Текст книги "Дорога к закату"

Полицейский, услышав истеричную просьбу француженки, тут же подумал, что девушка играет и решил не верить её словам. По его мнению, Брайан просто эмитировал приступ, чтобы найти выход из сложившейся ситуации.

– Не обращайте внимания на это, я сказал задержать их!!! – дал команду суровым тоном полицейский. Подчинённые без колебаний налетели на Клауса, находившегося в состоянии шока. Потеряв бдительность мужчина, наконец, попал в руки правосудия, не заметив, как защёлкнулись наручники. Пока Клауса вели к полицейской машине, он продолжал наблюдать за тем, что творится с Брайаном. Молодой человек окончательно потерял сознание, продолжая лежать возле воды.

– Так теперь следующий я сказал, вставайте!!! – продолжал командовать полицейский, пока его люди работали. Однако ни Берзэ, ни Брайан его команды не исполнили.

– Комиссар он действительно без сознания!!! – крикнул один из полицейских, когда они впятером подошли к молодым людям и внимательно всё осмотрели. Признаки подлинного эпилептического приступа были на лицо. Для пущей убедительности коп прощупал пульс. Тот был слабым.

– Что ви дел’аи’те!!! Не тр’огаи’те ег’о!!! Бр’аи’ан нет!!! – продолжала в истерике Берзэ, стоя на коленях рядом с молодым человеком склонившись к его лицу. У девушки начинался нервный срыв.

– Успокойтесь, я сказал!!! – тут же одёрнул её полицейский, которому было всё равно, что переживала девушка. Профессия уже успела научить его цинизму.

Чтобы француженка не мешала работе, двое рядовых полицейских решили, увести её в машину нацепив наручники за спиной. Однако Берзэ продолжала сопротивляться, упираясь ногами в песок и истерично крича о том, чтобы полицейские вызвали скорую. Но девушку никто не слушал.

– Комиссар вызывайте скорую, здесь действительно не обойтись без них! – попросил полицейский, выпрямившись в полный рост. Услышав о том, что говорит его коллега, мужчина решил не спорить, а лишь с досады плюнув, приказал водителю вызвать скорую. Ему не нравилось когда в дела его работы вмешиваются другие службы, но выхода не было.

Через полчаса после ареста преступников скорая приехала на пляж, оглушив звонкой сиреной. Комиссар и его подчинённые ждали их так и не решаясь прикоснуться к бесчувственному телу Брайана, решив, что это уже не их забота.

– Здравствуйте. Рассказывайте, что произошло? – спросил врач средних лет, вышедший из машины первым и подошедший к комиссару. Высокий худощавый мужчина в белом одеянии с густой бородкой носил прямоугольные очки. Они отражали блики горящих на машинах сигнальных огней.

– Доброй ночи, – равнодушно ответил комиссар и указал рукой в сторону молодого человека. – Вот принимайте это по вашей части. Он бес сознания.

Врач посмотрел в ту сторону, куда ему указали и увидел, что тело молодого человека так и продолжало бесчувственно находиться наполовину в воде.

– Что с ним? – тут же встревожено спросил врач. Он не стеснялся выражать на своём лице удивление, связанное с хладнокровием полицейского.

– Эпилептический припадок, – ответил комиссар.

– Так срочно его в отделение и проследите, чтобы ему поставили укол! – тут же дал команду своим людям врач и те стали доставать носилки. Пока команда врачей работала, главный врач вновь повернулся к комиссару, и уже обвиняя его, добавил. – Могли бы хоть первую помощь оказать или вас этому не учили?! Я напишу на вас жалобу вашему начальству!

– Послушайте вы!!! – не выдержав в ярости, закричал комиссар. Его лицо стало мгновенно красным, но в свете красный огней это было плохо заметно. – Этот молокосос угнал машину у своих родителей которые уже несколько дней его ищут и не находят себе места!!! Кроме того, всё это время он был соучастником ещё одного преступления. Покрывал убийцу наверняка зная о том, что тот совершил!!! Так что это вы, пожалуйста, подумайте о том кого стоит спасать?! И успокойте вон ту истеричку!!! – Комиссар указал на Берзэ стоявшую возле полицейской машины под пристальным надзором стражей порядка. – Кретины!!!

После своей пламенной речи мужчина даже не попытался выслушать то, что хотел сказать ему в ответ возмущённый врач. Комиссар демонстративно развернулся и ушёл прочь. Его примеру последовали, и подчинённые что были рядом.

