Текст книги "Двоица"
Автор книги: Максим Сонин
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
«Давайте возле книжного на Лубянке. И приходите один, пожалуйста. Можно я задам вам один вопрос сейчас?» – написала Мишка. Ей хотелось побыстрее с ним разобраться, потому что в ее представлении человек, который встречался с Осой, не мог быть особенно приятным.
«Конечно, спрашивайте», – ответил Ваня.
«Скажите, пожалуйста, кто был в квартире Софьи вечером позавчера и утром-днем вчера. Это очень поможет мне с расследованием. На остальные вопросы вы сможете ответить завтра в одиннадцать», – попросила Мишка.
«Хорошо, дайте подумать только», – ответил Ваня, проявляя удивительную сговорчивость.
Соня чуть не заплакала, когда Мишка наконец скрылась из виду. Во время общения с детективкой все то, что они разучивали с Вершиком ночью, будто вылетело из головы. Особенно глупо вышло про кремацию. Соня должна была сказать, что вскрытие уже было и ничего не показало, а кремация назначена на четверг, но вместо этого зачем-то сказала, что она уже состоялась. Все потому, что она испугалась помолиться перед встречей. Испугалась, потому что неподалеку стоял Вершик, и Соня подумала, что он заметит ее молитву и решит, что она не справляется.
Соня хотела как лучше. Она уже все поняла, даже сама придумала, что можно подсунуть детективке Котю, неумную простушку, которая наверняка повела бы себя подозрительно при допросе. Вершик эту идею одобрил, только добавил, что нужно как-то заманить в показания Артема, потому что тот был единственным, кого детективка уже знала. Артем должен был подтвердить, что это он написал Соне про фотографию. Соня понимала, что история получится очень странная: как это она, придя домой и взяв телефон, не заметила, что у нее что-то новое выложено в инстаграме, – но тут нужно было надеяться на убедительность Артема. Главное же сейчас было – выиграть время.
Мишка уже доедала пельмени, когда Ваня наконец прислал список: «Вечером у Софьи была Нина Суворова, это моя подруга. Она ушла до полуночи. Еще там ночевали Котя, и Катя, и Вершик. Утром заходил Арт, но он быстро ушел. Днем я еще встречался с Ниной у себя дома».
Мишка перестала жевать и уставилась в телефон. Рассинхронизация у Осы и этого Сенатора была невероятная. Оса назвала только два из пяти упомянутых Сенатором имен, и Мишка стала склоняться к ее полной невиновности. Представить себе, что преступник станет так подставляться, было сложно.
Нужно было выяснить, какие причины у нее были для того, чтобы скрывать всех этих людей. Про Катю все было ясно – все-таки девушка умерла в день после ночевки. Наверное, Оса испугалась, что на нее и ее гостей падет подозрение. Вот только непонятно, почему она тогда позволила Мишке выйти на связь со своим парнем, не предупредив его о своих планах. И про Нину и какого-то Вершика было совершенно неясно.
Мишка перечитала сообщение. Про Нину Оса могла не упомянуть, потому что та рано ушла. А на следующий день Оса была на занятиях, могла не знать о Нинином приходе. Тогда удивительно, что Сенатор решил сказать об этой встрече частному детективу. Ведь если это тайное свидание, он должен опасаться, что оно вскроется.
Было еще одно объяснение показаниям Осы. Возможно, она была так уверена в виновности Коти, что не посчитала нужным втаскивать друзей в расследование. Тем не менее все равно было странно, что она не проинструктировала Сенатора на тему конспирации. Или проинструктировала, но он решил не следовать ее указаниям. Рамина Брамм называл такие ситуации «парадоксами семьи»: иногда повязанные личными отношениями свидетели начинали действовать словно единый ум. Оса могла хотеть рассказать Мишке про своих гостей, но опасалась сделать это сама и направила ее к Сенатору. Возможно, в ее показаниях крылось подсознательное желание быть уличенной во вранье.
