Текст книги "Не уходи из жизни. Как удержать от греха самоубийства?"

Инок Максим (Смирнов)
Не уходи из жизни. Как удержать от греха самоубийства?

© Инок Максим (Смирнов), текст, 2006

© Издательство «Сатисъ», 2006

* * *

«В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них» (Ап. 9, 6).

Опасно и неполезно, как считают святые отцы Церкви, «исследовать глубины сатанинские». Само прикосновение к скверне уже неизбежно оскверняет душу человека. Именно по этой причине православная литература весьма скупо касается темы суицида. Тем не менее, главное на эту тему сказано и, прежде всего, в комментариях святых отцов по поводу самоубийства Иуды: самоубийство есть высшая форма гордости, восстание против Бога, отрицание Его премудрости и неверие в Его любовь, или еще точнее: самоубийство – это грех хулы на Духа Святого, который, как говорил Спаситель, не простится ни в этом, ни в будущем веке. Самоубийство является столь тяжким грехом, свидетельствующим об окончательной погибели души, что церковная практика еще с древних времен лишала самоубийц христианского погребения и молитвенного поминовения в Церкви. Самоубийцу даже хоронили вне кладбища – за оградой, и лишь самым близким родственникам, да и то по особому благословению, разрешалось молиться за них келейно. Душа самоубийцы, по учению святых отцов, обречена на вечные страдания, и молитва за нее небезопасна.

Случаи самоубийства были, наконец, настолько редки, что нужды в суицидологии, т. е. науке о самоубийстве, практически не было. Христианство являлось той мощной плотиной, что на протяжении почти двух тысячелетий сдерживала неукротимый поток греховности, постепенно разрушавший природу человека. Но начиная с эпохи Возрождения, христианские устои человеческой цивилизации стали постепенно ослабевать – сначала на Западе, а позднее и у нас, в России. Процесс расцерковления культуры нес иные идеалы, иное видение мира. И одной из главных идей Нового времени была идея прогресса, осуществимого, якобы, лишь при условии освобождения человечества от «устаревших» форм христианской культуры и жизни. Новая эпоха сознательно противопоставила себя христианству, провозгласив свободу от ограничений и запретов, налагаемых Церковью на определенные проявления человеческой деятельности и сознания. Эти ограничения Церковь налагала, исходя из богооткровенного знания всей глубины поврежденности человеческой природы. Словом, на место христианского трезвения пришла эпоха вседозволенности с ее поощрением всех форм греха. На смену христианской культуре теперь приходит культура антихристианская, а православную духовность постепенно вытесняет духовность откровенно демоническая и породившая, в итоге, этот феномен – массовую эпидемию самоубийств. И мы сейчас переживаем время небывалого распространения зла в мире, когда рушатся последние барьеры на пути стремительного потока греха и ослабевают силы духовного сопротивления и самосохранения человека. Священное Писание свидетельствует, что последние дни существования отступившего от Христа человечества будут протекать под знаком самоуничтожения. «В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них» (Ап. 9, 6). Таков предел раскрепощения греховных наклонностей людей, критическая точка разлития греха и зла в мире.

Масштабы эпидемии самоубийств сегодня воистину устрашают. «После распада СССР, – как пишется в одной из публикаций на эту тему, – стало очевидным фактом, что во всех европейских государствах, возникших на его территории, уровень самоубийств является самым высоким в мире, а проблема саморазрушающего поведения с каждым годом принимает все более угрожающие, эпидемические масштабы… Согласно критериям Всемирной организации здравоохранения, психическое здоровье нации находится под угрозой, если количество суицидов превышает 20 случаев на 100 тыс. населения»[1]1
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Серенко А. Нереализованная ненависть к миру, с. 2. Источник: http://ns.ng.ru/regiony/01/g001w74.htm.


[Закрыть]… «Согласно современным статистическим данным, в России ежегодно регистрируется 37,8 случаев суицида на 100 000 населения. Для сравнения: в США эта цифра колеблется от 10 до 13… В современном мире смертность от самоубийств более чем в три раза превышает смертность от автомобильных катастроф. Возрастная ось суицида сместилась в сторону 24-х и даже 15-летних уже с конца 60-х годов нашего века, причем в наиболее благополучных с экономической точки зрения странах, таких как США, Австрия, Швейцария, Германия, Голландия, Англия, Австралия и Япония»[2]2
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Философский анализ суицида под углом зрения взаимоотношения человека с искусственной средой.