Решив, что спорить в данный момент не своевременно врач обратил внимание на ту девушку, про которую говорил комиссар. Заметив, что та стоит в наручниках и рыдает, врач понял, что только этой девушке, данный молодой человек не безразличен.

Однако мужчина так бы не считал, если б смог увидеть Клауса, которого в этот момент сажали в полицейскую машину. Немец до сих пор не мог прийти в себя. Не пытаясь сопротивляться, и не думая о том, что его ждёт, мужчина переживал за Брайана, сожалея, что не мог подойти к нему.

Сидя в полицейской машине, Клаус наблюдал из окна, как молодого человека грузят на носилках в карету скорой помощи. Плачущую Берзэ освободили от наручников и увели под руки двое, других врачей. Понимая, что его попутчикам помогут и у них есть шанс на спасение, Клаус начал вновь слышать окружающий мир и понимать что происходит.

Посмотрев на право, а точнее на того, кто сидит рядом с ним немец сильно удивился. Это была Ради. Девушка уже минуту пыталась поговорить с мужчиной, но он не слышал её из-за пережитых эмоций. Тайка была как никогда весела. Похоже, что её повязали прямо в баре, после того как она уже успела принять наркоту.

– Клаус вот мы и свиделись милый! Ты что не рад?! – спрашивала мужчину Ради, между тем смеясь, так как будто рассказывала что-то весёлое. Глаза искрились диким огнём и бегали из стороны в сторону. – Может, пошалим в полицейской машине? Тебя это не возбуждает? В наручниках и присутствии посторонних…

Ради шептала, эти безумные слова звонко смеясь. Мужчина был рад, когда один из рядовых полицейских вернулся в машину и сказал:

– А ну-ка заткнулись оба!

Ради понимая, что кроме неё никто больше веселиться не желает, насупилась и стала смотреть в противоположную сторону. Однако молчания девушки хватило ненадолго. Всю дорогу, что они ехали до полицейского участка, Тайка громко жаловалась полицейским, что у неё затекли руки. Этим самым она выводила всех из себя, но никто так и не повёлся на её уловки.

Клаус с глазами полными грусти смотрел на карету скорой помощи, что ехала впереди, них и видел сквозь замутнённые стёкла силуэты врачей. В данный момент они спасали жизнь молодому человеку. Так продолжалось на протяжении всего шоссе пока в ночном городе машины не разъехались в разные стороны.

На пустынном пляже, где теперь остались только следы от шин и ног, больше никого не было. Волны продолжали ласкать песчаный берег, издавая приятный шум, а луна и звёзды на ночном небе зачарованно освещали тайный оазис за двумя скалами.

Никто даже не мог и предположить, что когда-нибудь наступит конец. Конец всем безнаказанным приключениям и чувствам, возникшим из ниоткуда.

– «Конец планам и новой яркой жизни» – думал Клаус, всё время пока его везли в полицейский участок, но, как известно самое эффектное в конце это, конечно же, его неожиданность.

ЭПИЛОГ

Осенняя разноцветная листва уже начинала касаться деревьев, что росли в парке, хотя сама осень ещё не торопилась наступать. Яркое солнце продолжало греть, так же как и летом. На чистом голубом небе облака были редкими и абсолютно не весомыми. Птицы ещё щебетали легко и непринуждённо. Данная атмосфера создавал у гуляющих в парке людей беззаботное лёгкое настроение.

Мужчина в возрасте сорока лет с перепутанными чёрными волосами и неаккуратной бородкой шёл так, словно на его плечах лежала невидимая тяжёлая ноша, от которой он никак не мог избавиться. По его измотанным глазам было заметно, что он изнеможён.

Худощавое тело укрытое чёрной поношенной, а местами даже рваной одеждой больше напоминало скелет, равно как и впавшие щёки на бледном лице. Жёлтые кривые зубы были просмолены сигаретами насквозь, так словно их никогда не чистили по утрам. Однако данный факт его не слишком волновал. Прогуливаясь далеко не жизнерадостной походкой, мужчина курил сигарету, стряхивая с неё пепел пальцами с пожелтевшими ногтями.

Смотря по сторонам, он тоскливым взглядом замечал, как на небольшой детской площадке играет ребятня, весело бегая вокруг песочницы и горки. В их звонком смехе ещё не слышалось никакой боли или разочарования. Всё было чистое как родник с водой. На скамьях, идущих вдоль тротуарной аллеи, сидели преимущественно женщины, очевидно пришедшие сюда со своими детьми. Они либо о чём-то увлечённо общались между собой, либо были заняты детьми. Были и те, кто читал глянцевые журналы мод.