Мишка покачала головой и отложила телефон – схема получалась слишком сложной, а бабушка всегда говорила, что люди движутся туда, где легче.
Рамина Брамм выражался иначе. «Люди, – говорил сыщик, – бегают по огромной паутине, которая натянута между несколькими вершинами – церковными шпилями, противотанковыми ежами, литературными монументами, сталактитами семейных отношений и столбами электропередач. Под паутиной колышется черная пустота, которой люди боятся, хотя приближение к ней и есть жизнь. Из-за страха пустоты люди выбирают отрезки нитей, расположенные поблизости от центров натяжения – они уходят в религию, посвящают себя войне, миру, семье или литературе. Из-за этого все межчеловеческие отношения обычно имеют вектор. Чем дальше от центра натяжения, тем ближе к пустоте. Одни стремятся вверх, к спокойствию, другие – вниз, к хаосу. Привлекательность хаоса состоит в том, что человек оказывается на пересечении разных нитей, на равном расстоянии от нескольких центров натяжения». Это означало, что люди не всегда выбирают то, где «легче», скорее то, где «проще,» или то, где «сложнее», в зависимости от собственного вектора. Оса тянулась к хаосу – ей хотелось раскрыть преступление, при этом не теряя собственной идентичности и безопасности, а также продолжая оставаться центром натяжения для своих друзей.
Люди бегают по паутине, а выбрав нить или узел, человек начинает плести свой собственный дом. Мишка знала, что вырабатывает тот же материал, что и Оса, – только Мишкина паутина в первую очередь выражалась через «Лабиринт». Сенатор больше походил на человека, который стремится к спокойствию, к умиротворению, – а значит, ему незачем было врать и скрываться. Его дом был построен задолго до его рождения вокруг одной из великих точек натяжения – вот только Мишка пока не знала, какой именно.
Телефон завибрировал сообщением в «Лабиринте»: «Здравствуйте, Мишка. Меня зовут Нина, я подруга Вани, с которым вы недавно разговаривали. Он написал мне, что вы можете интересоваться встречей со мной по поводу гибели нашей подруги Кати. Если хотите, мы можем встретиться с вами завтра, и я отвечу на любые вопросы».
Мишка покачала головой – свидетели будто сговорились и сами вешались на шею. Мишка назначила Нине встречу и стала ждать. Нужно было еще связаться с Котей и неизвестным Вершиком, но Мишка решила не писать им совсем, а дождаться личных приглашений.
И точно, полчаса спустя все в том же «Лабиринте» Мишке написал некий u_versch: «Привет, я от Рима и Софьи, давай встретимся завтра».
Кроме сообщения, u_versch прислал стикер – улыбающуюся антропоморфную терку с куском моркови в руке, усыпанную оранжевой крошкой. Мишка могла только предположить, что это означает «перетрем». u_versch написал на хорошо знакомом Мишке языке, который шел вразрез с утонченностью Сенатора и колкостью Осы. Мишка не стала отвечать, а подождала еще несколько минут и получила в награду сообщение от Коти: «Привет, Мишка, это Даша. Прости, пожалуйста, что сбежала сегодня, я просто разнервничалась. Давай встретимся, завтра например, и я обещаю себя хорошо вести».
Мишка ответила обоим, прикидывая свое расписание на завтра. Получалось неплохо: встреча в десять с Артом, в одиннадцать – с Сенатором, в двенадцать – с Ниной, в час – с u_versch, в котором Мишка подозревала пресловутого Вершика, а в два – с Котей. Главное, что оставалось время съездить к бабушке. Мишка поставила в раковину тарелку из-под пельменей и пошла собираться. Пора было ехать на «Водный стадион».
Глава четвертая
Даша ненавидела свое дурацкое прозвище всей душой, но понимала, что в нем есть некий тайный смысл. У всех настоящих людей Веры были вторые имена.