[Закрыть]. «Статистические показатели по суициду в мире впечатляющи: каждый год полмиллиона землян самовольно расстаются с жизнью; лидируют такие страны, как Латвия, Литва, Эстония, Венгрия, Россия – однако не отстают от них США и Канада, Япония и Шри-Ланка»[3]3
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Красненкова И.П. Судьба и свобода в сфере самонасилия (или искушение суицидом).


[Закрыть].

Словом, масштабы эпидемии таковы, что замалчивать проблему суицида становится уже невозможно. Если раньше, когда случаи самоубийства были крайне редки, церковные писатели не касались этой темы из соображений духовной гигиены, то теперь появилась необходимость, продиктованная теми же самыми соображениями, в изучении законов развития и проявления этой страшной духовной болезни. В наши дни эта проблема становится особенно актуальной и к ней обращается все большее число исследователей, особенно на Западе.

Большинство научных работ по суициду ограничивается рамками эмпирического описания фактов, а тайна самоубийства, по признанию самих ученых, при таком подходе непостижима; «понять глубинные причины роста самоубийств невозможно, не вглядываясь в духовные факторы – незримые опоры человеческого бытия, и… разгадка проблемы самоубийства кроется, главным образом, не в материальном быте»[4]4
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Почему мы убиваем себя, или Почему мы себя не убиваем.


[Закрыть]. Книг по суицидологии выходит все больше, но наука по-прежнему не знает ответа на главный вопрос: почему люди кончают жизнь самоубийством, что запускает в человеке механизм саморазрушения? «У суицида свои законы, которые мы можем констатировать, но не в силах объяснить»[5]5
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Гужева Н. Сказки на ночь из «Собеседника». Источник: htpp://www.sobesednik.ru/weekly/56/investigation/1024.phtm.


[Закрыть], – утверждает психология.

Наука не идет дальше внешнего описания явлений. Но все-таки научно добросовестное исследование фактов по-своему обогащает наши знания о духовной природе человека. И главная ценность таких исследований, как нам кажется, заключается в том, что они, несмотря на свою индифферентность к вопросам религии, непроизвольно, сами того не желая, подтверждают существование духовных законов, на которые всегда указывало Православие и которые игнорировались или, в лучшем случае, недооценивались современным сознанием. Именно по причине этой своей «непредвзятости» и «незаинтересованности» они служат лучшим подтверждением истинности христианской антропологии.

И одним из таких научно добросовестных исследований является книга ведущего американского суицидолога Эдвина Шнейдмана «Душа самоубийцы». Эта книга интересна, прежде всего, своей попыткой проникнуть в душу самоубийцы. Многолетние работы ученого в этой области позволили ему вычленить десять психологически устойчивых характеристик, присущих всем самоубийцам в 95 случаях из 100.

Укажем некоторые из них. Вот главная особенность самоубийства по Шнейдману: «Почти во всех случаях к нему приводит боль – ее особый вид – психическая или душевная боль…»[6]6
  Эдвин Шнейдман. Душа самоубийцы. Москва, Смысл. 2001. С. 124.


[Закрыть] «Некоторые люди живут в состоянии непрекращающейся муки. Страдание, беспокойство или смятение вызываются болью, иногда физической, но чаще душевной. [Именно] душевная боль является основной составляющей самоубийства…»[7]7
  Эдвин Шнейдман. Душа самоубийцы. Москва, Смысл. 2001. С. 127–128.


[Закрыть] «Таким образом, боль можно считать квинтэссенцией самоубийства. Суицид является уникальной человеческой реакцией на невыносимую душевную боль – боль, порожденную человеческим страданием…»[8]8
  Эдвин Шнейдман. Душа самоубийцы. Москва, Смысл. 2001. С. 266.


[Закрыть]

Здесь нужно отметить, что автор делает акцент на чисто психологическом или душевном характер этой боли. И, как бы отвергая привычное научное представление о том, что психические явления почти целиком сводятся к функционированию клеток головного мозга и поэтому могут как-то фиксироваться приборами, он пишет, что «никакой детальный анализ электрофизиологической активности головного мозга не может снабдить нас реально важными сведениями о драме страстей, происходящей в душе»[9]9
  Эдвин Шнейдман. Душа самоубийцы. Москва, Смысл. 2001. С. 136.