Мелком, посмотрев на всех присутствующих мам, мужчина вдруг оцепенел на мгновение. После чего на его лице появилось изумление и сомнение одновременно. Он не знал, точно ли он узнал эту женщину чуть моложе его, среднего возраста с огненно рыжими волосами уже не такой стройной, но по-прежнему миниатюрной. Женщина была опрятно одета и вдумчиво читала книгу. Похоже, она приходила сюда именно за этим, по крайней мере, так могло показаться на первый взгляд.

Немного помедлив, переминаясь с ноги на ногу, немец решил, что лучше не упускать такой шанс, а вежливо спросить, не ошибся ли он.

– Простите, – сказал мужчина, подойдя к женщине поближе стараясь не напугать её своим неожиданным появлением. – Вы ведь Берзэ Джоли?

Женщина, читавшая книгу с явным интересом, на мгновение тоже впала в лёгкий ступор. Она не ожидала, что к ней может подойти мужчина в таком неопрятном виде. Оценив его взглядом, рыжая так и не поняла, кто это может быть, но всё же сочла нужным ответить, так как мужчина был очень вежлив.

– Ну, эт’о моя’ девич’я фамил’ия’, – после небольшой паузы ответила девушка. Она закрыла книгу, держа палец между страницами, на которых остановилась. – А ми р’аз’ве з’накоми?

– Берзэ разве ты не помнишь меня? – тут же ответил вопросом на вопрос мужчина и в его глазах вспыхнул живой огонёк так словно он только и ждал того чтобы наконец разгореться по настоящему.

Между мужчиной и женщиной возникла пауза. Они несколько секунд неотрывно смотрели друг на друга. Мужчина старался показать себя так, чтобы женщина сама его узнала и ему это удалось.

– Кл’аус Нои’манн’? – удивлённо спросила Берзэ, не веря своим глазам. На её лице одновременно пробежался и ужас, и радость и изумление от увиденного. – Эт’о ти?

– Ну, здравствуй это я! – всё больше разгораясь желанием поговорить, радостно поприветствовал мужчина. На первый взгляд казалось, что жизнь настолько его потрепала, что он уже никогда не сможет радоваться по-настоящему.

Однако Берзэ по сравнению с Клаусом не была, на сей раз такой приветливой. Женщина, медленно встав со скамьи, всё больше и больше изумлялась увиденному. Казалось, что она не могла поверить своим глазам и поэтому не шибко рвалась в объятья, которые мужчина хотел предложить, широко раскинув руки. Он беспардонно продолжал держать зажженную сигарету в зубах.

– Ч’то? Ч’то с тобои’ сл’учил’ос’? – наконец начала задавать вопросы Берзэ запинающейся от удивления интонацией. Однако, не дожидаясь ответа, француженка задала другой вопрос который, похоже, волновал её сильнее. – Ти ж’е бил’ в тюр’ме?

– О, да!.. – растягивая слова, ответил Клаус. Его ответ на удивление прозвучал неоднозначно. В то же время, тяжело вздохнув, он не позволил своей вечно весёлой улыбке сойти с его лица. Глаза ярко светились, огоньками счастья от встречи со старыми друзьями. – Пятнадцать лет…

– Как ти? – спросила француженка.

– Ну, сохранился, как видишь! – усмехнувшись, ответил Клаус, покуривая сигарету. – Тюрьма хоть и неприятная штука, но это ещё не конец!

Клаус говорил так, словно старался скрыть своё истинное душевное состояние. Мужчина надсмехался над своей судьбой, но Берзэ хорошо замечала эту фальшь, однако ничего не сказала. Женщина вообще не знала, что ей говорить в такой ситуации и что делать, всё происходило слишком неожиданно. Однако Клаус не нуждался в приглашениях и сел на скамейку. Берзэ последовала его примеру, вернувшись на своё место.

– Зн’ачит’, теб’я отпустил’и? – спросила Берзэ, сдерживаясь, чтобы не сморщить лицо от сигаретного дыма, который выпускал мужчина. По интонации создавалось впечатление, что она была, не рада данной пагубной привычке в своём присутствии. Видимо за пятнадцать лет француженка совсем изменилась.

– Я отсидел своё от звонка до звонка, – ответил Клаус с заметным облегчением. – А ты что не рада встрече со мной?!