Сначала Даша собиралась рассказать детективке все, поскольку знала, что сможет доказать, что никакого убийства не совершала, но в последний момент подумала, что Соня не стала бы обвинять ее в убийстве, не получив благословения у Вершика. А если Вершик решил окрестить Дашу убийцей, то сделать ничего было нельзя.
Задыхаясь от страха, Даша сбежала от детективки. Нужно было найти какое-нибудь место и спрятаться, переждать всю эту историю. Помолиться. И только надеяться на то, что Вершик о ней позаботится.
В больничном коридоре Мишка столкнулась с дядей Сережей. Он выглядел усталым, и Мишка только тут подумала, что, если с бабушкой что-то случится, именно дядя Сережа окажется во главе семьи. У дяди Саши было много своих проблем и двое детей, у дяди Миши тем более, а полагаться на маму или папу было бы смешно.
Мишке не приходило в голову, что клан Файнбергов может просто перестать существовать. Конечно, по количеству носителей фамилии в семье уже давно преобладали Фурманы. Но сила клана была не в количестве членов, а в том, кто создает стержень, точку натяжения. Последние тридцать лет вся семья выстраивалась вокруг бабушки.
Теперь дяде Сереже предстояло заново выстраивать эту паутину и надеяться, что остальные пауки не разбегутся.
– Мишка, привет. – Дядя протянул левую руку.
Мишка с удовольствием ее сжала и сказала:
– Здравствуйте.
Еще год назад она говорила всем взрослым в семье «ты», но с тех пор как бабушка заболела, Мишкины отношения с членами семьи стали серьезнее и взрослее.
– Я уже заходил, так что ты можешь идти, – сказал дядя. Бабушка не принимала у себя больше одного человека одновременно, потому что, зайдя вместе, гости скорее начинали плакать и меньше говорили по делу.
– Сейчас пойду, – сказала Мишка. – Только я хотела про расследование рассказать.
– Рассказывай, – сказал дядя. Его лицо осталось таким же усталым и грустным, но на лбу появилось несколько напряженных морщин.
Мишка вкратце изложила суть дела, не вдаваясь в подробности по поводу Софьиной торговли наркотиками – это была одна из немногих тем, на которые мнения у дяди и племянницы сильно расходились. Мишка пока не собиралась просить помощи или полицейской поддержки, поэтому не стала называть имена свидетелей. Катя стала «жертвой», u_versh превратился в Верещагина, а Арт получил кличку Гера. Он однажды упоминал, что немецкий городок Гера – это город-побратим русского Пскова. Память у Мишки была цепкая, особенно на всякие идиотские факты.
Котю Мишка оставила в покое и не стала переименовывать, раз уж ее друзья постарались. Оставалась Нина, которой Мишка, поразмыслив, присвоила имя Принцесса.
– То есть все свидетели сами хотят с тобой встретиться? – спросил дядя, делая упор на слово «сами». Поверить в это и вправду было сложно, но Мишка кивнула. – А что ты сама думаешь, сейчас? – спросил дядя. Мишка чуть не зажмурилась от удовольствия. Еще не так давно она не стала бы ничего ему рассказывать, опасаясь, что дядя Сережа заберет дело себе или запретит ей заниматься расследованиями, но во время прошлогодней истории со школьными учителями дядя Сережа помогал ей с такой осторожностью и уважением, что всякие опасения у Мишки пропали. Теперь она старалась рассказывать ему все, что происходило у нее на работе.
– Я, конечно, со всеми поговорю, но думаю, что мотив здесь направлен не против жертвы, если она правда была убита, а против Осы. Столкнуть человека под поезд очень просто, а вот выкрасть у современной девушки телефон на несколько часов довольно сложно, – сказала Мишка. Она уже давно заметила, что во время разговоров с дядей Сережей идеи приходят ей в голову гораздо быстрее, чем когда она пытается думать в одиночестве. – Я думаю, что жертва довольно случайная, то есть на ее месте мог бы быть любой из друзей Осы. Кто-то пытается послать ей или предупреждение, или угрозу.