[Закрыть]. Ученый даже специально задерживается на проблеме измерения интенсивности физической боли, чтобы показать, что это «…не та боль, которая сопровождает большинство самоубийств»[10]10
  Эдвин Шнейдман. Душа самоубийцы. Москва, Смысл. 2001. С. 132.


[Закрыть]. Многие люди испытывают жестокие и даже крайне мучительные страдания, выживая после этого и не помышляя при этом о самоубийстве, и если порой у людей, больных, скажем, раком или СПИДом иногда и появляются мысли о самоубийстве, то причиной этому является опять же не физическая, а именно психическая боль, связанная с переживаниями по поводу собственной неполноценности или с состоянием тревоги.

Именно в силу нематериальной природы этой боли невозможно измерить ее интенсивность. Но характерно здесь вот что: она воспринимается самим суицидентом как непереносимая. «Когда возникает эта боль, – пишет Шнейдман, – ее субъективная реальность представляется бесспорной. И мысль о самоубийстве рождается, если боль становится непереносимой, и человек активно стремится к смерти, чтобы прекратить непрерывный поток осознания боли. Самоубийство является результатом трагедии, происходящей в душе человека»[11]11
  Эдвин Шнейдман. Душа самоубийцы. Москва, Смысл. 2001. С. 135.


[Закрыть], – делает вывод ученый.

Итак, перед лицом современного рационального мировоззрения феномен самоубийства со всей своей страшной и неумолимой силой свидетельствует о наличии таких явлений в жизни человека, которые, пренебрегаемые столь долгое время, начинают заявлять о себе, да еще в такой жуткой форме. Они встают перед современным обществом как страшная иррациональная загадка. Загадочность и непостижимость их для современного сознания, оторванного от опыта Церкви, кажется тем более устрашающей, что энергия падшего человека, освобожденная от сдерживающих начал Церкви, была направлена на обеспечение самых светлых и, казалось бы, цивилизованных форм жизни. А идеал цивилизованности – это, прежде всего, достижение максимального комфорта материальной жизни человека и всестороннее развитие душевной (но не духовной) жизни личности, освобожденной от религиозных «оков». И вот теперь «свободная» и «осчастливленная» всеми достижениями научно-технического прогресса человеческая личность почему-то отвечает на них таким загадочным и чудовищным протестом.

И еще один парадокс для современного мышления: статистика неумолимо свидетельствует, что эту самую жуткую форму неприятия жизни избирают именно люди, максимально восприимчивые к благам цивилизации и, казалось бы, призванные наслаждаться ими. Как показали исследования, «герой современного самоубийства – выходец из “среднего слоя”, т. е. потребляющий культуру»[12]12
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Дарк О. Феноменология суицида.


[Закрыть]. Большинство покончивших с собой имели хорошие показатели в учебе в годы своего пребывания в школе или институте, т. е. были достойными представителями цивилизации, исповедующей как идеал раскрепощение личности и свободу от всех запретов. Среди самоубийц очень маленький процент, например, бомжей или умалишенных. Почти всеми исследователями проблемы суицида также давно отвергнуто ложное представление, будто люди кончают с собой из-за неблагополучия в материальной жизни: нищеты, болезней и проч. Очень высок процент самоубийств в молодежной среде – наиболее жизнерадостной части общества, а потому, казалось бы, и наиболее жадной до благ цивилизации. И, наконец, поразительнее всего высокие показатели детского суицида. «По данным Института дошкольного и семейного воспитания РАО, сейчас в России более двух тысяч детских и подростковых самоубийств в год. Сегодня на одного детского психиатра в России в среднем приходится 26000 душ. По цивилизованным меркам – это запредельная цифра»[13]13
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Александрова В. Петля на тонкой шее. Источник: htpp://www.rg.ru/Anons/arc_2001/1116/3/shtm.


[Закрыть]…. «Более 70 процентов самоубийств совершают дети из внешне благополучных семей»[14]14
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Синева Е. «Саратовский арбат». Источник: http://www.og.ru/archieve/2001/mat/pral.shtml.


[Закрыть].