– Почем’у ни р’ада? – тут же начала оправдываться Берзэ. – Пр’осто не ож’идал’а.

– Да жизнь забавная штука, – усмехнувшись, согласился Клаус.

Пустив очередной клуб дыма в сторону, немец внимательно посмотрел на лицо француженки. Со временем на нём появились морщины, а кожа перестала быть такой же гладкой как прежде. Хотя огненно рыжие волосы и милый взгляд оставались прежними. Но в них появились нотки взрослости, которые заставляют беззаботность, умчатся прочь.

– Я’ ч’естн’о сказ’ат’ дум’ал’а теб’е дал’и пож’изненн’ое, – призналась Берзэ пояснив свой изумлённый вид, связанный с появлением мужчины.

– Хм! – усмехнулся Клаус, взглянув на играющих, на площадке детей прищурив взгляд. – Ясно. На самом деле так и хотели поступить. Суд посчитал совершённое мной убийство особо жестоким, к тому же я скрывался от правосудия, но на суде я раскаялся и признал свою вину. Просьба о снисхождении была, конечно же, отклонена под влиянием общественности. Но в итоге суд приговорил меня к двадцати годам заключения, а затем меня выпустили досрочно за хорошее поведение. Так что вот так вот…

Слушая мужчину, Берзэ внимательно следила за его взглядом. Он был одновременно целенаправлен вдаль, но и весь смысл сказанного проходил через них как в зеркале. Похоже, что немец вновь и вновь видел всё это перед своими глазами.

– Кл’аус’ ти жал’ееш’ о совер’шо’нн’ом’? – спросила Берзэ. Девушка хотела узнать, что ответит на этот вопрос её старый знакомый, который, по сути, не является плохим человеком.

– Да, – ответил мужчина, склонив голову задумавшись. – Первое время в тюрьме мне часто снился один и тот же сон как я убиваю эту несчастную старуху. Причина была та же самая ограбить её, так как мне не на что жить. А в конце меня всегда нагоняла полиция и отвозила прямо в тюрьму… – Клаус испытал заметную дрожь по телу. – После я просыпался, громко крича от страха думая, что я опять сделал то же самое. Мои сокамерники ненавидели меня за это.

– Кош’мар’, – шёпотом вымолвила Берзэ. Хотя на самом деле француженка даже не могла представить, какие ужасы Клаус пережил, отбывая наказание. Постоянные драки, словесные стычки и неуважение.

– Но самое страшное наказание отнюдь не в этом, – продолжал рассказывать мужчина, давно хотевший с кем-нибудь поделиться своими переживаниями. Женщина посмотрела на него так, словно ожидала чего-то совсем невыносимого. – А в том, что зрелая часть твоей жизни прошла далеко не в лучшем месте и тебе нельзя ничего исправить. Выйдя из тюрьмы, мне приходится начинать всё сначала, как и тогда когда я ушёл из дома. Получается, лучше не стало.

Клаус отвернул взгляд, в сторону сдерживая эмоции, но быстро взял себя в руки.

– Знаешь Берзэ, сейчас с высоты своих лет я бы ни за что не стал воровать, а пошёл бы работать, но почему-то в жизни всегда так. Все умные мысли приходят под конец, когда уже пора уходить, а не тогда когда есть силы ещё что-то исправить и совершить в этом упавшем в никуда мире. – Здесь немец сделал паузу, саркастически усмехнувшись. – Мне вообще кажется, людям специально не дают жить больше восьмидесяти, чтобы не становились слишком умными и опасными. Жизни проще их убить и позволить новому глупому неопытному поколению испытать судьбу, но соль в том, что их ждёт тот же конец.

– На мои’ взгл’яд’, никог’д’а ни поз’дн’о что-то начинат’, – внимательно выслушав, сочувственно ответила Берзэ.

– Ты как всегда позитивна, – посмеявшись, ответил мужчина, сменив раскаявшийся тон на весёлый. – Говоришь, словно хочешь утешить. Смейся жизни в лицо и всё будет хорошо!

– По кр’аи’неи’ мер’е, это л’учш’е чем’ постав’ит’ на себ’е кр’ест, – прокомментировала француженка, продолжая оставаться на своей позиции. – Мине тол’ко не пон’ятн’о одн’о. Почем’у ти бегал’ от пр’авосуд’ия, есл’и р’аскаял’ся на суд’е?

– Я боялся тюрьмы, – ответил Клаус, ни на йоту не задумавшись. – Однако мучения совести оказались страшнее. Теперь я чувствую себя немного легче, осознавая, что понёс наказание.