– Я бы не стал сразу отметать жертву как случайность, – сказал дядя. – Но ты права, что формат – фотография – это самое главное. Ты прикинула рост фотографа?
Мишка запнулась. А ведь она столько времени разглядывала фотографию и совсем об этом не подумала.
– Нет, – сказала она наконец. – Но я прикину, обязательно.
– Вот и хорошо, – сказал дядя Сережа. – А в остальном как обычно. Осторожно. И помни, что ты хоть и маленькая, но и Мишка.
Мишка улыбнулась, кивнула и направилась к дверям бабушкиной палаты. Нужно было настроиться на больничный лад – Мишка заморгала, чувствуя, как на глазах наворачиваются слезы.
– Мишка, подожди, – позвал дядя Сережа, но, когда Мишка обернулась, он уже качал головой. – Неважно, обсудим в пятницу. Я приду обязательно.
– Хорошо, до свидания, – сказала Мишка.
Хлопок двери напомнил Мишке звук, с которым в фильме «Часы» арктический айсберг смыкался с кормой океанского лайнера.
– Привет, – сказала Мишка. Она моргнула и сфокусировалась на белой койке и бабушкином силуэте.
– Здравствуй, Мирочка, – сказала бабушка тихо. Мишка представила себе, как та протягивает к ней руки, подзывает к себе. Бабушка больше не напоминала кита – теперь ее лицо казалось Мишке прорубью, выбитой в ледяных простынках.
Мишка подошла к кровати, встала на колени возле изголовья.
– Все готово к пятнице? – спросила бабушка.
– Да, – сказала Мишка.
– Это хорошо, – сказала бабушка. – Врачи говорят, что я, возможно, смогу подняться и прийти.
– Это было бы очень хорошо, – сказала Мишка. – Ты уверена?
– Уверена. Я много думала и решила, что после возвращения домой больше не буду жить в твоей квартире, – сказала бабушка.
– А где ты будешь жить? – спросила Мишка.
– На даче, – сказала бабушка. – Твой дядя Саша обещал, что поможет мне с переездом.
– Но зачем? – спросила Мишка и тут же об этом пожалела. Конечно, на даче бабушке будет лучше.
– Там будет спокойно, и там и так собирается бóльшая часть семьи, – сказала бабушка. – К тому же, мне кажется, тебе самое время пожить без взрослых.
– Я могла бы снять квартиру или комнату, – сказала Мишка.
– Нет. Квартира остается тебе, и я хочу, чтобы в ней жила ты, – сказала бабушка. – К тому же я хочу, чтобы ты начала сдавать кому-нибудь одну из комнат. Начни поиск жильцов сегодня, хорошо?
Мишка не стала спрашивать, можно ли подождать до субботы, после семейной встречи. Если бабушка сказала «сегодня», значит, нужно начать сегодня. Чуть подумав, Мишка поняла причину такой спешки. В пятницу бабушка собиралась объявить на семейном собрании о том, что она больше не будет жить в московской квартире, а тогда ей сразу же заинтересуются все остальные члены семьи.
– Хорошо, – сказала Мишка. – Я попробую найти кого-нибудь.
– Молодец, Мирочка, – сказала бабушка. – С тобой еще хочет поговорить Сережа. Он откладывает это, но в пятницу обязательно все тебе расскажет, так что будь готова.
– К чему? – спросила Мишка испуганно.
– Сережа расскажет, – сказала бабушка. – А теперь давай помолчим, мне нужно отдыхать.
Мишка взяла бабушку за руку и закрыла глаза. В детстве она молилась перед сном – не потому что ее кто-то заставлял, а потому что так делала бабушка.
Стоя на коленях у бабушкиной кровати, Мишка почувствовала, как возвращается в детство. Вот ей семь лет, у нее температура за сорок.
Весь день Мишка провела в кровати, мокрая от пота, обернутая в липкую простыню. У нее болела, раскалывалась голова, а перед глазами сверкали желтые кружки и спирали. Сил не было даже на то, чтобы переложить затекшую руку или откинуть с лица волосы.