Таков парадокс эпохи прогресса, отвергнувшей «устаревшие» христианские ценности: человек пытается построить рай на земле, чтобы в итоге попасть в ад. Что это – как не доказательство полной несостоятельности современного мировоззрения и смертный приговор пресловутым «общечеловеческим ценностям», в таком изобилии хлынувшим к нам с Запада с началом перестройки? Неудовлетворенные потребности человеческого духа, пренебрегаемые столь долго, заявляют о себе сегодня, на самом что ни на есть взлете человеческой цивилизации, такой непереносимой психической болью, которая превосходит любые формы физического страдания. «Попробуйте пообщаться с этими людьми (то есть с теми, которые пытались покончить с собой), – вам откроется такое, чего вы не увидите ни в одном фильме ужасов. Порой это целая вселенная кошмара!»[15]15
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Гужева Н. Сказки на ночь из «Собеседника». Источник: htpp://www.sobesednik.ru/weekly/56/investigation/1024/phtm.


[Закрыть] – признается один из врачей кризисного стационара Российского суицидологического центра К.Б. Гацолаев, психиатр с тридцатилетним стажем.

Наука с ее рационализмом не в силах объяснить, почему сознание современного человека вдруг превращается в «фильм ужасов», почему движение людей по пути прогресса, постепенного улучшения материальных условий жизни, сопровождается нарастанием и аккумуляцией душевной боли – этого страшного предвестника самоубийства. Ответить на эти вопросы невозможно, не прибегая к опыту и знанию Церкви. Поэтому основные черты самоубийства, обнаруженные современным американским суицидологом в процессе исследования множества случаев самоубийств, мы попытаемся рассмотреть в контексте православной антропологии.

* * *

Согласно учению Церкви, человек был сотворен с единственной целью: жить блаженной жизнью в самом тесном и органичном союзе с Богом – Источником жизни и блаженства всей твари. Вне Его может быть только вечное умирание и непрекращающаяся мука, так как люди, сотворенные для вечной жизни, после отпадения от Бога становятся заложниками вечной смерти.

Из этого предназначения человека – жить в Боге – вытекает очень важное следствие, а именно: человек не был сотворен как существо абсолютно самодостаточное и само по себе совершенное. Не существует так называемой «чистой» человеческой природы, т. е. такой, которая может существовать сама по себе, независимо от Бога. Человек может жить, развиваться и совершенствоваться во всей полноте своих природных потенций только при помощи Божественной благодати. Вне благодати человеческая природа не может существовать нормально. Благодать является как бы ее органической составляющей, ее «несущей конструкцией», делающей человека причастником жизни Бога – источника вечной и блаженной жизни. А благодать – это Божья любовь к человеку, воспламеняющая его ответную любовь к Богу в напряженном стремлении к соединению с любящим его и любимым им Творцом. Но через грехопадение «человек сознательно и добровольно нарушил союз любви с Богом – свою жизнь, силу и значение он перестал сознавать, чувствовать и полагать в Боге… Человек признал себя способным прожить самостоятельно, он полагал всю надежду на свои человеческие силы и средства без высшей религиозной поддержки, без непосредственной связи с Богом… Центр тяжести своей жизни он перенес на себя, вне живого, ближайшего отношения к Божеству… Этот акт самоутверждения был… заблуждением, ошибкой как сознания, так и воли человека… Вместо истинной жизни, к которой человек предназначен, для него началась жизнь нездоровая, ложная, мнимая, ведущая с неумолимою необходимостью закона к смерти и физической, и духовной, к вечной неудовлетворенности и страданиям»[16]16
  Зарин С.М. Аскетизм по православно-христианскому учению. Москва, 1996. С. 24–25.


[Закрыть].

Заменив объект своих естественных стремлений к идеальному – Бога – самим собой, от любви к Богу перейдя к самолюбию, человек полностью погрузился к сферу чувственной жизни. Свою природную жажду в духовном блаженстве человек стал реализовывать преимущественно через чувственные наслаждения и естественные потребности организма, которые обретают на этом пути уродливые формы. К такому гипертрофированному противоестественному удовлетворению телесных потребностей человека понуждают злые духи или демоны. Преподобный Максим Исповедник пишет, что «посредством [этих естественных желаний] действовала всякая лукавая сила, по страсти естества побуждая волю через естественные страсти обратиться к тлению неестественных страстей»[17]17
  Творения преподобного Максима Исповедника. Книга II. Вопросоответы к Фалласию. «Мартис», 1993. С. 60.


[Закрыть]. В результате произошло тотальное и необратимое порабощение человека стихиями этого мира и, что самое главное, духами злобы поднебесной, которые гораздо могущественнее человека в его падшем состоянии.