Слушая ответы в их разговоре, Берзэ поняла, что к сорока годам Клаус сильно изменился. Он стал мудрее и совершенно не таким как раньше. Жизнь сыграла с ним злую шутку. У мужчины не было стимула, для того чтобы идти дальше, но он не показывал этого своим видом, скрываясь под маской всё-той же беззаботности. Однако обречённый взгляд хоть и с огоньком невозможно было подделать.

– Ну а у тебя как дела?! – переключил тему разговора Клаус, потирая руки, так словно собирался съесть что-то вкусненькое. – Чем занимаешься сейчас? Рассказывай, давай…

– Д’а у миня всё’ отл’ичн’о! – приняв предложение, ответила Берзэ, приветливо улыбнувшись. – Спус’тя четир’е год’а посл’е нашеи’ поез’дки я’ вишл’а з’амуж’ з’а биз’несм’ена. Он зар’абативает ден’ги, на своеи’ фир’ме, а я’ воспитиваю детеи’.

– У тебя есть дети?! – удивляясь, спросил немец, которому вообще было не привычно слышать всё это. Берзэ в его глазах всегда была беззаботной весёлой девушкой, но ни как не матерью.

– Д’а, а чем’у ти удивл’яеш’ся? – не понимая вопроса переспросила француженка. – Бр’аи’ан и С’юзи. Вон’ он’и бег’ают возл’е гор’ки.

– Нет, всё нормально! Просто я ни как не могу себе представить, что у тебя могут быть дети, – продолжая удивляться, ответил Клаус, посмотрев туда, куда указала Берзэ. Среди других играющих детей мужчина сразу же заметил маленькую девочку с огненно рыжими волосами и точно таким же радужным взглядом как у её матери. А так же мальчика с короткой рыжей стрижкой. Дети француженки как в прочем и все остальные напоминали ангелочков своей беззаботностью.

– Ты же была такой миниатюрной? – прокомментировал Клаус.

– Ну, ж’изн’ мен’яет л’юдеи’, – ответила Берзэ, удивившись неудачному комплименту старого знакомого.

– Это точно, – согласился Клаус. – Значит, у тебя всё хорошо сложилось?

– Бол’ее чем’, – уверенным голосом подтвердила Берзэ. – У нас’ шикар’нии’ дом’, маш’ина и ж’ивём’ ми в своё’ удовол’ствие.

Посмотрев на руки француженки, Клаус заметил на них золотые кольца с брильянтами. Подняв взгляд, он увидел, что серёжки у Берзэ так же не уступали по своей дороговизне. Видимо Берзэ как всегда говорила правду, и в её жизни всё было хорошо. Однако Клауса не переставал мучить один вопрос, который до сих пор вертелся у него в голове.

– Берзэ скажи, – медленно начал мужчина, вновь посмотрев на рыжего мальчика, которого он хотел рассмотреть повнимательней. – Ты назвала своего сына в честь того, о ком я подумал?

На этот вопрос француженка ответила не сразу. Взглянув на лицо женщины, Клаус к своему удивлению заметил, как быстро оно наполнилось тоской и одновременно тёплыми воспоминаниями. Похоже, что Берзэ до сих пор было тяжело говорить об этом. Остатки тёплых чувств витали в её сердце.

– Д’а, – помотав головой, ответила она. – В чест’ Бр’аи’ан’а Оуэн’а.

– И что твой муж был не против? – удивлённо спросил Клаус.

– Я’ ни сказал’а ему об’ этом’, – пояснила Берзэ, взглянув в глаза мужчине. В них Клаус увидел невероятную решимость, которая поразила его. – Мине пр’ишл’ос’ совр’ат’ что это моё’ л’юб’имое муж’ское имя’.

– Хм, – посмеялся Клаус, моментально сделав для себя выводы. – Значит, ты до сих пор любишь его?

– Конеч’но, – изумляясь глупости вопроса, ответила Берзэ. – Он’ бил’ пер’вим’, кто показал’ мине настоя’щие чистие чув’ств’а.

– Как он мог их показать, если он был девственником до тебя?! – удивляясь, спросил Клаус, всё так же надсмехаясь и, похоже, ещё не зная всей правды.

– Не смеи’ говор’ит’ о нём’ так! – сурово пригрозила ему женщина. Она никому не посмеет говорить так о молодом человеке. – Ти не з’наеш’, каким он’ бил’ из’мученн’им на сам’ом дел’е.