Весь день бабушка провела рядом с Мишкой. Приносила ей чай с медом, читала вслух про девочку Сару, у которой сгорел домик, и гладила ее по голове, и держала за руку, когда Мишке становилось совсем плохо.
Мишка не могла вспомнить, вызывали ли ей врача. Кто-то, кажется, приходил, но, возможно, это был дядя Сережа. Какие-то лица плавали над кроватью, какие-то холодные ладони касались лба.
Лучше всего Мишка помнила ночь. Бабушка пошла спать в соседнюю комнату, а Мишка лежала на кровати и пыталась перестать болеть. На мгновение ей показалось, что голова больше не раскалывается, – Мишка резко встала с кровати и тут же упала на пол. Боль вернулась с прежней силой. Мишка лежала на полу, даже не пытаясь забраться обратно на кровать, и думала о том, что так она, наверное, и умрет.
Пол был прохладный и скользкий. Мишка почувствовала, как ее тело срывается куда-то вниз. В ушах засвистел ветер, в висках застучала кровь. Мишка дернулась, задела ногой угол кровати и заплакала то ли от страха, то ли от боли.
«Господи, почему мне так плохо? – подумала она. – Я не хочу болеть, я не хочу лежать на полу, который противный и холодный. Я хочу, чтобы бабушка проснулась, и пришла ко мне, и сидела со мной, и держала меня за руку. Я хочу, чтобы мне было хорошо и тепло и чтобы простынки больше ко мне не липли».
Мишка попыталась позвать бабушку, но у нее ничего не вышло. Для этого пришлось бы поднять голову, а сил совсем не осталось. Перед Мишкиным носом на паркете лежала пылинка, и несколько минут Мишка пыталась на ней сфокусироваться, то открывая, то закрывая глаза. Голова болела нестерпимо, словно кто-то плескался в глаза раскаленным свечным воском, и в конце концов Мишка заснула.
«Господи, дай мне сил или дай мне смерть, – снилась Мишке странная молитва. – Господи, дай мне смерть или дай мне Себя».
Во сне Мишка шла по дороге, держа за руку маленького мальчика. Далеко у них за спиной остался пыльный город, а впереди, в диких болотах, прятались вооруженные до зубов мавры.
«Господи, дай мне страдание или дай мне смерть», – повторил голос, и Мишка сильнее сжала руку мальчика. Он, кажется, только перестал плакать и теперь смотрел по сторонам удивленно и испуганно.
«Не плачь, – сказала Мишка. – Мы все правильно делаем».
«Я не хочу, – сказал мальчик. Мишка крепче сжала его руку и потянула мальчика за собой. – Я не хочу», – мальчик заплакал. Мишка остановилась, обняла его, погладила по голове.
«Я не хочу», – сказал мальчик.
«Мы не умрем, – сказала Мишка. – Мы не умрем, потому что скоро нас встретит дядя, дядя Сережа, наверное. Он отведет нас домой».
Мальчик хотел сказать что-то еще, но тут Мишка проснулась. Она лежала в кровати, завернутая в свежие простынки. Голова почти не болела. Лоб из раскаленного стал теплым.
– Иди, – сказала бабушка, прерывая Мишкино воспоминание.
– Пока, – сказала Мишка, поднимаясь и моргая.
– До пятницы, – сказала бабушка.
– До завтра, – сказала Мишка. – Я обязательно зайду.
Бабушка не ответила, но это было совершенно не важно. Мишка поцеловала ее в лоб и вышла из палаты.
– Что ты ей написал? – спросила Соня.
Ваня пожал плечами:
– Правду.
Соня выдохнула с облегчением. Ваня был хороший парень, несмотря на его расхождения с Верой. Она знала, что его удастся вернуть на правильный путь. Знала, потому что каждый день обещала это в молитвах.
В больничном коридоре Мишка снова столкнулась с Борисом Александровичем. Он стоял у стены и вздыхал, близоруко вглядываясь в экран телефона. Мишка постаралась закрыть дверь очень осторожно, но отец все равно ее заметил.