Человек стал жить наперекор естественным законам своей собственной природы, и развитие пошло не на рост, а на убыль. Вместо того, чтобы черпать жизненную энергию из сферы духовной, человек возжелал обрести ее в сфере материальной, чувственной. Внутри человека появился роковой разлад. «Отказавшись от общения с Богом, но… не имея никакой реальной возможности отказаться вместе с тем от абсолютного характера своих духовных потребностей, человек оказался в безвыходном и самом жалком противоречии сам с собой, стал носить в себе внутреннее непрепобедимое раздвоение, вступил в сферу ничем не препобедимых противоречий мысли и жизни»[18]18
  Зарин С.М. Аскетизм по православно-христианскому учению. Москва, 1996. С. 24.


[Закрыть]. «Не делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» (Рим. 7, 15), – лаконично определил этот трагический разлад апостол Павел.

Порочный круг удовлетворения естественного стремления к дающим жизнь благам посредством чувственных наслаждений, расходующих жизненную энергию, разрушал природу человека. Чувственное наслаждение неизбежно влекло за собой страдание как сигнал противоприродного растрачивания сил.

Таким образом, человек после грехопадения оказался замкнутым в порочном круге чувственных наслаждений и страданий. И так как стремление к блаженству является основным законом существования, а смерть и страдания для человека противоестественны, то новым принципом его жизни становится постоянное стремление к плотским наслаждениям – для того, чтобы избежать страдания. Но наслаждение и страдание – это две стороны одной и той же медали, где страдание есть отсутствие наслаждения и где наслаждение «перетекает» в страдание. Их почти что равнозначность подчеркивается и языковой формой, которую имеют эти понятия в греческом языке: идони-одини (греч. ηδονή-οδύνη) – наслаждение-страдание. Преподобный Максим Исповедник, чтобы передать весь ужас существования человека в порочном круге монотонно и бессмысленно чередующихся наслаждений и страданий, этих почти что неразличимых продуктов жизнедеятельности падшего человека, часто использует эту связку «идони-одини», «идони-одини». Неистовая погоня за наслаждениями лишь увеличивает тяжесть страданий, делая их в итоге невыносимыми.

Страдание, таким образом, формируется в сфере духа как сигнал отсутствия благодати – источника жизни человека. Стремление заглушить страдание посредством чувственного наслаждения влечет разочарование и лишь усиливает страдание, потому что дух не может находить успокоение в иноприродных для него не духовных наслаждениях. При повторных попытках заглушить страдание плотскими удовольствиями дух и душа все более опустошаются, истощая тем самым все силы человека. Жизнь его превращается в цепь непрерывных страданий.

Дух человека умирает в момент отвержения благодати. Но поскольку благодать присуща богозданной природе человека, эта духовная смерть образует феномен мертвенной жизни, т. е. противоестественной жизни в состоянии отвержения благодати, а потому исполненной мук и страданий. С другой стороны, противоприродное удовлетворение естественных телесных потребностей ради наслаждения приводит к постепенному истощению жизненных сил, разного рода физическим болезням. Когда же после смерти духа их запас окончательно истощится, умирает тело, а духовная смерть переходит в вечность.

Вот где источник психической боли, толкающей к самоубийству – болезнь духа. Подчеркнем еще раз особую природу этой мистической боли: по отношению к ней боль физическая является вторичной, ибо давно доказано, что люди могут переносить самые невероятные физические страдания, не помышляя о смерти, пока у них еще остаются духовные силы. Мало того, если дух оживлен прикосновением благодати, эти страдания даже способствуют духовному возрождению человека, о чем свидетельствуют жизнеописания христианских мучеников и подвижников.

Отсюда понятна и другая константа самоубийства, отмеченная американским суицидологом: «Самоубийство порождается нереализованными, заблокированными или неудовлетворенными психологическими потребностями… Встречается множество бессмысленных смертей, но никогда не бывает немотивированных самоубийств, любой суицидальный поступок отражает ту или иную неудовлетворенную психологическую потребность»[19]19
  Эдвин Шнейдман. Душа самоубийцы. Москва, Смысл, 2001. С. 266–267.


[Закрыть]. Но, как мы видим из учения Церкви, эти потребности и нельзя реализовать, ограничиваясь только сферой чувственной или эмоциональной жизни. И хотя люди обычно совершают суицид в экстремальных ситуациях, таких, как развод, потеря работы, неразделенная любовь, тяжелая болезнь, большинство экспертов предполагает, что это скорее повод для суицида, чем его причина.