– Ладно, ладно хорошо! – подняв руки и демонстративно сдаваясь, согласился Клаус, решив лучше не спорить с женщиной. Хотя её ответ его рассмешил, но он старался сдерживать эмоции. – Как скажешь. Я не знаю… – однако здесь мужчина вдруг прервал свою быструю и позитивную речь, моментально взволновавшись не на шутку. – Погоди! – медленно продолжил Клаус. – Ты сказала, был?.. Что значит был!?..

Посмотрев на мужчину пристальным взглядом и поняв, что тот действительно не в курсе Берзэ постаралась на сей раз быть, как можно мягче и корректней. Так делали всегда, когда собирались сообщить неприятное известие.

– Кл’аус’ Бр’аи’ан’а ни успел’и спасти, – ответила женщина тяжёлым тоном. – Он’ умер’ по дор’оге в бол’ницу ни пр’иход’я в соз’нание.

– Что? – тихо, но недоумённо спросил Клаус. По его лицу было заметно, что он не ожидал услышать такое. В его глазах вдруг появилась скорбь, и боль которые были искренними как никогда. – Как умер?

– Он имел’ вр’ож’дённ’ое забол’еван’ие, – пояснила Берзэ уже сочувственным тоном. Женщинам хорошо удавалось это в трагических ситуациях. – Эпил’епсия’. И в тот р’аз на мор’е у нег’о бил’ пр’иступ’, из-за котор’ого он’ захл’ебнул’ся соб’ственнои’ сл’юнои’. Он’а пер’екр’ил’а ему дихател’ние пути, и он’ пр’осто задохнул’ся. – Здесь Берзэ сделала паузу и мужественно сдержала слёзы. – Вр’ачи сказал’и, что есл’и кто-нибуд’ из’ нас з’нал’, как оказ’ат’ пер’вую помощ’, то ег’о мож’но бил’о би спасти.

– Хм, знали! – саркастически усмехнулся Клаус, слушая всё это. – Но мы ведь не врачи.

– Там’ не бил’о ничег’о сл’ож’ного, – пояснила Берзэ. – Необход’имо отчистит’ р’от от сл’юни, пока он’а ни затекл’а внутр’, дер’жат’ яз’ик пал’кои’ чтоби ег’о не загл’отил’о и пер’евер’нут’ бол’ног’о на бок. Хотя’ вр’ачи би всё р’авно не успел’и пр’иехат’ вовр’емя. Там’ счёт шёл’на минути.

Выслушав всё это, Клаус не нашёлся что ответить. Продолжая, молча сидеть, он потерянным взглядом посмотрел в сторону туда, где птицы склёвывали с тротуара то, что им набросали люди и тяжело вздохнул.

– Да нечего сказать, – промолвил мужчина после затянувшейся паузы. – А я ведь только начал его хорошо узнавать. Думал, нового друга нашёл по жизни, а оно вон как повернуло…

– На сам’ом дел’е Бр’аи’ан’ знал’, что такое’ с ним’ мож’ет пр’оизои’ти в л’юбое вр’емя’, – понимая горечь мужчины, добавила Берзэ.

– В смысле? – не поняв, спросил Клаус, открывающий для себя всё новое и новое. Похоже, что он был единственным, кто не познал их путешествие полностью. – Знал и ничего с этим не делал?

– Как то р’аз’ он поведал’ мине свою сам’ую стр’ашную таи’ну, – продолжила француженка. – Бр’аи’ан’ сказал’, что когд’а он сбеж’ал’ из’ д’ома, у нег’о бил’и сил’ние гол’овние бол’и и он пр’едчувствовал’ свои’ скор’ии’ конец. Хотел’ од’ин с’ездит’ на мор’е. Поэтом’у не бил’ р’ад, когд’а ми тр’ое напр’осил’ис’ к нем’у в попутч’ики. Од’нако стер’пев это он вл’юбил’ся’ в миня. Бр’аиа’н пр’изнал’ся, что тепер’ ему ещё тр’уднее з’нат’ куд’а он ед’ет. Хотя’ именно это и бил’о цел’ю ег’о поез’дки…

Здесь Берзэ не смогла сдержаться и у неё по щеке покатилась слеза, оставляя мокрую извилистую дорожку. Похоже, что женщина до сих пор ещё сильно переживала.