– Привет, Мишка, – сказал Борис Александрович. Он спрятал телефон в карман пиджака и протянул к Мишке руки.
Мишка качнула головой и направилась к выходу.
– Мишка! – позвал Борис Александрович. Она не стала оборачиваться и пошла быстрее.
Думать про отца не хотелось по двум причинам. Во-первых, Мишке не нравилось, что он так часто навещает бабушку. Во-вторых, мысли об отце навевали мысли о матери. Мишка не опасалась, что Борис Александрович может заинтересоваться ее воспитанием, но его появление могло спровоцировать Марию Георгиевну. Когда Мишке было десять лет, мама попыталась забрать ее у бабушки и увезти в кругосветное путешествие, в которое как раз собиралась отправиться ее арт-группа. В тот раз Екатерина Наумовна сумела отстоять Мишкино право на нормальную жизнь.
Теперь бабушка была тяжело больна, и Мишка опасалась, что мама может внезапно решить заняться своей «Мишенькой». Не то чтобы мама как-то ей интересовалась – они виделись очень редко, потому что нынешняя Мария Георгиевна почти никогда не выезжала с можайской дачи. Но даже маленький шанс возвращения блудной матери приводил Мишку в ужас.
«МИ-0, пустая коробка < ЧК-1+++^^», – написала Мишка в канал, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Это сообщение означало, что Мишка хочет сдать комнату человеку, за которого может поручиться кто-то из ее подписчиков.
Адриан уже подъезжал к Питеру, когда до него дозвонился Вершик, чтобы рассказать про происходящее в Москве.
Первым чувством, которое возникло у Адриана, была ярость, однако он быстро его подавил. Мальчику достались трудное испытание и глупая сестра, но он должен был справиться сам.
Адриан сидел один в двухместном купе и слушал Вершика, закинув ноги на пустую полку. Дверь он запер, потому что хотел поскорее сбросить мирское. В багаже у него был белый обительский халат, но в нем было бы слишком жарко, поэтому пока что он сидел в купе голый, подложив под себя поездное полотенце. Ему бы хотелось всю жизнь находиться в этом состоянии, и, возможно, поэтому-то он и решил вернуться в Обитель. Там можно было, при благословении отца, ходить нагим всегда. При благословении вообще можно было что угодно. А Адриан знал, что заслуживает благословения, потому что в Москве он трудился не покладая рук. Исполнять положения было трудно, иногда невыносимо трудно, но он справился, он прошел все испытания и теперь заслуживал отдыха.
– Сын. – Адриан позволял себе это обращение, только когда хотел поддержать Вершика. – Господь твой Бог испытывает тебя. Посылает к тебе нехороших людей. А ты возьми в руки меч и срази их. Бог с тобой.
Уже когда Мишка выходила из метро на «Китай-городе», ей написала ТИ-1: «Я только что познакомилась с девушкой из Питера, она сейчас ищет квартиру в Москве».
«У меня только одна комната», – сказала Мишка. Это была не совсем правда. Квартира на «Китай-городе» была четырехкомнатная, и после бабушкиного отъезда она смогла бы вместить и трех, и четырех человек, но Мишке не нравилась идея равномерного разделения жилого пространства. Ей сразу представлялась коммунальная квартира из фильма «Стиляги».
«Ей нужна одна комната, – написала ТИ-1. – И она хорошая».
«Я ее совсем не знаю», – ответила Мишка.
«Она хорошая, – снова написала ТИ-1. – Я думаю, ты не пожалеешь».
«Давай я с ней встречусь и посмотрим, хорошо?» – спросила Мишка.
«В субботу подойдет?» – спросила ТИ-1.
«Подойдет. Пусть приезжает на „Китай-город“, около двух, например. Встретимся на улице, возле Дамбо», – написала Мишка.
«Хорошо, спасибо», – написала ТИ-1.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?