытые рогожей, вот на них-то я и расположился. А пока я возился, устраиваясь поудобней, толстяк, причмокнув губами, шлепнул вожжами свою флегматичную лошадку. Кобылка не заставила себя уговаривать и спокойно тронулась с места. Телега слегка поскрипывала и довольно ощутимо подпрыгивала на всевозможных рытвинах и ухабах – про рессоры тут явно ничего не слыхали. Если б не тюки под задницей, то совсем грустно было бы, а так хоть какая-то амортизация.

Правда, у относительно комфортной и ненапряжной езды на тачке с «мотором» в одну лошадиную силу нашлась небольшая побочная проблемка – водилу потянуло на разговоры. Видать, выделенный по ходу драки адреналин и врожденное любопытство срочно требовали выхода, а отсутствие физических нагрузок как раз способствовало общению. Так что стоило мне утвердиться на своем роскошном сиденье с обивкой из мешковины, как сосед по-приятельски ткнул меня локтем в бок и попытался завязать светскую беседу.

В отличие от нашего первого контакта на сей раз пухлик действовал последовательно и методично. Похлопав себя ладонью по груди, он звучно и отчетливо выдал:

– Тимо!

После чего добавил еще пару коротких фраз с явно выраженной вопросительной интонацией и на меня, паразит, уставился. Интересно. Тимо, значит. Очень приятно. Ну и что с тобой делать? Дальше в глухонемого играть или промычать чего в ответ?

Посмотрел я задумчиво перед собой, на стелющуюся под копыта лошадки дорогу, заросшую какой-то жесткой травой чуть не по колено высотой, затем перевел сосредоточенный взгляд в небеса. Полюбовавшись еще с четверть минуты кучевыми облаками на фоне необычно синего неба, я, наконец, взглянул в глаза терпеливо ожидавшему моего ответа Тимо и… отрицательно покачал головой. Прости, друг, нечем мне тебя порадовать. Для пущей убедительности состроил страдальческую гримасу и демонстративно пригладил волосы на макушке, заодно нащупав там приличную шишку, покрытую коркой запекшейся крови – все-таки рассадил мне башку чертов доброхот со сломанной дубинкой.

Тимо такой поворот несколько смутил. Он даже вожжи в сторону отложил ненадолго и принялся сосредоточенно теребить бороду, при этом непрерывно бормоча что-то себе под нос. Консилиум сам с собой устроил диагност-самоучка. Я уж совсем было собрался оставить его наедине со своими мыслями и немного подремать, но тут врачебный совет внезапно закончился. Тимо, видимо, придя к какому-то выводу, вновь толкнул меня в бок и, сдерживая энтузиазм, снова принялся что-то объяснять, дополняя слова довольно энергичной жестикуляцией. Вкратце этот его монолог сводился к следующему: мы с ним теперь друзья – не разлей вода, он за меня – в огонь и в воду и вообще по гроб жизни обязан, потому мы сейчас поедем к нему, и там меня починят – волноваться абсолютно не о чем. Вот такие вот дела, если я, конечно, ничего не напутал.

Ну что ж, такая перспектива меня устраивает. Раз уж я попал непонятно куда и вокруг творится черт-те что, то какой-никакой опекун явно не помешает. Так что «контузия» – в кассу. Глядишь, хоть часть неудобных вопросов на первое время снимет, а там осмотрюсь маленько и… Хм, выходит, удар по башке на пользу пошел, прям хоть благодарность сутулому объявляй.

Помянутый подельник Тимо, словно почувствовав, что о нем вспомнили, беспокойно завозился позади. Я, скосив глаза за спину, на всякий случай перехватил дубину поудобнее – мало ли что этому субчику в голову придет? За алиби с амнезией ему, конечно, спасибо, но повторять этот номер на бис не стоит.

Все эти телодвижения не укрылись от внимания водителя кобылы. Почуяв, что дело попахивает мордобоем, наш с сутулым общий знакомый развил бурную деятельность. Схватив, правда, довольно почтительно, меня за руку и пробормотав что-то успокаивающее, Тимо бросил вожжи и, обернувшись, принялся за подельника. Что уж он там ему говорил, я не знаю, но тот вроде успокоился, задал пару вопросов, постонал немного, поворочался и затих. Ну и слава богу. Если бы пришлось его еще раз успокаивать, то дяденька мог бы на больничном надолго задержаться – народец тут, как я успел заметить, физической крепостью не отличается. А оно мне надо? Я же человек, в общем-то, не злой. Да и с Тимо ссориться не хотелось бы – еще обидится, если я его кореша вторично нокаутирую, а мне что тогда делать? Правильно, мне тогда одна дорога – в лес, к недобитым мною же гопникам, так как условно честные люди такого поведения точно не поймут. Не лучший вариант, прямо скажем, и хорошо, что обошлось. Вон Тимо уже вовсю улыбается и лошадку свою лохматую погоняет.

Обстановка, между тем, незаметно менялась. Просека, по которой петляла наша дорога, постепенно становилась шире, деревья отступали, лес становился реже и как-то ухоженней, что ли. Кустов почти не было, подлесок практически исчез, а на одной придорожной поляне я заметил довольно приличный стожок сена. Раненый больше не беспокоил, повеселевший Тимо вел оживленную беседу, то и дело привлекая мое внимание к очередному признаку близящейся цивилизации или другим, примечательным с его точки зрения, особенностям ландшафта. Я в этот монолог не вмешивался, лишь изредка кивая в подходящих, как мне казалось, местах.

Копившееся с полудня удивление, лихорадочное возбуждение от драки и нахлынувшее затем опустошение от осознания необратимости произошедшего сменились вялой апатией. Психика, пусть даже достаточно прочная и гибкая, после такой серьезной встряски настоятельно нуждалась в передышке. Так что я был, что называется, как в воду опущенный. Чувства притупились, и все происходящее воспринималось как-то отстраненно. Мозг, хоть и со скрипом, принимал окружающую действительность, но осмысливать полученную информацию категорически отказывался. Что ж, подождем. Утро вечера мудренее, как говорится. А дело-то у нас как раз к вечеру – солнце вон уже за деревьями скрылось, да и небо на востоке темнеть начинает. Кстати, если так и дальше пойдет, то придется в лесу ночевать. В потемках тут особо не разъездишься – с фарами у телеги напряженка, да и лошадка, наверное, устала.

Впрочем, довольно скоро оказалось, что переживал я зря. Стоило мне всерьез задуматься о перспективах ночевки на природе, как с вершины очередного покатого холмика нам открылся вид на небольшую деревеньку – два-три десятка деревянных, крытых не то соломой, не то камышом домиков, хаотично разбросанных вдоль дороги. Тимо издал какой-то экспрессивный возглас и подстегнул заскучавшую лошадку. Кажется, я достиг своей первой остановки в этом новом мире.