– Я чув’ств’ов’ал’а себя’ винов’атои’ посл’е его смер’ти и почти тр’и год’а бил’а в депр’ессии, – продолжила свой рассказ Берзэ. – Вер’нувш’ис’ во Фр’анцию, я’ сним’ал’а квар’тир’у и монотонн’о ход’ил’а на р’аботу. Мине ничег’о не хотел’ос’. Даж’е не з’наю, как я не покончил’а c собои’ от тоски? А потом’ миня встр’етил’ Фр’ед’, мои’ нинешнии’ муж’ и всё’ в моеи’ ж’из’ни из’менил’ос’ в л’учш’ую стор’ону.

– Ясно, – усмехнувшись, прокомментировал Клаус. – Значит, ты, как и все женщины в мире забыла про свою искреннюю любовь и вышла за другого.

Эти слова мужчины звучали, как упрёк, однако француженка нашла достойный ответ на это.

– З’наеш’, что Кл’аус’ я’ сл’ишком’ дол’го ж’ил’а од’на и з’наю’ что такое од’иночеств’о это стр’ашно! – импульсивно ответила Берзэ вытерев слезу. Мужчина, не ожидавший такой реакции удивился. – Мине тож’е хотел’ос’ ж’ит’ дал’ше и не остат’ся вдовои’ д’о конца своих д’неи’. Поэтом’у когд’а випал’ шанс я’ не стал’а ег’о упускат’.

– Успокойся! – постарался, как можно более корректно остановить француженку Клаус, видя, как та взволновалась. Похоже, что женщине было стыдно перед самой собой. – Я ведь не знал как ты жила. Я в это время был в тюрьме если что! Ты лучше скажи мне. Ты действительно любишь своего Фреда? Или как там его…

– Да я’ л’юбл’ю ег’о, – без тени сомнения ответила Берзэ. Заметив такую реакцию, Клаус одновременно почувствовал и радость, и облегчение за свою подругу и почему то даже досаду. Хотя сам он никогда не испытывал к француженке ничего большего чем обыкновенный флирт. – Фр’ед’ оказ’ал’ся единств’енним’ кто смог’ понят’ и утешит’ миня посл’е дл’иннои’ депр’ессии. И я’ очен’ бл’агодар’на ему з’а это. З’а то, что он откр’ил’ мине гл’аз’а на жизн’, когд’а я’ не хотел’а жит’.

– Это хорошо, – искренне сказал Клаус, выслушав Берзэ. – Я только рад! Надеюсь, что хоть у тебя из всех нас сложится хорошая жизнь.

Слушая всё это, Берзэ понимала как тяжело сейчас Клаусу. Мужчина, сидевший рядом с ней, раскаивался, но уже перед собой, а не судом. Его вечно весёлый взгляд окончательно стал задумчивым и не таким жизнерадостным как прежде.

– Мама! Мама! – послышался чей-то звонкий голосок, стремительно и беззаботно приближавшийся к ним. Услышав его, Клаус вздрогнул от неожиданности, так как был погружён в свои мысли. Берзэ проявила подобную реакцию. Оба взрослых человека перестав смотреть в пустоту задумчивым взглядом, обратили внимание на подбежавшую к ним маленькую девочку с такими же, как у Берзэ ямочками на щёчках.

– Что мил’ая’? – заботливо спросила Берзэ. Маленькая Съюзи остановилась перед матерью, быстро взглянув на потрёпанного Клауса. Она придвинулась к Берзэ. Как заметил мужчина, наблюдавший за всем этим, у девочки совсем не было акцента.

– А Брайан не даёт мне играть в песочнице, – пожаловалась девочка своим тоненьким голоском. Берзэ взглянув на песочницу, где был её сын, заметила, что тот спокойно играет с другими детьми.

– Иди, скаж’и бр’ату, что есл’и он теб’я не пустит, я’ накаж’у ег’о, – ответила француженка. Она говорила, так как будто точно знала, что это сработает. Девочка, сразу же почувствовав прилив уверенности в себе. – Ну, дав’аи’ б’еги.

Бросив на мужчину последний подозрительный взгляд, девочка беззаботно побежала обратно. Так и ничего не сказав своему брату, она стала играть вместе со всеми. Проводив девочку взглядом, Берзэ и Клаус продолжили разговор.

– У неё твоя улыбка, – прокомментировал мужчина, вновь обратив внимание на свою собеседницу. – Кстати она говорит совсем без акцента. Как тебе это удалось?

– Н’у, англ’ии’скии’ это яз’ик, котор’ии’ она сл’ишит с р’ож’дения’, – пояснила Берзэ. – А я’ в отл’ичие от неё ег’о учил’а.