Перейдем к другой особенности, характерной для всех случаев самоубийства: «Общей задачей суицида является прекращение сознания, – пишет Шнейдман. – Самоубийство легче всего понять как стремление к полному выключению сознания и прекращению невыносимой психической боли, особенно если это выключение рассматривается страдающим человеком как вариант выхода – и надо сказать, очень надежный вариант выхода – из насущных, болезненных жизненных проблем»[20]20
  Эдвин Шнейдман. Душа самоубийцы. Москва, Смысл, 2001. С. 265.


[Закрыть]. Довольно ценное наблюдение. Оказывается, и в суициде человек остается верен своему основному жизненному принципу: избегать страданий за счет наслаждений. В этом смысле суицид представляет собой как бы завершающий акт духовного опустошения человека чувственными наслаждениями или, другими словами, максимальную точку эволюции падшего человека в направлении удаления от Бога. Здесь нужно уточнить: максимальную точку только в пределах этой земной жизни, поскольку процесс отпадения, как мы можем видеть из учения Церкви, не имеет конца. В пиковых виражах этой бессмысленной и патологической гонки по замкнутому кругу наслаждений и страданий первые становятся почти что неразличимы от последних (вспомним: идони-одини), будучи их источником. Вне благодати Божией у духовно опустошенного человека не остается другого способа избежать страданий, как только прекратить работу этого механизма чувственной жизни, постоянно вырабатывающего страдания как продукт сгорания чувственных удовольствий. Действительно, что еще остается делать грешному человеку, когда он осознает, что все эти так называемые радости жизни приносят одни мучительные страдания? Духовно опустошенный в этом бессмысленном круговращении удовольствий и страданий, он возненавидит эти «радости жизни» и саму жизнь. «Возможность самоубийства есть одно из утешений, если все другие утешения исчерпаны»[21]21
  Николай Бердяев. О самоубийстве (психологический этюд): из сборника «Суицидология: прошлое и настоящее». Москва, «Когито-Центр», 2001. С. 103.


[Закрыть]. Живым гениальным воплощением этой психологии саморазрушения явился в XIX веке пессимизм Шопенгауэра, «который призывал к мировому самоубийству, к угашению мировой воли к жизни, порождающей муку и страдание»[22]22
  Николай Бердяев. О самоубийстве (психологический этюд): из сборника «Суицидология: прошлое и настоящее». Москва, «Когито-Центр», 2001. С. 103.


[Закрыть]…. «Мне больно, и, знаешь, я очень устал… Я не вижу никакого смысла в жизни, не понимаю, зачем она мне, мне просто надоело… Куда бы я ни пошел, чем бы ни занялся, мне тоскливо до жути. Лучше б я не рождался!»[23]23
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Гужева Н. Сказки на ночь из «Собеседника». Источник: http://www.sobesednik.ru/weekly/56/investigation/1024.phtm.


[Закрыть] – вот психология грешника, разорвавшего связь с Богом, ибо без Бога человек неизбежно теряет вкус к жизни. Это – психология самоубийцы.

Феномен суженного «туннельного» сознания – еще одна общая черта самоубийства, выделенная американским суицидологом. «Сужение или “туннельность” сознания, – пишет Шнейдман, – заключается в резком ограничении выбора вариантов поведения, обычно доступных сознанию данного человека в конкретной ситуации, если его мышление в состоянии паники не стало дихотомическим (либо-либо)… Либо я достигну некоего особенного (почти волшебного) разрешения всей ситуации, либо же перестану существовать. Все или ничего. Варианты выбора снизились до двух… Либо волшебное разрешение проблемы, либо смерть»[24]24
  Эдвин Шнейдман. С. 268.


[Закрыть]. Знаменательно это словечко «волшебное» в данном определении. Здесь нет упования на Бога, а есть ожидание чуда, совсем как в детской песенке: «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете». А поскольку надежда на волшебника иллюзорна, то естественно рождается чувство безнадежности и беспомощности, которое является еще одной характерной особенностью самоубийцы. «Следом возникает отчаяние, порожденное ограниченным видением только двух альтернатив, а не трех или большего числа вариантов выбора, какие обычно предлагает повседневная жизнь»[25]25
  Эдвин Шнейдман. С. 184.