– И неплохо выучила, на мой взгляд, – подбодрил Клаус. На этот комплимент Берзэ лишь улыбнулась, так же как и мужчина. Они оба вспомнили, как нечто подобное было уже сказано, когда они встретились в первый раз. Вспомнив о путешествии Клаус, задал ещё один вопрос, который не мог остаться без ответа. – А что насчёт Ради? Ты слышала что-нибудь о ней?

Эти два вопроса как заметила француженка, Клаус задавал одновременно с трепетом и надеждой в голосе. Видимо сидя в тюрьме, мужчина надеялся вернуться к Тайке и начать всё заново.

– Нет, – помотав головой, сказала Берзэ. – Я’ бол’ше не видел’а её’, посл’е тог’о, как ми р’асстал’ис’ в бар’е. – Француженка сделала паузу. По реакции Берзэ догадалась, что мужчина полюбил её. – На сам’ом дел’е Кл’аус, на сл’едующии’ ден’, посл’е твоег’о ар’еста я’ пр’очл’а в од’нои’ из’ газ’ет, что спасти Р’ади скор’еи’ всего не уд’астся. Так что я’ дум’аю, вр’яд л’и она ещё’ ж’ива.

Слушая всё это, Клаус понимал, что у Берзэ одни лишь догадки. Женщина не располагала фактами, однако его внутреннее чутьё так же не хотело предвещать ничего хорошего.

– Ти л’юбил’ её’? – спросила Берзэ, сочувственно посмотрев на опустившего взгляд мужчину.

Однако Клаус не смог ответить сразу, пытаясь сдержать свои эмоции и предательскую слезу. Он лишь качнул головой в знак согласия.

– Мне с ней было хорошо, – ответил, мужчина. – Сидя в тюрьме, я всё надеялся, что смогу вернуться и найти её. Тогда возможно в моей жизни всё наладиться. Теперь я ещё больше сожалею о совершённом убийстве, потому что если бы не было его, я бы не влюбился в наркоманку. Или хотя бы у меня было бы достаточно времени, чтобы спасти её от зависимости. Видимо каждому за его проступки судьба наносит ответный удар!

Слушая отчаянную речь, Берзэ видела, что раскаивающийся Клаус говорит чистую правду. Крепко сжав кулаки, он с трудом сдерживал себя от того чтобы не закричать и не напугать окружающих. В особенности детей. Пальцы крепких рук пронзили спутанные волосы на голове, и казалось, готовы были вырвать их с корнем. Наблюдая за этой картиной, Берзэ не смогла остаться бесчувственной и искренне захотела помочь своему старому другу.

– Кл’аус’… – начала француженка заботливым и жалостливым голосом, однако мужчина уверенно её остановил жестом руки.

– Прошу не надо меня успокаивать Берзэ! – попросил немец и продолжил рассуждать. Он почему-то говорил обвиняющим себя тоном. – Получается я вышел из одной тюрьмы, а попал в другую ведь мне не для чего больше жить. Меня здесь ничего не ждёт…

– Посл’ушаи’ миня, пож’ал’уи’ста, Кл’аус’! – набравшись смелости возразить мужчине, подходящему к истерии, воскликнула Берзэ. Как не странно, но на этот раз Клаус её послушал. Взглянул в заботливый и одновременно строгий взгляд женщины он почувствовал тепло которого не чувствовал уже давно. – Я’ поним’аю, что теб’е сеи’час тяж’ел’о сл’ишат’ всё это. Но я’ не хочу, чтоби ещё и ти ушёл’ из этои’ ж’изни от гор’я. Надо пр’одол’ж’ат’ бор’от’ся! Пр’одол’ж’ат’ ж’ит’! Хочеш’, я’ могу помоч’ теб’е в этом’. У Фр’еда навер’няка наи’дётся хор’ошая’ вакансия’ в биз’несе. Ти чел’овек, котор’ого я’ хор’ошо з’наю и котор’ому довер’яю. Ти смож’еш’ начат’ сначал’а.

Слушая всё это, Клаус внимательно смотрел на француженку и пытался понять, почему она хочет ему помочь? Однако никак не мог ответить себе на этот вопрос. Мужчине всё это казалось странным.

– Согл’ашаи’ся Кл’аус’, – продолжала уговаривать Берзэ. – Гд’е теб’е ещё випад’ет такои’ шанс посл’е тюр’ми?