[Закрыть]. «Я ничего не могу сделать (кроме как прервать эту цепь страданий), и никто не может мне помочь (облегчить боль, которую я испытываю)». Туннельность сознания самоубийцы – это наиболее полное и «совершенное» выявление психологии падшего человека, загнавшего себя как бы в мрачный туннель, из которого, после того как он окончательно растратит себя в бесплодных наслаждениях, доставляющих одно страдание, только один выход – в смерть. Словом, живи, пока живется, пока есть силы и здоровье, а потом – мрак безысходности перед лицом неизбежной смерти. И что хорошего в этой жизни, если все подвержено распаду и тлению? Такая вот безальтернативная перспектива. «Земля еси и в землю отыдеши»[26]26
  Слова из Чина Панихиды Православной Церкви.


[Закрыть]. Напрасно утешать себя прибаутками, вроде «живи и радуйся жизни» или «не думай о смерти». Не поможет и «героически-отчаянная» бравада: «после меня хоть трава не расти». Это геройство вскоре улетучится, как дым, и останется только затопляющее душу отчаяние безысходной тоски. Для человека с туннельным сознанием нет выхода на просторы бессмертия – есть лишь бегство от ужаса, заполняющего душу, в скорейшую смерть.

Таким образом, самоубийство – это логический итог грехопадения или, по мысли Ф.М. Достоевского, предел человеческого своеволия. И «реплика ветхозаветного Змия Эдемского: “Вы будете как боги” (Быт. 3, 5), – обретает смысл: “Кто смеет убить себя, тот бог”»[27]27
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Исупов К.Г. Русская философская танатология. Источник: Вопросы философии, 1994, № 3.


[Закрыть]. Чтобы стать богом, человек должен победить страх смерти – этот предел наслаждений и страданий, – должен убить себя… чтобы доказать, что он один хозяин жизни и смерти.

Таков воистину страшный подтекст идеологии «свободы» – этого нового идола современного человечества. Пресловутые «права человека» включают в себя и право распорядиться своей собственной жизнью – вплоть до права на самоубийство. Полная свобода воли – в способности к самоубийству. «Никто не даст нам избавленья: ни Бог, ни царь и ни герой, – добьемся мы освобожденья своею собственной рукой», – провозглашает известный гимн «свободы». Так и напрашивается уточнение: «Наложим на себя руки». Современный исследователь проблемы суицида Олег Дарк пишет: «Самоубийство – всегда бунт: против природного, социального или индивидуального устройства (отсутствия таланта, привлекательной внешности). Это последний способ, который всегда в запасе, изменить существующее, что и значит «стать творцом» (на место Творца). Предельный критерий творческой самостоятельности – право самому выбирать свою смерть (время, место и форму)»[28]28
  По материалам сайта «narod.ru»: Статьи, посвященные проблеме суицида. Дарк О. Феноменология суицида.


[Закрыть].

Итак, самоубийство – это предел своеволия. Но сущностью своеволия является самолюбие, ибо любовь к Богу понуждает творить волю Божью, а любовь к себе – исполнять собственную волю. Когда мы говорим, что в грехопадении человек поставил себя на место Бога, то это означает, что он возлюбил вместо Творца тварь и, прежде всего, себя. Человек изменил объект своей любви, а энергия, сила любви осталась. Любовь – это самая мощная из энергий духа человеческого, и, как отражение основной Божественной энергии – бесконечной любви к человеку вечного Бога – она несет на себе печать бесконечности. «Любовь человека живет бесконечным стремлением к своему объекту, она полностью удовлетворяется только при встрече с Богом, с Бесконечностью»[29]29
  Dumitru Staniloae. Priere De Jesus Et experience Du Saint-Espirit. Theophanie, Desclee De Brouwer, 1981. P. 42.


[Закрыть]. Бог как бесконечный предмет человеческой любви, соответствующий бесконечности ее стремления, заменяется после грехопадения конечным предметом, на который направляется вся бесконечность человеческой любви. В этом корень греха. «Страсти – это бесконечная привязанность к конечным вещам и людям»[30]30
  Dumitru Staniloae. Priere De Jesus Et experience Du Saint-Espirit. Theophanie, Desclee De Brouwer, 1981. P. 42.


[Закрыть]. Поэтому обожествление твари вместо Творца является необходимым следствием идеологии нового грехопадения, совершившегося и совершающегося, начиная с эпохи Возрождения.

Парадоксальным образом это своевольное самолюбие, погружающее человека в мучительное круговращение удовольствий и страданий, на самом деле оборачивается ненавистью к себе и к миру. «Эта бесконечная привязанность к конечным вещам не может удовлетворить подлинной бесконечной жажды сердца. Только встреча сердца с Богом способна удовлетворить его жажду»[31]31
  Dumitru Staniloae. Priere De Jesus Et experience Du Saint-Espirit. Theophanie, Desclee De Brouwer, 1981. P. 43.


[Закрыть]. Поэтому истинной любовью можно любить только Бога, Того, Кому обязан жизнью, всем своим существованием и будущим вечным блаженством. Любовь же к себе, эгоизм или эгоцентризм – это любовь к тому, что не может дать жизни и блаженства, а поэтому это «любовь» к смерти, которую естественно было бы ненавидеть. «Психологический парадокс заключается в том, что ненависть и отвращение к себе есть вместе с тем эгоцентризм, поглощенность собой, бессилие выйти из себя, забыть себя и подумать о других»[32]32
  Николай Бердяев. О самоубийстве (психологический этюд): из сборника «Суицидология: прошлое и настоящее». Москва. Когито-Центр, 2001. С. 101.


[Закрыть]….Вот почему «обожествление человека, человекобожество может предельно проявить себя лишь в насильственной смерти»[33]33
  Николай Бердяев. О самоубийстве (психологический этюд): из сборника «Суицидология: прошлое и настоящее». Москва. Когито-Центр, 2001. С. 99.


[Закрыть]. Если человек бог, то он сам может победить боль и страдание… «Человек хочет лишить себя жизни, но хочет лишить себя жизни именно потому, что не может выйти из себя, что он погружен в себя. Выйти из себя он может только через убийство себя. Жизнь же, закупоренная в себе, есть невыносимая мука. Самоубийца всегда эгоцентрик, для него нет больше ни Бога, ни мира, ни других людей, а только он сам… Психология самоубийства есть психология замыкания человека в самом себе, в своей собственной тьме»[34]34
  Николай Бердяев. О самоубийстве (психологический этюд): из сборника «Суицидология: прошлое и настоящее». Москва. Когито-Центр, 2001. С. 93.


[Закрыть], – пишет Николай Бердяев.

Круг замкнулся… Ловушка захлопнулась… Страшная инерция грехопадения, постоянного убегания от страданий в погоне за наслаждениями, может разрешиться этим окончательным бегством – бегством от самого себя, от страшной зияющей пустоты в самом себе, которую уже не заполнить никакими наслаждениями. Оно становится последним наслаждением, последним «утешением, когда все другие утешения исчерпаны»[35]35
  Николай Бердяев. О самоубийстве (психологический этюд): из сборника «Суицидология: прошлое и настоящее». Москва. Когито-Центр, 2001. С. 22.


[Закрыть]. Бегство – еще одна из наиболее характерных черт самоубийцы. «Эгрессией или бегством, – пишет Эдвин Шнейдман, – называется преднамеренное стремление человека удалиться из зоны бедствия или места, где он пережил несчастье. Вот примеры из суицидальных записок: “Покончив с собой, я избавлюсь от всего”; “Теперь, наконец, придет свобода от душевных мучений”. Самоубийство является предельной эгрессией, на фоне которого меркнут все прочие виды бегства – уход из дома, увольнение с работы, дезертирство из армии или развод с супругом»[36]36
  Эдвин Шнейдман. С. 269.


[Закрыть].

Страшная диалектика «переливания» наслаждений в страдания (эдони-одини) находит свое окончательное завершение в полном совпадении «последнего» наслаждения с предельным страданием. Как можно уйти, убежать от себя, от невыносимой муки своей собственной самости при полном оскудении источников любви к чему-то или кому-то другому помимо себя самого, когда для тебя «нет больше ни Бога, ни мира, ни других людей, а только ты сам»?[37]37
  Эдвин Шнейдман. С. 28.


[Закрыть] Парадоксальным образом это бегство, этот «выход» является уничтожением последнего шанса реального выхода из самого себя. А реально выйти из самого себя – значит хотя бы на мгновение забыть о себе, о своих «психологических проблемах», осознать, что вокруг тебя есть люди, которым ты нужен, а над тобою – Бог, Который нужен тебе и Который бесконечно тебя любит.